Текст книги "Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография"

При всем при этом кто-то может понять «Обманутого», необычный и увлекательный фильм, как историю о социальном бунтаре и нераскаявшемся дамском угоднике, который становится одновременно героем и бременем для тех, кто больше всего о нем заботится. В этом смысле фильм «Обманутый» на сегодняшний день остается для Клинта самым автобиографическим.

Еще до того, как Клинт вернулся из Югославии, Universal через Malpaso назначила режиссером этого фильма Джулиана Блаустина. Но Клинт не принял такую «помощь» со стороны студии, и незадолго до начала производства «Обманутого» Блаустина в Malpaso смело уволили. Клинт отправился к Дону Сигелу, надеясь убедить его взяться за режиссуру, и к Мальцу, которого попросили еще поработать над сценарием. Universal не предприняла ничего, чтобы остановить эти действия.

Впрочем, несмотря на несколько попыток, Мальц так и не смог перенести на бумагу то, что задумывал Клинт. Больше всего на свете он хотел подчеркнуть темную сторону МакБёрни и девушек. Его интересовали тени, а не солнечный свет – выбор, который сделал бы еще более сильным контраст между «секс-машиной без имени» и женщинами, которые были очарованы этим человеком и в конечном итоге были вынуждены убить его. Он представлял пансион как метафору темных закоулков человеческой души.

Поскольку Клинт и Сигел не смогли заставить Мальца настолько погрузиться в глубину и темноту, как они хотели, они обратились к услугам Ирен Кэмп, которая помогла создать подвижный, джазовый по духу сценарий для фильма Мартина Ритта «Парижский блюз» (1961), который Клинту очень нравлся. Его привлекало тонкое движение сценария, а также откровенная, зрелая сексуальность четырех главных персонажей.

Кэмп тесно сотрудничала с Клинтом, добавляя в сценарий все новые нюансы к нюансам, чтобы сделать его более взрослым, более сложным и в конечном счете более личным. Однако Клинт, все еще не полностью удовлетворенный, обратился к Клоду Треверсу, одному из давних соратников Сигела. В конце концов Клинт почувствовал, что именно этот человек должен был сделать окончательный вариант проекта. Между тем Мальц стал возражать против того, чтобы кто-то еще работал над его сценарием, поэтому снял с него свое имя – в экранных титрах значилось «Джон Б. Шерри» (Ирен Кэмп фигурирует в титрах как Граймс Грайс).

Съемки «Обманутого» стартовали в начале апреля 1971 года на месте плантации в Батон-Руж, где происходит действие оригинального романа. Среди отобранных Клинтом исполнительниц девушек из пансиона была Джоанн Харрис, с которой у него на съемочной площадке закрутился новый роман. Оба они не скрывали своих отношений, понимая, что страсть могла ярко вспыхнуть в первый день и погаснуть к окончанию съемок. В силу этого работа проходила гладко и без происшествий. Затем Лэнг, который не видел готовый сценарий до начала съемок фильма, стал активно возражать против финала, заявив, что он его ненавидит. Во-первых, получалось, что впервые герой Клинта Иствуда умрет на экране. Во-вторых, финал фильма резко отличался от финала романа. В-третьих, такой финал делал и без того мрачный фильм намного тягостнее. Но по контракту последнее слово было за Клинтом (через Malpaso), и концовка картины осталась такой, как он хотел.

Фильм вышел на экраны поздней весной – и оглушительно провалился, заработав на первом внутреннем показе менее миллиона долларов. Журналист Джеймс Бэйкон жаловался, что рекламная кампания, проведенная Universal, полностью игнорировала смысл фильма, рекламируя его «как еще один спагетти-вестерн». В нескольких интервью, которые Клинт дал для продвижения фильма, он размышлял о причинах смерти своего персонажа, но игра судьбы и вопросы веры большинство зрителей не взволновали.

Размышляя о провале фильма, Дон Сигел говорил:

«До этого выход фильмов Иствуда почти всегда напоминал стрельбу из пулемета: чем в большее число кинотеатров им удавалось попасть, тем больше денег оттуда стекалось. Отлично. Но нужно признать, что с такой картиной, как “Обманутый”, надо было поступить по-другому. После победы на нескольких кинофестивалях и получения хороших откликов нужно было начать его показ в небольшом кинотеатре в Нью-Йорке… Там он шел бы несколько месяцев, может быть, год… Постепенно его известность росла бы, слухи о нем передавались бы из уст в уста, и мало-помалу он вырос бы во вполне успешный фильм. Показ фильма [так, как это было сделано] был блестящим способом обеспечить его провал».

Намерение Клинта снимать больше «личных» фильмов в надежде на то, что они так или иначе привлекут внимание мейнстримного зрителя, оказалось сложнее воплотить в жизнь, чем он думал. В интервью Стюарту М. Камински Клинт объяснил, почему он хотел сделать именно такой фильм и придать ему именно такую форму:

«Дон Сигел говорил мне, что фильм всегда можно снять в виде вестерна, в виде приключенческой ленты и т. п. Но чего у вас никогда не будет – так это возможности снять этот фильм снова… Это не был типичный коммерческий фильм, но мы думали, что из него может получиться очень хороший фильм, и это было важно… Я считаю, что это очень хорошо исполненный фильм, лучший фильм, который Дон когда-либо делал, очень захватывающий. Нравится он широким массам или нет, я не знаю… [Студия] пыталась продавать его, как если бы это был очередной вестерн. Результат: люди, которые ожидали увидеть вестерн, были разочарованы, а люди, которые не любят вестерны, но которым “Обманутый” мог бы понравиться, не шли на него из-за рекламы. [Они утверждали, что] единственный способ добиться успеха фильма – привлечь к нему тех людей, которым обычно не нравится Клинт Иствуд, и тех, кому он нравится. Но и последним “Обманутый” не понравился, потому что я умираю».

Ходили разговоры о том, что «Обманутый» нужно отправить в Канны, но против этого возражал Лэнг, и потому фильм тихо исчез, и с тех пор его показывали редко. Если для Клинта он стал ошибкой в карьере, то это была красивая ошибка. И в конце концов, она касалась его одного.

Сейчас Клинт чувствовал себя моложе, чем когда-либо, хотя ему уже исполнился сорок один год. В этом возрасте человек по голливудским стандартам считался если не старым, то, по крайней мере, возрастным. За плечами у Клинта был первый большой провал, была смерть Ирвинга Леонарда. В этот момент он решил, что настало время начать полностью контролировать свою творческую карьеру. Он намеревался сам снять следующий фильм, чтобы все, что появлялось на экране, выглядело именно так, как сложилось в его голове.

Глава 9

После семнадцати лет работы, в ходе которой я бился головой об стену, болтался на съемочной площадке, пытаясь повлиять своим мнением на некоторые настройки камеры, наблюдал, как актеры, оставшиеся без помощи, проходят через все круги ада, работал с хорошими режиссерами и с плохими, настал наконец тот момент, когда я оказался готов снимать свои собственные фильмы. Я осознал все ошибки, которые сделал, я собрал все хорошее, чему научился, и теперь я знаю достаточно, чтобы контролировать свои собственные проекты и получать от актеров то, что хочу.

Клинт Иствуд

Последняя сделка, которую Ирвинг Леонард заключил перед своей смертью, была самой важной для Клинта. Леонард запустил картину «Сыграй мне перед смертью», в которой Клинт впервые мог одновременно и сниматься, и снимать[58]58
  Возможно, Клинт хотел только спродюсировать и срежиссировать картину, но по настоянию Лэнга и Лью Вассермана компания Universal потребовала, чтобы он также снялся в этом фильме. Клинт – одна из их самых больших кассовых звезд – был совершенно неизвестен в качестве режиссера, поэтому Лэнг видел в его появлении на экране своего рода страховку, гарантировавшую успех фильму. Чтобы заключить сделку, Клинт через Леонарда согласился отказаться от своего обычного гонорара в обмен на процент от прибыли.


[Закрыть] – и все это под эгидой Malpaso. Время имеет свойство подчеркивать изменения – в данном случае изменения, связанные с уходом Дона Сигела, который являлся неофициальным творческим партнером Клинта и – еще более, чем Серджо Леоне, – его наставником в режиссуре. Этот уход чем-то напоминал поступок учителя, освобождающего свое место ученику, или отца, который отходит на второй план, чтобы позволить сыну взять на себя семейный бизнес. «Отцовско-сыновние отношения» в это время испытали очень глубокое потрясение еще и потому, что Клинт потерял не только Леонарда и Сигела, но и своего настоящего отца.

Клинтон Иствуд-старший перешел на работу из Container Corporation в компанию Georgia-Pacific, а затем ушел из целлюлозно-бумажной промышленности и переехал в Пеббл-Бич. Однажды, когда он собирался провести день на поле для гольфа, он упал и умер от сердечного приступа. Было это в июле 1970-го, когда Иствуду-старшему было шестьдесят четыре года.

Клинт, конечно, был потрясен смертью отца, но после короткого периода сильнейшей скорби он возобновил подготовку к производству нового фильма. Обычно сдержанный Клинт смог спокойно говорить о потере отца только спустя многие годы, выражая одновременно сожаление и осторожность: «Мой отец совершенно внезапно умер в шестьдесят три года [sic][59]59
  Автор книги не согласен с Иствудом (прим. ред.).


[Закрыть]. Просто упал замертво. Потом я долго спрашивал себя, почему я не попросил его больше не играть в гольф? Почему я не проводил с ним больше времени? Но когда вы гонитесь за успехом, то упускаете из виду такие “мелочи”. Позже вы жалеете об этом, но уже ничего не можете с этим поделать – приходится двигаться дальше».

Тогда Клинт сказал себе, что если он не хочет повторить судьбу отца, то ему надо начать приводить себя в порядок – бросить курить и отказаться от спиртного. Физические упражнения и здоровая пища уже были частью его ежедневного режима, но вместе с тем неотъемлемой составляющей его ежедневного меню оставались (и сейчас остаются) несколько банок холодного пива.

В это же время Клинт выдвинул Боба Дэйли на пост полноценного продюсера Malpaso. И одним из первых заданий Дэйли в рамках его новых, расширенных обязанностей стало поручение собрать воедино результаты подготовительной работы к съемке картины «Сыграй мне перед смертью».

Оригинальный сценарий был написан Джо Хеймс – еще одной давней подругой Клинта с тех времен, когда он работал по контракту с Universal, а она была одним из многочисленных юридических секретарей студии. Как и у всех в Голливуде, у нее на самом деле было две профессии – обычная и киношная. Все время, остававшееся от повседневной работы, а также ночи она проводила за сочинением сценариев. Когда у нее наконец получилось то, что она посчитала сильным синопсисом страниц на шестьдесят, она раздала этот текст всем своим знакомым, пытаясь найти кого-нибудь, кто помог бы сделать по нему фильм. Синопсис попал в руки Клинта еще в то время, когда он снимал картину «Обманутый». Клинт пообещал Хеймс, что прочтет его – и он это сделал. Ему понравилась история о диск-жокее, который заводит роман на одну ночь со своей слушательницей и становится запредельно жестоким, когда она отказывается признать, что между ними все кончено.

Клинт передал эти шестьдесят страниц Дину Райснеру и попросил его использовать свою магию, чтобы превратить текст в сценарий фильма, который с помощью Malpaso можно было бы снять быстро и дешево. Как он позже вспоминал, «это был просто идеальный маленький проект, единственный его недостаток заключался в том, что это не был боевик в полном смысле слова… И мне приходилось снова и снова преодолевать барьеры».

В соответствии с условиями сделки, которую Клинт заключил с Universal, производством фильма занималась Malpaso. Это означало, что картину надо было делать где-то поблизости, поэтому Клинт решил снять ее в Кармеле, ближе к дому, чем любой из своих фильмов. Это также означало, что если в фильме будут использованы спецэффекты или съемки на открытом воздухе, то они не будут масштабными и дорогими.

Все это для Клинта не имело особого значения. Единственное, о чем он тогда думал, так это о том, что ему представилась возможность поработать режиссером. Позже Клинт вспоминал:

«Я начал интересоваться режиссурой еще в те годы, когда работал в сериале “Сыромятная плеть”. Я снял несколько трейлеров, и [продюсеры] собирались позволить мне снять эпизод, но в CBS этого не разрешили. Кто-то там выпустил распоряжение, в котором говорилось, что никто из актеров сериала не должен режиссировать, поэтому они и для меня исключили такую возможность. Потом я на некоторое время обо всем этом забыл. Затем я снимался у Леоне в Италии, а Дон Сигел плотно работал над несколькими моими фильмами. Дон меня очень обнадежил. “Почему ты не занимаешься режиссурой, почему не пробуешь?” – говорил он мне.

Приобщение к режиссуре заняло у меня некоторое время, потому что я вошел в нее как своего рода посторонний человек – через три европейских фильма, а потом, спустя пять-шесть лет, я вдруг снова захотел стать режиссером. Я думаю, что в этом деле меня сначала встречал определенный [отраслевой] негатив. Но я больше всего учился у Дона Сигела и Серджо. Они были совершенно разными людьми. Серджо был очень юморной, он работал с небольшими бюджетами, особенно на первых двух фильмах, и у него все время царил такой мини-хаос. Все чувствовали себя очень свободно, если не сказать больше, но зато мы снимали фильм за 200 000 долларов. А Дон Сигел работал очень эффективно и делал только то, что хотел».

Клинт чувствовал, что ключом к созданию фильма является роль Эвелин – маниакально одержимой поклонницы диджея. Актриса должна была сделать свою героиню правдоподобной жертвой ее собственных сексуальных достижений и жестокого обращения с ней – а это была нелегкая задача. Клинт просмотрел множество актрис, прежде чем увидел Джессику Уолтер в фильме, который Сидни Люмет снял в 1966 году по скандальному роману Мэри МакКарти «Группа». Несмотря на упорство студии, утверждавшей, что на эту роль нужно брать звезду, Клинт все-таки посчитал, что Уолтер будет идеальной Эвелин, и отдал эту роль ей (как показывает список его коллег по фильмам, Клинт вообще не очень любил брать в свои ленты звезд и делиться с ними экранным временем). Уолтер была привлекательна, не будучи «секс-бомбой», прекрасно смотрелась в сценах с «обнаженкой», но не казалась слишком сладострастной (что могло помешать решению ее задачи). Вместе с тем она оставалась взрывной по темпераменту и была способна продемонстрировать ровно тот тип сумасшествия, который требовался по сценарию.

На роль Тоби, «нормальной» подружки Дэйва (Клинта), была выбрана актриса телесериалов Донна Миллс, кандидатуру которой предложил Бёрт Рейнольдс. Уолтер, по мнению Клинта, должна была быть особенно хороша в начале фильма, прежде чем ее сумасшествие станет и очевидным, и шокирующим. Это был еще один фильм, где женщины – Эвелин и Тоби – охотно «падают на колени» и не заслоняют персонажа Клинта. Более того, у него нет эмоциональной привязанности ни к одной из них – вне зависимости от его намерений и целей. Если Эвелин – случайная связь на одну ночь, то Тоби – ее более разумный эквивалент, но она тоже представляет собой женщину без глубокой связи с его душой (если душа у него вообще существует).

Именно такого главного персонажа и искал Клинт – одиночку. Не романтика-одиночку, как в большинстве фильмов, наградой которому служит любовь хорошей женщины. Одиночка в данном случае – это тот, кто лучше всего работает в одиночестве, без ограничений, накладываемых спутниками. В этом смысле Дэйв был современной версией Человека без имени.

Клинт проработал над сценарием несколько недель и наконец почувствовал, что готов. Позже он вспоминал про ночь накануне съемок: «Я лежал в постели, прокручивая в голове кадры будущего фильма – я их все распланировал. Я выключил свет и вдруг подумал: “Господи! Так где-то здесь должен быть и я!” Я снова включил свет и начал снова и снова проходить все сцены, на этот раз с точки зрения актера. Надо ли говорить, что я не выспался?»

На тот случай, если Клинт вдруг «потеряет управление кораблем» и возникнет необходимость в надежной режиссерской поддержке, на съемочной площадке, не слишком далеко, находился Дон Сигел. Он присутствовал на большинстве съемок и даже попал на экран, сыграв в фильме небольшую роль бармена. Позже Сигел, который подписал режиссерскую карточку Клинта (это означало, что дебют Клинта за камерой состоялся), в шутку называл свое исполнение «талисманом удачи» и «моей лучшей ролью».

Впрочем, даже имея такой «амортизатор», как Сигел, Клинт все равно достаточно рано столкнулся с проблемой Universal: студия хотела убедиться, что фильм не слишком далеко отклонился от своей коммерческой оси. В частности, когда Клинт захотел использовать в фильме в качестве ироничного заглавного трека оригинальную джазовую вокальную композицию Эрролла Гарнера «Misty», компания Universal категорически выступила против этого. Там предпочитали, чтобы заглавная композиция имела большую потенциальную привлекательность, и предложили вместо «Misty» песню «Strangers in the Night» в исполнении Фрэнка Синатры (на которую, как оказалось, компания имела права). Клинт отверг эту идею и вместо этого добавил в фильм вторую песню, которую услышал на местной джазовой станции, когда однажды утром ехал на съемки в Universal. «Я был совершенно ошеломлен этим исполнением», – вспоминал позже Клинт. Он поехал прямо в Голливуд, чтобы найти себе пластинку. Ни в одном из музыкальных магазинов города такого сингла не было, но потом он, наконец, нашел его в альбоме «First Take»[60]60
  Этот альбом был выпущен компанией Atlantic Records, и Клинт, как сообщается, заплатил за его использование «весьма скромную сумму». После выхода фильма эта песня снова стала хитом.


[Закрыть], который продавался в супермаркете – пластинка была уценена до 1 доллара 38 центов. Выяснилось, что это была мрачная, насыщенная версия композиции 1969 года «The First Time Ever I Saw Your Face», написанной Эваном МакКоллом, в исполнении Роберты Флэк. Клинт посчитал, что это будет идеальный вариант для создания романтического настроения в отношениях Дэйва и Тоби. В эпоху, когда в качестве саунд-треков к фильмам было принято использовать рок-н-ролл (все началось с замечательной музыки Саймона и Гарфанкела к фильму «Выпускник» и продолжилось гораздо более интенсивным роком Дилана, рок-группы Steppenwolf, Джими Хендрикса), выбор блюзового «First Time» и джазового «Misty» казался возвращением к 1950-м годам.

Собственно говоря, в определенном смысле весь этот фильм был обращен в прошлое. В нем вспоминалось то время, когда засилие «толкачей» и рост насилия становились предметами забастовок и полуночных показов кинофильмов. Многие рецензенты поспешили сравнить дебют Клинта с лучшей лентой Хичкока «Психо» (лето 1960), повествующей о 1950-х годах. Художественные достоинства этого фильма тоже поначалу были скрыты за шокирующей историей, которая в нем рассказывалась.

Клинт закончил съемки всего за четыре с половиной недели, в октябре 1970 года, на пять дней раньше срока и с 50 000 долларов экономии при первоначальном бюджете в 1 миллион долларов. На фоне больших фильмов 1971 года «Сыграй мне перед смертью» показалась большинству критиков картиной скорее реакционной, чем революционной, особенно по сравнению с пятью сильными лентами, которые были номинированы в том году на «Оскар» за лучший фильм. Жесткая и насыщенная действием драма Уильяма Фридкина о нью-йоркской полиции «Французский связной» получила статуэтки за лучший фильм и лучшую режиссуру. Стэнли Кубрик поразил публику фильмом «Заводной апельсин». Норман Джуисон снял голливудский этнический «соул» «Скрипач на крыше». Неординарный и неожиданный хит о Техасе «Последний киносеанс» представил Питер Богданович. Наконец, нельзя не упомянуть несколько помпезный, но тем не менее снискавший популярность фильм Франклина Шаффнера «Николас и Александра» – повествование о самых знаменитых жертвах русской революции.

В этой компании у ленты «Сыграй мне перед смертью» не было шансов даже на неодобрительную ухмылку со стороны Академии. Фильм не был ни достаточно большим, чтобы заслужить ее благосклонное внимание, ни достаточно маленьким, чтобы показаться откровенным независимым фильмом, как это произошло с лентой Богдановича. Но зато в итоге фильм «Сыграй мне перед смертью» принес прибыль, и в кинотеатрах над этим фильмом не смеялись. Вот это для Клинта действительно имело значение.

Но если Академия не заметила этот фильм, то его заметили зрители. Избранные сцены из ленты «Сыграй мне перед смертью» послужили основным материалом январской мини-ретроспективы фильмов Клинта, состоявшейся в январе 1971 года на кинофестивале в Сан-Франциско[61]61
  Центральной частью события стал показ трех спагетти-вестернов – «За пригоршню долларов», «На несколько долларов больше» и «Хороший, плохой, злой». На самом деле они никогда не уходили из коммерческого показа и часто демонстрировались триплетом под рекламным слоганом «А вы бы хотели провести восемь часов с Клинтом Иствудом?». С 1968 года и до этой демонстрации три этих фильма как единое целое уже пережили в США пятнадцать повторных показов.


[Закрыть]. Впервые картина была отмечена таким образом. В том же месяце Клинт и актриса Эли МакГроу, которая произвела сенсацию исполнением звездной роли в экранизации романа Эрика Сигала «История любви» (Артур Хиллер, 1970), были выбраны Национальной ассоциацией владельцев кинотеатров «Звездами года» за их роль в увеличении кассовых сборов. Даже неистово независимый режиссер Джон Кассаветис, который финансировал свои собственные независимые режиссерские усилия, исполняя роли в мейнстриме, посчитал фильм хорошим, хотя и «несколько производным» от «Психо» Хичкока. «С этим фильмом только одна проблема, – отмечал он позже, – на нем нет имени Хичкока».

Фильм принес довольно приличную прибыль, заработав при первом показе в кинотеатрах более пяти миллионов долларов, что в пять раз превышало стоимость его производства. Однако и Клинт, и студия были не совсем довольны, если не сказать – не удовлетворены друг другом. Universal не понравился оригинальный подход Клинта к созданию фильмов, в частности его стиль, в котором «отсутствовали привычные истории любви». Дженнингс Лэнг и Лью Вассерман даже полагали, что фильм слишком далеко отошел от общепринятого стандарта Universal, в то время как сам Клинт считал, что студия недостаточно или неэффективно продвигает фильм, особенно на телевидении – в новой среде для его картин. Каждая из сторон была готова разорвать существовавшие связи, и обе ожидали подходящего случая, который не смутил бы ни студию, ни звезду.

Фильм «Сыграй мне перед смертью» не стал тем блокбастером, которого ожидала от Иствуда студия. Это было совершенно личное произведение, которое Клинт хотел создать, но между прочим оно сделало его миллионером. Вскоре после показа фильма он купил двенадцать акров незастроенной земли на очень желанном для многих участке в Пеббл-Бич. Здесь жили многие самые богатые калифорнийцы и знаменитости, например актриса Ким Новак, карикатурист Джимми Хэтло, кинематографист Мерв Гриффин и писатель Джон Стейнбек. Клинт построил свой дом с тренажерным залом, расположенным над гаражом, и большой парилкой[62]62
  Сначала ему запретили вести строительство на месте, где когда-то была индейская резервация, но в конце концов он достиг соглашения с Региональной комиссией по сохранению прибрежной зоны о найме профессионального археолога для сбора и классификации любых индейских древностей, которые обнаружатся на его участке. Los Angeles Herald-Examiner, May 24, 1973.


[Закрыть].

К тому времени Клинт стал заядлым игроком в гольф с гандикапом, равным 16 единицам[63]63
  Гандикап является числовой мерой потенциальной способности гольфиста и влияет на условия игры. Чем выше это число, тем хуже способности игрока. Пороговое значение официального точного гандикапа составляло в то время 36,0 (прим. ред.).


[Закрыть], и потому хотел быть как можно ближе к известному полю для гольфа в Пеббл-Бич. Он также был опытным пилотом вертолета и любил летать из Голливуда в Кармел и обратно, преодолевая это расстояние за несколько часов.

«Я путешествовал по всему миру, видел прекрасные места: Италию, Испанию, Францию и т. п., – говорил Клинт вскоре после покупки новой недвижимости. – Но в мире нет другого места, где я бы хотел жить, кроме полуострова Монтерей. Я планирую остаться здесь навсегда».

Однако продвижение на новые места не означало, что покинуты прежние. Клинт оставил за собой дом в округе Ориндж, купленный в те времена, когда расписание работы в Голливуде не позволяло ему каждый раз ездить в Пеббл и обратно. Он также старался сохранить и свой маленький круг друзей, включая Кена Грина, которого он знал со старшей школы, близкого приятеля Пола Липпмана – журналиста, с которым встретился в теннисном клубе Carmel Valley Racquet Club, а также местного профессионального игрока в теннис Дона Гамильтона. (Клинт снял Гамильтона в одной из сцен в баре в ленте «Сыграй мне перед смертью».)

Примерно в это же время Клинт открыл свое первое торговое заведение – это был местный бар в Монтерее, где он и его приятели могли приятно проводить время вдали от жен, работы и публики. Тем временем Мэгги, чья профессия тогда называлась в журналах «бывшая модель и художница», получила от Клинта задание по разработке проекта их нового дома и контролю за строительством – то, чем ей нравилось заниматься. Клинт все это время продолжал встречаться с Роксанной Танис, давал ей маленькие роли в своих фильмах, но она, несмотря на их ребенка, которого он материально поддерживал, все еще не могла официально войти в мир Клинта.

А еще он продолжал спать с таким количеством женщин, с каким хотел. В их число входила и Беверли Уокер – мятежная писательница и актриса, которая также работала над продвижением некоторых фильмов как агент по рекламе (за аренду жилья приходилось платить). Будучи в отношениях со сценаристом Полом Шредером еще с тех времен, когда он был далек от успеха, она замутила с Клинтом то, что журналист Питер Бискинд назвал «беспорядочным романом».

По словам Уокер, причина их связи заключалась в том, что Клинт мог брать женщин так же легко, как собирать созревшие плоды с дерева, для своего удовольствия, и перед ним женщинам было так же трудно устоять, как перед сочным плодом: «В Голливуде мужчины оказывают огромное давление на женщин, принуждая их переспать с ними – хотя бы один раз. Они как кобели, которые поднимают ноги на фонарные столбы. И всегда хотят такого рода связи с вами – возможно, это помогает им расслабиться». Уокер утверждает, что они с Клинтом остались друзьями, хотя ни в одном из своих фильмов он ее так и не снял…

Что касается его одинокого персонажа в ленте «Сыграй мне перед смертью», то Клинт в одном из своих довольно редких интервью объяснил, как он изображает человека такого типа. По его словам, здесь задействован его собственный подход, своя система игры:

«Мистеров Совершенство – миллионы. Хорошие парни приходят и уходят, но Богартов, Кэгни, Гейблов, Уэйнов или Митчумов среди них крайне мало. Они действительно могли обращаться с женщинами как с грязью. Я думаю, что женщинам нравится видеть, как других женщин унижают, когда они выходят за рамки. Они мечтают о парне, который не даст им спуску… И простой зритель думает: “А вот бы и мне научиться так себя вести – круто и уверенно, зная все ответы”. Зритель хочет быть супергероем… Некоторым людям необходимо выяснить о себе глубокие, интимные вещи, обсудить их и проанализировать. Я не чувствую такой необходимости. Может быть, это сила, а может быть, это слабость. Однажды я сходил к психиатру. Я сделал это как одолжение кому-то, у кого были проблемы. После того как мы поговорили, этот парень сказал мне: “Да ты, похоже, держишь все в своих руках”. Мне кажется, это так и есть… Для меня любовь к человеку – это уважение к его индивидуальным чувствам, уважение к его частной жизни и спокойное отношение к его ошибкам».

Вот и все: да, он не был совершенен и гордился этим, а если в последнее время заходил к психиатру, то рассматривал этот визит как «услугу кому-то другому». Удивительно откровенные комментарии для человека, чья личность вне экрана всегда изображалась только в розовых тонах: счастливый в браке мужчина, хороший отец, а по выходным – беспечный игрок в гольф, обожающий хорошие загородные поля. Но для его друга и журналиста Эрла Лифа жизнь Клинта была окрашена в немного другие оттенки розового:

«Клинт живет двойной жизнью – ничего удивительного, ведь он родился под знаком Близнецов. Хотя он никогда не переставал любить Мэгги и заботиться о ней, он не скрывал и своей свободолюбивой сексуальной натуры, своей жизни с другими женщинами, особенно с молоденькими цыпочками со свободными взглядами… Мэгги не задает вопросов и не ворчит на мужа в связи с его “экскурсиями” на голливудскую развлекательную арену. Клинт называет себя “женатым холостяком”. Смысл этого выражения понятен тем, кто хорошо его знает».

Если в фильме «Сыграй мне перед смертью» и была какая-то серьезная ошибка, то это было отсутствие у Дэйва тяги к самопознанию. Хотя Эвелин – явно сумасшедшая, и Дэйва поначалу зритель может посчитать невиновным, фильм Клинта сильно отличался (в худшую сторону) от «Психо». В нем отсутствовал какой-либо намек на более глубокую, темную сторону Дэйва – человека, который прячется за приятным голосом, неизбирателен в сексуальных отношениях и применяет насилие как метод решения проблем.

Тем не менее зрители обратили внимание на Клинта и на «что-то новое», что он вывел на экран, – хотя герой его фильма не связывал все точки реальной личности и образа. Впрочем, такой подход должен был полностью измениться в следующем фильме. Это был фильм о детективе, который не только нарушает все установленные правила, но и получает от этого огромное (и крайне сомнительное) удовольствие.

Фильм «Грязный Гарри» позволил Клинту показать теневую сторону своей экранной персоны и дать ей возможность радостно пожать руку светлой. Забегая вперед, нужно сказать, что этот необычайный подвиг взволновал зрителей по всему миру, хотя (или потому что) он донельзя испугал их. В этом смысле фильм «Грязный Гарри» оказался даже более личным, чем «Обманутый», и это действительно замечательное достижение.

А ведь его могло вообще не быть.

Ознакомившись со сценарием «Грязного Гарри», написанным Хэрри Джулианом Финком и его женой Р. М. Финк, Дженнингс Лэнг взял рекламный проспект и отправился с ним к Полу Ньюману, считая, что фильм идеально подходит для него. Но после прочтения сценария Ньюман отказался от участия в фильме, потому что почувствовал, что этот персонаж для него слишком «правый».

Затем Лэнг вспомнил о Синатре, потому что ранее тот снимался в нескольких успешных детективных фильмах. Персонаж, которого он играл, Тони Рим, также был очень жестким, и Синатра потратил достаточно времени, чтобы придать ему очарования. Лэнг надеялся, что он сделает то же самое с Каллаханом. Первоначально Синатра проявил некоторый интерес, но как только понял, насколько несимпатичен Каллахан на самом деле, он отказался от участия в проекте, опасаясь, что зрители ополчатся на него за то, что он играет такого низкопробного героя. Впрочем, при переговорах Синатра утверждал, что отдать должное этой роли ему мешает травма руки[64]64
  Клинт никогда не верил в историю Синатры о травме руки. «Скорее всего, это просто чушь собачья», – заметил он Джеффу Доусону (The Guardian, June 6, 2008).


[Закрыть].

Клинт все еще был завязан на производстве фильма «Сыграй мне перед смертью», в успехе которого Лэнг не был уверен. В конце концов, Лэнг так и не смог найти звезду, которая сыграет эту роль, поэтому продал права на фильм ABC Television. Канал намеревался превратить ленту в телевизионный фильм, но затем понял, что чрезмерное насилие, показанное в фильме, будет неподходящим для телевизионной аудитории, и в свою очередь продал права на картину Warner Brothers.

Warner Brothers – Seven Arts, как тогда называлась студия, находилась в смятении и под угрозой распада. Дело в том, что в 1969 году ее приобрела Kinney National Company – компания, занимавшаяся прокатом автомобилей, парковками и ритуальными услугами, принадлежавшая Стиву Россу. Росс хотел использовать эти активы, чтобы войти в кинобизнес. Для исправления, казалось бы, безнадежного финансового состояния студии Росс нанял команду из трех грозных управляющих: Тед Эшли был одним из самых влиятельных агентов в бизнесе; бывший продюсер компании Filmways Джон Кэлли снял много успешных фильмов, в том числе «Топкапи» Жюля Дассена (1964); адвокат Фрэнк Уэллс мастерски вел дела, связанные с бизнесом.