Текст книги "Власть"

– Мой отец в опасности, – сказал Тодд. – Спаси его.

– Для того, чтобы он жил, я должен жить в тебе, – сказал Ики-ре. – Сегодня я помогу тебе, но скоро буду просить тебя о помощи. Ты согласен?

– Я согласен.

– Тогда договорились.

Тодд услышал и почувствовал мощный порыв ветра.

Через мгновение тело Тодда охватил невыносимый жар, он выгнулся от боли, боясь, что не выдержит ее; он издал ужасный крик, заставивший Джоун и Бенджи зажать руками уши.

Жар прекратился так же внезапно, как начался, оставив после себя ужасный холод, и Тодд увидел себя тем, кем он был когда-то – не трусливым, сопливым мальчишкой, а грозным самураем Бенкаи.

* * *

Было около половины третьего утра, когда Леон Баколод повернул взятую напрокат голубую «тойоту» на пустынную Мабини-стрит и остановил ее напротив углового магазина, где продавали резные санто, статуэтки популярных святых.

На нем был дешевый костюм из полосатой ткани, темные очки и голубые кожаные туфли – все эти подержанные вещи он приобрел в лавках китайского квартала. На шее у него висели бамбуковые четки. Желтая роза на лацкане его пиджака была взята из цветочного подношения, которое он несколько минут назад сделал деве Марии в церкви Квипо, – его привычный ритуал перед поджогом. В церкви он зажег свечу в память о Хузи и дал денег священнику, чтобы тот отслужил сто месс за упокой ее души.

Выключив зажигание, Баколод опустил голову на руль и зарыдал. Хузи любила его таким, каким он был. Никто не любил его так, как она. До того, как она вошла в его жизнь, Баколод был уверен, что все его ненавидят. Благодаря Хузи, он открыл самого себя и обрел самоуважение.

Без нее он снова чувствовал страх и беспокойство. Ему казалось, что везде его подстерегают опасности. Такой душевной пустоты он не ощущал с тех пор, как в детстве находился в приюте для сирот. Убив ее, ДиПалма убил и самоуважение Баколода. Чтобы вернуть его, Баколод должен убить ДиПалму.

Пока поджигатель негромко плакал на переднем сиденье «тойоты», из темного входа в магазин статуэток вышли две молоденькие тонкокостные проститутки, чьи глаза и зубы отсвечивали зеленым цветом в ярком освещении улицы, и направились к машине. На обеих были белые кожаные мини-юбки, блузки с длинными рукавами, серьги в виде колец и парики. Одна из них нервно вертела зонтик от солнца, другая курила сигарету с марихуаной и опиумом, сжимая ее пальцами с длинными разноцветными ногтями.

Баколод посмотрел на них с презрением. Их выдавали широкие плечи, большие руки и кадыки. Проклятые трансвеститы. Он ненавидел гомосексуалистов; если бы это зависело от него, он бы их всех поотправлял в концентрационные лагеря.

– Валите отсюда, проклятые извращенцы! – закричал он. – Чтоб вы скорее от СПИДа подохли, вонючие ублюдки!

Его ярость заставила их быстро возвратиться к входу в магазин: спотыкаясь на тонких каблуках, они проклинали его на английском, испанском и тагальском.

Баколод начал глубоко дышать, втягивать воздух, представляя, как он окутывает его мозг, проникает в диафрагму. Глубокое дыхание успокаивает душу, говорила Хузи. Она выполняла дыхательные упражнения во время ежеутренних двадцатиминутных занятий йогой под классическую музыку. Хузи была культурной женщиной.

Сделав вдох, Баколод почувствовал запах бензина. Он исходил от картонного ящика на переднем сиденье справа от него. Этот ящик с этикеткой, указывающей на то, что когда-то в нем были бананы, был обмотан рваным голубым полотенцем и содержал пустую бутылку из-под рома, три книжечки спичек и двухлитровую канистру с бензином.

Опустив подбородок на руль, Баколод внимательно посмотрел на полицейский участок, расположенный справа от него в дальнем конце квартала. Перед участком детектив в штатском оперся на одну из трех припаркованных у обочины машин и беседует с тремя проститутками женского пола. Через несколько минут Фрэнк ДиПалма выйдет из полицейского участка и Баколод сожжет его заживо. Прямо возле участка. Смерть Баколода не пугала. Он беспокоился только о том, как убить ДиПалму.

К черту Чарли Суя, полицию, всех к черту. Баколод все равно отомстит за смерть Хузи. А там будь что будет.

Он усмехнулся, вспомнив, как легко было ему выяснить местонахождение ДиПалмы. В газетах упоминалось название отеля, в котором останавливался ДиПалма, и Баколод отправился туда, чтобы выяснить, когда тот вернется. Он пришел в отель ночью, когда в вестибюле было мало людей. В отделе регистрации он быстро показал свой значок охранника и заявил, что является полицейским, работающим над делом ДиПалмы. Кто-нибудь интересовался американцем?

За несколько минут Баколод узнал, что ДиПалму высылают из страны, и что в отель приходили два полицейских, которые собрали его вещи и увезли их в участок на Мабини-стрит. Американца повезут оттуда в три утра. Скатертью дорога, сказали члены администрации отеля. Больше мистера ДиПалму здесь никогда не поселят.

Из-за репортеров, сотрудников американского посольства и американских государственных деятелей отель получил очень плохую рекламу. Очень хорошо, сказали Баколоду, что решили потихоньку выдворить из страны смутьяна. Он согласился: действительно, очень хорошо.

Сидя в «тойоте», он вдруг схватился за руль обеими руками. Несколько полицейских в форме и с оружием вышли из участка и остановились возле дежурных машин. На ступеньках, ведущих в участок, стояли четверо в штатском, двое из которых были американцы, и негромко переговаривались между собой. Один из них нервно поглядывал на часы.

На другой стороне улицы собралась небольшая толпа ночных людей – проститутки женского и мужского пола, водители такси, нищие – которые заинтересовались происходящим. ДиПалма вот-вот должен был появиться. Баколод чувствовал это нутром. Он облизал губы. Член его начал напрягаться.

С заколотившимся от волнения сердцем он отвинтил крышку с канистры и осторожно, не пролив ни капли, наполнил бензином бутылку из-под рома. Когда бутылка заполнилась на три четверти, он прекратил наливать бензин, положил бутылку между ног и снова плотно прикрутил крышку канистры.

Затем он положил канистру на пол, оторвал от полотенца кусок и засунул его в бутылку. Мысли о пожаре заставили его забыть, о Хузи. Когда он посмотрел на полицейский участок, оттуда выходил ДиПалма, Баколод узнал американца по фотографиям в газетах. Крупный седой мужчина стоял на ступеньках в окружении четырех человек в штатском.

План Баколода был предельно прост. Подождать, пока ДиПалма сядет в машину, настигнуть её, бросить бутылку и умчаться. В Маниле лишь немногие счастливые обладатели кондиционеров могли позволить себе ездить с поднятыми стеклами. Все четыре окна в машине Баколода были открыты.

Когда ДиПалма начал спускаться по лестнице, Баколод нащупал книжечку со спичками. Когда полицейский в форме открыл для ДиПалмы заднюю дверцу среднего автомобиля, Баколод зажег спичку и коснулся пламенем кусочка ткани, свисавшего с наполненной бензином бутылки. Ткань моментально вспыхнула.

Неожиданно стекла «тойоты» взлетели вверх со стуком. Все четыре окна оказались закрытыми. Щелкнули замки дверец. Кто-то запер Баколода в его собственной машине. Что, черт возьми, здесь происходит?

Поджигатель оглядел пустой салон машины и почувствовал, что его охватывает арктический холод. Затем машина наполнилась столь сильным зловонием, что в нос и рот ему ударил горячий, горький привкус непереваренной пиши. Кто это вздумал с ним шутить?

Он почувствовал, что ноги его намокли. Святая дева Мария. Из открытой канистры вытекал бензин, промочил его лодыжки и ступни, растекался по полу. Глаза его уловили яркий свет. В картонном ящике полыхало пламя. Воспламенились все книжечки спичек.

Картонный ящик быстро вспыхнул, пламя поднялось над его краями, достигло залитого бензином пола. Вытащи фитиль из бутылки, пронеслось в уме Баколода. Сделай это немедленно. Потом открой дверцу и беги. Но он не мог поднять рук. Бензиновая бомба с горящим фитилем оставалась зажатой в его руках, которые он не мог поднять с колен. Он не был в состоянии пошевелить ни одной мышцей.

Он видел, как ДиПалма сел в машину, дверь за ним захлопнулась, и первая полицейская машина отъехала от обочины. Баколод пронзительно закричал, охваченный последним и самым жестоким отчаянием в его жизни. И вслед за его криком «тойота» превратилась в громадный огненный шар.

18

Манила

У Чарльза Суя был тяжелый разговор с Черным Генералом по радио – этому виду связи на большое расстояние Триада отдавала предпочтение. Телефонные разговоры и письменные, послания можно было легко подслушать и перехватить. Перехватить радиопереговоры было почти невозможно.

Суй боялся сообщать своему крестному отцу плохие новости. Черный Генерал мог выслушать неприятное известие спокойно, а мог рассвирепеть. Суй так боялся перепадов его настроения, что старался не вступать в контакт с Линь Пао без крайней необходимости.

Крестный отец Суя не любил, когда от него что-нибудь скрывали. Было бы самоубийством утаивать от него сведения о дискете, которую Рауль Гутанг передал Бенджи Лок Нэйню и сыну Фрэнка ДиПалмы. Черный Генерал старался сохранить в тайне свои отношения с Нельсоном Берлином. Обо всем, что касалось этой тайны, следовало немедленно докладывать ему.

Но Чарльз Суй не мог ввести крестного отца в курс дела без того, чтобы не сообщить ему о своей неудачной попытке отбить дискету. Вслед за этим неприятным сообщением ему пришлось сделать унизительное признание о том, что он потерял двух человек в схватке с Бенджи и его приятелем.

Суй неподвижно сидел в темном рабочем кабинете своего дома в парке Форбеса и слушал, как его называют глупым, нерадивым и недостойным покойного отца. На его лбу пульсировала вена. Ругань и оскорбления беспрерывно сыпались на него. Суй чувствовал, что у него начинается приступ мигрени.

Линь Пао сказал:

– Ты всего лишь хорошо одетое ничтожество и не стоишь мизинца своего отца. Думать – вот это ты можешь. Но, мой дорогой крестник, думать – значит действовать. Сколько раз мне повторять это? Я уже говорил, что ты проводишь слишком много времени на теннисном корте и за своим органом. Неужели ты не понимаешь, какой позор, когда тебя бьют дети?

Ярость Линь Пао не утихла даже тогда, когда он узнал, что Чарльз Суй захватил оператора компьютера на заводе Талтекс и пытал, пока тот не выложил все, что знал. Куда делась дискета?

– Ты представляешь, сколько денег я потеряю, если станет известно о моих отношениях с Нельсоном Берлином? – спросил Линь Пао. – А если вытащат на свет Божий прошлое Нельсона Берлина, то даже его деньги не спасут его от позора. ДиПалма знает о том, что случилось с сестрой Берлина?

– Да, знает, – сказал Чарльз. Суй. – Согласно материалам, найденным в его номере в отеле и переданным мне из полиции, он узнал о Берлине и его сестре от Грегори ван Рутена. Подробных сведений у него нет, но он знает. Тюрьма помешала ему рыскать по Маниле и задавать вопросы. Но мистеру ДиПалме повезло: у него есть дети, которые выполнили работу за него.

– Закрой рот ираскрой пошире глаза. Везенье здесь ни при чем. ДиПалма не дурак. Он с самого начала задумал использовать мальчишек. Он понимал, что его узнают. Если ты забыл, то позволь мне напомнить тебе, что он известный человек. ДиПалма решил сыграть роль козла отпущения, чтобы перехитрить нас, и это ему удалось.

– Не понимаю.

– ДиПалма ни с кем не встречался после ареста. Но мальчишки действовали четко. Они знали, что делать и без распоряжений ДиПалмы, который, очевидно, выработал свою стратегию еще в Америке. Он все время на шаг опережал нас, что удивительно. Было бы неразумным недооценивать его. И его детей тоже.

– Крестный, мои люди пытались расправиться с Бенджи и его приятелем.

– Тебе платят не за то, чтобы ты пытался, а за то, чтобы ты достигал цели.

Суй вытер о бедро вспотевшую ладонь.

– Крестный, ты же знаешь неистового Бенджи. И мне сказали, что другой парень был еще опаснее. Этот парень какой-то необыкновенный. Они застали врасплох моих людей на китайском кладбище.

– Ты не просто глуп, ты идиот. Сколько раз я тебе говорил, что оправдания дела не меняют. Позволь мне напомнить тебе, для чего я приказал сжечь заживо столько женщин две недели назад. Для того, чтобы скрыть информацию, которая теперь ушла сквозь твои неуклюжие пальцы. И в этой ситуации ты заявляешь мне, что тебя побили двое подростков. Если бы твой отец был жив, он бы плакал от стыда.

Закрыв глаза, Чарльз Суй принялся массировать виски кончиками пальцев.

– Крестный, я знаю, где мальчишки.

– А дискета?

– Я уничтожу ее и позабочусь о том, чтобы мальчишки не покинули Манилу живыми.

– ДиПалма, ван Рутен и Мартин Мэки могут разрушить все, что я построил на западе в течение своей жизни. Они могут даже вынудить меня отменить встречу с другими Головами Дракона. Такого позора я не переживу. Я очень рисковал, договариваясь об этой встрече. В данный момент тайные общества готовы, как и я, пойти на компромисс. Но что будет, когда они узнают, что я не могу навести порядок в своем собственном доме?

– Крестный, я...

– Заткнись, чтоб тебя!

Наступило напряженное молчание; Чарльз Суй снял очки и начал растирать переносицу большим и указательным пальцами. Старик в отвратительном настроении. Угодить ему так же трудно, как бежать со связанными ногами. Он уже давно такой раздраженный. Почему?

Правда, ван Рутен опозорил его и Тароко, женщину, принадлежавшую им обоим. Но Суй подозревал, что Линь Пао беспокоило что-то другое, о чем старик не желал ни с кем разговаривать.

Линь Пао сказал:

– Ты говоришь, с Бенджи был другой мальчик? Уж не тот ли это мальчик, который дрался с Айваном Ху и сумел одолеть его?

– Да, тот. Это сын Фрэнка ДиПалмы.

– Что еще нам известно об этом маленьком ублюдке, кроме того, что он считает себя таким же крутым, как его отец?

– Мне сказали, он дерется как дьявол. Человек, который остался живым после схватки на кладбище, был очень напуган. Он назвал этого мальчика необыкновенным.

– Он сует нос не в свое дело, это точно. Из-за него Восемь Северных Кинжалов не могут найти Зеленых Орлов, которые узнали, что я приказал убить их. Ты говоришь, он необыкновенный? Почему?

– Он очень силен физически, – сказал Чарльз Суй. – У него исключительный удар, мне сказали. Убил одного из моих людей подсвечником и едва не убил другого. Мальчишка, а называет себя воином. Моим людям показалось, что он из другого мира.

* * *

В нескольких сотнях миль от Манилы в своем тайбэйском особняке Линь Пао закрыл свой единственный глаз и стал думать о священнике, которого он убил за его зловещее предсказание. Ты умрешь насильственной смертью. Орудием твоей смерти станет маленький мальчик, который живет на западе, но родился он в Срединном Царстве. Он – часть твоей жизни и с рождения следовал за тобой как тень. Ты умрешь не позднее, чем через двадцать один день.

Линь Пао почувствовал головокружение и резко затряс головой. Этого не может быть. Его руки дрожали, когда он поднес ко рту чашку с чаем и сделал два глотка. Поставив чашку, он поднял микрофон.

– Сын ДиПалмы. В нем есть азиатская кровь?

– Да, крестный отец. Этот мальчик наполовину китаец. Маленький мальчик, который живет на западе, но родился он в Срединном Царстве.

– Ты сказал, что знаешь, где он прячется?

– Он и Бенджи собираются покинуть страну. Но я могу добраться до них.

– Сделай это немедленно.

– Клянусь памятью покойного отца, что уничтожу их и дискету.

Голос Линь Пао был бесстрастен, и это напомнило Сую, что его уважение к крестному отцу покоится на страхе.

– Если эти мальчишки доживут до завтра, – сказал Линь Пао, – я прикажу убить твою жену. Она умрет медленной мучительной смертью.

Чарльз Суй сравнивал свое сотрудничество с Линь Пао с охотой на тигра. Теперь тигр проголодался.

Он схватился за голову, потому что мигрень стала невыносимой.

* * *

Манильский международный аэропорт

ДиПалма застегнул привязной ремень и затем потер свои ноющие запястья. Через пятнадцать минут дадут разрешение на взлет, сообщил пилот. А пока полупустой лайнер стоял в темноте на рулежной дорожке. ДиПалма не мог дождаться, когда объявят взлет. Он был по горло сыт вареными яйцами.

Он посмотрел на сидящего через проход Тодда. Мальчик откинулся в кресле, глаза закрыты – по-видимому, спит. Джоун сидит рядом, положив голову ему на плечо. ДиПалма улыбнулся. Неужто это союз двух юных сердец?

Несколько минут назад у стола регистрации ДиПалма и Тодд нежно обнялись: мальчик вцепился в него так, словно ДиПалма только что вернулся с того света. Он с беспокойством отметил, что Тодд выглядит очень изнуренным. ДиПалма заподозрил, что его сына все больше тяготит бремя четырехсотлетнего отчаяния.

Тодд сказал, что с ним все в порядке, но ДиПалма усомнился в этом. Мальчик казался чем-то обеспокоенным. Черт возьми, о чем еще можно было беспокоиться? Дискета была с ними, и они возвращались домой. Пусть теперь беспокоятся Нельсон Берлин и Черный Генерал.

Дискета у Бенджи, и ДиПалма возьмет ее у него только в Нью-Йорке. Он сделает с нее несколько копий, одну положит в сейф для хранения ценностей в банке, другую передаст прокурору. Тодд сказал ему, что информация ценная, и этого достаточно. Парень проделал фантастическую работу. Никогда еще ДиПалма так не гордился им.

ДиПалма сожалел, что не смог всерьез заняться поиском доказательств слов ван Рутена о том, что Нельсон Берлин убил свою собственную сестру. Работа полицейского требовала здравого смысла и настойчивости. Он раскрывал преступления благодаря настойчивости и умению отыскать человека, который что-то знает. Это мог быть свидетель, соучастник или родственник преступника.

Как в домино: толкни одну костяшку – попадают остальные. Если ДиПалма выходил на след, то шел по нему до конца. Но он всегда был копом, и ничто так не радовало его сердце как, например, раскрыть убийство сорокалетней давности и возложить ответственность за него на одного из американских богачей.

Последние дни его беспокоили не только вареные яйца и тараканы в чае. Из его головы не выходило женское имя: Тароко. Соблазнительная певица-китаянка была любовницей Линь Пао и Грегори ван Рутена. Она исчезла без следа. ФБР и АБН не могли ее найти, хотя и не очень старательно искали. У них был ван Рутен, и он давал им информацию. Что им еще было желать?

Однако ДиПалму ее исчезновение обеспокоило. Он беспокоился, потому что знал ван Рутена. Его бывший партнер был человеком с раздутым самолюбием, не любившим терпеть унижение, а судя по всему, Тароко его унизила. Ван Рутен ни за что не оставит оскорбление безнаказанным.

Поэтому он и занялся женой ДиПалмы. Акулий Глаз всегда брал реванш.

Когда на прошлой неделе ДиПалма встретился с ван Рутеном на Губернаторском острове, имя Тароко было упомянуто вскользь, и сразу ван Рутен перешел на другую тему. Он не желал разговаривать об этой стерве. ДиПалма тогда только пожал плечами. Его это нисколько не заинтересовало.

Но лежа бессонными ночами в различных манильских тюрьмах, ДиПалма вспомнил ухмылку на лице своего бывшего партнера, когда тот произносил имя этой женщины. Вспомнил так же, как блеснули глаза ван Рутена, этот блеск трудно назвать иначе, чем «победой». ДиПалме приходилось видеть этот блеск так часто, что не узнать его он не мог.

Задачей Тароко было вскружить ван Рутену голову и одновременно промыть ему мозги, с чем она успешно справилась. Как выразился один знакомый ДиПалмы в ФБР, когда она закончила свое дело, на грудь Акульему Глазу можно было вешать табличку с надписью «Неисправен». По слухам, Тароко довела его до того, что он отправился в Атлантик-Сити, где пытался вылечить свое разбитое сердце, спустив изрядную сумму денег Черного Генерала. Но все это со слов Акульего Глаза.

Этот человек был неисправимым лжецом. По этой причине ДиПалма в своем одиночном заключении не мог не задаться вопросом о том, что случилось с Тароко после того, как она отшила красавчика Грегори.

Она не появилась на прошлой неделе в Атлантик-Сити, где первоклассное казино должно было выплатить ей сто тысяч долларов за три дня работы. Китайцы были самыми азартными игроками и толпой валили к рулеткам и столам для игр в кости там, где появлялась Тароко.

ДиПалма допускал, что арест ван Рутена мог напугать ее и заставить покинуть Америку, но почему тогда она не объявилась в Канаде, странах Карибского бассейна или в Азии. Тароко была суперзвездой в китайских общинах всего мира. Согласно источникам в ФБР, она зарабатывала много денег и ни дня не могла прожить без работы. ДиПалма не мог поверить, что такая женщина решила вдруг отказаться от ста тысяч.

Сообщали также, что Тароко любила находиться в центре внимания. Охотно давала интервью газетчикам, выступала по телевидению и радио. Недавно она закончила запись нового альбома и теперь рекламировала его везде, где появлялась. У этой женщины была масса причин оставаться на виду. В любом случае, почему она не появилась в Тайбэе у Линь Пао? Из ФБР ДиПалме сообщили, что там ее не видели. Почему она исчезла так бесследно?

Перед вылетом в Манилу ДиПалма обсуждал в Нью-Йорке исчезновение Тароко с Джан, которая работала с артистами и хорошо знала их.

– Похоже, она из тех женщин, – сказала Джан, – которые не слушают тебя, если говоришь не о них. Ты спрашиваешь, что могло заставить ее исчезнуть? Либо она выехала из страны с каким-нибудь новым поклонником, либо ее нет в живых. Ничто другое не заставило бы эту даму скрыться от внимания общественности.

Исчезновение Тароко не было особенно важным делом для ФБР и АБН. Ван Рутену не обязательно было упоминать ее имя. Вот если бы он сообщил им то, что их интересует, они бы заплясали от радости. А интересовал их Линь Пао, а не Тароко.

ДиПалма, однако, подозревал, что ван Рутен был лучше осведомлен о таинственном исчезновении Тароко. Если это действительно так, то это значит, что война между Акульим Глазом и Черным Генералом началась не из-за украденных двух миллионов, а из-за женщины.

Филиппинские власти позволили провожать ДиПалму только Барри Оменсу и еще одному человеку из посольства. В полицейском участке на Мабини-стрит Оменс передал ему конверт с паспортом, бумажником и другими ценностями. Не хватало только записей ДиПалмы о пожаре на заводе Талтекс, о Линь Пао и Нельсоне Берлине. Странно, подумал ДиПалма.

Парень из посольства очень пригодился в аэропорту. Его звали Тайлер Деннисон – высокий, светловолосый уроженец Джорджии с превосходными зубами и великолепным загаром. Он настоял на том, чтобы полицейские не стесняли на прощание ДиПалму и позволили ему позвонить Джан до того, как объявят посадку.

Джан не переставала плакать. Она заболела от переживаний, сказала она, не ела и не спала с тех пор, как в газетах появилась филиппинская версия приключений ДиПалмы. Она будет встречать его и Тодда в аэропорту Кеннеди. Повторив несколько раз, что она его любит, Джан сказала:

– Фрэнк?

ДиПалма усмехнулся. Черт, началось.

– Да, Джан?

– Я хотела спросить о твоей маленькой подружке, карлице.

– Да?

– Ну, как она тебе?

Впервые за несколько дней ДиПалма расхохотался.

Телекомпании не позволили прислать своего представителя в полицейский участок или аэропорт, но в конторке регистрации ДиПалму дожидались бутылка «Дон Периньона» и записка: «Добро пожаловать домой, дружище. Жду тебя рейсом шесть – одиннадцать». ДиПалма отдал вино Барри Оменсу.

Там же ему передали еще один подарок: большую бутылку минеральной воды и две новых палки эскрима. Палки были ротанговые, длиной двадцать четыре дюйма, ручной работы. Записки не было.

ДиПалма вспомнил слова Тодда. Все в этом мире есть результат двух сил. Положительной и отрицательной, светлой и темной, мощной и слабой. Эти созидательные и разрушительные силы делают нас такими, какие мы есть. Китайцы называют это словом Дэ.

Детектива Филарку можно было купить, но он также рискнул и спас ДиПалме жизнь. Джан была неверной женой, но у нее благородная и любящая душа. Ван Рутен был продажным и распутным, но он предупредил ДиПалму, что Нельсон Берлин подслушивает телефонные разговоры Джан. И Тодд. Сына лучшего, чем он, не найти во всем мире. Но разве не он в то же время был безжалостным убийцей и носил в себе это невообразимое зло под названием Ики-ре?

Стоя напротив конторки регистрации, ДиПалма раскупорил бутылку с водой и поднял ее в молчаливом тосте. За Дэ, подумал он. За самое лучшее и самое худшее, что есть во всех нас. Он отпил теплой минеральной воды, закрутил крышку и спрятал бутылку в сумку Бенджи, где лежала дискета.

В самолете, вылетавшем в пять утра, была занята лишь треть мест. Салон первого класса был пуст, если не считать ДиПалму, ребят и еще одного пассажира. Когда самолет взлетит, ДиПалма собирался улечься на пустых креслах и отоспаться.

Бенджи сидел впереди ДиПалмы. Спинка его кресла была откинута и находилась в горизонтальном положении. Это было нарушением правил, но Бенджи, судя по всему, это мало беспокоило. Хорошо хоть пристегнул ремень, подумал ДиПалма. Что это с парнем? Никак не сидится ему на месте.

Если Бенджи не стукался затылком о подголовник, то ударял ногой по креслу впереди него, либо хрустел пальцами и постоянно оглядывался на спящего Тодда. Один раз, когда ДиПалма смотрел на них, Тодд открыл глаза, но не успел ДиПалма обратиться к нему, как он взглянул на Бенджи, покачал головой и снова их закрыл. Что-то происходило между этими двумя парнями, но что – ДиПалма понять не мог.

Пытаться расспросить Джоун о причинах странного поведения ребят было бессмысленным. Собеседницы из нее не получалось: казалось, ее познания в английском языке ограничивались восемью словами, три из которых были Макдональдс и Брюс Спрингстин. Говорила она большей частью на кантонском диалекте с Тоддом. Она была предана Тодду. Мир, в котором они жили, был закрыт для всех, в том числе и для ДиПалмы.

Они столкнулись с кое-какими трудностями при получении дискеты, сказал Тодд. Им пришлось убить двух людей Чарли Суя. Вы сделали то, что следовало сделать, сказал ДиПалма. Он не стал расспрашивать Тодда о подробностях, и сын, видимо, не горел желанием рассказывать. ДиПалма знал своего сына и понимал, что Тодд никогда больше не вспомнит об этом инциденте.

Молоденькая курносая стюардесса, филиппинка, в темно-бордовом кителе, с нервной улыбкой на лице, по фамилии Монтес, если верить бирке у нее на груди, спросила ДиПалму, не желает ли он выпить. В 5.10 утра – улыбнулся ДиПалма. Это для меня слишком рано.

Миссис Монтес – на руке ее было обручальное кольцо – предложила освежающие напитки подросткам, которые тоже отказались. Продолжая улыбаться, она прошла вперед к кабине пилота и постучала в дверцу. Дверца открылась, и она исчезла внутри. Если бы мне нужно было улыбаться, чтобы заработать себе на жизнь, я быстро отбросил бы копыта от голода, подумал ДиПалма.

Он посмотрел в иллюминатор. Над темными ангарами занимался рассвет. От Боинга-707 отъезжали топливозаправщики и автомобили обслуживания. Погрузчик багажа медленно проехал под крылом и исчез из виду. ДиПалма возвращался в Нью-Йорк, и это его радовало. Он повернулся к Тодду.

Мальчика на месте не было. Бенджи и Джоун тоже исчезли.

Повернувшись в кресле, ДиПалма посмотрел через проход в салон туристического класса и увидел взрыв.

* * *

Джоун заперлась в туалете в хвостовой части самолета и прислонилась к двери. К груди она прижимала авиационный пакет. Через мгновение она заглянула в пакет и увидела бомбу. Пластиковая взрывчатка, провода и таймер, который сработает через час, когда самолет будет над океаном, и все погибнут. Пакет находился там, куда указал Тодд, – на верхней полке для багажа рядом с аварийным выходом.

Джоун закрыла глаза и очистила свой разум, как велел Тодд. Грехи всех прошлых жизней скоро исчезнут. Пожертвовав своей жизнью ради других, она приблизится к богам. Если она сделает все так, как велел Тодд, то освободится от вечного колеса рождения и смерти. Ей не нужно будет рождаться вновь. Не нужно будет снова страдать.

Открыв глаза, она склонила голову перед богами и сунула руку в пакет. Пальцы ее нащупали таймер.

* * *

ДиПалма рывком расстегнул ремень и по проходу бросился туда, где клубился дым и мелькал огонь, где раздавались крики пассажиров. Добежав до места взрыва, он начал помогать работникам аэропорта эвакуировать пассажиров.

Эвакуация заняла несколько минут. Те, кто не пострадал, вернулись в аэропорт. Восьмерых госпитализировали. Трое, в том числе Джоун, погибли.

Тодд и Бенджи исчезли.