Текст книги "Тайна доктора Николя (сборник)"

– В восточные доки. Трактир «Три матроса»!

Глава III

Прежде всего – о моем возрасте, биографии и приметах, как пишется в полицейских отчетах. Ричард Гаттерас, которого обычно называли Диком, из Квинсленда, торговец жемчугом, черепахами и ценитель моря, главным образом южных вод, – к вашим услугам. Вот мое краткое описание: двадцати восьми лет, ростом в семь футов, сильный, как японский борец, я готов тотчас и без рассуждений уплатить 10 фунтов стерлингов тому, кто положит меня на обе лопатки. Да и понятно, почему я силен: я вел полную приключений и опасностей жизнь на воле, питая ненависть к душным помещениям. Когда другие мальчишки еще учились обращаться с носовыми платками, я уже работал как взрослый мужчина. Мне не было и пятнадцати лет, когда я объехал вокруг земного шара, дважды потерпел крушение и чудом спасся.

Отец мой был англичанином, человеком довольно ограниченным, но очень добрым, к тому же лучшим супругом, какого только могла пожелать женщина. Моя мать умерла от лихорадки на Филиппинских островах, когда мне было всего одиннадцать месяцев, и отец с тех пор почти не покидал своей каюты на нашем судне «Елена Троянская» вплоть до гибели судна. Оно затонуло, захваченное циклоном в открытом море, а с ним и все, кто был на его борту, кроме меня.

Итак, я потерял и отца, и мать. Можете представить себе душевное состояние пятнадцатилетнего юноши, оставшегося одиноким в полном смысле этого слова и знающего, что во всем мире у него нет никого, кто бы ему помог. Друзья… Хотя пословица и говорит, что лучше иметь друзей, нежели деньги, но какие могут быть друзья у такого малыша, каким я был в то время? Вот тут-то мне и пригодилась моя жизненная подготовка. Словом, через два дня я уже плыл на «Эмили» в Папеэте; там я прожил пять лет, добывая копру, и там же начались те странные приключения, о которых я собираюсь рассказать.

Затем я работал по найму у торговой компании на жемчужных банках[2]2
  Банка – возвышенный участок морского дна; подводная мель.


[Закрыть] в Тихом океане. Мне повезло: сколотив приличное состояние, я обосновался у Большого рифа, на полуострове Кейп-Йорк, и открыл собственное дело. Хорошие это были дни: тогда еще не существовало суровых законов о ловле жемчуга, тогда всякий поступал как ему было угодно и чувствовал себя полным хозяином своего прииска. Когда эти законы вступили в силу, я уже был собственником приличного дома, двух недурных кораблей и весьма доходных жемчужных полей. Последние были куплены мною почти за бесценок, как уже использованные, но мне вновь повезло, и я стал богатым человеком. Теперь, достигнув известного благополучия и обеспеченности, я почувствовал непреодолимое желание посетить страну предков, Англию, и увидеть места, где родился и вырос отец (название тех мест я нашел, обнаружив запись карандашом на странице старинной Библии на латинском языке).

Я продал свои прииски, корабли и дом в расчете снова купить все это, если Англия мне не понравится, простился с друзьями и товарищами-матросами и отправился в Сидней, чтобы попасть на пароход, отходящий в Англию. Из этого можно заключить, что я решил бросить свое дело раз и навсегда и зажить скучающим бездельником. А почему бы и нет? Я был настолько богат, что мог это себе позволить, – мог бы стать филантропом и открыть литературный салон. Словом, я решил немного отдохнуть от праведных трудов.

Когда я приехал в Сидней, то узнал, что пароход в Европу отходит через неделю, но это меня не очень опечалило. В самом деле, разве может соскучиться за неделю человек, еще ни разу не бывавший в театре и как следует не видевший ни одного большого города с его удовольствиями и чудесами? Но здесь я никого не знал, и, должен признаться, бывали минуты, когда я с грустью вспоминал свои прииски на небольшом островке у Новой Гвинеи.

Глава IV

Подобное настроение было у меня, когда, прогуливаясь по одной из лучших, но уже надоевших мне улиц, я встретил странного субъекта, который с места в карьер предложил мне показать Сидней и его окрестности во всех подробностях. Вместе с ним мы зашли в кафе. Это был высокий и довольно красивый парень с развязными манерами и довольно наглым взглядом. Но, понимая, куда он клонит, я решил проучить его и последовал за ним. Мы выпили вина.

– Давно ли вы в Сиднее? – спросил пройдоха, покручивая ус.

– Только приехал, – ответил я.

– Не правда ли, чертовски скучно гулять одному? Я никогда не забуду, как скучал здесь в первые дни.

– Совершенно верно, – согласился я, – это очень скучно, тем более что я не знаю здесь никого, кроме моих банкира и адвоката.

– Ах, черт возьми, в таком случае я рад быть вам полезным. Ведь мы оба англичане, не так ли?

– Очень рад, я живу в гостинице «Квебек».

– У меня здесь неподалеку экипаж, в котором мы можем прокатиться.

В этот момент в зал вошел тот самый адвокат, который вел мои дела. Я обратился к своему собеседнику:

– Позвольте мне несколько минут поговорить с этим господином.

– Хорошо, я буду ждать вас в экипаже.

Он вышел, а я обратился к своему поверенному. Оказывается, он заметил моего спутника и счел своим долгом предупредить меня о намерениях пройдохи.

– Этот человек, – сказал он, – пользуется весьма скверной репутацией. Он встречает всех прибывающих из Англии и выбирает из них неоперившихся, желторотых птенцов, располагающих средствами. Всячески обхаживает их, показывает им окрестности Сиднея, и вскоре у этих птенчиков не остается ни гроша. Я очень сожалею, что вы оказались в его лапах.

– Ничего подобного, я хочу его проучить. Хотите посмотреть, как я это сделаю? Пойдемте со мной.

Мы вышли и двинулись по улице. Вскоре я услышал за спиной стук колес экипажа и сладкий голос моего новоиспеченного друга, звавший меня. Но я не реагировал. Наконец он догнал нас.

– А я уже испугался, что потерял вас, – проговорил он.

– В чем дело? – сухо спросил я.

– Но ведь вы пригласили меня к себе в «Квебек»!

– Я и не думал вас приглашать, я лишь сказал, что живу в «Квебеке», а если вы наняли экипаж, то извольте платить кучеру сами.

– Это свинство, сэр. Я отказываюсь платить кучеру: экипаж нанят для вас.

Тогда я повернулся к нему и медленно проговорил:

– Мистер Додсон, пусть это будет для вас уроком. Сначала нужно как следует обдумать дело, а потом приступать к нему. Вы ошиблись в своих расчетах. Как видите, я вас знаю.

Додсон выкрикнул несколько проклятий, вскочил в экипаж и укатил, а мой адвокат восторженно посмотрел на меня.

– Как вам удалось укротить его?

– Очень просто, – ответил я. – Я уже встречал его в своей стране, где он тоже пробовал заниматься этим ремеслом, но после многих неудач счел за лучшее перенести свои действия на более благоприятную почву.

Глава V

Таково было мое первое приключение, а вот второе. Я гулял по парку с сигарой во рту, не зная, как убить время: до отъезда оставалось целых три дня. Вдруг кое-что привлекло мое внимание: по соседней дорожке, ведущей к выходу, шла молодая, хорошо одетая девушка. Но, к несчастью для нее, на пересечении дорожек стояла группка из трех типичных сиднейских хулиганов. Они тихо переговаривались и косились на приближавшуюся девушку; было ясно, что они говорили о ней и составляли какой-то коварный план. И действительно, когда девушка была уже в пяти шагах от этой троицы, двое отошли на приличное расстояние, оставив на ее пути одного, самого рослого товарища. Но девушка ускорила шаг и прошла мимо, не обратив на него внимания. Тогда он побрел за ней, а первые двое пошли ей навстречу. Таким образом, бедняжка оказалась окружена. Она растерянно и беспомощно оглянулась и, увидев, что спасения ждать неоткуда, остановилась, вынула кошелек и отдала его хулигану.

Все это зашло слишком далеко. Я ускорил шаг, перебежал на загороженную дорожку и появился перед изумленными моим появлением хулиганами, занятыми изучением содержимого кошелька.

– Эй вы! – крикнул я. – Как вы посмели остановить эту даму? Сейчас же верните кошелек и отпустите ее!

Незнакомец, к которому я протянул руку, желая забрать кошелек, смерил меня взглядом с головы до ног, словно оценивая мои силы на случай драки. Но, очевидно, я произвел на него внушительное впечатление, и он мгновенно перешел на слезливый тон, уверяя, что девушка отдала ему кошелек, желая помочь в нужде, что он не останавливал ее, а лишь попросил милостыни.

– Отдай кошелек, – сказал я требовательно, делая шаг ему навстречу и вырывая кошелек из его рук.

Тогда один из его товарищей крикнул:

– Чего ты стоишь, дурень? Скрути шею этому цыпленку!

И они втроем начали надвигаться на меня. Но я был настороже. Недаром с пятнадцати лет мне приходилось сталкиваться с отчаянными субъектами. Первый же приблизившийся ко мне получил удар в живот, а второй – такую затрещину в нижнюю челюсть, которая сделала бы честь любому боксеру. Увидев это, третий кинулся бежать со всех ног, а за ним и побитые мною бродяги – один держась за живот, а другой выплевывая на ходу зубы. Кошелек валялся у моих ног. Подняв его, я направился к девушке, невольной виновнице всей этой истории. Она стояла в стороне, дрожа от пережитого. Я вежливо протянул ей кошелек.

Я как сейчас вижу ее перед собой. Она смотрела на меня своими огромными, глубокими и синими, как море, глазами. На вид ей было лет двадцать; высокого роста, изящная, прекрасно сложенная, с дивным овалом и чертами лица, красивыми каштановыми волосами – она была прекрасна.

Юная незнакомка была одета в темно-коричневый костюм, к которому чрезвычайно подходило белое горностаевое боа, накинутое на плечи, поскольку было несколько прохладно.

– О, как я вам благодарна, – проговорила она, – если бы вы не появились, я не знаю, что бы они со мной сделали…

– Я очень рад, что именно мне удалось оказать вам помощь, – ответил я. – Вот ваш кошелек, в целости и сохранности. Но позвольте дать вам маленький совет: судя по тому, что я сейчас здесь видел, это место вовсе не годится для вечерних прогулок молодой девушки. Я бы на вашем месте постарался не подвергать себя больше такому риску.

– Вы правы, – ответила она, – я сама во всем виновата. Я встретила подругу и прошлась с ней по парку, а когда уже возвращалась к своей карете, на меня напали. Но обещаю вам, что больше этого не случится, поскольку я совсем скоро, через несколько дней, уезжаю из Сиднея.

Услышав это, я почему-то очень обрадовался, что тоже покидаю город, но, конечно, прекрасной незнакомке не сказал.

– Вы позволите проводить вас до кареты? Эти хулиганы, быть может, подстерегают вас, – предложил я.

Она улыбнулась:

– Пожалуйста, хотя я не думаю, что они осмелятся сделать это после того, как вы их так славно проучили.

Мы пошли по дорожке, направляясь к выходу, у которого ее ждала карета. Я отворил дверцу, но, прежде чем войти туда, она протянула мне руку.

– Скажите мне ваше имя, чтобы я знала, кому обязана своим спасением.

– Мое имя – Ричард Гаттерас. Нахожусь здесь проездом, живу в гостинице «Квебек».

– Еще раз благодарю вас, мистер Гаттерас. Я никогда не забуду вашего благородного поступка. Меня зовут Филлис Ветерелль, мой отец – секретарь министерства колоний. Я уверена, что он тоже будет вам очень благодарен.

Она крепко пожала мне руку и изящно запрыгнула в карету, которая быстро помчалась прочь.

Глава VI

Разочарованные люди и смешные теоретики могут говорить что угодно о любви с первого взгляда. Я по своей натуре никогда не был романтиком. Причиной тому стала суровая жизнь, которую я вел до сих пор. Но теперь я узнал, что такое любовь, – словом, я влюбился по уши. Никогда еще я не встречал такое нежное, прекрасное, чистое существо, все время я думал только об этой девушке и решил во что бы то ни стало увидеть ее еще раз. На следующее утро я надел свой лучший костюм и отправился в город с тайной надеждой где-нибудь ее встретить. Мне повезло: вскоре на углу одной из самых людных улиц передо мной промелькнула ее карета. Мисс Ветерелль увидела меня и одарила своей милой улыбкой, от которой у меня закружилась голова. Я словно остолбенел, остановившись посреди улицы и завороженно глядя вслед удалявшемуся экипажу.

В таком странном душевном состоянии я возвратился к себе в гостиницу и сел завтракать. Тут меня осенила блестящая идея: а что, если явиться к ней с визитом? Почему бы и нет? И я вскочил с места, готовый тотчас привести свою мысль в исполнение. Но час был еще слишком ранний для официального визита, поэтому я ограничился тем, что позвал рассыльного и узнал ее адрес. Когда наступило время, подходящее для визитов, я нанял экипаж и отправился к дому, где моя любовь жила с отцом, но тут меня ожидал сюрприз: привратник сообщил, что молодой хозяйки нет дома, и добавил:

– Видите ли, сэр, мисс последнее время очень занята – в пятницу она уезжает вместе с отцом в Англию.

– Как? – воскликнул я взволнованно. – Ведь в пятницу отходит только «Оризаба»! Значит, мисс Ветерелль отбывает именно на нем?

– Совершенно верно, сэр. Она едет в Англию, чтобы быть представленной ко двору.

– Ага, так будьте добры передать ей мою карточку.

И я отправился домой, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Итак, я буду ее спутником в этом путешествии. В продолжение шести или более недель я смогу видеться с ней ежедневно. Такая перспектива казалась мне слишком прекрасной, чтобы быть правдой, однако непроизвольно я делал приготовления и строил планы нашего будущего сближения.

Наконец настал долгожданный день отплытия. Задолго до отхода я прибыл на борт «Оризабы» и, разместив свои вещи в каюте, вышел на палубу. Но тут выяснилось, что Ветерелли сядут на пароход только в Аделаиде и первые дни мне придется провести в одиночестве.

Глава VII

Ровно в три часа пароход поднял якорь, и мы отправились в путешествие. Несмотря на то что виды Австралии с моря прелестны, я предпочел запереться в каюте с книгой, а когда вышел оттуда, то оказалось, что Ветерелли уже прибыли. Следовательно, мисс Ветерелль не знала, что я тоже нахожусь на судне. Когда я появился, мне показалось, что нечто похожее на радость промелькнуло в ее взгляде.

– Это просто удивительно, мистер Гаттерас! Я допускала возможность встретить на пароходе кого угодно, только не вас.

– Так же думал и я, и мне кажется, что сама судьба свела нас здесь.

Девушка обернулась к высокому седому господину, который ее сопровождал.

– Папа, позвольте представить вам мистера Гаттераса. Это тот самый господин, который выручил меня тогда.

– Я вам искренно благодарен, мистер Гаттерас, – проговорил почтенный пожилой господин, сердечно пожимая мою руку. – Дочь рассказывала мне об этом печальном происшествии, и я на следующий день заезжал к вам в гостиницу, чтобы лично поблагодарить, но, к сожалению, не застал вас. Вы едете в Европу?

– Да, хочу наконец посетить места, где родился мой отец.

– Значит, вы так же, как и я, уроженец Австралии? – воскликнула мисс Ветерелль с милой улыбкой. – Вот еще одно совпадение в наших судьбах!

– Не совсем, – ответил я, – я родился во время морского путешествия, близ острова Святого Маврикия… Хорошо ли вы тут устроились?

– О, прекрасно, мы уже путешествовали на этом пароходе два или три раза в тех же самых каютах. А теперь, папа, пойдем искать мисс Томсон. Она уже, наверно, беспокоится о нас. До скорого свидания, мистер Гаттерас.

Я приподнял шляпу, и мисс Ветерелль, взяв отца под руку, направилась к корме таким твердым и уверенным шагом, точно всю жизнь провела на пароходе. Затем, когда отец с дочерью скрылись на лестнице, ведущей в каюты, я погрузился в свои мысли. Теперь мне стало совершенно ясно, что я влюбился впервые в жизни, и, как это всегда бывает в таких случаях, влюбился окончательно и безнадежно. Да, именно безнадежно: какой интерес может представлять для одной из красивейших и элегантнейших девушек высшего света жалкий искатель жемчуга, имевший счастье оказать ей услугу? Эта мысль овладела мной настолько, что я был близок к отчаянию.

В конце первой недели нашего путешествия мы миновали северную оконечность Австралии и покинули родные воды. За это время образ жизни и состав пассажиров парохода уже определились в достаточной степени. И, конечно, мисс Ветерелль оказалась самой красивой из пассажирок. Как следствие этого, всякий, начиная с капитана и заканчивая последним юнгой, старался оказать ей всевозможные услуги, чтобы заслужить ее внимание. В этом галантном «состязании» приняли участие и пассажиры, среди которых было несколько довольно знатных и богатых господ. Что оставалось делать мне? Трезво оценивая положение вещей, я счел за лучшее очистить дорогу, сойти с ее пути. Не знаю, заметила ли она это, но и ее обращение со мной в те короткие минуты, когда нам удавалось поболтать, стало как-то официальнее и суше. И каждый раз при встрече с ней мне становилось больно.

Наконец неминуемый кризис произошел. Однажды вечером, дня через два после того, как мы миновали Коломбо, когда я, сидя на открытой палубе, любовался закатом солнца, подошла мисс Ветерелль и заняла место рядом со мной. Она выглядела прелестно в своем изящном вечернем костюме, и мне страшно хотелось сказать ей это, но… что-то мешало. В полном молчании мы смотрели на закат, красный, как пожар. Наконец она первая нарушила эту тягостную тишину.

– Мистер Гаттерас, – произнесла она тихо, – почему вы избегаете встреч со мной?

– Избави бог, мисс Ветерелль, – воскликнул я, – как вы могли подумать такое?

– Я в этом совершенно уверена. Признайтесь, зачем вы так поступаете?

– Ну хорошо, хотя мне непросто это сделать, я вам отвечу. Я попросту думаю, что мое общество не может доставить вам удовольствия, и потому…

– Прекрасная речь для скромного молодого человека. Но, к сожалению, это не ответ на мой вопрос, – решительно прервала она меня.

– А что же вы хотите узнать?

– Я хочу узнать, почему ваше отношение ко мне так переменилось. Прежде мы были гораздо ближе, чем сейчас, вы рассказывали мне о своей жизни, о прошлом и поверяли свои надежды на будущее. Теперь все это куда-то ушло и все, что я слышу от вас, – «добрый день, мисс Ветерелль» и «спокойной ночи, мисс Ветерелль». Откровенно говоря, подобное отношение мне не по душе…

– Я прошу прощения, но…

– Не будем вступать в пререкания. Я сержусь на вас. И если вы хотите получить прощение, то все должно снова пойти по-старому. Будьте не хуже других, кто уделяет мне внимание.

– Это значит – встать в ряды других…

– Нет-нет, не говорите глупостей. Разве вы не видите, что я отношусь к вам лучше, чем к другим?

Таким образом все устроилось само собой, и мне не пришлось трудиться над восстановлением наших дружеских, увы, только дружеских отношений. Правда я заметил, что это как будто не нравится ее отцу, однако он сдерживался и ничего не говорил.

Глава VIII

На следующее утро мы были уже в Адене и вошли в Красное море. Миновав Суэцкий канал и оставив позади Порт-Саид, мы достигли Средиземного моря, и тут я впервые увидел берега Европы. В Неаполе Ветерелли должны были сойти с парохода и продолжить свое путешествие через материк. По мере того как приближался час разлуки, мне становилось все грустнее и грустнее. И Филлис, как мне казалось, тоже утратила прежнюю жизнерадостность. Вы спросите, какие я имел основания думать, что мисс Ветерелль заинтересовалась моей персоной. Не знаю, не смогу ответить на этот вопрос, мне просто так казалось, и дальнейшее развитие событий подтвердило, что я не ошибался.

На следующее утро мы должны были прийти в Неаполь. Ночь была чрезвычайно спокойная и ясная, гладкая поверхность моря светилась зеленоватыми фосфоресцирующими переливами. Мы с мисс Ветерелль сидели на палубе, всматриваясь в игру волн. Звезды на востоке белели, предвещая скорый восход луны. Я взглянул на Филлис – она была хороша как никогда. И тут меня охватило огромное, непреодолимое желание рассказать ей о своей любви. Но ни с того ни с сего начать этот разговор я не мог.

– Итак, мисс Ветерелль, – произнес я тихо, – завтра мы распростимся с вами и, кто знает, увидимся ли еще когда-нибудь вновь.

– О нет! Мистер Гаттерас, не надо так говорить. Я уверена, что когда-нибудь мы еще встретимся. Обязательно! Мир, в конце концов, не так велик.

– Да, для тех, кто, возможно, ищет встречи. Для всех же остальных он огромен.

– Но все же будем надеяться на лучшее. Кто знает, может быть, наши пути пересекутся в Лондоне. В этом нет ничего невероятного.

– Скажите, будет ли вам приятна такая встреча? – спросил я, ожидая от Филлис ответа с обычной для нее прямотой.

Но, к моему удивлению, она ничего не ответила, а только отвернулась. Возможно, я оскорбил ее.

– Мисс Ветерелль, ради бога, простите мне мою грубость. Я должен был понимать, что не имею права задавать вам такие вопросы.

– Нет-нет, почему же, – ответила она, вновь поворачиваясь ко мне, – я отвечу искренно и прямо, что всегда буду рада встретиться с вами.

Вся кровь бросилась мне в голову. Неужели я не ослышался, неужели она в самом деле сказала, что будет рада встретиться со мной?!

– О, мисс Ветерелль, вы не можете себе представить, какое счастье доставляли мне беседы с вами! А завтра мы расстанемся, быть может, навеки, и я вернусь к своей обычной скучной и беспросветной жизни.

– Нет, не говорите так, ведь у вас есть работа, у вас есть цель…

– Все это верно, но мне не для кого работать. Я говорил вам, что, с тех пор как себя помню, я не знал ни ласки, ни нежности. Я никому не нужен, меня не любит ни одна душа в мире, и нет человека, которому моя смерть принесла бы огорчение.

– Не смейте, не смейте так говорить… – Ее голос задрожал. – Нет, это неправда, не может быть правдой!

– Но это правда, мисс Ветерелль, горькая правда. О, если бы я мог надеяться, мисс Ветерелль, что вы принимаете во мне хоть малейшее участие, я бы с легким сердцем взялся за свою нелегкую работу…

Мисс Филлис вновь смущенно отвернулась, ее рука покоилась на перилах. Сердце мое бешено колотилось. Я не выдержал:

– Я люблю вас, Филлис. А вы… ответите ли вы на мое чувство?

Ее маленькая рука упала с перил, и я поспешил завладеть ею. Девушка как будто не расслышала вопроса. Я повторил его.

– Да, – едва слышно прошептала она.

Прежде чем моя возлюбленная успела сообразить, что сейчас произойдет, я заключил ее в объятия и начал покрывать страстными поцелуями. Она не оказывала никакого сопротивления. Она была моя. Ее первые, еще робкие поцелуи подтвердили мне то, что едва смогли вымолвить ее губы. И в этот момент мне показалось, что и море, и звезды полны сказкой моей любви. На горизонте неторопливо всплывала луна, словно желая подслушать слова любви, которые я горячо шептал. Я был беспредельно счастлив, и признания, пылкие и бессвязные, рвались прямо из души. Я узнал, что любовь связала нас своими невидимыми, но неразрывными узами.