Текст книги "Закованные во льдах. История о крупнейшей международной экспедиции на Северный полюс на корабле «Поларштерн»"

Маркус Рекс
Закованные во льдах. История о крупнейшей международной экспедиции на Северный полюс на корабле «Поларштерн»

Фридерике, Тиму и Филиппу

Markus Rex

EINGEFROREN AM NORDPOL: DAS LOGBUCH VON DER «POLARSTERN»

Expeditionsleiter © 2020 by C. Bertelsmann Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, München, Germany.

© Конькова Екатерина, литературная редактура, 2023

© Нидэрхубер Наталия, перевод на русский язык, 2023

© ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Пролог

«С самой зари бытия неведомые, недоступные для человека, застывшие в мощном спокойствии смерти, дремали полярные страны под своим девственным ледяным покровом. Закутанный в белый плащ, простирал над ними холодные ледяные руки могучий великан и сторожил их сон в течение тысячелетий.

Проходили века – все таким же оставалось безмолвие.

И вот на заре истории далеко на юге поднял голову пробудившийся гений человеческого разума и стал озирать землю; на юге он нашел тепло, на севере – холод и за гранью неведомого поместил два царства: всепожирающего зноя и губительной стужи.

Перед все возраставшим стремлением человеческого разума к свету и знанию границы неведомого мало-помалу отступали, пока не остановились на Севере, у самого порога великой ледяной могилы природы, беспредельного безмолвия полярных стран. До этой поры победоносно пробивавшиеся вперед отряды не встречали на пути своем непреодолимых препятствий и смело двигались дальше. Здесь же встали перед ними великаны в союзе со злейшими врагами жизни – льдом, морозом и долгой полярной ночью».

Так в 1897 году начал свой экспедиционный отчет великий первооткрыватель и полярный исследователь Фритьоф Нансен. С тех пор неутомимый ученый не оставил практически ни одного потайного уголка нашей планеты без внимания и изучил их вдоль и поперек, используя при этом самые современные для того времени научные технологии. Но полярные регионы все еще противятся нашему стремлению к исследованиям. По сей день зима сводила на нет все попытки изучить Центральную Арктику.

Слишком толстый лед в Северном Ледовитом океане, слишком негостеприимные внешние условия. Ни один ледокол до сих пор не смог туда добраться. Еще никогда научно-исследовательское судно не изучало сложную систему климатических процессов Центральной Арктики круглый год.

Двадцать стран объединились в крупномасштабном международном проекте, чтобы в рамках экспедиции MOSAiC, мультидисциплинарной дрейфующей обсерватории по исследованию климата Арктики, раскрыть тайны полярных регионов. И в первый раз, с помощью современного научно-исследовательского ледокола «Поларштерн», провести круглогодичное исследование в Центральной Арктике, а также обследовать окрестности Северного полюса зимой. Во время экспедиции, которая сдвигает границы возможного, «Поларштерн» перезимует, вмерзнув в лед Центральной Арктики, и в течение года соберет данные, которые нам так необходимы. Его будет сопровождать флот, состоящий из шести ледоколов и научно-исследовательских судов.

Арктика является эпицентром глобального изменения климата. Нигде не нагревается наша планета так быстро, как здесь: по крайней мере в два раза быстрее, чем остальной мир, а зимой – еще интенсивнее. Многое из этого нам до сих пор непонятно. Самые большие неточности наших климатических моделей – именно в Арктике. Исследования изменения климата до конца этого столетия значительно расходятся в различных климатических моделях. Сигнальный сценарий будущих выбросов парниковых газов прогнозирует повышение температуры от 5 °C до колоссальных 15 °C. Многие модели предсказывают, что через несколько десятилетий в Арктике летом вообще не будет льда. Другие – нет. Никто не знает, произойдет ли это вообще. И если да, то когда. Но нам нужна прочная и надежная научная основа для срочных и радикальных решений по защите климата.

Климатические модели основаны на данных, а также точном понимании процессов, происходящих в климатической системе, которые мы должны максимально реалистично воспроизвести на компьютере. Только таким образом можно достигнуть надежных результатов. Но как этого добиться в регионе, где наши современные приборы еще никогда не использовались для наблюдения за климатической системой? Из-за отсутствия наблюдений модели должны спрогнозировать работу и завершение процессов для конкретных случаев. Иными словами, они должны угадать. Это ведет к огромным неточностям в прогнозах.

При этом Арктика является погодной кухней для метеорологических условий и климата в Европе, Северной Америке и Азии – в регионах, где проживает большая часть населения земного шара. Температурный контраст между холодной Арктикой и более теплыми средними широтами приводит в движение основную систему ветров Северного полушария и в значительной степени определяет нашу погоду. Быстрое изменение климата Арктики меняет этот температурный контраст. В результате этого в наших широтах учащаются и усиливаются экстремальные погодные условия. А на вопрос, что означает для нашего климата свободная ото льда летняя Арктика, сейчас вряд ли можно с уверенностью ответить. В арктических процессах есть много неизведанного.

Как попасть в Центральную Арктику зимой, когда лед такой толстый, что даже наши лучшие научно-исследовательские ледоколы не могут его расколоть? Наша экспедиция идет по стопам великого полярного первопроходца Фритьофа Нансена, первооткрывателя арктического дрейфа льда. На основании найденных к северу от Гренландии обломков, принадлежавших неудачной экспедиции «Жаннетты», которая потерпела крушение в 1879 году во льдах у берегов Сибири, Нансен пришел к выводу, что Северного полюса можно достичь на «транспортере» из льда: трансарктическом течении. Он использовал его, чтобы первым как можно дальше проникнуть в Центральную Арктику. Нансен заставил специально построенное деревянное парусное судно «Фрам» вмерзнуть в паковый лед у берегов Сибири, у самого истока «транспортера», и, дрейфуя со льдами, за три года достиг Северного Ледовитого океана.

Мы придерживаемся такого же принципа в экспедиции MOSAiC. Работаем вместе со льдом, а не против льда. Наш план: если мы в нужном месте вмерзнем в лед, то трансарктическое течение без нашего содействия переправит нас через Центральную Арктику и даст доступ к регионам, которые обычно изолированы зимой. В этом случае мы будем дрейфовать, пристыкованные к льдине, в течение длительного времени – всю зиму и весну.

Наша экспедиция полностью в руках природы. Ее успех или неудача зависят от стихийной силы. Никто не может предсказать или повлиять на движение ледового дрейфа и на исход экспедиции. Мы полагаемся на природу. Не мы задаем курс и определяем направление пути, это делают силы природы. Это риск, поэтому планировать тяжело. Все складывается в процессе экспедиции. Нас ожидают трудности в дороге: трещины во льду, огромные ледяные массивы, надвигающиеся друг на друга, сильные штормы, экстремальный холод, непроницаемая чернота длящейся месяцами полярной ночи, опасные белые медведи и, не в последнюю очередь, пандемия коронавируса. Но мы готовы.

Часть 1
Осень

«Поларштерн» по дороге в лед

Глава 1
Начало

20.9.2019, день 1

«Поларштерн» величественно возвышается в гавани Тромсё. В рамках торжественной церемонии прощания, происходящей в сумерках, его мощный корпус освещен световой инсталяцией. Пора! Я стою на борту корабля и наблюдаю за празднующей толпой на пирсе. Палуба правого борта, пришвартованного к пирсу, заполнена людьми. Мы – это около сотни ученых, инженеров и членов экипажа, которые в течение нескольких месяцев будут «вморожены» в лед – одни, на краю света, совершающие крупнейшую арктическую экспедицию всех времен.

Я смотрю вниз. В честь нашего отплытия организован арт-проект – движущаяся льдина из света, размещенная на бетонном пирсе. В вечерних сумерках светится праздничный шатер на верфи. Нас приветствуют федеральный министр образования и научных исследований Германии Аня Карличек, а также президент объединения им. Гельмгольца Отмар Вистлер и директор института полярных и морских исследований им. Альфреда Вегенера (AWI) Антье Боэтиус. Это большая честь для нас и нашего проекта и показатель того, что тема Арктики и глобального изменения климата стала важной для политики и общества. Присутствует много представителей прессы. Только что внизу мы произносили тосты и поднимали бокалы. А директор AWI особенно душевно попрощалась с нами, ведь именно она столько лет настойчиво поддерживала наш проект, планировала и сделала многое возможным, а теперь охотно бы отправилась в экспедицию вместе с нами.

Неужели это слезы? Наверно, виноват сильный ветер в Тромсё! Уве Никсдорф, директор по вопросам логистики и выдающийся стратег, и Клаус Детлофф, идейный вдохновитель экспедиции MOSAiC, стоят внизу и гордо наблюдают за тем, как наши планы становятся действительностью. Такую экспедицию, как наша, в одиночку не смогла бы осуществить ни одна страна, ни одно учреждение. Много, очень много людей долго работали и боролись за это – и теперь мы разделяем огромную радость, что все это было не зря. Гости нашего праздника поднимают бокалы, чтобы произнести тост, – нас уже разделяет возвышающийся корпус судна. Внизу нам машут друзья и родственники, среди них моя жена и двое моих сыновей. Мы машем в ответ. Многие пары глаз в последний раз пытаются встретиться взглядом с любимыми. Но настроение слишком веселое, чтобы плакать, и грустным мыслям совсем нет места.

И вот начинается! Играет ансамбль, поднимается трап, отдают швартовы, и, как только раздается длинный гудок, «Поларштерн» неторопливо отчаливает от берега. Вскоре мы уже не можем распознать людей в порту. Наши друзья растворяются в темноте, музыку уносит ветер.

Я еще долго стою на палубе и смотрю поверх фьорда. В темноте исчезают огни побережья, мы минуем острова Норвегии. Свет в уютных норвежских домах кажется родным. Напоминает мне дом, где я живу со своей семьей, – можно сказать, в сельском центре района Бабельсберг города Потсдам. Я еще долго не увижу это место. В то время как на берегу у людей и их семей подходит к концу самый обыкновенный день, у нас, на борту ледокола, долго не будет нормальных дней, и мы еще не скоро увидим наших родных и близких. Что нас ожидает в ближайшие месяцы?

Оглядываясь назад, кажется, что последние недели были нереальными. Они были полностью заняты последними приготовлениями. Мой дом выглядел как складские помещения экспедиции. Повсюду горы вещей, которые нужно было упаковать. Но прежде всего оставшееся мне время с семьей с каждым днем становилось все более и более ценным. Осмысление того, что в следующем году мы не увидим друг друга целых девять месяцев и будем справлять Рождество, Новый год и все наши дни рождения не вместе, медленно просочилось в наше сознание. Несмотря на это, мои сыновья, которым девять и одиннадцать лет, в восторге от экспедиции.

23 сентября Арктика встречает нас бесподобным северным сиянием

Они все о ней знают и болеют за нее. Это помогает чуть легче пережить разлуку. Моя жена не знает меня другим – я всегда уходил в долгие экспедиции. Она разделяет мое страстное увлечение. По крайней мере, мы можем писать друг другу сообщения во время экспедиции, в отличие от прошлых поколений полярных исследователей.

В последнее время я часто думаю о Фритьофе Нансене и его команде, которые сто двадцать шесть лет назад отправились в похожую экспедицию и проделали новаторскую работу на своем деревянном паруснике «Фрам», показав, что такое путешествие возможно. Они отправились тогда навстречу неизвестному, без связи с внешним миром и не зная, вернутся ли вообще живыми обратно. Каково им было тогда, за несколько дней до отплытия? Что ими двигало? Какие тревожные чувства, должно быть, испытывали эти мужчины (да, тогда это были только мужчины, в наши дни все иначе) и их семьи в день отплытия – насколько лучше мы живем сейчас!

ИНФОРМАЦИЯ

«ПОЛАРШТЕРН»

«Поларштерн» путешествует в самые отдаленные уголки нашей планеты с 1982 года. Он выполняет много заданий. Во-первых, он снабжает немецкую научно-исследовательскую станцию в Антарктике: станцию «Ноймайер III» на шельфовом леднике Экстрем рядом с бухтой Атка. Во-вторых, судно почти постоянно используется для исследований в полярных регионах, там, где лед, море и есть жизнь, для исследования биогеохимических процессов, атмосферы и климата. Таким образом, «Поларштерн» триста десять дней в году находится вдали от своей родины, города Бремерхафен. «Поларштерн» – это лучший научно-исследовательский ледокол в мире: у корабля прочная двойная обшивка и типичный закругленный корпус, что позволяет ему легко пробивать лед толщиной в полтора метра. Благодаря мощности в двадцать тысяч лошадиных сил он может проломить самые толстые льды.

Ледокол является плавающей научно-исследовательской станцией: на нем находятся девять лабораторий с высокоспециализированным оборудованием. В носовой части судна расположена новая научно-исследовательская контейнерная площадка.

Теперь мы действительно в пути! Кильватер[1]1
  След, остающийся позади идущего судна (прим. ред.).


[Закрыть], остающийся позади «Поларштерна», образует сначала пенные гребни, а затем становится все меньше и меньше, пока полностью не растворяется в море. Мне нравится наблюдать за этим. Как будто годы подготовки и последние полностью загруженные дни в порту Тромсё все дальше и дальше удаляются от нас.

И как бы ни переполняли нас впечатления последних дней на суше, теперь они уступают место спокойствию, которое каждый из нас ощущает на корабле, скользящем медленно и верно к цели. Особенно когда наблюдаешь, как кильватер исчезает в темной пустоте ночного моря.

Я медленно начинаю осознавать, что мы действительно в пути и что теперь мы предоставлены сами себе. Что касается моих носков, налобного фонарика и вязаной шапки, как и снаряжения и провианта для экспедиции, – теперь все зависит от того, что мы с собой взяли. По дороге мы ничего не сможем купить. Переслать – тоже не сработает. На помощь извне мы уже не можем полагаться.

Как ни парадоксально, но это осознание утешает. Мир неожиданно становится совсем маленьким. Нам не хватает возможностей и вариантов действий, но именно это расслабляет. Суматошные мысли, носящиеся в голове, что можно было бы еще успеть в последний момент, становятся бесполезными. Перед отплытием мы думали временными отрезками, становившимися все короче, под конец – часами и минутами; теперь у нас есть все время мира. Экспедиция будет длиться год. Это не спринт, а марафон. Для него нужны покой и безмятежность.

Я распаковываю еще несколько своих многочисленных коробок и ложусь спать. Едва коснувшись подушки, я засыпаю как убитый. Корабль чудесно убаюкивает, в этом на «Поларштерн» можно положиться.

21.9.2019, день 2

Первое утро в море. Мы еще видим, как на горизонте проглядывают сквозь облака норвежские острова, которые к полдню совсем исчезнут. Одновременно с этим пропадет и мобильная связь. Радиоволны цивилизации больше не доходят до нас. «Поларштерн» храбро пробирается сквозь неспокойное море. В первой половине дня, около одиннадцати часов, мы обогнем мыс Нордкап и возьмем курс на северо-восток, дальше в Баренцево море, которое в конце лета не замерзает и теперь простирается перед нами.

Как приятно чувствовать движение корабля, его хорошо знакомые качку и тряску. Меня тянет на пеленгаторную палубу, самую высокую, находящуюся над судовым мостиком, навстречу сильному ветру; внизу – зарывающийся носом в волны корабль, впереди – вид до самого горизонта. Это одно из моих любимых мест на «Поларштерне».

22.9.2019, день 3

Мы очень хорошо продвигаемся вперед в открытом море по Северо-восточному проходу со скоростью тринадцать узлов[2]2
  Примерно 24 км/ч. Узел – единица измерения скорости, равная одной морской миле или 1,85 км/ч (прим. ред).


[Закрыть] против ветра. В течение дня ветер крепчает, и «Поларштерн» храбро катится по волнам, средняя высота которых достигает четырех метров. Волны заливают рабочую палубу, и некоторых участников уже начинает укачивать.

Несмотря на это, настроение на борту замечательное. После долгих лет подготовки все полны энтузиазма и с нетерпением ждут встречи со льдом.

Тем временем мы уже обосновались на судне: багаж убран в оборудованные в каютах рундуки, перед дверьми в коридоре стоят в ряд грубая рабочая обувь и полярные сапоги для работ на льду – с мягкой подкладкой. В кабинах, как мы традиционно называем каюты на «Поларштерне», всегда живут по двое. Двухъярусная кровать, небольшой угловой диван со столом, маленькая отдельная ванная комната – больше ничего. Моя одиночная кабина делится на спальное помещение и кабинет с уютным угловым диваном.

Но мы мало времени проводим в кабинах. Даже сейчас, на подходе, мы работаем каждый день. Лаборатории должны быть оснащены, коробки распакованы, а приборы отрегулированы. При постоянной беготне между палубами, лабораториями и грузовыми контейнерами накапливается большое количество сделанных шагов, хотя мы передвигаемся на более маленьком пространстве, если сравнивать с сушей.

Вчера во второй половине дня из Тромсё вышло судно «Академик Федоров», которое будет сопровождать нас в первой части путешествия. Вообще-то он должен был отплыть вместе с нами, но ему пришлось ждать оборудование, которое с опозданием доставили в порт. Теперь «Федоров», флагман российского полярного научно-экспедиционного флота, с нами по дороге в лед. На борту судна дополнительное оборудование и помощники, которые нужны нам для развертывания научно-исследовательского лагеря и для размещения распределительных сетей, наблюдательных станций на небольших льдинах на расстоянии до пятидесяти км от нашей базы. Перед стыковкой с нашей льдиной он также будет бункеровать[3]3
  Бункеровка – процесс заправки судна топливом (прим. ред.).


[Закрыть] «Поларштерн», чтобы восполнить запасы топлива, которое мы израсходуем во время дороги, чтобы мы могли отправиться в долгую зиму с полными баками.

Наша следующая цель: обогнуть мыс Челюскина, самую северную точку материка Евразия и решающий пункт Северо-восточного прохода. Когда мы достигнем мыса, перед нами откроется море Лаптевых; где-то к северу от него мы хотим вмерзнуть в арктический лед. Но перед этим мы должны пересечь остаток Баренцева моря и Карское море.

Для этого есть две возможности. Первая: лед заставит нас находиться недалеко от берега и надеяться на свободный проход там. Тогда дорога будет проходить по Карскому морю, ближе к суше, между островами Новая Земля и Вайгач – через Карские ворота. Вторая: обогнуть Новую Землю с северной стороны и пробираться по северному Карскому морю в восточном направлении. Какой из вариантов будет возможен, решит лед.

Из-за ледовой обстановки Карское море также называют «ледовый погреб». Это название ему дал Карл Эрнст фон Бэр, естествоиспытатель балтийско-немецкого происхождения, в середине XIX века. Но от ледяного погреба не осталось и следа: Карское море распростерлось перед нами практически свободным ото льда! Поэтому мы выбираем самый простой и быстрый путь – в направлении северной оконечности острова Новая Земля. Огромная разница, если сравнивать с временами Фритьофа Нансена – нашего примера для подражания!

Фритьоф Нансен: открытие ледового дрейфа

Экспедиция, на которую отважился Фритьоф Нансен с 1893 по 1896 год, послужила моделью для нашего маршрута. Нансен обнаружил дрейф во льдах и был первым, кто вморозил свое судно в паковые[4]4
  Морской лед толщиной не менее 3 метров, просуществовавший не менее 2 циклов таяния и нарастания (прим. ред.).


[Закрыть] льды; именно так, как предполагаем сделать и мы. Так далеко в Арктику еще никто до него не проникал. В те времена представления о Северном полюсе были или как о свободном ото льда океане, или как о необнаженном континенте.

Отважные люди столетиями пытались проложить путь через Северный Ледовитый океан. Неизвестность за кромкой льда завораживала и будоражила воображение. За стремление изучить эти неизведанные просторы многие первооткрыватели и их команды заплатили жизнью. Но не Нансен. Со своей командой, состоящей из тринадцати человек, он вышел в открытое море на трехмачтовом судне «Фрам». Нансен построил этот корабль так, что благодаря его прочной обшивке, округленному корпусу и самой прочной когда-либо построенной внутренней конструкции судно не могло быть раздавлено льдами, а было просто приподнято; даже можно было убрать руль.

Фритьоф Нансен открыл трансарктический дрейф (жирная стрелка на рисунке), который был частью природного дрейфа льда в Арктике. Стрелки наверху слева изображают круговорот Бофорта, штриховка – это ледовая поверхность летом

Нансен, который за пять лет до этого в возрасте двадцати семи лет в сопровождении четырех человек совершил лыжный переход через Гренландию, привез оттуда знания эскимосов, как лучше всего выжить в Арктике. Нарты[5]5
  Узкие длинные сани, предназначенные для езды и перевозки груза (прим. ред).


[Закрыть] Нансена, которые мы тоже используем во время нашей экспедиции, в основном ничем не отличаются от тех, что он построил для экспедиции «Фрама» наподобие модели эскимосов: плоские, чтобы хорошо распределять вес груза, и с подвижными подкосами, чтобы избежать поломки при толчках на жесткой и угловатой ледяной поверхности. В качестве провианта Нансен распорядился взять с собой на борт большое количество сухофруктов – еды, которая должна была защитить его команду от цинги, хотя в то время взаимосвязь болезни с нехваткой витаминов еще не была изучена.

Все это должно было помочь ему осуществить план: первым делом Нансен хотел совершить путешествие по Северному Ледовитому океану, используя лед, а не сопротивляясь ему. Нансен заставил корабль вмерзнуть в паковый лед и дрейфовать вместе с ним через Северный полюс до Гренландии. На эту идею его подтолкнула пара непромокаемых брюк, которые нашли среди вмерзших в лед предметов, принадлежащих потерпевшей неудачу экспедиции «Жаннетты», около Юлианехоба, Гренландии. «Жаннетта» по дороге из Калифорнии через Берингов пролив вглубь Арктики вмерзла в лед и в Восточно-Сибирском море была раздавлена льдами. Как же тогда обломки судна попали из Сибири в Гренландию? Нансен сделал вывод, что существует естественный дрейф льдов через Арктику, который принес с собой обломки «Жаннетты» из Сибири в Гренландию.

Нансен был прав: морской лед не находится в состоянии покоя, а движется по Северному Ледовитому океану. В настоящее время у нас уже достаточно информации о дрейфе. Трансарктический дрейф проходит от региона, находящегося севернее Сибири, до атлантического сектора Арктики. К северу от Гренландии этот дрейф разветвляется.

Одна часть сворачивает в пролив Фрам (там, где «Фрам» Нансена был выпущен льдом на свободу, и поэтому пролив назван в честь судна); другая часть ледяного дрейфа направляется в круговорот Бофорта, где морской лед у берегов Гренландии, Канады и Аляски вращается по часовой стрелке.

Многие современники Нансена называли идею добровольно направить корабль в паковый лед безумием и обвиняли его в безответственности.

Фритьоф Нансен (посредине) вместе с Ялмаром Йохансеном и Сигурдом Скотт-Хансеном наблюдают за солнечным затмением. Полярный регион, апрель 1894 года

Но это не смущало Нансена. 24 июня «Фрам» вышел из Христиании, сегодняшнего Осло, и три года спустя команда завершила экспедицию целой и невредимой в порту Тромсё, в том же городе, откуда мы стартовали. Правда, на момент окончания экспедиции Нансен и его компаньон Ялмар Йохансен не были на борту «Фрама». В то время как судно продолжило свой дрейф в Северном Ледовитом океане от северной части моря Лаптевых до архипелага Шпицберген, Нансен и Йохансен, когда началась вторая весна экспедиции, отправились на лыжах и с нартами в направлении Северного полюса.

Северного полюса они не достигли, но установили мировой рекорд, добравшись до самого дальнего градуса северной широты, чего ранее никому не удавалось. Нансен и Йохансен также целыми и невредимыми вернулись обратно, по чистой случайности одновременно с «Фрамом». Судно тоже установило рекорд. Оно остается единственным в истории деревянным кораблем, который был в плавании так далеко на севере.

Этот известный портрет Фритьофа Нансена был сделан Генри ван де Вельде примерно в 1890 году

Участники экспедиции Нансена охотятся на моржей. Карское море, сентябрь 1893 года

Компаньон Нансена Ялмар Йохансен перед базой Фредерика Джексона. Земля Франца-Иосифа, июнь 1896 года

Но прежде всего Нансен привез бесценные знания об Арктике, которые делают возможной нашу сегодняшнюю работу, и вдохновил нас на собственную экспедицию с «Поларштерном». Чем же он так импонирует нам? Он был не только человеком действия, но и обладал задумчивым, почти меланхоличным характером. Ему была чужда некая заносчивость других первооткрывателей, про которых говорили, что они ничему не научились у коренных жителей Арктики. Поэтому они отправлялись на конных санях, а не на собачьих упряжках и грузили на свои корабли столовое серебро, а не каяк, – как это было принято у жителей Арктики, чтобы в случае бедствия выжить на льду. Поведение, которое многим первооткрывателям до и после Нансена стоило жизни. Нансен смиренно предстал перед неумолимой природой полярных регионов. И не погиб, как другие, которые героически пытались одолеть природу.

Он смог победить именно потому, что терпеливо принял все условия природы. В своем экспедиционном отчете он описал все маршруты и похождения, но также он много рассуждал о природе и нашей роли в ней. Побывав полярным исследователем, он сделал вторую карьеру – дипломата, и за свой вклад в оказание помощи беженцам во время Первой мировой войны был удостоен Нобелевской премии мира. Яркая личность.

Я уже много раз перечитывал мемуары Нансена о «Фраме» и взял оба тома с собой в экспедицию. Так что я могу сравнить, как сильно изменился мир со времен его экспедиции, ведь мы проделываем практически тот же путь, что и он сто тридцать лет назад. Нансену приходилось с трудом прокладывать путь в Карском море, которого он так опасался; он шел вдоль берегов Сибири, где ему неоднократно мешало скопление дрейфующего льда. А перед нами свободная дорога: в Карском море в конце лета 2019 года льда не хватит даже на стакан виски.

Все выглядит по-другому, когда видишь полученные со спутника снимки, сделанные уже намного дальше, вдоль Северо-восточного прохода в северной части Карского моря. Прямой выход к морю Лаптевых на севере от Северной Земли перекрывает ледниковый язык, который возвышается к востоку от группы островов. К этой группе относится последний крупный участок суши, открытый на нашей планете. На картах Нансена этих островов еще не было. Они находились выше мыса Челюскина и были тогда полностью окружены льдом, поэтому Нансену приходилось держаться берега мыса – он просто не мог заметить крупные, большей частью покрытые льдом острова на севере.

Перед нами встает вопрос, как нам лучше всего добраться до цели при существующих ледовых условиях. Выбрать ли нам свободную ото льда, но более длинную дорогу через пролив Вилькицкого между островами и материком, ближе к мысу Челюскина, или прямую дорогу, – минуя самую северную точку Северной Земли, мимо мыса Арктический, а затем попробовать проложить дорогу во льду? Или мы протиснемся между островами и пересечем пролив Шокальского – узкий, скалистый проход, чтобы избежать по крайней мере большей части ледникового языка.

Чтобы правильно оценить ситуацию, нужно знать толщину и неподвижность массы льда. Но снимки, полученные со спутника, не дают этой информации. К счастью, в этом регионе в конце лета находились два судна: «Академик Трешников», ледокол наших российских коллег, который отвез для нас топливо на Северную Землю и который мы еще упомянем дальше, и немецкий Bremen. Мы запросили информацию об условиях в регионе у обоих судов. Они одинаково ответили, что через пролив Шокальского пройти можно, но его восточная часть перекрыта оторвавшимися айсбергами, которые нужно будет осторожно обогнуть при густом тумане, характерном для этого региона. Это будет задача не из легких.

«Академик Трешников» рассказал нам, что ледниковый язык состоит из очень твердого льда толщиной более полутора метров и будет лучше, если мы его обогнем. Мы с капитаном решили оставить все три варианта. Но сначала мы будем и дальше придерживаться курса на мыс Челюскина.

23.9.2019, день 4

Постепенно на борту вырабатывается некая рутина. Мы проводим как можно больше времени на палубе. Смотрим, как скользим по волнам, просто радуемся движению – очевидному продвижению вперед. Пока мы еще сами можем задать курс, но скоро это изменится. Когда мы вмерзнем в лед, ничего больше не будет двигаться, и курс будет задан льдом.

И все же видно, что каждый из нас уже с нетерпением ждет, когда мы повстречаемся со льдом. Именно тогда начнется главный этап экспедиции, из-за которого мы здесь, на борту, – дрейф со льдами через Арктику. Мы рады этому.

Вечером было открытие бара, который из-за его специфического интерьера мы любя назвали «тирольской деревней». Маленькие скатерти, красное освещение и барная стойка, сверху донизу обклеенная эмблемами разных рейсов, которые были до нас. Настроение отличное. Участники экспедиции начинают ближе знакомиться друг с другом. Потихоньку образуется сплоченная группа – небольшая кучка людей, которая следующие месяцы проведет вместе во льдах Центральной Арктики, на расстоянии более тысячи километров до ближайшей цивилизации. Мы знаем, что нас ожидает незабываемое путешествие. Это сплачивает.

Позже, ночью, Арктика встречает нас самым впечатляющим зрелищем – северным сиянием. Широкая дуга зеленого света озаряет небо. Она медленно двигается на фоне сияющих звезд, как занавес, плавно колеблющийся на ветру. Внезапно становится активной в одном месте, закручивается в спираль, становится ярче и рассеивается. В небосводе языки пламени вспыхивают и сразу гаснут, чтобы через несколько минут вспыхнуть снова уже в другом месте, развернуться и снова затихнуть. Пока полоса из света извивается над зенитом, вниз падают зеленые звездообразные лучи, мерцающие на концах разными цветами – от красного до фиолетового. Уже несколько часов я лежу на спине на пеленгаторной палубе и наблюдаю за этим зрелищем, в то время как корабль плывет вперед.

Экспедиционная команда первого этапа в зале для переговоров «Поларштерна»

Каждый раз я заново очарован северным сиянием. Я уже так часто его видел, но до сегодняшнего дня всегда в трескучий мороз, со скрипящим снегом под ногами и облаками пара изо рта, как это бывает в высоких широтах Арктики настоящей зимой. А летом его там не видно, так как слишком светло во время полярного дня.

Я хорошо помню свое первое северное сияние, в январе 1992 года на Шпицбергене. Была полярная ночь: я еще не был знаком с Арктикой и не видел этот регион при дневном свете. Несмотря на это, я отошел далеко от нашей научно-исследовательской базы, чтобы без световых помех наблюдать за полярным сиянием, конечно же, с ружьем – из-за белых медведей. Все было в новинку: ледяной воздух Арктики, который чувствуешь каждым миллиметром незащищенной кожи, но от которого не замерзаешь, потому что он сухой; и странные звуки, которые порождала снежная поверхность при температуре –30 °C. Если наступить на нее, то ломался верхний, уплотненный снежный покров, иногда даже на расстоянии несколько метров, и слышался хруст. Он был похож на звуки шагов где-то там, в темноте, где могли быть белые медведи. Но там никого нет, успокаивал я сам себя и понимал, что это эффект трескающейся снежной поверхности. Вдруг заскрипело и заскрежетало в нескольких метрах позади меня. Ах да, это же фьорд. Эти звуки издавало движение льда. Никаких медведей – я мог и дальше оставаться здесь и наблюдать за северным сиянием в неповторимом арктическом воздухе.