Электронная библиотека » Майкл Мортимер » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 14 марта 2016, 13:40


Автор книги: Майкл Мортимер


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Когда они отошли на некоторое расстояние, Соландер обернулся и увидел, что их преследуют пятьдесят воинов – воины пели и делали маленькие выпады вперед, ритмично топчась на песке. Соландер крепко сжимал в руках окаменелости. Сердце билось при мысли о том, что он пережил в пещере. В бедре кололо, и хотелось как можно скорее смыть с кожи грязь и слюни. Одновременно он слышал, как Бэнкс призывает их поторапливаться.

Впереди, на рейде, виднелась мачта «Индевора», тянувшаяся в ясное голубое небо, но Соландер на бегу не успел заметить, есть ли на палубе какая-то жизнь.

Как только они добрались до баркаса и быстро перебросились через его низкие поручни, они обнаружили вдоль берега примерно два десятка каноэ. Аборигены поспешно грузили на них копья и камни, чтобы потом спустить их на воду.

– Мы никогда не сможем грести с их скоростью, – заметил Кук.

Все они уселись на скамьи в срединной части баркаса, а слуги приготовили весла в уключинах.

– Попытайтесь! – крикнул Бэнкс слугам и солдатам. – Гребите!

Баркас отошел на некоторое расстояние от берега. Со всех сторон прибывали каноэ, полные поющих, кричащих и удивительно энергично гребущих воинов. Одно из самых больших каноэ находилось на таком близком расстоянии, что до них вполне можно было достать копьем.

– Стреляйте! – приказал Кук.

Морские пехотинцы выстрелили из дробовика в нос каноэ и попали в одного из аборигенов. Хлопок заставил воинов немного отгрести назад.

– Их слишком много!

– Перезаряжай!

– Мы не успеем!

Каноэ уже опять приближалось к баркасу. С него бросили несколько камней, но безуспешно. За этим каноэ виднелось минимум десять других, на каждом из которых было столько же мужчин. Соландер посмотрел в сторону берега и увидел, что из джунглей выбегает подкрепление, а на воду спускают дополнительные каноэ. По его подсчетам, теперь аборигенов было несколько сотен.

– Стреляй в них! – закричал Бэнкс, и пехотинцы снова перезарядили ружья, размахивая штыками и шомполами и пытаясь напугать команды ближайших каноэ.

«У нас ничего не получится, – подумал Соландер, – нас забьют дубинками, мы пойдем ко дну, один за другим, с раздробленными черепами и вырванными глазами». Он быстро поднял голову к небу, где взад-вперед кружили морские птицы, совершенно не двигая крыльями. Между тем три каноэ подошли вплотную к баркасу, и, когда пара самых рослых аборигенов с копьями в руках поднялась, чтобы перекинуться через оба поручня, Соландер закрыл глаза.

ДУ-ДУ-ДУМ.

В воздухе прогремел мощный взрыв, настолько мощный, что Кук упал на нижнюю палубу, а два каноэ аборигенов перевернулись.

Раздался еще один такой же громкий хлопок, и массивный звук накатил на берег, как огромная волна. Сразу же послышались многочисленные стоны и отчаянные крики аборигенов, большинство вообще перестали грести. Соландер бросил взгляд на коренастых мужчин с темными точками в ближайшем к баркасу каноэ в каких-нибудь десяти футах от баркаса и понял, что все они смотрели в сторону горизонта.

Он обернулся и в резком встречном свете разглядел контуры «Индевора».

Все бойницы на левой стороне были открыты, и на палубе можно было различить морских пехотинцев, а также Хикса, Клерка и Манкхауза.

Из трех отверстий бойниц полыхнули новые огненные языки, и за ними последовали три грохочущих взрыва у самой кромки воды. Снаряд попал в большое каноэ, и пять аборигенов почти что разнесло на куски.

– Хороший прицел! – закричал Кук.

Тем временем гребцам удалось набрать скорость.

Теперь все каноэ спокойно стояли на воде или разворачивались, большинство к берегу. Через каких-то полминуты напряженной гребли баркас приблизился к правому борту «Индевора», откуда уже спустили веревочную лестницу, по которой они быстро один за другим забрались на борт – первым на подкашивающихся ногах Соландер. Он сразу же приказал слугам разложить на палубе сумки натуралиста и деревянную шкатулку для просушки.

– Трогайтесь, – громко сказал Кук рулевому и палубным, одновременно глядя в подзорную трубу на окровавленный берег, где стояли, пели, танцевали и кричали аборигены, пытаясь что-то сделать для своих раненых и мертвых.

Соландер отдыхал на палубе, лежа на перине, а Манкхауз промывал ему ноги. Он сказал, что раны глубокие, но опасность миновала, – их не преследовали, и никаких новых каноэ на воду не спускали. Манкхауз протянул ему бутылку рома, и он отпил несколько глотков. Соландер слышал, как Кук, стоя у штурвала, разговаривал с теми, кто оставался на борту:

– Если бы Соландер своим выстрелом не попал в вождя, не знаю, что бы случилось.

Когда Соландер наконец услышал характерный звук – это ослабили якорь, и его трос подняли на лебедке наверх, – он опять посмотрел поверх поручней и увидел, как берег у бухты Анахо медленно исчезает. Тепловатый ветер с берега надувал передний парус контр-бизань и гнал корабль вперед со скоростью в несколько узлов.

Он немного подождал, пока суета на корме улеглась, и попросил Манкхауза оставить его в покое.

Убедившись, что никто не видит, что он делает, расстегнул рубашку.

Дрожащими руками Соландер осторожно достал два куска окаменелости. Его поразило, что на какое-то время он почти забыл о камнях, но теперь, когда он опять держал их, ему показалось, что боль в ногах его больше не беспокоит. Он подумал, что надо как можно быстрее найти время и написать письмо Линнею и рассказать о находке. Если немного повезет, письмо можно будет передать курьерскому судну, наверное, когда они дойдут до Явы в Новой Голландии. И потом, позже, он, конечно, пошлет камни Линнею – когда они вернутся домой в Лондон.

Или… может быть, послать один камень Линнею, а второй оставить себе?

Да. Один камень я оставлю себе. Нельзя выпускать из рук такую вещь.

Обе части окаменелости, похоже, не были повреждены, но их поверхности теперь вдруг переливались как-то по-другому, не так, как раньше, и Соландеру показалось, что он не совсем их узнает.

Отросток на одной из поверхностей был невредим, но больше не напоминал плавник или крыло. Скорее какое-то плотное, застывшее – перо? На отростке также было четыре крупных сапфира. Камень слабо напоминал часть брюшного отдела какого-то организма, но в резком солнечном свете он выглядел иначе, чем в пещере.

Другой камень тоже был со своими отличиями. Сапфиры на нем почти горели на солнце и обрамляли то, что на первый взгляд удивительным образом напоминало зауженный брюшной отдел ископаемого.

Брюшной отдел?

Нет, это не было брюшным отделом и в то же время – с чем еще это можно сравнить?

Соландер осторожно составил две части вместе, неожиданно раздался легкий хруст. Части прекрасно подошли друг к другу, все осколочки вроде бы были целы, но камень снова распался на две неравные половинки, как только Соландер перестал прижимать их друг к другу.

Долгое время он сидел, уставившись на камни, чувствуя, что его бьет озноб, словно у него начинается жар.

Что это за вид… что это такое?

В конце концов очень медленно он поднял руку и коснулся отростка.

Отросток оказался совсем не хрупким, как он предполагал, а твердым, даже тверже самого камня.

– Капитан Кук? – прокричал он на всю палубу и положил две окаменелости в один из экскурсионных мешков из тонкой пряжи.

– Да?

– Я хотел бы немедленно переговорить с морскими пехотинцами, которые были с нами на берегу.

«Индевор» теперь спокойно шел на юг и находился далеко от суши.

Вскоре к нему явились три солдата. Одному Соландер сразу же велел уходить.

– Я хочу, что вы немедленно вернули две геологические находки, которые я обнаружил в поселке, – сказал Соландер двум оставшимся солдатам.

Оба слегка улыбнулись, но ничего не ответили.

– Я отчетливо видел, что каждый из вас двоих взял по куску камня, когда он раскололся.

– Я выронил мой кусок, когда за нами стали охотиться на берегу, – произнес один из солдат.

– У меня тоже нет моего куска, – подхватил второй.

– Где же он?

Мужчина огляделся и посмотрел вдоль судна.

– Не знаю. Я не хотел оставлять его себе и избавился от него.

– Где он, говори.

Мужчина молчал.

– Иначе я попрошу капитана Кука выпороть тебя.

– Можете меня бить, но это ничего не даст, – отозвался солдат. – Я не знаю, где камень.

Он опять взглянул в сторону кормы, где Бэнкс, Кук и Хикс что-то обсуждали.

– Мы потеряли камни, – сказал первый солдат. – На берегу. Ничего странного в этом нет, ведь на нас шла настоящая охота.

– Это может быть значительным геологическим открытием, – сказал Соландер. – Эти драгоценные камни ничто в сравнении с тем, какое значение это может иметь для науки.

– И тем не менее мы не знаем.

Несколько секунд Соландер в упор смотрел им в глаза.

– Я знаю, что вы врете.

Солдаты молчали. Солнце светило необычайно ярко.

– Наше путешествие продолжается, – сказал Соландер. – В конце концов я узнаю правду.

– Ваше дело.

«Камни у них, – подумал Соландер. – Они спрятали их под палубой и наверняка собираются продать, когда мы придем в порт, или дома в Лондоне – небольшой дополнительный доход. И как они только смеют…»

Какое-то время они все стояли молча.

– Можете идти, – наконец прошипел Соландер.

Солдаты опять улыбнулись, пожали плечами и медленно пошли вдоль поручней, а потом спустились через палубный люк вниз к своим висячим койкам.

Соландер остался один на носовой части правой верхней палубы и стал пристально вглядываться в песчаный берег, который теперь виднелся как широкая белая полоска, которую окантовывали темно-зеленые деревья и огромный светло-голубой небесный купол.

Он сел на корточки и снова потрогал оба ископаемых камня прямо через грубую льняную ткань. Он ощупывал ткань пальцами и, наконец, нашел его, камень с маленьким острым торчащим вперед отростком.

Держа его твердый крепкий конец, он что-то почувствовал и немедленно отнял руку.

Поспешно открыв экскурсионный мешок, он достал оттуда первый камень, снова поднес руку к отростку и опять дотронулся до него пальцами.

Он… – нет, это просто невозможно. Он ударил себя по лицу и сплюнул, громко говоря самому себе:

– Даниель Карлс Сон Соландер, Эйебюн, Бьёрклунда соккен, Питео, старый город.

Совершенно точно, подумал он, никакого сомнения. Он в здравом уме.

Чрезвычайно медленно он еще сильнее сжал маленькое симметричное окончание отростка.

И почувствовал это снова. Он несколько раз моргнул, укусил себя за язык и скороговоркой проговорил самому себе свое имя, а по спине опять пошла дрожь.

Отросток немного дернулся. Потом еще раз, сильнее.

Отросток на камне двигался взад-вперед в сжимающей его руке Соландера.

21

Ида дрожала. Она села на матраце. Матрац был в пятнах, весь рваный и слегка пах плесенью. Она осторожно подошла к маленькой двери и медленно, без единого звука открыла ее.

На кухне было тихо, и Ида крадучись бесшумно спустилась по лестнице. Там сидел Лассе со спущенными подтяжками и слушал радио, четвертую программу. Увидев ее, он кивнул.

– Тебе нечего бояться, – сказал он, – это был общий полицейский обход.

Он поставил перед ней кофе и корзиночку с нарезанной сдобой, показав на стул, на котором лежала груда немодной девчоночьей одежды. В маленькой спальне рядом с кухней виднелся письменный стол, на нем стоял радиопередатчик.

– Полицейские сказали, что я ближайший сосед девушки, которую разыскивают за убийство. Знаешь, что я ответил?

Ида покачала головой.

– Что я клал на них с прибором.

Он слегка постучал кончиками пальцев по столешнице.

– Твой «вольво» я поставил в сарай, а потом сровнял землю трактором. Теперь там ничего не видно. Полицейские убрались, сейчас все спокойно. Совсем не странно, что они так быстро нашли адрес Альмы. Именно это и можно было ожидать. Они выяснили, откуда ты. Вот, возьми бутерброд с сыром.

Она села и посмотрела в окно, на востоке начинало светать.

– Но они сидят и сторожат на вашей лестнице, – продолжал Лассе. – Я ходил гулять сегодня утром и увидел их в гражданской машине.

– Ты говорил с Альмой последнее время? – спросила Ида, сделав глоток горячего кофе.

– Нет, толком не говорил. Иногда она бывает здесь подолгу, а потом мотается туда-сюда. Думаю, сейчас она за границей.

– Да. Она в Москве.

– Вот как? Да, летом она поговаривала о том, что снова поедет в Россию. Там должно было произойти нечто особенное, должны были открыть какие-то архивы, так она говорила.

– Я разговаривала с ней вчера.

Лассе поднял глаза.

– Правда? И что она сказала?

– Мы не успели договорить, она очень расстроилась из-за Лобова. Но она надавала мне массу инструкций. И нам больше нельзя ей звонить.

– Да, сейчас нам вообще нельзя никому звонить, – сказал Лассе. – Ты ведь выключила свой мобильник?

– Его украли. Своего мобильника у меня больше нет. Я одолжила телефон у одной из своих приятельниц, но он выключен.

– Хорошо.

Какое-то время они молчали.

– Эта та приятельница, которая снабдила тебя рацией?

– Да. Марина.

– Ловко.

Ида кивнула.

– А что на самом деле случилось вчера в Стокгольме? – спросил Лассе.

Она вздохнула и уставилась в пол. Ей вспомнились слова: «Место, где Божий гнев никогда не стихает…»

– Давай попозже, ладно? – предложила она. – Я даже думать об этом не в состоянии.

– Конечно, – согласился он. – Ну какой из тебя убийца.

Ида просто посмотрела в ответ, не говоря ни слова. В голове крутились многочисленные эпизоды вчерашнего вечера в Ратуше.

– Это так ужасно. Он только…

– Значит, ты была там? Ты встречалась с ним, с Лобовым?

– Да.

Она еще немного подумала.

– Он знал Альму. Когда я ей позвонила, она только и успела сказать, чтобы я ехала в охотничий домик. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что происходит. Кто-то пытался в меня стрелять и…

– Стрелять в тебя?

– Да!

Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что он притворяется, что на самом деле он знает гораздо больше.

Не вставая со стула, он повернулся к комоду за своей спиной и большим кулаком вытащил самый верхний тяжелый ящик, откуда извлек конверт.

– Да, кстати. Альма кое-что тебе оставила, несколько недель назад.

Он открыл конверт. В записке было три слова:

«ЕСЛИ БУДЕТ ПЛОХО».

Из конверта Лассе достал новенький серебристый ключ. Ида взяла его.

– Как я понимаю, – произнес он, – это ключ от…

Они переглянулись.

– Охотничьего домика, – закончила Ида.

– Именно. И по-моему… сейчас уже достаточно плохо, чтобы ты его получила.

Ида опять кивнула, крепко сжала ключ, откусила кусочек бутерброда с сыром и долго смотрела на зубчатый профиль блестящего металла.

– Нам надо добраться до домика. Чтобы побольше узнать.

Лассе опять запел себе под нос.

– Пожалуй, там безопаснее, чем здесь. Но мы не сможем остаться там надолго. И до того, как мы отправимся в путь, тебе следует кое-что узнать, – добавил он.

– Вот как, и что же это?

Он долго смотрел в окно.

– Это длинная история, – начал он и откашлялся.

– Ну, давай же.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Мы поговорим об этом, когда ты там побываешь. Сегодня вечером. О’кей?

22

Ида спрятала свинцовую шкатулку и письмо от Лобова в черный мешок. Она переоделась в чистую футболку, свитер и теплую куртку и вынесла две Марининых сумки за дом Лассе. Было обеденное время, но дневной свет едва освещал ели, только просачиваясь между стволами далеко на вершине горы. Скутер стоял наготове, и она положила сумки и мешок за сиденье. Поблескивал логотип «Окельбу» с отлупленными краями, и из алюминиевого капота раздавалось знакомое бульканье бензина.

– В домике наверняка есть какая-нибудь еда, – сказал Лассе.

Он постоял, осматриваясь.

– Должна быть. Иначе нам придется… Но я передумал, ты должна ехать одна.

– Это почему?

Он посмотрел через плечо, и она задрожала.

– По-хорошему мне надо бы ехать с тобой. Но я должен остаться здесь и следить за тем, чтобы сегодня больше никто не ехал в ту сторону. Полиция… мы были бы в лесу совершенно как в тюрьме. Без единого шанса. В течение дня мы должны время от времени посылать сигналы по радио, на всякий случай.

Ида обдумала ситуацию.

А что, если кто-то станет меня преследовать, когда я буду одна?

Казалось, Лассе прочел ее мысли.

– Туда можно добраться только по этой дороге. А кто ее найдет?

Она кивнула. Он прав. Маленький охотничий домик, насколько они знали, был никак не обозначен на большинстве карт округи.

Она попробовала ручку рычага управления, не полностью избавившись от страха.

Миранда? Нет, они никогда меня здесь не найдут, ведь жучка нет.

– Будь осторожна на первом участке пути, Идочка, – напутствовал Лассе. – Поезжай мимо охотничьей тропы, чтобы никакие полицейские в штатском тебя не услышали. И когда доберешься, не забудь сообщить по радио.

Ида кивнула, пытаясь вспомнить, когда она последний раз управляла скутером, может быть, как-то зимой пять-шесть лет тому назад?

Она одновременно испытывала и страх, и решимость.

Когда двигатель набрал обороты, она настроила передачу и коротко помахала Лассе, а потом с напряженными руками и прямой спиной отправилась через хвойный лес на север.

Через несколько километров по лесу открылась Прогалина.

Так они с бабушкой назвали это место, прогалина у подножия горы Эдабергет, и ручей с тем же названием. Как обычно, водоем был запружен семьей бобров, которые, похоже, передавали свою хижину по наследству из поколения в поколение. Занесенная снегом образовавшаяся запруда тихо стояла над охотничьим домиком, полностью загораживая водный проток, так что обрыв, который некогда наверняка был водопадом, теперь высох и зарос побегами и кое-где горной березой, пустившей корни через расщелину. Но под домиком, как обычно, быстро текла не скованная льдом вода, и Ида вспомнила, как в детстве всегда любила здесь купаться. Ида поняла, что не была здесь страшно давно, она по-прежнему помнила, как бабушка снимала с себя всю одежду, входила в воду, а большие плоские белые груди качались на волнах.

Ида выключила двигатель, припарковалась перед входом, взяла лопату и расчистила подход к крыльцу. Небо было такого темно-синего цвета, какой бывает только тогда, когда снег ложится на землю и горные хребты и на стволах деревьев блестят миллионы снежинок. Было безветренно, и она подумала о том, какой оглушительной может быть тишина в местности, покрытой толстым слоем снега. Но тут она обернулась, как будто кто-то на нее глянул; обернувшись еще раз, она пристально посмотрела между деревьями, но не могла обнаружить ничего, кроме елей, сосен и снега.

Холодно. Наверное, в домике все по-настоящему промерзло.

Девушка зашла за угол, пробралась сквозь снег и подошла к штабелю дров под выступающей крышей. Посмотрев на самый крайний слой, она застыла. Там виднелись остатки множества птичьих гнезд, возможно, синиц или снегирей. Совершенно точно несколько жилищ, подумала она. Может быть, даже за несколько лет?

Она сначала отбросила эту мысль, но потом опять стала думать.

А когда на самом деле бабушка была здесь последний раз?

Или она бывала здесь только летом?

Она вытряхнула снег из корзины, положила туда несколько поленьев и уже было пошла, как внезапно вздрогнула и уронила корзину так, что все поленья упали в снег. На белом фоне они выглядели как связка огромных обгорелых спичек.

Ида наклонилась и стала внимательно рассматривать.

Под поленом, которое она подняла, показалась большая группа – это на самом деле… насекомые? Плотно спрессованные, как черно-коричневые маленькие листья. Она сняла варежку и отделила одно из них.

Бабочки.

Она осторожно раскрыла крылья. Это была бабочка-голубянка. Или точнее, несколько бабочек. Их было много – очень много. Только на маленьком полене, которое она держала в руке, свыше тридцати штук. Все совершенно неподвижные, с крыльями, вертикально сложенными на брюшке.

Когда Ида рассмотрела другие поленья, она увидела, что и они усеяны голубянками.

Она уставилась на дрова.

Что им так здесь нравится? Тепло от груды дров? Вряд ли, минус двенадцать, по меньшей мере. Иногда бабочки действительно могут пережить зиму, но голубянки? И в таком большом количестве?

Она приподняла несколько поленьев. Везде – голубянки. Бабочки не шевелились. Когда она ногтем дотронулась до одной из них, стало ясно, что они живые. Она тронула еще несколько бабочек. Похоже, все живы. Она осторожно сняла целый ряд с пары поленьев, и голубянки, слегка помахивая крыльями, полетели в штабель и быстро спрятались в щелях и маленьких углублениях.

Она подумала, что теперь ей надо войти в дом, все остальное подождет, ей надо согреться и как следует подумать.

Ида пошла обратно к входу, отперла входную дверь и вошла в сени. Первое, что она увидела, был старый оранжевый комбинезон дедушки Манфреда, который висел на крючке, как огромное бесплотное тело, с парой кепок и галстуков, заткнутых за застежку.

Дедушка… Что она на самом деле о нем помнила? Два крошечных воспоминания, которые она хранила, во всяком случае были связаны с этим комбинезоном. Как он сидел в нем рядом с сараем с инструментами, пил пиво и приговаривал: «Ты же не любишь мороженое! Совсем не любишь!» А затем из ниоткуда доставал эскимо на палочке с шоколадной глазурью и давал ей. И другое воспоминание: как комбинезон торчал из-под старого «вольво», где он, посвистывая, лежал и что-то прикручивал, а она боялась, что его раздавит кузов. Что еще? Выпавшие волосы. Взгляд. Потом, наверное, похороны? Нет, она просто-напросто больше ничего не помнит.

Она вошла в небольшую прихожую, по одну сторону которой была светелка, а по другую – кухня. Она слабо помнила, как все это выглядело, когда она была здесь последний раз. И знакомый запах чего-то старого, чего-то кислого. Она обошла все разом. В светелке стоял старый ткацкий станок с чем-то незаконченным. Несколько еженедельников на маленьком столике рядом с креслом. Вышивки и тыквенная роспись на стенах. Ей вспомнились еще эпизоды: бабушка за ткацким станком дома на хуторе, и так каждый вечер, а она сама сидит в своей комнате, делает уроки и ест бутерброд, все время слыша удары батана, основной части станка, и регулярный скрип катушек. Она подошла к угловому шкафу. В нем лежали маленькие электрические сейфы, ящик с сопротивлением для ампер различной величины и какой-то старый трансформатор, а также рулоны медной проволоки. Она пошла на кухню. Маленький столик на двоих у окна. Лоскутный коврик. Стенной шкаф, еще росписи. Камин с явными признаками того, что им пользовались, кофейник и несколько грязных чашек, средство и щетка для мытья посуды. В шкафчике сухари, рис и обычные хлебцы, на части упаковок срок годности еще не закончился.

Она порылась в кармане куртки, достала маленький серебристый ключ и поднесла его к свету. Интересно, подумала она, куда он вставляется?

Ида несколько раз обошла различные помещения, ощупала руками плинтусы, подняла крышку кухонного дивана, простучала стены и внимательно осмотрела чердак. Нигде. Нигде никаких дверей или замочных скважин.

Она опустилась на табуретку рядом с ткацким станком. Осторожно потрогала батан и хорошенько обдумала ситуацию. Бабушка ведь начинает стареть. Она велела Иде ехать в охотничий домик, но, может быть, сделала это в момент помутнения рассудка? Может быть, это ключ от входной двери дома на хуторе?

Разве не самое простое, вопреки всему, позвонить в полицию и сдаться?

Нет, Альма и в самом деле старая. Но с головой у нее все в порядке.

Тугой батан был прикреплен почти что намертво. Она стала качать его взад-вперед, как делала в детстве, когда бабушка показывала ей, как надо ткать. Внизу на полу у стены стояла коробочка с маленьким механическим рычажком. В голове пронеслось:

Что там Альма сказала по телефону? «Механизм находится в самом низу…»

Она крепко нажала на батан. Рычаг зашевелился.

Что-то поддалось, и в кухне раздался хлопок.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации