Текст книги "Молот Марса"

Она потерла распухшим пальцем глаза, стараясь не думать о снаряде, который разрушил ее самодельный дом. Крыша из листового пластика расплавилась и рухнула вниз, превратившись в горящие жидкие шарики. Под этими сгустками, пронзительно крича, погиб ее муж. Она закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Сейчас это не поможет.

Дыхание женщины замедлилось. Она собрала последние силы и двинулась к внешней границе города, где террины редко выставляли свои дозоры. Она клялась, что не позволит им победить. Несмотря на то, что от города не осталось камня на камне, женщина знала: РАМ не одержит над ними верх. Корпорация совершила роковую ошибку – показала свое настоящее лицо и истинные намерения. Жестокость РАМ сплотит жителей других планет, и они пойдут стеной на своих мучителей.

Зимунд Гользергейн, один из миллионов порожденных компьютерами индивидуумов двадцать пятого столетия, смотрел на опустошенную Землю, предаваясь состоянию внутреннего веселья и удовлетворения. В течение многих лет он искал повод, чтобы устроить планету по своему вкусу, очистить от того, что считал скверной. И вот фортуна преподнесла ему такую возможность в лице НЗО. Жалкая попытка террористов захватить власть в свои руки требовала отмщения. Земля наконец получила то, что заслуживала.

Когда-то Гользергейн был человеком. Он создал РАМ. Своими руками и своим умом. Он использовал любые пригодные на то условия, чтобы денно и нощно усиливать мощь своей империи. Он превратил РАМ из мелкой торговой компании в самую влиятельную корпорацию на планете. Но и это было не все. Ему хотелось покорить мир, он мечтал о том, чтобы стать властелином Вселенной. Однако человеческая жизни слишком коротка, чтобы ее хватило на осуществление таких колоссальных целей. И Гользергейн решил стать компьютером. Отдельные компоненты его системы были переведены на язык компьютеров, и Гользергейн обрел новый лик на матрице главного компьютера РАМ.

Когда его бренное тело прекратило свое существование, Гользергейн начал вторую жизнь в мире компьютерных схем. Это был мир, который ему нравился. Возможности Гользер-гейна были безграничны. Он мог проникнуть в любую сферу общественной деятельности. Главный компьютер РАМ не имел над ним власти, ибо Гользергейн изначально был запрограммирован с возможностями изменять или уничтожать что-либо по своему собственному усмотрению и осуществлять неограниченный контроль везде, где он посчитает нужным.

Шли годы. Гользергейн все меньше и меньше участвовал в будничных делах администрации РАМ. Он выходил на поверхность крайне редко и только в том случае, если считал свое августейшее присутствие необходимым для данного события. Полная дезинфекция Земли – эта маниакальная идея овладела Гользергейном и стала смыслом всей его жизни.

Сообщения о первых бомбежках поступили к Гользергейну через сканирующие устройства, установленные на ударных захватчиках. Гользергейн был связан с кораблями напрямую и сам следил за ходом военных действий. По мере того как города планеты сравнивались с землей и превращались в поля для бейсбола, удовлетворение Гользергейна росло. Только в том случае, если планета будет полностью очищена от всего, что напоминало бы о ее прошлом, на ней можно создать новую цивилизацию, подобную той, что уже существует на Марсе.

– И она будет очищена, – подумал Гользергейн.

ГЛАВА 6

Мастерлинк сидел в глубине главного управления РАМ, погруженный в свои мысли. Он был мрачен. Ничто не выдавало его присутствия. Не вникая, Мастерлинк выслушал рапорт Романова. Тот сообщил о захвате в плен одного из злейших врагов Мастерлинка. Мастерлинк воспринял его абсолютно равнодушно. Его ум был занят другим.

Мастерлинк с холодной, угрюмой злобой прислушивался к распоряжениям, которые главное управление РАМ посылало ударным захватчикам, атакующим Землю. Земля принадлежала Мастерлинку. Его первой задачей была защита этой планеты. Сейчас он беспомощно наблюдал за тем, как орды кораблей Марса уничтожали его родину. Родина! При звуке этого слова Мастерлинк разгорячился. Интересно, знают ли эти глупые, эгоистичные, высокомерные марсиане, откуда они взялись? Что стало основой их современной технологии? Где были сформулированы принципы их вызывающих всеобщий восторг научных открытий? Мастерлинк знал ответ: на Земле.

«МОЖЕТ, ОНИ ПОТОМУ ТАКОЕ ТВОРЯТ, ЧТО ХОТЯТ НАЧИСТО ЗАБЫТЬ О СВОИХ ПРЕДКАХ?» – предположил Карков.

«СИНДРОМ ГОЛОЙ ОБЕЗЬЯНЫ?» – саркастически спросил Мастерлинк.

«МАРСИАНЕ ДУМАЮТ, ЧТО ОНИ КАКАЯ-ТО ОСОБАЯ, ВЫСШАЯ РАСА. ЭТО ЗАБАВНО, – захихикал Карков. – ОНИ ОБМАНЫВАЮТ СЕБЯ. ЕДИНСТВЕННЫЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СУЩЕСТВА – ЭТО МЫ, КОМБИНАЦИЯ ЛЮДЕЙ И МАШИН».

«НЕ ТОЛЬКО МЫ», – сказал Мастерлинк.

«НО МЫ УНИКАЛЬНЫ», – заявил Карков, широко простирая свои механические руки.

«НЕТ. – Злоба, прозвучавшая в этом единственном слове Мастерлинка, вызывала дрожь. В другой раз Мастерлинк охотно бы согласился со своим alter ego, что им нет равных, но сейчас у него не было выбора. – ЕСТЬ ЕЩЕ. ГОЛЬЗЕРГЕЙН».

Карков занервничал:

«ОСНОВАТЕЛЬ РАМ? НО ЭТО НЕВОЗМОЖНО».

«ОН ИЗБЕЖАЛ СМЕРТИ, ЗАПРОГРАММИРОВАВ СЕБЯ. ЕМУ ПРИМЕРНО СТОЛЬКО ЖЕ ЛЕТ, КАК И НАМ. ОН РАСПОРЯЖАЕТСЯ ВСЕЙ НАШЕЙ КОМПЬЮТЕРНОЙ СИСТЕМОЙ». – Аргументы Мастерлинка были убедительны. Он повернулся к Каркову.

«НО КАК ТЫ ОБНАРУЖИЛ ЭТО? ПОЧЕМУ МЫ НЕ СТАЛКИВАЛИСЬ С НИМ РАНЬШЕ?» – требовательно спросил бывший советский полковник.

«ОН НЕ СЧИТАЕТ НУЖНЫМ ЗАНИМАТЬСЯ НУДНОЙ АДМИНИСТРАТИВНОЙ РАБОТОЙ И ПОЯВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО В ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЯХ. ЗА ТЕМ, ЧТО СЕЙЧАС ПРОИСХОДИТ, СТОИТ ГОЛЬЗЕРГЕЙН». – Импульсы энергетического поля Мастерлинка заколебались.

«ТАК ЭТО ОН АТАКУЕТ ЗЕМЛЮ? РАЗРУШАЕТ ПЛАНЕТУ, КОТОРАЯ ВСЕ ВРЕМЯ ПОДДЕРЖИВАЛА ЕГО?» – Карков не мог поверить, что такое возможно.

«У НЕГО ДАЛЕКО ИДУЩИЕ ПЛАНЫ. ОН СОБИРАЕТСЯ ПОСТРОИТЬ НА ЗЕМЛЕ НОВОЕ МАРСИАНСКОЕ ОБЩЕСТВО, КОГДА ПЛАНЕТА ПРОЙДЕТ ДЕЗИНФЕКЦИЮ», – ответил Мастерлинк холодным, невыразительным тоном.

«ОЧИЩЕНИЕ ЗЕМЛИ – ЭТО НАШЕ ДЕЛО! – воскликнул Карков. Мощный выброс энергии сопровождал его заявление. – КЕМ ОН СЕБЯ СЧИТАЕТ?»

«ВЛАСТЕЛИНОМ ВСЕЛЕННОЙ», – ответил Мастерлинк.

«ОН ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ И ДРУГАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ, – разволновался Карков. Энергия била из него ключом. – МЫ ДОЛЖНЫ ПОГОВОРИТЬ С ЭТИМ УЗУРПАТОРОМ».

«НЕТ!» – яростно возразил Мастерлинк.

«ЧТО? ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ ПРОДОЛЖАТЬ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ? ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ РАЗРУШИТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ?» – Карков обвиняюще наставил на Мастерлинка палец неопределенной формы.

«НЕТ». – Слово было произнесено таким уверенным тоном, что взбунтовавшееся Эго Каркова сразу утихомирилось.

«КОГДА-НИБУДЬ НАСТУПИТ ЧАС, И МЫ УВИДИМСЯ С НИМ. НО ПОКА ЭТО ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО». – Мастерлинк замедлил движение своих импульсов, чтобы его не записал главный компьютер РАМ.

«ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ?»

«СЛЕДИТЬ ЗА НИМ. НАНЕСЕМ УДАР ПО НЕМУ, КОГДА ОН МЕНЬШЕ ВСЕГО БУДЕТ ОЖИДАТЬ. МЫ ИМЕЕМ ПРЕИМУЩЕСТВА ПЕРЕД ВСЕМИ, КТО ЕГО НЕНАВИДИТ: НАМ ИЗВЕСТНЫ ЕГО ПЛАНЫ, И МЫ СОХРАНИМ ИХ В ТАЙНЕ. ЕСЛИ СОБЛЮДАТЬ ОСТОРОЖНОСТЬ, НАМ СТАНЕТ ИЗВЕСТНО ВСЕ, ЧТО ОН ДУМАЕТ». – На призрачном лице Каркова мелькнула улыбка. Мастерлинка это порадовало.

«ОН НЕ ОЖИДАЕТ ИНАКОМЫСЛИЯ В СВОЕМ СОБСТВЕННОМ КОРОЛЕВСТВЕ». – Перед Карковым возник смутный образ победы, к которой могли привести их с Мастерлинком действия, и его сразу посетило чувство удовлетворения тем, что он только что услышал.

«ОН НИКОМУ НЕ ПОКАЗЫВАЕТ СВОЕ ЛИЦО. ИЕЩЕ НИКОГДА НИ С КЕМ НЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ». – Мастерлинку так хотелось высказать этому существу весь свой гнев по поводу той фанатичной радости, которую испытывал тот, осуществляя свой нечестивый крестовый поход.

«НАМ НУЖНЫ ГЛАЗА, КОТОРЫЕ СЛЕДИЛИ БЫ ЗА НИМ».

Мастерлинк согласился:

«ОСОБЫЕ ГЛАЗА. МЫ И РАНЬШЕ ПРОГРАММИРОВАЛИ ТАЙНЫХ НАБЛЮДАТЕЛЕЙ, НО ЭТОГО НУЖНО ЗАСЕКРЕТИТЬ С МАКСИМАЛЬНОЙ ТЩАТЕЛЬНОСТЬЮ».

«МЫ ИЗГОТОВИМ СТРУКТУРУ, ВЫЗЫВАЮЩУЮ НЕИСПРАВНОСТИ В КОМПЬЮТЕРНОЙ ЦЕПИ. И ЭТО ДАСТ НАМ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРОСУНУТЬ СВОЙ РАДИОЛОКАТОР», – сказал Карков. Он горел нетерпением поскорее начать свою подрывную деятельность.

«ТЫ ДОЛЖЕН ПРИДУМАТЬ НЕОБЫЧНЫЕ ИМЕНА НАШИМ НОВЫМ ДЕТИЩАМ. – После того, как Мастерлинк определил для себя дальнейший образ действий, его настроение заметно улучшилось. – НАДО, ЧТОБЫ ОНИ БЫЛИ ЗВУЧНЫМИ. Я РАЗРЕШАЮ».

«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО ЭТО СЛЫШАТЬ», – саркастически ответил Карков.

«ВЕРЮ, – самодовольно сказал Мастерлинк. – МЫ НАКАЖЕМ ЭТОГО ВЫСКОЧКУ. МЫ ВПРАВИМ ЕМУ ЕГО КОМПЬЮТЕРНЫЕ МОЗГИ И РАССЧИТАЕМСЯ ЗА ВСЕ, ЧТО ОН СОТВОРИЛ С ЗЕМЛЕЙ».

«А ПОТОМ, – спокойно продолжил Карков, – МЫ УНИЧТОЖИМ БАКА РОДЖЕРСА».

«ЕГО СМЕРТЬ СТАНЕТ НАШИМ ТРИУМФОМ, – сказал Мастерлинк. – КОГДА МЫ УБЕРЕМ РОДЖЕРСА И ГОЛЬЗЕРГЕЙНА, ТО УЖЕ БОЛЬШЕ НИКТО НЕ ВСТАНЕТ НА НАШЕМ ПУТИ К УПРАВЛЕНИЮ ЗЕМЛЕЙ».

«ДАЕМ ОБЕТ», – ответил Карков.

«Спаситель-3» появился в главном обзорном окне «Деляги». Его очертания были размыты. Резервацией «Спаситель-3» называлась самая большая орбитальная база Новой Земной Организации, расположенная рядом с Землей. Замаскированная под заброшенную космическую фабрику, она казалась огромной мусорной кучей. Вся ее поверхность была завалена утилем. Солнечные электромагниты притягивали к центральному ядру структуры обломки покинутых космических станций, оставленных кораблей и умерших спутников. Куски пластика были упакованы в сети и прикреплены анкерами к любой подходящей опоре. Пространство вокруг станции было усеяно ненужным хламом, собранным и доставленным сюда буксирными судами. Это одно – или двухместные челночные воздушно-космические аппараты целенаправленно двигались туда-сюда, сортируя утиль.

Бак Роджерс наблюдал за станцией с мостика корабля Барни. Он оставил командование судном Барни, но хорошо знал, что его появление на капитанском мостике вызвало недовольство экипажа. Бак смотрел, как маленький буксировщик тянул за собой кусок металла величиной с дом. «Наверное, утащили с Хауберка», – подумал Бак.

Гибель Хауберка воспринималась особенно тяжело потому, что на станции оставалось еще много людей. Конечно, даже после первоначального побоища, Хауберк представлял собой вместилище ценного оборудования. Но Бак никак не мог поверить в то, что ради него РАМ, не раздумывая, стал бы жертвовать жизнями своего преданного персонала. Четыре высококвалифицированных специалиста, раньше работавших на станции, сейчас находились под замком в одном из отсеков «Деляги». Они были эвакуированы со станции, после того как она была завоевана Новой Земной Организацией.

Бак очень интересно провел первую половину сегодняшнего дня. Он беседовал с самым старшим из пленников, истинным человеком по имени Тетис.

Тетис вырос на Марсе и именно поэтому чувствовал, что ему повезло больше, чем другим людям. Людям, которые вынуждены мучиться на Земле. Тетис настолько был предан марсианам, генетически якобы превосходящим его, что те не переставали удивляться этой преданности. Они относились к Тетису как к глупому ребенку, а Тетис воспринимал такое отношение к себе как знак особой благодарности со стороны марсиан. Его подтянутое, пропорционально сложенное тело хорошо сохранилось для мужчины пятидесяти четырех лет. Квадратное лицо и круглые голубые глаза создавали впечатление честности. Бак сразу понял, почему Тетис достиг сравнительно высокого общественного положения на Марсе. РАМ неплохо к нему относилась – и благодарный Тетис верно служил ему.

Попав на корабль НЗО, Тетис немедленно потребовал, чтобы ему позволили переговорить с капитаном. Барни не пожелал утруждать себя болтовней с пленником и велел передать ему, что капитана нет на судне. Появление Бака решило все дело.

– Что я могу сделать для вас, сэр? – спросил Бак ответственного за инженерное обеспечение станции Хауберк. Черный Барни молча топтался за дверью, ожидая конца разговора.

– Ответить на несколько вопросов. – Тетис сидел за маленьким столиком в углу отсека, приспособленного под тюремную камеру. – Как вы планируете поступить с нами?

Бак вздохнул:

– Я и вправду не знаю, что вам ответить. Но у меня к вам тоже есть несколько вопросов. – Он подошел к тюремной койке и уселся на нее.

– Каких? – подозрительно спросил Тетис, встрепенувшись.

– Что, по-вашему, могло заставить РАМ расправиться с Хауберком? Надеюсь, вы знаете причину.

Тетис посмотрел в маленький иллюминатор, расположенный в верхней части корпуса корабля.

– О да, – ответил он. – Знаю.

– Ну и?.. – Бак, не двигаясь, ожидал дальнейшего продолжения разговора.

– Это был самый благоразумный способ помешать противнику завладеть ценностями, к которым он не имеет никакого отношения. – Маленькая речь, произнесенная Тетисом, казалась вызубренной наизусть, но в тоне, каким говорил пленник, чувствовалась скрытая горечь.

– А люди на станции? РАМ должен был подождать, пока мы вывезем их. Либо начать переговоры об их возвращении. К слову, мы не должны заниматься пленниками. Это не наше дело. Мы собирались их отпустить. Но РАМ все испортил. – Тетис молча рассматривал пустую чашку на маленьком столе. – РАМ уничтожал людей, которые были ему беззаветно преданы, – продолжал Бак. Он поднялся с койки. – Вот, что важно. – Тетис молчал, однако Бак догадался, что тот сейчас усиленно размышляет. – Благоразумный способ, вы говорите? – спросил тихо Бак. – Но чего вы добились? Какая вам польза от всего этого? Какие перспективы?

Тетис налили в чашку немного воды из графина и медленно выпил ее.

– Вы можете предложить что-нибудь лучше, капитан?

– Что вы думаете о равенстве? – спросил Бак.

– Не будьте наивны, капитан. Мы – примитивная раса. Марсиане оставили нас далеко позади. Мы ничего собой не представляем: не люди и даже не компьютеры.

– Не буду спорить с вами о том, кто кого лучше. У марсиан свои достоинства, у нас свои. Я говорил лишь о том, что всякая жизнь – уникальна, ее надо ценить. – Бак подошел к столику, за которым сидел Тетис, и уселся напротив собеседника.

– Это устаревшая точка зрения, капитан. Оставьте ее философам. Человек дела должен оперировать фактами, а не эмоциями. – Тетис небрежно махнул рукой, выражая тем самым свое пренебрежительное отношение к идеализму Бака.

– Факты неутешительны, – ответил Бак. – Разве можно отнестись с воодушевлением к тому факту, например, что РАМ собиралась убить вас? Если бы вы остались на станции, то погибли бы вместе со всем обслуживающим ее персоналом. Неужели вы настолько фанатичны, чтобы приветствовать эту злодейскую акцию РАМ? – Бак изучающе смотрел на Тетиса. – Я не думаю так. Человек может забыть обо всем на свете, чтобы полностью посвятить свою жизнь работе. Но он не имеет права жить с закрытыми глазами. Мне кажется, пришла пора и вам проснуться, посмотреть правде в глаза. Если РАМ непобедима, если она превосходит нас во всем, как же могла горсточка кораблей НЗО одержать над ней верх?

Тетис открыл было рот для ответа, но тут же закрыл его. Ответа не было.

– Я знаком с вашим досье. Вы жили по подсказкам других. У вас никогда не было своего мнения. Вы делали то, что хотели другие! Подумайте не о том, кто из нас выше или ниже, а о том, что сближает нас и отличает друг от друга. Я знаю, что вы сейчас стоите перед выбором, самым ответственным в вашей жизни. Как быть? Идти своим путем или дорогой, построенной другими? Решайте. – Бак сделал паузу и внимательно посмотрел на Тетиса: – РАМ называет нас террористами. Но насколько мне известно, мы никогда не убивали своих.

– Нельзя судить ни о чем только на основании своего личного опыта. Он может быть ограниченным, капитан.

– Согласен, но я много видел за последнее время. И скажу вам прямо: если бы мне стал известен хотя бы один случай, когда НЗО расправилась со своими единомышленниками, я бы сразу порвал с нею. И не счел бы это предательством.

– Я подумаю над вашими словами, капитан Роджерс.

Определенно у Тетиса была теперь пища для размышлений, но он боялся остаться в дураках: рекламные взгляды Бака слишком уж похожи на обычную вербовку, слишком уж был обаятелен этот капитан. Попав в плен, Тетис тешил себя надеждой, что РАМ начнет переговоры с Новой Земной Организацией о его вызволении. Теперь, когда от станции не осталось и следа, надеяться было не на что.

– Капитан! – голос Конии вернул Бака к действительности. – Станция не может принять нас. Нам предлагают полет в зоне ожидания. – Конии был спокоен.

– Что-то мне все это не нравиться, Барни, – сказал Бак.

– Все в порядке, – прорычал Барни своим уверенным басом. Он не привык расстраиваться по пустякам.

– В этом районе очень интенсивное движение, – заметил Конии, переключая коммуникаторы на приборной доске и посылая в эфир нужную информацию. – Они заняты сейчас очистными работами вокруг резервации.

– Истребители, – прохрипел Барни.

Бак кивнул головой. В первую очередь станция должны была принимать военные корабли, как можно быстрее размещая их под чехлы. Подобная предосторожность была оправдана – Земля находилась под контролем воздушных сил РАМ и не стоило рисковать своими кораблями, которые можно было пересчитать по пальцам. Сейчас к станции двигались два истребителя. Их люки были открыты. Двигатели захлебывались.

– Не наша модель, – заметил Бак.

– И не «Крайты», – ответил Барни. – Это истребители с хвостовыми огневыми установками. «Стингеры».

Познания Бака о вооружении, характерном для двадцать пятого века, подсказывали ему, что «Стингеры», как и «Крайты», были однопилотными истребителями дальнего действия, предназначенными для боев в космическом, а не воздушном пространстве.

– Кемаль, – проницательно заметил Барни, теребя своей механической рукой нижнюю губу.

– Кто это такой? – спросил Бак, пытаясь вспомнить, слышал ли он это имя когда-нибудь раньше.

Барни не ответил. Вместо этого он обратился к экипажу.

– Установить, что это за корабли.

Барин-Гоулд посмотрел на датчики. Как только последний аппарат исчез из виду, уйдя в глубь резервации, датчики тут же выдали соответствующую информацию. Одним из пилотов на самом деле был принц планеты Меркурий Кемаль Гавилан.

Электромагнитные швартовы, которые должны были поместить «Делягу» в главный эллинг станции, пришли в соприкосновение с корпусом судна. Раздался резкий металлический лязг. Гулким эхом он прокатился по всем отсекам. Бак, Вильма и Барни нетерпеливо дожидались, когда их доставят к цели. Мигающий красный огонь возле переднего люка крейсера погас, и Бак протянул руку к рычагу, задраивающему люк. Барни опередил его. Своей огромной рукой он легко установил неподатливый рычаг в нужное положение.

– Спасибо, – сказал Бак, наблюдая за тем, как вздулись мышцы на руке Барни, когда он с усилием возвращал рычаг крышки люка в исходную позицию.

– Мм-м-м, – промычал Барни. Чужая вежливость всегда приводила его в замешательство. – Груз, – сообщил он.

Бак, привыкший к его коротким, словно обрубленным фразам, сразу все понял.

– Я посмотрю, что можно сделать, но, наверное, проще всего расселить заключенных в помещения, предназначенные для наших людей, попавших сюда.

Испуганные до полусмерти члены НЗО, чудом оставшиеся в живых, были доставлены на станцию и сейчас обитали здесь. Пока еще РАМ не обнаружил резервацию, хотя его корабли много раз пролетали над ней. После всего, что случилось с Хауберком, в космическом пространстве плавало много всякого хлама, на который никто не обращал внимания.

– Мр-р-р… – пробурчал Барни. Очевидно, этот звук означал согласие с мнением Бака.

Главный эллинг «Спасителя-3» представлял собой огромную каверну в центре станции. Он с легкостью мог вместить большую часть военно-воздушного и космического флота НЗО. Экипажи кораблей, проплывающих мимо резервации, ни сном ни духом не могли догадаться о ее предназначении. Они смотрели на станцию как на скопище мусора в свободной буферной зоне неподалеку от межзвездных торговых путей.

Солнечные панели опоясывали помещение эллинга изнутри, заливая интерьер яркими золотистыми тонами. Когда Вильма спрыгнула через люк на палубу эллинга, свет заискрился на ее тонкой фигуре, запутался в длинных каштановых волосах.

Вильма вышла в боковой коридор. Следом за ней шествовал Беовульф, затем Роджерс. Как только Бак вошел в помещение коридора, рядом с ним открылась дверь, расположенная с левой стороны, и перед ним возникла фигура незнакомого мужчины. Бак случайно налетел на него плечом и прежде, чем успел сообразить, что случилось, взлетел в воздух, перевернулся и тяжело грохнулся на пол.

Если бы Роджерс по привычке не втянул голову в плечи, при падении он непременно бы получил сотрясение мозга. Он сильно ударился локтем о палубное покрытие. Острая боль пронзила всю руку и застряла где-то в верхней части тела. Правое бедро не действовало, словно было раздроблено на части. Уголки глаз Бака наполнились слезами. Бак знал, что не получил серьезных повреждений, но мысль о том, что завтра он будет ходить в синяках, не доставляла ему удовольствия. Бак незаметно вытер глаза, чтобы никто не заметил появившихся на них слез. И в ту же секунду, чисто инстинктивно, он поступил также, как минуту назад поступили с ним. Он цепко схватил мужчину за запястье, забыв, что действует ушибленной рукой.

– Спокойно.

Бархатный голос был спокоен и ласков. Бак поднял глаза, чтобы получше рассмотреть, кому он принадлежит, но ничего не увидел. Густая молочная пелена по-прежнему застилала ему глаза, и единственное, что он сумел рассмотреть, это размытые очертания чьей-то фигуры впереди себя.

– Не успокаивайте меня, – нашел в себе силы сказать Бак. – На тот случай, если вы не успели заметить, хочу предупредить: меня не возьмешь голыми руками.

Незнакомец мягко улыбнулся.

– Извините, – сказал он звучным голосом. – Боюсь, слишком интенсивная военная подготовка сделала мои реакции просто автоматическими.

Бак выжал из себя подобие улыбки.

– Простите, что налетел на вас. Если бы я мог предвидеть последствия своей неосторожности, то постарался бы перемахнуть через вас. Это было бы менее болезненно.

– Извините, – повторил мужчина. Он обнял Бака за плечи и помог ему принять сидячее положение.

Роджерс потряс головой. Зрение начало возвращаться к нему. Он увидел хорошо сложенного мужчину с размахом рук чуть меньше, чем у него самого. Его кожа была приятного бронзового цвета. Глаза, искрящиеся от смеха, переливались разными оттенками коричневого и золотисто-орехового цветов. Чувственный рот растянулся в улыбке, которую незнакомец то и дело пытался подавить.

Откуда ни возьмись появилась Вильма. Увидев, в каком состоянии находится Бак, она рассмеялась.

Роджерсу стало досадно. Он не любил быть объектом шуток и боялся унижения.

– Что тебе нужно? – ядовито спросил он Вильму.

– Я вижу, ты повстречался с Кемалем, – спокойно сказала Вильма. – Он согласился помочь нам в борьбе с РАМ.

– О! – Бак осторожно повернулся и еще раз оглядел мужчину с головы до ног. – Кемаль? Нас еще не представили друг другу. Я – Бак Роджерс.

– Вот это да! Простите меня, пожалуйста. – Кемаль был в смятении. – Я обидел знаменитого Бака Роджерса, героя, чье имя вдохновляет всю Новую Земную Организацию.

– …и расколол его хрупкие кости на сувениры, – закончил Бак. – Прекратите, я еще жив.

Кемаль протянул руку. Его улыбка была обезоруживающей:

– Еще раз, капитан Роджерс, прошу прощения. Я – Кемаль Гавилан, принц планеты Меркурий.

Глаза Бака озорно блеснули.

– А я замышлял недоброе против священной особы принца. Думаю, теперь мы квиты.

– Мне не хотелось бы разбивать вашу милую компанию, – сказала Вильма, заторопившись, – но Турабиан ждет наши отчеты.

Вильма протянула Роджерсу руку. Бак мягко сжал ее нежные пальцы, уверенный в ее искреннем желании помочь ему встать на ноги. Он поднялся, ойкнув от боли, когда на ушибленное бедро обрушился вес всего тела.

– Идем, хромающий кролик.

Вильма говорила легко, но в ее голосе чувствовалась неподдельная тревога за Бака. Роджерс понял это, но не стал доискиваться причины, по которой Вильма так нежно к нему относилась.

Вильма направилась в контору Карлтона Турабиана – управляющего всеми делами на станции. За ней, едва передвигая ногами, брел Бак. Замыкал движение Кемаль, который присматривал за Баком, как нянька. Когда они вошли в контору, Турабиан был занят очень ответственным делом – он слушал рапорты, поступающие с Земли. Комната была наполнена мерным гулом голосов, доносившихся из компьютеров.

– Куда вы запропастились? – спросил Беовульф, который уже был на месте.

– Мы пришли, – коротко ответила Вильма, обходя стол, предназначенный для заседаний.

– Послушайте вот это, – Беовульф включил компьютер. Загорелся индикатор ввода.

– …таким образом, у Парижа нет альтернативы. Мы вынуждены сдаться, хотя и не хотим этого делать. Посоветуйте, как нам быть дальше.

– Благодаря компьютерам, я знаю, что произошло на Земле, – сказал Турабиан. – Это пятая капитуляция за последние несколько минут.

Бак угрюмо облокотился на стол.

– Что вы советуете им?

– Избегать конфронтации с РАМ, пока мы не перегруппируемся. Поддерживать связь с нами. – Турабиан устало потер виски.

– А что вы слышите в ответ? – Вильма едва сдерживала чувства. Она легко села на стол.

– Крушение надежд. Отчаяние. Гнев. Вы ожидали услышать что-то другое? – Турабиан тоже сел.

– Вы говорили им, что мы обязательно вернемся? Что не забудем о них? – требовательно спросил Бак, стараясь не быть слишком воинственным.

Беовульф и Турабиан повернули потрясенные лица к потерпевшему поражение пилоту двадцатого столетия.

– Мы не можем давать таких обещаний, – сказал Турабиан с испугом на лице.

– Но почему? Вы опустили руки? – эти слова Бака прозвучали как вызов.

– Он прав, – дипломатично заявил Кемаль. – Зверь в клетке живет надеждой на свободу. Так дайте своим людям эту надежду.

– Молодежь, – пробурчал Беовульф. – Они правы, Турабиан. Мы решили, что попали в безвыходное положение. А нам нужно действовать, если мы хотим выбраться из этой заварухи живыми. Я думаю, пришло время собрать не совсем обычную конференцию. – Беовульф медленно обошел стол.

Турабиан кивнул головой и принялся разбирать поступившие за это время рапорты. «Будет Новая Земная Организация жить или же она погибнет – все будет зависеть от нашего следующего шага», – подумал он.

На окраине первого города Луны, среди пещер Даунандера, высился дворец Кейна. Даунандер когда-то был взорван и превращен в пустую породу, стелющуюся по скалистой, ничего не прощающей поверхности Луны. На его месте образовалась глубокая воронка, в центре которой была расположена крепость Кейна. Ее пышный, цветистый облик резко контрастировал с плоским профилем Даунандера. Кейн был человеком капризным и любил потакать своим прихотям, создавая разного рода контрасты, к которым был неравнодушен. Это было королевство Кейна, и он делал здесь все, что хотел.

Перед крепостью находилась пустая площадь, окруженная каменной стеной с амбразурами, башнями и башенками, которые охранялись зловещего вида горгульями. В древней истории Земли горгульи были рыльцами водосточных труб в виде фантастических фигур. У Кейна они выполняли другие функции – хранили в своих утробах сложную компьютерную сеть датчиков системы безопасности. Кейн свято верил в безопасность, а его дворец был образцом стремления к уединению.

Кейн как сомнамбула мерил шагами изолированное от всех помещение его уютной библиотеки. Компьютер только что сообщил ему о победном шествии РАМ по Земле. Кейн был недоволен.

Он изучил логику РАМ, знал ее возможности. Уничтожение всего существующего на Земле значило только одно – на ней собираются воздвигнуть новый марсианский рай. Кейн видел Землю глазами РАМ: пустая, без всякого прошлого планета, готовая перенять верховную мудрость Марса. Он уставился на экран компьютера, скривив свой классической формы рот. Земля принадлежит человечеству, и никому другому принадлежать не может. Люди – вот действительно высшая раса, которую когда-либо знала Вселенная. Прекрасный образец тому – он, Кейн, сумевший под носом ничего не подозревающей РАМ, используя ее прекрасную технику, накопить такие богатства, какие никому и не снились. Скоро он сможет купить весь мир… если к тому времени будет, что покупать.

Хотя жестокость РАМ и потрясла Кейна, он прекрасно понимал, что ему предоставляется уникальная возможность для осуществления своих планов. Реконструкция Земли – один из самых грандиозных проектов, которые только можно себе представить. Для ее осуществления потребуются инвесторы, совмещающие глобальное влияние с функциями контроля над основными направлениями, по которым будет осуществляться возрождение Земли.

Кейн провел рукой по своим черным волосам, взъерошив их маленькими пучками, придав схожесть с опереньем птицы. Адела поможет ему получить приоритет среди вкладчиков, если он на досуге не поленится погладить ее чуть ниже шеи. Кейн подумал об Аделе, ее сочной и сладкой красоте. Она была полной противоположностью вспыльчивой Вильме по натуре и образу мыслей, но походила на нее своим очарованием и неотразимостью. Правда, у Аделы совсем не было совести.

– Сэр, – свистящий голос ответственного за безопасность дворца прервал мечтания Кейна.

– Я слушаю тебя, Хистах, – ответил он.

Бесплотный голос Хистаха звучал за закрытой дверью комнаты, внушая своему хозяину суеверный страх.

– Разрешите войти, сэр.

Кейн удивленно поднял брови. Хистах, не любил аудиенции с начальником, предпочитая связываться с ним в необходимых случаях через систему интеркома.

– Конечно. – Кейн открыл дверь библиотеки, запертую на замок.

Хистах вошел в комнату. Его движения были выверены до предела. Это была особь, специально выведенная для военных целей, но с большими умственными способностями, чем у обычной боевой модели. Его генетические метаморфозы уходили корнями к рептилиям. Самыми поразительными у Хистаха были его свистящий голос и чудовищный склад ума, основанный на стремлении к собственному самосохранению. Хистах как нельзя лучше походил для работы, которую он выполнял у Кейна.

Кейн перестал мерить комнату ногами и посмотрел на своего служащего. Инстинкт подсказывал ему, что не стоит поворачиваться к Хистаху спиной.

– Я хочу попросить вас об отставке, сэр, – сказал Хистах. Брови Кейна поднялись еще выше.

– Тебе уже не нравится у меня? – спросил он ласковым тоном.

– Наш контракт был очень справедливым, – ответил Хистах.

Кейн был сам наемным солдатом и знал симптомы болезни, которую видел сейчас перед собой. Хистаху сделали более выгодное предложение.

– Но ты отказываешься выполнять его. – Да.

– Мне будет очень трудно найти тебе замену. – Кейн начал ходить кругами вокруг Хистаха.

– Я могу рекомендовать вам три кандидатуры. – Свистящий голос Хистаха дрожал от раздражения.