Текст книги "Отряд"

– Годфри – Дикие Машины?

– Ничего.

— Дерьмо. Ни хрена себе, может, с их точки зрения не имеет значения, что я что-то знаю? Нет: этого просто не может быть!

Дигори Пастон разогнулся от своей рукописи, бросил на нее искоса взгляд – глаза его были обведены темными кругами. Выпрямился на своем составном табурете, готовясь читать, и молчал. Облизал губы.

– Ладно, пока хватит, – Аш положила ладони на стол в виде козел и всей тяжестью тела оперлась на руки.

Стоя так, мгновенно почувствовала усталость, но остальные командиры и сержанты уже входили в дверь. Их голосов не заглушал шум ветра, сотрясающего деревянные ставни, и доносящийся с улицы, из темноты, беспорядочный грохот бомбардировок.

– Дерьмо. Опять сегодня ночью посплю не больше двух часов!

– Ты еще молода, – ухмылялся Роберт Ансельм, в дымном свете тонких восковых свечей смахивавший на демона. – Ты вполне перенесешь. Подумай о нас, бедных стариках. Верно, Раймон?

Беловолосый осадный инженер кивнул в знак согласия; он шел рядом с подмастерьем Джона Стура – теперь выдвинутым в главные оружейники, за ним Эвен Хью и Герен аб Морган держались рядом и втихаря беседовали; а уже за ними с трудом шла Людмила Ростовная, ее дочерна опаленные волосы еще не были обрезаны, но тело и плечо были обмотаны толстыми льняными повязками и намазаны жиром.

– Командир, ты говорила со своей старой машиной? – сипло спросила Людмила. – Ты вроде не хотела, чтобы она знала, где ты находишься?

– Сейчас уже поздновато беспокоиться об этом… – с сожалением улыбнулась ей Аш. – Крысоголовые уже сказали Карфагену, что я тут.

Пришло около сорока мужчин и женщин, и унылая верхняя комната в каменных стенах оказалась переполненной. Зато от множества тел стало приятно тепло. Аш неустанно ходила вокруг стола на козлах, за которым в окружении кип бумаг сидели Дигори Пастон и Ричард Фавершэм.

– Итак, тут у нас кое-какие… сведения о развертывании войск визиготов в христианском мире. Должна сказать, что нас это не обрадует. Как мы и думали, у них все прочно сшито – правда, есть кое-какие интересные исключения, – задумчиво добавила она, раздвинув священников и расстилая набросанную тонкими, как паутина, линиями карту христианского мира, а бойцы столпились за ее спиной.

– Например, тут видно, как мы добирались сюда из Марселя… Когда они высадились в первый раз, Фарис три легиона ввела прямо в Марсель – но в итоге они с боями дошли до Лиона и оттуда – до Оксона. Я полагаю, что на побережье мы избежали встречи с гарнизоном Легиона XXIX Картенна… Они понесли большие потери. У нее стоят остатки полков: Легион VIII Тингис и Х Сабрата в Авиньоне и Лионе, вот и все; но практически никто не стоит в Лангедоке.

– Тогда понятно, – предположил Генри Брант, – почему мы смогли найти провиант: там не было и половины того количества вражеских интендантов, которое я ожидал встретить.

– Охренеть, до чего нам повезло.

– Ну еще бы, командир, – пьяным голосом бросил Питер Тиррел, одной рукой обхватив плечи Жан-Жакоба Кловетта, – Аш подумала: «Наверное, только что впервые встретил наконец своего друга-арбалетчика после возвращения из Карфагена». Озадаченно он поднял глаза от карт. – Ты довела нас сюда. Просто везуха!

– Не стоит благодарности, Тиррел! Если бы я привела нас вот сюда, куда хотели идти капитаны из Венеции, – Аш ткнула в восточный берег Италии, – мы бы уже наслаждались гостеприимством двух свежих легионов, которые там охраняют побережье Далмации!

Тиррел ухмыльнулся. Антонио Анжелотти придавил деревянными тарелками и ножами заворачивающиеся края своей карты христианского мира и пробормотал:

— Я подсчитываю их так: пятнадцать карфагенских легионов в первое вторжение, еще десять для подкрепления таких портов, как Пескара, мадонна, – и еще пять в резерве. Возможно, скажем, сто восемьдесят тысяч войск.

В наступившем молчании Роберт Ансельм тихо присвистнул.

Томас Рочестер потыкал в карту Анжелотти и в грубые рисунки, разложенные рядом с картой Дигори Пастоном и Ричардом Фавершэмом:

– Этот так они развернуты? Насколько свежи эти сведения, командир?

– На начало этого месяца. Это самая последняя общая оперативная сводка, note 49Note49
  Оперативные сводки.


[Закрыть] отправленная Фарис в Карфаген. Какие-то из ее данных неизбежно устарели – учтите, они пересылались через зону Вечного Сумрака, особенно это касается легионов в странах Германии и в северной Франции… Но то, что у нас есть…

Аш замолчала, набрала в грудь воздуху; сделала два-три шага в обе стороны, в свете раскаленного очага. По указанию Рикарда лохматый паж сидел на корточках перед очагом и следил, чтобы угольки не выпадали на деревянный пол. Когда она проходила мимо него, его глаза отразили серебро ее доспехов, наголенники, не совсем соответствующие ее мышцам икр; естественно, в последние педели она слишком много ходила, мало ездила верхом; и набедренники, по этой же причине немного поджимающие мышцы бедер; но в целом (и это отразилось в глазах мальчика) доспех сидел на ней как влитой. Как часть ее существа.

– Значит, что у нас есть, – она обернулась лицом к собравшимся, – это сведения о том, что произошло во время первоначального развертывания сил вторжения, и что произошло на втором этапе: пополнение и передислокация свежих войск. Мы знаем, где мы сейчас.

Саймон Тиддер, назначенный сержантом, угловатое лицо которого, только что избавившееся от подростковой пухлости, уже обросло щетиной, пискнул:

– Командир, мы знаем, где мы сейчас. В глубокой жо-о-о… – и покраснел от смены регистра голоса.

— Верно говоришь! – проходя мимо него, Аш хлопнула его по плечу. – Но сейчас мы знаем все подробности!

В комнате стоял сильный запах лошадиного дерьма, что неизбежно, когда собираются рыцари. Несмотря на недосып, на лицах почти всех наблюдавших за ней столпившихся вокруг стола людей или прислонившихся к плечам впереди стоящих было выражение агрессии, проницательности, взвинченности. Аш чувствовала, как глаза щиплет от запаха плесени на холодных каменных стенах, мочи, от дыма древесного угля. Она вытащила свой кинжал и швырнула его в центр карты.

– Вот, – сказала она, – это была их главная линия удара. Войти в Марсель и в Геную – где нам повезло с ними встретиться…

– Повезло, хрен мне в жопу! – загрохотал Джон Прайс.

– Что ты делаешь со своей жопой, исключительно твое личное дело, – пробормотал Антонио Анжелотти.

Аш злобно взглянула на невинное выражение лица пушечного мастера:

– Ладно. Значит, главные силы, под командованием Фарис, высаживались в двух местах: одно я уже назвала – в Марселе, и семь добавочных легионов в Генуе.

Людмила, двигаясь как деревянная, наклонилась из-за спины своего сержанта Катерины Хаммель и изучала рисунок Пастона.

– Агнес была права, значит, командир? Тридцать тысяч человек?

– Угу, – Аш провела пальцем через всю карту. – Три легиона Фарис отправила для захвата Милана, Флоренции и Италии, а свои четыре повела через перевал Готард в Швейцарию. Насколько я понимаю, она вдребезги разбила швейцарцев где-то около озера Люцерн, через несколько дней, а дальше двинулась в Базель. С этого момента, когда Германия сдалась, она пошла на запад, встретилась с другими легионами, совершившими марш-бросок на север из Лиона, и переправилась через южную границу Бургундии.

– Охренеть, командир, ни за что не поверю, что под Оксоном нам противостояли семь легионов!

– Именно так, но, похоже, разведчики с цифрами что-то облажались. Еще по пути в Оксон крысоголовые понесли большие потери. Когда мы встретились с ними, мы их действительно превосходили числом.

– И что бы нам их не уделать, – прорычала Катерина Хаммель.

– Ну, не уделали…

– Хреновые педерасты бургундские! – договорил Джон Прайс.

– Хреновые боевые големы! Мы же удерживали свою позицию! – сказал один из оставшихся фламандских наемников, Генри ван Вин, сильно дыша винным перегаром. Из-за его спины выглядывали сержанты и с энтузиазмом кивали в знак согласия.

– Видела бы ты нас, командир! – выпалил Адриан Кампин. Огромный сержант-фламандец поискал глазами, по чему бы врезать, и бухнул сжатым кулаком по столу. – Жаль, что тебя не было! Было охренеть до чего жарко, но они нас не сдвинули все же!

– Мы тебе не какой-нибудь сукин сын ван Мандер, – сказал стоявший рядом командир копьеносцев – Биллем Верхект, тоже фламандец, оставшийся в отряде Льва Лазоревого. Его бледное лицо в свете огня и свечей обросло щетиной и было покрыто застарелыми шрамами, местами было черным от засохших корок крови.

– Мы – Лев, а он – нет, – оживленно объяснила Аш. – Значит, смотрите: насколько я сумела вывести из отчетов Фарис о потерях, легионы, пришедшие сюда из Марселя, потеряли сорок процентов своих людей в сражениях с лордами южной Франции, а легионы, которые она привела из Генуи, потеряли пятьдесят процентов своих солдат в войне с Швейцарией. Большинство их легионов сейчас слились. То же самое можно сказать и о Лангедоке. Те легионы, которые дерутся во Франции, берут пленных; в Германии в основном – нет…

– Пятьдесят процентов? – заморгал Томас Рочестер.

– Я сказала бы так: тогда, под Оксоном, у нее в общей сложности было всего не более пятнадцати тысяч человек. А потери в живой силе там составили еще двадцать пять процентов – и наши в том числе, – Аш покачала головой. – Ей-то наплевать, сколько у нее гибнет народу… Сейчас тут стоят полтора легиона, это Легион XIV Утики, тоже облажались, и остатки XX Солунто и XXI Селинунте с огрызками VI Лептис Парвы. Почти семь тысяч человек. Прайс, передай своим ребятам-разведчикам – их данные абсолютно точные.

Почти все бойцы заухмылялись. Джон Прайс только буркнул что-то в знак того, что понял.

– Ну а кроме того… развернуты войска во Франции, и гарнизон Легион XVII Ликсус на Сицилии удерживает морскую базу и подходы ко всей западной части Средиземного моря, прилегающего к Карфагену. Их-то она не сдвинет с места. Такова была ситуация к середине августа. А вторая волна их армий явилась сразу после того, как сдались король Фридрих и король Луи. Один дополнительный легион послали в среднюю Италию, так что аббат Мутари мог посадить свою задницу на Пустой Трон, – это Легион XVI Элисса.

– Эти-то – твердые орешки, командир, – подсказал Джованни Петро. – Я раньше с ними имел дело, в Александрии. Аш кивнула, соглашаясь:

– Еще два легиона в Северной Италии, возле Венеции, и Пескары, ждут турков и турецкого флота. Еще два – для подкрепления Базеля и Инсбрука: по-моему, это они и пригвоздили кантоны. И еще два для сохранения порядка в Святой Римской империи – один стоит в Аахене, с Даниэлем де Кесадой, но другому отдан приказ отправиться в Вену, сейчас, наверное, он уже там. И еще три легиона были отправлены для подкрепления Фарис.

– Что за дерьмо. Неужели три? – усомнился Роберт Ансельм.

Аш порылась в бумагах, положила наконец один лист перед Рикардом, и он ей вполголоса прочитал: «…V Алалия, IX Химера и XXIII Русукурру. Она приказала их направить в обход Дижона, с боями пройти через Лоррен, взять Фландрию. Они сейчас в районе Антверпена – Гента; это как раз те, из которых, как мы рассчитываем, армия Маргариты Бургундской сейчас делает отбивную».

Антонио Анжелотти поцеловал свою медаль Святой Барбары.

– Господь оказал нам такую милость. Интересно, много ли у них пушек?

— Тут у Рикарда есть список артиллерии…– Аш поднялась от карты, выпрямилась. – Их общие потери в первой волне крестового похода составляют почти семь легионов. Из общего числа в тридцать. Это меньше двадцати пяти процентов, – произнесла она ровным тоном военной машины, – то есть допустимая потеря. Проблема у нее сейчас вот в чем: ценой гибели своих людей как можно скорее захватить Дижон…

– А посмотри-ка сюда, – Анжелотти, листавший бумаги не менее быстро, чем отец Фавершэм и отец Пастон, ткнул пальцем в карту и не глядя потащил его к Карфагену. – У Гелимера в Карфагене еще два легиона, но в его планы не входит бросить их на турецкий флот, еще свеженький, даже если они удержали Сицилию и западную часть Средиземного.

Аш отодвинулась и пропустила к картам Роберта Ансельма, он наклонился над столом, бессознательно почесал красную сыпь – укусы блох и провел толстым пальцем с въевшейся грязью вдоль берега Северной Африки.

– Египет – вот шило в жопе Гелимера, – буркнул он. – Посмотри сюда! У него в Египте целых три легиона – свежих, и он не может их оттуда вывести. Иначе турки переберутся через пустыню Синай быстрее, чем ты произнесешь «мать-перемать!». Но они до хрена нужны ему в Европе, потому что, если все, как ты говоришь, то он распространился широко и довольно тонким слоем… Он даже не может прислать пополнение в южную Францию.

– Не кипятись, – заметил Анжелотти. – В данный момент Фарис считает, что может позволить себе держать три легиона во Фландрии. Она всегда имеет возможность вызвать их сюда, на юг. Брось-ка три легиона против этого города, и ахнуть не успеешь, как он падет.

– Вполне вероятно. Ей придется перестать пользоваться портами Франции и Саксонии для подвоза провианта. Попытается перестроить снабжение при помощи речных судов.

– Зависит от того, замерзнут ли Рейн и Дунай…

– Вот и объяснение, почему они не могут уйти из Египта; когда Иберия окажется под Вечным Сумраком, откуда же им брать зерно…

Аш бесцеремонно прервала их:

— И что характерно – ни следа короля Луи или его дворян. И даже курфюрсты приняли и поддержали капитуляцию императора германских земель. Я думаю, что это же происходит в Венеции, во Флоренции и в Милане со Швейцарией. Они не осмеливаются шевельнуться – и не знают, что визиготы растянулись на большие расстояния.

Ансельм, Анжелотти и Рочестер обменялись взглядами. Герен аб Морган отшвырнул листок бумаги, который старался расшифровать, с отвращением глядя на Ричарда Фавершэма:

– Слишком много писарей в этом деле! Прошу прощения, святой отец. Командир, откуда ты знаешь, что демонический голос наболтал тебе правду про все это? Откуда нам знать, может, у них припрятано еще несколько легионов?

К ней повернулись еще несколько лиц – старые сержанты Герена, из людей Людмилы: Саварик и Фольке, Бирис, Гильельма и Альенор, Джон Баррен из группы Джона Прайса. Генри Раттан прервал свой тихий разговор с Джованни Петро.

– Это был не демонический голос, – объяснила Аш, – на этот раз был отец Годфри.

На минуту она усомнилась: надо ли объяснять все, расследовать слухи, распространившиеся в отряде за последние сорок восемь часов, вернуться опять к воспоминаниям о потрясении, испытанном в Карфагене? Двое-трое человек перекрестились; многие другие прикоснулись губами к своим крестам или образкам святых.

– А-а, тогда хорошо, – ухмыльнулся Жан-Жакоб Кловетт, обнажая желтые и черные зубы. – Отец Годфри всегда проводил службы чертовски умно. Не думаю, что что-то изменилось, пусть он и мертв.

В комнате послышались смешки; Генри ван Вин что-то пробормотал Тиррелу, тот ущипнул его за руку и весело сказал: «Сукин сын!». Джон Прайс и Жан Бертран привычным жестом погладили ладонью винный бурдюк с пробкой и отпили из него.

Томас Рочестер поднял вверх целую пачку наглядных изображений.

– Командир, мы дадим эти сведения бургундцам?

– Я поручила Дигори сделать копию для сэра де Ла Марша. Наш договор еще действует… – и стала ждать, обводя глазами немытые изборожденные морщинами лица, не скажет ли кто-нибудь: «Опять как в первый раз».

– Мы удержали ихнюю хреновую северную стену! – снова забрюзжал Кампин. – Командир, я стольких потерял под греческим огнем. Ты подумай, а эти бургундские педерасты…

– Я знаю, ты считаешь, что пока ты с нами, нам не выбраться отсюда, да, командир, но как же нам тогда добираться до Англии? – Эвен Хью наклонился над столом, изучая рисунок карты, и лица его было не видно. – Они не станут вводить эти северные легионы через Канал, пока герцогиня Маргарита ведет боевые действия. Скажем, мы не пойдем ни на север, ни на восток, допустим, мы вернемся на запад и оттуда – в земли короля Луи? Может быть, в Кале?

– Под Вечный Сумрак? А есть нам надо? – Аш ткнула пальцем в карту. – Даже если бы мы попытались… сначала, тогда, в июле, Фарис высадила тут три легиона, в Сен-Назаре; и они двинулись вверх по долине Луары. Их Легионы II Оза и XVIII Русикейд занимают Париж. Нам не дойти до Кале, если они захотят остановить нас… А насчет дальнего Запада, здесь, в Байонне, сидит Легион IV Гирба, они его или отправят кораблями на западное побережье территорий французского короля, или вернут в Иберию, если там начнутся волнения, – они не ожидали, что Вечный Сумрак покроет половину Иберии, и все их снабжение полетело к черту. Вот этот легион она могла бы перевести на восток.

– А перевела?

– Иисус! Ну, Эвен, откуда мне знать! Она докладывает в Карфаген каждый хренов день! – Аш перевела дух. – Годфри пересказал мне все ее оперативные сводки за прошлые три недели. Я не думаю, что она вызвала сюда Легион IV Гирба, – она помолчала, разминаясь в своем миланском доспехе, все еще не очень удобном; бессознательно приспосабливая мышцы и вновь привыкая сохранять в нем равновесие. Потому что до утра осталось всего несколько часов. И наконец заговорила снова: – Вряд ли она его переведет. Ведь встают гигантские проблемы снабжения. Но… допустим, у нее хватило глупости послать им приказ и не доложить об этом в Карфаген, – тогда мы и не узнаем.

– Значит, если мы двинемся на запад, мы встретим легионы, – Герен аб Морган уже открыто растолкал толпу, встал около Эвена Хью и спросил: – А что, если мы пойдем назад, на юг, командир? К Марселю? Я знаю, это был ад, но мы могли бы достать корабль, выбраться в Средиземное, отплыть на западное побережье Иберии…

– Боже спаси и сохрани! Нет, Герен! Если ты думаешь, что я протопаю пять сотен лье, ради того, чтобы смотреть, как ты блюешь через борт корабля…

Взрыв хохота. Саймон Тиддер, протолкавшись поближе к Рикарду, догоготался до визга и снова начал фыркать и похрюкивать:

– Если мы не собираемся пробиваться отсюда в Англию, командир, на черта нам это перемирие?

Аш посмотрела на него довольно официально:

– Почему бы не начать с нанесения поражения противнику!

– Но, командир…

– Тиддер! Они бросают в нас камни не для своего удовольствия! У нас подписан договор с Бургундией; все эти типы там – враги. Пусть об этих легионах у тебя голова не болит. У них одно достоинство: что Фарис сидит среди них в полной безопасности…

– Парень, нам же нужна поддержка! – вздохнул Адриан Кампин.

– Ну как же, может, мы попросим турков о помощи, – Флориан, которая до сих пор молча проверяла состояние ожогов Людмилы, перевязку Анжелотти и разнообразные мелкие ранения других рыцарей и сержантов, хлопнула по столу грязной рукой. – Что там за ситуация на востоке?

– Если отец Годфри прав, то ничего хорошего, – Ансельм сверился с картой и примечаниями. – Она пытается удержать германцев парочкой легионов.

– Так, может быть?..

– Если бы у нас были яйца – мы могли бы сделать себе яйца с ветчиной, – но это если бы у нас была ветчина.

Герен аб Морган запыхтел:

— Никогда не думал, что скажу такое, но Англия кажется мне все лучше…

Катерина Хаммель, после ранения в Карфагене все еще ходящая не сгибаясь, посмотрела через всю комнату на Людмилу Ростовную:

– А как там у вас, Люд? Мы могли бы рискнуть и пойти в русские земли. Как, устроились бы мы в Санкт-Петербурге? Есть там добрые войны?

– Не просыхают от войн, – насупилась командир стрелков. – Да для меня там холод слишком собачий. Почему я оказалась здесь, как ты думаешь?

– Сейчас холод повсюду…

– Угу. Все от этой сучки крысоголовых. Какого хрена она принесла с собой свою вшивую погоду?

Аш не вмешивалась в дискуссию, делая вид, что изучает карту, на самом деле изучала карты лиц, рельефных в полутьме.

– В данный момент мы здесь, – наконец сказала она категорично. – Снабжая нашими сведениями, мы будем держать бургундцев в курсе последних событий. Прежде всего, это входит в условия нашего контракта.

«Дикие Машины не могут рассчитывать, что я уймусь – или они на это рассчитывают?»

– И второе – кто узнает, что они получили сведения от нас? – Аш широко улыбнулась. – В лучшем случае, это будет очередной слух, один из целого букета всякой чепухи – так ведь?

– Конечно, командир, – у Эвена Хью был вид вполне благочестивый. – Можешь полагаться на нас.

– После Базеля у нас репутация, что мы не соблюдаем контракты. Это сейчас имеет какое-то значение? – буркнул Морган.

– Да.

Морган отвел глаза. Но что важнее – она прямо взглянула на лица стоявших возле него мужчин – Камичи, Раймон, Саварик, – чтобы понять, поддерживает ли его кто-нибудь.

– Вот хреновина, нас уже считают клятвопреступниками, – ворчал Морган.

– Я с тобой сейчас спорить не буду. Но мы не такие. Мы профи.

– Прижмем бургундцев! Кому до них дело? – сказал уэльсец.

– Мадонна, он дело говорит, – сказал Анжелотти. И она с удивлением взглянула на него. Он продолжал: – Прижать бургундцев, почему нет? Почему именно мы берем на себя ответственность убить Фарис?

Ни взглядом, ни словом она не поблагодарила его и даже не признала уместности такого вопроса, заданного в самый нужный момент.

– Нам нужно подтверждение всех этих сведений, – сказала Аш, когда паж принес ей складной стул, и она уселась за стол-козлы. – Сейчас разберем все в деталях. Мне надо знать, кто-нибудь из вас воевал раньше против какого-то из этих легионов; что вы о них знаете; что там за командиры и все такое. Может, у кого есть какие-то соображения, предложения; Но сначала я отвечу на ваш вопрос.

– На который? – сунулся вперед Герен аб Морган.

– Вот на который – прижать бургундцев. Мы прекрасно можем также оставаться в этих стенах и разрабатывать способ убить мою сестру. Потому что – куда ты предлагаешь идти, Герен? Когда Дикие Машины уничтожат весь мир, нас не спасет то, что мы будем в Англии, в четырех сотнях миль от Дижона, ничуть не спасет.

6

Когда наконец закончилась возня с бесконечными сообщениями, Аш обнаружила, что долгая ноябрьская ночь почти подошла к концу: часы на городской башне Дижона уже три часа назад пробили восхваление, и вот-вот начнется заутреня. От бессонницы у нее в глазах как песок насыпан.

Большими шагами пробегая по холодным улицам Дижона, она ругала себя: «Давай, девочка, думай! Может, мне осталось немного времени. Что упущено?»

Тихо-тихо она прошептала:

– Где теперь находится главнокомандующий армией готов?

И в голове у нее прозвучал ответ военной машины, но голосом Годфри:

– Лагерь осады Дижона, северо-западный сектор, четыре часа после полуночи. Больше ответов не будет.

Значит, все же ничто не заглушило этого внутреннего голоса.

Почему же? Может, Дикие Машины не хотят испугать Фарис? Или дело в чем-то другом?

Они шли между приземистыми каменными домами, входы в которые лежали в глубокой тени, по грязным кривым улочкам. Откуда-то вынырнул и побежал рядом с ней писец де Ла Марша. Небо на востоке уже стало бледно-серым, предрассветным. Вдоль стен, у обитых железом дубовых дверей спали, скорчившись, мужчины и женщины, возле них укутанные дети. Кони и вьючные мулы ржали, привязанные возле конюшен, превращенных в убежища для беженцев.

– Мы все получили, – выдохнул писец. У пояса его болталась заткнутая пробкой бутыль с чернилами, шерстяной плащ был в чернильных пятнах – видно, пытался записывать на ходу. Лицо бледное от недосыпа. – Капитан, я доложу заместителю герцога, какова дислокация их сил…

– Скажите ему, вряд ли я смогу впредь предоставлять вам эти сведения. Особенно сейчас: они знают, что их сообщения перехватываются.

Пробежали еще через несколько улиц, и тут прозвенел церковный колокол. Все – Аш, писец, ее эскорт – разом остановились и прислушались. Аш вздохнула с облегчением: это был не медленный похоронный звон, а обычный призыв к мессе.

– Спаси, Господи, герцога, – пробормотал писец.

– Вернитесь с докладом к де Ла Маршу, – приказала Аш. И снова помчалась вперед, скользя сапогами по мерзлой грязи под ногами. За покосившимися зданиями ничего не было видно, кроме едва брезжущего света зари. Томас Рочестер протолкался в голову своей команды со смоляным факелом в руках. Полусонные рабы и простолюдины, пришедшие в город в поисках пристанища, расступались, давая им дорогу; кое-кто узнавал знамя, и Аш слышала, как в холодном воздухе не раз звучали слова «Герой Карфагена!».

— Ты уверена, что приняла правильное решение, командир? – спросил Томас Рочестер.

– Не болтай попусту, – прохрипела Аш, ей было не так просто выдерживать темп бега по улицам Дижона в еще непривычном полном доспехе. – Герцог при последнем издыхании, мы идем во вражеский лагерь, у нас предполагается перемирие, когда у готов есть все мыслимые и немыслимые причины кокнуть нас прямо на месте, – угу, конечно, Томас, решение принято блестящее!

– О-о. Отлично. Рад, что ты так сказала, командир. Иначе я начал бы беспокоиться – в норме ли у тебя психика.

– Ты можешь беспокоиться сколько тебе угодно, но бдительности-то не теряй, – сардонически отозвалась Аш. – И сам подумай: что им выгоднее – оставить «героя Карфагена» и побочную сестру Фарис в живых или нет?

Темноволосый англичанин, возглавлявший эскорт, беспечно ухмыльнулся:

– Ты можешь сама услышать, о чем она болтает наедине со своей военной машиной? Ставлю на кон все свои денежки, что они схватятся за арбалеты, как только мы окажемся в их поле зрения! Лично я бы, командир, не стал рисковать! Зачем считать их глупее меня?

– Это практически невозможно.

Томас Рочестер и идущие за ним заржали.

– Она меня не убьет. Пока. Надеюсь. Ни за что, пока я – единственный человек, кто, кроме нее, слышит Дикие Машины.

«Конечно, вполне возможно, что для нее это не имеет такого значения, как для меня».

Она поняла, что Рочестер знает, что сам он тоже подвергается смертельному риску; и его это беспокоит не больше, чем перед обычным сражением. Самое трудное на свете, подумала она, отдавать приказы, которые могут стать причиной смерти других.

– Фарис хочет переговорить со мной, – сказала Аш. – Так что посмотри на это дело со светлой стороны. Они, может, и не убьют нас, пока она не переговорит.

– Верные слова, командир, – заметил один из сержантов Рочестера – белокурый англичанин, несший ее личное знамя. – Можешь болтать с ней сколько твоей душе угодно!..

В своем доспехе, зашнурованном и застегнутом на все пряжки, она уже обрела привычное чувство неуязвимости. Она уже ощущала себя в нем так, будто никогда его и не теряла. Ножны она привязала к ноге кожаным ремнем, чтобы при необходимости вытащить его одной рукой; топорик ее нес один из людей Рочестера.

– Неплохой комплект, – она постучала костяшками пальцев по кирасе сержанта. Все двадцать человек Рочестера были в полном доспехе, одолжив недостающее у товарищей.

– Покажем крысоголовым, что и мы не лыком шиты, – буркнул сержант.

Идя среди мужчин в полном вооружении, все ростом выше ее, Аш испытывала иллюзорное чувство полной безопасности. Она улыбнулась про себя и покачала головой:

– Все упакованы в металл, и что из этого? Какой-нибудь засранец острым концом попадет тебе в спину… Ладно, ребята. Надеюсь, у всех белье кольчужное? note 50Note50
  Белье – кольчуга на льняной подкладке, облегающая эту жизненно важную часть тела.


[Закрыть]

– Мы вообще-то не рассчитываем поворачиваться к ним спинами! – фыркнул Рочестер.

Ожидание проходило в наэлектризованной атмосфере: несомненный риск всегда вызывает возбуждение. Аш поймала себя на том, что энергично шагает вперед, пересекая узкую площадь перед северными воротами для вылазок. От бряцания оружия черные крысы и один бездомный пес поспешно спаслись бегством в темноту.

– Годфри, говорила ли она опять с каменным големом?

На этот раз тихий голос Годфри Максимилиана прозвучал у нее в голове:

– Всего один раз. Она старается не слушать Карфаген: то, что они говорят военной машине, – это какое-то безумие. Она только спросила, обращалась ли к ней ты… где ты, что делают твои люди; готовится ли атака.

– Что она… ты… ей сказал?

– Только то, что должен, что могу знать из твоих же слов. Что ты на пути к ней. Об остальном не знаю ничего; ты не сообщала машине, сколько у тебя сил, не спрашивала совета, какую принять тактику.

– Угу, именно так я намерена поступать и впредь. Она говорила тихо, не сомневаясь, что ближайшие к ней солдаты сквозь бряцание доспехов и ножен услышат каждое ее слово.

– А Дикие Машины?

– Молчат. Возможно, в их интересах, чтобы она принимала их за сон, ошибку, выдумку.

Личное знамя Аш висело на своем полосатом шесте, холодный ветерок был недостаточно сильным, чтобы развернуть сине-золотое полотнище. Навстречу ей из ворот для вылазок вышли бургундские стражники со своими факелами, они ее узнали.

– Мадонна, – тут же из темноты возник Антонио Анжелотти, за его спиной слышался шум, свидетельствовавший о присутствии животных и конюхов. – Я коней достал.

Аш осмотрела скаковых лошадей: в основном все – неухоженные после долгой осады, все ребра можно пересчитать.

– Молодец, Анжели.

Пока Рочестер разбирался с паролями и отзывами, она молчала, скрестив руки, не сводя глаз с восточного неба. Над остроконечными крышами и над зубцами городской стены серые облака посветлели. Одно из ближайших зданий – Дом гильдий – еще дымилось, почерневшее и обугленное; на сигнал опасности в этот квартал набежало много бургундцев, и пожар был вовремя погашен. За ночь стало теплее – мороз сменился пронизывающе холодным дождем, но теперь снова подморозило.

– Слава Христу за плохую погоду!

– Было бы сейчас лето, – согласился Анжелотти, – нас бы давно сожгли, да еще эпидемия чумы разразилась бы.

– Годфри, нет ли последних сообщений – где она?

– Она не выходила на связь со мной с последней обедни.

— Но это глупо, согласен?

– При обычной войне, дитя, тебе не следовало бы соглашаться на встречу. За восемь лет, что я тебя знаю, ты была смелой, безрассудной и авантюрной; но не помню, чтобы ты когда-либо жертвовала чужими жизнями.

Еще один солдат Рочестера искоса взглянул на нее, и она ободряюще ухмыльнулась ему:

– Командир говорит со своими Голосами. Вот и все.

Молодой солдат побледнел под своим забралом, но понимающе кивнул.

– Да, командир. Командир, что они для нас приготовили? Чего нам ждать?

– А хрен их знает! Визиготов около десяти тысяч, следовало бы подумать… У них эти луки с обратным загибом. Вроде бы ничего особенного, но стреляют так же быстро, как арбалеты, хотя сила удара поменьше. Значит, наустники поднять, забрала опустить.

– Есть, командир!

– Теперь всем не так страшно, – вполголоса заметил Анжелотти. – Мадонна, их не столько оружие беспокоит. Подавляет сознание количества готов…

– Знаю.

Спазмы желудка перешли в отчетливую острую боль.

– Вот в чем проблема с доспехами, – задумчиво произнесла она. – Ты весь стянут и застегнут. И не посрать, когда приспичило…