Текст книги "Экстренный номер"

– Очень приятно, – отозвался Сэм, не выдавая реакции на силу пожатия. Она соблазнительно прикусила нижнюю губу. Сэм улыбнулся и быстро поздоровался с другой девушкой. Та помахала в воздухе слева от его уха.

– Дамы, что вам предложить?

– Можешь сделать мне «флэт уайт»? – спросила Мэллори. Солнцезащитные очки она так и не сняла.

Сэм ненавидел условности классификации замороченных кофейных напитков, поэтому выучил их все просто из вредности.

– Конечно, – отозвался он, засыпая в кофемолку нужную порцию кофе.

– Ты точно знаешь, что это такое? – с вызовом спросила девушка.

– Угу. Латте с измененной пропорцией молока к эспрессо. И с микропеной.

– Хорошая попытка, Мэл, – хихикнула Джуд.

– А что для тебя… Пенни, правильно? – Сэм проследил за взглядом Пенни к ее обуви, которая, как оказалось, была такой же, как на нем, только меньше. – Отличный вкус, – сказал он, кивая на ее ноги.

Рот Пенни округлился, но из него не вырвалось ни звука.

Лотерея по распределению людей в общежитиях создавала забавнейшие комбинации. Сосед Сэма по комнате на первом курсе, Кирин Мехта, каждый уик-энд ходил во сне и, не просыпаясь, мочился в угол их комнаты. Сэм надеялся, что эти две девицы, немая и сексапильная, смогут ужиться ради спокойствия Джуд.

– Дай угадаю, – сказал он Пенни. – Ты хочешь капучино без молока, только с пеной, сбрызнутый карамелью?

Пенни кашлянула и кивнула.

– И каков был шанс, что я угадаю? – протянул Сэм, уверенный, что на самом деле она хотела вовсе не этого.

Он разглядывал ее краем глаза. Спутанные волосы придавали ей черты безумства. Девушка выглядела как небрежный набросок графитовыми карандашами.

– Вообще-то, можно мне кофе со льдом? – подала она голос.

– Разумеется, можно, – отозвался Сэм с нажимом.

– Эй, дядя Сэм!

– Что?

Повернувшись, он увидел, что Мэллори уложила локти на стойку и наклонилась к нему так, что ее немаленькая грудь почти подпирала подбородок. Под его взглядом Мэллори серебряным когтем сдвинула темные очки ниже. Похоже, на нее давненько не обращали внимания.

– Это правда, что ты печешь?

Сэм кивнул.

– Может быть, однажды испечешь что-нибудь для меня? – спросила она, с намеком склонив голову к плечу.

Сэм повторил ее наклон.

– Никаких «может быть», Мэллори, – сказал он. – Возьми что-нибудь с тарелки Джуд прямо сейчас, и получится, что я испек это для тебя. Хорошего дня.

– Ты смешной, – хихикнула Мэллори, дефилируя вслед за подругой.

Сэм покачал головой. Ни за что в жизни он не закрутит с первокурсницей, а уж тем более с подругой Джуд. Даже он не настолько идиот.

Пенни

Три девушки уселись на диван с цветочной обивкой в глубине кафе, Джуд – в центре. Поставив свой стакан на стол, Пенни заметила, что бедро Джуд почти вдвое длиннее, чем ее.

– Джуд сказала, что ты тоже единственный ребенок в семье, – обратилась Мэллори к Пенни.

– Ага.

– У меня две младших сестры, – продолжила Мэллори, прихлебывая кофе. – А Джуд ни разу в жизни не приходилось ничего ни с кем делить, включая комнату.

Джуд ткнула подругу в ребра и цапнула еще один пончик.

– Мэл пытается тонко намекнуть тебе, что я неряха. – Она откусила пончик и усыпала себя крошками, как бы в доказательство сказанного. – Слушай, я слишком занята тем, чтобы жить своей жизнью, где уж беспокоиться о такой скукоте, как уборка. И вообще, все знают, что гении неряшливы.

Мэллори было не так легко выбить из колеи.

– Просто я успела заметить, что ты очень организованная. Интересно посмотреть, что у вас получится. Я живу в «Твомбли», но буду часто бывать у вас.

«Ах, «Твомбли», обиталище богатеньких стерв». Пенни не понимала, почему Джуд не навещала Мэллори там. У них в подвале размещались студия пилатеса и кинотеатр, где показывали самые свежие фильмы.

Сэм подошел к ним, поставив на кофейный столик эспрессо.

– Можешь посидеть с нами подольше? – спросила его Джуд.

– Через минуту, – ответил он. – Я скоро вернусь.

Девочки проводили его взглядом.

– Вау, – сказала Пенни, осознав очевидное. – Не только ботинки… – прошептала она.

– Что? – громко спросила Мэллори. И Пенни придвинулась ближе.

– Мы с твоим дядей одинаково одеты.

Джуд и Мэллори изогнули шеи, вглядываясь. И правда – и на Пенни, и на Сэме были черные футболки с рукавом три четверти, черные джинсы-скинни с дырками на коленях, черные ремни с вороненой пряжкой и высокие черные «конверсы».

– О боже, – сказала Джуд. – Когда мы были детьми, он был таким скейтером. Я и не догадывалась, что он перешел на темную сторону.

Мэллори фыркнула.

– Помнишь, как в шестом классе ты носила цепочку для бумажника и огромные отвратительные брюки цвета хаки? – спросила она. – Господи, ты была одержима дядей Сэмом. Вот увидишь, теперь Джуд начнет носить траур.

Сэм собирал на поднос грязные кружки. У него торчала прядь волос, неровный завиток, выбивавшийся из очень крутой в остальном прически. Ему это, наверное, не понравилось бы. А Пенни обожала, когда так случалось: когда одна деталь восставала против полного комплекта. Ей хотелось прикоснуться к этой пряди. Пенни отвернулась, чтобы не заметили, как она пялится.

Мэллори откусила пончик.

– Фу, – сказала она, высунув язык, как ребенок, – ненавижу фисташки.

Она вынула кусок изо рта пальцами и положила сырую массу на стол.

Пенни молча вскрикнула.

– Тогда зачем брать пончик, по которому видно, что он с фисташками? – спросила Джуд. – В нем буквально видны кусочки фисташек. Мэл, он зеленый!

Джуд взяла отвратительную массу голыми руками и поискала, куда бы ее выкинуть.

Пенни внутренне закричала еще громче.

Резким движением она выхватила из рюкзака упаковку влажных салфеток и протянула одну салфетку Джуд, потом выдавила на руки антисептик, потому что мозг почистить не могла. Лучшие друзья – это понятно, но это… извращение. Кто трогает чужую полупрожеванную пищу? И кто, вообще, выплевывает на людях полупрожеванную пищу?

– Спасибо, – сказала Джуд, заворачивая кусок в салфетку. – Как пирог?

– Вкусно. – Пенни отдала ей остальное и взяла еще половину пончика, пока Мэллори все не испортила.

– Вот дерьмо, – выпрямилась Джуд. Большая красная капля начинки стекла на ее белую блузку.

Свободной рукой Пенни протянула ей еще одну влажную салфетку и пятновыводитель.

– Серьезно? – Мэллори схватила сумку с вещами на все случаи жизни с колен Пенни, прежде чем та успела возразить. – Это как машина клоуна? Дальше ты достанешь лестницу и автобус «фольксваген»?

Пенни хотела спросить, зачем доставать автобус из машины, но задумалась над вопросом, не лежит ли в ее сумке что-нибудь позорное.

– Боже мой, ты как будто готовишься к апокалипсису, – протянула Мэллори, роясь в сумке. – Пластыри, бальзам для губ, тампоны… Я слышала о привычках молодых мамочек, но ты прямо как молодая бабушка. Дай угадаю: у тебя тут еще есть пакетики сахарозаменителя и скидочные купоны? Как мило.

– Очень мило, – повторила за ней Джуд, размазывая пятновыводитель по рубашке.

Пенни презирала слово «мило», оно все превращало в банальность.

Мэллори продолжила выкладывать на кофейный столик содержимое сумки Пенни, словно хирургические инструменты. Антисептический гель для рук, беруши, флешка, анальгетик, ватные палочки, шпильки для волос, швейный набор, маленький карандашик из «Икеи»…

– О, и один презерватив. – Мэллори подняла квадратик фольги за уголок.

Это переполнило чашу терпения Пенни. Она выдернула презерватив и сумку из ее рук и начала сгребать свои вещи со стола.

– Мэл, – укорила подругу Джуд, помогая со сборами, – не будь стервой.

– Мне нельзя полюбопытствовать? – возразила Мэллори. – К тому же я говорю приятное. – Она откинулась на стуле с самодовольным видом и окинула Пенни взглядом. – Ты такая организованная. Наверняка ты гений в математике или что-то в этом духе. Готова поспорить, что ты из тех азиатских детей, что досрочно сдают экзамены за все десять классов. Признайся: тебе на самом деле двенадцать и ты на первом курсе?

Пенни сверкнула глазами.

– Ну же, мне ты можешь сказать.

Приемлемые варианты ответа на средней степени расистское словесное нападение и одновременно что-то вроде комплимента:

1. Изо всех сил отхлестать ее по лицу второй половиной пончика с фисташками.

2. Спокойно сказать ей, что ты гений и ведьма и что от твоих чар враги лысеют, особенно расисты.

3. Накричать на Джуд и запретить Мэллори появляться в их комнате. Дать пощечины всем.

– Ну что ты, Пенни, – сказала Мэллори через некоторое время, – я просто тебя поддразнивала.

– Знаешь что, – повернулась к ней Пенни, – я с тобой вежлива только из-за правил поведения. Ты не имеешь права быть стервой без причины и расисткой по отношению ко мне, тем более в такой ленивой и неизобретательной манере.

Она почувствовала знакомую щекотку влаги на глазах. Она редко плакала от грусти, но часто – от бешенства. Это был веселый и легкий способ проиграть в споре. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Расисткой? – возмутилась Мэллори. – Кого это ты назвала расисткой? Это так оскорбительно…

– Господи, Мэл, – вмешалась Джуд, – прекрати.

– Меня много как можно назвать, – фыркнула Мэллори, – но я не расистка.

– Все расисты так говорят, – отрезала Пенни, закатив глаза так сильно, что увидела мозг.

Три девушки допили свой кофе. Пенни гадала, весь ли ее опыт пребывания в колледже окажется таким весельем. Все равно что в школе, только вдобавок все следует за тобой в спальню. Отлично.

Наконец Мэллори нарушила тишину.

– Мой парень купил новую машину.

В ответ – ни слова.

– Я тут пытаюсь сменить тему разговора, – подала голос Мэллори еще через некоторое время.

Пенни смягчилась.

– Какую машину?

– «Ниссан».

– Бойфренд Мэллори – Бенджамин Вестерли, – сказала Джуд многозначительно.

– Кто такой этот чертов Бенджамин Вестерли?

– Он большая шишка в Австралии, – ответила Мэллори.

– Я понятия не имею, что это значит, – заметила Пенни.

Джуд захихикала.

– Бен в музыкальной группе, – объяснила Мэллори. – Он известен примерно сотне тысяч людей, которые его совершенно боготворят. У него очень пылкая армия фанатов. Кроме того, ему двадцать один год. Австралия – ужасно прогрессивная страна. У них премьер-министр – женщина.

Для Пенни австралийцы, с одной стороны, выглядели как странные, поддельные британцы. С другой – она не знала ни одного австралийца лично. Хотя было что-то подозрительное в том, что остальная планета перешла к плацентарным млекопитающим, а австралийцы продолжали цепляться за сумчатых. Надо же, возможно, Пенни тоже была расисткой.

– Это круто, – сказала она с запозданием.

– Что я пропустил? – Сэм присоединился к ним, поставив еще один эспрессо рядом с предыдущим.

Пенни смерила взглядом две одинаковых кружки.

– Теплый, – пояснил он, наконец садясь в кресло рядом с ней. По мнению Пенни, это было идеальное описание температуры. Так слово «мякоть» идеально описывало губчатую внутренность в апельсинах.

Сэм потянулся рядом с ней, чтобы взять пакетик сахара.

– Извини.

Пенни задержала дыхание и отодвинулась, чтобы не дышать ему в щеку, как извращенка. Она заметила часть татуировки под закатанным рукавом футболки. Она изображала руку или пару рук. Это была одна из трех самых эротичных картин, которые она видела в жизни.

– Сэм, все очень вкусно, – промурлыкала Мэллори.

Кресло Сэма было немного выше, чем диван, на котором сидели девушки, и он изящно скрестил ноги. Его правое колено задело левое колено Пенни, и она едва не потеряла сознание. Ее взгляд задержался на крохотной чашке с эспрессо в худых руках Сэма, и у Пенни промелькнула мысль, не гей ли он. Но, вообще говоря, это не ее дело.

– Какие классы ты выбрала, Джей?

– Что, мы теперь зовем меня Джей? – спросила Джуд. Ей это обращение явно нравилось.

Сэм рассмеялся.

– Примеряю.

Он потер бицепс, и на другой его руке тоже обнаружилось тату, изображавшее какое-то животное. Пенни все еще чувствовала тепло в колене, там, где его случайно коснулась нога Сэма, и она зарделась. Интересно, что это за татуировка. Возможно, голова лошади. Может быть, шахматная фигура, черный конь.

Если бы она выбирала татуировку из шахматных фигур, это был бы слон. Они благоразумные и результативные и действуют неприметно. Мэллори и Джуд выбрали бы ферзей. И мать Пенни – тоже, если уж на то пошло.

Дядя Сэм.

Сэм мог бы играть в группе, восхитительной и мрачной группе.

Пенни считала, что сигареты бессмысленны и отвратительно пахнут, но могла представить, как Сэм курит и что выглядит при этом круто.

Боже, она смогла бы выкурить сигарету, если бы он это предложил. Они выглядели бы эффектной парой: в одинаковых нарядах, прислонившиеся к стене, с сигаретами, такие крутые.

Крутые, как глаукома и рак легких.

Пенни никогда в жизни не пробовала сигарет, и если бы они покурили вместе, то она наверняка зашлась бы в приступе кашля, который длился бы целую вечность и закончился громким пуком.

Господи, Пенни, соберись.

Серьезно, что с ней такое происходит? И вообще, у нее есть парень. Пенни попыталась вызвать в памяти лицо Марка, но не продвинулась дальше общей линии его носа и волос. Марк, который в пятом классе обзавелся блондинистыми афрокосичками и всю зиму носил одну и ту же синюю флисовую куртку, не стирая ее.

Сэм был другим: ухоженным, задумчивым и угловатым – портретом работы Эгона Шиле. Если Пенни помнила правильно, Шиле был протеже Густава Климта и имел склонность рисовать себя обнаженным.

Обнаженным.

– Итак, – сказал Сэм, откидываясь в кресле и скрещивая руки. – На кого вы, девчонки, учитесь?

Шиле вряд ли говорил «девчонки».

– Теория массовых коммуникаций, – сказала Мэллори, взбивая волосы. – Я хочу стать актрисой.

– Маркетинг, – сказала Джуд, – наименее скучное направление, за которое папа готов платить…

Сэм вздернул подбородок, перенаправляя вопрос к Пенни. Пенни ненавидела этот вопрос. Ее ответ выглядел претенциозно.

– А ты где учился? – ушла она от ответа.

– На факультете кино, – сказал он.

– О, эта программа в университете Техаса прекрасная, – сказала она голосом на целую октаву выше обычного регистра. – Это ведь место, где появился мамблкор, учились братья Дупласс, Люк и Оуэн Уилсон, Уэс Андерсон… – она не могла остановить словесный поток.

– Уэс Андерсон учился на философском, – перебил ее Сэм. Она покраснела сильнее.

Убейте меня.

– Не знаю, откуда я это знаю, – обезоруживающе улыбнулся Сэм.

– А почему кино? – пискнула Пенни. Вообще-то она знала, что предметы, выбранные в колледже, не влияли на жизнь в реальном мире. Люди редко выбирали карьеру, соответствующую выбранному в колледже направлению, хотя это был хороший тест Роршаха на самоидентификацию. Все это говорило о том, каким ты себя видишь.

– Я хотел стать документалистом.

Пенни задумалась, почему он говорит в прошедшем времени.

– В мире происходит столько невероятных историй, прямо вокруг нас. Есть цитата из Хичкока… что в обычных фильмах режиссер – бог, а в документальных бог – режиссер. Мне всегда она нравилась.

Он поставил чашки из-под эспрессо одну в другую.

Пенни знала, что у нее из глаз летят смайлики-сердечки. Она была очарована. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в ее возрасте разговаривал о работе, которой хочет заниматься. Хотя… Сэм не совсем ее возраста. Она проглотила остальные вопросы: не чувствовал ли он себя как призрак, который троллит живых, выкачивает идеи из их существования; не становится ли ему одиноко, когда он наблюдает за людьми, как Пенни.

– Боже, ты такой эмо, – заметила Мэллори, не отрываясь от экрана своего телефона.

Сэм хмыкнул.

– Все равно я бросил учебу. Не мог оплачивать.

– По-моему, колледж – это фикция, – пожала плечом Мэллори. – Я здесь за компанию с Джуд и чтобы моя мать заткнулась. Нам было бы лучше изобретать новое приложение или что-то подобное.

Все четверо посидели в молчании, размышляя о мрачной реальности.

– Только не изобретай приложение, которое изобретает приложения, – подала голос Пенни. – Рынок труда и без того в отвратительном состоянии, чтобы отбирать работу у роботов.

Сэм рассмеялся.

У него было презрительное выражение лица, когда он не смеялся. Пенни никогда в жизни ничего так не хотелось, как заставить его смеяться снова.

– Господи, сингулярность приложений – худшее, что я мог представить, – сказал он секунду спустя.

Пенни была в восторге: Сэм либо читал научную фантастику, либо имел о ней достаточное представление, чтобы знать, как называется ситуация, когда компьютеры становятся умнее людей и начинают их вытеснять.

– В социальных сетях начался бы хаос, – сказала она с улыбкой. – «Кто виртуал виртуала?»

– Снятся ли телефонам на базе андроида электрические овцы?

Они оба застонали; но глупые «папашины шутки» с отсылками к Филиппу К. Дику были слабостью Пенни. Она обожала «папашины шутки». (Не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, почему.) Из-за сексуальности Сэма смотреть ему в глаза было невыносимо, и у нее приятно покалывало щеки.

– Так вот, – нетерпеливо сказала Мэллори.

Пенни откашлялась.

Сэм хрустнул костяшками пальцев как-то привлекательно и как будто угрожающе. Когда руки были у него перед грудью, Пенни удалось разглядеть еще и намек на татуировки у него на шее. Французское слово для горла – gorge. И, господи, его так и хотелось описывать по-французски, цветисто.

Мэллори сказала что-то глупое об эмпатии и ценности человеческого духа. Пенни ее не слушала.

Сэм где-то нашел «идеальную футболку с идеальным воротником», который растягивался как раз достаточно для того, чтобы создавать соблазнительный эффект подглядывания.

Пенни подумала про Марка. Марка, который надевал на свидания футболки-поло и читал только книги по саморазвитию, продающиеся в аэропорту, от «7 привычек исключительно успешных людей» до «Кто переложил мой сыр?» и старой любимой «Четырехчасовой рабочей недели».

Славный Марк.

Простецкий Марк.

Марк, чьи звонки она сегодня уже дважды сбросила в голосовую почту.

Сэм рассеянно пригладил торчащую прядку волос, блеснув белой полоской кожи подмышки.

Даже подмышки у него были сексуальными.

– Хочешь поужинать с нами? – спросила его Джуд.

– Не могу, – сказал он и резко встал. – Работа.

Джуд кивнула с явным разочарованием.

– Может, в другой раз?

– Конечно, – рассеянно сказал он, удаляясь.

* * *

– Че-е-ерт, – прошептала Мэллори, оценивающе разглядывая Сэма.

«Че-е-ерт», – подумала Пенни.

– Я не знала, что дядя Сэм такой интеллектуал, – выдохнула Мэллори, театрально обмахиваясь рукой.

– Фу, перестань. – Джуд хлопнула подругу по ноге. – Это все-таки брат моего отца.

– Бывший сводный брат от другой жены на целых пять минут, – уточнила Мэллори. – И он не старый.

– Ему двадцать один.

– Двоюродные братья и сестры могут пожениться, – сказала Мэллори.

– Ух ты… – ответила Джуд, качая головой.

– Что? – воскликнула Мэллори. – Серьезно, в чем проблема? Он сексуальный. Мрачный, но аппетитный. А ты, – она повернулась Пенни, – что это за неловкая чушь, а потом вдруг первоклассный флирт?

– Да, вы двое как будто поладили, – сказала Джуд. Две пары глаз изучали Пенни с новым интересом.

– Я просто веду себя прилично, – возразила Пенни и, обернувшись к Мэллори, добавила: – Я могу вести себя дружелюбно, если только незнакомые люди не роются в моих личных вещах.

– Ха, – сказала Мэллори, – неважно. Какой у него типаж?

– Мэл, – одернула ее Джуд.

– Что? – невинно заморгала Мэллори.

– Мэллори, я запрещаю тебе западать на моего дядю.

– Запрещаешь? Но что если он западет на меня? Я нравлюсь дядюшкам.

– Перестань, – Джуд повернулась к подруге. – Я серьезно. Ты знаешь, что мне сейчас не нужна драма в семье. Я прибегаю к требованию нерушимой дружбы.

– В семье? – возразила Мэллори. – Я тебе примерно такая же родственница, как и Сэм.

– Ты знаешь правила. Требование нерушимой дружбы не обязано быть логичным, – сказала Джуд, безапелляционно взмахнув рукой. Ее губы сложились в твердую тонкую линию. Пенни знала это выражение. Оно появляется, когда ты так сердишься, что приходится все держать в себе, иначе расплачешься.

– Ого, – сказала Мэллори, – Джуд Луиза Лэнж, ты испытываешь сексуальные чувства к своему бывшему сводному дяде?

– Перестань! – прошипела в ответ Джуд.

– Это единственное объяснение, – возразила Мэллори.

– Фу, нет. Дело совсем не в этом… – Джуд допила остатки кофе. – Когда друзья встречаются с членами семьи, все оказывается неловко и сложно. Так что могла бы ты этого не делать?

– Ох, детка, – сказала Мэллори, обнимая наконец Джуд, – хорошо. Требование нерушимой дружбы. Нельзя винить девушку за то, что она хочет быть твоей лучшей подругой и твоей тетей.

Джуд рассмеялась.

Пенни изучающе рассматривала их. Либо Джуд действительно запала на Сэма и не признавалась, либо у нее в семье что-то действительно было не так. Иначе она не могла представить, чтобы Мэллори так легко отступилась. Пенни записала эту информацию в новой папке у себя в голове.

– Кроме того, по-моему, он тоже пережил нелегкое лето, – продолжила Джуд.

– Почему?

– Ну, подробностей он мне не рассказывал, а шпионить за ним большей частью бесполезно, но… – Джуд открыла инстаграм на телефоне и нашла пользователя с ником MzLolaXO, – смотрите… Кажется, у него проблемы с девушками.

Интересно, почему проблемы с девушками – это драма в отношениях у парня, а женские проблемы – это месячные.

– Ого-о, она супергоряча, – сказала Мэллори.

MzLolaXO была горяча.

Внешность Лолы была психологическим оружием. Она была красивой по научным и математическим стандартам. Она обладала привлекательностью того рода, которая заставляет деревенщин выдумывать цветистые эпитеты для описания женщин, типа «упоительная» или «изысканная». Они почти всегда называли таких женщин «создания» и определенно «дамы». Лола была высокой и худой, как те красивые люди, которые «забывают» поесть или только щиплют эстетически приятные кусочки еды: макароны Laduree или нарезанный киви.

Но дело было и в том, как она одевалась: небрежно – словно ее юбка из рваного денима была надета для того, чтобы защитить скромность ханжеской аудитории. Она пользовалась известностью в инстаграме, как случается с некоторыми девушками, словно они созданы для того, чтобы детонировать неуверенность во всех других женщинах без разбора. В целом она идеально подходила Сэму по стилю. Неудивительно, что Сэм отвертелся от приглашения Джуд поужинать. У него наверняка есть занятия получше, чем тусоваться с ними.

Джуд продолжала листать фото, демонстрируя пугающую карусель из Лолы, которая выглядела неизменно привлекательно.

– Но кто, вообще, снимает столько селфи? – сказала Мэллори, сморщив нос. – Кроме полных нарциссистов.

Пенни готова была поспорить, что у Мэллори селфи еще больше. Они полюбовались тем, как Лола тянется в коротком топе, обнажающем татуировки в виде ножей на ребрах.

– Видишь, – сказала Джуд, – Сэм здесь буквально на каждом пятом снимке отсюда… – она продолжила прокручивать вверх, – и вот досюда.

– Это много лет, – сказала впечатленная Мэллори.

– Я об этом и говорю, – сказала Джуд. – Он был в идеальных отношениях, а теперь – нет, и, честно, я разговаривала об этом с доктором Грин, и она считает, что он в депрессии.

– Доктор Грин – терапевт Джуд, – сказала Мэллори.

Если это на самом деле так, то депрессия Сэму шла.

– Так что не сбивай его с пути, Мэллори, – закончила Джуд. – Он очень уязвим.

Пенни подумала о том, какого типа девушкам нравятся уязвимые или непонятные парни. Такие особы обычно выходят замуж за серийных убийц, приговоренных к смертной казни.

– Ладно, – уступила Мэл. – И вообще, у меня есть парень.

– Спасибо, – сказала Джуд. – И ты, – она кивнула Пенни с широкой улыбкой, – пожалуйста, не встречайся с моим дядей.

– Пф-ф, – скривилась Мэллори.

Джуд протянула руку, убрала спутанную прядь волос Пенни ей за ухо и погладила по щеке.