Текст книги "Шекспир, рассказанный для детей"

Венецианский купец

В Венеции жил еврей Шейлок. Он был ростовщик, и нажил огромный капитал тем, что давал в долг деньги нуждающимся купцам под крупные проценты. Шейлок отличался жестокостью. Он требовал возвращения ссуды к назначенному сроку с такой суровой непреклонностью, что все добрые люди порицали его за это. Но особенно не любил Шейлока молодой венецианский купец Антонио. Шейлок также ненавидел Антонио, который давал бедным людям деньги в долг, никогда не требуя с них процентов. Неудивительно поэтому, что корыстолюбивый еврей и великодушный Антонио враждовали друг с другом. Когда Антонио встречался с Шейлоком в Риальто (на бирже), он всегда осыпал его упреками в ростовщичестве и бессердечном отношении к должникам. Шейлок переносил всё это с напускным терпением, но в глубине души затаил жажду мщения.

Антонио обладал добрым сердцем, а так как он был к тому же богат, то всегда охотно оказывал людям всякие услуги. Товарищи очень любили Антонио, но самым близким другом его был Бассанио, венецианский дворянин, растративший почти все небольшое наследство покойного отца, благодаря своему легкомысленному образу жизни. Это, впрочем, считалось обычным явлением в том высшем кругу общества, к которому принадлежал Бассанио. Антонио никогда не отказывал приятелю, если тот нуждался в деньгах. Казалось, будто у обоих друзей были одно сердце и один кошелек.

Однажды Бассанио пришел к Антонио и сообщил, что мог бы поправить свои дела, женившись на богатой невесте. При этом признался, что любит девушку, отец которой недавно умер, оставив ей, как единственной дочери, большое наследство. При жизни отца Бассанио посещал их дом. Он думает, что девушка тоже любит его и не отказалась бы выйти за него замуж. И вот, не имея средств, чтобы достойным образом выступить среди других искателей руки такой богатой невесты, он обратился к Антонио с просьбой ссудить ему и на этот раз три тысячи дукатов.

В то время у Антонио не было свободных денег, которыми он мог бы выручить своего друга. Но его корабли, нагруженные товарами, должны были приплыть в самом недалеком будущем, и он решил пока взять денег у Шейлока под залог своих кораблей.

Приятели отправились вместе к Шейлоку. Антонио попросил еврея дать ему в долг три тысячи дукатов под какие угодно проценты и обещал уплатить долг вырученными за товары деньгами после того, как возвратятся корабли. Шейлок подумал про себя: «Если только мне удастся забрать его в свои руки, то я не выпущу его и покажу ему, что значит враждовать со мною. Он ненавидит меня, он даёт деньги в долг без процентов. При всех купцах смеётся надо мною и над моим вполне законным способом наживать деньги. Да буду я проклят, если пощажу его!»

Антонио нашел, что еврей слишком долго обдумывает его просьбу и медлит с ответом. Он потерял терпение и с раздражением спросил:

– Ты, слышишь что ли, Шейлок! Дашь мне денег взаймы или нет?

– Вспомните, синьор Антонио, – ответил еврей, – сколько раз вы стыдили меня в Риальто за то, что я, давая деньги взаймы, беру проценты. Я терпеливо переносил всё, потому что уменье безмолвно страдать – отличительная черта нашего племени. Вы называли меня поганым, кровожадным псом, плевали на мою еврейскую одежду, отталкивали меня ногой, как паршивую собаку. Но вот вам вдруг понадобилась моя помощь, вы приходите ко мне и говорите: «Шейлок, дай мне денег!» Но разве у пса есть деньги? Разве собака может дать взаймы три тысячи червонцев? Или, быть может, мне следует глубоко склониться перед вами и раболепно сказать: «Прекраснейший синьор, прошлую среду вы плевали на меня. А в такой-то день называли меня псом. И за все эти любезности я готов ссудить вам деньги».

Приятели отправились вместе к Шейлоку, и Антонио попросил его дать ему в долг три тысячи дукатов…

Антонио возразил ему:

– Я опять готов называть тебя так же, плевать на тебя и выталкивать, и предупреждаю: если ты дашь мне взаймы денег, не думай, будто оказываешь этим одолжение другу. Нет, лучше считай, что ты даешь деньги твоему заклятому врагу. Тогда тебе удобнее будет взыскивать.

– Ну, вот видите, как вы вспылили! – ответил Шейлок. – А мне хотелось помириться с вами, добиться вашего расположения. Я хочу забыть все обиды, которые вы мне наносили, и выручить вас из затруднения, не требуя за это процентов.

Такое доброжелательство со стороны богатого ростовщика поразило Антонио. Шейлок же продолжал уверять, что ему хочется лишь приобрести расположение Антонио, и обещал ссудить без всяких процентов три тысячи дукатов. Ростовщик попросил только Антонио пойти вместе с ним к нотариусу и подписать там шуточное обязательство, что, если он, Антонио, к определенному сроку не вернет взятую сумму, то должен отдать Шейлоку фунт своего мяса, вырезанного из любой части тела, по выбору Шейлока.

– Хорошо, – сказал Антонио, – я согласен. И в то же время я должен сказать, что у этого еврея много доброжелательности.

Бассанио просил друга не подписывать из-за него такого обязательства. Но Антонио не слушал приятеля, уверяя, что ведь задолго до истечения срока займа ему предстоит получить сумму, гораздо больше той, которая будет обозначена на бумаге. Слушая их пререкания, Шейлок воскликнул:

– О, отче Авраам, что за недоверчивые люди, эти христиане! Они сами бессердечны в своих поступках и подозрительно относятся к намерениям других. Скажите, Бассанио: если он даже окажется неаккуратным должником, – какая польза мне взыскивать с него неустойку? Фунт мяса, вырезанного из тела человека, далеко не так доходен, как, например, фунт бараньего или бычачьего мяса. Повторяю, я хочу оказать эту услугу только для того, чтобы заслужить расположение Антонио. Если он согласен, – хорошо, если нет, – прощайте.

Кончилось тем, что Антонио согласился подписать обязательство, несмотря на просьбы Бассанио, который очень недоверчиво относился к дружеским уверениям еврея и не хотел допустить друга принять этот странный договор. Антонио же поверил еврею, утверждавшему, будто всё это лишь шутка.

Богатая наследница, на которой Бассанио хотел жениться, жила недалеко от Венеции, в Бельмонте. Звали ее Порция. Как по своему уму, так и по наружности, она ничуть не уступала известной в истории Порции, которая была дочерью Катона и женой Брута.

Теперь Бассанио, благодаря самоотверженной помощи друга, поставившего ради него на карту свою жизнь, был обеспечен крупной суммой денег. Он отправился в Бельмонт и остановился там в доме Грациано, – своего прислужника.

Бассанио признался своей невесте, что у него нет ничего, кроме честного имени и знатного рода

Сватовство Бассанио к Порции увенчалось полным успехом, и она согласилась быть его женой.

Бассанио признался своей невесте, что у него нет ничего, кроме честного имени и знатного рода. Но Порция полюбила его за его личные достоинства и в средствах не нуждалась, так как сама была очень богата. Девушка ответила ему с чарующей скромностью, что хотела бы быть в тысячу раз красивее и в десять тысяч раз богаче, лишь бы только приобрести в его глазах ещё большую цену. Порция стала умалять перед Бассанио свои достоинства. Она говорила о недостаточности своего образования и опыта, и добавляла, что, на её счастье, она не так еще стара и, может быть, успеет поучиться тому, чего не знает… Также уверяла она Бассанио, что сумеет подчинить ему свою волю.

– Я сама и всё, что до сих пор было моим, – говорила она, – стало теперь вашим. Ещё недавно я была владелицей этого прекрасного поместья, госпожой своих слуг. Теперь и поместья мои, и слуги, и я сама принадлежим вам. Передаю всё это вам вместе с этим кольцом. – И Порция протянула Бассанио кольцо.

Сердце Бассанио было преисполнено благодарности. Его поражали благородная грация и скромность, с которыми богатая и знатная Порция приняла его предложение. И взволнованный Бассанио выразил свою любовь и благодарность прекрасной девушке лишь в нескольких несвязных и отрывистых словах. Принимая от неё кольцо, он сказал, что никогда с ним не расстанется.

Грациано и Нерисса, – служанка Порции, – слышали, как Порция дала обещание Бассанио быть ему верной женой. Грациано, поздравляя Бассанио и великодушную Порцию, попросил разрешения тоже жениться.

– С величайшей радостью соглашаюсь на это, – ответил Бассанио, – если ты найдешь себе невесту.

Тогда Грациано сказал, что любит Нериссу, которая обещала стать его женой в том случае, если её госпожа выйдет замуж за Бассанио. Порция спросила Нериссу, правда ли это? Нерисса ответила: – Это правда. Если только вы ничего против этого не имеете. – Порция охотно согласилась на брак своей прислужницы, а. Бассанио заметил ласково: «Наше свадебное торжество станет от этого ещё светлее»,

Радость влюбленных была неожиданно нарушена появлением вестника, который принес от Антонио письмо с ужасным известием. При чтении письма Бассанио так побледнел, что Порция испугалась, уж не умер ли кто-либо из его близких. Она спросила, что его так сильно огорчило.

– О, милая Порция! – ответил Бассанио. – Никогда еще бумага не передавала таких безотрадных слов, какие написаны здесь. Когда я впервые заговорил с тобой о любви, то чистосердечно признался, что всё мое богатство заключается во мне самом, что у меня ничего нет. Но мне следовало еще сказать, что у меня не только ничего нет, а есть и долги.

И Бассанио рассказал Порции то, что нам уже известно. Как он взял взаймы три тысячи дукатов у Антонио, который, в свою очередь, взял их в долг у еврея Шейлока. Рассказал об обязательстве друга заплатить фунтом собственного мяса, в случае просрочки платежа. В заключение Бассанио прочел письмо Антонио; «Любезный Бассанио, все мои корабли погибли, а срок моего обязательства истёк. Так как нет никакой надежды, что я после расплаты останусь в живых, то мне очень хотелось бы увидать тебя перед смертью.

Шейлок отказался принять предложенные Бассанио деньги и требовал фунта мяса Антонио

Тем не менее поступай, как найдешь лучше: пусть не письмо мое, а твоя дружба ко мне заставят тебя приехать в Венецию».

– О, дорогой мой! – воскликнула Порция. – Кончай скорей свои дела и уезжай. Ты получишь денег в двадцать раз больше необходимой суммы… Но пусть не пострадает по твоей вине ни один волос на голове такого преданного друга, как Антонио.

И она сказала, что повенчается с Бассанио до его отъезда, чтобы дать ему законное право на её деньги.

В тот же день они устроили свадьбу; Грациано и Нерисса также повенчались одновременно с ними. Тотчас после венчания Бассанио и Грациано уехали в Венецию, где застали Антонио уже в тюрьме.

Жестокий Шейлок отказался принять предложенные Бассанио деньги, так как срок платежа уже прошёл. Он требовал вместо денег фунт мяса Антонио. Назначили день, когда это бесчеловечное дело должно было разбираться перед венецианским дожем. Бассанио в большом волнении ожидал заседания суда.

Расставаясь с мужем, Порция была весела и беззаботна и просила Антонио привезти с собой его дорогого друга. Но потом в её душу закрались сомнения, и она начала опасаться, как бы дело Антонио не окончилось очень плохо для него. И вот она стала соображать, нельзя ли каким-нибудь способом помочь другу своего горячо любимого мужа? Хотя она, со свойственной ей женственностью и грацией, уверяла Бассанио, желая доставить ему удовольствие, что во всем беспрекословно будет следовать его благоразумным советам и указаниям его более просвещённого ума, но теперь, однако, когда внешние обстоятельства и опасное положение Антонио принудили ее действовать, она перестала сомневаться в своих силах. Ей захотелось отправиться в Венецию и выступить на суде с речью в защиту Антонио.

У Порции был родственник, адвокат, по имени Белларио, живший в Падуе. К нему-то Порция и обратилась за советом. Она написала адвокату письмо, в котором изложила все дело и просила прислать ей необходимые для дела указания, а также одежду адвоката. Посланный вернулся к Порции с письмом от Белларио, и теперь она знала, как ей надо поступать на суде, и как она должна одеться.

Порция и её прислужница переоделись в мужские костюмы. Порция накинула на себя адвокатскую мантию, а Нерисса оделась писцом. Они немедленно отправились в путь и приехали в Венецию как раз в день суда.

Дож и сенаторы собрались в сенате, готовясь слушать дело Антонио. Появилась Порция с письмом от Белларио. Ученый юрист писал, что намеревался сам защищать Антонио, но должен был отказаться от этого по болезни, а потому просил дожа разрешить вести дело молодому доктору права Бальтазару (так он назвал Порцию) вместо него. Дож изъявил свое согласие, хотя и дивился молодости нового защитника, в котором трудно было узнать женщину. Пышный парик и широкая адвокатская мантия делали Порцию неузнаваемой.

Суд начался. Порция осмотрелась кругом и увидела непреклонного еврея. Потом её взгляд остановился на Бассанио, который, конечно, не узнал ее. Он стоял рядом с Антонио и, видимо, сильно волновался, страдая за своего друга.

Важность принятой на себя задачи придала Порции особое мужество и решимость: она смело приступила к осуществлению своей цели. Прежде всего Порция обратилась к Шейлоку. Признавая предъявленный им иск законным, она заговорила о благодати милосердия так убедительно, что, кажется, могла бы смягчить сердце каждого, за исключением жестокого Шейлока.

Дож и сенаторы собрались в сенате, готовясь слушать дело Антонио…

Она сравнивала милосердие с теплым летним дождем, падающим с неба; утверждала, что в милосердии двойная благодать: оно благословенно и для того, кто его оказывает, и для того, на кого оно распространяется. Милосердие украшает монарха на престоле более, чем его венец, ибо когда земная власть смягчается милосердием, она становится более похожей на власть Божью. Затем Порция напомнила Шейлоку, что все мы молим Бога о милосердии, а молитва эта в то же время научает и нас быть милосердными.

На это Шейлок ответил ей лишь одно: он требует законной неустойки.

– Разве Антонио не может уплатить денег? – спросила Порция.

Бассанио предложил еврею три тысячи дукатов или сумму в несколько раз большую, если он того пожелает. Однако, еврей продолжал настаивать на своем, требуя мяса Антонио. Тогда Бассанио попросил молодого учёного несколько изменить толкование закона в пользу Антонио, чтобы спасти его жизнь. Но Порция ответила с большим достоинством и очень важно, что раз установленные законы никогда не меняются. Услышав это замечание, еврей решил, будто Порция ведет дело в его пользу, и воскликнул:

– О, сам Даниил явился в суд! О, мудрый, хотя и юный судья! Как я тебя уважаю! Ты, должно быть, гораздо старше, чем кажешься.

Порция попросила Шейлока показать ей обязательство. Прочитав его, она сказала:

– Обязательство просрочено, поэтому Шейлок в праве требовать фунт мяса, которое он может вырезать у Антонио, где захочет, и даже у самого сердца. Но будь милосерд, Шейлок! Согласись взять деньги и позволь мне разорвать обязательство.

Шейлок продолжал оставаться непоколебимым.

– Клянусь душой, – ответил он, – у человеческого языка нет такой силы, которая могла бы изменить мое решение!

– В таком случае, Антонио, – сказала Порция, – Вам придётся подставить свою грудь под нож.

В то время, как Шейлок с большим усердием точил нож, Порция спросила у Антонио: «Не желаете ли вы что-нибудь сказать?» Антонио ответил ей со спокойной покорностью, что ему нечего говорить, так как он уже приготовился к смерти. Затем он обратился к Бассанио и произнес:

– Дай мне руку, Бассанио! Прощай, не горюй, что я из-за тебя подвергаюсь такой невзгоде. Передай мой привет твоей жене, и скажи ей, как горячо я тебя любил!

Растроганный Бассанио ответил:

– Я женат на женщине, которая для меня дороже самой жизни. Но я готов отдать за тебя и мою жизнь, и жену, и весь мир. Я готов лишиться всего, пожертвовать всем, чтобы только освободить тебя от этого дьявола.

Хотя добрая Порция и не обиделась, услышав слова своего мужа, тем не менее она не могла удержаться, чтобы не сказать Бассанио:

– Я думаю, ваша жена не поблагодарила бы вас, если бы присутствовала здесь и услышала слова ваши.

Тут Грациано, стремящийся во всем подражать своему господину, решил, что и ему надо сказать что-нибудь в духе Бассанио. И он заметил в присутствии своей жены, которая в одежде писца сидела рядом с Порцией и писала:

– У меня есть тоже жена. И честное слово, я люблю ее искренно. Но все-таки я желал бы, чтобы в эту минуту она была на небе. Быть может, ей удалось бы вымолить там укрощение души этого кровожадного Шейлока.

Важность принятой на себя задачи придала Порции особенное мужество и решимость…

– Вы хорошо делаете, что высказываете свое желание в отсутствие жены. Иначе оно породило бы раздоры в вашей семейной жизни, – заметила Нерисса.

Между тем Шейлок потерял терпенье и воскликнул:

– Мы только даром тратим время! Возвратимся же к приговору суда.

Все в большом волнении ждали, что будет дальше, и от души жалели Антонио.

Порция спросила, приготовлены ли весы, чтобы взвесить мясо.

– Шейлок! – обратилась она к еврею. – Приведи врача, не то Антонио может истечь кровью.

Но Шейлок, который только и желал, чтобы Антонио истек кровью и умер, ответил:

– В обязательстве ничего об этом не сказано.

Порция возразила:

– Ну, так что же, что не сказано? Сделай это из человеколюбия!

Однако, Шейлок продолжал твердить одно:

– Такого уговора не было!

– В таком случае, – сказала Порция, – фунт мяса Антонио – твой! Закон тебе это дозволяет и ты можешь вырезать этот фунт хотя бы из его груди.

Тут Шейлок снова воскликнул:

– Учёнейший из судей! Сам Даниил явился на суд!

Он опять стал точить свой большой нож и, злорадно посмотрев на Антонио, сказал:

– Решено, приготовься же!

– Подожди немного! – воскликнула Порция. – Есть еще кое-что, что надо принять во внимание. Это обязательство не дает тебе права пролить хотя бы одну каплю крови. В нём определенно сказано: «фунт мяса». Если, вырезывая этот фунт, ты прольешь хоть одну каплю крови, то все твои земли и все твое имущество будут конфискованы в пользу государства.

Ясно было, что невозможно вырезать кусок мяса, не пролив крови. И жизнь Антонио была спасена, благодаря заявлению Порции, заметившей, что в обязательстве упоминалось лишь о мясе, и ничего не было сказано о крови.

Все были поражены находчивостью молодого адвоката, который так ловко воспользовался неточностью договора. Отовсюду послышались одобрительные возгласы. А Грациано воскликнул, повторяя слова самого Шейлока:

– О, мудрый и справедливый судья! Видишь, Шейлок, сам Даниил явился в суд!

Шейлок, чувствуя себя совершенно обезоруженным, попросил с приниженным видом, чтобы ему отдали его деньги.

Бассанио, обрадованный неожиданным освобождением своего друга, воскликнул: «Вот деньги!» Но Порция остановила его:

– Потише, торопиться некуда. Ведь еврей требовал только правосудия. А потому приготовься, Шейлок, и отрежь кусок мяса у Антонио. Но помни: ты не смеешь пролить ни одной капли крови, и должен вырезать ровно фунт, Не более, не менее. Если мясо, взвешенное на весах, окажется легче или тяжелее хоть на двадцатую долю скрупула, мало того, если стрелка весов отклонится хоть на волосок в сторону, ты обречён на смерть, а твое имущество перейдёт в казну.

– Отдайте мне мои деньги и отпустите меня! – взмолился еврей.

– Они у меня уже приготовлены, – снова заметил Бассанио.

Шейлок хотел было взять у Бассанио деньги, но Порция остановила его.

– Постой, ты не так-то легко отделаешься от этого, Шейлок. По венецианским законам все твое имущество переходит в казну, потому что ты посягнул на жизнь одного из граждан, и теперь твоя жизнь зависит от милосердия дожа. Бросайся же к его ногам и моли о пощаде.

Подавленный Шейлок согласился на все… Он был страшно потрясён…

Дож сказал, обращаясь к Шейлоку:

– Чтобы дать тебе понятие о различии между нашими нравами, дарую тебе жизнь прежде, чем ты успел о ней попросить. Но половина твоего имущества принадлежит Антонио, а другая поступает в казну.

Великодушный Антонио отказался от своего права на имущество Шейлока, но с условием, чтобы еврей подписал обязательство оставить после смерти все состояние своей дочери и её мужу. Антонио знал, что у Шейлока была единственная дочь, которая недавно вышла замуж за Лоренцо, друга Антонио. Так как они повенчались против желания Шейлока, то возмущённый еврей лишил свою дочь наследства.

Совершенно подавленный Шейлок соглашался на все. Он был страшно потрясен. Его месть не удалась, и он лишился половины своего имущества. Шейлок почувствовал себя дурно и сказал:

– Позвольте мне уйти, мне нехорошо. Пришлите бумагу ко мне домой, и я ее подпишу.

– Можешь идти, – ответил дож. – но бумагу подпиши непременно. Если же ты выразишь раскаяние в своей жестокости, то республика простит тебя и откажется от второй половины твоего имущества.

Дож отпустил Антонио, и заседание окончилось. После этого дож пригласил молодого адвоката отобедать у него и громко превозносил ученость и ловкость находчивого защитника.

Но Порция, желавшая непременно возвратиться в Бельмонт раньше мужа, ответила:

– Почтительно благодарю вашу светлость, но мне необходимо сейчас же уехать.

Дож выразил сожаление, что лишается общества молодого адвоката. Затем, обращаясь к Антонио, заметил, указывая на защитника:

– Вознаградите этого синьора. По моему мнению, вы ему очень обязаны.

Когда дож и его свита покинули зал заседания, Бассанио сказал, обращаясь к Порции:

– Достойнейший синьор! Благодаря вашей мудрости, мой друг и я избавлены от жестокого возмездия. Надеюсь, вы не откажетесь принять эти три тысячи червонцев, предназначавшихся в уплату Шейлоку.

Антонио прибавил:

– Мы останемся у вас в вечном неоплатном долгу. Нашей любви и признательности к вам нет границ.

Несмотря на все старания, им не удалось убедить Порцию взять деньги. Но когда Бассанио продолжал настаивать, чтобы она приняла хоть какое-нибудь вознаграждение, Порция сказала:

– В таком случае, дайте мне ваши перчатки. Я буду носить их на память о вас.

Бассанио снял перчатки, и она увидела на его пальце кольцо, ею же подаренное. Коварная синьора захотела подшутить над мужем, заранее предвкушая ту забавную сцену, которая разыграется, когда они все возвратятся в Бельмонт.

Она сказала:

– Если вы, действительно, расположены ко мне, то подарите мне это кольцо.

Бассанио был искренно огорчен при мысли, что не может исполнить единственного желания молодого учёного. Сильно смущенный, он ответил, что, к сожалению, не имеет возможности отдать свое кольцо. Это подарок его жены, и он поклялся никогда не расставаться с ним. Тут же Бассанио прибавил, что велит отыскать самое драгоценное кольцо, какое только имеется в Венеции, и подарит его адвокату.

Порция прикинулась обиженной и оставила суд со словами:

– Вы хотите научить меня, синьор, как следует отделываться от попрошаек?

– Дорогой Бассанио, – попросил Антонио, – отдай ему кольцо. Пусть его великая услуга и твоя любовь ко мне перевесят боязнь пред неудовольствием твоей жены.

Бассанио, которому стыдно было проявить неблагодарность, уступил просьбе Антонио. Он попросил Грациано догнать Порцию и отдать ей кольцо.

«Писец» Нерисса, тоже недавно подарившая кольцо Грациано, в свою очередь, попросила у мужа отдать ей её же кольцо. И Грациано, не желая отставать от своего господина, исполнил её просьбу.

Обе молодые женщины от души смеялись, воображая, как они будут дразнить мужей по возвращении домой, и как будут делать вид, будто подозревают, что их мужья подарили заветные кольца каким-нибудь недостойным созданиям.

Возвращаясь домой, Порция была в том радостном настроены человека, сознающего, что он совершил хороший поступок. Все кругом радовало ее и ей казалось, будто месяц никогда ещё не светил так ясно, как в эту ночь. А едва месяц спрятался за облака, Порция, завидев свет в окнах своего дома в Бельмонте, сказала Нериссе:

– Это свеча горит в моей приёмной. Подобно тому, как лучи от небольшой свечи распространяются далеко вокруг, так сияют и добрые дела среди ночного мрака на нашей грешной земле.

Услышав музыку, доносившуюся из её дома, Порция заметила:

– Мне кажется, что музыка звучит ночью несравненно приятнее, чем днем.

По возвращении домой Порция и Нерисса тотчас же переоделись и стали поджидать приезда своих мужей. Вскоре явились и те в сопровождении Антонио.

Бассанио представил Порции своего друга. Она любезно приветствовала Антонио и поздравила его с благополучным окончанием дела. В эту минуту Порция обратила внимание, что Нерисса и Грациано, стоя в стороне, о чем-то пререкаются.

– Как, вы уже ссоритесь? – спросила Порция. – Из-за чего же?

Грациано ответил:

– Синьора! Все это из-за ничтожного золотого колечка, подаренного мне Нериссой. На нем была надпись в роде тех, какие встречаются на ножах: «Люби меня и не покидай».

– При чем тут ценность кольца и надпись? – возразила Нерисса. – Дело в том, что, когда я тебе его давала, ты поклялся мне носить кольцо до самой смерти. А теперь уверяешь, будто отдал его какому-то писцу адвоката. Я же уверена, что ты отдал мое кольцо кому-нибудь недостойному!

– Клянусь вот этой рукой, – ответил Грациано, – что я отдал его юноше, почти мальчику, не выше тебя ростом. Это был писец молодого адвоката, благодаря мудрой защите которого спасена жизнь синьора Антонио. Назойливый писец мальчишка так выпрашивал кольцо себе в награду, что я никак не мог отказать ему.

Порция сказала:

– Вы поступили очень дурно, Грациано. Можно ли так легко расстаться с первым подарком вашей жены? Я тоже подарила мужу кольцо, но уверена, что он ни за какие блага в мире не расстанется с ним.

Тогда Грациано, как бы в оправдание своего поступка, заметил:

– Синьор Бассанио также отдал свое кольцо адвокату. А после того мальчишка – писец защитника, написавший всего несколько слов, выпросил и у меня моё кольцо.

Услышав это, Порция сделала вид, будто очень рассердилась, и стала упрекать Бассанио, зачем он отдал её кольцо. Она тоже высказывала подозрение, не попало ли её кольцо в чьи-то недостойные руки.

Бассанио был в отчаянии, сокрушаясь, что так огорчил свою дорогую жену. Он горячо говорил ей:

– Клянусь тебе, я отдал кольцо адвокату, который не захотел вознаграждения в три тысячи дукатов и пожелал получить только это кольцо. Сначала я отказал ему. И хотя он был очень возмущен моим отказом и негодовал на меня, я дал ему уйти. Но потом все-таки послал ему кольцо вдогонку, не желая, чтобы он счел меня неблагодарным. Что же мне оставалось делать? Прости меня, дорогая Порция. Но поверь: если бы ты сама присутствовала при этом, то, наверное, выпросила бы у меня кольцо и отдала его, как награду, умнейшему адвокату.

– О! – воскликнул Антонио. – И подумать только, что во всем этом разладе виновен я один!

Порция попросила его не принимать их разлада так близко к сердцу и сказала, что он во всяком случае, приятный гость у них в доме.

Тогда Антонио проговорил:

– Я уже раз ручался ради счастия Бассанио своим телом, которое непременно бы погибло, если б не тот, у кого находится ваше кольцо. Теперь же я ручаюсь всем, что для меня священно, и утверждаю: ваш супруг никогда больше не нарушить данной вам клятвы!

– Если вы, действительно, ручаетесь за него, – ответила Порция, – то отдайте ему это кольцо и скажите, чтобы он берег его лучше первого.

Взглянув на кольцо, Бассанио изумился, так как он узнал в нем то самое, которое отдал адвокату, и тут только Порция рассказала ему, что она была на суде адвокатом, а Нерисса – её писцом.

Бассанио было несказанно изумлен и восхищен. Оказывалось, жизнь Антонио была спасена, благодаря благородному мужеству и мудрости его жены.

Порция еще раз приветствовала Антонио и передала ему письмо, которое случайно попало в её руки. Письмо сообщало, что прежнее известие о гибели кораблей Антонио ошибочно, и корабли благополучно прибыли в гавань.

И вот, благодаря счастливому исходу, трагическое начало истории этого богатого купца было совсем забыто. В заключение же оставалось посмеяться над комическим эпизодом с кольцами и над тем, как мужья не узнали своих жен.