Текст книги "Удачная сделка"

Глава 18

Садясь завтракать, Джослин с улыбкой посмотрела на своего сотрапезника. После операции прошло уже три недели, и Дэвид, судя по всему, прекрасно себя чувствовал. Было совершенно очевидно: через месяц он сможет ходить без трости.

Она снова улыбнулась, заметив, как он тайком бросил кусочек ветчины Исиде, ждавшей у его стула. Проглотив лакомство, кошка начала бесстыдно тереться о его ноги.

– Покупаете любовь, майор? – весело проговорила она. – Исида проявила бы любовь даже к Бонапарту, если бы ее устроила цена.

– Насколько я слышал, император терпеть не может кошек. – Дэвид дал Исиде еще кусочек ветчины. – И это свидетельствует о том, что он – жестокий человек.

Джослин пожала плечами:

– Тетя Эльвира просто ненавидит кошек. Они весело рассмеялись. Последние дни прошли так безмятежно, словно они вдруг оказались на необитаемом острове, где, кроме них, не было ни души. Тетя Лора и ее муж остались в Кенте, а большинство знакомых Джослин разъехались, в гости заходили только офицеры, друзья Дэвида, и, конечно же, приходила Салли. С Дэвидом было легко, интересно и весело, и Джослин с удовольствием проводила с ним время. Они гуляли по саду, устраивали пикники в беседке и говорили на самые разные темы.

Наблюдая, как Дэвид чешет Исиду за ушком, Джослин впервые подумала о том, что ему, возможно, скучно в ее доме – ведь они ни разу никуда не выезжали.

– Вам не захочется сегодня покататься в экипаже? – спросила она.

– Очень хотелось бы.

Обрадовавшись, что может развлечь майора, Джослин с улыбкой сказала:

– Я сама буду править фаэтоном, и мне очень не понравится, если вы начнете хвататься за сиденье и говорить, что женщины совершенно не умеют править.

– Те, кто сражался с императорской гвардией Наполеона, не испугаются даже столь серьезного испытания, – ответил майор.

Джослин рассмеялась. Ей нравилось, когда Дэвид ее поддразнивал. Именно такого друга ей прежде не хватало!

День выдался теплый и солнечный. Свежий ветерок унес неприятные городские запахи, и было очень приятно ехать и по парку, и по направлению к реке. Подъехав к Челси, Джослин наконец остановилась у конюшни. Следовало отдать майору должное – он не приставал к ней с расспросами о том, куда они едут. С ним было очень спокойно.

– Мне хочется показать вам одно замечательное место, – объяснила Джослин, передавая вожжи груму, вышедшему из конюшни.

Дэвид без труда выбрался из фаэтона и обошел вокруг него, чтобы помочь Джослин. Опершись на его руку, она уже начала спускаться, но тут сильный порыв ветра взметнул ее юбку, и Джослин, оступившись, покачнулась…

Дэвид тотчас же подхватил ее – она даже не успела вскрикнуть. В следующее мгновение ноги Джослин коснулись земли, но Дэвид не сразу ее отпустил – несколько секунд они стояли прижавшись друг к другу.

Джослин остро ощущала силу и тепло его тела, чувствовала ровное биение его сердца. Она вдруг вспомнила ту ночь, когда Дэвид поцеловал ее на галерее. Это воспоминание оказалось настолько ярким, что Джослин даже испугалась – ведь он мог почувствовать, о чем она думает.

– Вы проверяете, насколько я окреп? – спросил Дэвид. Его голос прозвучал прямо над ее ухом, и Джослин поняла, что майор в этот момент улыбается.

Она покраснела и в смущении отступила на шаг.

– Если это была проверка, то вы с честью ее прошли, майор. Если бы я вот так же оступилась еще, несколько дней назад, то непременно упала бы.

– Очень рад, что оказался в состоянии вас спасти. – Он нагнулся, чтобы поднять трость. – Конечно, было бы гораздо приятнее вас спасать, если бы на вас напали жестокие грабители с большой дороги. Но грабителей, к сожалению, нет, так что пришлось спасать вас от падения.

Пытаясь справиться с волнением, внезапно охватившим ее, Джослин проговорила:

– Нам надо идти вон по той дорожке, вдоль желтой кирпичной стены.

– Это чье-то имение? – спросил Дэвид.

– Скоро узнаете, – ответила Джослин.

Они пошли вдоль кирпичной стены и через несколько минут оказались у ворот. Над воротами висела табличка с надписью: «Ботанический сад общества аптекарей. Лонд. 1686».

– Это аптекарский сад, – объяснила Джослин. Она дернула за шнурок звонка у входа. – Сад принадлежит Обществу аптекарей. Сюда со всего света привозят травы и кустарники и их здесь изучают, чтобы находить новые лекарства.

На звонок вышел привратник, который приветствовал Джослин как давнюю знакомую.

Они вошли в сад, и Джослин сразу же повела Дэвида к реке.

– Аптекарский сад закрыт для публики, но один из старых друзей моего отца – член Королевского общества. Как-то раз он нас сюда привез, и мне так здесь понравилось, что он выхлопотал для меня разрешение – я могу приходить сюда, когда захочется.

Сад раскинулся акров на пять, и выглядел он весьма экзотично. Они довольно долго бродили по извилистым тропинкам, восхищаясь необычными и редкими растениями, такими, как ливанские кедры – они росли недалеко от берега, напротив шлюза. Наконец, утомившись, они устроились на скамье, стоявшей у памятника сэру Гансу Слоуну, одному из первых покровителей Общества аптекарей.

Наслаждаясь необычными ароматами, наполнявшими воздух, Джослин проговорила:

– Этот сад просто чудо… Здесь есть растения, которые вы больше нигде не увидите.

– Я даже не знал о существовании этого сада! Как Кинлок раздвигает границы хирургии, так аптекари раздвигают границы своей науки, – отозвался Дэвид. – Я сейчас не в восторге от опиума, но опийная настойка спасла жизни многих людей. Возможно, в этом саду будут обнаружены и многие другие замечательные лекарства.

Джослин с улыбкой посмотрела на Дэвида – казалось, он читал ее мысли.

Майор протянул руку и сорвал соцветие, состоявшее из множества крошечных золотистых цветочков. Эти цветки в изобилии росли на клумбе рядом со скамейкой. Повернувшись к Джослин, он украсил цветком ее волосы.

– Сейчас ваши глаза стали такими же золотистыми. Джослин в растерянности смотрела на своего спутника – она чувствовала, что сердце бьется все быстрее. И казалось, что после легкого прикосновения его пальцев по всему телу стал растекаться какой-то странный жар. Джослин сама себе удивлялась: почему она так реагирует на самое обычное прикосновение?

Черт побери, что с ней происходит? Ведь Дэвид – ее друг, а не один из назойливых поклонников. И он определенно не тот мужчина, за которого она хотела бы выйти замуж. Джослин резко поднялась со скамьи.

– Нам пора возвращаться. Скоро на дорогах будет слишком много экипажей, а мои лошади этого терпеть не могут.

Несколько минут спустя они вышли из ботанического сада. Еще совсем недавно она непринужденно взяла бы Дэвида под руку, но сейчас… сейчас его прикосновения были связаны с совершенно неожиданными опасностями…

Когда конюх подал их фаэтон, Джослин спросила:

– Хотите править?

– Как вы догадались об этом? – виновато улыбнулся майор. – Мне бы очень хотелось подержать в руках вожжи. Но вы действительно доверяете мне? Не боитесь, что я испорчу вашим лошадям губы?

Джослин рассмеялась, делая вид, что с ней ничего особенного не происходит.

– Я очень удивлюсь, если окажется, что вы не умеете править. Не беспокойтесь, в крайнем случае я просто отниму у вас вожжи.

Как Джослин и предполагала, Дэвид прекрасно управлялся с лошадьми. В какой-то момент она вдруг поймала себя на том, что наблюдает за его руками – большими и умелыми, с мозолями от работы. А на левом запястье она увидела тонкий шрам. Может, это след от штыка, результат стычки с каким-то французом? Эта рука была такой теплой и твердой, когда он держал ее за руку во время венчания.

«Пока смерть не разлучит вас»…

Джослин поспешно отвела глаза. Ее сердце колотилось так, словно она только что быстро бежала. Чтобы не смотреть на Дэвида, она уставилась на гладкие спины лошадей. Этих лошадей выбрал для нее Кэндовер, поскольку женщинам не позволялось появляться на подобных аукционах. Ей нравилось, что герцог внимательно слушал ее, когда она объясняла, каких именно лошадей хотела бы приобрести.

И Дэвид всегда внимательно ее слушал.

Джослин снова стала думать о Кэндовере и о том, какой огонь иногда вспыхивал в глубине его серых глаз.

Он приедет в сентябре…

Вот только она никак не могла вспомнить, какое у него лицо. Разумеется, он красив… но как же он выглядит?

Зато лицо Дэвида она могла представить во всех подробностях. Впрочем, ничего удивительного. Ведь последние несколько недель она постоянно проводит в его обществе. Так что это ничего не значит. Ничего!

Она снова посмотрела на Дэвида. К счастью, он этого не заметил, потому что сосредоточился на упряжке. У него был очень четкий профиль. А у рта и в уголках этих удивительных зеленых глаз затаились веселые морщинки. Несомненно, Дэвид очень привлекательный мужчина. А его лицо… У него прекрасное лицо.

О Господи, она снова о нем думает! В отсутствие Кэндовера она все чаще думает о Дэвиде. Ей просто необходимо снова увидеть герцога, чтобы вспомнить, какой он необыкновенный.

Но герцог Кэндовер вернется в Лондон только через месяц. А когда он вернется, ей придется пережить неприятное объяснение. Придется дать герцогу понять, что она пока не может вступить с ним в связь, однако не прочь сделать это позже, когда снова станет свободной. Но не случится ли так, что их неустойчивые, только начавшие складываться отношения на этом и закончатся?

Джослин помрачнела. Она вдруг подумала о том, что ей, возможно, уже никогда не удастся встретить человека, достойного ее любви.

Когда Джослин вернулась домой, ее ждал подарок от герцога Кэндовера. Это оказался тоненький томик стихов, причем некоторые из стихотворений Сэмюэла Тэйлора Колриджа были написаны от руки.. В записке же герцога говорилось:

"Я подумал, что это может доставить вам удовольствие. Некоторые из стихотворений еще не были опубликованы, хотя, насколько мне известно, друзья Колриджа уговаривают его познакомить с ними широкую публику. С нетерпением жду встречи.

До сентября.

Кэндовер".

Листая томик стихов, Джослин думала о герцоге Кэндовере. Это был чудесный подарок. И очень необычный. Более того, этот подарок был знаком! Она нуждалась в напоминании о том, чего хочет ее сердце.

Хотя по закону она считается женой Дэвида, но ее будущее связано с Кэндовером. Доказательство этого она держит сейчас в руках.

Глава 19

То, что Салли решила обратиться за помощью к Джослин, говорило о том, как окрепла их дружба. Она пришла в Кромарти-Хаус во второй половине дня, как раз когда ее милости должны были подать чай в утренней гостиной.

Джослин встретила Салли приветливой улыбкой:

– Как вы вовремя! Не угодно ли будет выпить со мной чаю? Но, к сожалению, Дэвида дома нет. Он отправился навестить Ричарда Дэлтона: бедняжка перенес новую операцию и несколько недель ему предстоит лежать совершенно неподвижно.

– Я знаю. Йен Кинлок сказал мне, что пришлось заново ломать искалеченную ногу Ричарда и выправлять кости, но прогноз самый благоприятный. – Салли нервно теребила перчатки. – Говоря по правде, я знала, что Дэвида не будет. Мне хотелось поговорить с вами.

Тактично не замечая, как нервничает ее гостья, Джослин налила чаю в чашки и предложила ей бисквит, затеяв ничего не значащий разговор. После увлекательного обсуждения того, насколько серыми были в последнее время дни, столь нехарактерные для августа, Джослин наконец спросила:

– Я могу вам чем-то помочь? Я с удовольствием бы это сделала.

Салли стало трудно дышать, нежнейший бисквит показался ей горстью несъедобного песка.

– Сомневаюсь, чтобы вы смогли мне помочь, но я просто не знаю, с кем еще поговорить.

Джослин пробормотала в ответ нечто Подбадривающее. Не решаясь встретиться с ней взглядом, Салли принялась рассматривать пейзаж на стене.

– Может ли женщина добиться того, чтобы в нее влюбился мужчина? Я уверена, что у вас есть опыт, и была бы счастлива получить от вас совет. Хотя вряд ли он поможет такой… как я, – горько заключила она.

Джослин так изумилась, что даже громко стукнула тонкой севрской чашечкой о блюдце.

– Я… поняла вас. На такой вопрос ответ дать непросто. Салли была глубоко благодарна Джослин, что та не расхохоталась в ответ.

– Вряд ли существует какой-то единый метод внушить к себе любовь. – Джослин нахмурилась. – По правде говоря, я не знаю, сколько мужчин действительно были в меня влюблены. Говорят, все богатые невесты красивы, так что, по-моему, как правило, на все комплименты, которые я получала, их вдохновляло мое состояние.

– Вздор. Конечно, вокруг вас увивались охотники за наследством, но большинство ваших поклонников искренне были вами увлечены. Посмотрите хотя бы на Дэвида и Ричарда Дэлтона.

– Салли, вам нездоровится? – встревожилась Джослин. – В последние дни было так пасмурно, что солнечного удара вы получить никак не могли… Может, поели несвежих устриц? Мне очень нравятся Дэвид и Ричард, и я надеюсь, что они тоже относятся ко мне с симпатией, но никто из нас ни в кого не влюблен.

Салли задумалась.

– Ну, может, Ричард и не влюблен, хотя влюбился бы, если бы вы хоть немного его поощрили. Но Дэвид уж точно увлечен вами.

К, ее глубокому изумлению, Джослин эти слова искренне огорчили.

– Мы с Дэвидом друзья, Салли! Между нами нет и намека на роман!

Может быть, ее невестка протестует чересчур горячо? Не желая ее расстраивать, Салли пожала плечами:

– Ну, это не имеет значения. Если вы не знаете, как это делается, то и совета у вас просить нечего. Извините, что я вас побеспокоила.

– Никакого беспокойства. – Джослин отломила кусочек пирожного с кремом и угостила им Исиду, которая буквально поедала тарелку глазами. – Ради Бога, скажите же мне, что вас тревожит? Даже если я не смогу вам помочь, разговор с близким человеком иногда может подсказать, что следует предпринять.

– Но если вы будете надо мной смеяться, я вам это никогда не прощу!

– Конечно же, я не стану смеяться, – пообещала Джослин. – Насколько я понимаю, вас интересует мужчина, который не уделяет вам внимания, как вам того хотелось бы. Не так ли?

Салли нервно переплела пальцы.

– Я… Похоже, я безнадежно влюбилась в Йена Кинлока. Мы живем неподалеку друг от друга и часто вместе обедаем. Иногда я захожу за ним в больницу Святого Варфоломея, несколько раз я помогала ему в его консультативном кабинете – переписывала больных и разбиралась с денежной стороной его практики, которую он совершенно игнорирует.

– А я и не знала, что вы так часто виделись с Йеном. Видимо, ему ваше общество приятно, – ободрила ее Джослин.

– Мне действительно кажется, что он рад меня видеть. и, похоже, ему нравятся наши разговоры, но это и все. Я даже не уверена, заметил ли он хоть раз, что я – женщина. А если и заметил, то… ну, этот факт его не заинтересовал..

Джослин поняла наконец, в чем проблема. Способен ли Йен Кинлок отвлечься от своей работы настолько, чтобы заметить рядом с собой молодую женщину?

– Такой увлеченный своим делом хирург, как Кинлок, вряд ли был бы хорошим мужем. Салли невесело улыбнулась:

– Я прекрасно вижу его недостатки. Жена для него всегда будет на втором месте. Я могу с этим смириться. Меня восхищают его бескорыстие и преданность делу. Такая страстная забота о людях – вещь уникальная, как мне кажется.

Джослин вспомнила сильную коренастую фигуру хирурга и его резкие, но симпатичные черты.

– Надеюсь, вас восхищает не только его характер. Он ведь еще и привлекательный мужчина.

– Поверьте, это я тоже заметила, – с невеселым смехом ответила Салли. – Иначе мое восхищение было бы более спокойным. А так я… я постоянно о нем думаю. Как мне сделать так, чтобы он не обращался со мной, словно с младшим братом? Я стерплю, что я в его жизни никогда не займу главного места, но хочу попасть хотя бы в разряд того, что для него важно!

Джослин пристально посмотрела на свою гостью: мешковатое платье с высоким воротом, унылое и строгое. Она не позволяла себе никаких украшений – даже ленточки! Темно-синий цвет не самый удачный для темноволосой и зеленоглазой женщины. Свои густые волосы, того же приятного оттенка, что и у Дэвида, она стягивала в тугой узел, из которого не разрешала выбиться ни единому завитку. Правильные черты лица, удивительно зеленые глаза, оттененные длинными ресницами, но с первого взгляда на нее становилось ясно, что перед вами – гувернантка.

– Если вы не хотите, чтобы с вами обращались, как с младшим братом, прежде всего не прикидывайтесь таковым!

– Ну уж извините! – оскорбилась Салли.

– Я не хочу сказать, что вы похожи на мальчика. Подозреваю, что фигура у вас была бы весьма недурна, если бы вы надели платье, хотя бы немного ее обрисовывающее. Но мне кажется, что вы стремитесь стать как можно незаметнее.

– А вы считаете, что мне следовало бы нацепить на себя кучу лент и кружев? – едко осведомилась Салли. – Я выглядела бы совершенно нелепо! И потом, все эти дамские ухищрения – это так… так поверхностно! Отношения между мужчиной и женщиной должны строиться на уважении и взаимной симпатии, а не на одной только внешности.

– Все это очень верно и достойно восхищения, – согласилась Джослин. – Но хотя симпатия и уважение являются необходимой основой хороших отношений, нельзя отрицать, и того, что немалая часть жизни проходит именно на поверхности. На один час обсуждения вопросов этики или философии приходится достаточно времени, когда люди обедают, едут в карете и занимаются прочими повседневными делами. И нельзя отрицать того, что приятная внешность только усиливает то удовольствие, которое мы получаем от общества другого человека.

Тут она вдруг вспомнила о том, как много часов проводила в обществе Дэвида. А на него смотреть всегда было приятно!

– Возможно, вы правы, – неохотно признала Салли. – Но я выглядела бы совершенно нелепо, нарядившись в такое платье, которое сейчас на вас.

Джослин взглянула на свое ярко-синее платье с нежной отделкой из французского кружева и аппликациями по подолу.

– Возможно, оно не в вашем стиле, но есть и другие модные фасоны.

Салли недоверчиво фыркнула. Тут Джослин осенило:

– Вы одеваетесь так просто из принципа или потому, что боитесь проиграть в сравнении с другими молодыми женщинами?

Она готова была к тому, что Салли взорвется, но та приняла ее вопрос совершенно естественно.

– И то и другое – всего понемногу. Я работала в таких домах, где надлежало быть незаметной. Если бы мужчины сочли меня привлекательной, моя жизнь могла бы сильно осложниться.

– Я об этом не подумала, – призналась Джослин, которую потрясло то, как спокойно Салли упоминает о ситуациях, которые определенно были весьма неприятными.

Ее золовка рассеянно почесала за ушком Исиду которая ткнулась головой ей в ногу.

– Впрочем, и до того как стать гувернанткой, я находила разумным одеваться как можно строже. Дэвид вступил в армию, когда ему исполнилось девятнадцать, и все хозяйство оказалось на мне. Моя мать была чудесная женщина, но совершенно непрактичная. И я, будучи очень молодой, чтобы вести дела с торговцами, старалась выглядеть и вести себя как взрослая. После того как мать умерла, я получила место школьной учительницы, но меня не взяли бы на работу, не кажись я чопорной особой гораздо старше своих лет. Моя неброскость служила мне верой и правдой – до недавнего времени.

Джослин кивнула: теперь ей стало понятнее, почему Салли была такой суровой и так оберегала брата. Неудивительно, что Дэвид терпеливо сносит все ее резкости. Вставая из-за стола, Джослин объявила:

– Значит, пришло время менять стиль. Пойдемте наверх и посмотрим, что найдется у меня в шкафу.

Взгляд Салли выразил удивление и даже гнев.

– Я пришла не для того, чтобы выпрашивать у вас одежду!

– Разумеется, не для того. Но я всегда обожала играть в куклы и не имела такой возможности уже много лет!

Салли невольно рассмеялась. Когда они шли по длинной анфиладе комнат, Джослин добавила:

– Моя горничная Мари весьма разборчивая особа в отношении того, какие из моих ненужных платьев брать себе. Она одета не хуже – если не лучше, – чем я, и ей это, представьте, ничего не стоит.

– Вы хотите сказать, что если я постараюсь, то смогу одеваться не хуже горничной? – хмыкнула Салли.

– О, настолько хорошо у вас не получится. У Мари неподражаемый вкус, свойственный француженкам. Я ей завидую. – Джослин нырнула в просторный шкаф, занимавший всю стену в ее туалетной комнате. – Возможно, вам легче будет примириться с моим легкомыслием, если я скажу вам, что отдаю на благотворительные цели ровно столько же, сколько трачу на пополнение моего гардероба. Эта сумма – с точностью до фунта – направляется в сиротский дом. Я даю деньги и другим благотворительным организациям, но именно эта особенно выигрывает, если я трачусь на наряды.

Салли была изумлена. Видимо, ей не приходило в голову, что Джослин может заниматься благотворительностью. Получив удовольствие от того, что ей снова удалось нанести удар по предрассудкам золовки, Джослин вызвала свою горничную.

Мари, выше Салли, но с более пышными формами, немедленно явилась на звонок. На ней было одно из платьев Джослин, которое она сама для себя переделала, и выглядела она в нем действительно прекрасно.

– Мари, нам надо выяснить, какой стиль больше пойдет мисс Ланкастер, – объяснила Джослин. – Начнем с прически. Пока мы будем ею заниматься, подумайте, какие из моих платьев будут хорошо на ней смотреться.

Неуверенно протестующую Салли усадили за туалетный столик. Мари распустила ее волосы и тщательно их расчесала.

– Прекрасные волосы, – глубокомысленно заключила горничная. – Но нужно что-то помягче, так?

Совместными усилиями они сочинили для Салли новую прическу: почти все ее волосы были убраны в свободный узел, который не мешал им лежать вокруг ушей мягкими волнами. Не без трепета Салли позволила Мари немного себя подстричь. В результате вокруг ее лица появился ореол из нежных завитков. Такая прическа совершенно не подобала гувернантке, но благодаря ей Салли вдруг стала на много лет моложе и гораздо симпатичнее. Под руководством Мари Салли научилась делать такую прическу самостоятельно.

Начиная входить во вкус происходящего, Салли не стала протестовать, когда Джослин и Мари стали рыться в шкафу. Вскоре Джослин извлекла оттуда простое муслиновое платье цвета темного персика.

– Вот это мне надоело. Померьте его, Салли. Мари открыла было рот – видимо, чтобы напомнить хозяйке о том, что это платье даже ни разу не было надето, но Джослин взглядом приказала ей молчать. Ведь Салли это платье нужнее.

Салли послушно надела персиковое платье. Мари подколола его сзади и внизу, после чего пригласила «мамзель» к зеркалу.

Салли повернулась к высокому трюмо – и ахнула:

– Это что, действительно я?!

– Несомненно. Оказывается, ваш маскарад был невероятно успешным, – ответила Джослин, с удовлетворением разглядывая результаты своих трудов.

Фигура ее золовки обладала элегантной стройностью, которую обычно скрывали ее мешковатые платья. Мягкие персиковые тона подчеркивали прекрасный цвет ее лица. Салли никогда не сойдет за классическую красавицу, но она явно превратилась в молодую леди, которая, несомненно, будет притягивать к себе восхищенные взгляды мужчин. Даже Йен Кинлок не сможет не оценить подобную метаморфозу.

Джослин снова нырнула в шкаф, задумчиво кусая губы.

– Что еще будет ей к лицу?

Пока Исида возлежала на забытом синем платье, к кипе подарков присоединились еще четыре наряда. Когда процесс отбора туалетов был закончен, Салли оставалось лишь растерянно взглянуть на гору разноцветной роскошной ткани.

– Я не могу принять так много, Джослин.

– Подумайте о сиротах! Они выиграют, когда я закажу себе новые платья взамен этих! Салли рассмеялась:

– Если вы так ставите вопрос…

Они с Джослин снова уселись пить чай, пока Мари перешивала персиковое платье. Поскольку Салли еще не скоро предстояло встретиться с Йеном Кинлоком, она почистила свое синее платье, убрав с него кошачью шерсть, и снова облачилась в него. Разглядывая себя в зеркале, она сказала:

– Удивительно, как много значит новая прическа! Даже в моем гувернантском платье я выгляжу гораздо лучше.

– Да, и еще одно.

Джослин открыла ящик комода и извлекла оттуда кашемировую шаль с золотисто-коричневым узором. В нем были и пятна темно-синего и темно-оранжевого цвета, так что она подходила практически к любому наряду. Джослин было немного жаль расставаться с этой красивой вещью, но она идеально подходила Салли!

– Возьмите еще и вот это.

– Ах, Джослин! – Тихо ахнув, Салли благоговейно прикоснулась к роскошной ткани. – У меня никогда в жизни не было ничего подобного! Ваша щедрость совсем вогнала меня в краску.

Джослин решительно замотала головой:

– Настоящую щедрость проявляет женщина, которая делится последней тарелкой супа с голодным незнакомцем. Я никогда не знала настоящей нужды, так что не заслуживаю похвал, даря то, без чего вполне могу обойтись.

– Самые богатые семьи, в которых мне доводилось работать, были и самыми скупыми, когда дело доходило до помощи бедным. – Салли метнула на нее пристальный взгляд. – Почему вы никогда не принимаете комплиментов, Джослин?

Этот неожиданный вопрос ее потряс. Но еще хуже был пугающий ответ, который прозвучал в ее голове сразу же:

«Потому что я их не заслуживаю».

Она знала этот ответ очень давно – с тех самых пор, как…

Поспешно меняя тему разговора, Джослин спросила:

– А кто такая Жаннет?

– Откуда вы о ней узнали?

Салли набросила шаль на плечи перед зеркалом, чтобы, увидеть, как лягут складки мягкой ткани.

– Дэвид называл это имя, когда бредил, – объяснила Джослин, стараясь говорить совершенно непринужденно. – А потом я спросила у него, кто она такая, – думала, не надо ли ей сообщить о том, что он выздоравливает, но он уклонился от ответа. Она из тех женщин, о которых мужчины предпочитают не говорить?..

– Нет, она не из девиц легкого поведения. Честно говоря, в последние месяцы происходило столько всего, что я почти забыла о ее существовании. – Салли поправила выбившийся завиток, – Судя по письмам Дэвида, Жаннет родом из семьи французов-монархистов и очень хороша собой, Подозреваю, что он собирался сделать ей предложение, но его направили в Брюссель. Он не упоминал о ней в разговорах со мной, когда вернулся в Англию.

– Понимаю. Несомненно, он почел за лучшее самому написать ей.

Джослин аккуратно сложила персиковое платье, которое Мари уже успела переделать: надо было, чтобы наряд не помялся, пока Салли будет нести его домой. Значит, у Дэвида тоже были планы относительно брака. Неудивительно, что он предложил признать их брак недействительным: так их узы будут расторгнуты быстрее.

Вспоминая, как Дэвид спрашивал у нее, не желает ли она сохранить их брак, Джослин поняла, что он нервничал, поднимая этот вопрос. А как только она отвергла такую возможность, он снова стал держаться непринужденно. Видимо, он сделал это предложение только из-за адвокатского взгляда на практичность, который роднит его с Крэндаллом. Его истинный интерес направлен на другую особу!

Ну, если на то будет воля Божья и церковного суда, к весне они оба будут свободны и смогут следовать велению своих сердец. Джослин была рада узнать, что он питает чувство к другой женщине. Возможно, именно поэтому им так легко оставаться друзьями. Она только надеялась, что эта таинственная Жаннет достойна Дэвида.

А потом она не без горечи спросила себя: почему мужчина кажется более привлекательным, становясь менее доступным? Как унизительно думать, что она так похожа на корову, которая тянется через ворота к соседу за травой!

Перед тем как уйти, Салли в последний раз посмотрелась в зеркало. Над ярким узором шали ее щеки разгорелись от возбуждения.

– Так годится?

– Просто идеально. Вы чудесно выглядите – но остались собой, – объявила Джослин. – Только помните: красивый наряд – еще не все. Гораздо важнее, чтобы вы сами знали: вы привлекательны. Вы должны быть уверены, что Кинлок не может не находить вас неотразимой.

Салли рассмеялась:

– Значит, все-таки существует секрет того, как заставить мужчин влюбляться в вас, и вы только что им со мной поделились!

– Наверное, это так, – удивленно отозвалась Джослин. Салли порывисто обняла ее.

– Спасибо вам за все! Пожелайте мне удачи. И ничего не говорите Дэвиду. Я сама все ему расскажу – если добьюсь успеха!