Текст книги "Удачная сделка"

Глава 22

Дэвид предпочел отправиться в госпиталь герцога Йоркского пешком – ему хотелось успокоиться и как следует все обдумать. Столь неожиданно свалившееся на него наследство – это, конечно же, великое благо. Теперь ему не придется ломать голову над тем, чем заниматься всю оставшуюся жизнь: судя по тому, что он уже услышал, Уэстхольм не так-то просто привести в порядок.

Ему предстоит очень многому научиться – ведь его не воспитывали как наследника, а из имения он уехал, когда ему было всего двенадцать лет. Однако управлять собственным имением он как-нибудь научится – в этом Дэвид не сомневался. Гораздо больше его беспокоило другое – как теперь сложатся его отношения с Джослин.

Майор наконец-то добрался до госпиталя и, поднявшись по лестнице, вошел в палату друга. Ричард поднял голову и отложил книгу, которую читал. Его прооперированная нога была перебинтована, и на нее наложили шины. Хирург заявил, что ходить – даже с помощью костылей – он сможет только через несколько недель. Однако капитан очень надеялся на выздоровление, поэтому пребывал в прекрасном расположении духа.

– Рад тебя видеть, Дэвид! Сегодня ты без леди Джослин?

Майор пожал другу руку.

– Да, я решил пройтись в одиночестве. Джослин передает тебе свои наилучшие пожелания.

– Пожалуйста, поблагодари ее за книги, которые она мне передала. А также за цветы и деликатесы. Теперь я считаюсь самым избалованным пациентом госпиталя.

– Джослин жалеет, что не заполучила тебя к себе в Кромарти-Хаус, где она могла бы баловать тебя еще больше. – Дэвид уселся на единственный стул. – Ричард, у меня просто удивительные новости… Начнем с того, что моя сестра и Йен Кинлок собираются обвенчаться.

– Превосходно! – рассмеялся капитан. – Тебе на смертном одре удалось стать неплохим сватом.

– Да, действительно, – усмехнулся Дэвид. – Мне это почему-то не приходило в голову. – Майор ненадолго умолк, он вдруг понял, что ему не хочется говорить о наследстве. – Но это не единственная новость. Оказывается, мне все-таки предстоит продать офицерский патент. Я нашел себе другое занятие. Вернее… не я нашел – правильнее будет сказать, что меня нашли.

– То есть твои отношения с леди Джослин развиваются удовлетворительно?

– Нет, с ней мне не везет. – Дэвид пригладил ладонью волосы. – Я ведь рассказывал тебе о своих единокровных братьях. У меня с ними были очень плохие отношения. Я только не упоминал о том, что нашим общим отцом был пятый лорд Престон. Сегодня утром я узнал, что мои братья отбыли к праотцам. Все трое. Я внезапно стал бароном.

– Боже правый, – пробормотал Ричард. – И ты все еще снисходишь до разговоров с нами, простыми смертными? Дэвид пристально посмотрел на друга.

– Ричард, больше никогда не говори ничего подобного – даже в шутку!

– Прости. Я прекрасно понимаю, что ты ни за что бы не отвернулся от старых друзей из-за того, что вдруг стал титулованной особой. – Капитан внимательно посмотрел на Дэвида. – У тебя такой вид, словно в тебя… молния ударила.

– Именно так я себя и чувствую. – Майор поморщился. – Разумеется, я рад титулу и поместью, но к этому надо привыкнуть.

– Могу себе представить! К счастью, мой отец был просто странствующим учителем фехтования, так что меня в будущем подобные сюрпризы не ожидают. Мне кажется, что быть лордом – это очень хлопотно. Лорды не так свободны, как простые смертные.

Дэвид пожал плечами:

– Да, не так свободны. Особенно когда имения слишком запущенны. Но… мои корни в Уэстхольме. Там мой дом.

– Тогда я рад за тебя. – Ричард ненадолго задумался. – Надо полагать, это снимает твои опасения по поводу того, что ваш брак с леди Джослин – неравный брак.

– Неравенство сохраняется, но сейчас оно не столь велико, как прежде. – Дэвид забарабанил пальцами по подлокотнику. – И кроме того… Она мечтает о собственном поместье. У меня могут возникнуть опасения, что Джослин осталась со мной из-за Уэстхольма – если она, конечно, со мной останется.

– Из-за Уэстхольма? Но разве это так плохо? Ведь вы прекрасно ладите. Любовь к земле – прекрасная основа для крепкого брака.

– Это слишком практичный взгляд на веши, – заметил Дэвид. – Ты думал бы иначе, если бы полюбил.

– Да, наверное, – кивнул Ричард. – Но мне все-таки кажется, что ты напрасно так беспокоишься. Если она действительно любит этого таинственного «другого», то твое наследство ничего не изменит. А если она останется с тобой, то на то будут веские причины.

Дэвид вздохнул:

– Вероятно, ты прав. Должен сказать, что это наследство помогло мне понять, почему леди Джослин так плохо относится к охотникам за приданым. Я узнал о наследстве всего несколько часов назад, а уже готов подозревать всех и без разбору.

– Привыкнешь, лорд Престон.

Было странно слышать такое обращение из уст друга, но Ричард был прав: он привыкнет.

– Она поедет со мной в Херефорд. Следующие несколько недель решат все.

– Ты своего добьешься. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Мне бы твою уверенность.

Дэвид вдруг снова вспомнил то чудесное утро, когда они проснулись в спальне Джослин, проснулись в одной постели. Он решительно поднял голову:

– Но если я потерплю поражение, то не потому, что не пытался добиться своего!

Устав от долгой ходьбы, Дэвид взял экипаж, но поехал не к сестре, а к Джону Крэндаллу, поверенному леди Джослин. Ричард помог ему собраться с мыслями, и теперь следовало уладить кое-какие дела.

Когда Дэвид приехал к Крэндаллу, тот, к счастью, был свободен. Узнав о наследстве майора, поверенный оживился:

– Это означает, что вы с леди Джослин не станете расторгать брак? Такое решение было бы самым разумным.

– Решение должна принимать леди Джослин. Пока она предпочитает признать наш брак недействительным. – Дэвид старался выглядеть невозмутимым. – Мы с ней отправимся в Херефорд, чтобы осмотреть имение. Думаю, лучше было бы подать прошение о признании брака недействительным еще до нашего отъезда.

Крэндалл нахмурился:

– Вы считаете, что в этом есть необходимость?

– Считаю.

Дэвид не счел нужным давать поверенному какие-либо объяснения. Майор Ланкастер всегда отличался сильной волей, однако сейчас опасался, что он не сумеет себя пересилить, не сумеет отказаться от леди Джослин. Так что гораздо лучше подать прошение сейчас – чтобы у него не было возможности пойти на попятный, даже если он очень этого захочет. Если уж он не доверяет себе – пусть все решает Джослин.

Так и не дождавшись объяснений Дэвида, Крэндалл сказал:

– Я подробно обсудил дело с проктором, то есть с церковным юристом, – ему предстоит представлять наше дело в суде. Церковные суды отличаются от королевских тем, что истец и ответчик показаний не дают. Решение выносится на основании свидетельских показании, данных под присягой. – Поверенный сухо кашлянул. – Потребуется два медицинских освидетельствования. Речь идет о серьезности ваших ранений. Полагаю, вы найдете докторов, готовых выступить в качестве свидетелей?

Дэвид кивнул. Он был уверен, что найдет нужных свидетелей. А если когда-нибудь он снова женится, чтобы обзавестись наследником, – ну что ж, в таком случае он заявит, что свершилось чудо.

– А будет ли проводиться освидетельствование леди Джослин?

Мистер Крэндалл в смущении проговорил:

– Естественно, должен состояться осмотр. Вероятно, можно воспользоваться услугами какой-нибудь пожилой женщины… из тех, что принимают роды. Таким образом леди Джослин избежит некоторых неудобств.

Это была неплохая идея, хотя осмотр все же крайне неприятная процедура.

– Вы считаете, что церковный суд должен принять во внимание наши необычные обстоятельства? Полагаете, что к нашему иску отнесутся с пониманием?

Коэндалл в задумчивости откинулся на спинку кресла. Немного помолчав, проговорил:

– Полагаю, что да. Ведь вполне логично предположить, что покойному графу Кромарти хотелось, чтобы дочь родила ему внуков – пусть даже они не смогут унаследовать его титул и имение. И тот факт, что леди последовала велению сердца и вышла замуж за отважного героя Ватерлоо, а потом оказалась в таком положении, что не сможет иметь детей… Да, полагаю, что суд отнесется к ней сочувственно.

Такой ответ поверенного навел Дэвида на подозрение, что тот тайно увлекается модными романами. Однако это не имело значения – главное, чтобы Крэндалл верно оценивал сложившуюся ситуацию.

Дэвид задал еще несколько вопросов и распрощался с поверенным. Майор почти не сомневался: судьи отнесутся к просителям со всей возможной снисходительностью.

Проклятие!

Накануне вечером Салли упомянула о том, что во второй половине дня будет в кабинете Кинлока. Поэтому Дэвид отправился искать сестру на Харли-стрит. Она сидела в приемной, склонившись над конторской книгой, но при появлении брата сразу же подняла голову.

– Перед тобой твоя сестра, превратившаяся в клерка! – весело улыбнулась Салли.

Он поцеловал ее в щеку и сел на одну из скамеек для посетителей.

– Кажется, это дело тебе по душе. Или просто хочется помочь Кинлоку?

– И то и другое. Ты же знаешь, я очень аккуратная. К тому же властная. Поэтому мне нравится следить за тем, чтобы дела Йена были в порядке. Так лучше и для него, и для его пациентов. А что касается самого Йена… Я ежечасно вынуждена себя щипать – мне все кажется, что я сплю!

Дэвид улыбнулся:

– Похоже, ты не слишком долго думала, перед тем как принять его предложение.

Салли очаровательно покраснела.

– Честно говоря, это я сделала ему предложение. И его еще пришлось уговаривать!

Дэвид в изумлении уставился на сестру. И вдруг расхохотался:

– Да, ты действительно женщина властная! Но полагаю, что Кинлок очень обрадовался твоему предложению. – Майор пристально посмотрел на сестру. – Салли, сегодня меня навестил некий мистер Роули, поверенный Ланкастеров.

Салли насторожилась: как и брат, она не ожидала от родственников ничего хорошего.

– Наши братья умерли. Все трое. Я седьмой лорд Престон.

Салли невольно вздрогнула.

– Боже правый! Просто… удивительно. Как это произошло?

Выслушав объяснения Дэвида, она сказала:

– Как добрая христианка, я, конечно же, должна выразить сожаление. Но я не могу. Они получили по заслугам.

Брат с сестрой обменялись выразительными взглядами. Только они будут знать все подробности тех отвратительных преследований, которым их подвергали братья. Родители, разумеется, за них заступались, но все же Салли с Дэвидом ежедневно терпели множество унижений.

Возможно, именно поэтому брат с сестрой были так близки. И вполне естественно, что сейчас, узнав о смерти старших братьев, они даже не пытались изобразить скорбь. Дэвид наконец нарушил молчание:

– Салли, наличных сейчас слишком мало, но в будущем ты получишь положенное тебе приданое.

– Прекрасно. После помолвки я стала удивительно практичной. – Салли весело рассмеялась. – Йен очень не любит признаваться в этом, но он сын шотландского барона. Он как-то упомянул о том, что его мать тревожится – боится, как бы сын не женился на какой-нибудь простолюдинке. Она будет счастлива узнать, что я стала сестрой лорда Престона.

– Ты и раньше ею была. Салли помрачнела:

– Я бы скорее назвалась сиротой, чем признала Уилфреда своим родственником!

Тут дверь отворилась, и в приемной появился Кинлок, уходивший навешать больного. Доктор энергично размахивал своим саквояжем и насвистывал, словно мальчишка. Помолвка явно пошла ему на пользу.

Хирург поздоровался с гостем и уселся на край стола. В этой непринужденной позе, держа за руку невесту, он слушал рассказ Дэвида. Сообщение о том, что майор стал бароном, заинтересовало, однако особого впечатления не произвело. Родословные интересовали его гораздо меньше, чем люди.

Рассказав о визите мистера Роули, Дэвид спросил:

– Кинлок, я могу поговорить с вами наедине?

– Конечно.

Заметив, что сестра удивлена, Дэвид успокоил ее:

– Это не имеет никакого отношения к тебе, Салли. Не забывай: я все-таки бывший пациент доктора Кинлока.

Хирург пригласил майора к себе в кабинет. Прикрыв дверь, сказал:

– Вы прекрасно выглядите. Вам кажется, что ваше выздоровление идет не так, как следовало бы?

– Я хотел бы поговорить о других последствиях моего ранения. – Дэвид медлил, не зная, как подойти к щекотливой теме. – Не знаю, рассказывала вам Салли или нет… Джослин будет добиваться того, чтобы наш брак признали недействительным по причине моего полового бессилия.

Брови Кинлока поползли вверх:

– Друг мой, сейчас слишком рано так считать. Вы еще не поправились как следует. Я не думаю, чтобы ваша травма имела такие последствия. Дайте природе время. Само беспокойство может привести к тому состоянию, которое вас тревожит.

Дэвид кивнул:

– Да, вы правы. Еще рано говорить об этом с полной определенностью. Именно поэтому я решил получить показания докторов сейчас, чтобы им не пришлось кривить душой.

– Я… я вас понял. – Кинлок скрестил на груди руки. – А может, и нет. Наверное, вам лучше объясниться.

Дэвид прошелся по кабинету и подошел к окну. Ему ужасно не хотелось обсуждать столь личные вопросы. Однако выхода, похоже, не было. Собравшись с духом, он проговорил:

– Чудеса имеют неожиданные последствия. Наш брак… не был рассчитан на долгое время.

После довольно продолжительного молчания Кинлок сказал:

– Травмы позвоночника бывают очень серьезными. И не исключено, что могут нарушиться половые функции. Направляйте ко мне вашего адвоката, и я дам соответствующие показания.

– Благодарю. – Дэвид пристально посмотрел на Кинлока. – Мне очень неприятно, что я вынужден был обратиться к вам с подобной просьбой.

Кинлок пожал плечами:

– Возможно, в законах все подробнейшим образом расписано, но в медицине – не так. Не мне решать, следует ли вам с леди Джослин оставаться мужем и женой. Хотя я все-таки считаю, что вы совершаете большую ошибку.

Дэвид невесело улыбнулся:

– А вам бы захотелось удерживать Салли в браке вопреки ее воле?

Кинлок нахмурился:

– Наверное, нет.

Попрощавшись с Салли и Кинлоком, Дэвид покинул кабинет. Несмотря на усталость, он снова предпочел идти пешком. Хотя доктор ему не отказал, настроение у него нисколько не улучшилось.

Какая ирония судьбы! Он прилагает все силы к тому, чтобы предоставить Джослин свободу, и вместе с тем мечтает о том, чтобы она от этой свободы отказалась.

Глава 23

Три дня спустя они отправились в Херефорд. Джослин с радостью покинула Лондон. Она полагала, что Дэвид, навестив поверенного, поступил разумно, однако процедура осмотра, необходимая для доказательства ее девственности, оказалась для нее невероятно унизительной. Но Джослин понимала, что без подобного осмотра суд не сможет признать их брак недействительным. Развод же вызывал у нее еще большее отвращение.

Рис Морган, сидевший на козлах рядом с кучером, выполнял роль охранника – тем самым его армейский опыт использовался наилучшим образом. Хотя культя Риса еще не совсем зажила, он уже изредка появлялся в конюшне, где ухаживал за лошадьми и чинил упряжь.

Мари пришла в восторг, когда узнала, что ей предстоит сидеть рядом с Хью Морганом, теперь выполнявшим обязанности камердинера майора. Хью был очень доволен новым назначением – он уже успел привязаться к Дэвиду. Только Исида опечалилась. Догадавшись, что хозяйка уезжает надолго, она проводила ее жалобным мяуканьем.

Они выбрали не самый короткий путь – с заездом в Уэльс, чтобы высадить братьев Морганов у родительского дома, находившегося неподалеку от городка Эйбергевенни. Рис не виделся с родителями уже много лет и теперь собирался погостить у них недели две. Хью также хотел задержаться у родителей, он должен был пожить у них неделю, а потом отправиться в Уэстхольм к своему хозяину.

Джослин прежде не бывала в Уэльсе, и его живописные виды привели ее в восторг. По ее просьбе они остановились на вершине холма, откуда был виден базарный городок.

Пока Рис с подозрительно блестевшими глазами смотрел в сторону родного дома, Хью объяснял Мари:

– Моя семья живет на горе, прямо над Эйбергевенни. Видишь вон тот дымок, что поднимается из-за деревьев? Думаю, это как раз из трубы нашего дома.

Мари прикрыла глаза ладонью и присмотрелась.

– Как здесь чудесно, – проговорила она с очаровательным французским акцентом. – А как называется эта гора?

– Исгирид-Фавр. Глаза Мари округлились.

– Как ты ее назвал?

Хью терпеливо учил Мари правильно выговаривать название, но француженке никак не удавалось освоить непривычные звуки. В конце концов Джослин с Мари расхохотались. Хью, добродушно посмеиваясь, что-то пробормотал себе под нос по-валлийски.

И вдруг Дэвид обратился к своему камердинеру на безупречном валлийском.

– Вы говорите на нашем языке, милорд? – изумился Хью.

Дэвид рассмеялся и снова заговорил по-валлийски. Хью смутился:

– Простите, если я сказал что-то не то, милорд. – Он виновато улыбнулся. – Мне следовало бы догадаться, что вы валлиец. Ведь вас зовут Дэвидом.

– Моя мать была валлийкой, так что я рос, разговаривая на двух языках, – объяснил Дэвид. – И не беспокойтесь. Ничего обидного вы не сказали.

Джослин с улыбкой посматривала на майора. Она в который уже раз убеждалась в том, что Дэвид – чрезвычайно интересный человек.

Все снова заняли свои места, чтобы проделать оставшуюся часть пути. Вскоре экипаж остановился у коттеджа Морганов, – и тотчас же раздались радостные крики. Рис подхватил свои костыли и спрыгнул с козел, а Хью выпрыгнул из кареты.

– Рис! Хью!

Из дома выбежала румяная толстушка и попыталась обнять обоих сыновей одновременно. В следующую секунду снова раздались радостные возгласы и появились трое младших сыновей и сам мистер Морган. Все весело смеялись и по очереди обнимали Риса и Хью. А две собаки, носившиеся вокруг, громко лаяли и в восторге повизгивали.

Дэвид помог Джослин выбраться из кареты, и она, не желая мешать Морганам, отвернулась. Любуясь чудесным видом на Бреконские горы и реку Уск, Джослин проговорила:

– Наверное, отсюда нелегко уезжать. В Британии вряд ли найдутся более красивые места.

– Да, здесь очень красиво, но мало работы, – заметил прагматичный Дэвид. – Везде, где живут кельты, очень красивая природа – и очень трудная жизнь. Иногда мне казалось, что вся армия состоит из ирландцев, шотландцев и валлийцев. Хью и Рис должны считать себя счастливцами, ведь оба имеют неплохой заработок. Полагаю, они уже много лет отправляют часть своего заработка домой.

Джослин прикусила губу.

– Мне это и в голову не приходило! Иногда мне становится стыдно из-за того, что я живу лучше многих.

– Но ведь нет ничего предосудительного в том, что человек пользуется своим богатством – при условии, что он щедр по отношению к тем, кто менее удачлив. Судя по тому, что я видел, вы очень щедры.

Джослин смутилась, покраснела. Дэвид относился к ней с такой снисходительностью, которой она не заслуживала.

Тут Хью подошел к экипажу, взял Мари за руку и подвел ее к своим родителям:

– Я хочу познакомить вас с Мари Рено.

Молодая француженка потупилась, но миссис Морган пристально посмотрела на нее и обняла.

– Добро пожаловать, моя милая, – сказала она со свойственной валлийцам напевностью.

Радостно улыбаясь, Мари тоже обняла ее. После этого миссис Морган повернулась к Джослин и в смущении проговорила:

– Я понимаю, что наша простая жизнь для вас непривычна, миледи, но мы почли бы за честь, если бы вы с мужем согласились выпить у нас чаю.

– Это вы оказываете нам честь своим приглашением, – с улыбкой ответила Джослин.

Когда все расселись в небольшой комнате, хозяйка принесла несколько огромных чайников. Затем поставила на стол тарелки со свежевыпеченным хлебом, рассыпчатым творогом и аппетитными плоскими лепешками с изюмом. Сидевший между отцом и матерью Рис все время смеялся и шутил – мрачный солдат, которого Джослин видела в госпитале, остался в прошлом.

Джослин окинула взглядом комнату. Повсюду безупречная чистота и порядок, стены были выбелены, а полы тщательно натерты воском. В противоположном конце комнаты Хью и трое младших Морганов пристроились на резном деревянном сундуке, судя по виду, очень старом. Рядом с сундуком, на полке старинного дубового буфета, лежала потертая Библия. Джослин вдруг пришло в голову, что она была бы счастлива даже в таком скромном жилище – только бы рядом был мужчина ей по сердцу. Представив, как выглядел бы Кэндовер в подобной обстановке, Джослин невольно улыбнулась. Ведь он был аристократом до мозга костей.

Когда пришло время продолжить путь, старшие Морганы горячо поблагодарили Джослин зато, что она сделала для их сыновей. Джослин смутилась – ей казалось, что она ничего особенного не сделала.

Когда Дэвид помогал ей сесть в карету, Хью спросил:

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я сопровождал вас в Херефорд, милорд? Мой старик говорит, что в Черных горах бродят разбойники.

Дэвид покачал головой:

– Вам нет нужды расставаться с родителями. Мы доберемся до Уэстхольма еще до темноты.

– Слушаюсь, милорд.

Хью радостно улыбнулся, было видно, что ему очень не хочется расставаться с родителями. Дэвид уселся рядом с Джослин.

– Придется приучить моего камердинера не говорить «милорд» каждую секунду, – заметил он, когда экипаж тронулся. – Хью относится к моему титулу гораздо серьезнее, чем я!

– Естественно, – улыбнулась Джослин. – Положение слуги зависит от положения его господина. Верно, Мари? Француженка энергично закивала головой:

– Да-да, милорд, конечно! Вы делаете честь нам всем. Дэвид усмехнулся, но возражать не стал, а Джослин подумала о том, что майор нравится ей все больше.

Погода стояла сухая, дорога была в хорошем состоянии, и они быстро доехали до следующей почтовой станции. В последний раз сменив лошадей, они продолжили путешествие.

Вскоре Дэвид задремал, откинувшись на спинку сиденья. Видимо, еще не полностью восстановил силы, поэтому спал больше обычного. Его разбудил громкий крик:

– Кошелек или жизнь!

Он тотчас же открыл глаза и был оглушен гулкими выстрелами. Карета резко остановилась, едва не завалившись набок. Мари вскрикнула. Джослин вскочила с сиденья.

– Ложитесь! – закричал Дэвид.

В следующее мгновение обе женщины оказались на полу кареты. Майор взглянул в окно и увидел двух всадников, лица которых были наполовину прикрыты шарфами. В руках они держали пистолеты. Внезапно с другой стороны раздался резкий голос, и Дэвид понял, что нападавших по крайней мере трое.

Может, отдать им кошельки? Дэвид мгновенно отверг эту мысль. Выполнять приказы грабителей нельзя – ведь в экипаже две красивые молодые женщины.

Значит, надо оказать сопротивление. Причем как можно быстрее – майор прекрасно знал, что в сражении каждая секунда имеет огромное значение. Взглянув на женщин, по-прежнему лежавших на полу экипажа, Дэвид прошептал:

– Лежите. Не вылезайте из кареты.

Перед отъездом из Лондона майор на всякий случай вложил в кармашек на двери кареты два пистолета. Сейчас он выхватил их оттуда и стремительно выскочил из кареты через левую дверцу – с этой стороны грабители не могли его увидеть.

Прикрыв дверцу, он бросился на землю и заполз под раскачивающийся на рессорах экипаж. Моля Бога, чтобы карета не тронулась с места, он взвел курки на обоих пистолетах. Чтобы их перезарядить, понадобится время, так что ему остается только надеяться, что первых двух выстрелов окажется достаточно. От кучера ждать помощи не приходится – он сдерживает испуганных лошадей.

Держа оружие наготове, он осторожно прополз несколько метров и увидел двоих разбойников. И тут один из них спрыгнул с лошади и бросил поводья своему приятелю. Затем взвел курок пистолета и с силой рванул на себя дверцу кареты. Дэвид прицелился, но прежде чем он успел выстрелить, разбойник вытащил из экипажа отчаянно кричащую Мари.

– Пойдем-ка, красавица, – прорычал он. – Уверен, что ты нам пригодишься. – Заглянув в карету, разбойник в изумлении воскликнул:

– Здесь еще одна! Эй, Альф, мне нужна твоя помощь!

Дэвид в ярости скрипнул зубами. Но он не мог выстрелить в мерзавца, не подвергая опасности жизнь Мари. Прицелившись, майор всадил пулю в разбойника, сидевшего на лошади. Тот хрипло закричал, на его рубахе тотчас же расплылось красное пятно.

Тут Дэвид заметил еще одного разбойника, выехав из-за кареты, он заорал:

– Черт возьми, что здесь происходит?

Дэвид хладнокровно прицелился и выстрелил. Выехавший из-за кареты разбойник рухнул на землю, а его лошадь тут же ускакала. За ней последовала лошадь негодяя, удерживавшего Мари. Раненый разбойник что-то закричал и пустил свою лошадь галопом – очевидно, он сообразил, что разумнее всего отказаться от добычи.

Дэвид вскочил на ноги и быстро перезарядил один из пистолетов – нужно было вызволять Мари, пока разбойник не причинил ей вреда. Прижимая к себе девушку, тот попятился. В другой руке он держал пистолет. Майор прицелился, однако спустить курок не решился – он не желал подвергать Мари опасности.

Разбойник усмехнулся и, по-прежнему прижимая к себе девушку, поднял пистолет. Он целился в грудь Дэвида Моля Бога о чуде, майор бросился на землю и откатился в сторону.

В следующее мгновение раздался оглушительный выстрел, но Дэвид не почувствовал боли. Зато услышал пронзительный вопль и увидел, как разбойник рухнул на землю. Мари же, освободившись, бросилась к карете.

Дэвид вскочил на ноги и увидел Джослин: она стоила у открытой дверцы кареты, и в ее дрожащих руках дымился пистолет. Джослин спасла Дэвида и Мари, но теперь была смертельно бледна и близка к обмороку. Дэвид подбежал к дрожащей жене и крепко ее обнял.

– Прекрасный выстрел, моя милая!

Джослин отчаянно цеплялась за Дэвида. Тошнота подкатывала к горлу, и ей казалось, что она вот-вот лишится чувств.

Джослин полагала, что прекрасно знает военных. Дядя Эндрю сажал ее на колени, когда она была маленький девочкой. А потом она танцевала и флиртовала с молодыми офицерами, слушала их рассказы о войне. Но Джослин никогда прежде не видела настоящего боя. И сейчас, увидев, как стремительно и расчетливо действовал Дэвид, она вдруг осознала: этот добросердечный человек со смеющимися глазами – настоящий воин, отважный и беспощадный к врагам. А еще он – надежный и верный друг…

Уткнувшись лицом в плечо Дэвида, Джослин с содроганием вспоминала тот ужасный момент, когда разбойник навел свой пистолет на Дэвида – а тот стоял так близко от него, что промахнуться было невозможно! А что, если бы она замешкалась еще на секунду? Ей сделалось дурно при одной мысли о том, что Дэвид, истекающий кровью, мог бы сейчас лежать на земле.

Он тихо проговорил:

– А я и не знал, что вы так умело обращаетесь с оружием. Откуда взялся этот пистолет?

– Стрелять меня научил отец. И я всегда беру в дорогу пару пистолетов, – ответила Джослин. – Но я не смогла бы действовать так, как нужно, если бы не ваш пример.

Он обнял ее еще крепче.

– Как бы то ни было, вы действовали прекрасно. Джослин закрыла глаза. Она чувствовала, что успокаивается в объятиях Дэвида. И еще ей казалось, что от него исходит какой-то странный жар… Джослин вдруг захотелось еще крепче прижаться к Дэвиду. Захотелось поцеловать его и…

Джослин невольно вздрогнула. Она поняла, что испытывает физическое влечение к майору. Эта страсть зарождалась постепенно – и вдруг расцвела пышным цветком. Подобного влечения к мужчине она прежде не испытывала.

Судорожно сглотнув, Джослин подняла голову, и их взгляды встретились. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Потом Дэвид чуть отстранился и приподнял пальцем ее подбородок. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе, и Джослин почувствовала, как по телу ее прокатилась горячая волна… Дэвид уже целовал ее однажды – когда бредил, – и уже тогда Джослин подумала: каким оказался бы его поцелуй, если бы он был здоров? Теперь она это узнала и на несколько мгновений забыла обо всем на свете. Джослин закрыла глаза и ни в чем не сомневалась – она просто была. И чувствовала, что рядом есть опора, надежный защитник…

Нет! Надежные защитники – это предательская иллюзия. Джослин открыла глаза. Теперь ей больше всего хотелось оттолкнуть Дэвида и забыть об этом поцелуе.

Словно почувствовав в ней какую-то перемену, он отстранился и пристально посмотрел ей в глаза. Джослин не могла бы сказать, что именно Дэвид в них увидел, – но он разъял объятия и отступил на шаг.

Джослин дрожащей рукой пригладила волосы. Пытаясь овладеть собой, спросила:

– Разбойники мертвы?

Дэвид подошел к тому, в которого стрелял сам, и, опустившись на одно колено, попытался нащупать пульс на шее.

– Этот мертв.

Затем подошел ко второму разбойнику и снял с него шарф. Перед ними лежал довольно молодой мужчина с грубоватыми чертами лица. Он потерял сознание, и рана в плече кровоточила, но дыхание было ровным.

– А этот доживет до виселицы.

Джослин с облегчением вздохнула.

– Я рада, что не убила его. Хотя он, наверное, заслуживает смерти.

Дэвид поднял голову.

– Я тоже рад. Убийство пятнает душу. Любое убийство. Майор помрачнел.

– Но ваша душа чиста, – тихо проговорила Джослин.

– Я сделал то, что должен был сделать. И только Бог мне судья.

Он вытащил из кармана носовой платок и начал делать раненому перевязку.

Джослин молча наблюдала за ним – она была не в силах отвести глаза. Хотя Дэвид казался таким же, каким был прежде, ее отношение к нему изменилось. Теперь она видела не элегантного джентльмена, а могучего и грозного воина. Она остро ощущала его мужскую мощь – и столь же остро чувствовала свое женское начало.

– Миледи…

Джослин резко обернулась и увидела перед собой Мари. Француженка достала из кареты фляжку с бренди и теперь протягивала ее своей хозяйке. Джослин улыбнулась:

– Сначала вы. Ведь не мне, а вам пришлось побывать в руках этого зверя.

Молча кивнув, Мари поднесла фляжку к губам. Сделав глоток, она чуть не поперхнулась, но руки у нее перестали дрожать. Девушка довольно уверенно налила бренди в крышечку и протянула ее хозяйке. Последовав примеру своей горничной, Джослин почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Взглянув на Мари, она спросила:

– Как вы?

– Лучше, чем была бы, если бы вы не подстрелили эту свинью, миледи.

Мари невольно содрогнулась. Джослин с улыбкой проговорила:

– Если вам хочется прикончить эту фляжку и напиться до неприличия, я обещаю не ставить вам это в вину.

Мари хихикнула:

– Этого не понадобится. Но вот еще один глоток я сделаю.

Дэвид повернулся к женщинам:

– Джослин, вы не могли бы подержать лошадей, чтобы мы с кучером смогли затащить этого молодца в карету? Его надо сдать в харфордскую тюрьму.

Джослин подошла к лошадям и начала поглаживать одну из них. После ужасов насилия было очень приятно прикасаться к теплой лошадиной морде.

Дэвид с кучером привязали труп разбойника к крыше кареты, а раненого уложили на переднее сиденье. Мари не желала сидеть рядом с ним и предпочла устроиться рядом с кучером на козлах. Остаток пути до Херефорда они провели в полном молчании. Дэвид пристально наблюдал за пленным, держа наготове заряженный пистолет. Но грабитель так и не пришел в сознание.