Текст книги "Ты все ближе"

Глава 19

Руби

Большую часть выходных я просидела дома наедине с блокнотом и ручкой, сочиняя письмо Гарри. Это оказалось невероятно трудно. Написав фразу, я сразу же представляла себе, с каким выражением лица он будет ее читать.

Мы с Гарри постоянно разговаривали. Нет, мы, конечно, и работали, но нам было так легко и хорошо вместе, словно мы знакомы всю жизнь. Это началось с первой встречи. А до этого я точно не жила в полную силу, а существовала в каком-то маленьком, ограниченном, тусклом мирке. Встретив Гарри, я расцвела. Ему можно было рассказать обо всем на свете, он меня понимал. Не то чтобы мы постоянно обсуждали высокие материи или серьезные философские темы. Мы говорили обо всем: любимое вино, первый поцелуй, книги, песни нашей юности. В течение дня мы общались урывками, а вечером почти всегда находили время поговорить нормально. Наши разговоры не мешали работе, скорее наоборот, помогали. За последний год дела в компании пошли в гору, и Гарри не уставал повторять, что это благодаря мне: я его вдохновила, вернула к жизни.

А теперь у Эммы будет его ребенок. Стараясь не думать о том, как такое могло случиться, я пыталась представить выражение его лица, когда он узнал эту новость. Вспомнил ли обо мне? Или забыл на радостях? В моей груди росла ярость, оттого что он так мало думал обо мне, во всяком случае, он даже не удосужился позвонить и сказать, что между нами все кончено.

В субботу днем пошел дождь с порывистым ветром. Я сидела в комнате, глядя на реку за окном. И представляла, как Гарри гладит Эмму по животу, они строят планы и придумывают имя будущему ребенку. Когда распогодится, они пойдут выбирать краску для детской комнаты, присматривать кроватку, стульчики для кормления и пеленальный столик. Вернутся домой, накупив обоев, мебели и детских вещей. У них начнется новая жизнь.

У меня самой таких забот никогда не было. Выйдя замуж за Тома, я была слишком молода и первое время не задумывалась о детях. Моему материнскому инстинкту с лихвой хватало Джоша, хотя у нас с мальчиком были скорее дружеские отношения. Я не примеряла на себя роль матери. Джош – ребенок Тома, а не мой, и у него есть настоящая мама. Спустя некоторое время я поняла, что боюсь оказаться привязанной к Тому на всю жизнь. Наблюдая за его отношениями с Белиндой, я постепенно осознала, что в разрыве виноват по большей части он. Если мы расстанемся, имея совместного ребенка, это будет невыносимо.

Через пару лет безуспешных попыток зачать я предложила попробовать искусственное оплодотворение, но Том отказался. Он считал, что это может разрушить семью. По его наблюдениям, у многих людей желание иметь ребенка превращалось в навязчивую идею, и они ни о чем больше не могли думать.

Я и так ни о чем больше не могла думать, хотя в глубине души признавала его правоту. Если мне надо будет ходить по врачам, лечиться и все такое, я точно стану одержимой.

– К тому же мы знаем, что можем иметь детей, – сказал он. – У меня есть Джош. То есть у нас. Он любит тебя, как родную. – Том одарил меня сочувственной улыбкой. – И ты ведь была беременна.

Я болезненно поморщилась. В восемнадцать, готовясь к поступлению в университет, я обнаружила, что забеременела от парня из школы, с которым встречалась несколько месяцев. После долгих раздумий я решила все-таки отложить учебу и родить. На двенадцатой неделе ребенок рассудил иначе.

– Если мы будем продолжать попытки, нам обязательно повезет, – убеждал меня Том.

Но дети все не появлялись, хотя мы делали все, что могли. Скоро Том подключился к ожиданию: каждый месяц покупал мне тесты на беременность, обнимал и утешал, когда я начинала плакать, увидев отрицательный результат. В самом начале наших попыток он купил мне мягкую игрушку – длинного лохматого пса карамельного цвета с янтарными глазами и мягкими болтающимися ушами. Пес лаял, если нажать на ухо, и Том назвал его Капитан Гав. В первый вечер, когда он его принес, мы были полны надежд, верили в будущее и так хохотали, что я плакала от счастья. Прошли месяцы и годы, пес перекочевал с кресла в спальне в дальний угол шкафа в гостевой комнате, а затем, незадолго до ухода, я отдала его в благотворительный магазин, чтобы он мог порадовать какого-нибудь ребенка. Настоящего, а не воображаемого.

В тот день, глядя сквозь слезы и капли дождя в окно, я думала о новом владельце игрушки и задавалась вопросом, слышит ли он аромат моих духов, передаются ли ему мои надежды, связанные со смешной собачкой, и от всей души надеялась, что он никогда не почувствует отчаяния, которое заставило меня от нее отказаться.

В конце концов мне надоело сидеть и страдать. Я вышла под дождь и купила билет на жутко громкий боевик, который заглушал мои мысли. Зал был полон, что создавало иллюзию нахождения в компании. Я чувствовала потребность с кем-то поговорить, но когда в конце фильма загудел телефон и пришло сообщение от Оливера, я поняла, что не смогу с ним общаться прямо сейчас.

Руби, я только что говорил с Томом, и он сказал, что ты от него ушла. У тебя все хорошо?

Я поморщилась. Ответила коротко:

Спасибо, все нормально.

Через несколько секунд пришло сообщение:

Хочешь встретиться и поговорить? Я бы пригласил тебя к себе, но ты, наверное, не хочешь столкнуться с Томом? Скажи, где и во сколько.

Я вспомнила тоскливый день, проведенный в одиночестве, подумала, что завтра будет еще хуже – по воскресеньям я всегда чувствовала себя несчастной, – и написала:

Давай встретимся в кафе «Марино» завтра в одиннадцать?

Оливер отвел сразу же:

Буду там, обнимаю.

Глава 20

Руби

Мне было чуточку не по себе сидеть с Оливером в кафе. Он не раз бывал у нас дома – мы по-соседски приглашали его на ужин, барбекю или просто на бокал вина. Однажды он даже ужинал с нами на Рождество – его бросила невеста, а мы наткнулись на него – потерянного и несчастного – в супермаркете. Мне стало жаль беднягу, и я пригласила его к нам. С собой он принес все необходимое для приготовления коктейлей, и я напилась вусмерть. Нас он тоже приглашал в гости: на вечеринки в честь помолвки и повышения на работе. Ясное дело, что в кафе и бары я с ним не ходила. Зачем?

Тем не менее общались мы с Оливером чаще наедине. И Тому я об этом не говорила, знала, что ему не понравится. Я хорошо помню первый раз, когда промолчала. Пару лет назад мы сидели с Оливером на улице и болтали. Том задерживался на работе. Оливер сообщил, что его повысили в должности. Он подробно рассказал, как прошел собеседование, кто еще претендовал на должность и что сказал председатель совета директоров, предложив ему работу.

Нас прервал звонок городского телефона: Том, как обычно, проверял, дома ли я. Через несколько дней Оливер зашел к нам на бокал вина, и Том спросил, как его работа.

– Меня повысили, – похвастался Оливер, – я теперь директор по маркетингу.

Я стояла рядом и должна была сказать, что уже в курсе, но промолчала, опасаясь бесконечных вопросов Тома: когда я говорила с Оливером, при каких обстоятельствах и почему ему не доложила. Мне все это надоело, поэтому я радостно произнесла:

– Ух ты, поздравляю! Когда это произошло?

И Оливер, лишь на секунду замешкавшись, повторил свой рассказ. Я знала, что не должна так поступать. Это превратило нас в заговорщиков. Но порой хочется иметь что-то свое. Так было и с Оливером. Я не вступала с ним в сговор, просто скрыла от Тома маленький кусочек своей жизни.

Тогда все и началось. Вскоре я устроилась на работу к Гарри, научившись к тому времени обманывать, приспосабливаться и скрывать свои мысли. И не только мысли.

– Итак, – сказал Оливер, когда мы закончили есть, – почему вы расстались?

К тому моменту мы уже заказали кофе, и я радовалась, что слишком личных вопросов удалось избежать. За едой сосед рассказывал о работе, о предстоящем отпуске на Ибице.

– Ты говорил с ним? – вспыхнула я.

– Да, только ничего не понял. Я заметил, что твоей машины несколько дней не видно, и когда встретил Тома с Джошем, спросил, не уехала ли ты к родителям. А он заявил, что ты его бросила и он не понимает, почему.

– Все он прекрасно понимает, – вскипела я. – Мы долго к этому шли.

– Может, он просто не захотел со мной откровенничать. По-моему, он человек довольно высокомерный. Не могу представить, чтобы он со мной откровенничал.

– Он терпеть не может, когда кто-то вмешивается в его личные дела, – кивнула я.

– Так ты действительно не вернешься?

– Ни за что! – решительно ответила я. – Просто жду, когда продастся дом.

– А живешь пока у родителей?

– Нет. Они завтра улетают в Австралию к моей сестре. И планируют остаться там на несколько месяцев.

– А Фиона об этом знает? – рассмеялся Оливер.

С мамой и сестрой он познакомился на одном из дней рождения Тома и видел, что они постоянно на ножах.

– Она попросила взять обратный билет с открытой датой, а мама расценила это как приглашение на длительный срок, – ухмыльнулась я. – Но я в любом случае не могу жить у них, поскольку маме неловко перед соседями. Я же разбила мамино сердце. Она говорит, что постоянно плачет.

– Серьезно? В пятницу после обеда я видел ее в кафе в Ливерпуле. Она пришла с подругой, пила чай с молоком и выглядела вполне довольной жизнью.

Я засмеялась. Мне впервые за много дней стало легче.

– Должен заметить, твой уход от Тома не испортил ей аппетит. Они опустошили большую тарелку с пирожными.

– Жаль, что ты не написал мне, я бы позвонила ей в самый неподходящий момент. Забавно было бы посмотреть, как она изменится в лице.

– В следующий раз – обязательно.

К нам подошла официантка и оставила на столе счет. Оливер с улыбкой достал бумажник.

– Я рассчитаюсь. Можно спросить: ты ушла лишь потому, что несчастлива с Томом? Или у тебя кто-то есть?

Я опешила. Том ничего не подозревал, иначе сказал бы, и даже Сару поразило мое признание. Мы с Оливером очень дружили. Мог ли он заметить то, что осталось тайной для всех других?

– Том с годами изменился, – сказала я, не отвечая прямо на вопрос. – Он всегда хотел знать, где я была, что делала. Я с ним задыхалась. И я должна была делать все так, как ему хочется, иначе бы мне не поздоровилось.

– Он поднимал на тебя руку?

– Нет, не в том смысле. Он злился, и я никогда не знала, чего ожидать. Он мог не обращать на меня внимания, как будто я пустое место. Такое иногда продолжалось несколько недель. При людях он вел себя нормально, а наедине вообще со мной не разговаривал.

– И как часто это случалось?

– Вначале изредка. Несколько месяцев все могло идти хорошо, а когда он был не в духе, я просто старалась не обращать внимания. Но со временем так бывало все чаще и чаще. Последние пару лет я жила в постоянном страхе и ожидании. Помнишь позапрошлое Рождество? Он не разговаривал со мной все праздники.

Оливер нахмурился:

– Да, я еще заходил тогда поздравить вас с Новым годом. У вас был Джош. Мне показалось, что все хорошо.

– К тому моменту Том не разговаривал со мной уже пять дней. На людях он вел себя нормально, но если бы ты понаблюдал внимательно, то заметил бы, что он не обращался ко мне напрямую. И не реагировал, если я что-то говорила. В тот раз он снова начал со мной общаться только потому, что после Рождества я устроилась на работу в «Шеридан» и ему смертельно хотелось выяснить, куда я каждый день уезжаю.

– Но почему он так поступал?

Я пожала плечам:

– Если честно, сама не знаю. Его злили не мои поступки, иногда, наоборот, причиной было мое бездействие, хотя я даже могла не догадываться, чего он от меня хочет. И он всегда был острожен – так что никто посторонний ничего не замечал. А я была такой глупой, терпела все это. – Я снова пожала плечами. – Ладно, теперь это уже не важно.

– Но почему ты не ушла раньше?

Вопрос Оливера меня разозлил и в то же время заставил задуматься. Я не знала ответа. Какая ни на есть, у нас была семья. Трудно так все бросить и уйти. В глубине души я понимала, что у меня просто не хватало смелости броситься очертя голову в неизвестность. Я боялась. В том числе и материальных проблем. Наверное, я решилась только потому, что появился Гарри. Мне хотелось быть сильной, но я не относилась к тому типу людей, кто может сказать: «С меня хватит!» – и покончить с мучениями раз и навсегда.

– Ну, наверное, надеялась, что все изменится. А однажды наступил переломный момент, и я поняла, что должна уйти.

– А что тебя подтолкнуло?

Отвечать на этот вопрос я не собиралась.

– Просто поняла, что больше не могу. – И, помолчав добавила: – Потом я встретила одного человека, которого считала особенным. А он оказался… самым заурядным.

Оливер во все глаза уставился на меня.

– Ты встречалась с кем-то?

– Из этого ничего не вышло.

Я не хотела рассказывать ему о романе с Гарри. Это слишком личное. Я до сих пор думала о нем по ночам. Что бы между нами ни произошло, никто не в силах отобрать мои воспоминания. Я знала: где бы ни был сейчас Гарри, что бы ни делал, он тоже меня вспоминает.

Глава 21

Руби

В понедельник утром я встала пораньше и поехала к Саре, чтобы подсунуть ей под дверь письмо для Гарри, пока она не уехала на работу.

Подруга жила на тихой улице в пяти минутах езды от моей квартиры. Подъехав к дому, я увидела, что свет не горит, а шторы задернуты. Значит, они еще спят, как и соседи. Я тихонько протолкнула конверт под дверь и, никем не замеченная, вернулась к машине.

Сев в машину, я включила радио – как раз передавали шестичасовой выпуск новостей – и вспомнила, что Гарри однажды сказал:

– Я каждое утро просыпаюсь в шесть тридцать, за несколько секунд до будильника. Странно, да? И всегда гадаю, что меня разбудило. Лежу и думаю. Телефон? Стук в дверь? Звук мотора на улице? И тут начинает звонить будильник. Каждый раз.

– Будильник механический? – спросила я. – Может, он щелкает, перед тем как зазвенеть?

– Нет, на телефоне. Погоди, давай проверим.

Он установил будильник на минуту вперед, и мы сидели вдвоем, напряженно прислушиваясь, не подаст ли будильник какой-то сигнал перед тем как сработать. А через минуту раздалась песня «Роллинг Стоунз» – от неожиданности я взвизгнула и подскочила.

В тот вечер я тоже поставила будильник на шесть тридцать и проснулась за несколько секунд до сигнала, как Гарри. Было еще темно, Том крепко спал. Гарри сейчас лежит у себя в кровати, рядом с Эммой, подумала я. Интересно, они лежат близко друг к другу? Наверное, во сне он обнял ее за талию. А может, они переплелись ногами? Я повернулась и посмотрела на темные волнистые волосы Тома, разметавшиеся по подушке. Он лежал на одном краю кровати, а я на другом.

Я ощутила знакомый укол ревности. Захотелось вдруг оказаться где угодно, только не здесь, в постели с Томом. К тому времени мы с Гарри были знакомы всего несколько недель, и по утрам я не могла дождаться, когда надо будет ехать на работу. Выходные тянулись бесконечно, а когда Том предложил поехать куда-нибудь, я отказалась: не хотела оставаться с ним наедине. Ежедневная рутина хоть как-то отвлекала от мысли, что я живу не с тем мужчиной.

Отъезжая от дома Сары, я машинально повернула налево, зная, что эта дорога в конце концов приведет меня к Гарри. В последний раз я ездила туда на следующий день после его предполагаемого ухода от жены. Тогда я еще думала, что он вот-вот приедет.

Я припарковалась за два дома на другой стороне дороги. Шторы задернуты, окна темные, обе машины на месте. Значит, Гарри уже приехал из романтического путешествия, вернулся к реальной жизни.

Ровно в половине седьмого зажегся свет в одной из комнат на втором этаже, а затем – в маленьком окошке сбоку. У меня подпрыгнуло сердце: они спят в разных комнатах! Но до меня тут же дошло, что такое маленькое окно может быть только в ванной. Загорелся свет в прихожей. Наверное, Гарри спустился варить кофе. Я представила, как он стоит у плиты.

Я просидела так несколько минут, чувствуя себя преступницей. Свет в ванной погас. Когда распахнулись шторы в гостиной, я невольно пригнулась, хотя знала, что меня не видно.

Через какое-то время свет в спальне погас, и на фоне окна возникла светловолосая женщина, раздвинувшая шторы. Я не разглядела лица, но знала, что это она – видела фото в Инстаграме. В мою сторону Эмма не посмотрела – да и с чего бы? Ровно в семь часов вспыхнули фары его машины. Я повернула ключ зажигания. Надо уезжать. Я доехала до угла и остановилась. Не могла удержаться от искушения бросить на него последний взгляд.

Гарри, уже в костюме, стоял на крыльце спиной к дороге, не догадываясь о моем присутствии. На порог вышла Эмма в халате.

Он погладил ее по щеке и поцеловал. Жена обняла его за шею, и они постояли несколько мгновений, прижавшись друг к другу. Я надавила на газ и медленно поехала прочь, но это нежное объятие еще долго стояло перед глазами.

Глава 22

Эмма

Разумеется, я знала, что у Гарри роман с Руби. Я же не дура.

Это было очевидно. В его походке появилась легкость, в глазах – блеск, и какое-то время он страдал известным заболеванием, которое часто подхватывают изменщики: Руби не сходила у него с языка.

Стоило ему открыть рот, как я узнавала что-то новое о Руби. «Она такая остроумная. Веселая. Мы весь день смеялись». Прекрасно. Именно такое и хочется слышать от собственного мужа! Как-то он упомянул, что она замужем, и я несколько раз переключала разговор с Руби на ее мужа Тома. Честно говоря, он казался мне ничуть не лучше, чем его «прекрасная» жена, но о нем Гарри говорить особо и не хотел. Однажды я даже предложила пригласить Руби с Томом на обед: всегда полезно посмотреть, с кем имеешь дело. Гарри так решительно отказался, что мои подозрения укрепились.

Сначала я считала это мимолетным увлечением. Я помнила это чувство по школе: я всегда была влюблена в какого-то старшеклассника. Когда мои родители переезжали из старого семейного дома, я нашла свои дневники школьных времен и вспомнила, что в подростковые годы постоянно по кому-то страдала. И через двадцать лет совместной жизни я не слишком удивилась, когда Гарри стал поглядывать налево. Я оправдывала его поведение стрессом: у каждого из нас было свое дело, требующее полной отдачи, а еще мы очень хотели иметь детей, но ничего не получалось. Хотя в настоящий роман я никогда не верила.

А потом я пропустила сигнал тревоги. Он вдруг вообще перестал упоминать ее имя. Как будто Руби бесследно исчезла и ему стерли память. Я повелась. Почти забыла о ней. Но я должна была догадаться.

Однажды майским вечером, в пятницу, Гарри приехал с работы позже обычного. Я уже приняла душ и переоделась в платье и туфли на каблуке: мы собирались в гости. Услышав звук его машины, я вышла в прихожую.

– Привет, – сказала я. И сразу же заметила нечто странное.

Гарри мне улыбнулся, однако что-то было не так. Слишком старательная улыбка, и при этом он избегал смотреть мне в глаза. За долгие годы семейной жизни у нас всякое случалось, но таким я его еще не видела. И сразу заподозрила неладное.

Он бросил портфель на столик в прихожей.

– Привет.

– Ты помнишь, что мы сегодня ужинаем с Энни и Патриком?

– Да, извини, что задержался.

Он упорно отводил взгляд. У меня по коже пробежали мурашки. Я подошла и поцеловала его в щеку. Он даже не подумал ответить. Я тут же вспомнила его увлечение Руби и поняла, что мои опасения на самом деле никуда не исчезли. Я осмотрела его лицо – нет ли следов помады, и сделала глубокий вдох – не пахнет ли от него духами. Странно, ничего. У меня было отличное чутье не только на запахи, но и на опасность, во всяком случае, так мне казалось, и я могла поклясться: что-то было не так. Нет, от Гарри пахло только его обычным одеколоном, а рубашка осталась свежей и выглаженной.

– Мне надо принять душ, – отстранился он.

Я пошла за ним наверх, рассказывая по дороге, как прошел день. Гарри молчал, не торопясь поведать мне о своем. Я знала: он что-то задумал и сейчас я услышу неприятную для себя вещь.

Он начал говорить, только зашел в ванную:

– Да, кстати…

Я приготовилась к худшему. Банальная психология: когда человек собирается сообщить вам плохую новость, он делает это с закрытым лицом – стоя в душе, снимая свитер или скрывшись в темноте спальни.

– Кстати, – сказал Гарри, – я говорил тебе о поездке в Париж?

– Нет.

На самом деле я знала, что он едет в следующие выходные – Гарри отметил дату в календаре на кухне, – и теперь поняла, что это может ознаменовать наш персональный конец света. Все мои мышцы напряглись. Я не знала, хочу ли я убежать или сражаться.

– Когда едешь?

– Через несколько дней.

Я поняла по его виду, что он прекрасно помнит точную дату. Наверное, у него был маленький календарик, и он вычеркивал дни, как ребенок перед Рождеством, только в конце его ждал приз поинтереснее шоколадки.

– Кажется, через неделю. Конференция. Хочу наладить связи с французскими поставщиками. Мы готовим презентацию. Помнишь, я рассказывал?

У меня пересохло в горле, но я сделала усилие и сказала:

– Да, теперь припоминаю. Круто, заодно погуляешь по Парижу. Бену сообщил о приезде?

Бен, наш приятель студенческих времен, уже почти двадцать лет жил в Париже.

– Здорово, что вы встретитесь.

Гарри молчал ровно три секунды. Я считала.

– Даже не знаю, – сказал он наконец, – нас всего несколько человек; скорее всего, у меня не будет времени.

Если бы я могла в этот момент направить ему в глаза свет лампы, чтобы вытянуть из него правду, я бы это сделала.

– И кто едет?

– Да никого нового.

Он перечислил имена молодых менеджеров, которые, как я прекрасно понимала, начнут искать бар, как только выйдут из самолета.

Я ждала. И наконец… вот оно!

– И Руби. Она поможет мне с презентацией.

Еще одна пауза.

– Думаю, мы ее и видеть не будем. При первой возможности она отправится осматривать достопримечательности.

– Очень рада за тебя! – сказала я тоном преданной жены. – Ты чудесно проведешь время.

Гарри выключил душ и схватил полотенце. Когда он заговорил, я услышала в его голосе облегчение.

– Не вижу ничего чудесного. Ты ведь знаешь такие поездки: обычная рабочая рутина. Скука смертная. Надо зарезервировать отель со спортзалом. Чтобы не сойти с ума от скуки по вечерам.

Я почему-то подозревала, что скучать ему не придется.

Дождавшись, когда муж вернется в спальню, красный от жары и смущения, я сказала:

– А может, поехать с тобой? Я бы не отказалась погулять по Парижу.

Пытаясь доказать мне, что это не очень удачная мысль, Гарри чуть не вывернулся наизнанку:

– Конечно, поехали, если тебе так хочется, но я не смогу уделять тебе достаточно времени. Буду постоянно занят. Давай лучше поедем попозже. Побудем там недельку, увидимся с Беном. Можно съездить в Версаль. Что скажешь?

Меня так и подмывало спросить, зачем ему отель со спортзалом, если он будет так чертовски занят.

– Ничего страшного, – сказала я. – Похожу по музеям. И по магазинам.

Он отвернулся, чтобы не показывать лицо, и стал сушить волосы полотенцем.

– Ну, если тебе так хочется, буду только рад.

На следующий день мои мечты подпортить его романтическое приключение развеялись как дым. Позвонила моя партнерша по бизнесу Энни. Она попросила несколько выходных, потому что ее мама упала и сломала ногу. Чтобы закончить проект в срок, я должна была всю следующую неделю работать за двоих. Я, конечно, ей сочувствовала, только хотелось сломать ее матери и вторую ногу, потому что из-за нее я упустила последний шанс покончить с шалостями Гарри.

– Не расстраивайся, дорогая, – сказал Гарри. – Это всего лишь деловая поездка. Я все равно буду слишком занят.

И когда он вернулся в воскресенье вечером, то действительно выглядел уставшим. Если честно, я тоже.