Текст книги "Брюс Ли. Я никогда не сдамся"

После уроков мальчики отправлялись в район Шек Кип Мэй в поисках легкой добычи. «Мы были настоящими засранцами, – говорит Хокинс. – Мы шли туда и начинали специально задевать или толкать жертву. Если парень оказывался вспыльчивым, он пытался толкнуть или ударить нас в ответ. Это приводило к активным действиям. Бывало, что парень получал повреждения – в таком случае мы говорили: «Да в чем дело? Я просто разговаривал с тобой, а ты пытался меня ударить, мистер Чан!» Тут жертва говорила, что он не мистер Чан. Мы отвечали: «Мы думали, что ты мистер Чан. Нам очень жаль, мы обознались!»

Для школы Ип Мана это было своего рода стратегией сарафанного радио – только не «из уст в уста», а «от кулака в уста». Его ученики зарабатывали себе репутацию худших плохишей на улице. К сожалению, это также привлекло внимание полиции. Брюс и Хокинс были внесены в полицейский список несовершеннолетних правонарушителей. «Мама и папа узнали, что Брюс изучает вин-чунь, примерно год спустя. И то лишь потому узнали, что это привело к еще большим проблемам, чем раньше», – говорит Роберт.

Чтобы избежать полицейского контроля, мальчики ушли с улиц и забрались на крыши – там их ждали секретные бои («скрещенные руки») против конкурирующих школ кунг-фу. Эти поединки чаще всего переходили в насмешки и пустые угрозы, но не жестокость – серьезные травмы случались крайне редко, потому что уровень соперников был крайне низок, а бои велись до первой крови. В них было больше бахвальства, которое вело к многолетней вражде. Адепты Хунга, чойлифут, Журавля, Богомола и других школ все больше возмущались успехом выскочек из вин-чунь.

Когда учитель узнал об этой уловке, он не мог не посмеяться над хитростью Брюса. «Я даже не наказывал его, – говорит Вон».

Поскольку Брюс быстро прогрессировал, настала и его очередь участвовать в схватке беймо. Спровоцированный своими одноклассниками, Брюс вызвал на бой помощника инструктора из конкурирующей школы чойлифут. Он попросил Вон Шунь Ляна быть секундантом. 2 мая 1958 года Брюс и Вон Шунь Лян пробивали себе дорогу сквозь толпу, держа путь на Юнион-роуд. Крыша многоквартирного дома была назначена местом боя. Вон был очень удивлен, когда увидел вокруг здания толпы оборванцев, жужжащих о предстоящей схватке. «Атмосфера была очень напряженной и давила так, словно вот-вот должна была разразиться гроза, – говорит Вон. – Пока мы шли к зданию, надоедливые подростки тыкали в нас пальцами. Брюс пребывал в полнейшем восторге. Я чувствовал, что он очень гордится собой».

– Откуда здесь столько людей? – спросил Брюса Вон, когда увидел, что зевак становилось все больше. – Это ты сказал им приехать сюда?

– Возможно, они узнали о бое от соперника, – ответил Брюс.

Когда они добрались до места назначения, Брюс хотел войти через парадный вход, но Вон повел его дальше. Они нырнули в переулок и использовали черный вход, чтобы обмануть толпу. Несмотря на все меры предосторожности, к тому времени, когда Брюс и Вон добрались до места поединка, на парапете крыши уже сидели двадцать-тридцать зевак.

Когда прибыли Чун и его команда, стороны поприветствовали друг друга. Чун попросил Вона быть рефери. Тот пытался отказаться («Я представляю школу вин-чунь»), но они настаивали, отмечая, что за ним ходит репутация справедливого человека. «Они были настолько искренни, что я не мог им отказать», – вспоминает Вон.

Он позвал Чуна и Брюса в центр крыши (размер ее составлял пять на пять метров), чтобы инструктировать их.

– Бой должен следовать правилам, даже если он товарищеский. Вы оба – молодые парни; вы не имеете права представлять свои кланы. Что еще более важно, это не дуэль. Бой длится два раунда. Раунд длится две минуты. Независимо от того, какая сторона выиграет, состязание закончится после двух раундов. Это товарищеский матч – все вы должны стремиться к укреплению дружбы. Вы понимаете, что я имею в виду?

Бойцы кивнули. Брюс стал посередине крыши в стойку вин-чунь: левая рука впереди, правая отведена немного назад. Чун обходил соперника по кругу, пока не заметил брешь. Он с ревом бросился вперед и ударил Брюса в челюсть, заставив того отступить от боли. Рот Брюса наполнился кровью. Чун еще немного покружил, а затем снова набросился на Брюса, ударив его в левый глаз. В ярости Брюс скользнул вперед, нанося серию ударов вин-чунь. Однако из-за того, что он не был спокоен, существенного ущерба сопернику он не нанес. Более того, он подставил щеку и нос под контрудары. После этого обмена резкими выпадами хронометрист объявил, что раунд окончен. По лицу Брюса было понятно, что он проиграл первую половину встречи.

– Лян! – крикнул Брюс своему секунданту. – Мой глаз опух?

– Да, – ответил Вон. – Синяк. Нос тоже кровоточит, но не страшно.

– Я дерусь просто ужасно, – разочарованно качал головой Брюс. – Если я пострадаю слишком сильно, мой отец заметит это. Думаю, нам стоит сойтись на ничьей и закончить бой сейчас.

– Брюс, если ты не выйдешь на второй раунд, это будет означать, что ты сдался. Разве можно рассматривать это как ничью? – уговаривал Вон сопротивляющегося бойца. – Ты способен сражаться. Твой соперник уже хрипит. Если ты отступишь сейчас, то пожалеешь об этом. Неважно, победишь ты или нет, но ты должен приложить все усилия. Если ты продолжишь бой, то выиграешь.

– Я выиграю? – Его природное желание побеждать боролось со страхом быть униженным. – Лян, ты уверен?

– Да, – ответил Вон Шунь Лян. – Зачем мне обманывать тебя? Не беспокойся о своей технике. Это драка, а не показное выступление. Когда ты приблизишься к нему, сделай шаг и бей по лицу. Неважно, куда конкретно ты попадешь. Постарайся сблизиться и атаковать. И оставайся спокоен.

Воодушевленный Брюс кивнул головой, показывая, что все понял. В это же время хронометрист возвестил о начале второго и последнего раунда.

Брюс стоял в центре крыши и ощущал хладнокровие, которого ему так не хватало в первом раунде. Он сделал движение, будто собирается атаковать Чуна, вынудив того отпрыгнуть назад. Брюс ухмыльнулся. Он повторил свой маневр еще раз, вновь заставив соперника отскочить. Усмехнулся. Когда Брюс в третий раз сделал обманное движение, Чун отступил назад всего на полшага, выбросив правый кулак. Увидев, что соперник потерял равновесие, Брюс воспользовался возможностью и быстро рванул в атаку. Удар левой обрушился на лицо Чуна. Брюс сделал еще один шаг вперед и ударил с правой так сильно, что несколько вставных зубов Чуна разлетелись по крыше. Кровь хлынула изо рта Чуна, его ноги подкосились, и он рухнул назад. Брюс, крича, продолжил наносить град ударов в лицо соперника. Наконец, Чун упал рядом с баком для воды. Друзья выбежали вперед, чтобы остановить бой. Несколько подбежали к Вону с вопросом, почему он не прекратил это раньше. Брюс был вне себя от радости. Он поднял руки вверх в победном приветствии.

Вернувшись домой с подбитым глазом и опухшей губой, Брюс спрятался из страха перед отцом. Один из слуг принес ему сваренное вкрутую яйцо, которое должно было уменьшить синяк. Когда его младший брат, Роберт, спросил, ранен ли он, Брюс бахвалился: «Это всего лишь царапины! Ты бы видел другого парня – я отправил в полет несколько зубов!» В своем дневнике Брюс писал: «Против китайца – ученика Лун Чи Чуэня (4 года тренировок). Результат: победа (соперник потерял сознание, у него выбиты зубы, но у меня подбит глаз)».

Брюс не смог долго скрывать свой глаз от родителей. Когда отец узнал, он взорвался. Он проклинал своего сына за то, что тот позорит семью и тратит свою жизнь на то, что машет кулаками. Фиби вспоминает: «Я помню очень ясно, как Брюс ответил отцу: «Я не силен в учебе, но хорош в драке. Я буду драться, чтобы сделать себе имя».

Брюс сделал еще один шаг вперед и ударил с правой так сильно, что несколько вставных зубов Чуна разлетелись по крыше.

Подробности боя быстро добрались и до Ип Мана, реакция которого сильно отличалась от отца Брюса. Он отвел в сторону Вон Шунь Ляна, чтобы похвалить его. «Если однажды Брюс добьется чего-то в боевых искусствах, это случится благодаря тому, что ты не позволил ему сдаться после первого раунда».

Уверенность и боевой дух Брюса возросли, подпитанные триумфом. Он стал еще больше одержим изучением вин-чунь. «Та схватка научила его, что успех не приходит сам по себе, для этого нужно тренироваться и сражаться, – говорит Вон Шунь Лян. – Каждый день он практиковал боксирование, боковые удары, работал с деревянным манекеном и так далее. Когда он заканчивал со всеми упражнениями, он садился и сосредотачивал свои мысли на том, что он сделал. Таким образом он тренировался очень долго».

Когда навыки Брюса в вин-чунь стали лучше, он взял на себя роль учителя для группы своих последователей в школе Святого Франциска Ксаверия. Он отрабатывал свои движения на детской площадке и инструктировал заинтересованных одноклассников на перемене. Поскольку Брюса дважды оставляли на второй год в «Ла Саль», он был на два года старше большинства своих одноклассников. Они смотрели на него как на «большого брата». Рольф Клауниццер, младший брат которого был одноклассником Брюса, говорит: «Любимый трюк Брюса выглядел следующим образом: он стоял на одной ноге, а второй парировал удары «нападавших», поворачиваясь при необходимости. Его скорость, маневренность и контроль были на таком высоком уровне, что к нему невозможно было подступиться, при этом не получив удара ногой».

Эти занятия на перемене были замечены спортивным руководителем школы, братом Эдвардом – немецким миссионером и в прошлом профессиональным боксером. «Когда он поступил в нашу школу, я сразу понял, что он боец, – говорит брат Эдвард. – Его мать приходила сюда довольно часто. Она хотела, чтобы мы позаботились о мальчике». Брат Эдвард взял Брюса под свое крыло и побудил его присоединиться к недавно сформированной в школе команде по боксу. Он пригласил Брюса надеть боксерские перчатки для дружеского спарринга. Владеющий техникой вин-чунь Брюс мог постоять за себя. «Однажды было объявлено о проведении чемпионата по боксу между школами, – рассказывает Хокинс. – За мной и Брюсом тянулась репутация самых непослушных, поэтому брат Эдвард предложил нам участвовать в соревновании».

Каждый год две частные школы, принимавшие в свои ряды только британцев – школа короля Георга V, в которой учились дети британских дельцов, и школа Святого Георгия, заполненная отпрысками военных офицеров Британии, – проводили межшкольный турнир по боксу. Это событие стало возможностью для учеников школы Святого Франциска Ксаверия, большую часть которых составляли китайцы и евразийцы, перенести «Британскую головомойку» с улиц на боксерский ринг. В 1957 году школу Святого Франциска Ксаверия представлял только один ученик, Стив Гарсия, который в итоге занял первое место в своей весовой категории. Брат Эдвард убедил Брюса и еще одного ученика, Ронни, присоединиться к Стиву в турнире 1958 года, который должен был пройти в школе Святого Георгия.

На подготовку к чемпионату у Брюса было всего несколько месяцев. Брат Эдвард дал ему ускоренный курс по основам бокса, Брюс также обратился к Вону за инструкциями о том, как подстроить свою технику вин-чунь под конкурс, где нужно носить перчатки и запрещены удары ногами. «Я работал над его слабыми сторонами и обучал, как в полной мере использовать сильные», – рассказывает Вон.

29 марта 1958 года около тридцати участников-подростков собрались в гимназии Святого Георгия вместе с семьями, друзьями и одноклассниками. Все были британцами из школ короля Георга V и Святого Георгия – за исключением Брюса, Ронни и Стива Гарсии. Тридцать мальчиков были неравномерно распределены по шести весовым категориям. В группе Брюса, кроме него самого, оказалось лишь двое соперников – парень из «Святого Георгия» и действующий чемпион, Гари Элмс из школы короля Георга V, который выигрывал в своем весе три года подряд. Турнирную сетку составляли спортивные руководители школ. В первом раунде они поставили Гари Элмса против бойца из школы Святого Георгия, а Брюс автоматически прошел в финал, где ждал победителя пары. «Брюса никто не знал, поэтому они подумали, что он будет мальчиком для битья, ведь Гари Элмс считался лучшим в этой весовой категории», – объясняет Стив Гарсия.

Рольф Клауниццер, который посещал школу короля Георга V, помнит Гари не как искусного бойца, а скорее как задиристого мальчишку, который хвастался всем, что его дядя был профессиональным боксером. «Хотя он был значительно меньше, это не мешало ему приставать ко мне и другим, – говорит Рольф. – Я валил его на землю, сдавливал его ноздри и запихивал траву в рот, вынуждая его сказать «сдаюсь», но он никогда не подчинялся. Как только я, разочарованный этим, вставал с него, он вновь прыгал на меня. Крепкий орешек, одним словом».

Гари легко одержал победу в первом раунде. Он и Брюс пытались себя чем-то занять и оставаться в фокусе внимания в течение следующих нескольких часов перед финалом, который должен был состояться вечером. Подобно войне, турниры по боксу состоят из длительных периодов скуки, которые прерываются минутами настоящего ужаса. Во время периода затишья друг Брюса, Хокинс Чун, приступил к небольшой психологической битве. «Я поговорил с чемпионом и предупредил, что сейчас он столкнется с Гориллой – мастером кунг-фу, так что ему стоит остерегаться!»

После долгого ожидания рефери наконец позвал Брюса и Гари в центр ринга для инструкций. Раздался гонг, и первый раунд начался. Гари слегка подпрыгивал на носках в классической боксерской стойке. Брюс перешел на стойку вин-чунь. Со стороны это выглядело как столкновение цивилизаций: бокс против кунг-фу. «Многие британские ученики, мужчины и женщины улюлюкали Брюсу», – вспоминает Вон Шунь Лян. Со свойственной ему молниеносной скоростью Брюс атаковал Гари серией коротких прямых ударов вин-чунь в лицо, заставив его отступить, а затем упасть на пол. Но Гари тут же подскочил. Их первый обмен ударами задал тон для следующих трех раундов по три минуты каждый. Брюс атаковал серией быстрых, но слабых прямых ударов. Гари отвечал одним-двумя джебами[22]22
  Джеб – быстрый удар «ближней рукой». Если боксер правша, то джеб наносится левой рукой.


[Закрыть]. Когда они почти вошли в клинч, Гари ушел вниз, а затем снова отскочил назад. «Едва Брюс начал овладевать ситуацией, отношение зрителей изменилось», – говорит Вон.

Брюса никто не знал, поэтому они подумали, что он будет мальчиком для битья, ведь Гари Элмс считался лучшим в этой весовой категории

Стиль определяет бой, но правила определяют стиль. Несмотря на то что Брюс доминировал в бое, он был ограничен в использовании вин-чунь. Короткие прямые удары вин-чунь были предназначены для рукопашной потасовки в переулке. Толстая набивка боксерских перчаток делала эти удары безобидными на ринге. «Брюс несколько раз отправил соперника в нокдаун, но из-за перчаток весом более двухсот граммов они были не такими эффективными, – говорит Стив Гарсия. – Некоторые нокдауны судьи определили как толчки из-за движений вин-чунь. Брюс был несколько раз предупрежден». Маленький дракон мог свалить соперника, но ему не удавалось отправить Гари в нокаут. «Гари был абсолютно сбит с толку скоростью и сноровкой Брюса и не мог ничего противопоставить этому. Он не нанес ни одного сильного удара, – говорит Рольф. – Но он был потрясающе устойчив. Его несколько раз сбивали с ног, однако Гари каждый раз поднимался и не выглядел измотанным».

Судьи единогласным решением присудили победу Брюсу. Друзья, пришедшие поздравить его с этим достижением, ожидали увидеть его в восторге. Вместо этого молодой перфекционист качал головой и выглядел недовольным. «Черт возьми, я не смог отправить парня в нокаут, – жаловался Брюс. – Он постоянно отступал, а мои удары были не такими разящими из-за перчаток». Брюс поклялся, что удвоит количество тренировок, пока не сможет достичь желаемой силы.

Брюс продолжил сражаться на улицах и крышах Гонконга, но этот турнир стал первым и последним официально организованным спортивным соревнованием, в котором он участвовал. Ему не нравилось, как правила ограничивали эффективность его методов. Становясь старше и лучше как мастер боевых искусств, Брюс старательно избегал турниров по боксу и карате. Он соглашался на участие в сражениях «скрещенных рук» – но только в том случае, если ему бросали вызов.

Маргарет Люн и Брюс Ли отрабатывают движения ча-ча-ча. Приблизительно 1957 год (Фото Дэвида Тедмэна)

Единственная для Брюса Ли роль «утонченного джентльмена». Фильм «Гроза» (1957, собственность Гонконгского музея культурного наследия)

Глава четвертая
Изгнанник

Примерно в то же время, когда Брюс начал заниматься вин-чунь, он также обратил внимание на девочек. Питер заметил этот гормональный сдвиг, поскольку брат проводил у зеркала много времени: «Он тратил по 15 минут, чтобы убедиться, хорошо ли уложены волосы и правильно ли повязан галстук».

Брюс обращал внимание на противоположный пол, и многие представительницы отвечали ему взаимностью. Он был красавцем-киноактером из состоятельной семьи, да еще и с репутацией хулигана. Щепотка опасности, завернутая в респектабельность высшего класса, пьянила благовоспитанных китайских школьниц в Гонконге 50-х. Те годы отмечались как консервативная, старомодная эра. «Никакого секса или чего-то подобного, – вспоминает Нэнси Кван, звезда фильма «Мир Сьюзи Вонг». – Все только целовались, ходили на свидания и слали друг другу любовные записки». Сестра Брюса Фиби говорит: «В наши дни люди не так сдержанны. Если в то время ты держалась с парнем за руку, то обязана была познакомить его со своим отцом. Если вы держались за руки, то и до брака было недалеко».

Первую девушку Брюса звали Маргарет Люн. В детстве она также снималась в кино (под псевдонимом Мань Лань) и происходила из знаменитой в индустрии семьи: мать Маргарет была продюсером, а отец – актером и режиссером. Матери представили их друг другу, когда ей было одиннадцать, а Брюсу тринадцать лет. По общему мнению, их отношения были чисто платоническими: Маргарет была в большей степени другом, чем девушкой. «В подростковом возрасте Брюс очень стеснялся в присутствии молодых женщин, – говорит Роберт. – Любимым его занятием было хвастовство мышцами перед дамами. Он просил их ущипнуть его за жир на ноге. Когда у них ничего не получалось, он гордо смеялся». Как и Брюс, Маргарет была непокорным сорванцом. Брюс часто дразнил ее: «Если бы не юбка и фигура, я бы точно признал ее своим названым братом».

Повзрослев, они стали вместе ходить по ночным клубам, где ужинали и танцевали. «Мы ходили танцевать в отель «Карлтон», ресторан «Шатин Инн» и ночной клуб «Шампань», который находился прямо напротив отеля «Мирамар», – рассказывает Маргарет. – Тот, у кого было больше денег, и платил больше. Но мы всегда делили счет». В середине 50-х гонконгские подростки находились в полном восторге от чистой американской поп-музыки – например, «Rock Around The Clock» Билла Хейли. Андерс Нельссон – музыкант, который участвовал в фильме «Путь дракона», – рассказывает: «На сцене больше подражали Пэту Буну, нежели Литлу Ричарду[23]23
  Пэт Бун – американский поп-исполнитель, соперничавший по популярности с Элвисом Пресли. Литл Ричард – американский певец и пианист, стоявший у истоков классического рок-н-ролла.


[Закрыть]». Так было вплоть до 1957 года, когда Элвис Пресли прокатился по берегам Гонконга. Подростки и Брюс в их числе стали укладывать волосы назад и выдавать кульбиты в голубых замшевых туфлях.

Любимым его занятием было хвастовство мышцами перед дамами. Он просил их ущипнуть его за жир на ноге. Когда у них ничего не получалось, он гордо смеялся

Маргарет получала истинное наслаждение от вечеров в компании Брюса, поскольку он был отличным танцором и приятной компанией. Порой эти выходы в свет были и жутковатыми, потому что вечеринки часто заканчивались потасовками. Когда ее спросили, чувствует ли она себя в безопасности с таким крутым парнем, как Брюс, Маргарет пожала плечами и улыбнулась: «Пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, он отличный боец. С другой – именно он постоянно ищет драку». В такие ночи Маргарет была не только партнершей по танцам, но и водитель для побега. «Я была его спасительницей, – вспоминает она. – Каждый раз, когда Брюс ввязывался в драку, я ждала где-то неподалеку в своей машине с заведенным двигателем. Он запрыгивал внутрь – и я вдавливала педаль в пол».

В то время как Маргарет для Брюса была лишь подругой, он проявлял романтический интерес к другой юной леди, Эми Чань, которая позже станет в Азии известна как Пак Ян. «У нас не было денег, поэтому мы отправлялись в Коулун Тонг, неподалеку от того места, где сейчас расположена станция метро «Эм-Ти-Эр», – рассказывает Эми. – Мы шли в сады, трясли деревья, чтобы с них опадали цветы – белые и желтые, как цветы сандалового дерева». На выходных они часто присоединялись к большой группе на танцевальном вечере в поместье Чункин. Вечеринка продолжалась с четырех до шести часов пополудни. Эти танцевальные вечера представляли собой дешевую версию ночного клуба с алкоголем и менее известными исполнителем или группой.

Эми вспоминает, что Брюс был совершенно разным в зависимости от того, насколько велика была их компания. «Если людей, отлично проводящих время, было много, то и он разделял их веселье. Но когда вокруг него оставалось совсем мало приятелей, он затихал. В таком случае Брюс что-то анализировал и учил тебя тому, чего ты еще не знаешь – например, манерам. При этом он оставался мужественным, чрезвычайно мужественным. Что бы он ни говорил, он был очень уверен в своих словах».

Хотя Брюса и Эми тянуло друг к другу, их отношения не переросли во что-то серьезное. Подросток Брюс, казалось, опасался романтических отношений. В возрасте пятнадцати лет он написал целое стихотворение о любви и отношениях.

 
Следуй за ней – она улетит от тебя;
отринь от нее – и помчится вслед.
…
Лучше с дерева упасть,
Лучше упасть и разбиться.
И то будет меньше болеть,
Чем взять и влюбиться.
Если ты хочешь ценность денег познать,
Попробуй пойди у кого-то занять.
…
Лучше любить и любовь потерять,
Чем жениться и после жизнь всю страдать.
Чем выше забрался, тем больнее упасть.
 

Если какая-то из юных девушек и могла претендовать на звание возлюбленной Брюса в средней школе, то это могла быть только Перл Цзо. «Она была единственной настоящей любовью его юности», – говорит Роберт Ли. Семьи Перл и Брюса были очень дружны. «Ее отец был театральным другом моего отца, – вспоминает Фиби. – Мама Перл, Ева Цзо, была очень близка с моей матерью, как родная сестра. Она каждый день приходила к нам домой, просто чтобы пообщаться». Брюс звал Еву «тетушкой Цзо» и относился к ней как ко второй матери, часто доверяя ей секреты, которыми не мог поделиться с родителями. Обе мамы с интересом наблюдали за развитием отношений их детей, представляя объединение семей в будущем. Перл, также с детства снимавшаяся в кино, изучала балет. Отчасти, чтобы произвести на нее впечатление, Брюс занялся танцами. Он часто посещал ее дома после школы, чтобы «попрактиковаться».

Одержимость Брюса кунг-фу могла сравниться лишь с его любовью к танцам. Он много времени проводил в соседнем «домике холодного чая» на Джордан-роуд, куда посетители приходили выпить травяного чая, послушать музыкальный автомат и, если они были молоды и энергичны, потанцевать. Эти чайные дома были местом, где мальчики и девочки могли свободно общаться и свободно флиртовать. Брюс считал, что, научившись танцевать, перестанет так сильно смущаться в присутствии противоположного пола.

Линди хоп и буги-вуги, джиттербаг и джайв – Брюс следил за всеми веяниями, пытаясь овладеть каждым движением. «Он был хорош в джайве, – вспоминает одноклассник Деннис Хо. – Черт, как же он был хорош!» Большинство этих стилей появились в Гонконге благодаря британским и американским военнослужащим, дислоцированным в колонии[24]24
  Гонконг был портом захода во время Корейской войны с 1950 по 1953 год.


[Закрыть], и голливудским фильмам и радиопередачам. Но в 1957 году танцевальная причуда, зародившаяся на Кубе, пронеслась по Латинской Америке, затем перескочила на Филиппины, чтобы потом оказаться в Гонконге. Эта причуда носила название ча-ча-ча. Этот бедровыворачивающий, трехшаговый стиль – раз, два, ча-ча-ча – взял колонию штурмом.

Но не было в Гонконге человека, более одержимого или более серьезно относящегося к ча-ча-ча, чем Брюс Ли. «Он не просто перенял этот стиль, наблюдая за посетителями чайного дома, – говорит Роберт. – Он пошел дальше и познакомился с филиппинкой, владеющей танцевальной студией в Чимсачей, которая учила богатых женщин танцевать ча-ча-ча». Как часть своей домашней работы, он вел личную записную книжку «замысловатых танцевальных па из ча-ча-ча», насчитывающую более ста движений. Среди них есть «банановая лодка» и «растирание и дабл». Но этим Брюс не ограничивался, выдумав несколько собственных движений, объединив кунг-фу и ча-ча-ча. Результатом этой смеси стал собственный стиль – новый и неповторимый.

Ведомый своим характером, Брюс превратил свою одержимость в соревнование с друзьями. Он хотел понять, кто из них знает больше движений. «В школе у меня было несколько друзей-филиппинцев, которые были очень хороши в ча-ча-ча. Я попросил их научить меня двум-трем движениям, чтобы посмеяться над Брюсом, – говорит Хокинс. – Но когда мы встретились с ним, оказалось, что он уже знал десятки новых движений! Позже я выяснил, что он пошел к учителю моих друзей. Я отправился к этому учителю и пытался убедить его не заниматься с Брюсом».

Одолев всех друзей, Брюс устремил взгляды на серьезный конкурс. Один честолюбивый клуб выступил спонсором проведения «Городского чемпионата Гонконга по ча-ча-ча». «Он с большим нетерпением ждал начала соревнований, – рассказывает Роберт. – Больше всего внимания он уделил вопросу партнерши». Трудность заключалась в том, что у него было слишком много подруг, поэтому он решил выбрать десятилетнего Роберта. «Выбрав меня, он избежал ревности всех своих поклонниц».

Но у умного и жаждущего одержать победу во что бы то ни стало Брюса была еще одна причина для такого выбора. Китайцы одержимы семьей и поклоняются детям, особенно сыновьям. Выбор привлекательного младшего брата взывал к сентиментальности судей, давая паре преимущество перед конкурентами. Братья в течение двух месяцев ежедневно практиковалась. «Брюс был потрясающим учителем. Каждый день он повторял для меня трехминутный танец, чтобы я мог быстрее его выучить. Когда пришел день соревнований, я совсем не нервничал».

Роберт не нервничал – и правильно делал. Очаровательные братья были фаворитами еще до того, как ступили на танцпол. «Брюс был счастлив, – продолжает Роберт. – Он повсюду таскал с собой флаг победителя, чтобы хвастаться всем друзьям». Из всех его юношеских достижений – боксерский поединок, турниры и роли в фильмах – он больше всего гордился и хвастался всю оставшуюся жизнь именно этим. «Чемпион Гонконга по ча-ча-ча».

Опыт танцора играл решающую роль для успеха Брюса как актера в фильмах о боевых искусствах. «Для него танцы и единоборства были связаны: физическим перемещением и тем, что вы должны поддерживать поток и в танце, и в битве», – говорит Линда Ли. Многие великие мастера боевых искусств приложили свою руку (и ногу) к фильмам, но неизменно терпели неудачу. Приемы, которые работают в уличной драке, казались жестокими и неловкими на экране. «Всем его боям в фильмах были свойственны природный ритм и баланс, – рассказывает кинорежиссер из Гонконга Майкл Кэй, – и Брюс не останавливался на достигнутом. Он постоянно искал все более сложные ритмы».

После того как в 1955 году студия «Чун-Люэнь» развалилась, Брюс столкнулся с трудностями поиска новой роли. Как это случалось со многими детьми-актерами, подростковый возраст стал для него тяжелым периодом. Слишком взрослый, чтобы играть склочных, но красивых сирот, он пытался открыть себя в противоположных персонажах – и делал это с переменным успехом.

При тяге Брюса к проказам было совсем неудивительно, что он решил попробовать свои силы в комедии. Первым и единственным его опытом в этом жанре был фильм «Умные парни дурачатся» (1956). В фильме также снялся Сунь Ма Дзэ Цанг – тот же актер, который играл приятеля Ли Хой Чена в пьесе «Два опиумных наркомана подметают дамбу». Снявшись в комедии с Сунь Ма, Брюс в очередной раз оказался в тени своего отца.

В этом грубоватом фарсе наивный дамский угодник Сунь Ма убегает от ревнивого мужа, обмениваясь одеждой с туповатым подростком, которого сыграл шестнадцатилетний Брюс Ли. Сунь Ма, притворяющийся ребенком, и Брюс, притворяющийся взрослым, оказываются вовлечены во все более абсурдные романтические ситуации. К финальным титрам ни один из героев не остается с девушкой своей мечты.

Из всех его юношеских достижений он больше всего гордился и хвастался всю оставшуюся жизнь именно этим. «Чемпион Гонконга по ча-ча-ча».

Единственное, что в этом фильме смешно, это наблюдение за Королем кунг-фу в подростковом возрасте, который заикается и дергается как дурачок. Одним из кумиров Брюса в детстве был Джерри Льюис[25]25
  Американский актер, режиссер и комик. Со своими юмористическими номерами он выступал на радио и телевидении.


[Закрыть], и Брюс пытался достоверно подражать мастеру: торчащие зубы, белая форма юнги и черные роговые очки.

В следующем своем фильме – трагедии «Гроза» (1957) – Брюс сыграл абсолютно противоположную роль «утонченного джентльмена». Его герой, Чоу Чун, находился на другом полюсе в сравнении с предыдущими образами трудных сирот: правильный, искренний, наивный, послушный и богатый. Чоу Чун влюблен в свою горничную. В конце фильма они оба умирают, когда герой Брюса пытается спасти ее от неминуемой опасности.

Когнитивный диссонанс между ролью на экране и собственным темпераментом, должно быть, повлиял на работу юного актера – это выглядело так же топорно, как и стоячий воротник[26]26
  Стоячий воротник или воротник «мандарин» – низкий и узкий воротник, который не подворачивается.


[Закрыть] на одежде персонажа Брюса. Критики в пух и прах разнесли картину, назвав исполнение Маленького дракона «окоченелым», «искусственным» и «преувеличенным». Фильм, на который Брюс возлагал большие надежды, стал настоящим разочарованием. Однако даже из такой ситуации он смог извлечь урок: он играл гораздо лучше, когда мог передать свой собственный характер в роли.

Маленький дракон получил еще одну возможность проявить себя в следующем фильме – «Дорогая девушка» (1957). В этой картине также снималась его подруга и партнерша по танцам Маргарет Люн, а режиссером выступил ее отец – весь фильм был создан в надежде на то, что Маргарет станет звездой. В этой легкой романтической комедии Маргарет играет испорченную богатую девушку (что было недалеко от истины), которая сражается с другой девушкой за парня. Во время сцены в ночном клубе Брюс сыграл роль франта. Реплик ему не досталось, зато на нем были модные рубашка, галстук и жилет. Маргарет просит героя Брюса станцевать с ней ча-ча-ча, чтобы заставить объект своего интереса ревновать. Их танец несет в себе ту легкость и понимание двух людей, которые долгое время отрабатывали движения вместе. Единственная щепотка актерского искусства потребовалась Брюсу, когда возлюбленный Маргарет в гневе набрасывается на Брюса, а тот убегает в ужасе. Это был единственный эпизод в жизни или на экране, когда Маленький дракон убегал от боя.