Текст книги "Как эскимосы сохраняют своих детей в тепле, или Самый практичный подход к воспитанию вашего ребенка"

Итак, я ищу работу для Софии

Куча выстиранных вещей становится все больше, и я вспоминаю, как моя мать хвасталась по телефону, что она привлекла одну из внучек помогать складывать выстиранную одежду и белье. Я решаю, что София могла бы весело провести время, помогая мне справиться с этой задачей. Я складываю белье, а она сидит рядом и смеется. Она действительно весело проводит время, разворачивая все, что я складываю. Я даю ей ее носки, чтобы она их сложила, но она берет брюки, которые только что сложила я, и трясет ими. Затем надевает один из папиных носков на руку как марионетку и решает, что рубашка, которую я только что сложила, лучше, чем та, которая на ней. Она раздевается и надевает новую рубашку. Все это очень мило, но мне совсем не хочется повторять этот опыт со складыванием выстиранного белья. Я мысленно отмечаю, что, возможно, слишком рано привлекать ее к этой работе, и надо подождать, когда она станет старше.

На следующий день я прошу Софию помочь мне застелить кровать. Она радуется моему приглашению, и больше всего ей нравится, когда я встряхиваю простыню и она повисает в воздухе. Я подтыкаю покрывало с трех сторон, оставив одну сторону для нее. Я ничего не говорю, поскольку она делает все правильно, повторяя то, что видит почти ежедневно, когда я или муж заправляем постель. Она копирует мои действия, но усилия даются ей с трудом. Наконец она «заканчивает» со своей стороной. Когда она уходит, я разглаживаю морщины на покрывале.

Я спрашиваю мужа, какая работа, по его мнению, подойдет Софии, и он предлагает, чтобы она «делала массаж» или «вытирала пыль», говорит он уже чуть более серьезно, вспомнив, что, когда его мать делала уборку, он обычно вытирал пыль.

– Да, ей нравится вытирать пыль, – соглашаюсь я, – но это не то, что я имела в виду, это не то дело, которым она может заниматься регулярно.

Муж соглашается, но мягко напоминает мне, что ей всего два года. На Юкатане детская работа имеет первостепенное значение и считается важной, а в нашей реальности ребенку просто нет необходимости выполнять работу по дому. (Даже Гаскинс сказала мне, что я пытаюсь найти дело для своей дочери в «благоприятной для ребенка обстановке»; семьи в ее деревне майя просто вовлекают детей во взрослую жизнь. Абсолютно разные мотивация и результаты.)

Сандра Хофферт, директор исследовательского центра Мэрилендского университета, изучала с помощью дневников родителей и детей, как в Соединенных Штатах проводят время дети младше тринадцати лет. В 2008 году она исследовала 1343 ребенка, и, согласно полученным данным, в среднем работа по дому занимала у них ежедневно двадцать четыре минуты. Это на 12 процентов меньше, чем в 1997 году, и на 25 процентов меньше, чем в 1981 году.

«Ужасающие цифры, – сокрушается в своей статье журналистка Wall Street Journal Сью Шелленбаргер. – Результат особенно очевиден в то время года, когда сотни тысяч первокурсников заполняют общежития и мгновенно приводят в негодность стиральные машины и свою одежду. Исследования показывают, что это может серьезным образом повлиять на брак и общественную жизнь».

Она приводит в пример исследования, которые доказывают, что пары, выполняющие вместе работу по дому, живут дружно и счастливо. Одно из исследований, проведенное профессором социологии Нью-Йоркского университета, показало, что 54 (90 процентов) из 60 женщин в возрасте от восемнадцати до тридцати двух лет сказали, что надеялись делить работу по дому и уходу за детьми с супругами, «помогая друг другу, деля обязанности поровну». Согласно еще одному исследованию 506 американских супружеских пар, результаты которого были опубликованы в 2006 году в американском журнале социологии, браки, даже с учетом остальных факторов, более крепкие, когда мужчина принимает более активное участие в домашних делах. Согласно исследовательскому центру Пью, 2020 взрослых американцев считают, что «разделение домашних обязанностей» является одним из наиболее важных условий успешного брака, и поставили этот показатель на третье место после верности и удачных сексуальных отношений.

В наши дни все меньше тратится время на домашнюю работу. Женщины, которые в другой жизни были, вероятно, домашними богинями, теперь хорошо зарабатывают. Родители, если могут себе позволить, нанимают кого-то для выполнения домашней работы. Кроме того, они не хотят тратить много времени, заставляя детей заниматься домашними делами. Другими словами, домашний труд больше не имеет приоритетного значения для среднего класса – это не американская мечта. Наши предки, отцы и матери, не жалея себя, работали на заводах и фабриках, чтобы мы могли стать образованными людьми и наша жизнь была бы легче, чем у них.

Несмотря ни на что, я считаю, что моей дочери будет полезно ежедневно принимать участие в домашних делах. В детстве я всегда складывала одежду и чистила пылесосом, а братья занимались прополкой и работали во дворе. Позже я работала няней и официанткой. Я стремилась работать, зарабатывать собственные деньги, это давало мне возможность чувствовать себя самостоятельной.

Марти Россман, адъюнкт-профессор из Миннесотского университета, провела долгосрочное исследование 84 молодых людей и сделала вывод, что те из них, кто в трех-четырехлетнем возрасте участвовал в работе по дому, достигли наивысших успехов, когда им было примерно двадцать пять лет. Она сделала вывод, что, вовлекая детей в домашние заботы, родители прививают детям чувство ответственности, уверенность в собственных силах, повышается их самооценка. Ряд исследований показал, что реальная работа и работа по дому способствуют появлению у ребенка чувства общественной пользы. Элис Росси, профессор социологии Массачусетского университета в Амхерсте, проанализировав привычки 3000 детей, пришла к выводу, что ребенок, выполняя домашнюю работу добровольно или занимаясь другим общественно полезным трудом, чувствовал себя взрослым.

Я поинтересовалась у Гаскинс, как сказалось длительное общение с родителями-майя на воспитании троих ее детей.

– Думаю, что моя работа оказала определенное влияние. Я поняла, что пыталась организовать и руководить временем и интересами моих детей, вместо того чтобы помочь им в том, что они сами хотят делать. Майя внимательно наблюдают за детьми и предлагают помощь, но они дают детям возможность делать выбор и совершать ошибки. В этом смысле их отношения с детьми больше напоминают сотрудничество, чем на Западе, где родители влияют на детей, преследуя определенную цель, и дети зависят от внимания и одобрения родителей.

Мы ценим работу, и я хочу, чтобы моя дочь понимала это. Я хочу, чтобы она чувствовала себя членом семьи, чтобы росла самостоятельной, чтобы знала, как содержать в порядке собственный дом. Лучшее, что я могу сделать, – это давать ей маленькие поручения и не забывать о выполнении домашней работы, когда сталкиваешься с выбором, как провести время. Мне следует более тщательно подбирать слова, когда я обращаюсь к ней с просьбой помочь, чтобы работа по дому не превращалась в наказание или поощрение. Мне надо просто сказать: «Мне хотелось бы, чтобы ты помогла мне в том-то» или «Пожалуйста, помоги маме застелить постель».

Что касается закрепленной за ней работы по дому, то я пришла к мысли, что было бы хорошо, если бы она была каким-то образом связана с природой. София с папой регулярно кормят своих китайских бойцовых рыбок, но мне хочется чего-то большего. Мы решаем, что София должна попробовать поливать цветы, тем более что она любит это делать (правда, только время от времени, а не постоянно).

Даже в зимние месяцы на нашей террасе невыносимо жарко; солнце выжигает так называемые солнцелюбивые растения: петунии, бегонии и хризантемы (вынуждена признаться, что мы с Монти забываем ежедневно ухаживать за цветами). Возможно, если мы будем помнить о том, что надо регулярно напоминать Софии, что она должна выполнить свою работу, то это в результате будет напоминанием для нас делать наши дела. Мне хочется думать, что это войдет у нее в привычку, как необходимость почистить зубы перед сном и вымыть руки после туалета.

Холодный осенне-зимний день. София проснулась после дневного сна. Мы одеваемся и идем на террасу.

– Что мы будем там делать? – спрашивает ее Монти.

– Я буду играть. С игрушками, – ответила София.

– Нет. Вспомни, о чем мы недавно говорили?

– Растения. Теты! – указывая на высохшие цветы, радостно восклицает она.

Монти дает Софии шланг и подводит ее к каждому цветку, стараясь не обрызгаться. Я иду за ними, придерживая шланг, чтобы он не зацепился за стоящие на террасе стулья, стол и другие препятствия. Ветер довольно сильный, и я понимаю, что неразумно учить дочь тому, что лучше делать в более теплые месяцы. София поливает каждый цветок, медленно и подолгу, и явно гордится собой. Мы втроем делаем работу, с которой бы справился за десять минут один человек. Но ведь ради благого дела. Наконец, когда мы уже промерзли до костей, Монти, пока ветер не загнал нас в помещение, быстро поливает растения на каминной полке.

На что способны дети

Выборочные данные по раннему развитию и рабочим навыкам детей, приведенные в книге The Anthropology of Children.

• Дети народа аче к восьмилетнему возрасту могут найти дорогу в, казалось бы, непроходимых (для чужих) джунглях Парагвая. Свой первый лук и стрелы они получают в двухлетнем возрасте, но всерьез начинают охотиться примерно в десять лет.

• Дети мексиканского народа запотеки, живущего в Оахаке, знают названия многих растений из сотен видов местной флоры и могут соперничать в знаниях с некоторыми известными этноботаниками.

• В Либерии и Гане пятилетних детей народа кпелле отправляют с поручениями в другие дома.

• На островах Микронезии мальчики начинают ловить рыбу в семилетнем возрасте.

• В Танзании девочки с семилетнего возраста собирают больше плодов дикорастущих растений и яиц птиц, чем могут съесть сами.

• На пастбищах Тибета шестилетние дети пасут стада дзо (гибрид яка и коровы), яков, овец и других животных.

• На островах Торресова пролива с шестисемилетнего возраста мальчики с помощью гарпуна детского размера ловят сардины и собирают на рифах моллюсков; к десяти– четырнадцати годам многие из них действуют не хуже взрослых.

11. Как (и почему) азиаты изучают Excel в школе

Одной из моих лучших подруг нравится поддразнивать меня, расспрашивая о Софии.

– Какая ты требовательная, – не раз говорила она мне. – Ей же только два года.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивала я.

И она выпаливала одним духом: пение и обучение алфавиту с первых месяцев, обучение определению времени по часам и обучение умению пользоваться туалетом. Мы использовали флеш-карточки для того, чтобы Софии было легче запоминать слова. Я хмурилась, чувствуя небольшое сопротивление. Я не из тех родителей, которые излишне озабочены вехами в развитии ребенка. Я даже не слишком задумывалась над тем, чему и как ее учу – в основном я учила Софию тому, что, как мне казалось, ей нравилось. И я попыталась объяснить подруге, почему купила Софии алфавитный ребус, словно сделала что-то не то.

Подруга рассмеялась:

– Нет, нет. Ты много спрашиваешь со своей дочери, точно так, как ты спрашиваешь много с себя. Возможно, я буду вести себя так же, когда у меня будут дети, – сочувственно улыбаясь, сказала она.

В ее глазах я читала, что, судя по всему, стану своего рода схоластическим надсмотрщиком за рабами, мамой – учителем музыки и даже фанатиком Spelling Bee[50]50
  Spelling Bee – конкурс произношения слов по буквам. Правила конкурса были придуманы в США. Национальные конкурсы проводятся во многих странах, таких как США, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Мексика, Индонезия, Пакистан. Spelling Bee постоянно проводят в американских школах. Побеждает в конкурсе тот, кто правильно произнесет по буквам больше слов, чем другие. Такие конкурсы побуждают детей читать, также они способствуют расширению словарного запаса.


[Закрыть].

Когда я работала корреспондентом в Вашингтоне, ежегодно освещала Национальный конкурс на знание орфографии. Каждый год я пристально следила за спеллером, как он или она нервно готовится к конкурсу и произносит слова, которые я никогда не слышала и не в состоянии выговорить, такие как pfeffernuss (согласно устроителям конкурса, это одно из любимых детьми слов). Я сидела, загипнотизированная и измученная словами, от всей души сочувствуя спеллерам. Я была потрясена интеллектом и спокойствием детей и их способностью приводить в замешательство строгое жюри. Из года в год я поражалась тем, кто входил в первую двадцатку.

Доминировали азиаты. В 2008 году семеро из двенадцати финалистов национального конкурса Spelling Bee были азиатского происхождения. В финале встретились Сидхарт Чанд и Самир Мишра, оба американцы, дети первого поколения иммигрантов из Центральной Индии, которые сказали, что хотят стать нейрохирургами, когда вырастут. В 2009 году Анамика Веерамани, восьмиклассница из Норт-Ройялтона, штат Огайо, одержала победу, став восьмым за двенадцать лет ребенком южно-азиатского происхождения, выигравшим конкурс. Это поистине невероятно, если учесть, что индийцы составляют меньше 1 процента азиатского населения США.

Статистика показывает, что азиаты лучше учатся в школе. В 2009 году у азиатов в Америке средний результат SAT[51]51
  SAT – стандартизованный тест для приема в высшие учебные заведения в США. SAT разрабатывается и управляется некоммерческой организацией College Board. Впервые был введен в 1901 году. Длится 3 часа 45 минут. Возможные результаты лежат в диапазоне от 600 до 2400 баллов, составляющих сумму трех тестов (математика, анализ текста и грамматика), каждый из которых соответственно может дать до 800 баллов.


[Закрыть] составлял 1623 балла из возможных 2400 баллов (у белых, латиноамериканцев и афроамериканцев средний балл составлял 1581, 1364 и 1276 соответственно).

Хотя азиаты составляют всего около 5 процентов населения Соединенных Штатов, приблизительно 15–20 процентов являются выпускниками университетов, входящих в «Лигу плюща», таких как Йельский, Гарвардский и Принстонский университеты. В своей книге Beyond the Classroom психолог Лоуренс Стейнберг пишет: «Из всех демографических факторов самым важным является этническая принадлежность… С точки зрения школьной успеваемости более выгодно быть азиатом, чем быть богатым, иметь неразведенных родителей или мать, которая все время находится дома».

Выгоднее быть азиатом? Я – американская китаянка, и всегда хорошо училась, но это утверждение заинтриговало меня. Честно сказать, успехи моей расы в учебе для меня тоже были тайной, поскольку меня воспитывали белые родители. Однако, присутствуя год за годом на конкурсе Spelling Bee, наблюдая за результатами конкурса и имея точные статистические данные относительно школьной успеваемости азиатов, я не могла не согласиться с утверждением Стейнберга. В чем причина такого уверенного успеха? Чем отличается то, что делают и говорят своим детям азиаты, от того, что делают и говорят мои родители? Что заставляет этих учеников и студентов стремиться получать хорошие отметки? Мне тут же пришли на память книги и фильмы, в которых рассказывалось о матери-китаянке, заставлявшей ребенка играть на фортепиано, отце-корейце, тиране, который заставлял сына стать врачом, и измученных японских студентах, готовящихся к экзаменам. Тем не менее я понимала, что не только принуждение и наказание способствовали тому, что эти дети добивались наилучших результатов. Участники конкурса Spelling Bee, конечно, испытывали давление, когда старались произнести по буквам «аподжатура» перед камерами ESPN[52]52
  Entertainment and Sports Programming Network – американский спортивный кабельный телеканал.


[Закрыть], но они, похоже, не боялись и не обижались на своих родителей, которые сидели на краешках стульев, шепотом произнося слова и обливаясь потом от напряжения, как и их юные спеллеры. По окончании конкурса дети, завоевавшие десятое, восьмое, третье и первое места, обнимали, целовали и благодарили родителей.

Самир Мишра, бойкий восьмиклассник в очках, в тринадцать лет одержавший победу на конкурсе, сразу посвятил победу своей матери. Мальчик из Уэст-Лафайетта, штат Индиана, сказал репортерам, что родители всегда учили его «сохранять спокойствие и оставаться собранным», и добавил: «Я не знаю, как мне удалось выиграть. Конечно, в этом мне помогли родители, моя сестра, заставлявшая меня прилежно учиться, и то, что я упорно трудился и прилагал все силы, чтобы победить». Он сказал репортерам, что благодаря конкурсу узнал много нового, ему было интересно, хотя и пришлось напряженно заниматься английским языком. Его родители отрывали время от работы, чтобы помочь ему в подготовке списка слов в поиске определений, в произношении слов и чтобы проверять его знания. Сестра Самира Шрути трижды участвовала в Национальном конкурсе Spelling Bee и благодаря высшему баллу по математике получила право на стипендию в лучших университетах.

Ответы Самира на вопросы корреспондентов позволили понять причину его успеха. Когда корреспондент Би-би-си спросил Самира, что бы он посоветовал другим спеллерам, мальчик ответил: «Продолжайте упорно трудиться. Даже если вы не победите, вы всегда узнаете что-то новое».

Ученые обратили внимание, что многие иммигранты из азиатских стран, особенно получившие образование в США или в своей родной стране, добиваются большого успеха. В таких странах, как Индия, Китай и Япония, хорошие отметки и высшие баллы на стандартизованных экзаменах были важны не только для будущего молодых людей, но зачастую необходимы для получения продовольственных талонов для всей семьи. Хорошая учеба в школе являлась не только предметом личной гордости и желанием сделать карьеру, но от нее зависела жизнь всей семьи. Эти обстоятельства оказывают глубокое влияние на отношение к получению образования.

Дети постоянно слышат со всех сторон: «Вы должны очень стараться и хорошо учиться в школе». Это не означает просто хорошо учиться. Это означает быть в числе если не круглых отличников, то, по крайней мере, иметь по возможности больше отличных отметок.

Майя Гарг помнит, под каким давлением находились некоторые из людей, живших по соседству с ней в Низамуддине, юго-восточном районе Дели, в 1980-х годах.

– У нас были друзья, родители которых имели обыкновение запирать их в комнате, пока они делают домашнее задание, – рассказала мне Гарг. – Их сильно пороли, если они получали плохие отметки. В Индии принято заниматься с репетиторами. Некоторые дети занимаются с репетиторами шесть и даже семь дней в неделю.

Она подолгу не видела некоторых друзей, получивших плохие отметки на экзамене, поскольку их не выпускали из дому.

Однако Гарг – и некоторые другие люди, с которыми я говорила на эту тему, – не испытывали на себе этих легендарных способов силового воспитания. Самое большее, ее могли заставить зубрить тот предмет, по которому она получила плохую отметку, но в основном она получала со стороны родителей, бабушек, дедушек и других родственников сочувствие и поддержку. Ее жизнь была расписана по часам; она в определенное время ела, принимала душ и делала домашние задания.

– Мы в определенное время шли в школу, учились, возвращались домой, делали домашние задания, и делали их хорошо, – рассказала мне Гарг. – Мы понимали, что должны приложить максимум усилий и получить хорошие отметки. Никто не кричал на нас и не угрожал, но было совершенно ясно, что от нас ждут хороших результатов.

Ее мать всегда была рядом, чтобы помочь с выполнением школьных заданий, и родители нанимали репетиторов, когда у нее возникали проблемы с учебой. Никто не называл ребенка тупицей, если у него не по всем предметам были отличные оценки. На самом деле родители чувствовали себя виноватыми в том, что ребенок прилагал все усилия, чтобы добиться успеха, и задавались вопросом, в чем была ошибка.

В другом конце мира, примерно в то же время, еще одна моя подруга, Айше Султан, росла с тем же осознанием необходимости получения хороших отметок. С раннего возраста Султан, как и Гарг, хорошо понимала, как много приходится работать ее родителям и чем они пожертвовали в надежде на светлое будущее. Они приехали из Лахора, второго по величине города Пакистана, оставив свои семьи, общину, язык и образ жизни; ее мама с трудом объяснялась на английском, когда в 1973 году приехала в Америку. Общение с родственниками ограничивалось аэрограммами[53]53
  Аэрограмма – вид авиапочтового отправления по сниженному тарифу.


[Закрыть].

Детство Султан было заполнено простыми радостями, оно проходило в играх с кузенами и соседскими детьми, однако ее родители старались, чтобы учеба стала частью повседневной жизни даже вне школьных стен; они надеялись, что их девочки достигнут того успеха, о котором они мечтали для своих детей. К примеру, когда Султан была в третьем классе, отец предложил ей читать словарь и выписывать незнакомые слова и их значение.

– Это привило мне любовь к словам, – вспоминала она. – Еще папа задавал мне темы и просил, чтобы я написала рассказ на заданную тему, – не для школы, а как дополнительное задание. Когда из Пакистана в Хьюстон приехал погостить дедушка моего кузена, он привез с собой учебник грамматики и на протяжении всего лета занимался с нами грамматикой, по пять-шесть часов подряд. Он был очень строгий. Мы боялись его, но, думаю, он нас многому научил. Когда я ходила в детский сад, мама учила меня запоминать таблицу умножения до тех пор, пока воспитатель не сказал ей, чтобы она перестала это делать.

Родители никогда не оскорбляли ее чувств. Султан очень радовалась, когда что-то сделанное ею позволяло родителям испытывать чувство гордости. Она не была лучшей ученицей в классе, но училась очень хорошо. Единственное, что заставляло ее переживать, так это строгие правила, установленные ее родителями. Ей не разрешалось ходить на свидания и гулять по улицам с подругами; ей запрещалось ночевать у подруг, ходить на танцы и на вечеринки. Тогда она ненавидела эти запреты, но теперь понимает родителей.

– Я думаю, они боялись, что мы слишком американизируемся и утратим их ценности, а потому заставляли нас сосредоточиться на получении образования, – сказала она.

Теперь Айше Султан, журналистка, живущая в Сент-Луисе и воспитывающая дочь и сына, надеется, что будет более снисходительно относиться к их общественной жизни, но знает, что унаследовала «ген учености».

– Я начала учить свою дочь Амину читать, как только ей исполнилось четыре года, и уже через несколько месяцев она умела читать. Сейчас она во втором классе и любит читать. Я попросила учителя, чтобы раз в неделю он давал ей дополнительное домашнее задание (которое она выполняет). Моему сыну пять лет; я подождала лишний год, чтобы начать с ним учиться по той же программе. Я хочу, чтобы мои дети оправдали возложенные на них надежды.

Психологи, антропологи и ученые изучали так называемое «азиатское превосходство». Несмотря на существенные различия между их родными странами и культурами, азиаты упорно учились и превосходили остальных учащихся и студентов. В Калифорнии пенджабцы, несмотря на проблемы, связанные с общением с одноклассниками – другой язык, обычаи, верования, образ жизни вызывали негативную реакцию и расистские высказывания, – все равно были среди лучших учеников. В уже упоминавшейся книге Дэвид Ланей пишет: «Они не могли обвинять учителей или «систему». Если их исключали из школы, родители заставляли их вступать в ранние браки и/или устраивали на работу. Родители использовали разные методы, чтобы заставить детей прилежно учиться. Например, взывали к чувству долга, объясняя, что все, что делает ребенок, хорошее и плохое, отражается не только на нем, но и на всей семье, школе и общине». Еще одно исследование показало, что на экзаменах корейские учащиеся значительно превосходят американских, несмотря на то что правительство затрачивает на них намного меньше средств и в классах намного больше учеников. Один из ключей к разгадке этого феномена в том, что «люди, испытывающие наиболее сильную мотивацию к превосходству, также наиболее серьезно подходят к выполнению своего долга и обязанностей перед членами семьи, особенно перед родителями».

В 1985 году Лоуренс Стейнберг, специалист по подростковой психологии из Университета Темпла, создал междисциплинарную исследовательскую группу, в состав которой вошли психологи и специалисты в области воспитания и обучения детей. Они намеревались понять, почему у американских учащихся проблемы в школе и почему их это мало беспокоит. За более чем десять лет в девяти городах Америки они провели исследование 20 ООО подростков, разных национальностей, из разных слоев общества, и проанализировали массу информации о поведении подростков и экзаменационных отметках. Особое внимание они уделяли поведению подростков дома, среди сверстников и в подростковых сообществах. Исследователи не ставили целью сосредоточиться на этнических отличиях, но они не могли обойти вниманием выявленные тенденции.

«Мы неоднократно поражались тому, какую важную роль играла этническая принадлежность в формировании жизни подростков, и в стенах школы, и вне ее стен, какое влияние она оказывала на поступки подростков, их интересы и дружеские отношения», – пишет Стейнберг. Статистика показывает, что азиатские дети, вне зависимости от материального положения, образованности родителей, уровня школы, учатся лучше, чем белые, и значительно лучше, чем чернокожие и латиноамериканцы.

Стейнберг не разделяет мнения, что успехи в учебе и способность к таким предметам, как математика и естественные науки, заложены генетически. Он утверждает, что ни одно из проведенных исследований не смогло подтвердить эту точку зрения. Культура – вот что оказывает несомненное влияние: то высочайшее уважение, которое родители, семья и община испытывают к образованным людям, и то, как они стремятся воспитать и привить свои ценности детям. Исследователи выяснили, что азиаты с раннего возраста стремятся учиться лучше, чем представители других этнических групп. Хотя все учащиеся понимают, что их ждет в том случае, если они будут хорошо учиться в школе, азиатов больше волнует вопрос успеваемости.

– Когда мы спросили учащихся, какую оценку они могут принести домой, чтобы не вызвать недовольство родителей, азиаты в среднем назвали оценку А, – сказал мне Стейнберг. – Белые ученики ответили, что В считается дома нормальным результатом, а латиноамериканцы и темнокожие ученики сказали, что их родителей устраивает В– и С+[54]54
  Система отметок в США:
  А – постоянно высокий уровень готовности, глубокие знания и оригинальность (отлично).
  В – уровень откровенно более высокий, чем средний (хорошо).
  С – средний уровень выполнения заданий (средне).
  D – минимальный уровень знаний (ниже среднего).
  F – неудовлетворительные результаты или полное незнание учебного материала.
  Ко всем отметкам, кроме F, может приставляться + или —.


[Закрыть].

Я полагаю, что это многое объясняет в том, почему у азиатов высокий уровень мотивации. Когда мы задавали вопрос, скажутся ли последствия плохой учебы в школе на дальнейшей жизни, азиаты по большей части давали утвердительный ответ. Думаю, что их родители просто ставят образование превыше всего и внушают это детям с раннего детства, поэтому к тому времени, когда дети поступают в среднюю школу, им уже ничего не приходится объяснять, – пояснил мне Стейнберг.

Исследователи говорят, что не все эти семьи авторитарные, не все родители требуют, чтобы дети хорошо учились, не все наказывают за плохие отметки, хотя много и таких семей. Некоторые молодые люди не выдерживают постоянного давления со стороны родителей, и поэтому существует мнение, что в этом основная причина вызывающего тревогу количества самоубийств среди молодых американцев азиатского происхождения. Тем не менее специалисты считают, что наиболее эффективной воспитательной системой – азиатской или нет – является система, сочетающая строгую дисциплину с поощрением. Детей хвалят, когда они хорошо сдают экзамены, но не поощряют деньгами или подарками. Между родителями и детьми не должно быть приятельских отношений.

– Я помню, как мой наставник Ури Бронфен-бреннер (всемирно известный специалист в области детской психологии) как-то сказал мне, что его азиатские студенты, которые учатся в Корнеллском университете, не могли поверить, что их белые сокурсники ходят в боулинг с родителями, – рассказал мне Стейнберг. – Я рискну предположить, что азиаты добрые родители, но не находятся в дружеских отношениях со своими детьми. Скорее всего, эти родители (и взрослые в целом) приписывают успехи и неудачи в учебе усидчивости, а не способностям. Таким образом, детям внушают, что если они плохо учатся, это означает, что они не очень стараются.

В своей книге Стейнберг пишет, что «в других частях мира, обсуждая успехи в учебе, ученики, учителя и родители, в отличие от американцев, меньше говорят о способностях. Они связывают различия в успехах с мотивацией (насколько ученики хотят добиться высоких результатов), усилиями (степень их старания достичь высоких результатов) и отношением к учебе (сколько времени они посвящают занятиям). Успех, по их мнению, является результатом не врожденных способностей, а систематической мотивированной усердной работы».

В то же время американцы, дети и родители, как правило, относят хорошую успеваемость за счет лучших возможностей, врожденного интеллекта и благосклонности учителя, а плохие отметки объясняют отсутствием способности к данному предмету, большим количеством детей в классе и плохим учителем.

Отношение родителей к учебе хорошо видно на следующем примере. По Бронсон и Эшли Мерри-мен, авторы книги «Воспитательный шок»[55]55
  Bronson P. and Merry man A. Nurture Shock.


[Закрыть], обратили особое внимание на исследование Флорри Нг из Иллинойского университета, которая провела эксперимент в Иллинойсе и Гонконге с участием пятиклассников и их матерей. Нг оставила матерей в одной комнате, а детей отвела в другую комнату и дала им трудный тест, с таким расчетом, чтобы они смогли правильно ответить приблизительно на половину вопросов. После того как дети закончили работу, она объявила матерям результаты и позволила поговорить с детьми. Американки делали все возможное, чтобы избежать отрицательных комментариев, и большую часть времени говорили с детьми о чем угодно, кроме результатов теста. Китаянки говорили с детьми исключительно о результатах теста, предлагали детям вместе рассмотреть сделанные ошибки и высказывали мнение, что дети не слишком сосредоточились во время ответов на вопросы. После общения с матерями детям опять дали тест, и количество правильных ответов у китайских детей увеличилось на 33 процента, более чем в два раза превысив результат американских детей.

На основании исследования Бронсон и Мерри-мен делают вывод, что большее влияние на успех оказывает рекомендация работать усерднее и вдумчивее, чем убеждение в уме и исключительности ребенка.

«Китайские матери, казалось бы, действуют строго и жестоко, но, возможно, это не отражает реальную картину воспитания в современном Гонконге, – пишут Бронсон и Мерримен. – На видеозаписях Нг видела, что, говоря суровые слова, китаянки на самом деле улыбались и обнимали детей ничуть не меньше американок (они не хмурились и не повышали голос)».

Психолог Ричард Нисбетт в своей книге Intelligence and How to Get It, документально обосновывая влияние культуры на успеваемость, утверждает, что сильное воздействие со стороны семьи является основным побудительным фактором, влияющим на качество успеваемости азиатских учащихся.

«Людям, полностью погруженным в европейскую культуру, не осознать, до какой степени успеваемость ребенка на Востоке семейное дело, а не вопрос личной гордости и статуса, – пишет Нисбетт. – Ребенок хорошо учится, поскольку это выгодно его семье – и в экономическом, и в социальном отношении. Хотя личные успехи являются предметом гордости, но он в первую очередь думает о семье, а уже потом о личной выгоде и собственной репутации. И в этом огромное преимущество азиатской культуры – успехи, достигнутые ради семьи, похоже, являются большим стимулом, чем успехи, достигнутые только для себя. Если я, независимый западный человек, стараюсь достигнуть высоких результатов, которые принесут мне славу и деньги, это мое личное решение. И если я считаю, что у меня нет особых способностей, и я не хочу упорно трудиться, то я, возможно, выйду из игры. Но если у меня крепкая связь с моей семьей и ее благосостояние зависит от моих успехов, у меня просто нет иного выхода, как прикладывать максимум стараний во время учебы и в дальнейшей профессиональной деятельности. И это разумное требование, поскольку мне ясно дают понять, что мои успехи – это усилия и желание, а не только врожденные способности».