Текст книги "Форточка с видом на одиночество (сборник)"

– Мишаня, вот если бы с тобой, я бы понял. А то с грязным, вонючим сантехником!

В узком коридоре своей двухкомнатной хрущевки, дрожа всем телом, пятилась, отступая назад, Ирина Владимировна. На нее надвигался двадцатисемилетний мачо в кожаных штанах и куртке.

– Я никогда этого не делала, – говорила она срывающимся голосом.

– Совсем никогда? – нагло ухмыляясь, интересовался мачо.

– Совсем. Почему это вас так удивляет?.. Нет, вы меня неправильно поняли. Это я делала. – От волнения она совсем запуталась. – Я никогда не делала этого за деньги.

– За деньги это делаю я.

– В том смысле, что я должна буду за это заплатить.

– Перестаньте, разве это деньги? Это все равно, что бесплатно.

– Для вас, может, это и не деньги. А для меня – ползарплаты, – Ирина Владимировна почувствовала за спиной стену. Отступать было некуда.

– Это где ж такая зарплата? – Мачо был уже совсем близко.

– В школе.

– В школе? Что вы преподаете?

Расстояние между ними стремительно сокращалось. Ирина Владимировна поняла, что надо переходить в наступление:

– Ваша мама знает, где вы работаете?

– Хотите вызвать ее к директору?

– Я сама директор, – твердо сказала Ирина Владимировна.

– Да вы что! – искренне удивился мачо.

– Вы не ответили на мой вопрос, – не теряя инициативы, настаивала Ирина Владимировна.

– Нет, она не знает.

– И что вы ей врете? – на той же волне продолжила директриса.

– Она думает, что я работаю спасателем, в МЧС.

– Спасателем. Замечательно. – Ирина Владимировна почти торжествовала. – И скольких вы уже спасли? Счет на десятки или на сотни? Кстати, вас там проверяют? Вы здоровы?

– Я недавно в газете объявление прочитал: «Любые венерические болезни. Круглосуточно». – Мачо снова расплылся в наглой улыбке.

– Смешно, – сказала Ирина Владимировна с каменным выражением лица.

– Не волнуйтесь. Я здоров. К тому же у меня есть вот что… – Он достал из кармана пачку презервативов. – От всех болезней, включая самую страшную.

– Какую? – с ужасом спросила Ирина Владимировна, на самом деле, вовсе не желая слышать ответ.

– Жизнь. Жизнь – это болезнь, которая передается половым путем, – легко ответил мачо и снова просиял. – В какой школе вы работаете?

– Зачем вам? – Ирина Владимировна почувствовала неладное.

– Вы работаете в тридцать пятой школе? Почему вы молчите? Я прав? В тридцать пятой? Так?

– Нет, я пошутила. Я никогда не работала в школе. Я… я… – стала заикаться Ирина Владимировна, – я – музыкант… ша. Я играю на… валторне. В оркестре… в филармонии.

– Ирина Владимировна! – взвился мачо.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– На афише прочитал.

– Саша, я тебя тоже узнала, – трагическим голосом сообщила Ирина Владимировна. – Саша Вяземский.

– Это я, Ирина Владимировна!

Ирина Владимировна схватилась за голову:

– Кошмар. Страшный сон. Проходи в комнату. Садись. Сейчас чаю сделаю. – Она замолчала, пристально всматриваясь в Александра. – Или кофе? Сколько ж лет прошло?

– В этом году десять как закончили.

Катя подошла к креслу, в котором сидел Максим, и наклонилась над ним:

– Боб, у тебя волосы седые.

«Раньше она всегда носила бюстгальтер», – подумал Максим. Но сказал о другом:

– Говорят, кто седеет, тот не полысеет.

Катя легким движением руки взлохматила его волосы.

– Посмотрим лет через десять, – сказала она, смеясь, и замолчала. Потом пристально посмотрела Максиму в глаза: – Поцелуй меня, пока не полысел.

«Боже мой, – пронеслось у него в голове, – мы не виделись десять лет, и мы говорим, как будто продолжаем начатый тогда еще разговор. Как будто прошло какое-то странное состояние анабиоза, летаргического сна. Вот я улыбнулся и как-то неловко, небрежно так пошутил, и она трогает мои волосы, как раньше, как столетия назад, когда мы были голыми и пугливыми и жили в разных пещерах, хранили огонь и страшились грома. Как много прошло, ушло, исчезло навсегда, как ночные поллюции, как иллюзии счастливого будущего, как поцелуи в темных подъездах.

Никто не виноват, что так вышло, и никого не надо жалеть. Может быть, только тех, кто мучился с нами все эти годы, что мы спали.

Нельзя возвращаться туда, где было хорошо, но возвращаться туда, где было плохо – тоже нельзя. Куда же нам деваться?»

Максим, как будто онемев, продолжал сидеть и смотреть на Катю.

– Ну-ка, быстро! – скомандовала она.

– Знаешь, – сказал Максим, – я тебя люблю.

– Мы в вас все были влюблены. Вы были самой молодой учительницей в школе, – сказал Александр.

– Неправда, Саша, – возразила Ирина Владимировна. – Ты любил эту девочку… Как же ее… Катя… Катя…

– Форапонова, – подсказал Александр.

– Точно, Форапонова! Где она, кто? Не знаешь?

– Знаю. Я звонил ей недавно. Нашел по телефонному справочнику. Почему-то захотелось позвонить. Я долго не решался. Потом все-таки набрал номер… За десять лет не встречались ни разу. Представляете, а еще говорят: Ростов – деревня.

– Ну и что она?

– Она сказала, что я не вовремя. Попросила перезвонить через полчаса. Ирина Владимировна, я не звонил ей десять лет, и оказалось, что надо было подождать еще полчаса.

– Ты перезвонил?

– Нет.

– Почему?

– Как вам сказать… Нет ничего хуже, чем обнаружить, как постарела твоя первая любовь. Мать и отец могут постареть, могут постареть друзья, которых давно не видел, сантехник дядя Женя из дома родителей может постареть – кто угодно. Но первая любовь должна остаться первой любовью: без морщин, без богатого жизненного опыта на лице, без детей от первого брака, от второго брака, без второго подбородка, без третьего подбородка…

– Сашенька, остановись, да ей всего-то сколько? О какой старости ты говоришь? О каком третьем подбородке? Что ж это ее, по-твоему, так перекочевряжило? А что тогда ты обо мне скажешь?

– Ирина Владимировна, вы – другое дело.

Миша сидел за столом и протирал скатертью очки. Вокруг него суетилась Белла Абрамовна:

– Есть уха, форшмак и фаршированная риба.

– У нас сегодня рыбный день?

– С кем ты пил? – Белла Абрамовна, вздохнув, села за стол рядом с сыном. – Из-за тебя я уже не могу вести никакой деятельности, кроме нервной.

– С Олегом. Он разводится с Катей.

Белла Абрамовна всплеснула руками:

– Я тебя умоляю! Что случилось?

– Она ему изменила.

– Так что теперь – разводиться? Ешь, а то остынет.

– Она ему изменила с сантехником.

– Вот, пожалуйста. Я всегда говорила, с этими сантехниками одни неприятности: то их не дождешься, то с ними не расплатишься.

Несмотря на то что Беллу Абрамовну распирало любопытство, она мужественно дождалась, пока Миша доест последнюю ложку ухи, и только тогда поинтересовалась:

– А как он узнал, что именно с сантехником? Тот что, оставил на кровати паклю? Или вантуз?

– Ма, ну откуда я знаю! Про такие вещи не спрашивают. Олег сказал, с сантехником. С грязным и вонючим.

– Ладно-ладно, ешь рибу и не разговаривай. Эти карпы такие же костлявые, как ты. – Белла Абрамовна была явно озадачена: – Может, он по запаху определил?

– Может, и по запаху. Я не интересовался. Как я могу не разговаривать, если ты все время задаешь дурацкие вопросы?

– Ладно, ты молчишь – я говорю. Слушай анекдот. Приходит утром ко мне наш Ашот, как бы за спичками. Сидит целый час, как египетская пирамида. Выпивает пять стаканов чаю и делает мне невры, потому что при нем я не могу делать рибу. Потом смотрит на эти весы… – Белла Абрамовна показала на трехкилограммовые весы, которые стояли на холодильнике: – …и говорит: «Мать родная, уже двенадцать часов! Я опоздал в собес!» Если б не эти весы, так он просидел бы еще час! – Белла Абрамовна перестала смеяться раньше Миши и абсолютно противоположным, чем минуту назад, тоном сказала: – Ему смешно! Ешь! Посмотри на себя! Ты стал похож на гладильную доску. Я тебе скажу, только ты не злись. Какое счастье, что эта Катя Форапонова в свое время не ответила тебе взаимностью. Хотя какая разница! Ты таки нашел другую – ничуть не лучше. Или ничуть не хуже? Я что-то совсем запуталась.

Ирина Владимировна и Александр сидели за столом, полностью погруженные в десятилетней давности прошлое. Они пили чай и автоматически ели бутерброды с сыром и колбасой.

– Да нет, не помню я Клару Степановну, – говорил Александр.

– Ну, как же, – настаивала Ирина Владимировна. – Она же историю у вас преподавала.

– А, ну да, с таким еще волевым подбородком.

– Точно.

– Да-да. Встретил ее как-то на улице. Идет мне навстречу, а у нее уже два волевых подбородка.

– У тебя какая-то мания считать чужие подбородки! – рассмеялась Ирина Владимировна.

– Я сделал вид, что ее не заметил. Она сделала вид, что не заметила меня. Так и разошлись, как корабли. А помните, со мной в классе учился… Хотя, что я говорю, если он в нашей школе учителем физики работает.

– Миша. Михаил Лазаревич. Он очень талантливый педагог… Какой кошмар! – спохватилась Ирина Владимировна. – Саша, я тебя умоляю.

– Ирина Владимировна, не волнуйтесь – могила! Конфиденциальность гарантируется!

– Почему ты этим занимаешься? – вдруг спросила Ирина Владимировна. – Ты же был таким способным мальчиком. Я помню, ты прекрасно рисовал.

– Ирина Владимировна!

– Что?

– Я с вас денег не возьму.

– Перестань, о чем ты говоришь?

– Но вы же зачем-то меня позвали?

– Тебя я не звала. Хочешь еще чаю?

– Какая разница? Так даже лучше, чем с незнакомым человеком.

– Да нет. Забудь! Сама не знаю, что на меня нашло. Просто как подумаю, что лягу в холодную постель, буду десять минут согревать ее теплом собственного тела… Вот если бы вдвоем – вышло бы в два раза быстрее. Такая арифметика. Хотя это и спорно. Вероятно, тут результат достигается не простым сложением тридцать шесть и шесть плюс тридцать шесть и шесть, а чем-то другим.

– Может, площадью тел, погруженных в кровать? – участливо предположил Александр.

– Физика – не твой конек, – засмеялась Ирина Владимировна.

Максим и Катя лежали в постели.

– Ты помнишь наше первое свидание? – спросил он.

– Еще бы! – сказала Катя.

Они учились тогда в седьмом классе. Максим пригласил Катю на свидание, а что делать дальше – не знал. Он сказал: «Давай пройдемся». И они пошли по бульвару. В сторону парка. Они молчали. Он не знал, о чем говорить. Она, видимо, тоже. У него в мозгу образовался вакуум. У нее, видимо, тоже. Ну просто ни одной подходящей темы для разговора. Шли, как глухонемые. Лишь искры потрескивали между их головами, как при опытах с электростатом на уроках физики. Дошли до парка. Около скамейки он сказал: «Посидим?» Она кивнула. Сели каменными изваяниями периода матриархата, выставленными у входа в краеведческий музей. Сколько так просидели – несколько минут или часов. «Пойдем», – сказал он, очнувшись. Она пожала плечами, и они пошли назад, будто персонажи из кино братьев Люмьер. Только без тапера. Они были похожи на бессловесных хордовых, только что вышедших из недр океана.

– С тех пор, – сказал Максим, – когда я впервые встречаюсь с девушкой, рот у меня не закрывается. Вероятно, они считают меня излишне болтливым. Но уж лучше так.

– Уж лучше так, – согласилась Катя. – Какие все-таки мы были смешные.

– Да. Что у тебя с Олегом?

– Уже ничего, – сказала Катя. – А почему ты спрашиваешь?

– Так.

– А что у тебя с женой?

– Теперь уже тоже ничего. Только сын. Я обещал ему купить хомячка. Как думаешь, вещи уже высохли?

– Думаю, им надо дать еще немного подсохнуть, – сказала Катя и обняла Максима.

– Мне нужно позвонить.

– Звони, – она разжала объятья.

Максим взял телефон с тумбочки рядом с кроватью.

– У тебя попа красивая, – сказала Катя между прочим.

– Спасибо. У тебя тоже.

Пока Максим набирал номер, Катя целовала его в шею, грудь, спускаясь все ниже.

– Здравствуй, дорогой, – сказал Максим в трубку. – Да. Хомячка еще не купил, но куплю обязательно. Скоро, зайчик. Дай, пожалуйста, маме трубку. Алло. Марина? У меня тут проблемы. Да, большие проблемы. Потом расскажу. Не кричи на меня, – Максим нажал на отбой.

– У, какие большие проблемы! – донеслось из-под одеяла.

– Слушай, я так не могу, извини.

– У меня идея, – сказала Катя, вынырнув Максиму на грудь. – Кажется, я знаю, где нам раздобыть хомяка.

– В противочумном институте? – скептически поинтересовался Максим.

Катя вскочила с постели:

– Поехали! Мишка в нашей школе работает, физику преподает.

– При чем тут физика?

– Физика тут абсолютно ни при чем.

Когда они вышли из подъезда, на улице уже смеркалось, и было прохладно. В воздухе остывало лето, а на сухой ветке тополя распятьем повис видавший виды презерватив.

В машине Катя спросила:

– Почему ты разводишься?

– А ты?

– Я любила всех вас: Олега, Мишку, Саньку, тебя…

– По очереди, – сказал Максим.

– Не было никакой очереди.

– Была, – настаивал Максим. – Первым был Сашка. Потом я. Потом Мишка. Потом Олег.

– А выбирать-то пришлось одного, – с досадой сетовала Катя. – Это несправедливо. Одного мне мало. Я ж натура широкая. Ну, вы тоже хороши! Разругались из-за бабы.

– Ладно, – сказал Максим.

– Знаешь, я все время пытаюсь представить, как бы было, если бы я вышла замуж не за Олега, а за тебя, или за Сашку, или за Мишку.

– Ну, и что?

– Думаю, может, я ошиблась тогда?

– А ты меньше думай. Как говорит один мой знакомый хирург, «хорошо связанному анестезия не нужна».

– А я уже отвязанная, – сказала Катя с вызовом. – Ты разве не заметил? Приехали.

Они вошли во двор. Здесь, в этом районе, уже отчетливо слышен был запах реки. Тусклые голые лампочки суицидально свисали над длинными балконами.

– Я не был здесь десять лет, – сказал Максим, озираясь по сторонам.

– Я тоже, – отозвалась Катя. – Тут, похоже, ничего не изменилось.

– Только люди, наверное.

– Люди не меняются, – сказала Катя. – Они просто стареют. Помнишь, где Мишкина квартира?

– Конечно.

Они поднимались по ржавой металлической лестнице. «Наверное, такие лестницы и должны вести в прошлое», – подумал Максим.

Катя сказала:

– Так и живут с мамами. Мишка был женат, а Сашка так и нет.

На третьем этаже Катя нажала кнопку звонка. Долго никто не открывал потрескавшуюся, с облупившейся коричневой краской дверь.

– Что они там – спят уже?

Наконец на пороге появился Михаил:

– Ничего себе! Что случилось? Привет! Встреча выпускников завтра, – выпалил он.

– Привет! – сказала Катя. – Нам нужно попасть в школу, в зооуголок, и взять там хомячка.

Михаил надолго задумался. Потом сказал:

– А, в зооуголок! Хомячка! Конечно! Как же я сам не догадался! – Он хлопнул себя по лбу. – А потом в прятки поиграем. Я знаю, где мама спрятала варенье. Но я сейчас не могу, ребята, я уроки еще не сделал. Давайте чуть позже, хорошо?

С этими словами Михаил захлопнул перед ними дверь. Максим недоуменно посмотрел на Катю:

– Почему ты не сказала, что он стал сумасшедшим?

В этот момент дверь снова открылась.

– Вы что, с ума сошли? – серьезно спросил Михаил. – Где ты его откопала? – кивнул он в сторону Максима.

– Он на меня наехал, – сказала Катя.

– В каком смысле? – не понял Михаил.

– В прямом.

– Мне с тобой надо поговорить, – сказал Михаил, обращаясь к Кате, и, посмотрев на Максима, добавил: – Интимно.

– Я в машине подожду, – сказал Максим и спустился по лестнице.

– Ты знаешь, как я тебя люблю? – спросил Михаил.

– Как никто и никогда? Я тебя тоже, – ответила Катя.

– Нет, ты меня совсем не так, как я тебя.

– Ладно, не будем торговаться – ты меня любишь больше, чем я тебя. Что дальше?

– Олег тебя тоже любит.

– Да что ты говоришь!

– Ему сейчас тяжело. У него проблемы на работе… А ты еще… – Михаил замялся.

– Ну-ну, что я еще? Трахаюсь с сантехниками? Он тебе рассказал! Ты понимаешь, что он сумасшедший? Это полный бред. Когда у нас был ремонт, он считал, что я сплю с малярами, с плиточниками и электриками…

– Между прочим, Олег сказал, что если бы ты это сделала со мной, то он бы понял.

– Так давай это сделаем, – сказала Катя. – Чтобы он понял.

Она обняла Михаила и принялась отчаянно его целовать.

– Что ты делаешь? – он вяло сопротивлялся.

– Это, – отвечала Катя, не отрываясь от Михаила.

– Перестань. Нас увидят, – страстно шептал Михаил.

– Действительно, – резко отстранившись, сказала Катя, – не самое подходящее место. Поехали. Боб ждет.

Внезапно дверь Мишиной квартиры открылась, и на пороге возникла Белла Абрамовна с вопросом:

– Куда, собственно, поехали?

– В школу, – сказала Катя, поправляя прическу, – за хомячком. Здрасьте.

– Здрасьте. А почему не за морской свинкой?

– Потому что Боб обещал сыну на день рождения хомячка, – доходчиво объяснила Катя.

– А при чем тут Миша? – спросила Белла Абрамовна. – Миша, ты в тайне от меня разводишь хомячков?

– Мама, иди домой! – Он практически запихнул Беллу Абрамовну в квартиру.

– Пошли! – торопила его Катя. – У тебя ключи от школы есть?

– Нет, конечно!

– А у кого есть? – настаивала Катя.

– У директора, наверное. Каникулы сейчас.

– Ты знаешь, где директор живет?

– Ты с ума сошла? Что я ей скажу?

– Правду. Лучше горькая «Правда», чем сладкая «New York Times».

Михаил был в отчаянии. Он почти кричал:

– Я в тапочках!

Но Катя была непреклонна:

– Это не важно. Поехали! – и стащила его с лестницы.

В машине Катя сказала:

– Удивительно! Стоит только уйти от мужа – сразу же начинаются приключения!

Никто ее не поддержал, и тогда Катя сменила тему:

– Мне Сашка звонил. Представляете! Он позвонил, а у нас как всегда скандал… Неловко получилось. Так и не поговорили, а он не перезвонил.

Михаил и Максим напряженно молчали. Миша не выдержал первым:

– Это бред, понимаете? Я в тапочках… Без звонка… Вечер… Может, у нее там… личная жизнь…

– У директора школы не может быть личной жизни, – резюмировала Катя.

Александр сидел на полу. Рядом на кровати, опершись о подушку, с заплаканными глазами, поджав ноги, устроилась Ирина Владимировна.

– Знаешь, – говорила Ирина Владимировна, – страшно лежать одной в темноте, в тишине. Слушать, как где-то за окном прошуршала машина по дороге. Как подул ветер, скрипнули ветки. Как стучит сердце. – Она то и дело вытирала платком покрасневший нос. – Вот уже сорок лет оно стучит и стучит. Каждый день, каждый час, каждую минуточку. Сорок лет! Без отпуска, без выходных и отгулов. Задумаешься, и становится страшно. А что, если устанет, если не выдержит. Раз – и остановится. А я одна – в холодной постели.

В этот момент Александр начал снимать брюки.

– Надень немедленно! – закричала Ирина Владимировна. – Что ты делаешь?

Александр лег в кровать и укрылся одеялом:

– Я согрею вам постель. Согрею и уйду.

– Ну что мне с тобой делать?

– Что хотите, – с готовностью отозвался Александр. – Я в вашем полном распоряжении.

– Я и сама не знаю, чего хочу.

Александр дотронулся до ее щеки, но Ирина Владимировна уклонилась.

– Уже поздно, – посмотрев на часы, сказала она.

– Хотите спать?

– Ты опять за свое?

– Вы сказали: «Уже поздно», я просто спросил: «Хотите спать?» Вот и все, – оправдывался Александр.

– Нет, еще рано, – сказала Ирина Владимировна.

– Вы и в самом деле не знаете, чего хотите.

– Во всяком случае, я не хочу спать… с тобой.

– Почему?

– Потому что… потому что… я сова.

– А я помесь совы и жаворонка.

– Это как? – спросила Ирина Владимировна.

– Спать ложусь рано, как жаворонок, а встаю поздно, как сова. Ирина Владимировна, можно я вас поцелую?

– В щеку! – строго сказала Ирина Владимировна и закрыла глаза.

Он поцеловал ее в щеку, потом в ухо, потом в шею.

– У меня давно этого не было, – шептала директор средней школы номер тридцать пять имени советского разведчика Рихарда Зорге.

Александр, расстегивая многочисленные пуговицы на ее платье, зачем-то соврал:

– У меня тоже.

Но она не обратила внимания, а только прошептала:

– «И лучше будь один, чем вместе с кем попало».

Александр резко отстранился:

– Это Омар Хайям?

– Да. Чего ты испугался?

– Я читал Омара Хайяма, – сказал Александр, – в венерическом диспансере, на стенах там висят его стишки.

– Рубаи. Это называется рубаи, – прикрывая платье, поправила его Ирина Владимировна.

– Там висят эти рубаи, – возбужденно заговорил Александр. – Они там висят, вместе с фотографиями твердых шанкров. Я подцепил какую-то гадость, и у меня начался уретрит. Мне засовывали в пенис какие-то металлические трубки. Вот такие, – он развел в стороны указательные пальцы, – чтобы достать до мочевого пузыря. Заливали туда какое-то лекарство, после которого я без слез, извиняюсь, не писал. Если бы на пенисе, я извиняюсь, был ноготь, они бы вгоняли под него иголки… Теперь вы понимаете, Ирина Владимировна, как я ненавижу Омара Хайяма?

– Это все случайные связи, и Омар Хайям здесь ни при чем, – сказала Ирина Владимировна.

– Да, случайные связи, – согласился с ней Александр, но при этом не успокоился. – Даже для случайных связей нужен, по крайней мере, случай. Разве наша связь с вами, Ирина Владимировна, не случайна?

– Случай может быть несчастным или счастливым. От несчастных случаев надо предохраняться, – сказала директриса, на всякий случай, вставая с кровати.

– А как понять, несчастный он или счастливый? – не унимался Александр. – На все, я извиняюсь, презерватив не наденешь!

– А на все и не нужно. Как сказал Винни-Пух: «Нужно делать так, как нужно, а как не нужно – делать не нужно», – желая успокоить Александра, как бы шутя ответила Ирина Владимировна.

– Вы все время кого-то цитируете, – раздраженно заметил Александр.

– Это потому, что я много читаю. Что же в этом плохого? – деланно улыбнулась Ирина Владимировна. – А что ты читал в последнее время?

– Вот послушайте! Ничего прекраснее никогда не читал: «Продажа авиабилетов по всем направлениям».

– Надеюсь, ты прочитал это не в венерическом диспансере, – сказала Ирина Владимировна, выходя из себя. – Время просто летит. У тебя, наверное, еще вызовы?

– Не важно, – сказал Александр, смотря куда-то в окно.

– Уже поздно. Саша, я хочу, чтобы ты ушел… Извини.

– Ирина Владимировна, – сказал Александр.

– Что?

В эту секунду в дверь позвонили. Ирина Владимировна заметалась по комнате от стены к стене, как шарик в барабане «Спортлото»:

– Господи! Может, не открывать? Одевайся, быстро! Что же делать?

– Хотите, я в шкаф спрячусь? – предложил Александр, натягивая штаны.

– Это пошло, – сказала Ирина Владимировна. – Одевайся и садись за стол.

Она взяла себя в руки и пошла открывать дверь.

Оставшись в комнате один, Александр прислушался к доносящемуся из коридора сбивчивому разговору про хомячка, день рождение сына, про зооуголок и ключи от школы.

В коридоре тем временем раскрасневшаяся Ирина Владимировна растерянно выслушивала троих молодых людей. Как писали в старину, «сцена была прервана резким появлением» – из комнаты вышел Александр. Все замолчали.

– Так вот она какая – Катя Форапонова! – сказал он. – Слушай, а у тебя нет третьего подбородка! Привет!

– У меня и второго нет, – недоумевая, ответила Катя. – Здравствуй! А ты-то что здесь делаешь?

Ирина Владимировна стала медленно сползать по стене и без чувств упала на пол.

– О, господи! Я так и знал! – воскликнул Михаил.

Катя склонилась над Ириной Владимировной:

– Ирина Владимировна! Что с вами?

– Саня, ты же спасатель! – сказал Михаил. – Окажи ей первую помощь!

– Ну, блин, что ты стоишь?! – зашипела Катя.

Александр опустился на пол и неумело стал делать искусственное дыхание. Ирина Владимировна как будто стала приходить в себя. Она открыла глаза, увидев склонившегося над ней Александра, еще не совсем понимая, что происходит, слабо обняла его за шею. Искусственное дыхание превратилось в поцелуй, после которого Ирина Владимировна снова отключилась.

– Ну, прямо сказка про аленький цветочек! – сказала Катя.

– Может, «скорую» вызвать? – предложил Максим.

– Ты поцелуй ее еще раз, – сказала Катя Александру. – Давай, видишь, помогает.

Александр проверенным способом реанимировал Ирину Владимировну. Она открыла глаза. Александр помог директрисе сесть, прислонив ее к стене.

– Кажется, я потеряла сознание, – с трудом выговорила Ирина Владимировна.

– Я сделал вам искусственное дыхание, – гордо сказал Александр.

– Рот в рот, – добавила Катя.

– Это, наверное, давление скачет, – предположила Ирина Владимировна. – Вы меня извините.

– Ирина Владимировна, может, «скорую» вызвать? – участливо предложил Михаил.

– Нет, Миша. Спасибо, – сказала Ирина Владимировна. – Все уже хорошо.

– Лучше не бывает, – ляпнула Катя.

– Ирина Владимировна, можно от вас позвонить? – спросил Максим.

– Конечно. Вон телефон на столике, под зеркалом.

Максим принялся набирать номер.

– Там, на кухне, – сказала Ирина Владимировна, – на холодильнике, у меня корвалол. Принесите, пожалуйста, кто-нибудь.

Катя и Александр пошли на кухню. Михаил присел на корточки рядом с Ириной Владимировной.

– Марина, это я, – сказал Максим в трубку. – Я понимаю, что торт уже не нужен. Я пытаюсь достать хомячка. Гости уже ушли? Ладно, пока.

– Ирина Владимировна, – промямлил Михаил, – вы извините, что мы без звонка…

На кухне Александр наливал из чайника воду и капал в стакан корвалол. Катя внимательно следила за его движениями:

– Научишь меня делать искусственное дыхание?

Александр вслух считал капли:

– Двадцать девять, тридцать, тридцать один…

– Ты не обижайся, – сказала она.

– Я и не обижаюсь. Я делаю выводы.

– И какие ты делаешь выводы?

– У тебя красивые зубы, – зачем-то сказал Александр. – А я никак к стоматологу не соберусь.

– Хочешь, я тебя отведу к своему? – предложила Катя.

– А за руку держать будешь, чтобы я не сильно боялся?

– Буду, – сказала Катя. – А ты меня за это научишь делать искусственное дыхание?

– Договорились.

– У тебя это очень сексуально получается.

– Надо корвалол отнести, – засмущался Александр.

Ирина Владимировна выпила лекарство и с трудом поднялась, опираясь на Мишину руку:

– Спасибо. Все уже нормально. Сейчас я вам дам ключи. Миша, вы знаете какой от чего?

– Да, конечно, Ирина Владимировна. Разберусь. Спасибо.

– Не за что.

– Ну, мы пойдем, – Михаил переминался с ноги на ногу в домашних тапочках. – Еще раз извините.

– Стойте, – вдруг неожиданно бодро сказала Ирина Владимировна. – Я только что сообразила: в зооуголке нет хомячков.

– Как нет? – вырвалось у Максима.

– Нет? – изумилась Катя.

– Каникулы, – пояснила Ирина Владимировна. – Дети разобрали всех животных по домам.

– А кто взял хомяков? – спросила Катя.

– Этого я не знаю, – сказала Ирина Владимировна.

Михаил положил ключи на трюмо, под зеркало:

– Я оставлю ключи здесь. Ладно, пошли. Ирина Владимировна, извините, ради бога.

– Может, чаю выпьете? – робко предложила она.

– Нет, спасибо. Мы пойдем, – загудели все и вышли из квартиры.

– Ну, и что будем делать? – спросила Катя уже на улице.

– Для начала отвезем меня домой, – предложил Михаил. – Я в тапочках. Кстати, что это за тапочки?

– Давайте где-нибудь пива выпьем, раз так удачно все складывается, – сказал Александр.

– Удачней не придумаешь, – скривился Михаил. – Уронили моего директора в обморок. И тапочки не мои.

– Никто ее не ронял, – возразила Катя. – Думайте! Думайте! Где нам найти хомяка?

Максим посмотрел на часы:

– Ладно. Уже поздно. Извините, что я вас всех втянул в это. Завтра откроется зоомагазин, я куплю хомячка. Без проблем. Садитесь в машину, я вас развезу.

Олег нажал кнопку звонка.

– Кто? – послышалось из-за двери.

– Это Олег, Белла Абрамовна.

Дверь открылась.

– Добрый вечер, – сказал Олег. – Миша дома?

– Укатил за морской свинкой! – отрапортовала Белла Абрамовна.

– За какой еще свинкой?

– И не спрашивай! – сказала Белла Абрамовна. – А ты чего?

– Он у меня туфли забыл. Ушел в моих тапочках. Вот, – сказал Олег, протягивая пару изрядно стоптанных туфель.

– Чтоб он был здоров! – в сердцах сказала Белла Абрамовна. – А голову он у тебя не забыл?

– Нет, – серьезно ответил Олег. – Только туфли.

Во двор заехала машина. Из нее вышли Михаил, Максим, Александр и Катя. Со своего балкона, как с капитанского мостика, зорко всматривалась в глубины двора Белла Абрамовна.

– Приехали, – сказала она Олегу. – Вот сам ему и отдай.

Катя сначала заметила машину, а потом и самого мужа, спускающегося к ним по лестнице.

– А этот что здесь делает? – спросила она друзей.

– Ну вот, теперь все в сборе, – сказал Александр.

– Да уж. Полный… комплект, – отозвалась Катя.

Из всех многочисленных претендентов на Катины, как пишут в толстых романах, руку и сердце Олег был самым настойчивым. Он добивался ее несколько лет. Она была непреклонна. Тогда он дал объявление в местной газете в разделе «брачные». Кроме всего прочего, там было написано: «Я знаю, как сделать тебя счастливой». В течение нескольких месяцев он получал письма от желающих связать с ним свою судьбу. С фотографиями. Он сложил конверты в большую сумку, с которой обычно ходил на базар. Он приехал к ней домой, открыл сумку и высыпал перед ней четыреста писем. Он сказал: «Все они хотят выйти за меня замуж. Не будь дурой». И она сдалась.

– А ты что здесь делаешь? – не очень любезно поинтересовалась Катя.

Но Олег ничего не ответил.

– О! Мои туфли! – обрадовался Михаил. – Где ты их взял?

Олег протянул ему обувь:

– А морскую свинку вы уже нашли?

– Не паясничай, – одернула его Катя. – Ты что, специально меня преследуешь?

– Я принес Мишкины туфли, – ответил Олег.

– Ну да, конечно! – сказала Катя.

– Послушай, давай не будем устраивать скандалов, – предложил Олег.

– А что мы будем устраивать? – спросила Катя. – Праздники? Карнавалы? Фейерверки? Феерии? Хэппенинги?

– Что ты несешь?

– Зачем ты рассказал Мишке этот бред про сантехника? – не унималась Катя.

– Прекрати!

– Действительно, – сказал Максим, – уже поздно.

На глазах у Кати заблестели слезы.

– Ну, хватит, – сказала она. – Вы десять лет строили из себя обиженных и сидели каждый в своем углу. Вам что, на самом деле наплевать друг на друга? Вы какие-то моральные уроды. Вы не понимаете, что самая счастливая половина жизни прошла или вот-вот пройдет. А что впереди: климакс, болезни, текущие краны, смерти?..

– Импотенция, – задумчиво добавил Александр.

– Все проходит, и вы ничего не хотите предпринять… – Слезы покатились из ее глаз, как из текущего водопроводного крана.

– Интересно, что тут можно предпринять? – резонно заметил Михаил.

– Я не знаю, – сказала Катя. – Искать этого долбаного хомячка, может быть… Но нельзя же вот так делать вид, что ничего не происходит.

– Ладно, давайте искать хомячка. Если в этом хомячке спасение, – сказал Олег.

– Вы все чокнутые, – констатировал Михаил.

– Миша! – послышался с балкона голос Беллы Абрамовны.

– Что? – отозвался он.

– Звонила твоя директриса. Сказала, что хомячок живет на Турмалиновской, сорок шесть, в третьей квартире.

– Он что, там один живет? – удивился Михаил.

– Я ж уже ничему не удивляюсь, – сказала Белла Абрамовна.

Всполохи вечерней рекламы, вспышки фонарей, отблески светящихся окон бились, как птицы в лобовое стекло. Одна за другой по вечернему городу неслись две машины. В одной из них Олег и Катя напряженно молчали. Она не смотрела на него, а он явно хотел завязать разговор и время от времени, отрываясь от дороги, поглядывал на жену.