Электронная библиотека » Михаил Богословский » » онлайн чтение - страница 15


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 04:30


Автор книги: Михаил Богословский


Жанр: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц)

Шрифт:
- 100% +

31 августа. Среда. День начался для меня весьма необычно: посещением участка, куда я ходил за карточками на получение сахара. Это мне сделали там весьма быстро и с большою любезностью. Заходил затем к Карцевым по этому же делу. Устраивал различные хозяйственные дела, и на них ушло все утро. После обеда переписывал статью о Сергее Ивановиче Смирнове. Звонил ко мне Ю. В. Готье, только что приехавший из Крыма; говорили о диссертациях Яковлева и о книге Веселовского. Вечером я опять был у Карцевых.

1 сентября. Четверг. Утро проведено также не по-обычному. Я отправился в Государственный банк, чтобы получить выигрыш, упавший на наш с братом общий билет 1 марта. Это оказалось вовсе не просто. Надо посылать билет с заявлением в Петроград и затем ждать несколько недель. В банке была масса народу, и я должен был претерпевать большие мытарства. Да все «государственное» отличается у нас большим беспорядком. В частных банках все бы устроили скорее и толковее. По дороге в банк я встретил А. Н. Филиппова, продолжающего тосковать об отмене гонорара. Он сообщил мне, что, обещав графу Ростовцеву, внуку освободителя крестьян, мою статью об этом последнем, он принужден был, так как оттисков у меня не оказалось, купить книгу «Деятели реформы», выдрать оттуда статью и послать. Нытье Филиппова меня порядочно увеселило, и я открыто выразил ему свою радость по поводу отмены гонорара, как меры справедливой и для филологов и провинциальных профессоров выгодной. После банка я был у казначея Университета за жалованьем, а также у секретаря Совета за послужным списком для школы, куда поступает Миня. В помещении университетских канцелярий грязно, темно, тесно, все облуплено и ободрано. Грустно смотреть. От всех этих хождений по финансовым делам я очень устал, так что не сразу мог приняться за работу.

Миня сегодня был на молебне в гимназии Репман245, куда он поступает во второй приготовительный класс. Вечером мы с Л[изой] были на именинах у Маргариты. С трудом попали в трамвай, который, двигаясь, дребезжал, как совсем разбитый. Но ничего, доехали благополучно. И все у нас дребезжит – ну, да только бы армия была крепка.

2 сентября. Пятница. Миня в первый раз отправился в свою школу учиться. Я никуда не выходил из-за насморка и кашля. Все утро усердно работал. Окончил переписку статьи о С. И. Смирнове и начал работу над рецензией о книге С. Б. Веселовского. Вечером у меня был Ю. В. Готье. Мы с ним толковали много о книге Веселовского, а также о диссертациях Яковлева. Вот пример гибельного влияния Веселовского на Яковлева. Ну стоило ли тратить столько времени и сил на этот ничтожный Приказ сбора ратных людей, о котором написана его диссертация! Ведь это предмет для небольшой статьи – не более того. На фронте полное затишье. Но на Балканах что-то делается, но что неизвестно, и эта неизвестность томительна, потому что ею прикрываются обыкновенно неудачи. О победах становится известным с чрезвычайной быстротой. Неужели опять ошиблись?!

3 сентября. Суббота. Утром подготовлялся к лекции в Академии для понедельника. Затем начал писать рецензию на книгу Веселовского, и выходит довольно резко, но, кажется, справедливо. Знакомство тут ни при чем, передаю правдиво свои впечатления.

На фронте все такое же томительное затишье, и отсутствие известий о событиях на Балканском полуострове, а несомненно, что где началось, там и кончится; там надо ждать развязки войны. В Добрудже мы, по-видимому, встретили более значительные силы, чем ожидали246. Ген. Саррайль медлит из-за двусмысленности и даже худо прикрытой враждебности Греции, т. е. ее короля Константина, с которым державы совершенно напрасно церемонятся. Если бы, например, нисколько не нарушая его прав, предложить ему переехать на некоторое время на французский броненосец и управлять страной с этого броненосца, результат был бы совсем другой. Дело получило какой-то тягостно-затяжной характер. Третий год войны чувствуется. Дороговизна отчаянная, цены прямо-таки бешеные. За колку сажени дров два года назад мы платили 60 коп., теперь подрядили ночного сторожа за 2 р. 50 к.!

4 сентября. Воскресенье. Вспоминали с Миней бабушку247, это был день ее рождения. Миня с Л [изой] были в Донском монастыре. Я писал рецензию на Веселовского до 5 ч. вечера. Затем прогулялся, а вечером был на многолюдном собрании редакционного комитета у Д. Н. Егорова248. На нем были и лица, журналу довольно далекие, хотя и состоящие зачем-то членами комитета: Грушка, Розанов. М. К. Любавский рассказал о своих шагах летом в Петрограде для добывания журналу субсидии, что и увенчалось успехом, обещано по 5 000 в год на два года. Затем обсуждался состав второй книжки, обещает быть довольно полной и статьями, и библиографией. Много спорили по вопросу о том, допускать ли полемику или нет. Радушный хозяин вынул из своего запаса уцелевшую еще от обеда после диспута бутылку шампанского, и мы ее распили – по 1/2 маленького стаканчика. А. Н. Филиппов был забавен своей скорбью об отмене гонорара и своей жадностью, не желая уплатить 5 рублей взноса казначею общества. Смех! Я ушел около 11 вечера, т. к. на другой день надо было рано вставать.

5 сентября. Понедельник. Первая поездка в Академию. Чтобы попасть на трамвай № 4, я должен был сначала на трамвае же отправиться к Дорогомиловской заставе, конечному пункту этого трамвая, и оттуда уже ехать на вокзал. Любовался красотой Москвы-реки и Бородинского моста, которого до сих пор еще как следует не видал249. Выросло также новое великолепное здание Брянского вокзала250. День был ясный, солнечно-осенний. В вагоне поезда – много пассажиров и не из приятных встреча с Алмазовым, который мне стал противен после его гнусности с книгой Покровского251. Я сел в другом отделении. Лекцию читал вступительную при довольно полной аудитории, но не успел сказать всего, что хотелось и что было намечено. После лекции [и] обеда прогулялся по своей любимой дороге в скит252, любуясь дивной красотой осеннего пейзажа: желтый лист на фоне зеленой хвои, зеркальная тишина воды, далекий вид маленького монастыря. Затем зашел навестить В. М. Смирнову – и у нее просидел вечер с И. В. Поповым, которого она вызвала, как это делалось и при Сергее Ивановиче [Смирнове]. Много о нем вспоминали.

6 сентября. Вторник. День опять ясный, солнечный и поосеннему свежий. Утро в Академии. Читал, кажется, лучше, чем вчера. В поезде на обратном пути опять встреча с Алмазовым. Был на факультетском заседании – дел много, но все формальные, и заседание имело характер встречи после каникул. В «Русских ведомостях» сегодня статья С. В. Бахрушина, резко нападающая на духовенство, его строй, школу, нравы, отрезанность от общества253. Мне при чтении этой статьи вспоминалось купечество, к которому и автор ее принадлежит, с прогрессивными повадками и с тою же алчностью к наживе, с которою облапошивали и дедушки в смазных сапогах. Можно быть прогрессивным гласным и писателем и принадлежать к купеческому дому мародеров, «придерживающих» кожу, чтобы вздуть на нее цену и таким образом ограбить казну и публику254.

7 сентября. Среда. Утро за книгой Веселовского. Заседание Совета Университета, в котором выбирались выборщики для избрания члена Государственного совета от Академии и университетов. Перед Советом у меня был полукурсовой экзамен. Студентов было всего человек 8, из них два потерпели крушение. Перед выборами читались относящиеся до них законы и разъяснения и собственное постановление Совета из 6 §, между прочим, и о том, что отсутствующие баллотируются и эти §§ были вновь утверждены. Затем, когда поданы были записки, оказались заявленными несколько отсутствующих. Тотчас же пришлось пожалеть о том, что приняли постановление их баллотировать, так как предстояло баллотировать и проваливать очень почтенных лиц. Несколько заявленных кандидатур были все-таки сняты по заявлению профессоров, удостоверивших, что отсутствующие больны и потому ехать выборщиками не могут. А. П. Павлова, отсутствовавшего, никто не отстоял. Наибольшее число записок получили Матвей Кузьмич [Любавский], Филиппов и Митропольский – прошлогодние выборщики. Поставлен был и ящик Павлова, и шарами он получил большее число голосов, чем Митропольский, так что и был признан избранным. Затем уже в частном собрании мы ознакомились с законом 3 июля текущего года о новых университетских штатах255. Закон составлен безграмотно – и это работа двух палат. Примеры: статья 1-я «Профессора избираются Советом». О факультетах ни слова. Одна из следующих статей: «Приват-доценты, если в течение 5 лет со дня утверждения в этом звании не представят магистерской диссертации, теряют право быть приват-доцентами». Спрашивается, относится ли это к лицам уже состоящим теперь более пяти лет приват-доцентами без диссертаций? Если это так, то их очень много, они ведут важные отделы преподавания, и удаление их, в высокой степени несправедливое, внесло бы большое расстройство в преподавание. Если же закон предусматривает только будущее, то какое значение имеет эта норма, когда сам закон только временный, принятый только на три года?! Что же касается до §§ о пенсиях, то там полная неразбериха, в которой совершенно можно запутаться. Да, господа законодатели, велика ваша государственная мудрость. Политиканствовать и выкрикивать митинговые речи вы умеете, а где нужна была ваша настоящая работа, там вы обнаружили полное убожество своих сил!

8 сентября. Четверг. На утренней прогулке встретил В. М. Хвостова, шедшего на Курсы, и проводил его. Затем, выйдя вновь пройтись в 6-м часу, опять встретился с ним на Никитском бульваре. Он жалуется на признаки грудной жабы, что мне показалось едва ли вероятным. Говорили о новом законе о профессорах, и мнение его как хорошего юриста было мне интересно. Он утверждает, что статьи закона написаны столь категорически, что должны быть применены (о выборах в Совете и приват-доцентах). Говорили также о дороговизне и военных делах. Он рассказал мне, с какими злоключениями он съездил на июль месяц в Крым в Гурзуф, куда его послал доктор. Сам же он намеревался сидеть в Москве все лето, и весь июнь чувствовал себя превосходно. С 11-го часа до 5 вечера я занят был рецензией на Веселовского.

9 сентября. Пятница. Дождь, и с утра очень сильный. Я с 9 утра до 5 пополудни работал над рецензией и кончил ее начерно. Выйдя погулять, встретил Д. Н. Егорова. Вечером у меня Вл. А. Михайловский; жаловался на своего принципала А. А. Бахрушина, который снаружи прогрессист, а внутри спекулянт и сквалыга, как и большая часть наших прогрессистов из именитого купечества.

10 сентября. Суббота. У нас на фронте воюют, а в тылу воруют – так, по-моему, можно обозначить наметившееся разделение труда. Вакханалия цен и спекуляций достигла, кажется, уже наивысшей точки. Кто только может, наживает и грабит. Утешаешься тем только, что долго это продлиться не может. Конца войны я ждал к осени текущего года; но так как решительного удара на Балканах, должно быть, не будет, то, может быть, война еще продлится до осени будущего года, так, примерно, до августа. Все же осталось потерпеть меньше года, maximum 11 месяцев. Сравнительно с тем, что вынесли, это немного, хотя, конечно, последние шаги самые трудные.

Переписывал рецензию на Веселовского и читал ее Л [изе]. После чаю ходил в магазин Готье256, купил Мине книгу Жюля Верна «Les enfants du capitaine Grant»[36]36
  «Дети капитана Гранта» (франц.).


[Закрыть]
. Этот подарок вызвал в нем двойственное чувство: он и радовался подарку, и в то же время несколько жалел, что книга на французском языке, на котором он читает пока с трудом. Вечером читал статьи Надеждина по исторической географии и Голубовского о болгарах и хазарах257, для курса древней истории, который я думаю значительно дополнить. Начав в нынешнем году с древней истории, я имею намерение в течение остающихся мне до 25-летия 3-х следующих лет прочесть последовательно весь курс русской истории, дополнить, исправить и таким образом подготовить к печати.

11 сентября. Воскресенье. Утро ясное, солнечное, так что не мог удержаться от прогулки по Девичьему полю. Затем подготовлялся к лекции в Академии и продолжал переписывать рецензию на книгу Веселовского. От 3 до 5 я назначил прием молодых людей, оставленных при Университете; пришли Фортунатов, Рыбаков и Новосельский, и я думал обстоятельно побеседовать с ними, как вдруг с необыкновенным шумом вошли Д. Н. Егоров с двумя своими мальчиками и с собакой. Беседа наша была нарушена. Говорили о журнале и об Историческом обществе. В виду недостатка рефератов я предложил прочесть свою статью о С. И. Смирнове, что и было принято. Вечер дома; выходили немного пройтись с Л [из ой].

12 сентября. Понедельник. В Академии. Обедал у И. В. Попова в обществе бывшего профессора Академии Городенского. Много говорили о дороговизне и войне. Убеждал И. В-ча [Попова] выступить в Обществе с докладом; у него есть два и, судя по его изложению, очень интересных. Он мне передал красивую легенду, возникшую в Посаде по поводу пожара в Троицком соборе. В соборе 31 августа ночью затлелась вата, находящаяся в ризе преподобного Сергия. И вот пошли рассказы о том, что некоторые видели, как преподобный Сергий ушел из собора и монастыря. Не иссякает народное творчество в области легенд. Вечер провел у себя в номере за чтением книги Корсакова «Меря и Ростовское княжество»258, которой не имел случая прочесть раньше.

13 сентября. Вторник. Утро в Академии на лекции. Утро ясное, осеннее, с красотою желтого листа. По приезде в Москву устраивал денежные дела с С. К. Богоявленским, отдавшим мне долг 18 000 руб. Были с ним у нотариуса, а затем эти деньги я отнес в Сберегательную кассу и поручил купить бумаги военного займа. Возиться с деньгами для меня куда тяжелее, чем с ученой работой. Возвращаясь из кассы по Тверской и Тверскому бульвару, я любовался молодцеватым маршем Александровского военного училища259. Юнкера шли по четверо в ряд и растянулись на весь Тверской бульвар, шли в ногу, с бодрым видом. И все это наши – студенты, которые, надевая военную форму и приобретая военную выправку, совершенно меняют вид. Вечер я пробыл дома.

До такой степени чувствовал себя усталым, что лег спать в 10 часов.

14 сентября. Среда. Весь день с 9 ч. утра до 6 ч. вечера просидел над рецензией на Веселовского, которую кончил и отнес к Д. Н. Егорову. У него я ужинал и прочел некоторые места. Вернувшись домой, нашел у нас Липушат и Котика. Окончив работу, чувствовал облегчение. Можно возвращаться к Петру. У нас днем были М. М. Вагина от Троицы, а затем Маня с двумя младшими детьми. Я виделся с ними из-за работы мало.

15 сентября. Четверг. Наконец, я получил после более чем трехнедельного перерыва [возможность] вернуться к Петру, и все утро занят был им, делая дополнения и исправления в написанном летом. Но увы! Чтобы написать историю Петра Великого, надо самому быть вроде Петра Великого. Меня все более тревожит мысль, что эта работа мне не удастся. Был в Университете на полукурсовом экзамене – явилось человек 15. Виделся с Готье. Вечером читал книгу Михайлова о Псковской Судной грамоте260.

16 сентября. Пятница. Утро за работой над Петром, но по существу довольно бесплодное. Читал в Биографическом словаре261 статью о Соковниных, написанную В. Д. Корсаковой, женой казанского профессора, увидел, что она считает Ф. Пушкина, одного из участников заговора против Петра, зятем не Соковнина, а Цыклера. Между тем, в описании заговора я так много распространялся о родственных связях Пушкиных с Соковниными. Я должен был вновь пересматривать свой очерк, перерыл все источники и литературу и убедился в ошибке В. Д. Корсаковой. Совершенно напрасно редакция Словаря поручает ей статьи; они бездарны и вот, как оказывается, с ошибками. Было очень досадно. После завтрака был в Румянцевском музее у Ю. В. Готье, взял книги, необходимые для Петра: Bergengriin'a о великом посольстве в Лифляндии в 1697 г.262 и Lamberty, Memoires etc.263 Затем ходил в книжную лавку в доме графа Шереметева и купил книгу П. С. Шереметева «Вяземы» – описание старинной усадьбы князей Голицыных264. К таким изданиям я неравнодушен, как и к самим этим усадьбам. Хорошо, что принялись теперь за их описание: скоро на месте этих садов и парков, возбуждавших у лучших наших поэтов их поэтические вдохновения, появятся салотопенные и иные всякие заводы. Вечер дома. Продолжал чтение Михайлова. По дороге домой встретил Сторожева, с которым беседовали о войне.

17 сентября. Суббота. Война принимает вновь затяжной характер. На наших фронтах затишье. На Кавказе, очевидно, сделано все, что нужно было сделать, и цели достигнуты. Но Брусиловское наступление наткнулось, надо полагать, на значительные препятствия под Галичем и поэтому остановилось265. Вяло идут военные действия на Балканах, где я ожидал решения войны. В Греции раскол и революция – может быть, державы ждут ее присоединения?266 Утром сегодня писал некролог С. И. Смирнова для «Исторических известий»267. Был после завтрака в университетской библиотеке, где удалось взять все книги, которые искал для курса. Оттуда заходил в канцелярию Совета взять копию послужного списка для Мини в гимназию. Был у Карцевых поздравить Веру Сергеевну [Карцеву]. Там встретил Дувакина268 и Володю в солдатской форме с другою его женою – у него их две. Вечер дома – кончил книгу Михайлова о Псковской грамоте.

18 сентября. Воскресенье. Утром прогулка по Девичьему полю и любованье золотою осенью. Затем готовился к лекции в Академии, а после завтрака начал было заниматься Петром, но пришли маляры вставлять окна и выжили меня из кабинета. Я достал «Русский архив» за 1879 г. со статьею Погодина, написанной им в 1875 г. и изданной уже по его смерти: «Единодержавие Петра 1689–1694 г.». Эта статья служит продолжением его «Первых 17 лет жизни Петра Великого»269. В ней Погодин имел намерение также следить за Петром за каждый день его жизни. Кое-что мне приходится дополнить. Итак, мне пришлось быть продолжателем замысла Погодина! На много ли я продолжу? Пока всего еще только на два года, правда, я пишу гораздо подробнее. Досадно было, что от этой работы меня оторвали маляры. Но большое счастье, что удалось их найти. Им теперь, как и вообще рабочим людям, надо 20 раз поклониться.

Часа в 3 пришли к нам Юрик с Миней Богоявленские, а затем все Холи с рассказом о свидании с С. В. Пучковым, у которого они были на Братском кладбище270. Они у нас обедали; было очень оживленно и шумно. Затем по их уходе воцарилась тоскливая тишина.

19 сентября. Понедельник. Лекция в Академии. Не знаю почему, второй мой час закончился аплодисментами. Читал не лучше других разов. Недоумеваю. Читал о норманской и антинорманской школе. После обеда сделал свою любимую прогулку в скит271, любуясь «в багрец и золото одетыми лесами». Заходил к Шостьиным. Студент Коля [Шостьин], оказывается, взят в военную службу летом и теперь в Алексеевской училище272. Старшая дочь поступила на курсы Полторацкой273. Вернувшись к себе, читал статью Б. М. Соколова об Идолище Поганом в Ж. М. Н. Пр.274 Талантливо написано, а затем «Мерю и Ростовское княжество» Корсакова. Пишу в гостинице в 10 ч. 35' вечера и ложусь спать.

20 сентября. Вторник. Лекция в Академии. Как будто замечается вновь движение наших войск в Галиции. Газеты полны статей о новом министре внутренних дел Протопопове275, бывшем товарище председателя Думы. Вот уже, кажется, призыв человека, облеченного общественным доверием – и все же какое недовольство и брюзжание! Подай непременно кабинет Милюкова!

21 сентября. Среда. Утро провел за подготовкой к просеминарию и за работой над Петром. Пересматривал 1690 и 1691 годы, читая статью Погодина. От 4 до 6 был в Университете и начал занятия с первокурсниками в просеминарии, объяснив значение практических занятий и объявив темы. За мной зашла в Университет Л[иза], и мы отправились к Мюру улаживать мне лампу. После обеда я был у Д. Н. Егорова, которому отнес краткий некролог С. И. Смирнова.

22 сентября. Четверг. Утро после очень ранней прогулки прошло в подготовке к семинарию по Псковской грамоте и в исправлении и дополнении 1691 года в биографии Петра.

Все же статья Погодина заставила меня увидать некоторые пропуски, которые я и восполняю. В газетах прочел известие о смерти Ю. В. Бороздиной – матери нашего «Книгоглота»276. В 4 ч. я был в Университете и увидел А. Н. Филиппова, который мне сообщил, что он только что на происходившем сегодня заседании юридического факультета внес предложение о возведении С. Б. Веселовского в докторы истории русского права honoris causa[37]37
  «Принимая во внимание заслуги» (лат.), т. е. присудить ученую степень без защиты диссертации, в силу общепризнанных заслуг.


[Закрыть]
. Сообщение это меня глубоко взволновало потому, что Филиппов поспешил с этим делом, не переговоривши с нами, русскими историками. Я сказал ему, что только что написал очень отрицательную рецензию на книгу Веселовского и что в Совете буду возражать против его предложения. Он очень озлобился и взволнованно сказал: «Ну, как хотите, может быть, с исторической точки зрения его книга не удовлетворительна, но с юридической…» и он не договорил, добавивши только: «Он 40 лет в архивах». От волнения спутал: Веселовскому всего около 40 лет. Я закончил разговор словами: «Значит, будем сражаться». Готье, пришедший к концу нашего разговора, был также взволнован, говорил: «Как же теперь быть! Все же хорошо, что это от нас, т. е. от историко-филологического факультета, отпало!» Я ему сказал, что раз я написал рецензию, где выражаю свое убеждение, что книга – рядовая, следовательно, я не могу смолчать и в Совете, но что Совет, конечно, станет на сторону юридического факультета, т. к. всегда Совет поддержит авторитет факультета против одного лица. Юрий [Готье] мне ответил, что он присоединит свой голос к моему. Посмотрим, будет ли это так. Я считаю книгу Веселовского полною недостатков и не вижу решительно причин проводить ее с отступлением от обычного порядка, т. е. без диспутов. И кроме того, такое отступление было бы несправедливым по отношению к нашим. Почему же мы Д. Н. Егорова и Яковлева, представивших по две книги, подвергали и будем подвергать диспутационным мытарствам. Диспут тем хорош – что это игра в открытую. Каждый может прийти и высказаться о достоинствах и недостатках книги. Зачем же с В[еселовским] действовать втихомолку? Все это меня настолько глубоко взволновало, что я с большим трудом делал вступительные замечания к семинарию. Вечером я был в заседании попечительского совета277 по вопросу о приспособлении новых программ к курсу средней школы в текущем году. Я за 5 лет, как состою членом этого совета по выбору от Университета, в первый раз был в заседании, потому что первый случай, где голос специалиста мог понадобиться. Большое собрание господ в форменных фраках и сюртуках, все так чинно и формально. Попечитель [А. А. Тихомиров], появившись, обошел всех. Я разговаривал с А. Д. Алферовым. Встретил также С. А. Щербакова278, своего бывшего ученика Тиличеева. Заседание шло гладко. Доклад по вопросу был составлен комиссией из специалистов по каждому предмету, и совету оставалось только его принимать. В заседании я увидел П. В. Гидулянова – декана юридического факультета, директора Лазаревского института279. Я счел обязанностью предупредить его о своем намерении возражать в Совете против Веселовского. Он мне сказал, что предложение Филиппова у них прошло единогласно, потому что книг В[еселовско]го никто не читал и все положились на Филиппова, что И. Т. Тарасов говорил, что с возведением надо спешить, а не то за это дело возьмется историко-филологический факультет, что Гензель и Озеров считают книгу Epoche-machende[38]38
  Выдающийся, эпохальный (нем.).


[Закрыть]
, видя в ней сплошь открытия и т. д. Я рассеял легенду об историко-филологическом факультете и высказал свои взгляды. Гидулянов мне ответил, что он подумает, как выйти из затруднения, и благодарил меня за предупреждение. Виделся я также с Л. М. Лопатиным. Ночь я спал плохо, все думал об этом деле.

23 сентября. Пятница. Все утро за Петром. Пересмотрел 1691-й год и дополнил его. Был на семинарии на В. Ж. К. Занимающихся у меня меньше, чем в прошлом году; но приятно было встретить в составе семинария тех же, которые работали в прошлом году. Заходил затем к М. Н. Розанову поздравить его по поводу исполнившегося 30-летия его службы. Вечером у меня Вл. А. Михайловский, зашедший с панихиды по Ю. В. Бороздиной. По его уходе я прочел статью Дорна – перевод известий араба Табари о хазарах280.

24 сентября. Суббота. Утро за подготовкой к лекции. В Университете встретил Виппера, поблагодарил его за подаренную мне книгу «История Греции»281 и сказал ему, что приветствую такую книгу общего характера, на которой отдыхаешь после чтения специальных монографий. Он, видимо, очень рад был моим словам. Слушателей у меня было много, человек 150, чего я по нынешним временам совсем не ожидал, т. к. студентов в Москве мало. Вечером у меня были С. К. Богоявленский и Д. Н. Егоров.

25 сентября. Воскресенье. У меня сегодня был большой наплыв посетителей сутра: Н. В. Лысогорский по своему делу об ординатуре; затем бывший студент Академии Иванов, оставленный при Академии, но желающий в то же время поступить в университет, да, кроме того, избежать еще и призыва к воинской повинности. Последнее его стремление мне как-то несимпатично, хотя осуждать я не могу. После завтрака у меня были две курсистки за темами для кандидатских сочинений. Одной я дал тему: «Столкновение Петра с Софьей», другой – «Заграничное путешествие Петра». Обе удивились тому, что темы фактические, однако взяли их с удовольствием. Была также А. И. Елагина со своим сочинением. Наконец, в 5 часов заходил ко мне С. П. Бартенев, принесший мне свой второй том «Кремля»282. Так, все время принимая посетителей, я ничего почти сам за день не сделал.

26 сентября. Понедельник. Вскоре после того, как я вчера вечером пришел с прогулки, полил дождь и лил всю ночь и утро. Было очень тепло, 11°, но затем температура стала быстро падать, дошла до +2°. Бушевал сильнейший ветер, и пошел мокрый снег. Я все утро был дома и переписывал исправленный 1691-й год. В 5 ч. я отправился к Троице для завтрашней лекции. Записываю это в гостинице в своем номере (12) в 10 ч. вечера, отогревшись за стаканом чаю. С войны ничего утешительного нет. Процесс становится тягучим. Внутри недостаток и воровство.

27 сентября. Вторник. Утром, придя в Академию, я подписал повестку, в которой значилось, что 1 октября по случаю академического праздника будет «торжественный акт»283. Т. к. очередная речь за мной, то я был этим известием очень встревожен. После лекции, в перерыве между лекций и практическими занятиями я отправился к ректору [епископу Волоколамскому Феодору (Поздеевскому)] для выяснения вопроса. Но оказалось, что моя речь оставляется до празднования юбилея Академии, а взялся что-то сказать М. Д. Муретов.

В Университет я попал с некоторым опозданием на факультетское заседание и не застал уже приветствия М. Н. Розанову, сказанного деканом [А. А. Грушкой], и его ответа. Всплыло дело Раппепорта. Покровский пожелал объяснить причины, по которым он предлагал оставить Раппепорта при кафедре, и очень длинно восхвалял его сочинение. Грушка возражал, заявляя, что совершенно не усматривает в сочинении тех качеств, на которые указывает, и вообще на уровень знаний Раппепорта. А кроме того, после весеннего заседания он убедился в полной некультурности его. «Убеждение» это состояло в том, что Р [аппепорт] грубо выругал Грушку по телефону, сказавши: «Я тебе разобью всю морду». Вот так кандидаты в профессора! Грушка говорил, что ему пришлось пережить минуты, каких никогда не приходилось переживать. Понимаю вполне. Затем полились, тихо журча, бесконечные слова Покровского. Пришлось положить им конец, обратившись к декану с вопросом, какое собственно дело мы сейчас рассматриваем, идет ли вопрос об оставлении Раппепорта или о чем ином, но тогда о чем именно. Грушка спохватился и пресек дальнейшее словоизлияние Покровского.

М. К. Любавский говорил мне, что А. Н. Филиппов жалуется на меня и ноет по поводу Веселовского. Я изложил ему свою точку зрения и настойчиво подтвердил свое намерение возражать в Совете. М. К. [Любавский] находит, что в таком случае вносить дело в Совет невозможно. Он утверждал, что есть закон, будто бы разрешающий факультетам допускать к диспуту прямо на доктора и притом без экзамена. Если это так, то вот и прекрасный выход из затруднения. Чего же почетнее, как прямо докторский диспут! Он предвидит затруднение в том, что А. Н. Филиппову лень готовиться к диспуту, возражать на книгу, в которой он мало что понимает. Но что же это за аргумент! Они могут пригласить кого-либо из нас в оппоненты.

К нашему разговору стали прислушиваться Поржезинский и Лопатин. Лопатин, почему-то имеющий представление о Веселовском как о «седовласом старце», пытался меня отговаривать от выступления, приводя аргументами, что 1) наука истории русского права – ниже науки русской истории, 2) почетное докторство – ниже действительного. Аргументы, однако, никого не убедили. Поржезинский разделяет мою точку зрения. Несчастный Ю. Готье, своего мнения не имеющий, метался из одной стороны в другую.

Вечером я был дома и читал книгу Яковлева «Приказ сбора ратных людей». Прекрасная, вылитая по последнему слову артиллерийского искусства пушка, скорострельная и сложная, палит по ничтожному воробью. Бывают покушения на хорошие цели с негодными средствами, и здесь покушение с великолепными средствами на ничтожную цель.

28 сентября. Среда. На просеминарии в Университете. Беседа в профессорской с Лопатиным, Грушкой и Поржезинским о Филарете. В просеминарии распределялись темы работ по летописи. Из Университета я зашел домой наскоро пообедать и затем отправился в Общество истории и древностей российских на первое заседание в этом году. Читал Н. Н. Ардашев о своих наблюдениях над рукописями древнейших новгородских писцовых книг, определял их время, значение (подлинник или копия) и т. д., и разогнал публику. Один за другим члены Общества поднимались и уходили; но я прослушал доклад с большим интересом.

29 сентября. Четверг. Утром готовился к семинарию по Псковской правде284, а затем держал корректуру статьи о С. И. Смирнове для «Богословского вестника»285. От Сытина мальчик принес мне 1 625 р. вознаграждения за 2-ое издание Ш-ей части учебника. Я их отнес в банкирскую контору Джамгаровых, имея в виду предстоящий новый военный заем. Таким образом, учебник дал мне за 1916 год 4 500 р. Это весьма недурно. На семинарии, кажется, не без одушевления разбирали первые статьи Псковской правды. Т. к. домой возвращаться мне не было времени между семинарием и заседанием Исторического общества – зашел пообедать в ресторан Empire и там немного отдохнул. Вернувшись в Университет, нашел там И. В. Попова, Д. Н. Егорова, Савина, Грушку, Розанова и др. На заседании были еще Голубцовы все трое286, Громогласов, Коновалов, А. И. Покровский, С. К. Богоявленский. Заседание происходило в аудитории № 6, т. к. после моего доклада следовало сообщение Мальмберга с волшебным фонарем. Савин, открывая заседание, хорошо сказал о С. И. [Смирнове]. Я читал свою статью с чувством и выслушан был, кажется, внимательно. После моего чтения сделан был перерыв, во время которого я и удалился вместе с Ю. В. Готье. Говорили с ним о Веселовском, и это начало уже мне надоедать. Готье отыскал закон, по которому Веселовский может «искать степени доктора» без экзамена. Ну, и чего же лучше! Нельзя же в самом деле искать степени «почетного доктора», как он это делает.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации