Текст книги "Никто не плывёт по опасной реке, Чапаева просто прибрали в ЧеКе. Поэзия"

Одесситы

 
Ликует нонче Молдаванка,
Там свадьба Бени, такая пьянка.
Горит участок, да под раздачу,
Несчастный пристав, лови удачу!
 
 
Звенят стаканы, здесь пьют не сони,
У нас почище, чем у Фанкони,
Биндюжник Мендель, воры с Фонтанов,
В такую пьянку – не до карманов.
 
 
Была Одесса, евреи были,
Теперь про это давно забыли,
Там правый сектор, ликуй Бандера,
Или Шухевич, ну, для примера.
 
 
Куда вы делись Шмули и Мони?
Ржут в Тель-Авиве, да на жаргоне,
Весёлый Брайтон, «Кошер» в Париже,
И нынче миру вы стали ближе.
 
 
Евреи были – была Одесса,
Она же миру —без интереса.
Какие люди в Одессе жили,
Была Одесса, евреи были!
 

День рождения Высоцкого

25 января 1938 г.

 
Был Солженицин, и, где-то, Бродский,
Не величины, коль жил Высоцкий.
Нас миллионы и миллионы,
Чьё рвали сердце гитары звоны.
 
 
Пусть голос хриплый, а плёнка-дура,
Но, из гранита росла фигура.
Мы все Россия, страна сурова,
Придёт Мессия, воспрянем снова.
 
 
Все наши боли, людей печали,
Воспеты в песнях, мы не молчали.
Поскольку рядом рвал наши души
Певец идущий, к открывшим уши.
 
 
Поэт не умер, он просто вышел,
Не надо славы спокойных дышел.
Он рядом с нами идёт по жизни,
Живой, и снова служа Отчизне!
 
 
Мужик, как все мы, солдат и пахарь,
Да и характер совсем не сахар.
С таким в разведку, иль, там, на дело,
Свой, в целом, в доску, идите смело!
 

Противотанковое ружьё

 
С той войны ещё осталось
Деда старое ружьё,
ПТР – оно не малость,
Бьёт, да так что ё-маё!
 
 
Я в сарае, под застрехой
Эту древность откопал,
Лихо справилася с БЭХой,
С пары раз в неё попал.
 
 
Ей сегодняшние брони,
Как два пальца об асфальт,
Лихо БМД хоронит,
И звучит оно как альт.
 
 
Дед был наш мудрец по-жизни,
Припасал на чёрный день,
Хоть и жил в родной Отчизне,
Ожидал вражины тень.
 
 
Гнал он немцев под Полтавой,
Схроны чистил от врагов,
Всю войну прошёл со славой,
Бил ОУН без дураков.
 
 
А теперь они не гости,
Как хозяева пришли,
Просто чую, деда кости
Мне кричат из под земли.
 
 
Мол, иди, пора приходит,
Выходить на смертный бой.
Что б вражину обиходить,
Я ружьё несу с собой!
 

Ошибочка вышла!

 
Мадам, позвольте, мне тут удобней,
Фигуру видеть, что пышки сдобней.
У вас такие фиоритуры,
Что я тащуся с такой фигуры.
 
 
Поручик Ржевский, дитя парадов,
Любитель тонкий, как ваш нарядов.
Позвольте ручку на поцелуй,
Драгун, ты взглядом тут не балуй.
 
 
Чего там грубо? Вали отселе,
Что, в сабель цепок ты карусели?
Ну, и отлично, пора пришла,
Но, это завтра, и все дела!
 
 
Ты не унялся, и не уходишь?
Ну, ты, брат, ловок, ты не находишь?
Что ж, это можно, стреляйся здесь,
Простое дело, коль в деле честь!
 
 
Чего такое, чья это мать?
Мадам, как это мне понимать?
Драгун, я понял, не прав я в деле.
Но, ваша мутер в отличном теле.
 
 
Юна, красива, прошу пардону,
И обойдёмся без сабель звон?
Мою вам руку, я ваш до гроба,
Считаем оба, что жизнь – обнова.
 
 
Я приглашаю Вас ночью к «Яру»,
Возьмём цыганок, возьмём гитару.
Там оторвёмся, забудем дрязги.
Драгун, я жду вас в своей коляске!
 

Оттенки

 
Нонче на Земле раздрай,
Перемешан Ад и Рай.
Кто хороший, кто плохой,
Не поймёшь, ни в зуб ногой!
 
 
Кто, куда Эбдо клевал,
Что б он многим в суп плевал?
Смачно, в душу, да опять,
Отработано на «пять»!
 
 
Суверенная страна,
Долго тянется война,
Влез Израиль, всех бомбит.
Он помощник иль бандит?
 
 
По ИГИЛу США
Лупят, всех курей смеша.
Сэм милльярды просадил,
Мог бы закупить ИГИЛ.
 
 
За «Мистрали» нет борьбы,
Нет у них без нас судьбы.
И построены для нас,
Ждут суды команды «Фас!»
 
 
Снова санкций «благодать»,
И конца ей не видать,
Все, от Моськи до слона,
Ждут, когда падёт страна.
 
 
А Россия всё стоит,
Ждёт, Европа зазбоит.
Что же пуганых пугать?
Строим в будущее гать!
 

ИГИЛ – запрещённая террористическая организация в России и США.

Последняя ночь

 
Не уходи, побудь со мною,
Я приплачу, не торопись,
Под этой крымскою луною
Мне в эту ночьку хоть топись.
 
 
Уходят завтра пароходы
К Анатолийским берегам,
Стоят осенние погоды,
И дело движется к снегам.
 
 
На кой мне чёрт сдалась разлука,
Зачем бежим мы от себя?
О Боже мой, и боль и мука,
Спасаем жизнь, страну губя!
 
 
Нас сотни тысяч офицеров,
Живых, обученных всему,
Но, что-то нет таких примеров,
Что б воевали по-уму!
 
 
А в Красной армии комроты,
Иль батальона командир,
Шагал в строю царя пехоты,
Носил армейский наш мундир.
 
 
Мы разделились и распались,
Похоже, кончили с собой,
В ловушку времени попались,
И на душе скрипит гобой!
 
 
Сегодня ночью с проституткой,
А завтра ночь на корабле.
Или решить дела минуткой,
Щелчок, ты в морге на столе?
 

Ничего не изменилось?

 
Когда б тебя я не любила,
И всё тебе не отдала,
Так не ждала б меня могила,
Ночь у последнего числа.
 
 
Любила я тебя безмерно,
Рвалися струны, жар пылал,
Но, говорили люди верно,
Что ты своё достичь желал.
 
 
А получив, себя отринул,
Ты ноги вытер о порог,
Меня беспомощную кинул,
Поиздевавшись, сколько смог.
 
 
Теперь с тобой совсем другие,
Прошли былые времена,
Что мне такие дорогие,
Я для тебя – тоски струна.
 
 
Но, помни, пусть слабы мы дамы,
Так гордость требует своё,
В объятья трауэрной рамы
Уйдёт навек лицо моё.
 
 
А ты живи, как знаешь, милый.
Пройдут года, уйдёшь и ты.
Там ждут тебя не розы – вилы,
И гений чистой красоты!
 

Маруха

 
Полюбила опера
Я за стать удалую,
Закрутилась опера,
Завертело малую.
 
 
День кручусь с «марухами»,
Ночью опер рядышком,
Ворочаю ухами,
Засекаю взглядышком.
 
 
Что мне жизнь раздольная,
На хрена с «малинами»?
Что я, малахольная,
На гоп-стоп с «Торгсинами?»
 
 
Пусть Маруся Климова
Песнями прославится.
Ничего там зримого,
Мёртвая красавица.
 
 
Блатовьё постылое,
Жизнь мою убившее,
Слить, мне дело милое,
Сердце теребившее.
 
 
Чё там будет, ровно ли?
Паханом, что дразнится.
А назём, иль говно ли,
Мне давно без разницы.
 

На море Баренцовом

 
Я помню обшарпанный борт,
Потёки рассола на краске,
Война не красавит, не спорт,
Стыл снег у старпома на каске.
 
 
В тралец превращён сухогруз,
Есть два пулемёта и тралы,
А Маточкин шар – не Ормузд,
И краски здесь серы, не алы.
 
 
На мостике «мастер» стоит,
Как будто войны не бывало.
Не рыскнет и не зазбоит,
Содружество тел и металла.
 
 
Старпом наш без правой руки,
Оставил её в море Чёрном,
Отсюда ушёл в моряки,
Парнишкой лихим и проворным.
 
 
Молчит на корме бомбомёт,
Подводным вражинам укором.
Здесь страх никого не сожмёт,
А жалость считается вздором.
 
 
Ведём караваны судов
До порта Архангельск конвоем.
А вот и проклятье годов,
Семь «Штукасов» с дьявольским воем.
 
 
Отбились почти без потерь,
Не всё же нам злая непруха.
В ничто нам не отмкнута дверь,
А смерть промахнулась, старуха.
 

В районе аэропорта

 
Бьёт в колокол на церкви кто-то,
Гудит над всей землёй набат,
Сидит в окопах наша рота,
И не меньжуется солдат.
 
 
Мы в перемирья полумире,
По нас стреляют, мы молчим,
Войны пожар всё шире, шире.
И потому мы здесь торчим.
 
 
Но, вот сегодня стало ясно,
Иль мы пойдём, иль сломят нас.
Сидет бессмысленно опасно,
Идёт украинский спецназ.
 
 
С опор своих слетела вышка,
Очищен новый терминал,
Наш батальонный, как мальчишка,
Двуколор вражеский пинал.
 
 
А там Авдеевка и Пески,
Закрыть Дебальцева котёл,
Забрать все отданные вески,
Что б знал, чью травку жрёт козёл!
 
 
От Мариуполя и к Крыму,
Дорогу берцами пинать.
И так закончить эту зиму,
Что б о войне лишь вспоминать!
 

Давно живу

 
Ничего не помню,
Кроме рыжей чёлки.
Дед Мороза соню,
Праздники у ёлки.
 
 
Вроде были танцы
Старый хрыч, Снегурка,
Лёгкие романцы,
Девочки фигурка.
 
 
Мы прошлися в танго,
А потом в фокстроте,
Свет был цвета манго,
В сахарном сиропе.
 
 
Проводил до «Пресни»,
Дом, что с «Гастрономом».
И забыл, хоть тресни,
О пути знакомом.
 
 
Никогда не видел
Больше рыжей чёлки,
Может чем обидел,
Улетели пчёлки.
 
 
Или не сложилось,
Тоже так бывает.
Сердце не сдружилось,
А почему – скрывает.
 

Кануло в лету

 
Кепка на бок, чёлка, фикса,
Деловой, канай столица,
Прохоря, да с отворотом,
И финарь под коверкотом.
 
 
Фильдепесовая ляля,
На «танкетках» модных краля.
Перламутровый мундштук,
Приплати, бери до рук.
 
 
На «малине» дым и водка,
В карты биться всем охотка,
Ставь на кон крутой хабар,
Потребляй доступных шмар.
 
 
В Роще Марьиной майданщик,
Он процентщик, не обманщик.
Всё тут точно, как в аптеке,
Взял – верни, иль, сгинь навеки!
 
 
Было время – были люди,
Шли, выпячивая груди.
Закатали их, забили,
А потом, совсем забыли.
 
 
И теперь они в кино
Криминалят, и давно.
Беня, или, скажем, «Мурка»
Идеалом для придурка.
 
 
Лучше будет пусть спецназ,
Иль индеец «Зоркий глаз».
Эти нас не подведут,
И блатнягам не сдадут!
 

Зиночка

 
Раз в Москве, в Лефортово,
На крутой тропиночке,
Наважденье чёртово,
Привалило Зиночке.
 
 
Показалось встретила
Своего, далёкого.
Ну, и враз приветила
Встреченного сокола.
 
 
Разгорелось ярое,
С бурными романами,
А вернулось старое,
С гольными обманами.
 
 
Сокол поколачивать
Стал свою лебёдушку,
Стал хандру выпячивать,
Да исчез, как в водушку.
 
 
Не грустила Зиночка,
Боль она затянется.
Вновь придёт тропиночка,
И она обманется!
 

Времена меняются

 
Давно всё было,
Во время оно,
Ну, от айфона,
До патефона.
 
 
Прогресс ликует,
Всю жизнь меняет,
Порой дуркует,
И нас шпыняет.
 
 
Чего там лучше,
Чего там хуже,
Бывали путчи,
И жили мужи.
 
 
Года уходят,
Среду меняют,
А люди вроде
Себя не чают.
 
 
Мы в своё время,
Такими ж были,
Бросали семя,
За подлость били,
 
 
Не поддавались
Вражде и злобе,
И целовались
Не в гардеробе.
 
 
Про всё мы знали,
Про секс и цели,
Врагов пинали,
И песни пели.
 
 
И вы такие,
А у прохожих,
Мне дорогие
Родные рожи!
 

Фокус

 
Не копаю я картошку,
Потому как не Антошка,
Мне не бегать по барьеру
По Каштанкину примеру.
 
 
Робот я, с планеты Гиря,
Разевайте рты пошире.
Фокус покажу на раз,
Все вы ахнете сейчас!
 
 
Вот сюда кладите мани,
Все что есть у вас в кармане.
Можно «гайки» и часы,
И эффект проймёт в разы.
 
 
Весь назад придёт хабар,
И получите навар.
Так на так, короче, много,
Наша фирма не убога!
 
 
Полна шляпа-канотье,
Тишина вокруг в смитье.
Наливает керосин,
Чудеса среди осин.
 
 
Пламя весело взялось,
Прямо к небу вознеслось.
И сгорело, да дотла.
Вместо денежек – зола!
 
 
Превращение веществ,
Поиск сущности естеств.
Всё, закрыт эксперимент.
И исчез он за момент.
 
 
Там, под ним, был круглый люк,
Помощь для волшебных рук.
Робот наш, с планеты Гиря,
Отдыхает на хавире.
 
 
Веселит блатной народ,
И совсем почти не врёт.
Лохотрон – он не пустяк,
А доходных дел костяк!
 

Одна на всех

 
Стояли насмерть кацапы в Бресте,
Хохлы долбились, все мёрли вместе.
Одни петлицы, одни погоны,
И цвета крови на всех знамёна.
 
 
Когда боями все кровь смешали,
Дружить и биться им не мешали.
Никто не вякал, поскольку пулю
Могли б в затылок, и не мигнули.
 
 
Сейчас без риска до чёрта смелых,
Они гуляют в одеждах белых.
Такое ищут в своих анналах,
Что впору вспомнить о трибуналах.
 
 
Всё было в мире, враги врагами,
Но, тут измена прям под ногами.
Сказать короче, идёт война,
А этим мерзка своя страна.
 
 
Пора приходит нам разобраться,
Иначе трудно с врагами драться.
Коль ты с народом – одна картина,
А коль Иуда – нужна осина!
 

Мы Родинами не торгуем

 
Коль не купишь – не продашь,
То в делах торговых,
Это там ты дашь на дашь,
Без идеек новых.
 
 
А державу продаёшь,
Да за центик медный,
В трату ты себя даёшь,
Путь, здоровью вредный!
 
 
Широка страны душа,
Коль терпела долго,
Так, от ручейков спеша,
Собиралась Волга.
 
 
А потом такой разлив,
Мощь её такая,
Тот народец, что гуглив,
Не найдёт и края.
 
 
Брода нет в огне войны,
Нету середины,
Душу продают страны
Каиновы сыны!
 
 
Демонстрировать чего
Призывают рьяно?
Да, нехватка есть всего,
Власть не без изъяна.
 
 
Только это власть своя,
Так сказать, от Бога!
Помни ты, её клюя,
Важна ей подмога.
 
 
Вон, грядёт Антимайдан,
Рядом Фронт народный,
По российским городам
Ширится свободный.
 
 
Чемодан, вокзал и Ад —
Путь Иуд достойный,
Чище воздух, каждый рад,
Так вали, отстойный!
 

Реальная война

 
Отряд шагает вторые сутки,
Поспать бы надо, да нет минутки.
Две роты следом, из «Нахтигаля»,
Дотла деревни, пространства паля.
 
 
Привалы были, да так коротки,
Сейчас бы махом бутылку водки,
Да с молодухой на сеновале,
Но, что б без этих, без трали-вали!
 
 
Сурово время, суровы люди,
Здесь не подарять вам жизнь на блюде.
Иди, коль хочешь, живым остаться,
Иль можешь с жизнью на раз расстаться.
 
 
Отряда сзади идёт команда,
В её задаче – два варианта.
Враги достали – прикрыть отход,
А отстающих – пускать в «расход»!
 
 
А вот и место, дошли до базы,
Боеприпасы, держись, заразы!
Пол суток боя, нет пол отряда,
Осиротела в боях бригада.
 
 
Погибли люди из арьергарда,
Хотя сражались не без азарта.
А их «мелкашки», что для отставших,
Лежали рядом с руками павших!
 

Близкие

 
Мы по улочкам морозным
По Москве бредём.
Вопреки Указам грозным,
На ЧеКу кладём.
 
 
Мы и сами все с усами,
Не мальчишки мы,
На груди под волосами
Синьки из тюрьмы.
 
 
Нонче в моде анархисты,
Нам они близки,
Их дела, в натуре, чисты,
Цели высоки.
 
 
Поделить, что отобрали,
Это в жилу нам,
Сколько б власти ни орали,
Я возьму всё сам!
 
 
Только вот прошла неделя,
Весь их мир шерстят,
Потому, ЧеКа не теля,
Гибнуть не хотят
 
 
И идейных, и приблудных
На цугундер и…
А на улочках безлюдных
Шли два дня бои!
 
 
Анархистов нет как класса,
Их в зелёнке лоб,
Поредела урок масса,
Страшно на гоп-стоп!
 
 
Все они одним этапом,
Да на Соловки,
Так спокойно, тихой сапой,
Шли большевики!
 
 
А потом уйдут эсэры,
И меньшевики,
Коли строить ЭСЭСЭРы,
Так к чему враги?
 
 
Хоть барак оно не пуля,
Я свой путь нашёл.
И, пол срока отмантуля,
В ВОХРУ перешёл.
 
 
А начальник наш охраны,
Тоже бывший зек,
Залечив Гражданской раны,
Речь такую рек.
 
 
Мол, мы близкие народу,
Общий враг – царизм,
Нам желанную свободу
Близит коммунизм.
 
 
Я теперь стою на вышке,
И винтарь при мне.
А вражины пусть в одышке
Прут по целине.
 
 
Каждый в жизни выбирает,
Что ему близко,
На себя в очко играет,
С спусковым курком!
 

По гамбургскому счёту!

 
Жил-был в Гамбурге портной,
Точно, парень духарной.
От работы толк – пустяк,
Нет её, и так ништяк!
 
 
Раз случайно услыхал,
Русский матерный вокал,
Пьян в дымину был студент,
Но, понравился в момент.
 
 
Попросил, переведи,
Тот ответил: Не зуди!
Это сложный оборот,
Не идёт немецкий в рот!
 
 
В пень-колоду перевёл,
И портного враз завёл,
Там такие шли дела,
Гутен морген и ла-ла.
 
 
Вот, коль вкратце, песни муть,
Как портняжка понял суть:
 
 
Ехал на торжище утречком Ганс,
И у него сочинился романс.
Ехал и пел про любовны дела,
Только дорога его подвела.
 
 
Навстречь старуха, а лошадь стоит,
Сердце застыло, да как засбоит.
Тута старуха одежды сняла,
Да и с него что могла, сорвала.
 
 
Слышишь, купец, ты давай, не балуй,
Лучше меня обломай и цалуй.
В ласках с тобою забудем про дни,
Пусть мимолётные мчатся они.
 
 
Как присосалась, и не оторвать,
Ганс озверел, стал её целовать,
Ну, а старуха, елда знать сильна,
Враз в молодуху, дави, Сатана!
 
 
Долго насытиться страсть не могла,
Ночь тем не менее, быстро прошла.
Утром среди Мекленбурга болот
Шёл на работу какой-то там сброд.
 
 
Видят поляну, лошадки скелет,
Дед спит на бабке, и полуодет.
Бабка раздета, елду старика
Крепко сжимает старушки рука!
 
 
Дальше всё хуже дела, как на смех,
Сценка имела огромный успех,
Ожил тут враз лошадиный скелет,
Бабка рассыпалась, с нею и дед!
 
 
Видят прохожие, рядом портной,
В жизнь претворяет свой план озорной.
Магией песни жестоко грешит,
Судьбы людей и животных вершит!
 
 
Кончилась песня, доволен храбрец,
Все тут аршлейкеры, он – молодец!
К чёрту портняжество, на хрен, в смитьё,
Дело дурацкое, и не моё.
 
 
Я ж замутю для себя сабантуй,
За три гульдена – показывать x**!
Срочно на торжище, нет конкуренции,
Я тут единственный в данной каденции!
 

У Констанцы

 
Тишина стоит такая,
Что и сердца слышен ход.
Бьётся пульс не умолкая,
Тонет где-то пароход.
 
 
Два эсминца, что в конвое,
Растопырили сонар,
Полетели бомбы воя,
Смерть подлодке «Коммунар»!
 
 
Затаились на глубинах,
И в отсеках тишина,
На вчерашних банках минных
И сюда пришла война.
 
 
Побережье у Констанцы,
Ходят мирно, фронт далёк,
Мачты в свете, как на танцы,
И войны вдруг уголёк!
 
 
Время лодке отлежаться,
Оторваться, тенью стать,
А потом опять сражаться,
Битвам края не видать.
 
 
Повезёт, уйдут к Сухуму,
К мандаринам и вину.
Ну, а нечет, значит в сумму
Всех потерь за ту войну!
 

Дела рыцарские такие

 
Рыцарь ставит всё на кон,
Ходит, рыщет: Где дракон?
А, поскольку, время оно,
Есть оружье на дракона.
 
 
Там, копьё, булатный меч,
Сила рук, кольчуга плеч,
Да увесистый шелом,
И булавушки облом!
 
 
Это значит всё для кона,
Предстоит убить дракона,
А сокровища забрать,
Зря что ль рыцарь шёл на рать?
 
 
Ну, дела, убит дракон,
Рыцарь там проводит шмон.
Глядь, сокровищ сверх границ,
И вдруг видит массу лиц.
 
 
Это, прямиком за ним,
Шёл, наживою палим,
Всех окрестностей народ,
Ну, короче, всякий сброд!
 
 
Рыцарь тут же озверел,
К переменам враз созрел,
Понял, неча с полумерой,
Вышел вон с огнём и серой!
 
 
А любители наживы
Мало кто остались живы.
Новый всех убил дракон,
Вот такой судьбы закон!
 
 
Пусто место не бывает,
Коли клад деньгу скрывает,
Ты подумай, чё там дале?
И, давай, крути педали!
 

Не верю я им, и не люблю немцев!

 
Сколько помню я себя,
Жил я немцев не любя.
Потому, они враги,
И дружить нам не с руки!
 
 
Как, к примеру, мне простить,
Как мне душу осадить,
Коли был убит мой брат,
Ну, а немец жив и рад?
 
 
В ополченьи был отец,
Жив остался, молодец,
И скончался в пятьдесят,
Видно войны всех косят.
 
 
Был на Первой Мировой,
На Гражданской рядовой,
ДМБ в сорок втором,
А в полтинник – смерть колом!
 
 
В нашей русской тишине
Помню я о той войне,
И со стороны жены
Тоже павшие видны.
 
 
На «окопах» тётю враз
Прикопал немецкий ас.
Всё снесло взрывной волной,
Нервы порваной струной.
 
 
У московских пацанов
За брителькой от штанов,
Был «пугач», в войну игра
Шла до вечера с утра.
 
 
По Ильинке немчуру
Выводили в ту пору.
Что-то строили, видать,
Что б назад хоть что отдать!
 
 
Я ни разу не видал,
Что б им кто чего подал,
Пусть и пленный, смертный враг,
Пулемётом, и в овраг!
 
 
Мой ровесник в ФРГе,
Тоже помнит о враге.
Ничего он не забыл,
Кто там и кого разбил!
 
 
Выждет, сука, и вперёд,
На российский наш народ.
Чингис-хан был прав, хоть брось,
Вырезал врагов по ось!
 
 
Был народ, и нет его,
Пыль осталась от врагов.
Мы – наследники Орды,
И наследием горды!
 
 
Лоск Европы словно пыль,
Хорошо мы знаем быль.
Только русского потри,
Глядь, татарин изнутри!
 

Довольно!

 
Миру – мир,
Войне – сортир,
Горбачёв – не мой кумир.
Есть Иудин поцелуй,
И словечко «Не балуй!»
 
 
Сколько ж можно
Нашу Русь
Бить безбожно?
Терпит? Пусть!
 
 
Перетерпит,
Хрен бы с ней,
Нам не свербит,
Бей сильней!
 
 
Выноси её хабар,
Перебьётся.
Русский-тот ещё товар,
Враг смеётся!
 
 
Оботрётся,
Ничаво,
Перетрётся
Одново.
 
 
Ей, мужичке,
Не впервой,
В перекличке
Быть вдовой!
 
 
Хватит нас
Макать в назём,
Раз —
Разбиты и ползём.
 
 
А соседское
Шавьё,
Дерзко
Рвёт на нас тряпьё!
 
 
Нас врагу не удержать,
Будут, блин, ежа рожать.
Заломаем, не балуй,
За Иудин поцелуй!
 

Это бывает с нами

 
Это бывает, в жизни бывает,
Что твоё сердце деве двери открывает,
Сердце не знает, счастлив ли будешь,
Иль об избраннице ты скоро позабудешь?
 
 
Тонкие струны, словно канаты,
Сердце в биеньи, звуки кантаты,
Нас выбирают, мы выбираем,
Словно в чёт-нечет не хотим мы, но играем!
 
 
Женское сердце – жизни загадка,
И непонятно, горько, или сладко.
Страсти играют, солнце и тучи,
Море и горы, при раскладе самом лучшем.
 
 
Буйство стихии, ночи, упрёки,
Путь для тебя, уходишь молча, одинокий!
Сердце закрыто, двери закрыты,
А впереди все по разводу волокиты!
 

Дайте денюжку мине

 
Я не знаю, это где,
У тебя на бороде?
Кто такой Епишкин кот,
И сколько денег даст мне жмот!
 
 
Есть вопросы, есть ответы,
Любят все давать советы.
Нет что б сразу денег дать,
Вот была бы благодать!
 
 
Я умишком тут раскинул,
Час тогда почти что минул,
И придумал, как мне быть,
Что б безденежье избыть!
 
 
Вас, к примеру, миллион,
Денежек при вас – вагон,
Если каждый доллар кинет,
То меня разруха минет.
 
 
Доллар нонче пустячок,
Знает каждый дурачок.
Пусть пришлёт мильон – один,
Я с парносом до седин!
 
 
Так что шлите, не жалейте,
О долларе не болейте.
Доллар в массе лишь хорошь,
Это правда, а не ложь!
 
 
Остаюсь: Верблюдов Саня,
Благодарность не в тумане.
Я уже во всю спешу,
В поминанье запишу!
 

С припиской: Нам без дураков скучно!

На берег

 
Ах, походочка матросская,
После трёх недель в морях,
Пусть улыбочка неброская,
Зато ленты в якорях!
 
 
Ничего вокруг, лишь сопочки,
Комары, черники синь,
Ты идёшь на берег, опочки,
Хорошо, куда ни кинь!
 
 
До полуночи табанится
Возле танцев мариман.
Мы успели остаканиться,
Ночь же местная – обман.
 
 
Свет вокруг, такие ноченьки,
Где б подругу оторвать?
Их искать устали оченьки,
Что же делать? Наплевать!
 
 
На пятьсот окрестных девочек
Двадцать тысяч моряков.
Дело ясно, ты обсевочек,
Средь офицерских якорьков!
 
 
Кучерява служба флотская,
Копим злобу про запас.
Эй, строитель, сила глотская,
Зря идёшь ты мимо нас.
 
 
Понеслося, покатилося,
Зелень с чернью на песке.
Море русское схватилося
С чуркестаном по-тоске!
 

Советские матросы

 
Нас не балует погода, нас не балует погода,
Никогда.
И любое время года, и любое время года
Ерунда!
Намотав узлы на мили, мы ходили, а не плыли,
К Северам.
И подруг своих любили, что любили и блудили.
По-херам.
Пусть советские матросы делят на три папиросы,
А с едой проблемы косяком.
Наш эсминец режет море, мы сейчас в стране дозоре,
Будем живы, нам не плавать якорьком!
Пацаны шестидесятых, тех годов, Хрущёвым мятых,
Вы дошли.
Пооканчивали ВУЗы, взяв на грудь страны обузы,
А сейчас уходите с Земли!
 

Ничего не сорвалось!

 
А я шагаю под сиренью и каштаном,
Сегодня пятница, всё только впереди,
Луна сквозь веточки мигнула мне с обманом,
Мол, я твоя, дерзай и приходи.
 
 
Ну, настроенье, словно после бани,
Когда махнёшь ограненый стакан,
Мне не нужны чужие, в корне, сани,
Иду к своей, ну, пру, как на таран.
 
 
Звонок, и дверь заветная открылась,
Но, на пороге человек-гора.
Надежда тут же потихоньку скрылась,
А он одно: Зайди, пацан, с утра!
 
 
Тут в рукопашке ничего не светит,
Оно мне надо? Жизни нет угроз!
Отныне он пусть это место метит,
А я уйду, в тепло, не на мороз.
 
 
Сама она решала и решила,
Не буду драться за её дела,
Вот только зря подруга поспешила,
Моя любовь была и умерла!
 
 
Я не спеша дошёл до таксофона,
Звонок, другой, проблема решена.
Я очень рад, в стенах микрорайона
Без слёз и крови кончилась война!