Текст книги "Никто не плывёт по опасной реке, Чапаева просто прибрали в ЧеКе. Поэзия"

Пароходик

 
Как на речке, на Оке,
Пароходик мается,
Потому что вдалеке
От любимой кается.
 
 
Не успел он рассказать,
Поделиться с милою,
А его давай вязать,
Одолели силою!
 
 
Вышла в волжские края
Баржа раскрасавица,
Ну, а он всё у буя,
Не успел понравиться.
 
 
Хоть гудком бы передать
Чувства сердца сильные,
А ему стоять, гадать,
Под дожди обильные.
 
 
Не сорваться, не уйти,
Крепко принайтовили,
Нету к ней ему пути,
Встречу не готовили.
 
 
Баржа, в Персию уйдя,
Куплена восточными,
А ему идти гудя,
Руслами проточными.
 
 
И не встретится нигде,
Ну, судьба проклятая,
Не помочь нам той беде,
Чувствам – точка пятая!
 

Ковбой и Хоттабыч

 
Разошёлся раз ковбой,
Выпив кукурузную,
Что принёс в салун с собой,
Ношеньку не грузную.
 
 
Наш Хоттабыч был бармен,
С Волькой эмигрировал,
В свете всяких перемен,
Дед в чалме позировал.
 
 
А ковбой кричал: Ага,
Здесь Игилы кроются,
Что возьмёшь ты с дурака,
В нём мозги покоются!
 
 
Я, мол, только что пришёл
Из афганской прерии,
Только триппер там нашёл,
И запил в истерии.
 
 
Драться с дедом понесло,
Службу поминаючи,
Всем, по первое число,
Хук влеплю играючи.
 
 
А Хоттабыч пошутил,
В том салуне стареньком,
Он ковбоя превратил
В нечто меньше валенка.
 
 
И сидит тот на цепи,
В бородёнку баркает,
Ох, спаси и пронеси,
Старый ворон каркает.
 

Ночная гроза

 
Лежала ночь на плахе леса,
Луна висела как в петле,
Несло куда-то злого беса,
И звёзды путались в числе.
 
 
Казалось, три шестёрки разом
Вершат зловещие дела,
И гром стучал, как в дом Камазом,
Гроза летела из седла!
 
 
Ломая времена и сроки,
Круша остатки тишины,
Воды пехотные потоки
Летели наземь с чаш Луны.
 
 
Вот полыхнули василиски,
Щедры и скоры на огонь,
Раскаты грома ближе, низки,
И ветер мчится им вдогонь.
 
 
Но, пролетели эскадроны
Гроза умерила свой пыл,
Глядят спокойно в небо кроны,
А лес поник и стал уныл!
 

У нас зима

 
Завалило лес снегами,
Воздух вкусен, резок, свеж.
Хоть бери его кругами,
Мажь на хлеб, и с хлебом ешь!
 
 
Ветер гонит снег позёмкой,
Ёлки зеленью горят,
Тишина вдруг стала ломкой,
Белки что-то говорят.
 
 
Позамёрзли все озёра,
Для гусей переполох,
Нет привычного там ора,
Видно климат птице плох.
 
 
О всемирном потепленьи
Больше речи не ведут,
Все теперь в одном стремленьи,
Чистить улицы идут.
 
 
Только снег исчезнет скоро,
Всё же здесь совсем Юга,
А цветы полезут споро,
И забудется пурга!
 

Идеи

 
Люди верят в Бога,
А в идеи верить?
Отвергать с порога?
Надо бы проверить.
 
 
Только мы не можем,
Верим всем и сразу,
Нет бы дать по роже,
Да пресечь заразу!
 
 
Человек под пули
Шёл вперёд в атаку,
Сколько так шагнули
В смерти гром и драку?
 
 
Их на бой толкали
Именно идеи,
Речи обжигали,
Лезли лиходеи.
 
 
Мол, вот это слово,
Прямо Богу в уши,
Ничего не ново,
Так вот мир мы рушим.
 
 
Верим недоумкам,
А потом руины,
Мысли по подсумкам
Неньки Украины!
 

Эпитафия Савинкову

 
Предатель Азеф, что Явно,
Был провокатором давно,
А Савинков, ему служа,
Фактически, рожал ежа.
 
 
Гапон был сдуру им убит,
В шкафу повис, и бледен вид,
Но, он народ не предавал,
А лишь идеи воровал!
 
 
Потом, при Керенском в делах,
Фронты возглавил, весь в стволах,
В РСФСР повержен в прах,
Но, литератор ох и ах!
 
 
Российский воинский союз
Под ним ходил, он был не трус,
На нём висит диверсий смрад,
Такой пустяк, но он был рад!
 
 
ЧК сработало легко,
Деянья – пулей в молоко,
Чекой был создан «Синдикат»,
Попал в тюрьму Гапона кат!
 
 
Там раскололся до мудей,
Просил прощенья у судей,
А получив десятку сник,
Башкой в пролёт – последний крик!
 
 
Конь бледный или вороной
Всё так же ходят под луной,
А автор книг давно истлел,
Хотя как автор, в целом, цел!
 

Ушли они все в никуда

 
Ты грешишь с женой наркома,
Что по внутренним делам,
А тюрьма тебе знакома
По накрытым лишь столам!
 
 
Просто для ознакомленья
По Сухановке идёшь,
Никакого ущемленья,
Даже с коньячка поёшь.
 
 
Наши русские пииты
Подружились с ВЧК,
Чуть чего, и судьбы слиты,
Вот судьба большевика!
 
 
Маяковский – Бокий рядом,
Блюмкин – и Есенин тут,
Бабель вон, с наркомом рядом,
Уж, теперь не пропадут!
 
 
На экскурсию в домзаки
Шли писатели гурьбой,
И цвели искусства маки
В книжках с классовой борьбой!
 
 
Сам «ежёвы рукавицы»,
Николай, идёт с бочка,
Бабелю тут свищут птицы,
Вторит им и звук сверчка.
 
 
Нет подследственных здесь ора,
И не слышен матерок,
Темы нету для раздора,
Николай ведь пидорок!
 
 
Так что пусть шалит женуля,
А писатель входит в раж,
Подождёт покуда пуля,
Будет новый антураж.
 
 
Поменяются наркомы,
Ждёт любовницу кичман,
И становится искомымым
Старый путаный роман.
 
 
Враг людей тут стал приманкой,
На спасенье шансов нет,
Дружба с дьяволом обманкой,
Под расстрел, и всё, привет!
 

Любовь дело тёмное!

 
«С любимыми не расставайтесь»,
Какие мудрые слова,
Самим собою оставайтесь,
Пусть не кружится голова.
 
 
Давно любви в помине нету,
В семейной паре скучный трах,
А мы кричим на всю планету,
Как смеешь ты? И ох и ах!
 
 
Пошто семью свою оставил,
Как мог любовь жены предать?
А может тут поменьше правил,
И возродится благодать?
 
 
Я против промискуитета,
Но, полигамии струна
Звенит, и вторит ей планета,
Как так, жена и не верна?
 
 
Но тайцы это всё решили,
Одна жена на пятерых,
Они бы рады и грешили,
Так баб нет лишних во-вторых!
 
 
Другая стать у стран Ислама,
Жены четыре, или пять.
Одна лишь Ева у Адама,
Ну, а у нас – не сосчитать!
 
 
Христьяне мы, не обормоты,
И веру истинно блюдём,
На стороне ведём охоты,
Чем дом супружеский спасём!
 
 
Пускай всё будет шито-крыто,
Зачем нам грязное бельё?
Глядишь, и сердце не разбито,
И тело вскормлено твоё!
 

Курсантка

 
Лёгкая походка,
Цокот каблучков,
А навстречу с водкой
Пара дурачков.
Не в стакане водка,
А уже внутри,
Происшествий сводку
Видят фонари.
В десять восемнадцать,
На Тверской-Ямской
Порешив подраться
Двое шли с тоской,
Встретили особу
В восемнадцать лет,
Пьяно рассмеялись,
Предложив минет.
Дева улыбнулась,
Туфельки сняла,
В стоечку согнулась,
Двойку нанесла.
А потом коленом,
Да локтём руки,
Словно бы поленом.
И сняла чулки.
Повязала руки,
Вынула свисток,
Кончились их муки,
Взяли в закуток.
Шла домой курсантка
Школы МВД,
Била как из танка,
Сводка и т. д.
 

Надежды

 
Ножки – не полена,
Туфельки – танкетки,
Словно бы из плена,
На свободу Светке.
 
 
Позади неделя,
Впереди просветик,
И не надо хмеля,
Расцветает Светик.
 
 
Нонче в клубе танцы,
В грязь бы не ударить,
Есть на встречу шанцы,
Что ж себя кошмарить?
 
 
Будет там с друзьями
Молодой курсантик,
В оркестровой яме,
На баяне бантик.
 
 
Вот бы проводил бы
Он меня до дома,
Может полюбил бы
На душе истома.
 
 
Он такой красивый,
Хромовы сапожки,
Вовсе не спесивый,
Да и при гармошке.
 
 
Светик размечталась,
Вот он – дом Культуры,
Тут толпа распалась,
Стали люди хмуры.
 
 
Репродуктор, речи,
После тишина,
Им не будет встречи,
Будет всем война!
 

Теракты

 
А люди несли гвоздики,
И скорбны людские лики,
Детей убивать нельзя,
Пусть лично во смерть скользя!
 
 
Беслан, Сталинград, Дубровка!
С врагом говорить неловко,
С врагом говорить не надо,
Ну, разве, стволом и прикладом.
 
 
А сколько детей Донбасса
Сейчас превращают в мясо?
Снаряды летят и мины,
Но, сзади – людские вины!
 
 
И что, всех простить за это?
Мол, братьями вся планета,
Виновны, отчасти сами,
А судьбы всегда полосами?
 
 
Ох ты, либерал российский,
Ты взглядик имеешь вийский,
Всегда опущены веки,
Что видишь ты в человеке?
 
 
Лишь то, что тебе близко,
Вот «фриска» полная миска,
Да что б хозяин погладил,
И от себя не отвадил!
 
 
Не видит бунтарь могилы,
Улыбки и речи унылы,
Война им, как «нож козлу»,
Непротивляются злу.
 
 
Но, это в истории было,
Плац улыбался мило,
Под Вагнера, в грязных кальсонах,
Шли в крематорий в колоннах!
 
 
Детей пощадите, суки,
Иначе дреколье в руки,
И будем гнать как когда-то,
Колами, и не без мата!
 

Поручик Лермонтов

 
Поручик Лермонтов! С отрядом
Вы направляетесь в поход,
Пройдя аулов дальних адом,
Зайдёте сзади, и в обход.
 
 
Задача, скрытно быть в засаде,
Ударить в тыл, как будет знак,
Вы в помощь приданы бригаде,
И враг наш вовсе не дурак.
 
 
В сраженьи горцы очень смелы,
А нас спаси Бог от потерь,
Пусть после дела будут целы
Оскол, Москва, Рязань и Тверь!
 
 
Винтовка – дело дорогое,
Ну, по патрону, дальше сечь,
Нужно нам воинство другое,
Что смело в бой пускает меч!
 
 
В штыки, кинжалы и приклады,
Не уступая горцам бой,
Всё не для воинской услады,
А что б в бою владеть собой.
 
 
Я знаю, многих вы учили,
Владенью саблею в бою,
И вы меня не огорчили,
Я дифирамбы вам пою.
 
 
И всё в докладе Государю,
Рапорт давно составлен мной,
Здесь, в постоянных битв кошмаре,
Вы рвётесь в битвы, как шальной.
 
 
Ну, вот и всё, поручик, с Богом,
Последний ряд во тьме завяз.
Так, упираясь в землю рогом,
Российский первый шёл спецназ!
 

Эсминец 38 проекта

 
Коль живёшь на корабле,
Не идёшь в парад-алле.
Строевая точно, есть,
Что б умели встать и сесть!
 
 
Это так, при равных прочих,
Точно, нет к ней здесь охочих!
Пусть в пехоте ногу тянут,
От приказов уши вянут!
 
 
Но, на боевом посту
Не проявишь простоту,
Нет в бою замен и всё,
Мимо чёрт не пронесёт.
 
 
Океан в накат и штиль,
Среди волн все тыщи миль,
Укачается любой,
Покидающий прибой!
 
 
Тут с морозом перебор,
В рундуках всплывает сор,
Лезет в кубрики вода,
Откачай, иль ждёт беда!
 
 
И с едою перерыв,
Ты от камбуза в отрыв,
До шкафута не дойти,
Может к рыбкам унести.
 
 
И вот этот вот накал
Добровольно кто б алкал?
Потому военкомат
Собирал сюда ребят.
 
 
А посмотришь год спустя,
Ходит парень всем блестя,
От улыбки до сапог,
Океан сломать не смог!
 
 
И робишка вся бела,
Синь от гюйса вон ушла,
Чёрны с беской сапоги,
Разбегайтеся враги!
 

Перепутал спьяну

 
Мадам, какие ваши годы,
Вы всё успеете познать,
Законы действуют природы,
Не надо против них канать!
 
 
Ну, что ж вы это в самом деле?
Придётся окна здесь открыть,
Здоровый дух в здоровом теле,
Но, лучше всё же это скрыть!
 
 
Не надо, я в законном браке,
Мадам, зачем же вы в штаны?
Уж на щеках краснеют маки,
Ведь больно рученьки длинны.
 
 
Ну, фи-фи-донг, зачем же в губы?
Ведь я могу и не стерпеть!
А вот теперь, мадам, вы грубы,
Не надо зверски так сопеть!
 
 
Прошу простить меня покорно,
Я всё ж немножечко посплю,
Тут, на диване, так просторно,
И, не мешайте, вас молю!
 
 
Спал человек в свинячьем хлеве,
Храпел, укрывшися плащом,
А месяц щерился на небе,
Увившись тучей, как плющом!
 

Три аккорда

 
Три блатных аккорда,
Точно козья морда,
Наш актёр блатует вечерами напролёт,
Вроде при понтах он,
И не при ментах он,
Гонит скуки шнягу в денежный полёт!
Взяв его за хиршу,
Спеть блатную виршу,
Если бы тебя, в натуре, в хату при ворах!
Ты б лежал под шконкой
С этой песней звонкой,
Потерпев последний в жизни и ужасный швах!
Нет бы всему свету,
Чисто, по секрету,
Рассказать о либидо, подавленном давно,
Фобии и страсти,
Как букета масти,
Вылезают и на сцене, и в делах кино!
 

Законы природы и общества

 
Так в природе повелось,
Силе – силу, злобе – злость.
Будешь мягок и пушист,
Огребёшь, хоть гоношист!
 
 
Если к правде, да кулак,
Так линяет всякий враг,
Если ж просто толковать,
То не стоит дурковать!
 
 
Хрен мастёвый входит в раж,
Потеряв ориентаж,
И среди прекрасных снов,
Опускает паханов!
 
 
А на деле – просто чмо,
Не блистательный Камо,
Кто под пытками косил,
И любой режим сносил!
 
 
Пусть не вор ты, а мужик,
Нам идёт мужичий лик,
Любит Запад пидорков,
Мужикам же сталь оков.
 
 
Только тянет Запад зря,
Миру ночь, Руси – заря.
Лучше в драке, с кулаком,
Чем под шконкой с пидорком!
 

Времена времена

 
Кепку стукну в землю,
Разорву рубаху,
Ничему не внемлю,
Всё решаю с маху.
 
 
Слово улетело,
Словно пуля спела,
За базар в ответку,
Вон, петля на ветку.
 
 
Вот скажи, читатель,
Мыслей мне податель,
Про какое время,
Я долблюся в темя?
 
 
Что тут от Гражданской,
Может, и Германской,
Или от Великой,
Горем многоликой?
 
 
Пареньку с Донбассу,
Времечко не в кассу,
Или, подо Львовом
Встреча с строем новым?
 
 
Пролетели годы,
И в века сложились,
Мы ж, сыны природы,
Как и не ложились.
 
 
Постоянно драки,
На базар ответки,
Ран кровавых маки,
Плен, и тюрем клетки!
 
 
Слово гасим пулей,
Хорошо всем в смуте,
Разворошим улей,
И ныряем в мути!
 

А хрена вам

 
Была одна на всех страна,
Богатством славилась она,
Но, в руководстве слизь и тля,
Уделом пуля и петля!
 
 
Советских бонз портрет с икон,
Страну поставили на кон,
И проиграли, нас предав,
Судьбу на Запад загадав.
 
 
Весь мир буквально сбился с ног,
Таская грязь на наш порог,
Нас приучая всё терпеть,
Любить битьё и не сопеть!
 
 
Да только хрен вам, да в суму,
На всех не смастерить тюрьму,
Россия поднялась с колен,
Отринув прежней жизни тлен!
 
 
И хватит, нас не запугать,
Не всё ж каштаны вам таскать,
Иль уважай, иль ували,
Снялась Русь-матушка с мели!
 

Женское лицо

 
У войны, как и у смерти
Очень женское лицо,
Верьте мне, или не верьте,
Мужиков – заподлицо.
 
 
Это раньше Марсы были,
Да Ареи и Тора,
Всех в могилы положили,
А Афина на ура!
 
 
Всё себя в боях мы гробим,
Так природой суждено,
Самок от боёв особим,
Пробка – мы, они – вино.
 
 
Улучшаем мы породу,
Женским полом ген храним,
Что ж переть нам на природу,
Лучше возблагодарим!
 
 
Обормоты, баламуты,
Драчуны и бретера,
Дети будут после смуты,
По стакану, и Ура!
 

Судьба Буратины

Песня на мотив «На Дерибасовской открылася…»

 
Походкой лёгкою прошла цыганка кругом,
Кивнув подругам, пусть все пляшут рядом цугом.
Костёр искусственный горит посередине,
Мир в паутине, и тоска живёт в картине.
 
 
Висит картина та в каморке Буратина,
А он пьёт вина, потому сильна кручина,
Девятый день, как папы Карло нету,
Отметил мету, да в путь, по свету!
 
 
Продал картину Буратина на толкучке,
В чужие рученьки, одной толстенной злючке.
Купил пиджак и на четыре сольди луку,
Себе на муку, и, шасть в науку.
 
 
Универ носит имя Патриса Лумумбы,
Нужны туда при поступленьи суммы,
А Буратинов записался по бюджету,
Мол, денег нету, лишь лук к обеду.
 
 
Охотно взяли экземпляра и учили,
Потом в разведке в щелочах его мочили,
Сейчас работает майором Буратинин,
России предан, не оскотинен.
 
 
И ничего, что он немного, но дервянен,
Да, в жизни странен, зато не ранен,
У деревянного стремления не купишь,
Ведь не отлупишь, получишь кукиш!
 
 
И за идею встал майор, за справедливость,
Долой глумливость, в дела решимость,
Ведь будет рвать он иностранных доберманов,
И англофонов, и франкоманов!
 

Гай Юлий Циммерман

 
Солнце быстро заходи,
Разбегайтесь люди,
А народ мой – не зуди,
Солнце на верблюде!
 
 
Это солнце, значит, мы,
Повелитель мира,
Знают лучшие умы
Всех богов кумира.
 
 
Вот я лично, среди тут,
Вроде полубога,
Предо мною путь метут,
И чиста дорога.
 
 
Я любимец и звезда,
Месяц, взятый с неба,
Буду я сиять всегда,
Я – основа хлеба!
 
 
Ой, меня не надо есть,
Это лишь сравненье,
Ни к чему здесь слово месть,
Экстремистов мненье.
 
 
Я – Гай Юлий Циммерман,
Призванный богами,
Ой, не надо за обман
Бить меня ногами.
 
 
Я один в палате здесь,
Кто ещё здесь с Рима?
Всем идёт благая весть
Вам она вестима.
 
 
Очень скоро стану я
Клеопатра – дева!
Всё отдам я вам, друзья,
Как Адаму Ева!
 
 
Ой, зачем на сульфазил?
Он мне не поможет,
Я лишь всё вообразил,
И сомненье гложет!
 

На те же грабли!

 
Жутко видеть, по руине
Властно шествует кирдык
В незалежной Украине
С матершиной, гам и крик!
 
 
Хорошо ведь начинали,
Прыгай гарно, да дякуй,
Только русские стонали,
Во, вражины, маракуй!
 
 
«Ще не вмерла» дружно пели,
Майданутый – как святой,
Погуляли и поели,
Попивали с простотой.
 
 
Позабыли ту годину,
Что зовут Голодомор,
Дружно резали скотину,
Хлеб продали из комор.
 
 
Вот его схарчуют хрюшки,
А мы – сало с колбасой,
И исчезли с хлевов чушки,
На дорогах – смерть с косой!
 
 
Что-то слышится родное,
И опять виной русак.
Вновь, игрушкой заводною,
Украинец впёр в просак!
 

Ребёнка пожалейте

 
Желание с возможностью
Не спят в одной постелюшке,
И надо с осторожностью
С желаньем быть Емелюшке.
 
 
Вот захотелось тихому
Спокойно спать в постелюшке,
Но, час снаряду ихому,
Разрыв, и он в земелюшке.
 
 
Неплохо б в детском садике,
Покушать кашу манную,
Забывши о снарядике,
Взорвавшем с мамой ванную.
 
 
Война – ведьмина страшная,
В мирских делах неладная,
Была бы рукопашная,
Снарядная, прикладная.
 
 
Войне не до жаления,
Нет связи с ребятишками,
Такое вот явление,
Детей на небо, с книжками!
*
Помню, лозунги висели,
Что бы в мирной тишине,
Спал ребёнок в колыбели,
Объяви войну войне.
И сейчас, на Украине,
Этот лозунг – само то,
Пусть в войны безумной тине
Утопает лишь АТО!
 

Крематорий

 
Крематорий истиной,
Антуражи мрачные,
За глухой, в тени, стеной
Ели синефрачные.
 
 
А кирпичик аленький,
Путь-дорожки свечены,
Ахнет пулей маленькой,
В печь, и не отмечены.
 
 
Дело было новое,
Обществу понравилось,
В целом уж хреновое,
Твоё тело плавилось.
 
 
Ни червяк, ни мошечка,
Чистая история,
Вспыхнешь, словно брошечка,
В печке крематория.
 
 
Гильотину то же так,
Для удобства прочего,
Тут гуманность не пустяк,
Цель для дома отчего.
 
 
А потом как понеслось,
Полетели головы,
Вот тогда и отдалось,
С плеч – в объятья половы.
 
 
Вот и тут, хороший вклад
В общество здоровое,
Пуля, штык или приклад,
Времечко суровое!
 
 
А потом с дымком и вверх,
Рвёшь в чертоги Боговы,
Гулеванит в небе штерх,
А дела убоговы!
 

Не сошлись

 
Понеслись мои дела
С разочарованием,
Шмотки собрала, ушла,
Обделил вниманием.
 
 
Я сперва к ней сердцем всем,
Раскрывал обьятия,
Уяснил, умру совсем,
Злоебуча шатия.
 
 
Ночь, полночь, а ей подай,
Делай со старанием,
Вона, водочки поддай,
И, со всем вниманием.
 
 
Поначалу льстило мне,
Вот как бабе нравится,
А теперь сижу в гавне,
Не сумел, мол, справиться.
 
 
Я по жизни духарной,
С бабой контактирую,
А вот стерве озорной
Кажется манкирую.
 
 
Слава Богу, пусть гребёт
Лодочкой отвязанной,
Пусть другой её e***,
С радостью несказанной.
 
 
Я ж, вот только отдохну,
Пригляжу девчоночку,
Ну, а может взять жену,
Плюнуть на стороночку?
 

Старая любовь

 
Не говорите мне о нём,
Иль говорите мне о нём,
Всё это только ход конём,
Ведь я была и есть при нём!
 
 
Давно мне не семнадцать лет,
На мне безбрачия обет,
Нет, я не девушка, о нет,
Но, только с ним, одним, сонет.
 
 
Не быть мне мужною женой,
Походы в ЗАКСы не со мной,
Лишь только он, но он давно
С другой вертит веретено.
 
 
Зачем я встретила его?
Жизнь позади, не до того,
Что бы вопросы задавать,
Зачем давать, коль нужно рвать?
 
 
И ни детей нет, ни семьи,
Его детишки мне свои,
Я их не вижу, но люблю,
О прочем просто не скорблю!
 
 
Бывает, русское авось
Протащит так, что плюнь, да брось.
А мне не жалко той любви,
Что до сих пор горит в крови!
 
 
Уйду с земли его любя,
И сброшу этот груз с себя,
А может раньше он уйдёт?
И цель для жизни пропадёт!
 

Гарпия

 
Она стояла у обрыва,
А ветер снизу дул игриво,
И, словно с Мерилин Монро,
Подола край играл хитро!
 
 
Вот крылья медленно расправив,
Всю от земли себя избавив,
Взлетает гарпия, и в высь,
Вся серо-жёлтая, как рысь.
 
 
Струится плащ по ветру тонко,
Но, видно, хороша девчонка,
Прекрасны ноги, крепки руки,
Пространство рвёт не ради скуки.
 
 
Ведь нонче Праздник всех святых,
И сборы всех, кто смел и лих,
Вот-вот наступит Холловин,
Ночь бденья чёрных половин!
 
 
Ведь в мире всё наполовину,
Рожденье, после в домовину,
Так вот, сегодня – Праздник зла,
К нему и гарпия пришла.
 
 
Да тут попала враз впросак,
Несчастной встретился Исак!
Наш «Вечный жид», имён с десяток,
Тут водку жрал под поросяток!
 
 
Ну, всё, короче упоил,
И, наколов, употребил,
Приходит утро, договор
Ей предъявляет этот вор.
 
 
Тот договорчик был таков:
Ей до скончания веков,
Быть на соборе Нотр Дам,
Среди других подобных дам!
 
 
Подписан кровью договор,
Который враз спроворил вор,
Девица рабство проспала,
Когда совсем пьяна была.
 
 
Так что стоит она на крыше,
В ней кровь живая тише, тише.
Вся каменеет на глазах,
Она совсем не при тузах!
 
 
А наш Исак стал реставратор,
И в Нотр Даме он куратор,
Там ловит франки, мутит воду,
И положил на всю природу!
 
 
Приватно он в «Шарли эбдо»
Рисует гнусное не-то,
Агасфер, что с него возьмёшь?
После Христа не проклянёшь!
 

Сизиф

 
Человек таскает камень,
Лезет в гору в солнца пламень,
Иль, когда гремит гроза,
И водищи по глаза.
 
 
А дотащит до вершины,
До растущей там крушины,
Камень рвёт с обрыва вниз,
Прёт с карниза на карниз!
 
 
И опять пошла работа,
Тут охота, неохота,
Всё равно его тащи,
А потом в кулак свищи.
 
 
Иль, сперва свисти в кулак,
Всё равно пойдёт не так,
Наказание богов —
Не протырка дураков!
 
 
Вот и тянет груз Сизиф,
Стал он стар, и стал брюзглив,
Языка-то не лишён,
Ситуацией взбешён!
 
 
Кроет небо почём зря,
Матом всех благодаря,
Ждёт как Цой он перемен,
Нет что б встать с судьбы колен.
 
 
Бросить камень, закурить,
Перестать богов корить,
А послать, к примеру, в ад,
Тех, кто мукам его рад!
 
 
Всё имеет свой предел,
Сколько мог, Сизиф терпел,
А потом восстал на рать,
Дважды, ведь, не умирать!
 
 
Нет покорен он богам,
Получает по рогам,
Мёртвый, в муках, тащит груз!
Ты, Сизиф, по-жизни, трус!
 

Марш мира

 
Хорошо пройтись по миру,
Слепо выпучив глаза,
Вместе всем настроить лиру
На червоного туза.
 
 
Три аккорда проблатыкав,
Спеть, про не догонишь нас!
Всем кагалом горе мыкав,
Нарываться на атас!
 
 
Где-то там идёт тусовка,
Приходи народ честной,
Нам тут всем нужна массовка,
Первомартовской весной.
 
 
Март в делах своих кошачих,
Блохи прыгают, и вот,
Здесь слепые тащать зрячих,
На весенний ****оход.
 
 
Тяжела пиита доля,
Всё нам надо воспевать!
Ох, придёт с Украйны воля,
Будет смысл маршировать.
 
 
И цитировать речёвки,
Кто не прыгает – хохол.
У костров пойдут ночёвки,
Танки сдёрнут свой чехол.
 
 
А бойцы Антимайдана
Ленты белые в огонь!
Это вы хотите рьяно?
Бледный бьёт копытом конь!
 

За всё хорошее

 
А под горочку тропинка,
А на горке синий лес,
Стынет в речке четвертинка,
Ковырнул Егоршу бес.
 
 
Под лучок с горбушкой хлеба
Водка просто как вода,
Наверху синеет небо,
В голове же ерунда.
 
 
Продотряд стоит в деревне,
Комиссару лучший дом,
Там один Евлампий древний,
Ложки режет дед с трудом.
 
 
Записали по домине,
Получается богач,
Ложки режет при лучине?
Бережёт деньжонки рвач!
 
 
А Егор племянник деду,
После деда, дом его,
Всё обдумал он к обеду,
И теперь ему легко.
 
 
Деда заперли в «холодной»,
Завтра в город продобоз,
Комиссар всей силой взводной
Деревушку на разнос.
 
 
Отобрали хлеб и сало,
Масло, мясо и муку,
Всё одно им, видно, мало,
Раз к крестьянам как к врагу.
 
 
Кто чуть-чуть был побогаче,
Под арестом до утра,
Пол деревни ноне плачет,
Беднота кричит ура!
 
 
А Егорша, хрен в баранку,
Мол, сторонник я идей,
С комиссаром хлещет ханку,
Пару подогнав ****ей.
 
 
Приглашает всех в застолье,
Продотряд поёт и пьёт,
Взяли всех к утру в дреколье,
Бунт мужицкий власть куёт.
 
 
Повязали, положили
В деда хате продотряд,
Не тому, мол, вы служили,
Продотрядцам говорят.
 
 
Полыхнула деда хата,
Да со всех пяти углов.
Так пришла в село расплата,
Без расстрелов и стволов.
 
 
Проверяли, говорили,
Понаехала ЧеКа,
Что крестьяне сотворили,
Стало тайной на века.
 
 
В протоколе прописали,
Перепились, дом сожгли.
А крестьяне лбы чесали,
Скрыть усмешек не могли!