Текст книги "Никто не плывёт по опасной реке, Чапаева просто прибрали в ЧеКе. Поэзия"

Брызги шампанского!

 
Старая мелодия на гитару просится,
Песня довоенная вечно не износится.
С «Брызгами шампанского» танцплощадка малая,
И за горизонтами взрывов точка алая.
 
 
Живы, не убитые, пареньки московские,
Ленинградцы парами, не отстали псковские.
Девочки с платочками, кавалеры важные,
Аттестаты рядышком, в жизнь права бумажные!
 
 
Ноченька последняя, мирная, с любимою,
Танго вертит парами, всё с прохладцей мнимою.
Знали бы о будущем, о размерах бедствия,
Может и рискнули бы, плюнув на последствия.
 
 
Разошлись по утречку, танго белым шарфиком,
Подавив желания, что в груди пожариком.
А наутро чёрные, в скорби, объявления,
И о том, что не было, грусть и сожаления!
 
 
Разошлись, разъехались, битвы – дело долгое,
Кто пропал под Бродами, кто полёг за Волгою,
С «Брызгами шампанского» подождать приходится,
Большей частью с пулями воин хороводится.
 
 
В мае сорок пятого дерева с листочками,
А в кругу лишь женщины с белыми платочками.
Танцплощадка малая, танго как нетленное,
И танцуют женщины, нет средь них военного!
 
 
Не вернулись мальчики, впереди Япония,
Где же тут веселие? Тут скорей агония!
 

Расстрел

 
Комиссары и евреи, шаг вперёд,
Переводчик надрывается, орёт,
Что-то нету в нашем строе дураков,
Что б себя вот так подставить под волков!
 
 
Ё-маё, один выходит в аккурат,
Звёзды красные на рукавах горят,
Ну, не дурость, скинь ты клифт, не гоношись,
От своей марксовой веры отрешись!
 
 
Вон ещё двоих из строя, за носы,
Жаль, что смассовать я не успел часы,
Полицай-задрыга точно приберёт,
Не задарма ж, сука драная, орёт!
 
 
Ты чего, какой же я еврей?
Ты прикинь x** к носу, да скорей,
Всё понятно, не лупи, я выхожу,
Урка я, хоть в Красной армии служу!
 
 
Расстреляли тут же, четверо лежат,
Политрук, евреи, вор, и нет деньжат,
Нет Талмуда, нет и марксовых идей,
Вельзевул кидает жертвы в свой кандей!
 

Мысли. Умные?

 
Пусть мы не учёные,
Ну, не мозги нации,
Но, мысли изречённые
Маются в прострации.
 
 
Большей частью лживые,
Ибо, были сказаны,
Их плоды червивые,
Обществу показаны.
 
 
Слово изречённое
Вовсе не жемчужина,
В нём, с ложью обручённая,
Точка зренья сужена.
 
 
Мысли дело верное,
Не на нас проверено,
А слово дело скверное,
Хоть мысль ему поверена!
 

Ритуальные дела

 
Чёрные лебеди, а озеро бело,
Витрина улыбается сквозь толстое стекло.
Есть и планы задние, замок и гора,
Приглашенье следует умершим вчера!
 
 
Дело ритуальное испокон веков
Необходимой истиной, и не для дураков.
Конкурентов множество, гроба Безенчука,
Но, «Милости просим», всё держится пока!
 
 
Пусть в гробах глазетовых глазету недобор,
Но, зато, дубовые, брать время на измор.
Если гроб повапленый, не нужен и глазет,
Так в рекламе сказано местных всех газет!
 
 
Коммунистам в алое, с чёрною каймой,
Женщинам же белое, как озеро зимой,
Можно, по согласию, обозначить крест,
Для стариков без прошлого и Христа невест!
 
 
«Милости просим» душит фин. отдел,
Безенчук в запое, он остался не у дел!
В целом, наступает НЭПу всей страны кирдык,
Мелких буржуинов этим самым за кадык!
 
 
Лавки похоронные остались по стране,
Нэпманы повымерли, да бизнес их в цене.
Нет, что б жили мелкие, платили бы налог,
Государству денюжка, не платишь – ловишь срок!
 
 
Всё ушло, уехало в тайны глубину,
Что там «похоронные», подмяли всю страну.
А потом захапали, чужое под себя,
Безенчук был ангелом, лишь водку возлюбя!
 

Дела дворовые

 
Я узнал, что цика раз
Это справа прямо в глаз,
А, затем, и цика два,
И в угаре голова.
 
 
Трое сделали кружок,
Получай от нас, дружок,
Коли сможешь, уноси,
А не можешь, так соси!
 
 
Хорошо тому живётся,
У кого одна нога,
И ботинок мало рвётся,
Не нужны два сапога.
 
 
Намекают мне, бродяги
На отца, что инвалид,
Переполнены отваги,
Трое, сердце не болит.
 
 
Я своё перетерпел бы,
Подождал, придёт пора,
По весне проснуться вербы,
Пацаны и со двора.
 
 
В Маленковку на купанье,
Иль, в Сокольники на пруд,
Отметелю со стараньем,
Пусть их после подберут.
 
 
Да взвилося ретивое,
Батя с фронта без ноги,
И проснулось что-то злое,
Да такое, хоть беги.
 
 
Я на месте разобрался,
Отметелил сволочуг,
Как с какой цепи сорвался,
Бил как в груши каучук.
 
 
Я тогда уже с полгода
В бокса секцию ходил,
Этих подвела порода,
Я их переубедил!
 

Кот и лиса Алиса

 
Был кот, по-жизни, однолюбом,
Лису Алису полюбил,
И как-то раз, в прозреньи грубом,
Вдруг осознал, что он дебил!
 
 
С плутовкой хорошо на деле,
Там, Буратинов подраздеть,
А какова она в постели?
И есть ли там, на что глядеть?
 
 
Скопил наш кот сольдов четыре,
Купил и граппу и шашлык,
И на блатхате, на хавире,
Свой предложил лисичке шлык.
 
 
А та с презреньем посмотрела,
Куда ты лезешь, мелкота?
Тебе известны тайны тела?
Шахна лисы не для кота!
 
 
Однако граппа всё же водка,
Тут и лиса влетела в раж,
Исходит в тяготах красотка,
Кричит, что жизнь не удалась.
 
 
А кот погряз в любви атаках,
Лиса торчит, претензий нет,
И в благодарность, да со смаком
Котище делает минет.
 
 
Кот, долго в дружбе был с совою,
Старуха мудрая была,
Работай, парень, головою,
Решаться все твои дела!
 
 
Ну, кот наш взял и расстарался,
Так поработал головой,
Что, ажно, в стенки упирался,
Внедрил, что сказано совой!
 

Манекен

 
А ты такая молчаливая,
И в зелёновом пальте,
Вроде, девка не трепливая,
Да под пальтою в декольте.
 
 
Тихо, мирно за витриною,
Там из шмуток, блин, гора.
Назову тебя Ириною,
Приглашаю до утра.
 
 
От стакана от последнего
В голове какой-то шум,
С притяжения переднего
Я влетаю в местный ГУМ.
 
 
Звон стекла, моё падение,
Весь порезался и вот,
Мне навстречу отражение
Что в зелёновом идёт!
 
 
Я конечно же под водкою,
Две бутылочки во мне,
Всё же встреча с той красоткою
Происходит как во сне.
 
 
И машина тут с сиреною,
Вытрезвитель, то да сё,
Мне чего, я весь с Иреною,
Так что пусть меня несёт!
 
 
Подзашили, подзаштопали,
Заодно и отдохнул,
Всё менты тогда прохлопали,
Бабу я с собой втянул.
 
 
Как приму на душу соточку,
Или, скажем, бутылёк,
Вижу сразу ту красоточку,
И лечу как мотылёк.
 
 
Я ходил смотрел в магазине,
Где витрина та была,
Что я в роли Стеньки Разина
Расхреначил на стекла.
 
 
Нет красотки, что неглижная,
Да в зелёновом пальте.
Путь-дорожка к ней не ближняя,
Только с водкою во рте!
 

Матерок

 
Ты один мне был опорой,
О великий и могучий,
Прорастал ты дикой спорой,
Был хорош на всякий случай.
 
 
По Петровскому загибу,
В просторечии сермяжном,
Ты врастал крапивой в трибу,
Жил и в важном, и в неважном.
 
 
И девицы, и матросы,
И юристы, и халдеи,
Задавали всем вопросы,
Лишь учтя твои идеи!
 
 
Коротенько, точно, сочно,
В монологах жизни многих,
В нас ты всех, приросший прочно,
От учёных до убогих.
 
 
Говорят, что ты с Востока,
Но и мы тут не отстали,
Пусть судьба твоя жестока,
Сделан ты из русской стали.
 
 
Запрещали, штафовали,
Полоскали в стенгазетах,
Ну, а мы на это клали,
Матерясь во всех сюжетах!
 
 
Русский мат, святая проза,
Алешковского стремнина,
Ты для нас не просто поза,
А привычка гражданина.
 
 
И когда, по-жизни, плохо,
Иль обида злою тучей,
Выдаём мы все без оха,
Припасённое на случай!
 
 
Ничего тебе не будет,
Нету методов и зелий,
Матершины не убудет,
Глас народа – голос велий!
 

Юные мечтания

 
Что берёзке юной снится,
За околицей села?
Прилетела что б жар-птица,
И с собой её взяла.
 
 
Отнесла её в Европу,
В славный город Амстердам,
Показать в витрине жопу,
Среди прочих местных дам.
 
 
Там, в квартале с фонарями,
Под присмотром сотен глаз,
Счёт пополнится нулями,
Там туризм, не наш Кавказ.
 
 
Что желает всё и сразу,
А заплатит пусть Шайтан,
И повсюду держит мазу,
Не с деньгами чемодан!
 
 
Помечтает, потоскует
И идёт в мазанку спать!
Птичка с ходиков кукует,
Амстердам тот не достать!
 

Спектакль современности

 
Она и он. Льёт постоянный дождь,
Она нага, а он на свалке вождь.
В сценарии есть третий, интриган,
Имеющий заряженный наган!
 
 
Казалось бы, ну что там может быть?
Да плюнуть на событье и забыть,
Однако, автор смел и прозорлив,
Шекспира дождь на этот мир пролив.
 
 
Такие страсти, столько в грязи зла,
Не всякая кобыла бы свезла,
В спектакле сём идёт эксперимент,
В финале торжествует экскремент!
 
 
Оправдан там Иуда, обелён,
Поскольку он в Марию был влюблён,
А третий, пресловутый Храма страж,
Каифа, лишь слегка вошедший в раж!
 
 
Подтекстом шла история любви,
Замешанная в грязи и крови,
Джульетта и Ромео, свалки дети,
С чумой на оба дома, при «Беретте»!
 
 
А может взять, да написать своё?
Не ждать, пока рука возьмёт цевьё!
Пиши сценарий, автор – до горы!
Не надо гнусной с классикой игры!
 

Невиноватая

 
Я её увидел в зале,
На скамейке цвета гроба,
Вся была она в печали,
Конвоир же зырил в оба.
 
 
Уж несчастная такая.
Сразу видно, зря страдает,
Мол, стою и жду трамвая,
И патруль тут нападает!
 
 
Повязали, заломали,
Мыли рученьки браслеты,
Чуть, ваще, их не сломали,
Мол, твои все песни спеты.
 
 
Жалко стало до печёнки,
И глазища голубые
Как озёра у девчонки,
Хоть в иконы их любые.
 
 
А послушал в приговоре,
Клофелинщица со стажем,
Дело всё не в оговоре,
И невинность мы не мажем!
 
 
Трое встретились со смертью,
Поле встречи с этой дамой,
Смертной ранней круговертью,
Боком вышло им и драмой!
 
 
Вот бы встретить эту штучку,
Коль бы сам её я встретил,
Засадил финарь по ручку,
Суку эту бы приветил!
 
 
Распрекрасную обманку
Истребить душа желает.
Как растение, росянку,
Что подманит и сжирает!
 

Перезрелая ягода

 
Говорят, что в сорок пять,
Баба ягодка опять.
Я б поверила, да вот
Без елды который год!
 
 
Сколько раз пыталась я
Обмужиться без вранья,
После ЗАГСа что бы дать,
И спокойно после спать!
 
 
А мужик всё пёр, да пёр,
Столько их, что перебор,
Все с елдой наперевес,
Не далась, никто не влез!
 
 
И кукую в девках вот,
Кривы ноги, висл живот.
То меня бросает в жар,
То горит в груди пожар!
 
 
Кто угодно, хоть страшила,
Я б с желаньем согрешила.
Нет и речи – быть мне с мужем,
Мне любой мужчина нужен!
 
 
Вон, соседке повезло,
Сразу столько нанесло.
Муж, любовник на ходу,
И с Чикатилой трах в саду!
 

Третий тост

 
Третий тост, молчат ребята,
За погибших пьют без слов.
Те, кто рядом шёл когда-то,
Отдыхают от стволов.
 
 
В церкви их уже отпели,
Груз двухсотый – тяжкий груз,
Елки кладбища скрипели
Словно в жизнь рвались из уз!
 
 
Над могилой ныла скрипка,
Да друзья стояли в ряд,
И последняя улыбка
Мёртвых красила солдат.
 
 
Им закат посмертно вверил
Путь, не венчаный бедой,
Взял, да просто так доверил
Всем сосуд с живой водой!
 
 
Пусть постигнет озаренье,
Оживут солдаты вновь,
Навсегда исчезнет тленье,
Будет счастье и любовь!
 

Слоновый!

 
Как-то лев, идёт по лесу,
Лично лучше приглядеть,
Он, без лишнего замесу,
Как начальство должен бдеть!
 
 
Видит на пути помеху,
Заяц пьяный вдрызг лежит,
Умирает, аж, со смеху,
Ржёт, сама земля дрожит.
 
 
Лев привёл буяна в чувство,
Лапой тряханув слегка,
Вопрошает, что за буйство
Подпирает под бока?
 
 
Заяц Лёве самогону,
Говорит, таков расклад,
Я сегодня по талону
Посетил лесной наш склад!
 
 
Там бабёночки честные
Раздавали всем дары,
Надувные, расписные,
Всяко разные херы!
 
 
Всё что лучше расхватали,
Ясно, волки, кто ж попрёт?
И тогда они достали
Хер слоновый, кто берёт?
 
 
Я и взял, пришёл к зайчихе,
Та увидела, да в крик,
Не желаю, что бы в лихе,
Я слегла в последний миг!
 
 
Только я не лыком шитый,
Примастрячил хер, надел,
Вижу, что сидит, как влитый,
Вот и вышел беспредел!
 
 
Только кончил я в супругу,
Как её разорвало,
Я махнул с литрухой к другу,
Крышу у меня снесло.
 
 
А смеялся я, по-жизни,
Оттого, что на хера?
Я лишил зайчиху жизни,
При посредствии хера?
 
 
Столько лет имелись оба,
По резьбе, и всем пример,
А тут довёл жену до гроба.
Зачем теперь слоновый хер?
 

Фермопилы

 
Ущелье узко, здесь Фермопилы,
Стояло триста всего от филы.
А перед ними из персов море,
Несущих грекам и смерть и горе!
 
 
Куда там капле водой равняться?
Но могут триста судьбой меняться.
Им перс надменно сказал: Уйдите,
Иначе смерть вы свою узрите!
 
 
Ответ был честен, как в Спарте учат,
Пускай здесь каждый своё получит.
Вот наши жизни, иди, бери,
Себе дорогу в Ад отвори!
 
 
И бились триста, один на многих,
Нет в царстве Спарта бойцов убогих,
Скала Тарпея забрала хилых,
И нет бессильных, и нет унылых!
 
 
Легли всё триста, и царь лёг рядом,
Для персов битва казалась адом.
Вошли в легенды те Фермопилы,
Где и остались тогда могилы!
 
 
«Путник! Поведай спартанцам о нашей кончине!
Верны законам своим, здесь мы в могиле лежим!»
 

Происшествие

 
Ах какие навороты,
Сколько фар и разных блях,
Да внутри мордовороты,
Шире хари морды рях!
 
 
«Хаммер» встал на повороте,
Ждёт зелёного огня,
И, в каком-то привороте,
«Запорожец» мчал звеня!
 
 
Куча старого железа,
Как и едет не понять,
От подъезда до Собеса,
Встала, нечего пенять!
 
 
И вот это чудо света,
Да с размаху прямо в бок,
От советского привета
Полыхнул огня клубок.
 
 
А потом совсем рвануло,
В небо дыма рыжий столб,
Так не слабо ****ануло,
«Хаммер» был, а стал надолб!
 
 
Дед из «Запорожца» вышел,
Вопрошает: Кто живой?
А, ответа не услышав,
Лишь качает головой!
 
 
Нет живых тут? Слава Богу!
И уехал старина.
А у нас одна дорога,
Да и Родина одна!
 

Постсенильный психоз

 
Раз яичко золотое
Бабке курочка снесла,
Действо это непростое,
Небывалые дела.
 
 
Бабка опыт оценила,
Поместила на столе,
И полдня яйцо долбила,
Результаты на нуле!
 
 
Ей бы, этой старой дуре
Обратиться к Фаберже,
Прочитать в литературе
Что по яйцам есть уже!
 
 
А она позвала деда,
И ввела того в искус,
Тот ломал после обеда,
Не сломал, у бабки грусть.
 
 
Нет что бы продать изделье.
Отовариться деньгой,
Всё ломает рукоделье,
Не берёт её покой!
 
 
А зачем ей лом драгмета,
Это тайна из глубин,
Не решит её полсвета,
Постсенилится с седин!
 
 
В доме бабки были мыши,
Что охотились всю ночь,
Раз проблема выше крыши,
Мыши могут и помочь!
 
 
Вот одна из них озлилась,
С тренированным хвостом,
Та, что в битвах закалилась
С старым бабкиным котом!
 
 
Подлетела, маханула,
Прокричала «хаджиме»,
По яичку полоснула
Всей энергией в уме!
 
 
Ну, конечно, всё на части,
От яйца осколки лишь.
Вроде бабку от напасти
Избавляет эта мышь!
 
 
Хрена, бабушка рыдает,
Горько слёзы льёт старик,
Осознанье наступает,
Артефакт утерян вмиг!
 
 
Кура Ряба успокоить
Поспешила стариков,
Мол, ломать яйцо, не строить,
Это дело дураков!
 
 
И снесла яиц им пару,
Разбивай и жарь красу.
Кушай дед яишню с жару,
Я тебе ещё снесу!
 

«Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить!»

Тютчев.

Смок

 
Негодяй, да как ты мог?
Говорят дракону Смок.
Съел крестьянскую отару,
Трёх бычков к овечкам в пару,
 
 
Слопал два уклада сена,
Из поленницы полена,
И, поднявшись на крыло,
Сверху запалил село!
 
 
А потом обнёс в госхране
Все сокровища в охране,
Поломал десяток пушек,
На болоте бил лягушек,
 
 
В речке рыбу распугал,
Да ещё девиц взалкал!
Напоследок, снёс яйцо,
В нём Кащейчик налицо.
 
 
Папы гадского сынок
Уродится должен в срок!
Зло вселенское придёт,
И устоев цепь падёт!
 
 
Тут дракоша говорит,
Вы примите-ка на вид,
Я дракон, а не ежиха,
Вот и делаю всё лихо!
 
 
Только надо вам учесть,
Кто несёт несчастий весть!
Точно, в этот вот обед
Нашей бабке сотня лет!
 
 
Бабка, быстро перестань
Болмотить всю эту дрянь!
Дети слушают и верят,
Всё твоим аршином мерят.
 
 
Я ж – «фольклёрный элемент»,
Только в сказках на момент,
А в реальной жизни Смок
Появиться бы не смог!
 

Боротьба

 
В чистом поле схлёст в судьбе,
Поединок в боротьбе.
Кто не слышал, боротьба-
Та же самая борьба!
 
 
Бьётся там козак Мамай,
Тяжко, хоть штаны сымай,
Без казацких шаровар
Легче мчаться до Бровар!
 
 
Скручен он в бараний рог,
Всё, не мышцы, а творог!
Да и воли нет уже,
Поражён до неглиже,
 
 
Тут абзац и полный край,
Хоть ложись и помирай,
Нету мочи, нету сил,
Хоть горилки и испил!
 
 
Кто ж козаченьку достал,
Что он драться перестал?
Говорит, мол, тут кацап
У него победу цап!
 
 
А на поле никого,
Сам Мамай безо всего.
Русский не пришёл пока,
Тяжела судьбы рука!
 
 
Как, скажите, объяснить,
Провести хоть как-то нить,
Не явившийся кацап,
И английское «вац ап?»
 
 
А хозяин ждёт ответ,
И по денежкам отчёт.
Или, козака в кювет,
Коли в деле не сечёт!
 
 
Лузер хуже мудака,
Скажут вам наверняка!
И влетит Мамай в отстой,
Тут расклад совсем простой!
 

Всё позади

 
Позабыты, позаброшены
Тропы наши и пути,
Синим временем подкошены,
Издержались на мути!
 
 
По былиночке, по травочке
Уходили на покой,
На последней переправочке
Время мелется мукой.
 
 
Только изредка, как в пламени,
Саламандра бытия,
У пророчества на знамени
Отраженья бития.
 
 
Все твои пролёты в замяти,
Чувств причудливая нить,
Лишь у Бога ныне в памяти,
И кого теперь винить?
 

Сент-Патрик на Северах!

 
Вроде вот оно, апрель
На весну штурвалами,
А по берегу метель,
Ветерок со шквалами.
 
 
Минусок, зима идёт
По просторам Севера,
Здесь весну никто не ждёт,
Не найдёшь и клевера.
 
 
А в Мурманске леприкан
С злобою ирландскою,
В танце оттеснил цыган,
Силой окаянскою.
 
 
Патрик, что ты, охолонь,
Где там та Ирландия?
Между нами снега бронь,
Ближе нам Гренландия!
 
 
Но, парад себе вперёд,
Маски кувыркаются,
Знать и Патрика черед,
Мало ли чем маются?
 

Анданто кантабиле наоборот

 
Ночь внезапно, как из пушки,
День со светом унесла,
Не видны дерев верхушки,
Трубы крыши – два ствола!
 
 
Крышу тенями ломает,
За кустами нечисть, жуть!
Сказ для тех, кто понимает!
А в подъезде так же ссуть!
 
 
И чего им всем неймётся,
Вон кусты, иди, полей!
Нет, в подъезд народ скребётся,
Коль мысля кричит «отлей»!
 
 
Распоганились эстеты,
Как им кто намазал что.
Не хватает им планеты,
Шли бы в цирки Шапито!
 
 
И давали б там сеансы,
Вот, хотя бы, на длину,
И поправили б финансы,
И не пачкали стену!
 
 
Покарай их всех, Господь!
Пусть отсохнет ссущих плоть.
Хорошо без сыкунов,
Достающих из штанов
«Дубликатом бесценного груза»
Наследье былого Союза!
 

Таракан

 
Дикий страшный Таракан,
Захлебав винца стакан,
По окрестностям идёт,
Песню жуткую поёт.
 
 
Выходи ко мне зверюшки,
Всех пущу вас на ватрушки,
Вместо творога мясцо,
И беляшик налицо!
 
 
Я вам не вегетарьян!
Кто ж приняв во внутрь стакан,
Вместо куса колбасы,
Предпочтёт кусок мацы?
 
 
Поступайте, как енот,
Что навстречу мне идёт.
Сам себя освежевал,
Отварил, что б я сжевал!
 
 
Гром раздался в небесах,
Вышел Бармалей в трусах.
Меч, две пушки и гарпун,
Но молчит, во рту типун!
 
 
Только на груди тату,
«Насажу всех на елду»!
Сразу видно – хулиган,
И вовнутрь принял стакан.
 
 
Таракан его узрел,
И чуть-чуть перегорел.
Подвалил, здоров кенток!
Что гуляешь без порток?
 
 
Бармалей достал аршин,
Литру водки и кувшин.
Примём, мол, потом запьём,
Мы теперь кенты вдвоём!
 
 
Так по сказке и пошли,
Приключений не нашли.
И типун прошёл совсем,
Нет его, без всяких схем!
 
 
Славный доктор Айболит,
Полечил, и не болит,
А его на пирожки
Расхреначили дружки!
 
 
Каннибалы, что возьмёшь?
Каждый дьявольски хорошь.
Им Варвара не простит,
И обоих опустит!
 
 
Иль опустит? нам то что?
Сказка кончилась зато!
Ни о чём сие ничто,
Здесь валялся конь в пальто!
 

Зима уходит

 
Дождь прошёл, а ночь с морозами,
Сказка в двери и в окно.
Под серебряными розами
Всё вокруг погребено.
 
 
Лёд хозяин нынче истого,
Просто за ночь царство льда.
Королевство льдисто-чистого,
Жаль, что днём придёт беда!
 
 
Каждой веточки движение
Словно лучика стекло,
Колокольцев слышно пение,
Так пока не рассвело.
 
 
Утром будет солнце ясное
Серебрить сосулек лёд,
И судьба их ждёт ужасная,
Что совсем уже не мёд!
 
 
Потекут слезами горькими,
Вспоминая сладость тьмы.
И уйдут с рассвета зорьками,
Взяв с собой любовь зимы.
 

Донецк!

 
Чёткое деление,
Переходы быстрые,
Рядом смерть и тление,
А тут глаза искристые.
 
 
Под разрывом выжили,
Остальные мёртвые,
Тут не коклюш с грыжами,
Люди «Градом» стёртые!
 
 
Старые и малые,
Жизнь на смерть поделена,
Мужики усталые
Делают, что велено.
 
 
Кто живые – в сторону,
Мёртвым в морг, с доставкою.
Нет вины здесь ворону,
Решено так ставкою.
 
 
Кто-то ведь планировал,
Шли приказы штатные,
Горизонт сканировал,
Где там эти, ватные?
 
 
Помню в стольном Питере
Надпись я настенную,
Сберегли, не вытерли,
Память сокровенную.
 
 
Что с войны осталася,
Как предупреждение,
Перейдите улицу,
Там верней спасение!
 

«Граждане! Эта сторона улицы

при артобстреле наиболее опасна!»

Старость и мудрость

 
Рассуждать пришла пора,
Мудрость – старости сестра?
Время грянет, и придут,
Мудрым станешь, ты и тут?
 
 
Но, теория суха,
Хрень разносит на века.
Древо жизни прёт само,
Обозначив лет дерьмо!
 
 
Очень часто старикам
Старость лупит по рукам.
Мол, одна к тебе пришла,
Мудрость тропки не нашла!
 
 
Я же баба, ты прикинь,
Вся с тобой, так ты остынь.
Мудрость, шлёндру, не пущу,
Груз годов ведь я тащу.
 
 
И седые старики
Не мудры, а слабаки.
Потому не каждый лих,
Забросать мозгой других
 
 
Все симптомы на лицо,
Реет старости кольцо,
А мудрее, ну, никак.
Где-то уровень макак!
 
 
Вот и злится старый люд.
Против молодёжи зуд,
Всё не так как в старину,
И звиздят в одну струну!
 
 
Всё я сам понял надысь,
Вижу мудрость, я ей «брысь!»
Мне со старостью всё в кайф!
Эк, корёжит герболайф!
 

Параноики считают нолики!

 
На планете Ай-люлю,
Выпив стопку киселю,
Вышел в мир абориген,
Вид его был офиген.
 
 
Тело круглое ежа,
Ниже тулова глаза,
А на лбу, ну, скажем то,
Что скрывают под пальто.
 
 
То есть, талия, дружок,
А в руке был пирожок!
Им пускал густой он дым,
Отчего и был седым!
 
 
Имя гордое носил,
Мультифунтик Поросил.
Шёл в шаерну цели для,
Есть, себя настрополя!
 
 
А навстречу, глядь, сосед,
С сумкой всяческих кассет,
Мультифунтик Поросил
В два горла проголосил!
 
 
Ну, привет, Сюртук-нога,
Ё! Да у тебя рога!
И развесистые, мля,
Как же носит их земля?
 
 
Тут сломался карандаш.
На природный раскардаш
Член писателей Союза
Сам себя ударил в пузо!
 
 
Водки больше в доме нет,
Помутился белый свет.
Так ещё и это зло?
Чёрт мешает мне назло!
 
 
Разбежался и в окно,
Да ему сказали «но!»
Это ж первый был этаж,
И не вышел эпатаж!
 
 
Но, пришлось в больничку лечь,
Затыкать пробоин течь.
Полечился, завязал,
И другим пить заказал!