Текст книги "Проективный словарь гуманитарных наук"

ФИЛОСОФОВЕДЕНИЕ (philosophology, philosophical studies). Совокупность методов и дисциплин, изучающих философию, ее историю, язык, социальный статус, понятийный аппарат, развитие логических и эпистемологических категорий и т. д. Философоведение следует отличать от самой философии как первичной деятельности по созданию новых понятий (концептов), методов мышления и систем мировоззрения. Философоведение включает такие разделы, как история, теория, методология, критика, библиография, источниковедение философии.

Термин «философоведение» позволяет ввести в область философии разделение, которое издавна проводится в сфере художественного творчества: между литературой и литературоведением, искусством и искусствознанием. В настоящее время между первичной, творческой философией и вторичным изучением философии не проводится различий в системе академических дисциплин. Более того, в современных западных университетах, особенно в США и Великобритании, по сути только философоведение считается собственно академическим предметом, тогда как «стихийной», «первичной» философии, от досократиков до Ницше и Бергсона, отводится место лишь в «донаучном» прошлом философской мысли. Творческая философия (creative philosophy) как свободное мышление об основных вопросах жизни и мироздания не имеет своего статуса в академическом мире, в отличие от литературного творчества (creative writing), для обучения которому существуют отделения во многих университетах. Провести разграничение между творческой философией и научным философоведением гораздо труднее, чем между литературой и литературоведением, поскольку обе отрасли пользуются одним языком, работают с общими понятиями. И тем не менее очевидна разница между Фихте, Шеллингом, Гегелем – и Куно Фишером, автором историко-критических трудов об этих философах («История новой философии»). Некоторые мыслители могут выступать одновременно и как философы, и как философоведы (например, Б. Рассел или Ж. Делез), но чем глубже и самобытнее мыслитель, тем больше его философоведение выступает как органическая часть и продолжение его философии (например, историко-философские труды М. Хайдеггера и К. Ясперса).

Само по себе изучение философии как научной дисциплины еще не делает человека философом, как изучение литературы не делает писателем. Большинство современных профессиональных философов – это философоведы; они не создали своей философии, а занимаются изучением чужой. Нецелесообразно наделять эти термины оценочным значением. Можно быть плохим философом и хорошим философоведом, так же как плохим поэтом и хорошим специалистом по поэтике. Философоведение – такая же законная область исследовательской деятельности, как литературоведение и другие гуманитарные дисциплины, но она не может считаться единственно законной в академическом мире и не должна вытеснять другие, творческие разновидности философии, которые нуждаются в своих формах легитимизации и институционализации (например, в программах творческого мышления, *гуманитарного изобретательства).

*Концептивизм, Filosofia

ФОЛЬКСОФИЯ, НАРОДОМУДРИЕ (folksophiа, folksophy). Наивная, непрофессиональная, фольклорная философия, склонность к широким метафизическим вопросам и обобщениям. Сопоставима с фольклорными жанрами в словесности, с лубком и примитивом в изобразительном искусстве. Первичная, древняя народная мудрость воплощается в пословицах, духовных стихах и других фольклорных жанрах. Народомудрие Нового времени, близкое по типу городскому (мещанскому) фольклору, находит выражение в художественной литературе, в сказе, например в творчестве Л. Толстого, Н. Лескова, М. Пришвина, А. Платонова, М. Зощенко…

Философия – деятельность высокоразвитого сознания и самосознания, поднявшегося до системных понятий о мироздании в целом. Может ли философствовать необразованный или малограмотный человек? Тяга к метафизическим обобщениям о «природе вещей» проявляется не только на высших интеллектуальных уровнях, но и в первично-рефлексивных побуждениях бессознательного, когда думается «обо всем и ни о чем». Ребенок-почемучка, непрерывно задающий вопросы о смысле всего, по сути более философичен, чем взрослый специалист в какой-то узкой области знания. Такая наивная, детская, крестьянская или мещанская философия практически не подвергалась изучению. Как писал Н. Бердяев, «русскому народу свойственно философствовать. Русский безграмотный мужик любит ставить вопросы философского характера – о смысле жизни, о Боге, о вечной жизни, о зле и неправде, о том, как осуществить Царство Божье» [83]83
  Бердяев Н. Русская идея. Париж: YMCA press, 1970. С. 32.


[Закрыть]. О том же Дмитрий Карамазов у Ф. Достоевского: «Карамазовы не подлецы, а философы, потому что все настоящие русские люди философы…»

Этот «безграмотный», неясный, многодумный философизм находит выражение в творчестве поэтов-обэриутов Д. Хармса, Н. Олейникова и у московских концептуалистов, особенно у Д. А. Пригова и Т. Кибирова. У них это уже не столько деревенский, сколько городской фольклор: сознание, прошедшее через обработку газетной, книжно-лоточной, телевизионной продукцией, с ее смесью штампов всех массовых идеологий. Приговские лирические концепты выражают те примитивные, хаотические движения души, «полубормотания», которые уже сформированы медиасредой. Это фольксофская лирика, своего рода «мещанский трактат», или «мещанская медитация», как бывает «мещанский романс». Зачины многих приговских стихов медитативны, это своего рода философические лубки. «Вся жизнь исполнена опасностей…», «Посредине мирозданья…», «Наша жизнь кончается…», «Народ с одной понятен стороны…», «Господь листает книгу жизни…», «Нам всем грозит свобода…»

Вот я курицу зажарю / Жаловаться грех / Да ведь я ведь и не жалюсь / Что я – лучше всех? / Даже совестно, нет силы / Ведь поди ж ты, на / Целу курицу сгубила на меня страна

Поэтика дремучего глубокомыслия у Пригова отчасти происходит из «Голубиной книги», древнерусского духовного стиха, слагаемого и переносимого каликами перехожими. Сравним:

 
                                  От чего зачался наш белый свет?
                                  От чего зачалося солнце праведно?
                                  От чего зачался светел месяц?
                                  От чего зачалася заря утрення?
                                  От чего зачалася и вечерняя?..
                                                            Голубиная книга [84]84
  Голубиная книга: Русские народные духовные стихи ХI – ХIХ веков. М.: Моск. рабочий, 1991. С. 45.


[Закрыть]
 
 
                                  На счетчике своем я цифру обнаружил
                                  Откуда непонятная взялась?
                                  Какая мне ее прислала власть?
                                  Откуда выплыла наружу?
                                  Каких полей? Какая птица?..
 

Д. А. Пригов

В обоих текстах – интонационный захлеб вопрошания о «последних вопросах». О том же весь цикл «Банальные рассуждения на банальные темы» – о «разумности идеалов», о «твердых основаниях жизни», о «всепобеждающей силе идей», о «свободе». Это в традициях русской философской лирики, только если у Тютчева – аристократическое любомудрие, а у Заболоцкого – научно-инженерное, то у Пригова – народно-газетное. Меры банальности и философичности здесь совпадают, ибо нет ничего банальнее философских общих мест.

Только вымоешь посуду / Глядь – уж новая лежит / Уж какая тут свобода / Тут до старости б дожить

Это не философия бессознательного, а бессознательность самой философии, которая совершается в понятиях, но при этом столь же стихийна и иррациональна, как мифология. Приговский концептуализм обнаруживает многодумность в самой субстанции народного бессознательного. Оно потому и не может себя осознать, что погружено в мысль, непрерывно думает.

*Всекто и Всечто, Интоксофикация, Сорванное сознание

Лирика сорванного сознания: народное любомудрие у Д. А. Пригова // Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов: Сб. статей и материалов. М.: НЛО, 2010. С. 252–263.

ЧУВСТВА ФИЛОСОФСКИЕ (philosophical feelings, emotions). Чувствa, обращенные на мир в целом, на бытие и его законы. Обычно философия отождествляется только с мышлением, в ее словарных определениях никогда не упоминаются чувства, эмоции, переживания. Это говорит об огромной диспропорции рациональных и эмоциональных составляющих философии в общепринятых воззрениях. Но почему фило-софия, как любовь к мудрости, должна проявляться только в мыслях, а не в чувствах? Ведь любовь – это чувство, да и мудрость – не только мысль, а скорее мыслечувствие, сплав того и другого: способность эмоционального наполнения мысли и интеллектуального наполнения чувства. В «Притчах Соломона» Премудрость говорит о себе и о Боге: «…я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицом Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими» (Притчи Соломона, 8: 30, 31). Здесь Премудрость представлена прежде всего в полноте своих чувств, как радость и веселье перед лицом Бога.

Среди многообразных чувств можно выделить такие, которые обращены на самые общие свойства мироздания и благодаря своей универсальности поднимаются до ранга философских. Философично не только мыслить о радости, но и испытывать радость, если эта радость обращена не к конкретным событиям или ситуациям, но к устройству мироздания в целом. У философски чувствительного человека отношение к миру превращается в эмоциональную драму. Его мучают, удивляют, потрясают не отдельные явления, а мироздание в целом. «Екклесиаст» – книга философических чувств и переживаний. «И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо все – суета и томление духа!» (Еккл. 2: 17) Обида на грубого, надоедливого соседа не входит в диапазон философских чувств, а горькое чувство несовершенства мироздания или уязвленность человеческими страданиями – входят. Чувство потерянного времени вследствие того, что не успеваешь выполнить намеченное, – это просто чувство; но меланхолия времени, чувство всеобщей бренности и обреченности, неумолимого хода вещей, разрушающего все родное, любимое, – это философское чувство.

Философическими могут быть боль и скорбь, если они направлены на все человечество. «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала». Это начало радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву» сделалось началом и всей русской философии, которая замешана на чувстве страдания и сострадания, на карамазовском вопросе об оправданности детской слезинки. В пушкинской маленькой трагедии Сальери испытывает к Моцарту не обычную, но философскую зависть: зависть алгебры к гармонии, чувство величайшей несправедливости, доходящее даже до философского негодования. «Нет правды на земле… Но правды нет и выше!»

Еще одно важное философское чувство – удивление, которое Аристотель считал родоначальником философии как таковой, да и знания вообще. «Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать… Недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим…» («Метафизика»). Если удивление – начало философии, то оно же – и ее итог, как явствует из мысли И. Канта: «Две вещи наполняют душу постоянно новым и возрастающим удивлением и благоговением и тем больше, чем чаще и внимательнее занимается ими размышление: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне». Не только удивление побуждает размышлять (Аристотель), но и размышление ведет к еще большему удивлению (Кант).

Диапазон философских чувств чрезвычайно широк.

Философское презрение – презрение к мелким обстоятельствам, частностям, жизненной суете, которые отвлекают от поиска смысла жизни, от выполнения своего высшего предназначения.

Философский гнев – гнев на несправедливое мироустройство, где праведные страдают, а нечестивые блаженствуют.

Философское беспокойство – тревога об ускользающем смысле целого, о том, что мир лежит в осколках и мысль не может собрать его воедино.

Философский страх – страх перед бытием, ибо оно непознаваемо, или перед небытием, ибо оно опустошительно, страх за свое маленькое «я», несоизмеримое с бесконечностью мироздания.

Философская грусть – грусть о том, что все проходит, нет ничего вечного под солнцем, даже великие дела и люди забываются, и живая собака лучше мертвого льва.

Призвание философии – формировать не только наши мысли, но и чувства, способствовать их развитию и углублению. Не только интеллектуально объяснять мир, но делать нас чувствующими гражданами мироздания, то есть восходить от чувств единичных, ситуативных, житейских – к мирообъемлющим. Философия, которая ограничивается только мыслями, суждениями, силлогизмами, анализом понятий, не доходит до уровня мудрости, то есть не выполняет своего дисциплинарного предназначения. Великие философы: Платон, Кант, Шеллинг, Кьеркегор, Ницше, Соловьев, Хайдеггер, Ясперс, Сартр, Бердяев – открыты философским чувствам и страстям, которые и определили масштаб их мысли. Без переживания мысль мелка и тавтологична. Чувство, вложенное в понятия, но из них логически не выводимое, отличает синтетические суждения от аналитических. Сравним аналитическое суждение: «все холостяки неженаты» – и синтетическое (апостериорное): «все холостяки несчастливы». В первом связь понятий основана на логическом анализе, во втором – на эмоциональном опыте.

Без понимания философских чувств мы не поймем и хода истории, тех величайших событий, которые происходят под их воздействием. Маркс писал, что когда идеи овладевают массами, они становятся материальной силой. Но массами овладевают не просто идеи, а идеи-эмоции, всеохватывающие чувства, которые равнообъемны и равномощны идеям, относятся не к частному, а к коллективному опыту, распространяются на жизнь общества или всего человечества. Революцию совершает философская эмоция несправедливости мироустройства, озлобленности на существующий порядок вещей. Научными открытиями движет удивление перед загадками мироздания. В основе художественных произведений и технических изобретений лежит радость обретения свободы, позволяющей творчески преображать мир.

Призвание философии именно в том, чтобы мыслями раздвигать область чувств, придавать им всеобщность, – и чтобы чувствами наполнять область мыслей, придавать им действенность. Философии необходимо пройти курс сентиментального воспитания, чтобы приобрести способность, по выражению исихастов, «погружать ум в сердце», переживать то, что она мыслит. Воспитание предельно емких чувств, относящихся к миру и к человеку, – важнейшая часть философского образования. На философских факультетах изучают различные теории, системы, идеи, но важно не только постигать категории мысли, то есть образовывать свой ум, но и развивать способы переживания мира, удивляться великому в малом, страдать от неразрешимых противоречий бытия, воодушевляться диалектикой и т. д.

*Действия философские, Двоечувствие, Лирическая философия, Селф-эмоция, Страдость, Универсный принцип

О философских чувствах и действиях // Вопросы философии. 2014. № 7. С. 167–174.

Lyrical Philosophy, or How to Sing with Mind // Common Knowledge. Duke UP, vol. 20. 2014. No. 2. Р. 204–213.

Творчество. С. 178–188.

ЭКЗИСТОЛОГИЯ (existology; лат. existere, существовать) и ЭССЕНЦИОЛОГИЯ (essentiology; от лат. essentia, сущность). Философские дисциплины, исследующие, соответственно, существование и сущность в их радикальном отличии друг от друга. Это не то же самое, что экзистенциализм и эссенциализм как философские направления, которые исходят из первичности одного или другого: существования, которое предшествует сущности, – или сущности, которая предшествует существованию. Экзистология и эссенциология не исключают, а предполагают друг друга, поскольку рассматривают существование и сущность в их взаимно обусловленных пределах:

– существование – за пределом сущности, как абсурдное, непостижимое, необъяснимое, иррациональное, лишенное смысла и цели;

– сущность – за пределом существования, как чистую, абстрактную, умопостигаемую, недоступную эмпирической проверке.

Предмет экзистологии – чистые индивиды, во всей своей уникальности, «этости», такие как единичные вещи (*реалогия) или единичные субъекты (*существоведение). Предмет эссенциологии – чистые универсалии, общие сущности, существование которых не может быть эмпирически подтверждено, например абстрактные понятия, моральные свойства, атрибуты Бога и т. п.

Что происходит, когда ничего не происходит? Что думается в отсутствие мыслей? Что говорится в отсутствие слов? Почему даже вакуум не может быть полным (то есть совершенно пустым)? – в нем неизбежно вспыхивают виртуальные частицы. В чем загадка этого «почти», которое все-таки вносит частицу бытия в ничто и частицу абсурда в любой смысл? Эти вопросы возникают в дисциплинарном комплексе экзистологии-эссенциологии, которые могут быть также охарактеризованы как нулевая эпистемология (непознаваемого) и нулевая онтология (небытийствующего). Изучая существования и сущности в их изоляции друг от друга, мы лучше понимаем условия их соединения, необходимые и достаточные для того, чтобы сущность существовала, а существование имело сущность.

При всей полярности этих дисциплин они сходятся в теологической перспективе. Бог может рассматриваться как абсолютное существование, лишенное сущности и потому непознаваемое, и как абсолютная сущность, лишенная предиката существования и потому рационально объяснимая, но эмпирически не верифицируемая. Экзистология соответствует апофатическим методам в теологии, эссенциология – катафатическим. Совместимы ли они – остается главным вопросом теологии, а их совместимость – парадоксальным условием ее возможности.

*Веществование, Всекто и Всечто, Микрометафизика, Негаонтология, Реалогия, Реизм, Суб-объект, Существоведение, Универсика, Экзистенация

БЫТИЕ. РЕАЛЬНОСТЬ

Вакуум нестабильный

Веществование

Виртуальное

Всекто и всечто

Глубина

Диаверс, интерверс

Ипсеизм

Ипсеистика

Ирреалия, меонема, негатема

Многомирие

Мультиверсалия

Мультикосмизм

Нега– (приставка)

Негаобъект, негамир

Негаонтология

Не-небытие

Низрастать

Обытийствовать

Омировление

Пустоты

Реал

Реалитет

Реалогия, вещеведение

Реверсивность, превратность

Реизм

Самобытие

Суб-объект

Существоведение

Тегимен

Тегименология

Трасосфера

Упаковка

Хаосложность

Человещность

Четыре мира

Чрезмирность

ВАКУУМ НЕСТАБИЛЬНЫЙ (unstable vacuum). Вакуум, порождающий квантовые флуктуации и потенциально содержащий в себе материю; пустота как основание всего и отрицание себя; состояние вселенной, имеющее как физическое, так и метафизическое измерение и определяющее онтологию нашего мира как *не-небытия.

«Своеобразные и неожиданные свойства квантового вакуума определили его ведущую роль в фундаментальной физике середины 1970-х годов. С тех пор его значение все более возрастало и расширялось», – отмечает Джон Бэрроу в книге с характерным названием «Книга Ничто: Вакуумы, пустоты и новейшие идеи о происхождении вселенной» [85]85
  Barrow J. The Book of Nothing: Vacuums, Voids and the Latest Ideas about the Origins of the Universe. New York: Pantheon Books, 2000. Р. 230.


[Закрыть]. Согласно современным физическим теориям, важнейшее свойство вакуума – его неустойчивость, которая и делает возможным возникновение субстанции «из ничего». Хотя само по себе пространство вакуума лишено материи, но в нем постоянно рождаются и исчезают виртуальные, то есть принципиально ненаблюдаемые частицы. Неустойчивый вакуум способен даже порождать целые вселенные – по известной концепции, так произошел «Большой взрыв». Если Бог сотворил Вселенную из ничего, то этот «материал» все еще ощутим в ее основе. Говорят еще о флуктуации вакуума, то есть случайных и временных отклонениях от нулевого значения всех содержащихся в нем физических величин. Отсюда физическое понятие «вакуумной пены», то есть множества пузырей, как бы вскипающих (флуктуирующих) на поверхности вакуума. Из этих квантовых вздутий, по мере их растяжения, «инфляции», непрерывно рождаются вселенные, одна из которых – наша, согласно инфляционной космологической модели. По словам американского физика Эдварда Трайона, «Наша вселенная есть флуктуация вакуума… Спонтанное, темпоральное возникновение частиц из вакуума называется “вакуумной флуктуацией” – это стандартное понятие в квантовой теории поля» [86]86
  Tryon P. E. Is the Universe a Vacuum Fluctuation? // Modern Cosmology and Philosophy / Ed. John Leslie. Amherst, New York: Prometheus Books, 1998. P. 222.


[Закрыть]. «Эти вакуумные флуктуации в конечном счете ведут к собиранию вещества в галактики и звезды… – поясняет Джон Бэрроу, парадоксально заключая: – Без вакуума книга жизни состояла бы из пустых страниц» [87]87
  Barrow J. Op. cit. P. 245.


[Закрыть].

Философски понятие неустойчивого вакуума остается непроясненным. Если это вакуум, который не содержит ничего: ни материальных частиц, ни зарядов энергии, – то как он может быть неустойчивым, что выводит его из состояния равновесия и производит из него «нечто», каковым является наш мир? Само понятие «неустойчивого вакуума», или «неустойчивого небытия», содержит в себе знаменательный повтор семы отрицания, выражаемой частицей «не». Если вакуум есть отсутствие частиц, то неустойчивость вакуума есть вре2менное отсутствие самого отсутствия. Значит, в основе и вакуума, и его неустойчивости лежит некое общее «не», которое и объясняет возникновение чего-то из ничего, частиц из вакуума. Вакуум как бы вакуумит себя, пустота самоопустошается, ничто себя ничтожит, образуя нечто от себя отличное, а в конечном итоге и целую расширяющуюся вселенную. Чтобы такое двойное «не» состоялось, в вакууме должна быть способность отношения к самому себе. Неустойчивость вакуума может быть выведена из природы самого вакуума, как его обращенность на себя (*ипсеистика). Отсюда философское представление о дважды негативной природе бытия как самоотрицания небытия (*не-небытие).

*Ирреалия, Негаонтология, Не-небытие, Пустоты

Двойное небытие и мужество быть: К философии неустойчивого вакуума // Вопросы философии. 2013. № 4. С. 28–43.

Религия. С. 319–344.