Текст книги "Проективный словарь гуманитарных наук"

ПУСТОТЫ (voids). Значимые для бытия материально закрепленные формы его отсутствия. Следует различать «пустоту» как общее свойство: вакуум, отсутствие материи, ничто – и отдельные «пустоты» как конкретные, формообразующие проявления пустоты, внедренные в состав определенной материальности: зияния, дыры, щели, разрывы субстанции. Пустоты оказались в центре нового направления онтологии, которое в конце ХХ века в англоязычных странах и Германии получило название «метафизика дыр (holes) [104]104
  Casati R. and Varzi A. C. Holes and Other Superficialities. Cambridge, MA: MIT Press, Bradford Books, 1994. See also: Lewis D. K., Lewis S. R. Holes // Australasian Journal of Philosophy, 48 (1970). Р. 206–212; reprinted in: Lewis D. K. Philosophical Papers. Vol. 1. New York: Oxford University Press, 1983. Р. 3–9. Tucholsky K. Zur soziologischen Psychologie der Löcher (signed Kaspar Hauser) // Die Weltbühne. 1931. March 17. Р. 389; now in: Gesammelte Werke / Ed. by Mary Gerold-Tucholsky and Fritz J. Raddatz, Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Verlag, 1960. Vol. 9. Рp. 152–153 (English translation by Harry Zohn: «The Social Psychology of Holes», in Germany? Germany! The Kurt Tucholsky Reader. Manchester: Carcanet Press, 1990. Рp. 100–101). Теория пустот рассматривается также в моих книгах: «Знак пробела. О будущем гуманитарных наук» (М.: НЛО, 2004) и «» (New York: Franc Tireur-USA, 2011).


[Закрыть].

Теория пустот заостряет общую онтологическую проблему, восходящую еще к Пармениду: есть ли ничто – или ничто не существует? Дыра, проделанная пулей в виске, или дыра, проделанная айсбергом в обшивке корабля, означают отсутствие какой-то необходимой части данного объекта и, следовательно, его разрушение, гибель. Но наряду с деструктивными пустотами встречаются конструктивные, благодаря которым вещи суть то, что они суть (туннель, колодец, бублик). Любая форма, поскольку она отличается от материи, содержит в себе некий изъян или отсутствие материи, то есть является в той или иной степени пустотной.

Можно предположить, что в мире существует столько же видов пустоты, сколько существует субстанций, то есть форм предметности. Теория пустот исследует разнообразные пустотные формации – проемы, бреши, щели в материальных объектах, телесные отверстия, географические и демографические зияния, провалы и паузы в памяти, истории и в коммуникации – и их роль в становлении материальной и духовной культуры. Дыры, сети, решетки, петли – тип объектов, который привлекает все большее внимание философов.

О том, насколько пустотность важна в регулярном формообразовании действительности, свидетельствует наличие в русском языке специальной приставки «про-», которая обозначает внедрение пустоты в предметную среду: пропуск, пробел, проем, пролом, пробоина, прорезь, прореха, пропасть, прокол, пройма, проход, просвет, пробор, прозрачность, промежуток, пролет, прорыв, провал, прострел, просчет, простор… Отсюда и соответствующие «пустотообразующие» действия: проколоть, пробить, прогрызть, прорвать…

Огромную роль играют пустоты в искусстве и литературе, особенно в эпохи авангарда и постмодерна. Например, в «Поэме конца» Василиска Гнедова (в его сб. «Смерть искусству», 1913), состоящей из пустой страницы; в музыкальной пьесе Джона Кейджа «4’33’’» (1952), состоящей из паузы длиной 4 минуты 33 секунды; в белых полотнах Роберта Раушенберга (Black Mountain Art College, 1952), в работах художников Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова и др. Эстетика и поэтика пустот существенна для понимания культуры ХХ века.

Для разговора о пустотах вводится особый грамматический разряд слов: *отрицательно-неопределенные местоимения.

*«», Белая дыра, Вакуум нестабильный, Ирреалия, Молчание, Негаонтология, Не-небытие, Отрицательно-неопределенные местоимения, Силентема, Экзистология и эссенциология

Пустота как прием: Слово и изображение у Ильи Кабакова // Октябрь. 1993. № 10. С. 177–192.

Постмодернизм. С. 233–269.

К теории пустот // Переход. М., 2012. С. 96–105.

«. С. 28–37.

РЕАЛ (realness; в отличие от reality, реальность). Сфера реальности, взятая по отношению к виртуально-ментальным сферам бытия; все то, что существует за пределом электронной вселенной с точки зрения ее обитателя; бытие вне сети (off-line). Реал не следует путать с реальностью. Реальность первична, реал вторичен. Это то, чем оказывается реальность, когда мы успели про нее забыть, отключиться, войти в виртуальное измерение, а потом посещаем ее, как свободные странники по мирам. Реал – это управляемая реальность, из которой можно уходить и возвращаться.

Слово «реал» образовано по той же модели, что и термин «астрал» – тонкий, ментальный план «звездного» инобытия, в котором происходит общение землян с Духовными Существами. Для виртуалов, обитателей сетевых миров, реал является таким же отдаленным планом бытия, как астрал – для обитателей Земли.

Людей компьютерного века реальность часто утомляет и вгоняет в депрессию, если ее не на что сменить – уйти в сеть. На обратном выходе из сети можно заново ощутить вкус кофе, запах деревьев, упругость кожи, то есть вернуть «кайф» реала, который исчезает, когда долго и безвыходно в нем пребываешь. Именно переходы туда и обратно, ре – ви, ви – ре, образуют объемность двойного *виреального – виртуально-реального бытия. Вопреки растущей конвергенции реального и виртуального (*нетификация) сохраняет ценность их взаимная несводимость. С философской позиции *всеразличия и *умножения сущностей нецелесообразно сокращать мерность бытия, овиртуаливать мир или ореаливать сеть. Они контрастно оттеняют друг друга, как ноты «ре» и «ви», на которых разыгрывается эта музыка двойного существования.

*Вир, Виреальное, Виртонавтика, Реалогия

Сетевые прилагательные и наречия: сетская жизнь и выход в реал. Grani.ru, 5.7.2001 (первая публикация и дефиниция термина) [105]105
  http://grani.ru/Internet/m2583/html


[Закрыть].

РЕАЛИТЕТ (realdom, the kingdom of reality; reality as a principle and institution; образовано посредством суффикса – итет по аналогии с авторитет, приоритет, суверенитет). Реальность как господствующий принцип и институция, возникшие в западной цивилизации. Реалитет – это не просто реальность, но система научных, эпистемологических, юридических, политических, этических теорий и практик, призванных обосновывать реальность как высшую ценность и защищать ее от всяческих подделок и искажений. Этой цели служат научные, юридические, политические методы верификации, доказательства, свидетельства, установления фактов, экспериментальной проверки, состязательности сторон в суде, равного представительства граждан в учреждениях власти и т. д. Каждый элемент реальности: субъекты, объекты, их права, обязанности, отношения, факты, артефакты – регулируется и охраняется конституцией, системой норм и законов, правами собственности, научным статусом знания, поиском объективной истины. Хотя реалитет не выделяется в качестве самостоятельной институции, его поддержке и укреплению служат многие другие правовые, научные, образовательные институты Запада.

Есть и такие цивилизации, где реальность не является приоритетной ценностью и ее место занимают мифы, верования, идеи, традиции, коллективное сознание или бессознательное, этническое единство, мощь государства. Пониженный статус реальности в обществе приводит к ослаблению роли науки и права (см. *Гипореальность).

*Гипер-, Гипореальность, Как бы, Минус-система, Реал

РЕАЛОГИЯ, ВЕЩЕВЕДЕНИЕ (realogy; от лат. res, вещь). Гуманитарная дисциплина, изучающая единичные вещи и их значение, особенно в соотношении с бытием и личностью человека, как элемент его самосознания. Основные интуиции реалогии были впервые ясно выражены у Иоанна Дунса Скотта в его учении об индивидах как единственно реальных существованиях, в отличие от общих понятий, универсалий: «возникает не белизна, а белая доска… как целое само по себе». При обосновании реалогии как области знания можно воспользоваться также идеями Г. Риккерта о построении «индивидуализирующих» наук, которые, в отличие от «генерализирующих», имеют дело со смыслом единичных явлений. К числу таких наук следовало бы отнести не только историю, изучающую смысл однократных событий на оси времени, но и реалогию, которая изучала бы уникальные смысловые образования в координатах пространства. Реалогия – это наука о вещах как формообразующих единицах пространства, границах его смыслового членения, через которые выявляется его ценностная наполненность, культурно значимая метрика (подобно тому как история выявляет ценностную наполненность времени в смысловых единицах событий).

Огромное большинство вещей, повсеместно и повседневно нас окружающих, никак не укладываются в рамки признанных дисциплин: промышленной технологии, технической эстетики и дизайна, товароведения, искусствознания. Предмет реалогии не сводится к техническим качествам изделия, или к экономическим свойствам товара, или к эстетическим признакам произведения. Вещь обладает особой лирической и мемориальной сущностью, которая возрастает, по мере того как утрачивается технологическая новизна и товарная стоимость вещи. Эта сущность, способная сживаться, сродняться с человеком, раскрывается все полнее по мере того, как другие свойства вещи обесцениваются, устаревают. Задача реалогии как теоретической дисциплины – постичь в вещах их собственный, нефункциональный смысл, не зависящий от их стоимости, утилитарного назначения или эстетических достоинств.

Р. – М. Рильке осмысляет происходящий в индустриальную и постиндустриальную эпоху кризис традиционной вещепричастности и вещепреемства как выдвижение новых творческих задач сбережения и осмысления единичных вещей: «Еще для наших дедов был “дом”, был “колодец”, знакомая им башня, да просто их собственное платье, их пальто; почти каждая вещь была сосудом, из которого они черпали нечто человеческое и в который они складывали нечто человеческое про запас. <…> Одухотворенные, вошедшие в нашу жизнь, соучаствующие нам вещи сходят на нет и уже ничем не могут быть заменены. Мы, быть может, последние, кто еще знали такие вещи. На нас лежит ответственность не только за сохранение памяти о них (этого было бы мало и это было бы ненадежно) и их человеческой и божественной (в смысле домашних божеств – “ларов”) ценности. <…> Задача наша – так глубоко, так страстно и с таким страданием принять в себя эту преходящую бренную землю, чтобы сущность ее в нас “невидимо” снова восстала» [106]106
  Рильке Р. – М. Письмо В. фон Гулевичу, 13.XI.1925 // Рильке Р. – М. Ворспведе. Огюст Роден. Письма. Стихи. М.: Искусство, 1971. С. 305.


[Закрыть].

Единичная вещь трудно поддается осмыслению – именно единичность ускользает от определения в мыслях и словах, которые рассчитаны на постижение общего. Легче постигнуть значимость целого класса или рода предметов: «листвы» или «камня», чем их отдельного представителя, вот этого листика или камешка. Приближаясь вплотную к единичному, задавая нефункциональный, мировоззренческий вопрос: «зачем оно?», мы подступаем к тайне целого мироздания, решаем вопрос космодицеи: «зачем всё?».

Известно, что абстрактное мышление по мере своего исторического развития восходит к конкретному. Мышление единичностями – высшая ступень такого восхождения. При этом общие категории, лежащие в основе мышления, не отменяются, но испытываются в движении ко все более полному и целостному воспроизведению вещи как синтеза бесконечного множества абстрактных определений. Логические абстракции, которые в ходе исторического развития возвысили человеческий разум над эмпирикой простых ощущений, возвращаются к исходной точке, единичной вещи, для того чтобы раскрыть в ней свернутое богатство человеческой культуры. Единичное, «это», наиболее прямо связано с единым, со «всем». Реалогия постигает реальность не только в обобщенных понятиях и не в более конкретных образах, но в единичных вещах, ищет способы наилучшего описания и осмысления бесчисленных «этостей».

Предмет реалогии – реалии, то, что обладает физической и смысловой дискретностью, что указуемо и показуемо, как «это», для чего имеется общее имя и что, однако, представляет не вид, не род, а индивидуальное явление внутри данного рода. Концепция дискретности вещественно-смыслового поля важна для понимания реалогии как науки о res в их отличии от universalia. Именно границы вещей, разрывы континуума и образуют те смыслы, которые делают каждую вещь единственной. Вещи придают пространству свойства текста. «Вещи высветляют в пространстве особую, ими, вещами, представленную парадигму и свой собственный порядок – синтагму, то есть некий текст… Реализованное (актуализированное через вещи) пространство в этой концепции должно пониматься как сам текст…» [107]107
  Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 219.


[Закрыть]

Таким образом, реалогия есть наука о реализованном, то есть расчлененном и наполненном вещами, пространстве, о его текстуальных свойствах, которые через описание обычных вещей перекодируются в языковые тексты. Художественно-творческое дополнение реалогии и ее экспериментальное обоснование, практическое вещеведение, – *Лирический музей, или Мемориал вещей, где пространство говорит сразу на двух языках: вещей и слов, которые обнаруживают возможности и границы своей взаимопереводимости.

Реалогия включает в себя антропологию, культурологию, семиотику, теологию, поэтику единичных вещей – не их текстуальных следов или визуальных образов, а их собственного предметного бытия.

*Веществование, Индексальное письмо, Лирический музей, Микрометафизика, Микроника, Реизм, Существоведение, Тривиалогия, Универсика, Человещность, Юзеризм

Реалогия – наука о вещах // Декоративное искусство. 1985. № 6. С. 21–22, 44. Дискуссия: Аронов В. Вещь в аспекте искусствознания (1985, 11); Анненкова Л. Реалогия и смысл вещи (1986, 10); Воронов Н. На пороге «вещеведения» (там же).

Вещь и слово: К проекту «лирического музея» или «мемориала вещей» // Вещь в искусстве: Материалы научной конференции. 1984 (вып. ХVII). М.: Сов. художник, 1986. С. 302–324.

Аристов В. В., Михеев А. В. Тексты с описанием вещей-экспонатов «лирического музея» // Там же. С. 324–331.

Парадоксы. С. 304–333.

Знак. С. 66–680.

Future. Р. 253–279.

РЕВЕРСИВНОСТЬ, ПРЕВРАТНОСТЬ (reversibility). Междисциплинарная категория, указывающая на свойство явления превращаться в свою противоположность. Субъект действия становится его объектом (*судьба); попытка воплощения утопии приводит к ее крушению (*амбиутопизм); техническое развитие цивилизации – к росту ее уязвимости (*хоррология); максимальное усиление одного принципа – к торжеству обратного (материализм – к упадку материального производства, тотальная социализация – к деградации общества, см. *гипер-).

Реверсивность – это траги-ироническая обратимость явления, которое чревато чуждым, а порой и враждебным в самом себе и оказывается жертвой собственного развития и успеха. Реверсивность следует отличать от гегелевских категорий тезиса и антитезиса с их противостоянием, борьбой и последующим снятием в синтезе. Реверсивность – это не борьба противоположных сил или тенденций, а усиление одной из них вплоть до перерождения в собственную противоположность. Реверсивность как социальный феномен зависит от типа цивилизационной модели. В открытых системах (как, например, в западных демократиях) преобладает противоборство, то есть открытое столкновение противоположностей, их медиация и синтез: борьба партий, идеологий, мировоззрений, общественных групп, культурных движений. В закрытых – превратность, то есть господство одной силы, которая не имеет соразмерных внешних противников и вынашивает свое «обратное» в себе. Эволюция таких систем состоит из повторяющихся реверсий, в которых оппозиционные элементы: революционные и консервативные, «левые» и «правые», анархические и авторитарные – не синтезируются, а переворачиваются, меняются местами. *Выверт – форма реверсивности, достигающей крайней степени остроты, неожиданности и самодеструкции.

Реверсию следует отличать от сознательной, целенаправленной *трансформации, которая ведет к превращению одного элемента оппозиции в противоположный. Реверсия выполняется в тех же самых бинарных значениях, с одним состоянием преобразованным в другое, например переходом между ‘да’ и ‘нет’, ‘истина’ и ‘ложь’, или +/—. Но если трансформация – процесс борьбы с энтропией и создания новых форм организации, то реверсия противодействует таким процессам, выступая как негатрансформация (negatransformаtion). Реверсия – серия внутренних превращений и «опрокидываний», скрытых в самой трансформации, как заложенная в ней потенциальность не-бытия, которая самоотрицанием (*не-небытие) превращается в бытие, а следующим актом самоотрицания – в «не-не-небытие», то есть в новую, активную форму небытия, из которой могут дальше нарождаться новые трансформативные процессы.

Единица трансформации *вит определяется мерой, обратной по отношению к вероятности преобразования (минуса в плюс, ноля в единицу и т. п.): чем меньше такая вероятность, тем выше энергия трансформации, творческого усилия и результата. Соответственно, единица реверсивности определяется как нега-вит (nega-vit), то есть исчисляется мерой отклонения от целей трансформации, теми *вывертами, которые приходятся на каждый элемент усилия и действия. Например, если исходная цель коллективного действия – освобождение общества от репрессивной власти, то мера реверсивности – сила нового гнета и репрессий, которыми оборачивается революционный процесс. Каждый результат, противоположный ожидаемому, каждый момент искажения цели, смещения начальной посылки может рассматриваться как «нега-вит». Если творческая трансформация – это осуществление наименее вероятного и предсказуемого, то реверсивность – это непредсказуемое внутри непредсказуемого, это немыслимое и необъяснимое в квадрате. Реверсивность бытия отвечает за те наименее вероятные события с наибольшими последствиями, которые Н. Талеб описывает как «черных лебедей».

Хотя реверсивность подрывает цели трансформации и выворачивает их наизнанку, эти два процесса совместно увеличивают *интенсивность мироздания, которая определяется мерой его внутренней пороговости, *всеразличия, дифференциации, доходящей в самых интенсивных точках до полной обратимости и противодействия себе.

*Амби-, Вит, Выверт, Гипер-, Злобро, Ирония бытийная, Контраформатив, Нега-, Не-небытие, Обратимые дисциплины, Своечуждость, Событие, Суб-объект, Судьба, Трансформация, Фатумология, Хитрость желания, Хоррология

От модернизма к постмодернизму: Диалектика «гипер» в культуре ХХ века // Новое литературное обозрение. № 16. 1995. С. 32–46.

Знак. С. 541–592.

Листочки. С. 7–9.

Постмодерн. С. 20–44.

Postmodernism. Р. 23–50.

РЕИЗМ (reism; лат. res, вещь). Философское представление о том, что всякая единичная вещь есть *самобытие, начало и конец самой себя.

Как известно, афинская школа философии породила идеализм, направление мысли, которое полагает высшей реальностью чистые идеи, а чувственно постигаемые вещи – их множественными копиями. Считается, что антитеза идеализма – материализм, который объявляет началом всех вещей их материальность. Но материализм, как не раз отмечалось (в частности, эмпириокритицизмом), есть одна из «вырожденных» форм идеализма, которая представляет материю как некий всеобщий принцип, абстрактную «идею материи».

Более основательная альтернатива идеализму – реизм, представление о том, что всякая конкретная вещь есть начало и конец самой себя. Индивидуальное, сингулярное лежит в основе всех вещей, каждая из которых постигается сама по себе, как «эта», единственная, отличная от всех других. Данное дерево является не представителем класса деревьев вообще, а именно этим деревом, растущим здесь и сейчас. Термин «реализм» сюда не подходит, ибо в философской традиции он обозначает веру в реальность общих понятий. Реизм – это философия отдельной вещи, а не общего свойства реальности, которое растягивается реализмом до того, что обнимает сферу общих понятий. Задача понимания как раз состоит в том, чтобы от общих, абстрактных понятий – «природа», «жизнь», «растительность» – двигаться навстречу единичности, постигать ее смысл «здесь и сейчас».

Перенесемся в другие Афины, университетский городок в штате Джорджия, США. Здесь можно найти наглядный антитезис идеализму древних Афин – образец реизмa: дерево, белый дуб, который в буквальном смысле принадлежит самому себе. Хозяин, полковник Уильям Джексон (William Jackson), так возлюбил этот дуб, что в 1820 году, умирая, передал ему права юридического субъекта. «В силу и знак великой любви, которую я питаю к этому дереву, и огромного желания сохранить его на все времена, я передаю ему право полного владения собой и всей землею на расстоянии восьми футов во все стороны». Законность прав этого «Дерева, Которое Владеет Собой» никогда не подвергалась сомнению. Этот дуб не только самовладелец, но и землевладелец – его права собственности простираются и на ближайшую область его существования. Вспоминается В. Хлебников: «Я вижу конские свободы / И равноправие коров» («Ладомир», 1920). Хлебников понимал освобождение вещей утопически, революционно. Ровно за сто лет до Хлебникова полковник Джексон продемонстрировал иной вариант освобождения, передав любимому дубу право собственности на самого себя. Этот юридический акт, совершенный в рамках и на основе капиталистической системы, исполнен своей поэтической дерзости и знаменует правду реизма, бытийную полноту вещи, которая наделяется правом субъекта владеть собой.

Реизм предвосхищает новeйший поворот в западной метафизике к «объектно ориентированной онтологии» (ООО), которая ставит акцент на значимости объектов «самих по себе», вне зависимости от их материального состава и семиотического контекста [108]108
  См.: Harman G. Immaterialism. Cambridge, Malden (USA): Polity, 2016.


[Закрыть].

*Веществование, Индексальное письмо, Лирический музей, Микрометафизика, Реалогия, Самобытие, Человещность, Юзеризм