Текст книги "Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом"

Глава 10
Миротворец. 1995–1996

Лицо, живущее на нетрудовые доходы

В истории Немцова, Нижнего Новгорода и России фигура бизнесмена Андрея Климентьева, который из приятеля и советника Немцова превратился в его злейшего врага, стоит особняком. Достаточно вспомнить его слова после гибели Немцова: “По идее, мне его надо было застрелить, но какой-то неплохой парень сделал это раньше” ¹.

На самом деле в этих словах Климентьева в адрес Немцова больше злой бравады и просто ненависти, чем реальных намерений: Климентьев в своей жизни четырежды оказывался за решеткой (в очередной раз, когда Немцова уже не будет в живых), но всегда как аферист и мошенник, а не как бандит и убийца.

В первый раз Климентьев угодил в тюрьму еще при Брежневе. Во времена застоя номенклатура представляла собой отдельную касту внутри советского общества – со своим снабжением, достатком, материальным комфортом. Благодаря блату и привилегиям этот образ жизни передавался по наследству: дети партийных боссов, дипломатов, всевозможных директоров и руководителей получали доступ к благам, недоступным для их сверстников. И в Москве, и в провинции, где это было еще заметнее, золотая молодежь носила американские джинсы, гуляла в ресторанах и пила дорогое шампанское. Как пел примерно в это время известный неформальный рокер Юрий Шевчук:

 
       Раскройте рты, сорвите уборы,
       На папиных “волгах” мальчики-мажоры.
 

Именно такую сцену могли регулярно наблюдать жители Нижнего Новгорода – тогда Горького – в самом начале 80-х на центральной улице города: 28-летний Андрей Климентьев, недоучившийся студент и сын руководителя предприятия, которое отвечало за ремонт всех комбайнов и тракторов в области, за рулем “Волги”. “Друзья моего круга жили как гусары в старой России, – вспоминает он. – У гусар скачки на лошадях, а мы ездили на машинах” ². Климентьев был вполне известен. Обладатель квартиры в престижном районе города и видеомагнитофона – тоже большая роскошь в то время, – он устраивал у себя дома платные просмотры голливудских фильмов, которые не шли в Союзе (при обыске потом будут изъяты кассеты с фильмами “Рокки”, “Челюсти”, “Эммануэль” и пр.). Там же часто проходили шумные вечеринки с девушками, которые не могли отказать себе в удовольствии прокатиться в той самой “Волге”. Но главное, в этой квартире Климентьев играл в карты.

Одни мажоры приторговывали и фарцевали, а Андрей Климентьев был профессиональным картежником. Душа компании, он играл на деньги, и уже тогда по городу ходили слухи, что Климентьев шулер, а игра в карты у него дома – это хорошо поставленная афера, в которой используется специальное оборудование, позволяющее различать крап на картах, с участием налапников[18]18
  Налапник – участник шулерской схемы, играющий в карты на конкретного игрока.


[Закрыть] и даже охраны на случай, если что-то пойдет не так. Играл Климентьев в основном против залетных – таких же людей с деньгами, приезжавших в город по делам. “В то время было две жизни, – пишет он в своих воспоминаниях, отвергая все обвинения в шулерстве, – советская – коммунистическая – и другая. Я жил в «другой жизни». И в этой «другой» жизни жили другие люди” ³.

В декабре 1982 года Климентьев и его братья были разоблачены, арестованы и посажены за решетку. Дело с самого начало вел КГБ – то есть это было важное дело. Очевидно, Климентьевы попали под раздачу в результате стартовавшей еще при позднем Брежневе кампании по борьбе “с лицами, живущими на нетрудовые доходы”, которая задела часть номенклатуры. “Братья Климентьевы подходили под это определение, – писала много лет спустя одна из нижегородских газет, – потому что, живя заведомо не на зарплату или стипендию, слишком явно показывали свое благополучие и к тому же обладали отчасти скандальной известностью в городе” ⁴. Климентьева и его братьев обвинили в карточном шулерстве и “распространении порно и фильмов идейно вредного содержания”.

Много лет спустя Климентьев будет рассказывать, что с Немцовым был хорошо знаком еще тогда, в начале 80-х. На самом деле Немцов поддерживал отношения с одним из его братьев, Сергеем: мастер спорта по биатлону, Сергей тоже играл в теннис в том самом саду Свердлова, где учились играть и сотрудники НИРФИ, там они и сошлись. С Андреем Немцов познакомился на одной из вечеринок на берегу Горьковского моря – водохранилища, где любила гулять горьковская молодежь. Юный любвеобильный Немцов мог бывать и на домашних вечеринках Климентьева, но друзьями они не были, а игру в карты начинающий физик терпеть не мог. Когда Климентьева посадили, Немцову только исполнилось 23.

Климентьев вышел на свободу в 1989-м. К тому времени Голливуд и эротика уже лежали на всех прилавках, другие его приключения подзабылись, а на фоне всеобщей борьбы с коммунистической властью тот его судебный процесс даже смотрелся чуть ли не как бунт против КГБ. К началу 90-х Климентьев уже сделал капитал на торговле китайским ширпотребом и компьютерами и стал преуспевающим бизнесменом. Громкий, открытый, хороший оратор, очень уверенный в себе (по слухам, которые ходили тогда по городу, в заключении он отказался сотрудничать с администрацией колонии), Климентьев выделялся среди нижегородских предпринимателей и быстро сошелся с Немцовым – на этот раз на теннисном корте. В историю вошел их матч, когда бизнесмен проиграл Немцову миллион рублей. “Опытный теннисист Немцов легко обыграл начинающего Климентьева и пожертвовал выигранный миллион детскому дому, – писала газета «Коммерсантъ». – Предприниматель сильно не расстроился: он был уверен, что его связи помогут ему хорошо заработать” ⁵.

Местные бизнесмены Климентьева уважали, отдавая должное его смекалке, а уповавший на развитие малого бизнеса Немцов смотрел на него как на ментора. “Когда слушаешь Климентьева, возникает ощущение, что у этого человека нет ни доли сомнения в том, что он делает. Что он знает, как это сделать, и только он один это знает. Эта манера оказала сильное влияние на Немцова”, – признавал помощник Немцова Котюсов ⁶. У Немцовых бесцеремонный Климентьев чувствовал себя как дома: по воспоминаниям Жанны Немцовой, он мог приехать утром и без стука войти к родителям в спальню.

Вскоре Климентьев станет владельцем ночного клуба (“лучшие девочки в городе” – так рекомендовали клуб в то время все нижегородские гостиницы) и двух больших магазинов в Нижнем Новгороде. Но начал он с того, что получил статус экономического советника при Немцове и солировал на совещаниях губернатора с предпринимателями – и не только на них. Немцов не возражал: он считал Климентьева умным человеком и отдавал должное его огромной энергии. Однако Климентьев не знал меры и вмешивался во все. “Он в самом буквальном смысле открывал ногой двери в кабинеты губернатора и председателя областного Совета… – вспоминал потом нижегородский политик Анатолий Козерадский. – Думаю, такая вольность была дозволена Климентьеву потому, что в начале 90-х он был уже богатым человеком и считал возможным подсказывать Борису Ефимовичу, что надо делать дальше, какие рыночные подходы использовать” ⁷.

Навашинские миллионы

Немцов верил, что промышленные активы должны принадлежать местным предпринимателям. Реанимацию Навашинского судостроительного завода он тоже хотел доверить одному из них. Для Немцова это был в большой степени и личный проект. Уж очень заманчивой казалась ему перспектива: построенные у себя дома, в Навашине, катера и яхты бороздят широкие просторы родной реки. Не менее важен был и социальный аспект: обеспечить заказами завод, вставший, как и все другие предприятия оборонки, значило обеспечить работой целый небольшой город. К тому же завод сам искал новых заказчиков – в том числе и за границей – и вынашивал идею постройки нового грузового судна. “Запрограммированный на зарабатывание денег, Климентьев понял: это то, что может принести настоящий доход”, – объяснял нижегородский журналист Андрей Белянинов ⁸.

В итоге нижегородский предприниматель, к тому времени имевший бизнес в Норвегии, оказался внутри проекта в трех ипостасях: как заказчик новых кораблей, как партнер завода – одна из его норвежских компаний получила подряд на разработку документации, – а потом, купив на аукционе часть акций Навашинского завода, и как его совладелец. “Климентьев сказал Немцову: «Да, Боря, все будет»”, – вспоминает помощница Немцова Ольга Смирнова ⁹. Новый корабль задумывался как универсальный, пригодный к швартовке и ремонту в любом мировом порту, и сам Навашинский завод с этим бы не справился – начинку для судна надо было делать за границей. Такой амбициозный проект не мог быть осуществлен без участия государства. И Минфин выдал Климентьеву кредит на финансирование импортной комплектации – под личные гарантии Немцова как губернатора, который активно поддерживал Климентьева. Общая сумма кредита составила 30 млн долларов, а выданный в 1994 году первый транш – 18 млн долларов.

Запутанная история – так в основном говорят о навашинском скандале нижегородские бизнесмены. Сам Климентьев, естественно, во всем винит Немцова, который с тех пор стал его злейшим врагом, и настаивает, что Немцов упрятал его за решетку, потому что испугался его, Климентьева, растущей популярности и амбиций. Наблюдатели со стороны отмечали, что предпринимателю и заводу в итоге не дали шанса осуществить проект и, соответственно, вернуть кредит. Все случилось слишком быстро: кредит был выдан в начале 1994 года, а через год Немцов уже шел на бизнесмена войной.

К началу 1995 года часть первого транша была потрачена на зарплаты рабочим – на заводе уже начали возводить каркас судна, – а другая часть, два миллиона долларов, лежали на депозите в НБД-банке, учрежденном при участии областной администрации и крупнейших промышленных предприятий области, которые присоединились к конверсионной программе. Председателем совета директоров НБД-банка Немцов поставил своего молодого помощника Бориса Бревнова. Это было нарушением кредитного соглашения: получить деньги и распоряжаться ими должен был заемщик – завод, но Немцов, судя по всему, с самого начала не доверял Климентьеву полностью. “Во многом благодаря Бревнову Немцов тогда не поплатился своей карьерой, – вспоминает Смирнова. – Бревнов сработал как сторожевая собака” ¹⁰.

Скандал разразился после того, как Климентьев пришел в банк за деньгами. “Климентьев ворвался в кабинет к Бревнову: «Где мои деньги?» И час он ему говорил: «Да я тебя, да я его, да кто ты такой…» – рассказывает Владимир Седов. – А Боря [Бревнов] записал разговор на пленку. И эту пленку тут же принес Немцову” ¹¹. Бревнов Климентьеву отказал. “Конечно, со стороны банка допущены нарушения, – говорил потом Немцов на одной из пресс-конференций. – Но денежки целы, это самое главное” ¹². Минфин, сославшись на нецелевое расходование средств, заморозил второй транш кредита, а губернатор стал разбираться, что к чему. Оказалось, что никаких поставок оборудования на завод так и не было, а документацию на изготовление судов делали не в Норвегии, как значилось в договоре, а здесь же, в Нижнем Новгороде. Позже выяснилось, что часть кредита Климентьев израсходовал на ремонт своего ночного клуба и открытие нового супермаркета.

По одной из версий, Климентьев вкладывал деньги в другие свои проекты, чтобы быстрее отбить их и вернуть кредит. На фоне высокой инфляции того времени это было оправданно: судостроительный бизнес – низкооборотный, производственный цикл у него длинный. “Срок возвращения кредита не наступил, а я уже сидел, и директор завода тоже”, – жаловался потом Климентьев ¹³. Но кредит был целевым, и Немцов пришел к выводу, что Климентьев эти деньги просто решил украсть. И у него были на то основания. Климентьев с Немцовым как-то прогуливались около здания областной администрации, вспоминает тогдашний помощник Немцова Чичагов, и бизнесмен предлагал губернатору вложить эти деньги в проекты с более быстрой самоокупаемостью, а Навашино подождет. Немцов решительно отказал. У него была цель: вдохнуть жизнь в судостроение в Навашине. “Будешь честно строить корабли – буду тебе помогать”, – обещал Немцов ¹⁴.

Узнав, что часть денег исчезла, Немцов позвал Климентьева на разговор. С его слов, беседа была такой:

“Я говорю:

– Ты деньги взял?

– Взял.

– Отдавать не собираешься?

– Да, не собираюсь.

– Давай так: ты возвращаешь кредит – продашь казино, магазины и так далее. Срок – неделя. Если нет, то дальше начинаем действовать в рабочем порядке.

Он ответил:

– Скандала ты устраивать не будешь, потому что сам и пострадаешь” ¹⁵.

По-видимому, Климентьев действительно не ожидал, что Немцов решится на огласку этой истории. “Он полагал, что неизбежная в этом случае шумиха в прессе, угроза репутации заставят меня промолчать, – объяснял потом Немцов. – Он не понимал, что между скандалом и порядочностью я выберу второе: черт с ним, со скандалом, лишь бы я не был соучастником!” ¹⁶ Это был январь 1995 года. Скандал получился громкий. Немцов сформировал комиссию, которая стала проверять расходование средств. И разумеется, тут же попал под огонь своих недругов: разобраться, кто у кого что украл, было трудно, зато Немцов оказался втянут в коррупционную аферу. Климентьев заявил, что идет в политику, обвинил Немцова в том, что тот хочет избавиться от сильного конкурента, и даже призвал в союзники Владимира Жириновского, который с недавних пор откровенно враждовал с Немцовым.

Апельсиновый сок

Немцову и Жириновскому было за что не любить друг друга. Оба яркие публичные политики, великолепно умевшие говорить с народом, идеологически они были полными антиподами. Конфликт между ними начался летом 1994 года, когда Жириновский – тогда на пике своего политического влияния – приехал в Нижний Новгород, остался недоволен оказанным ему приемом, пообещал арестовать Немцова, а потом прорвался вместе со своей охраной в пустовавший в тот момент губернаторский кабинет и хозяйничал там в течение двух часов. А месяц спустя, когда президент путешествовал по Волге и в Нижнем Новгороде ждали его визита, Ельцин попросил Немцова избавить его от Жириновского, чье судно неотступно следовало за президентским пароходом, и по поручению губернатора теплоход с Жириновским и его свитой на четыре часа посадили на мель, спустив воду в одном из шлюзов.

Через год, в июне 1995-го, Жириновский снова приехал в Нижний Новгород и в одном из выступлений в свойственной ему манере заявил, что Нижегородская область лидирует по количеству больных сифилисом. Немцов очень рассердился. Он решил вызвать Жириновского на теледебаты. И позвонил своему приятелю и соратнику Александру Любимову, который вел ток-шоу на Первом центральном телеканале. “Я ему говорю: странная дискуссия – про сифилис, – вспоминает Любимов, – федеральный эфир, политическая программа. Я не против, но надо будет расширить. Нужен контекст. Потом позвонил Жириновскому, и тот согласился” ¹⁷.

Ни Немцов, ни Жириновский, ни Любимов не ожидали, конечно, что контекст их встречи в эфире окажется столь трагическим. 14 июня 1995 года большая группа чеченских боевиков во главе с Шамилем Басаевым ворвалась в городок Буденновск Ставропольского края, в 150 километрах от чеченской границы. Убив несколько десятков горожан, боевики захватили более полутора тысяч человек и укрылись в здании городской больницы. Страшная чеченская война вдруг перекинулась на российскую территорию. Оцепенев от ужаса, вся страна прильнула к телеэкранам: такого теракта история России еще не знала.

Атака на Буденновск случилась не просто так: к концу мая Дудаев уже был в полушаге от военного поражения. Чеченские отряды были выдавлены вверх, в горы, и Дудаев терял один форпост за другим. 4 июня российские войска взяли высокогорное село Ведено, где располагался штаб Дудаева. 13 июня были взяты еще два ключевых высокогорных пункта – Шатой и Ножай-Юрт. Всем было понятно, что разгром неизбежен. В Москве уже даже объявили о проведении выборов в чеченский парламент ближайшей осенью. Дудаеву оставалось либо сдаться, либо найти другой способ развернуть войну вспять. И Шамиль Басаев решился на масштабный захват заложников.

Первые попытки штурма буденновской больницы закончились неудачей: боевики отстреливались, выставив заложников в окна. Так погибли еще 33 человека, в основном заложники и несколько спецназовцев. (Всего теракт унесет жизни 150 человек.) Тогда группа депутатов Государственной думы во главе с Сергеем Ковалевым достучалась до премьер-министра Виктора Черномырдина: несмотря на теракт, Ельцин улетел на саммит Большой семерки в канадский Галифакс, и Черномырдин остался за главного. Ковалев и другие депутаты тут же примчались в Буденновск, в течение двух дней созванивались то с Басаевым, то с Москвой, пытаясь организовать переговоры и освобождение заложников, и наконец добились согласия на телефонный разговор между Черномырдиным и Басаевым в ночь на 19 июня. Телефонный разговор премьер-министра России с террористом номер один – “Шамиль Басаев, говори громче” – навсегда войдет в историю. Итоговая договоренность заключалась в том, что отряд Басаева пропустят обратно в Чечню в обмен на освобождение заложников, прекращение огня и начало мирных переговоров. Взяв с собой добровольцев из числа заложников, а депутатов и журналистов в качестве живого щита, террористы на предоставленных им автобусах вернулись в Чечню, где их встретили как героев, и там исчезли, отпустив взятых с собой заложников восвояси. Так благодаря вмешательству депутатов и Черномырдина были спасены от неминуемой в случае штурма гибели сотни мирных российских граждан. А дудаевцы почувствовали вкус победы и получили столь необходимую им в тот момент передышку, которая изменит ход чеченской войны.

Знаменитые теледебаты Немцова и Жириновского завершились тем, что Жириновский плеснул в лицо Немцову апельсиновым соком, а тот в ответ облил Жириновского, и эта сцена тоже вошла в историю – стала одним из символов российских 90-х. Эфир состоялся 18 июня, когда судьба заложников в Буденновске еще не была ясна: уже провалилась попытка штурма, а Черномырдин только вышел на сцену. Естественно, главной темой дискуссии стал теракт:

– Никакие уговоры не помогут, только штурм, все остальное бесполезно, – говорил Жириновский.

– Пушки не должны говорить, когда дети стоят в окнах. Совершенно понятно, что в результате штурма Басаев останется живой, а погибнут невинные люди, что это за идеи такие человеконенавистнические? – парировал Немцов.

– Бандиты понимают только силу, – настаивал Жириновский.

– Я абсолютно уверен, что можно договориться. Надо соглашаться на все. Почему мы не используем эти возможности? Почему слушаем безумцев? – кивая в сторону Жириновского, отвечал Немцов.

Достаточно пересмотреть запись разговора, чтобы убедиться: Немцов шел на обострение с самого начала. Он не стеснялся в выражениях, и Жириновский взвился. Припомнил навашинские миллионы: “Где те миллионы долларов, которые получила область?” Но тезис про сифилис ему явно казался более выигрышным: “Что вы сделали как губернатор? Кроме сифилиса и преступников что у вас есть еще? Дифтерия, что еще?”

Немцов этого ждал. У него была домашняя заготовка – он достал журнал Playboy (эту идею Немцову подсказал Явлинский, тогда его друг и товарищ). Дело в том, что в мартовском номере американской версии журнала вышла статья, построенная на интервью с Жириновским ¹⁸. В интервью известный своей эпатажностью политик представал еще более вызывающим, а интервьюер признавалась потом, что, хотя ей не было физически страшно за себя во время разговора, Жириновский “точно пересек черту”, уговаривая ее вместе с переводчицей в числе прочего заняться групповым сексом с его охранниками, а “он присоединится позже” ¹⁹. Публикация наделала много шума, разошлась в мировой прессе – еще бы: весной 1995-го весь мир считал Жириновского одним из основных претендентов на президентский пост в России. Жириновский, понимая, что сказал в том интервью лишнего, попытался перевести разговор на другую тему. Но Немцов не позволил. Процитировав ту часть интервью, где Жириновский говорит, что у него было 200 женщин, он произнес заготовленную для эфира фразу: “Мы вас вылечим. Два укола, и вы свободны”. Тут Жириновский вскипел, и в Немцова полетел апельсиновый сок.

Конечно, на фоне разворачивающейся в тот момент трагедии все это выглядело и неуместно, и глупо. Но такова в те годы была публичная политика: открытая, громкая, нахальная, даже развязная. Эфир имел невероятный успех: телеканал не раз повторил программу, а мировые медиа показывали отрывки. “Меня даже в Австрии узнавали на улицах – только благодаря этой программе”, – вспоминал потом Немцов ²⁰.

Климентьев, бросившийся в бега после возбуждения уголовного дела и ареста директора навашинского судозавода, был задержан в конце октября в Ташкенте, а два дня спустя уже сидел в нижегородском СИЗО, грозя Немцову новыми разоблачениями. И ничего хорошего это Немцову не сулило: новый виток скандала начинался как раз в тот момент, когда он шел на выборы губернатора.

Политический тяжеловес

Какая власть сама захочет отдавать свои полномочия? Первые выборы губернаторов в России должны были пройти еще в 1991 году. Но сначала их – как и все остальные выборы – отложили на год, чтобы провести реформы, а потом и вовсе стало не до того: противостояние с Верховным советом, затем проигранные выборы в парламент, потом война в Чечне – ельцинская администрация по понятным причинам не горела желанием открывать еще один фронт политической борьбы. Избираться разрешали либо лидерам национальных республик в составе России, либо в качестве исключения. “Находясь в условиях политической гражданской войны, потерять такой ресурс, как назначение губернаторов, – смерти подобно. Ясно же, что красные придут, и всем привет”, – описывал позднее свою тогдашнюю позицию Анатолий Чубайс, в тот момент первый вице-премьер в правительстве ²¹. Так же рассуждали и в Кремле. В конце концов переход от назначений к выборам решили отложить на 1996 год, когда пройдут и парламентские, и президентские выборы. Но этот план провалился благодаря усилиям двух региональных лидеров – уральского политика Эдуарда Росселя и Немцова. “Когда я еще работал в правительстве, – вспоминает Чубайс, – появились два резвых губернатора, которые предлагали отменить назначение и ввести выборы. Один был Немцов Борис Ефимович, другого звали Россель Эдуард Рейнгардович. Я сделал все от меня зависящее, чтобы их порыв этот заглушить. Я проиграл, а Борис выиграл” ²².

К тому моменту Эдуард Россель уже поплатился за свои амбиции: в 1993 году, когда в разгар борьбы с Верховным советом Ельцин шел на уступки национальным республикам, Россель учредил Уральскую республику – со своей конституцией и даже своим знаменем. Но после победы над советами Ельцин с таким сепаратизмом мириться уже был не готов – Росселя уволили, а его республику ликвидировали. Однако Россель не оставил своих амбициозных планов, и уже весной 1995 года ведомый им областной парламент назначил на лето губернаторские выборы – и, несмотря на то что Кремль был против, Росселю позволили их провести. Дело в том, что Россель обратился в Конституционный суд. И, как вспоминал потом его помощник Александр Левин, увидев иск, председатель Конституционного суда Владимир Туманов, пришедший на смену Зорькину, позвонил Ельцину: “Он сказал, что дело о выборах губернатора в Свердловской области им изучено. Россель абсолютно прав, и поэтому до судебного заседания дело доводить не нужно, потому как будет неловко: президент проиграет. Ельцин, услышав все это, надолго замолчал. Потом спросил Туманова: что следует делать в создавшейся ситуации? «Разрешить выборы», – четко ответил Туманов. На этом разговор был окончен” ²³.

Немцов всегда выступал за выборы губернаторов. Уже обжегшись на истории с Бедняковым, он резко возражал, когда в сентябре 1994 года Ельцин своим указом в очередной раз отложил переход к прямым выборам и глав регионов, и местных органов власти, несмотря на то что за месяц до этого, приехав в Нижний Новгород, обещал, что область сможет сама выбрать себе губернатора. “Это указ о всевластии губернаторов – с одной оговоркой: они все назначаются и снимаются президентом, – негодовал Немцов. – Это безумие! Не может от одного человека судьба всего народа зависеть!” ²⁴

С одной стороны, Немцов был прямо заинтересован в выборах: рейтинг Ельцина неуклонно падал, кто станет следующим президентом, в конце 1994 – начале 1995 года предсказать было невозможно, а популярный Немцов мог рассчитывать на поддержку у себя в области. С другой стороны, он верил, что переход к прямым выборам на местах – на всех уровнях – окончательно подведет черту под советским прошлым и сделает Россию демократической страной. “Над властью всегда должна висеть неизбежность выборов и просвечивания всех ее действий в предвыборной кампании”, – говорил тогда Немцов. Местная власть должна быть ответственна перед людьми, а это возможно только в том случае, если она выборная. К тому же выборность губернаторов – ключевой элемент стабильности в стране, особенно в преддверии непредсказуемых политических поворотов: а вдруг придет новый президент и всех поснимает? “Выборы губернаторов в какой-то степени создают систему безопасного проживания в нашей стране и спокойного развития событий – экономических, политических и социальных” ²⁵.

Весной 1995 года в областном уставе появился параграф о выборности всех органов власти, и Нижегородская область стала следующей после Свердловской, где президент своим указом разрешил провести выборы губернатора. Осенью таких регионов было уже пятнадцать. Выборы были назначены на декабрь – параллельно с парламентскими.

За два месяца до выборов пресса не сомневалась: Немцов на них с легкостью победит. На самом деле недовольных Немцовым было достаточно, его рейтинг в области составлял около 50 %. Против него работали и скандалы последних двух лет, и разочарование в реформах, и бедность – только за один 1995 год цены подскочили вдвое, – и нарастающая тоска по советскому прошлому. Но у Немцова были серьезные козыри. Во-первых, федеральная известность – о нем все чаще говорили как о преемнике, и к лету 1995 года среди губернаторов по популярности его обгонял только мэр Москвы Лужков. Во-вторых, молодость, общительность, обаяние и фирменная самоуверенность: поскольку Немцов всегда держался независимо и не стеснялся спорить ни с Ельциным, ни с правительством, на его рейтинг их неудачи впрямую не влияли. В-третьих, Немцов был властью, а у действующей власти всегда есть преимущество на выборах. На Немцова работала областная административная машина, а все достижения в социальной политике – от жилья для военных до телефонизации и региональных надбавок пенсионерам – он мог записать себе в актив. Влиятельный губернатор, который и обманутым вкладчикам поможет, и отстоит интересы народа перед руководством страны, – таким Немцов представал в телевизионных рекламных роликах:

 
       Я из Бориных кудрей
       Белый волос выдерну –
       Он за пенсией моей
       Ездил к Черномырдину.
 

Отчасти Немцову повезло: стремительно набиравшие вес на политическом поле коммунисты во главе с Геннадием Зюгановым были заняты выборами в парламент и не стали подыскивать ему сильного соперника. Как писала перед выборами газета “Коммерсантъ”, “поиски единого кандидата от оппозиции до сих пор заметных результатов не дали” ²⁶. Наиболее мощным соперником оказался предприниматель, руководитель строительной компании Вячеслав Растеряев. Один из красных директоров, то есть функционер еще с советских времен (заведовал горьковским водоканалом), теперь уже очень состоятельный человек, Растеряев принадлежал к типу крепких хозяйственников, который в это время постепенно начинал доминировать в российской политике. Для него Немцов был пустозвоном, волею случая получившим статус и власть. Его поддерживала антинемцовская фронда в директорском корпусе, ему сочувствовали коммунисты. В ходе предвыборной кампании Растеряев жестко критиковал Немцова как выскочку и дилетанта и одновременно ратовал за прекращение выплат в федеральный бюджет.

Однако коалиция за Немцова оказалась более мощной – в том числе благодаря поддержке перешедших на его сторону местных промышленников и предпринимателей. Да и он сам делал все, чтобы победить, и во время кампании объехал всю область вплоть до последней деревни. На встречах в депрессивных районах ему сильно доставалось, но города голосовали за него, и это был решающий фактор. К тому же Немцов мог рассчитывать на поддержку женщин, в том числе и пожилых, с которыми он легко находил общий язык и которые всегда к нему относились очень тепло. Немцов выиграл в первом туре, получив более 58 % голосов, и это была впечатляющая победа. Как отмечали политологи Гельман и Ривера, Немцов оказался едва ли не единственным региональным лидером, который не был выходцем из советской номенклатуры и при этом сумел победить на конкурентных губернаторских выборах в условиях глубокой экономической рецессии ²⁷. Результат Немцова особенно впечатлял на фоне очередного тяжелого поражения Кремля: на этот раз на парламентских выборах торжествовали коммунисты во главе с Зюгановым, более чем вдвое обогнав прокремлевский блок “Наш дом – Россия” во главе с премьером Черномырдиным, а ведомая Егором Гайдаром партия реформ “Демократический выбор России” и вовсе не преодолела необходимый для прохождения в Думу пятипроцентный барьер. Немцов же, наоборот, превратился в политического тяжеловеса. Он настаивал: у него есть программа действий, его только что избрали на второй срок, и он никуда из Нижнего Новгорода не уедет. Но двери в большую политику были теперь открыты.

Миллион подписей против войны

К январю 1996 года положение дел в Чечне стало меняться драматическим для Москвы образом. Перемирие, о котором военные и Дудаев договорились после теракта в Буденновске, худо-бедно продержалось всего пару месяцев. В октябре 1995-го было совершено покушение на командующего Объединенной группировкой федеральных войск Анатолия Романова – как раз когда он ехал на переговоры с Масхадовым о мирном урегулировании, – и вскоре снова разгорелась война. С декабря отряды Дудаева снова брали одно село за другим, демонстрируя и России, и всему миру, что российские войска не контролируют республику. Они даже взяли штурмом и дольше недели удерживали Гудермес, второй город в Чечне, нанеся огромный урон федеральным силам. Из Чечни в Россию снова пошли гробы, много гробов, в самой Чечне гибли под бомбежками мирные люди, а в Москве чиновники и военачальники не понимали, что делать дальше. С начала войны прошел год, а конца ей так и не было видно.