Текст книги "Фугу"

46

какой жир?

Выйдя из приемной, Ипай Владимир набрал Кубито-тян.

– Не смогу прийти сегодня, – начал он и стал рассказывать обо всем, что случилось, пока синтетический голос не вмешался: «Вы сообщаете информацию, не подлежащую оглашению». И связь прервалась.

– Вот такие дела, – сказал Ипай Владимир, когда говорить стало можно.

– Печалька, – сказала Кубито-тян.

– Просто конец света, – вздохнул Ипай Владимир.

– Не кисни, помни, кто ты есть.

– А кто?

– Уже забыл? Ты апостол Пётр, ты Иоанн Креститель, ты Господь Бог Саваоф.

– Это радует, – сказал Ипай Владимир. – Если я Господь Бог Саваоф, то от мертвого осла уши они получат, а не жир с почки.

– Какой жир? – спросила Кубито-тян.

И связь снова прервалась.

47

человек за углом

Ипай Владимир подходил к перекрестку, а кто-то стоял за углом.

Его тень лежала поперек тротуара, головой в прибордюрных кустах.

Наверное, это был человек длинной тени.

Ипай Владимир остановился, не приближаясь. Наступать на тень было нельзя, да и просто перешагнуть было чревато. Человек мог обидеться. «Я бы на его месте обиделся», – подумал Ипай Владимир, представив себя на месте человека длинной тени.

Он осторожно шагнул вперед. Человек за углом был неподвижен.

«Может, он уйдет, нельзя же все время стоять», – подумал Ипай Владимир.

Человек зашевелился – какой-то поворот корпуса, какое-то движение руки, – но не уходил.

«Ну и что, – подумал Ипай Владимир, – разве я не апостол Пётр? И не Господь Бог Саваоф?»

И, шагнув вперед, он наступил на зловредную тень – тень преткновения, смачно шаркнув ногой, а потом еще плюнул.

И пошел, не оборачиваясь.

– Что за дела, чувак? – сзади раздался голос.

Пришлось обернуться. Тот, кто остался сзади – хозяин тени, – никак не был похож на майора-фрилансера. Просто какой-то мужик стоял, курил.

– Никаких дел, – сказал Ипай Владимир.

– Мне, если что, эти твои телодвижения пофиг, – сказал курильщик.

48

пять фратеров

Утром пришел фебель, с ним два милиционера с длинными бумерангами на поясе.

– Объявляется карантин по форме Эф восемь, – сказал фебель. – Полное разделение карантинных классов. Собирайтесь, вас проводят в места временного размещения.

– Почему нас не предупредили по эсэмэс? – спросил Кумбу-отец.

– Потому, – сказал фебель.

– Но мы – семейная ячейка.

– Не имеет значения, – сказал фебель. – Хотя супруги пока могут остаться. А достигший совершеннолетия отпрыск пойдет с нами.

Ипай Владимир пошел.

На улице было больше людей, чем обычно. И какие-то не те были люди, вынутые из своих квартир в неурочное время. Они шли группами по пять или больше человек в сопровождении полицейских или милиционеров.

Сам Ипай Владимир тоже был не тот – сам не свой, не успевший даже позавтракать. В его группе было одиннадцать человек Ипай.

– Куда идем, народы? – спросил один.

Никто не ответил.

«А ведь я Господь Бог Саваоф и апостол Пётр, – подумал Ипай Владимир, – годится ли мне, чтобы меня куда-то вели, как скотину?»

– Послушайте, командир, – обратился он к сопровождающему милиционеру. – Обязательно ли мне так срочно идти туда, куда вы меня ведете? А то я зашел бы в эту столовую на углу и позавтракал бы.

– Не возражаю, – равнодушно кивнул милиционер. – А потом можете присоединиться к любой Ипай-группе.

– Я тоже хочу есть, – сказал кто-то. «И я», «И я», – раздались голоса.

Набралось человек пять желающих – пять фратеров – и пошли вместе.

49

покатил в «коридоры»

В тесном зале уже расположилось несколько человек Кумбу. Можно было назвать их товарищами по несчастью, если бы они были Ипай, а не Кумбу.

Кумбу-мест для них не хватило, и один, самый толстый, сидел за Ипай-столиком.

От него вкусно пахло кислыми щами с говядиной.

– Вы не могли бы пересесть за другой столик? – обратился к нему Ипай номер один (то есть первый вошедший в помещение).

– Отскочь на дистанцию, тля, – рявкнул толстый и, подняв за спинку свой стул, сделал длинный выпад в сторону номер первого.

– И нечего разносить здесь заразу, – пробурчал кто-то из его компании. Другие Кумбу были согласны. Вооружившись стульями, они вытеснили на улицу номер первого, номер второго и номер третьего (а четвертый и пятый не успели войти).

Оказавшись на улице, пять фратеров пошли до следующей точки питания. Ипай Владимир пошел вместе со всеми, но по дороге отстал и дворами вышел на другую улицу. Здесь было тихо. Никто никого никуда не вел.

Владимир набрал Кубито-тян, но доступ к услугам связи был ограничен. Взял самокат на ближайшей точке и покатил в «Коридоры». В режиме ручной навигации, чтобы не светиться в мейнстриме.

50

я буду тебя ждать

В «Коридорах» ипай Владимир связался с Кубито-тян по местной связи. Связь работала.

– Я тут горшки обжигаю, – сказала Кубито-тян. – Поднимайся сюда. Комната сорок семь, четвертый этаж.

В комнате была она одна со своими горшками. Пахло глиной и чем-то еще, наверное краской.

– С утра ничего не ел, – сказал Ипай Владимир, – а на улицах не знаю что творится.

– Пойдем, я тебя покормлю. – Она сняла передник и косынку, стала мыть руки. Как хирург после операции.

Поднялись по лестнице – никаких лифтов – на шестой этаж. Тут было кафе.

Сели за столик для супружеских пар.

Ипай Владимир взял много еды и ел с жадностью.

– Что-то случилось? – спросила Кубито-тян.

– Конец света, – сказал Ипай Владимир. – Досюда еще не дошло?

– У тебя всё конец света.

– Сейчас близко к тому. Фейс пока не сканируют, но если уж такие дела, неплохо было б устроиться так, чтобы нас, в случае чего, не разводили по разным углам.

– По разным столикам, – уточнила Кубито-тян.

– И по столикам.

– Я правильно понимаю, что ты делаешь мне предложение?

– Сделал бы, только после этой таблетки от Кумбу-сана есть ли смысл?

– Не так много эта таблетка меняет.

– Что-то все же меняет, – возразил Ипай Владимир.

– Но не так много, не переживай. Будем завтракать вместе и все такое, ты же этого хотел?

Ипай Владимир кивнул.

– Вместе будем обжигать посуду, а потом ты уйдешь на войну, а я буду тебя ждать.

– Я узнавал, – сказал Ипай Владимир. – Нас могут зарегистрировать без предварительной записи. И свидетелей приводить не нужно.

51

конец света

– Надо идти, – сказал Ипай Владимир. – Здесь сейчас тоже начнется.

Он глядел в окно. На площадь перед зданием выруливал полицейский автобус.

– Отсюда можно выбраться каким-нибудь черным ходом?

Шли по длинному коридору с поворотами. Дойдя до конца, вышли на темную, без окон, лестницу и стали спускаться. Лампы зажигались перед ними, а за спиной гасли.

Последняя на пути лампа не загорелась, и в это время наверху зажегся свет. Кто-то спускался следом.

Дверь, отмеченная зеленым плафоном «ВЫХОД», не открывалась. Ипай Владимир дернул несколько раз за ручку – без результата.

– Тут кнопочка есть, – сказал спустившийся и посветил фонариком.

И вышли.

На свету они разглядели друг друга – Ипай Кирилл и Ипай Владимир.

– Привет, фро, – сказал Ипай Кирилл.

– Привет, – сказал Ипай Владимир.

– Куда намылились? – спросил Ипай Кирилл.

– Решили расписаться, – сказала Кубито-тян, а Ипай Владимир промолчал.

– Почему не со мной? – поинтересовался Ипай Кирилл.

– Потому, – сказала Кубито-тян.

– Я буду страдать, – сказал Ипай Кирилл. – А вообще могу быть у вас свидетелем, а потом зайдем куда-нибудь, отметим.

– Свидетелей вроде не требуется, – сказал Ипай Владимир.

– Кто-нибудь, кстати, просек, что происходит? – помедлив, спросил Ипай Кирилл.

– Конец света, – сказал Ипай Владимир.

52

хотели на самокатах

Хотели на самокатах, но точка во дворе временно прекратила обслуживание. Пошли пешком.

Шли дворами, пока можно было.

Во дворах было тихо.

А с ближней улицы доносился шум. Бил барабан. Завывали диджериду и вувузелы.

У детской площадки стоял одинокий фебель, призванный разруливать социальную дистанцию на этом сложном участке. В руках он держал длинную палку с губкой на конце или чем-то вроде.

– Ипай – налево, Кубито – направо, – сказал фебель, преградив им путь своей палкой.

– Это моя жена, – сказал Ипай Владимир.

– Удостоверение есть?

– Они молодожены, а я – свидетель, – сказал фратер Кирилл.

– Можете идти. – Фебель убрал палку. – И да, возьмите. – Он протянул Владимиру палку, типа своей. У него за спиной стояла корзина с палками разных цветов.

Другую палку фебель вручил Кубито-тян:

– Берите, девушка. И сохраняйте социальную дистанцию.

Палка Ипай Владимира была зеленого цвета, а палка Кубито-тян – синего цвета.

53

дистанцию, дистанцию

Палка называлась штюкер и помогала соблюдать социальную дистанцию. Губка на конце была, чтоб не выколоть, в случае чего, глаз дистанцируемому.

– Дистанцию, дистанцию, – повторял встречный человек-Кумбу, тыча перед собой красным штюкером.

А сидящие на скамейке старушки-Мури размахивали своими желтыми. Было непросто пройти мимо них по узкой дорожке.

Штюкеры для Кумбу были красного цвета, а штюкеры для Мури – желтого.

54

так вот и собираются люди в стаю

На другой скамейке вместе с Ипай-старушками сидел вполне молодой Ипай-человек.

– Привет, фратеры! – окликнул он проходящих мимо. – Почапаю, что ли, с вами. Одному сейчас стремно.

– Нам вроде не по дороге, – сказал Ипай Владимир.

– Мне как-то все равно, по какой дороге, – сказал Ипай-со-скамейки.

И пошли вместе. Это был третий Ипай в группе, если считать, что Ипай Кирилл был вторым, а Ипай Владимир – первым.

Скоро к ним присоединился четвертый, тоже чувствуя что-то такое. Потом пятый. Так вот и собираются люди в стаю.

55

нехорошо отделяться от коллектива

Вышли на улицу.

По улице шли колонной человек тридцать Ипай. Ощетинившись зелеными штюкерами справа и слева. Дули в диджериду и вувузелы, били в барабаны.

– Вливаемся, фратеры, – сказал Ипай-четвертый. – А ты, между прочим, подруга, шла бы к своим Кубито. – Он повернулся к Кубито-тян.

– Это моя жена, – сказал Ипай Владимир.

– Жена не жена, а Кубито среди Ипай не место, – проворчал Ипай-пятый.

– Вливайтесь без нас. – Ипай Владимир взял Кубито-тян за руку.

– Нехорошо отделяться от коллектива, – сказал Ипай-четвертый и подозвал обозначившегося рядом майора-фрилансера.

56

дуть в диджериду любят многие

«Дуть в диджериду любят многие, но никто не умеет», – говаривал Кумбу-отец.

57

бегом от майора-фрилансера

Завернули за угол и нырнули в окружающие дом кусты сирени. А синий Кубито-штюкер Ипай Владимир закинул в сторону для отвлечения майорского внимания.

Сидели в кустах на корточках, притаившись.

– Он старый и толстый, – сказал Ипай Владимир о майоре. – Нефиг ему бегать за нами. Но посидим.

– Посидим, – согласилась Кубито-тян. – А потом пойдем.

– Только нас разведут по разным концам на первом перекрестке.

– Есть идея, – сказала Кубито-тян.

58

небольшой магазинчик в подвале

Перед ведущей вниз лестницей сидела старая женщина-Мури.

– Вход по одному, – сказала она. – Только с сохранением дистанции я вас не обслужу. Приходите завтра.

– Нам нужно сегодня, – сказала Кубито-тян.

– Завтра это сумасшествие кончится, не может ведь оно продолжаться вечно, – сказала старая Мури.

– Нам нужно сегодня, – повторила Кубито-тян. – Если я зайду одна, выберу покупки и оставлю на кассе, это будет нормально? Потом я выйду, а вы спуститесь и пробьете чек. Назовете цифру, и я переведу вам деньги.

– Нормально, – сказала старая Мури.

– Ни фига не нормально, – сказал Ипай Владимир. – Все равно что жопу чесать через ухо.

– Такой сегодня порядок, прямо с утра. Закон не дышло.

– А смысл?

– Я еще помню время, когда смысл что-то значил, но это было давно, – сказала старая Мури. – А теперь закон отдельно, а смысл отдельно, как котлеты и мухи.

59

и посмотрели друг на друга

– Я все-таки Ипай, – сказал Ипай Владимир, слабо протестуя.

– Ты Господь Бог Саваоф, забыл? – сказала Кубито-тян. – И все равно, будешь ты одет как Ипай или как Кубито. И что тебя вычислят, тоже не бери в голову.

– Я и не беру, – сказал Ипай Владимир. – Не в первый, как говорится, раз.

Он натянул майку-Кубито с японским иероглифом «счастье» на груди, вкруг шеи обернул пестрый шарфик-Кубито, на руку нацепил тряпичный браслет-Кубито, а на голову надел шляпу-Кубито с широкими полями.

– Я как девочка в этом прикиде, – сказал.

– И это возьми. – Кубито-тян протянула ему очки – те самые, с эффектом увеличения глаз, вторую пару.

Ипай взял.

Он надел свои, она – свои. И посмотрели друг на друга.

60

кажется, они забыли, куда шли

По улице шли колонны: Мури, Ипай, Кумбу, потом снова Мури.

– Это не конец света, – сказал Ипай Владимир, – это переселение народов.

А Кубито не проходили. Или шли по противоположной стороне, добраться куда сквозь Ипай и Кумбу было проблематично.

Эти Ипай и Кумбу, придя в соприкосновение, сцепились друг с другом. Бились штюкерами, забыв о социальной дистанции. Ипай Владимир дернулся вступить в бой на стороне своих, но опомнился. В схватку вступила колонна Мури. Полицейские и милиционеры, все в красных масках, раскрашенных черными и белыми углами и зигзагами, вовсю работали бумерангами, наводя порядок. Наконец появилась колонна Кубито. Шла спокойно. Майоры-фрилансеры – тоже в масках и с щитами цвета темной охры, опять же в углах и зигзагах, – шли по бокам и спереди, предупреждая возможные эксцессы.

Ипай Владимир и Кубито-тян проскользнули мимо их бумерангов и присоединились к своим. Словно достигли наконец желанной цели. Кажется, они забыли, куда шли и чего хотели.

61

это прикольно – быть кубито

– Это прикольно – быть Кубито, – шепнул Ипай Владимир на ухо Кубито-тян, обнимая за талию, обнимая крепко. – Если бы я не был Господь Бог Саваоф, я хотел бы быть Кубито.

– Отпусти, нас не поймут. – Кубито-тян высвободилась из его объятий. – И вообще, не поминай имя Господа всуе.

Последних слов Ипай Владимир не расслышал – кто-то, с седой бородой и усами, загудел в вувузелу прямо у него над ухом. Гудел, перебирая пальцами, словно играл на кларнете, и не собирался останавливаться.

Колонна дошла до перекрестка и стала медленно заворачивать вправо – эта поперечная улица была значительно шире, Ипай Владимир даже помнил, как она называлась. По улице уже продвигалась Мури-колонна. Чтобы не допустить столкновения, идущие по краям майоры-фрилансеры с грохотом били в свои щиты, как в барабаны.

И вдруг стало тихо.

62

только плясать, плясать…

Барабаны не гремели. Вувузелы не завывали.

Колонны остановились в движении. Люди замерли.

«Режим карантина по форме Эф восемь отменяется, – вещал синтетический голос, – все в обязательном порядке должны возвратиться к местам постоянного проживания и местам работы».

– Пошли, что ли, – сказал Ипай Владимир, но не двинулся с места.

Все вокруг тоже не шевелились, застыв в тревожном оцепенении. Потом пришли в движение. У кого-то дернулось плечо, кто-то поднял руку, кто-то топнул ногой. Кто-то присел, кто-то подпрыгнул. Кто-то засмеялся в голос – словно залаял, и тут же замолк. Ипай Владимир почувствовал, что у него без участия воли – и даже против – начинают подергиваться руки и ноги. Все резче, сильнее, размашистей. Он уже скакал, крутился, вскидывал руки – короче сказать, плясал. Как плясали другие вокруг – Кумбу, Ипай, Мури. И Кубито, разумеется, и Кубито. Где-то среди них была Александра-тян. Полицейские, милиционеры, майоры-фрилансеры тоже плясали, побросав свои бумеранги.

В этом танце не было ни красоты, ни радости – только судорожное подергивание, не дающее шансов остановиться. И он, Ипай, не был уже ни Богом Саваофом, ни апостолом Петром, – только заводной механической куклой. Вспомнились чьи-то слова: «Идея овладевает массами как пляска святого Витта». Но какая идея овладевала им и тысячами других, заходившихся в пляске? И была ли тут какая-нибудь идея? Это последнее, о чем Ипай Владимир успел подумать, перед тем как перестать о чем-нибудь думать.

И только плясать, плясать…

63

поздно пить саке

Депутат Кумбу-сан из окна своего офиса на сороковом этаже наблюдал за хаосом на улицах города. Достаточно насмотревшись, он опустил шторы и предался антропологическим изысканиям. Через короткое время (как раз к ужину) ему открылось то, что он давно уже подозревал, но во что отказывался поверить, – древнее инопланетное знание таилось не в обычаях племени камилару, а в обычаях племени дийири – более древних, которые были усвоены племенем камилару в фатально искаженном виде. Отсюда следовало то, что вместо четырех классов по типу камилару следовало ввести восемь классов по типу дийири.

Ошибку надо было исправить. Кумбу-сан стал обдумывать проект закона о восьми карантинных классах.

Дежурный фебель принес ужин.

Кумбу-сан ел пасту-карбонара с беконом и помидоры, фаршированные сыром и чесноком с зеленью. К пасте было сицилийское вино Неро д’Авола. Завершился ужин чашкой крепкого кофе. Кумбу-сан откинулся на спинку кресла и закурил сигару. В такие минуты он чувствовал себя настоящим сицилийским мафиози. И, в общем, имел право на это, если учесть, как заработал свой первый миллиард.

Кумбу-сан заказал еще кофе. И подошел к окну.

Волнения на улицах не затихали. В разных частях города уже занимались пожары.

Кумбу-сан набрал номер главного генерал-фрилансера. Связь не работала.

От окна доносился запах гари.

Пришел незнакомый фебель и принес – не кофе, а сашими и суши на лаковом подносе. На нем же – бутылочку саке с иероглифом на боку. Иероглиф что-то означал, но Кумбу-сан не умел читать по-японски. Он взял палочками ломтик сырой рыбы, окунул в соус, положил в рот и не спеша съел. Выпил саке. Взял палочками суши с креветками.

Сушеные водоросли нори были темно-зеленого цвета.

Креветки были розовые.

Ломтики рыбы – нежно-белые.

Кумбу-сан почувствовал себя настоящим японцем, более того – выпив еще раз саке, он почувствовал себя самураем.

По жизни Кумбу Воронин принимал разные обличья, но чувствовать себя самураем не приходилось ни разу. Это было немного странно, но было реально и влекло за собой последствия. Назвался самураем, полезай в кузов – вроде бы так.

Он снова подошел к окну. Там внизу что-то уже догорало.

«Поздно пить саке», – подумал депутат Кумбу-сан.

Он отошел от окна и сделал себе харакири.

Не хирургическим образом, а тихо, медикаментозно.

Фугу

1

В Японии растет ядовитый гриб фугу.

Он же – изысканное и превосходное блюдо, если правильно приготовить.

Есть специальные рестораны, где подают правильно приготовленный фугу. Но случаи бывают, и гость предварительно оставляет расписку, снимая ответственность с повара.

И умирает, до конца доедая то, что в тарелке. Зная, что не оставляет ничего в этом мире, о чем стоило бы жалеть.

2

Филимонов нашел в лесу гриб.

Он хотел бы найти красный гриб (в скобках – подосиновик) или белый (в скобках – боровик), но это была сыроежка.

Филимонов принес сыроежку домой и поджарил с луком, а когда-то носил из леса грибы корзинами.

Когда съел, Филимонов задумался – точно ли это была сыроежка или что-то ядовитое типа бледной поганки.

Что сыроежка, он был уверен, но все же задумался – если ядовитая типа бледной поганки, то когда должны появиться первые признаки того самого?

«К утру уж точно должны проявиться», – подумал Филимонов и лег спать.

Утром проснулся и никаких признаков, которые должны были проявиться в виде тошноты или боли в печени, не обнаружил.

«Теперь можно не беспокоиться», – подумал Филимонов.

Он, впрочем, и до того не беспокоился. Не сомневался, что была сыроежка. Хотя лучше, если бы это был красный гриб или белый.

3

Фельдерман в лесу собирал грибы.

Уже выходя из леса, он увидел, как у края тропинки что-то блеснуло. Фельдерман поднял это и, обтерев листиком, положил в карман.

Это была шариковая авторучка – металлическая, блестящая. Придя домой, Фельдерман рассмотрел ее, а когда-то носил из леса грибы корзинами.

На металлическом корпусе ручки было выгравировано длинное слово, за ним – четыре буквы: GmbH. GmbH – это то же самое, что ООО, только по-немецки.

Еще там был интернетовский адрес. Фельдерман набрал, но сайт по адресу оказался недоступен.

4

Гриб фугу содержит в себе особое Вещество. При каких-то условиях оно может быть смертельным ядом, а при каких-то повергать человека в состояние беспричинной эйфории – умные повара знают. Но название Вещества запрещается упоминать, произносить, помнить. Во избежание.

5

Форносов нашел в лесу пень, поросший грибами.

Форносов поджарил грибы с луком и съел, а ночью ему приснился Фарлаф.

– Был в лесу? – спросил Фарлаф.

– Был, – сказал Форносов.

– Завтра пойдешь снова, – сказал Фарлаф.

Форносов не стал спрашивать зачем.

– Найдешь то, чего не искал, – сказал Фарлаф.

Форносов не стал спрашивать что.

– Близится Зло, – сказал Фарлаф и перестал сниться Форносову.

Зло было с большой буквы, Форносов это услышал.

А Фарлаф был высокий и толстый, с черной густой бородой.