Текст книги "Город и горы"

Арман засмеялся во весь голос от своей шутки. Ему стало так весело, что он больше не желал сидеть у холма и решил пойти занять себя чем-нибудь в домашних условиях.

Он поднялся на холм и пошел по привычной тропинке в сторону дома. Погода несколько ухудшилась. Сильный порывистый ветер трепетал слабые ветки деревьев. К деревьям у Армана было особое отношение. Юноша смотрел на них как, на живые существа. В детстве гладил их и исповедовался перед ними. На участке, где жила его семья, он проводил много времени с кривой сосной, которую очень любил именно за это ее свойство. Она завивалась по спирали и выпрямлялась у самой верхушки. Но никто даже не догадывался о том, что верхушка у Кохи прямая. Об этом знал только Арман.

В самом раннем детстве, когда деревья для него еще не имели никакого значения он играл у сосны с палками, ковырялся в земле, дубасил деревце и где-то посреди травы случайно увидел большой железный ржавый гвоздь. Он подбежал к гвоздю, поднял его и снова вернулся к Кохе. У мальчика появилось естественное желание, что-нибудь выскоблить на дереве. Толстая кора была для этой цели непригодна. Поэтому Арман отодрал кусок коры гвоздем и на месте, где осталась голая древесина начертил безобразные полосочки ничего не означавшие ни тогда, ни уж тем более сейчас. По прошествии нескольких лет Арман так часто играл среди деревьев в одиночестве, что в конце концов полюбил их, как своих единственных друзей. Он стал лазить по деревьям и единственным деревом, на которое у него получалось залезть оказалась рыжая сосна. Так он ее называл.

Дерево настолько сильно взволновало его, что ему стало стыдно за свой детский поступок. Тогда уже будучи почти подростком Арман залезал на дерево, почти на самую верхушку и видел, что она, эта верхушка выпремляется и тянется вверх к звездам. Порой он приходил к сосне и просил у нее прощения. Порой просто проходил мимо и невольно облокачивался, но через секунду уже прижимался к дереву и начинал рассказывать Кохе о своих проблемах.

Сейчас он шел по тропинке, наблюдая за тем, как ветки на чужих деревьях уверенно колышутся, следуя за порывами ветра. Арман ворошил воспоминания о рыжей сосне. Он представлял, как ее ветки колышутся, отламываются и падают на землю. Вспоминал ее темно-рыжую кору и самое главное то, что чувствовал когда рассказывал дереву о своих проблемах. Самый лучший друг, самый преданный товарищи его детства, сейчас должен был подвергаться нападкам ветра и тянуться в сторону, в которую этот ветер дует.

Арман прошел мимо двора Наргиз. У загона курил дед. Он завидел Армана и кивнул ему. Арман тоже кивнул и прошел мимо. Вдруг дед крикнул Арману вслед:

– Здоров ли, Арман?

– Да, все в порядке, не беспокойтесь попусту, – сказал Арман обернувшись на пару секунд.

Арман пошел дальше. Он посмотрел вдаль. Дома стоявшие рядышком, как будто испарились. Вдали словно темно-зеленое покрывало, виднелись сливающиеся холмы и горные хребты. Они смешивались в одно большое нагорье, граничащее только с небом. И лишь по оттенку зеленого можно было отличить холмы поменьше от тех холмов, что побольше. Темно-зеленые повыше, светло-зеленые пониже, посредине совершенно разные оттенки. А ближе к земле виднелся зеленый, к вечеру почти черный прекрасный луг.

Арман бывал в тех местах и не раз. В детстве он мечтал сходить туда с отцом. Подрастая он упрашивал отца об этом. Отец согласился только на четырнадцатый год его рождения. Они пошли очень далеко. Арман помнил этот день, как сейчас, хотя с того момента прошло уже больше трех лет. Тогда он попрощался со своим деревом, погладил место с черточками. Дерево не излечилось, место только округлилось и по краям заросло корой.

Арман с отцом отправились в горы. До первого холма они шли три дня. Этот холм выделялся среди других своим темно-зелёным цветом. Арман посмотрел на него сейчас и вспомнил, как пробирался в густом лесу, чтобы забраться на этот холм.

Он было хотел еще поразмышлять над тем походом, однако уже подошел к своему дому и прошел через калитку на участок.

Вот оно, – подумал он, – то самое дерево. Арман взглянул на пень, прижимавшийся к забору соседнего участка.

Или по крайней мере то, что от него осталось, – сказал Арман вслух и тяжело вздохнул.

Он подошел поближе к пеньку, потом ему захотелось сесть. Арман присел и погладил пень. Он вдруг увидел, что внутри пня лазают муравьи. Тогда Арман встал и тихонечко пнул пень, чтобы спугнуть муравьев. Это действие не возымело никакого эффекта. Тогда Арман пнул пенёк сильнее и он тут же развалился на три части.

– Черт! Ну как, так, – сказал он с грустью, – зато муравьи расползлись.

Муравьи побежали в разные стороны, скрываясь в невысокой траве и сливаясь с темной землей. Арман оставил разваленный пень рыжей сосны и пошел в дом. Ему захотелось обернуться еще раз для того, чтобы посмотреть на то место, где раньше жил его самый верный друг, но он не смог и зашел в дом, отводя взгляд от соседского забора.

Мама Армана сидела за столом и читала книгу. В папиной комнате на полу играла Лусине.

Арман улыбнулся глядя на маму. Он очень хотел, чтобы она продолжила читать и ничего ему не говорила. Но мать все же оторвалась от книжки и сказал:

– Армаша, будь со своей младшей сестрой повежливее, даже если она не права, ведь она еще маленькая.

– Мама, я не маленькая, – послышался голос Лусине.

– Ну ты понял, – сказала мать шёпотом и снова уткнулась в свой роман на армянском языке.

– Я понял.

Арман прошел по коридору к себе в комнату, зашел за шкаф и присел на кровать.

Опять я здесь, – подумал он. Чем бы себя занять? Неужели мало занятий. Нужен только карандаш, да бумага. Буду писать. Что-нибудь про геологию. Про плиты например или не про плиты, а про минералы. Нет, скорее всего про плиты.

Арман пододвинул к кровати маленький стол, который всегда стоял в противоположном углу. Потом он выложил на стол все свои мешочки с землей, положил атлас, еще несколько книжек: Вегенера, Бэкона, Плаке. И на секундочку задумался, что хотел бы описать свои знания на предмет Пангеи. Он достал около десяти заляпанных листов из рюкзака. От туда же достал карандаш.

Если я сейчас начну сначала, – думал Арман, то потрачу кучу времени на бессмысленное. Лучше брать тезис из книжки и писать на тему тезиса пару страниц, потом новый тезис и еще пару страниц на тему нового тезиса. Однако нужно чтобы между ними была связь. И все-таки придется начать сначала.

Арман смочил карандаш языком и приставил к бумаге.

– Арман! – позвала его мать, – пойди к ручью и налей воды!

Арман ничего не ответил. Он сново, немного нервно смочил карандаш и приставил к бумаге.

– Арман, ты меня слышишь или нет?

– Мама я не могу сейчас, вечером схожу.

– Хорошо, тогда я обед тоже вечером приготовлю.

Арман положил карандаш на стол. Без слов он встал из-за стола и пошел во двор. Прошел мимо мамы. Она не оторвала взгляд от книги. Потом он вышел во двор, взял ведра у порога и устремился к ручью.

Чтобы пройти к ручью, нужно было проскользнуть в проеме между двумя соседними участками, стоявшими напротив его дома.

Арман с двумя ведрами вышел на тропинку, перешёл ее, перепрыгнул канаву, заросшую кустами, в вошел в проем между участками. Ручей находился за этими участками, на расстоянии тридцати метров.

Арман прошел проем. Ветер усилился. Он поднял руки и закинул ведра за спину, когда вышел на зеленую поляну. Ведра за его спиной бились одно об другое и создавали отвратительный звон, какой бывает когда ударяются пустые железяки.

Когда он дошел до ручейка ветер поубавился, однако по небу все еще плыли большие облака, больше похожие на грозовые.

Арман окунул одно ведро в ручей, вытащил его, поставил на землю и присел. Он снял носки и стал мотать ногами по воде.

Вот только сядешь чем-то заниматься, – думал он, – как тут же тебя кто-то начнёт отвлекать. Что за несправедливость. Ну ладно. Черт с этим. Я вот думаю, а не написать ли мне про астеносферу? Это намного интереснее, чем описывать литосферу, тем более, что состав астеносферы мало изучен. Если я задам такой вопрос маме то, она наверное подумает, что я сумасшедший. И будет со мной долго разговаривать. А она ведь даже не подозревает, что есть такая плита за счет которой двигаются все остальные.

И что я напишу-то? Вот именно то, что сейчас сказал. Этого мало, однозначно мало.

Арман встал пощупал травку босыми ногами, взял второе ведро и окунул его в ручей. На секунду он задумался над тем о чем, он хотел бы написать и внезапно для себя понял о чем. В этот момент мокрая нога его подвела. Она скользнула по траве и Арман вместе с ведром свалился прямо в ручей. Вылез он уже весь мокрый.

Юноша присел на берег, снял с себя рубаху. Он заметил, что случайно столкнул второе ведро в ручей и его унесло течением. Но еще не слишком далеко. Арман побежал за ведром и где-то через десять метров, удачно схватил его. Он вернулся ко второму вёдру. Снова окунул два ведра в ручей и уже, ни о чем не задумываясь по ходу дела, побрел с двумя тяжелыми ведрами обратно в дом. Еле прошел через проем между участками. Вышел на тропику и увидел вдалеке Арусь. Бабка тоже завидела его и побежала поздороваться.

– Арман, здравствуйте, – крикнула она издалека.

– Здравствуйте, – сказал Арман и у него в голове пробежала неловкая мысль о Наргиз.

– Как ваше здоровье? – сказал она, когда подошла к нему поближе.

– Видите, ведра таскаю, – он поставил ведра на землю.

– Ой, какой молодец, мамин помощник, – она поглядела на него с неподдельной радостью.

– Извините, мне пора.

– Да, да, конечно иди. Заходи вечерком, мы будем рады, особенно Наргиз.

На слове Наргиз Арман вдруг остановился. Бабка смотрела на его спину. Арман понял это и продолжил идти.

Наргиз же сказала мне, что пошла с бабушкой в лес. Неужели наврала. Но зачем? С какой стати ей врать. Может быть я ей не нравлюсь и поэтому она пошла встречаться с кем-то другим.

– Извините, – сказал Арман, повернувшись к Арусь, – а Наргиз дома?

– Она в своей комнате. Обязательно приходи на ужин.

Бабка попрощалась и пошла своей дорогой. Арман сжал ладони покрепче и проследовал к себе во двор.

Может быть она просто не хочет со мной видится потому что разлюбила. А любила ли она меня вообще? – спросил он себя и посмотрел на разваленный пень.

Черт! Этот пень еще. Хотя он то мой лучший друг. Только люди предают, деревья же хранят верность до конца жизни либо твоей, – он снова посмотрел на три части пня и горку опилок в центре, – либо своей. Неужели Наргиз меня не любит? Может она поняла что ошиблась?

Он поставил ведра у порога и зашел в дом. Мать оторвалась от книжки и посмотрела на мокрого сына.

– Ты что, купался в одежде?

– Да.

– А зачем в одежде?

– Захотелось.

– Дурак, – послышалось из отцовской комнаты.

Арман не обратил на Лусине никакого внимания.

– Вода на пороге, мам.

– Отлично, – сказала мать и положила книгу на стол. Она собиралась готовить обед.

Арман проследовал к себе в комнату. Он переоделся, мокрое сунул под шкаф. Ему захотелось прилечь. Он лёг на кровать. Глаза его невольно закрывались, но он не хоте спать. Арману хотелось немного подремать вот и все. Однако он решил, что даже подремать у него не получится.

Нужно хоть что-нибудь написать, – подумал он. Карандаш уже наверное подсох.

Арман присел на кровать, взял в руки карандаш и смочил грифель языком.

Итак, – начал он про себя, – прекрасная идея Арман, просто великолепная! Опишу я пожалуй почему происходят землятресения. Ведь никто на самом деле не знает по какой причине разрушаются целые города. И никто ничего толком не может предсказать. Однако и здесь придется начать с самого начала. Он прислонил кончик карандаша к бумаге и вдруг услышал стук. Звук доносился из соседней комнаты.

– Лусине, – крикнул Арман, – можешь не стучать!

Ответа не последовало. Арман начал писать карандашом в верхней части страницы: "Тектоника плит. Часть первая. Литосфера. В моем понимании литосфера это первая и важнейшая для человека земная плита, которая менее чем все остальные, кроме одной, подвержена изменениям. Хотя этот факт никем не доказан, я все же намерен утверждать, что серьезные изменения литосферных плит, произошедшие в течении многих миллионов лет, не являются серьёзными по отношению к другим плитам, находящимся глубоко под землей".

Звук не прекратился.

– Лусине, черт тебя дери, ну прекрати же ты наконец стучать!

Тогда стук прекратился и Арман услышал чьи-то шаги в коридоре. Мать прошла по коридору и встала у шкафа.

– Так! Чтобы не смел упоминать черта в таких выражениях. Если хочешь чтобы она перестала стучать, подойди и попроси.

– Мам, ну я же занят, а она там специально чем-то стучит.

– Специально не специально, это не важно, главное, чтобы черта ты больше не упоминал, а то все отцу расскажу и тогда будешь на улице ночевать.

– Ладно.

Мать ушла.

Что же это такое! – подумал он, – все как будто специальной меня отвлекают. Не дают ничего написать. Ну хорошо, продолжим.

"В начале исторического пути нашей планеты…

Нет не так. Нужно начать немного более конкретно, хотя конечно конкретика пойдет дальше, но я же тогда не смогу претендовать на то, чтобы моя работа рассматривалась в научных кругах, как научная. Или смогу? Не знаю. Короче так.

"Пангея первейшее положение земной коры – литосферы, которая за долгие миллионы лет претерпела значительные изменения…

Претерпела. Кто вообще это слово использует в повседневной жизни? Если я напишу, что изменения произошли, то наверное будет лучше. Потому что заумно, я думаю, тоже не нужно.

"…на которой произошли значительные изменения в течение многих миллионов лет".

Так значительно лучше. Постой! А что я беру за тезис? Напишу я значит сейчас вступление, а тезиса у меня нет? Наверное… хотя нет. Если я скажу, что литосфера существует благодаря нижним пластам земли, то это будет слишком просто. Придется рассказывать и про то, что когда-то литосферы вовсе не было. Что ее наслоение произошло благодаря пластичной астеносфере. Лучше сразу начать с землетрясений. Скажем, сейсмическая энергия по разному влияет на разные пласты Земли. Вот. Пишем.

"Эти изменения не смогли бы произойти если бы не сейсмическая активность земных источников энергии. Таких, как вулканы, потопы, разрушения гор, или по другому магматические извержения".

Потопы не подходят. Ведь они происходят не только из-за сейсмических волн, но и по другим неизвестным нам причинам. Чем-то нужно заменить потопы. Естественным движением плит под воздействием гравитации!

Так и что же у нас получается в конце концов.

"Пангея первейшее положение земной коры – литосферы, на которой произошли значительные изменения в течение многих миллионов лет. Эти изменения не смогли бы произойти если бы не сейсмическая активность земных источников энергии. Таких, как вулканы, разрушения гор, или по другому магматические извержения, а также естественные движений плит под воздействием гравитации".

Неплохо, один абзац есть. Теперь нужно написать второй.

Арман принялся писать второй абзац. Первый абзац показался ему удачным и он с большим рвением стал писать дальше. За стенкой послышался стук. Лусине все еще играла.

– Лусине! – закричал Арман. Потом он вспомнил про то, что сказала ему мать несколько минут назад и решил, что не будет орать через стенку, а просто подойдёт к сестре и попросит ее не стучать.

Арман встал с кровати и случайно задел стол коленками. Химический карандаш и две верхние книги вместе с листком плавно свалились на пол.

– Черт! – сказал Арман громко и тут же прикрыл рот, надеясь на то, что мать его не услышала.

На кухне было тихо. Лусине все еще стучала. Арман не стал собирать свои вещи и направился в отцовскую комнату. Он прошел по коридору и встал напротив Лусине.

– Ну ты что, издеваешься надо мной?

Лусине не ответила.

– А это что такое?

Арман посмотрел на песок, рассыпанный по всему полу. Лусине била куклой по песку. Песчинки разлетались в разные стороны. Рядом с горкой песка лежал мешочек, на котором была надпись "ЗЯ". Арман посмотрел на горку песка, на мешочек с надписью и на Лусине. Сестру испугал его взгляд. Хотя во взгляде Армана не было ненависти, однако Лусине почувствовала, что сделала, что-то очень нехорошее.

Арман подошел поближе, хорошенько разглядел мешочек и сказал:

– Черт…ах, Лусине, я не разрешал тебе заходить в мою комнату!

– А ты-то в мою заходишь!

– Да, но только когда мама просит. Что ты наделала?

– Ничего, просто кукла, вот эта, – она показала ему тряпочную игрушку с нарисованными глазами, – играет в песок на пляже, что непонятного-то?

– Какой пляж Лусине! – Арман начинал злиться.

– Дети, что у вас там происходит? – спросила мать.

– Мам, ну как не упоминать черта, если она все на зло делает, а?

– Так! – сказала мать, когда вошла в отцовскую комнату, – Арман иди к себе готовься к завтрашним урокам. А ты Лусине, чтобы весь этот песок убрала, понятно?

– Ну мам, это Армана, пусть и убирает.

Арман сдержался. Он вспомнил о том, что ему еще нужно написать второй абзац. Он оставил мать и сестру в отцовской комнате в надежде на то, что стука больше не повториться. О землице из Зеленой ямы он и думать забыл. Хотя был очень зол на Лусине за ее скверный поступок.

Арман пришел к себе, сел на кровать и вдруг вспомнил, что все свои принадлежности уронил. Он нехотя встал, поднял все, что упало и снова сел писать.

Блин, все из головы вылетело с этим песком, – подумал он. Нужно что-нибудь про астеносферу написать. Значит так: "Расколовшись на несколько частей Пангея превратилась в отдельные материки, которые…"

Нет, если я с этого начну второй абзац, то третьего мне не видать, потому что писать будет не о чем. Нужно растянуть. Например так: "Материк Пангея являлся единственной сушей, которая существовала на планете Земля много миллионов лет…" Опять эти миллионы. Повторяюсь. Может написать "…огромное количество времени, пока не раскололся на части. До этого момента Пангея являлась литосферой – самой последней плитой…" А вдруг это не так? Когда образовалась литосфера? Откроем-ка "Наши удивительные континенты" Вегенера. Прочитаю про теорию дрейфа материков. Может что-нибудь и пойму из этого.

Арман взял в руки работу Вегенера и стал искать смежные темы в содержании. Он несколько раз натыкался на подобные темы, открывал указанную в содержании страницу, прочитывал первые два абзаца и снова принимался за поиски. В конце концов он отложил книгу и написал: "Литосфера затвердевшая часть верхней мантии, под которой располагается горячее и расплавленное вещество астеносферы. Во времена Пангеи существовали материки, а следовательно литосфера уже образовалась".

Ну может быть и не совсем следовательно, однако логично. Ведь животные уже были, не могли же они ходить по расплавленной магме. Они ходили по раскрестализированной мантии, затвердевшей много миллионов лет назад. Это так. Однозначно Вегенер, – сказал Арман, взглянув на книгу.

Он смочил грифель и принялся писать дальше: "Определенно можно сказать только одно. Что материк Пангея это нынешняя литосфера планеты Земля, которая раскололась в результате сейсмических волн и других неизвестных науке процессов, продолжающих спустя миллионы лет воздействовать на нашу планету".

Отлично, – подумал Арман, – второй абзац готов. Как раз подвёл к тому, что действительно важно изучать на данный момент. Если бы только мама знала, чем я тут занимаюсь. Она бы конечно удивилась. Наверное. Но я никому об этом не буду рассказывать. Хотя еще и рассказывать то не о чем.

Арман лёг на кровать и закрыл глаза. Он подумал о том, что писать научный труд это не простая работа, к которой нужно подходить со всей ответственностью. Он вдруг представил, как выступает с докладом о своем открытии перед ученым советом. Арман разложил свои бумажки на столе, стал что-то говорить всем присутствующим при этом указкой, показывая на отдельные точки карты Пангеи.

Лежа на матрасе с закрытыми глазами, Арман представлял себя спокойным и уравновешенным ученым, который пытается защитить докторскую по тектонике плит. Доказывая теорию дрейфа материков Вегенера Арман приписывал к ней свою теорию, о которой в данный момент не имел ни малейшего понятия. Он лишь видел, как весь ученый совет аплодирует его научным умозаключениям и радовался тому, что вызвал у крупных ученых такую бурную реакцию.

– Арман, пора обедать! – прокричала мать с кухни.

Арман открыл глаза и ответил:

– Сейчас, пару минут.

Он присел к столу и решил прочитать то что написал. Значиться так: "Материк Пангея являлся единственной сушей, которая существовала на планете Земля огромное количество времени, пока не раскололась на части. До этого момента Пангея являлась литосферой – самой последней плитой. Литосфера затвердевшая часть верхней мантии, под которой располагается горячее и расплавленное вещество астеносферы. Во времена Пангеи существовали материки, а следовательно литосфера уже образовалась. Определенно можно сказать только одно. Что материк Пангея это нынешняя литосфера планеты Земля, которая раскололась в результате сейсмических волн и других неизвестных науке процессов, продолжающих спустя миллионы лет воздействовать на нашу планету".

Коряво как-то, – подумал Арман. Потом Пангея не вся литосфера, а лишь ее часть. Ну ладно, после обеда исправлю.

Он встал из-за стола. Теперь аккуратней, так, что даже карандаш не сдвинулся с места. Зашел за шкаф, прошел по коридору и сел за кухонный стол. На улице гремел сильный проливной дождь.

– Лусине, тебе нужно персональное приглашение?

– Иду мам, сейчас только куклу посажу за столик, она тоже обедать будет.

Арман взглянул на окно позади себя. Было еле видно улицу. Стекло в воде. Дождь, как туман обволакивал все пространство. В доме было уютно и тепло.

Печка грела очень хорошо. Арман пододвинулся поближе к печке. Он вспомнил, как сегодня утром обнимался с Наргиз. Ее тёплое тело, согрело его моментально, но не так, как греет солнце, а так как греют несколько абзацев, написанных своей рукой. Он подумал об этом немного, потом посмотрел на маму.

Она подала суп Арману и снова позвала Лусине. Только теперь громче и строже. Раздраженная Лусине тут же зашла на кухню и села к столу.

Мать поставила перед Лусине суп, положила ложку. Она строго посмотрела на дочь. Та начала есть.

Арман задумчиво смотрел на печку.

– Арман, суп остынет, – сказала мать.

Он посмотрел на тарелку и принялся есть суп.

– О чем ты думал, Арман? – сказала его мать, присаживаясь за стол с тарелкой супа. В центре стола стояли вчерашние хлебные лепешки. Свежих лепёшек уже не было.

– О разном.

– А может об одном?

– И об одном тоже?

– Ну так расскажи матери?

– Не хочу.

– Ты так мне и не сказал с кем вчера гулял вечером.

– Ты ее знаешь, она из дома, который находиться около спуска, по левую сторону.

– А! Внучка Арусь, да?

– Ага, – Арман отхлебнул суп без ложки.

– Арман, ты уже не маленький, ешь нормально.

– Так удобнее.

– Так не прилично.

– Малыш, маленький малыш, все скажу Наргиз, – стала вдруг дразниться Лусине.

– На себя посмотри, – сказал Арман и снова отхлебнул суп без ложки.

– Это хорошо, что ты с ней гуляешь. Она славная девочка.

– Мам, ну ладно тебе.

– А что ладно, я просто сказал, что это хорошо. Вот и все.

– Почему ты думаешь, что это хорошо? – спросил Арман. Он отпил столько супа сколько смог и теперь, чтобы не разлить все на себя взял ложку.

– Ну как же сын мой, когда-нибудь у тебя будет семья. А чтобы она была нужно постараться наладить отношения.

– Хм, отношения, – ухмыльнулась Лусине.

Арман не обратил на нее внимание.

– Лусине, не вежливо перебивать двух людей, которые беседуют. Запомни это.

– Прости мамочка.

– Ну так что Арман, разве я не права?

– Может и права, только вот, если скажем она меня обманывает уже сейчас, это хорошо по твоему.

Мать доела суп и ответила:

– Ну знаешь, всегда есть свои причины, когда человек обманывает другого и не всегда они имеют какую-то плохую подоплеку. Возможно она тебя еще боится, не доверяет тебе, поэтому не все рассказывает.

– А что меня бояться, ты же знаешь, что нечего?

– Я то знаю, а она это со временем поймёт. Пока что нужно просто общаться и не обращать внимания на такие мелочи, понял?

– Да, понял, – сказал Арман со вздохом, – они меня пригласили на ужин сегодня.

– Нечего! Поужинаешь дома.

– Хорошо.

Мать принялась мыть тарелки. Лусине доела свой суп и оставила тарелку на столе.

– Спасибо мам, – сказала она.

– На здоровье деточка, прекращай играть и давай займись чем-то полезным. Пойди во двор, набери травы, какой тебе скажу.

– Ну! Не хочу.

– Я сказала! Иначе куклу отберу.

– Хорошо, – проговорила Лусине со слезами на глазах. Она подошла к матери, послушала ее и пошла во двор собирать травы.

Арман доел свой суп и тоже решил выйти на улицу.

– Мам, я пойду гулять, вернусь не позднее заката.

– Давай, но чтобы не как вчера, понял?

– Да, понял.

Арман вышел во двор. Дождь уже прекратился, но тучи все еще гуляли по небу.

Он взглянул на Луисне, но ничего ей не сказал. Открыл калитку, вышел на тропинку и пошел в сторону спуска.

Через какое-то время он услышал громкие голоса. Арман спрятался за кустами, когда понял, что голоса раздаются из дома Наргиз. Он услышал ее.

– Знаешь что бабушка, где хочу там и гуляю, тебе то какая разница!

– Не разговаривай так с бабушкой, – послышался голос старика, – ишь какая до слез старуху довела, то же мне дело хорошее. Иди вон!

– А что она сама так со мной разговаривает, как будто я маленькая?

– Да ничего ты не понимаешь дитя, – вступила вдруг старуха, – я тебе добра только желаю, а ты так ко мне относиться.

Наргиз ничего не ответила. Через несколько минут Арман услышал ее шаги вблизи себя. Он хотел было отойти от кустов и как бы невзначай повстречаться с Наргиз. Но вдруг увидел перед собой ее лицо.

– Ты что там делаешь, подслушиваешь что-ли?

– Нет… ну вообщем да, – сказал Арман, вылезая из кустов, – я просто услышал крики и спрятался. Вот и все.

Наргиз тяжело вздохнула и пошла вперед.

– Наргиз, – позвал ее Арман.

– Пойдем, – сказал она ему.

Он догнал Наргиз и они вместе пошли по тропинке.

Дождик снова начинал покрапывать. Небо заволокло обильными тучами. На улице серьезно потемнело. Макушек гор вдалеке не было видно.

Арман шел рядышком, подстраиваясь под шаг Наргиз. Наргиз не обращала на него никакого внимания. Он был обескуражен этим обстоятельством и пытался как-то заполнить пустоту маленькими несуразными репликами, которые только в этот момент могли прийти ему в голову. Он был стал еще более обескураженным, когда Наргиз перестала отвечать на его вопросы. Это показалось ему странным после вчерашних событий и событий сегодняшнего утра, когда она была такой ласковой и нежной.

– Что с тобой? – спросил Арман тихо и невзначай.

– Ничего!

– Совсем ничего?

– Совсем.

Они прошли еще десяток метров до другого конца холма, там где уже во всю расстилалось бескрайнее поле ведущее к горному хребту. Отсюда можно было увидеть, как тот маленький ручеёк, укрывшийся за соседскими домами, разрастается, становится крепким и течение ведет воду далеко-далеко в сторону.

Все это живописное великолепие покрыла одна сплошная, не предвещавшая ничего хорошего деревне, тень, под которой, как под куполом уселись два подростка.

Они присели на мокрую траву, точнее Арман сел на мокрую траву, а Наргиз, под воздействием необходимости уселась к нему на коленки и отвернулась. Арман счёл это за хороший знак и его сердце немного успокоилось. Он избавился от тягостного чувства чего-то нехорошего в ту же самую секунду, когда Наргиз повернулась к нему и обхватила его шею руками. Арман обрадовался такой перемене в ее настроении. Она вдруг переменила свое тяжелое беспокойное выражение лица, на нежное и приятное глазу Армана. Как это умеют делать женщины когда в моменте желают своему партнеру всего самого лучшего, а уже через минуту забывают обо всем и проклинают мир за то, что встретили на своем пути несчастного бедняка.

Однако Наргиз, молодой девочке, выросшей в деревне, не было присуще думать о деньгах и уж тем более кого-то проклинать. Она посмотрела на Армана добрым взглядом только потому что он в этот трудный для нее момент был рядом и согревал ее своим частым дыханием. Она обняла его крепко-крепко, так что Арману захотелось плакать. Он сдержал слезы, но выражение лица изменить все же не сумел.

– Арман, у тебя тоже что-то случилось? Ты как будто хочешь заплакать!

– Нет, Наргиз. Все хорошо.

– Я тебе объясню, просто бабушка невыносима. Она постоянно накладывает на меня свои понятия. Все время сравнивает меня с кем-то и постоянно требует того, чего мне не хочется. Это начинает угнетать, каким бы сильным человек не был. Все же так получается, что происходят неприятные вещи.

– Вода камень точит. К сожалению, а может и к счастью это так.

Наргиз еще раз крепко обняла Армана. На этот раз он не заплакала. Арман почувствовал нечто другое. Он обнял ее за талию и начал аккуратно целовать ее шею. Наргиз отпрянула.

– Ты чего?

– Просто целую тебя.

– Как?

– Вот так!

Он снова поцеловал ее шею. Они обнялись. И сидели так очень долго, грея другу друга.

Тучи немного рассеялись, но от этого не стало ни светлее, ни теплее. Горы покрылись туманом до середины, а дождь стал покрапывать обильнее.

– Я знаю одно хорошее место, вон за теми деревьями.

– Что там? – спросила Наргиз.

– Заброшенная избушка. Там можно развести костер и уединиться.

– Откуда ты о ней знаешь?

– Папа рассказывал, что в этих местах раньше тоже была деревня, но жили здесь не только армяне, но и турки. Я думаю, что эта избушка стоит тут с тех времён. Никогда туда не заходил. Пойдем?

– У нас нет выбора. К себе я не пойду, не хочу видеть бабушку. У тебя…

– У меня мало места и все слышно. Лучше не стоит.

– Ну пошли.

Они встали с травы и побежали к деревьям, которые находились в тридцати-сорока метрах от их местоположения. Дождь усилился, а с порывами ветра стал более агрессивным. Арман пытался прикрыть Наргиз собой, следуюя за ней по пятам, но его попытки оказались тщетными. И он и Наргиз, укрывшись в старом, поросшем мхом деревянном домике, построенном много лет назад, промокли до нитки. Они забежали в дом и оказались в полной темноте. Лишь только тусклый серый свет проникал через щелочки между брёвен.

Арман достал спички и попытался разжечь огонь.

– Ты садись к стенке, только не упирайся. Брёвна влажные, заболеешь небось.

Наргиз присела на сухую траву. Пола в избушке не было. Арман зажег спичку, осмотрелся и увидел в углу рубанки. Он подошел поближе и потрогал их. Они оказались сухими. Арман взял рубанки, положил их так, чтобы получился костерок похожий на шалаш. Внутрь подложил коры, которая валялась внутри повсюду.