Текст книги "Смерть Британии! «Царь нам дал приказ»"

Глава 13

Спустя неделю. Лондон. Букингемский дворец

– Ваше Императорское Величество, – сэр Гладстон в очередной раз пытался ответить на заданный Викторией вопрос, но та его в очередной раз перебила:

– Что, Ваше Императорское Величество? Кто обещал мне разгром немногочисленных русских в этих проклятых богом горах? Кто? Вы, сэр! А что мы получили? Наше поражение! Да такое, что стыдно о нем даже думать! Столько англичан погибло! Как вы, сэр, могли подобное допустить?! Почему вы не застрелились, узнав об очередном провале нашего дела? Почему вы посмели показаться мне на глаза?!

– Ваше Императорское Величество, – покорно склонил голову премьер-министр, – это всего лишь поражение. Одно поражение в Большой войне. Нам нужно жить дальше и работать над тем, чтобы подобное больше не повторялось.

– Всего лишь одно поражение в Большой войне?! – разъяренно переспросила Виктория. – Всего лишь одно?! – она практически кричала. Никогда прежде она не срывалась и не вела себя подобным образом. Но, видимо, накипело. Впрочем, здоровье уже немолодой женщины такого стресса не выдержало, так что она после беседы с премьер-министром на повышенных тонах слегла с сердечным приступом. Да таким, что врачи порекомендовали ее не беспокоить какое-то время и не отвлекать по всяким пустякам.

Глава 14

28 декабря 1885 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец

Скобелев сиял, как пятак, который начищала целая рота солдат. Его всего просто распирало от гордости, радости и чувства удовлетворения. Впрочем, сопровождающие его офицеры выглядели не хуже. Кое-кто из них был ранен, но это никак не отражалось на их лицах.

– Добрый день, товарищи, – поздоровался с армейской делегацией Император.

– Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, – хором и весьма бойко ответили генералы, больше для озорства, чем для дела, так как подобные формальности Александр не очень любил, предпочитая рабочую атмосферу любому фанфаронству.

– Как я понимаю, вы прибыли такой толпой, чтобы принести мне какую-то очень важную весть и, судя по вашим лицам, радостную. Я угадал?

– Так точно, – сказал Скобелев и, совершенно не сдерживаясь, расплылся в улыбке.

– Вижу, что рады. Вижу. Слышал, что победили. Рапорт читал. Но там все сухо. Прорвали фланг. Вышли на оперативный простор. Отсекли пути отступления. Прекрасно. А теперь давайте своими словами. На что обратили внимание?

– На новую тактику, Ваше Императорское Величество! – радостно ответил Скобелев. – Признаться, я не верил до конца, что у нас все получится. Уж больно необычен подход. Посему прошу меня простить – с моим желанием прорывать фронт пехотными цепями под артиллерийскую подготовку я много бы не навоевал.

– Да что тут говорить, – встрял начальник штаба экспедиционной армии генерал Андреев. – Комбинация панцеров с глубоким маневром, хорошо координируемого артиллерийского огня, в дополнение к которому идут воздухоплавательные силы, позволяет сметать любые позиции. Гигантский огневой мешок! Войска противника, совершенно деморализованные, пытаются отступить, бросая оружие и обозы. Но панцеры двигаются быстро, удерживая за собой все ключевые узлы и лучшие дороги. Да не одни, а при поддержке драгун. В общем, большая часть сил противника уже через пару дней превращается не в отступающие силы, а в бегущие, деморализованные толпы, рассеянные по полям да лесам. Как вы понимаете, при таком положении дел большая часть солдат врага начинает голодать, вступать в стычки с местным населением, которое его стремится сдать наступающей второй волне пехотных подразделений. Никогда! Никогда прежде я не видел таких викторий! – Павел Сергеевич Андреев просто захлебывался от восторга. Его глаза горели. – Ни в кампании 71‑го года, ни при французском деле, ни в Средней Азии!

– А что было дальше?

– Панцеры с драгунами вышли к Белграду очень быстро. В его предместье отдохнули. После чего, дождавшись маршевых стрелковых батальонов, пошли дальше, стремясь обрубить последние пути отхода через Дунай у отступающей армии противника. А ей навстречу с левого фланга фронта после мощной артиллерийской подготовки, да при активной поддержке практически всей ударной части нашего воздушного флота, пошли горные стрелки. Две бригады. Правда, если бы не дирижабли с аэропланами, нам бы очень тяжело пришлось, ведь противник держал высоты и очень хорошо простреливал подходы. Так что нам приходилось по основному вектору наступления держать в воздухе по несколько дирижаблей, постоянно осуществляющих обстрел из пулеметов любых наблюдаемых огневых точек противника. А если это не помогало, то бомбили легкими осколочными бомбами. Если бы не они – совсем кисло было бы. Как пить дать – легли бы наши горные стрелки в том наступлении.

– Отлично! – довольно улыбнулся Александр. – И что теперь? Котел?

– Да! Полное окружение! Часть смогли прорваться через австрийскую границу, но в окружении осталось тысяч двести человек. Вчера подписали капитуляцию. Смогли живым взять Мольтке, но он тяжело ранен и уже неделю как не командует войсками. Сейчас занимаемся сортировкой пленных и решением проблем снабжения.

– Вы собираете пленных в лагеря на местах?

– Никак нет. Сортируем. Грузим в эшелоны и вывозим в Империю. По старой, отработанной схеме. Помните, как с турками поступили?

– Турки-то они, конечно, правильно, свое получили, – задумался Иосиф Павлович Джакели. – Но тут война с европейскими державами. И пленные – преимущественно немцы, итальянцы да французы. Как бы конфуза не вышло.

– Какой такой конфуз? – удивился Александр. – Мы сражались с повстанцами. Если к ним примкнули какие-то иностранные добровольцы, это их личные проблемы. По договору с новым царем Югославии Российская империя вправе забирать себе всех взятых в плен повстанцев.

– И Мольтке? – осторожно спросил Джакели.

– А что, Мольтке особенный? Само собой, уважим человека, дороги строить не отправим. Но в свою Германию он вернется очень нескоро. Так что миндальничать с пленными не нужно. Шоссированные дороги нам нужны, и объем работ по их возведению опережает наши производственные мощности на пару сотен лет. Вот пускай они своим трудом и приближают светлое будущее России. Им все равно, а нам приятно. По крайней мере, так у пленных будет шанс хотя бы когда-нибудь, в перспективе, вернуться домой. Всяко лучше, чем умереть с голоду в Динарских горах или пойти на опыты НИИ медицины как сильно буйная и неуправляемая личность. А вы, Иосиф Павлович, если кто что будет спрашивать, прямо и смело говорите, что военнопленных в России нет, есть только преступники, задержанные в ходе подавления дворянского мятежа в Югославии русскими добровольцами. Вам ясно?

– Так точно! – вытянулся Джакели, слегка покраснев от нервного напряжения. Слишком, на его взгляд, щекотливая ситуация разворачивалась вокруг захваченных неприятельских солдат. Но перечить Императору он не решился.

– Итак, – Александр сел в кресло и потер руки. – Я слушаю вас, мои генералы. Вы прошли через непростую войну и должны сделать выводы о том, как улучшить то, что у нас есть. Кто начнет?

И тут начался просто птичий базар, а не разговор, ибо предложения сыпались просто как из рога изобилия. Тут и потребность в новом панцере, и желание сделать бронированный грузовик для перевозки пехоты, и дельные советы по авиации, и предложения создать самоходную артиллерию, включая зенитную, ибо применение противниками аэропланов для ударов по нашим походным колоннам могло закончиться весьма плачевно. Александр слушал все это и нарадоваться не мог – перед его лицом рождалась настоящая военная школа, которая воевать стремилась не «турелью артиллерийскою»[75]75
  Известная цитата из советского фильма «Адмирал Ушаков» 1953 года, которая показывала нежелание «старой школы» учиться воевать по-новому.


[Закрыть], а умением, причем не чужим, а собственным. Безусловно, самолюбие Императора тешило то, что он смог помочь своим верным генералам понять в полной мере ценность взаимодействия родов войск. Да, только сейчас. Да, в былых кампаниях до них не доходило, и они уверенно продолжали считать, что пехота и артиллерия действуют сами по себе. Но тут, увидев воочию симфонию войны и услышав, как отдельные партии разных родов войск складываются в единую, безумно гармоничную композицию, его генералы в глазах Императора как будто родились заново.

Конечно, не все предложения оказались дельными. Дурости тоже хватало. Но важным было не это, а то, что они, во‑первых, не стеснялись, а во‑вторых, не боялись рассматривать и предлагать даже совершенно новые и неопробованные методы, отходя от чрезвычайно пагубной практики традиционного дуболомства. Несмотря на все препоны и шоры сознания они таки стали проникаться мыслью о том, что армия – это не то место, где применяют только старые, проверенные методы, средства и технику. Нет, нет и еще раз нет. Армия должна была стать форвардом общественного и социального развития.

Часть 4
Поле битвы – Земля

– Это моя последняя война… выиграю ли я ее или проиграю.

– А вам раньше приходилось проигрывать войны?

– Думаешь, я стал бы тем, кто я есть, если бы проигрывал войны?

Ария Старк и Тайвин Ланнистер

Глава 1

21 января 1886 года. Брюссель. Штаб-квартира NATO. Заседание расширенного Генерального совета Североатлантического альянса

– Господа, – начал премьер-министр Великобритании сэр Гладстон, усидевший на своем месте несмотря ни на что. – Югославская война завершилась полным нашим разгромом. Это печально. Однако я считаю, что в данном деле, как и в любом другом, есть как минимум две стороны. Конечно, чрезвычайно плохо то, что мы не смогли разбить русских в Югославии, тем самым уступив им окончательно это царство и потеряв шанс пополнить наш альянс за счет Испанской империи. Ведь положение этого мадридского льва последние годы не так уж и шатко. Но! Но, господа, – поднял палец сэр Гладстон. – Мы получили очень полезный урок. Если бы мы победили, то не смогли осознать того, насколько слаба наша армия, и с легким сердцем бросились в пучину большой войны с русскими. Кто-то говорит, что у нас был шанс. И он прав. У нас действительно был шанс потерять свое положение и оказаться полностью и окончательно разгромленными. Прекрасный шанс повторить судьбу Оттоманской империи, которая не выдержала силы русского оружия. Прекрасные времена Крымской войны, когда мы могли перекупать их интендантов и обладать решительным техническим преимуществом, безвозвратно прошли. Россия теперь – это сильный, умный и грозный враг. Дикое и ужасное олицетворение темной азиатской мощи, которую мы не можем игнорировать. Да, кто-то может смеяться и осыпать русских памфлетами, но победить их сейчас не может никто.

– И что вы предлагаете? – спросил задумчивый и весьма расстроенный Вильгельм. Пленение любимого фельдмаршала очень сильно остудило его воинственный пыл.

– Готовиться к войне. Его Императорскому Величеству Александру III сорок лет, у него четверо дочек и ни одного сына. Его брат – Владимир после серьезного воспаления легких очень плох здоровьем и совсем не имеет детей. Дядя с детьми от престола отлучен Императорским манифестом по его собственной просьбе. Других наследников нет. Думаю, за двадцать-тридцать лет, что остались до смерти русского Императора, мы сможем дельно подготовиться, собрав в кулак все свои силы. А после, пользуясь смутой, вызванной такой сложной и неоднозначной ситуацией в престолонаследии, предпринять попытку разгрома.

– То есть вы предлагаете замкнуться на внутренних делах альянса? – переспросил Алессандро Грациани.

– Именно так. Югославия показала, что наши вооруженные силы очень слабы. Их нужно привести к единому образцу как организационно, так и в плане подготовки, не говоря уже о вооружении. Нужно сделать так, чтобы пехотный полк из Сицилии ничем не уступал в выучке и оснащении такому же из Вюртемберга. Во всех странах коалиции требуется ввести единые виды оружия, боеприпасов, формы и прочего, дабы упростить снабжение и управление. И многое другое. Дел, как вы понимаете, у нас огромное множество.

– Но тогда нужно вводить не только единый стандарт вооружения, – лукаво улыбнулся Вильгельм, косясь на Алессандро Грациани.

– Да, – кивнул Гладстон, – я тоже думал о том, чтобы ввести идеологическую платформу, разработанную в Италии в качестве основной на всей территории альянса. Но это дело непростое и требующее большой деликатности. Ведь фашизм изначально создавался под образ мыслей итальянского народа… у англичан или венгров он может сильно отличаться. Лондон, безусловно, выступает за то, чтобы утвердить эту благую идеологию, но опасается перегибов и фанатизма.

– Не переживайте, – улыбнулся итальянский диктатор, – Италия справилась, хотя изначально и имелись весьма серьезные проблемы.

– Кстати, – спросил Вильгельм, – а как Британская империя будет избегать внешних дел, если ее колонии находятся в зоне прямых интересов Москвы?

– Не избегать, – улыбнулся Гладстон. – Просто перенесем свои приоритеты в Европу. А Индия… с ней все очень непросто. Боюсь, что нам придется отказаться от нее как от колонии и создать из этих земель еще одно королевство в составе нашей Империи со значительными свободами и автономиями. Как иначе его удержать, мы не понимаем. В Персии завершается кровопролитнейшая гражданская война, в которой погибло больше двух третей населения. Имеется огромное количество беженцев, которые бегут в британскую Индию и Саудовскую Аравию. Русские строят железную дорогу от Тегерана к нашей индийской границе. Афганистан стараниями соседей, особенно из Дунгарского эмирата, так и вообще – безлюдная пустыня, в которой выжил едва ли каждый десятый. И ситуация продолжает ухудшаться. Впрочем, непримиримые пуштуны не унимаются, продолжая выяснять отношения с помощью оружия. Москве в тех местах предстоит много работать. Настолько, что если ее не теребить, то и она к нам сама не полезет, не имея крепкого тыла.

– Господа, но что делать нам? – взмолился Стивен Гровер Кливленд, 22‑й президент САСШ. – Конфедерация – союзник России. Это ненавистное государство индейцев КИА, с которым мы были вынуждены заключить мирный договор, занимает наши земли и непременно получит поддержку из Москвы, если мы попытаемся его смять. Вряд ли войсками, но оружие им продадут. Рядом с нами лежит только достаточно слабое королевство Канада, состоящее в пределах Британской империи… Видит бог, я привел финансы в порядок и пытаюсь заниматься укреплением внутренней политики. Но постоянно сталкиваюсь с открытым противодействием крупных финансистов, слишком сильно завязанных на интересы Москвы. Что мне делать? Боюсь, что любое резкое движение может поставить точку не только в моей карьере, но и в позиции САСШ по отношению к альянсу. Ведь нам сейчас намного выгоднее дружить с русскими.

– Не переживайте, сэр, – улыбнулся Гладстон. – Мы поможем вам. Мы ведь должны помогать друг другу.

Через час в кулуарах президент САСШ Кливленд обратился к британскому премьер-министру:

– Сэр, что вы имели в виду под помощью?

– Вот, – протянул небольшой конверт премьер-министр. – Вы же собираетесь заехать в Лондон с рабочим визитом на обратном пути? Вот и отлично. Здесь указан адрес, по которому мы сможем продолжить разговор в совершенно ином ключе.

– Я не понимаю ваших намеков, – искренне сказал Кливленд.

– После смерти нашей обожаемой Императрицы Виктории на престол взошел ее сын – Император Эдуард. Большой человек в обществе «Вольных каменщиков»…

– Вот к чему вы клоните, – выдохнул президент.

– Именно к этому. САСШ в свое время создавались именно нашим обществом и долгое время находились под нашим руководством, что позволило им очень энергично развиваться. Мы даже обеспечили нашему детищу защиту от европейских драк, давая возможность укрепляться в совершенно тепличных условиях. И что мы видим сейчас? Только дуракам остается неясно, что, несмотря на некоторую независимость САСШ в вопросах внешней политики, Москва контролирует ее финансы и промышленное производство. Причем не представители нашей организации, а какие-то пошлые последователи этих азиатских дикарей. Умных, страшных и безжалостных.

– Это я знаю и без вас. Особенно силен Морган. Никто не знает, на кого на самом деле он работает, но он чрезвычайно силен. Кроме того, я подозреваю в подкупе большую часть сенаторов. Вашингтон фактически опутан паутиной, да такой, что мы все боимся высказываться, опасаясь последствий.

– Вы хотите успеха в нашем деле?

– Конечно! – с уверенностью сказал Кливленд.

– Пришло время собирать камни, – смотря прямо в глаза Стивену, произнес Гладстон. – Перед лицом ужасной угрозы, что надвигается на нас с азиатских просторов, нам следует консолидировать свои усилия и держаться вместе.

– Что вы этим хотите сказать?

– Только то, что у САСШ есть два пути. Первый – окончательно превратиться в протекторат России. Второй – вернуться в лоно Туманного Альбиона.

– Седьмым королевством? – улыбнулся Кливленд.

– Да. Именно так. Я знаю, что народ в САСШ не очень этого и жаждет, но ваше положение потихоньку ухудшается и вряд ли имеет перспективы, поэтому нам всем нужно начать работать над этим непростым вопросом.

– Но финансовые воротилы, они явно не пожелают этого.

– Мы найдем способ с ними договориться, – хитро улыбнулся Гладстон.

– Вы уверены?

– Конечно! Тем более что тот же Морган слишком долго живет на этом свете. Не правда ли?

– Долго… – задумчиво кивнул Кливленд. – Но…

– Не переживайте, – положил руку Кливленду на плечо Гладстон. – Мы никоим образом вас не будем компрометировать. Даже более того. Прямо сейчас Лондон с вашей помощью начнет внедрять своих агентов на ключевые посты. Вы же отсидите спокойно свой срок без лишней пыли. И вот только после прихода нового президента мы начнем. Устроим небольшой террор, стравливая кланы.

– Вы считаете, что русская разведка вам не сможет помешать?

– У нее нет такого административного ресурса. Кроме того, вряд ли они готовы к столь массовым акциям устранения. Ничто не мешает нам воспользоваться схемой самого русского Императора, который в свое время смог устранить нашего доброго друга Клейнмихеля, подставив при этом финнов. Кто вам не нравится? Конфедераты? Вот их и выставим дураками. По крайней мере попытаемся.

– Все равно я не верю в то, что САСШ согласится добровольно вернуться в лоно Туманного Альбиона.

– Кто же говорит про добровольный возврат? – усмехнулся Гладстон.

– В каком смысле?

– В самом что ни на есть прямом. Через пять, максимум десять лет вы как патриот САСШ поднимете восстание. Пользуясь подкупленными и привлеченными на свою сторону военными, произведете государственный переворот, установив парламентскую республику. После чего займетесь референдумом, согласно которому народ пожелает вернуться. А наш добрый Эдуард с благосклонностью удовлетворит вашу просьбу.

– Но если народ не пожелает голосовать так, как нам нужно?

– Кого это волнует? Вы разве не понимаете, что абсолютно не важно, как народ голосует, важно – кто и как считает? И не переживайте вы так. Если все выйдет так, как я планирую, то вы станете вице-королем нового королевства. Как вы его хотите назвать? Free Kingdom? Никакой проблемы в этом не вижу.

– Вы очень оптимистичны…

– Но я хотя бы пытаюсь спасти дело своего ордена от полного разгрома. Вы что, разве не понимаете, что через некоторое время Россия подпишет договор с Конфедерацией индейцев Америки и включит их в свою Организацию московского договора? А это значит фактически поставит это государство под полный контроль русских. Следующими станут КША. А потом вы. Вы разве не видите, что этот новый Чингисхан не успокоится, пока не завоюет весь мир? И после своей смерти его дело вряд ли закиснет. Нам нужно пытаться укрепиться всеми возможными способами. Иначе конец. Нам конец. Они вырежут нас, как волки ягнят.

– Хорошо! – Кливленд поднял руку, останавливая словесный поток Гладстона. – Я согласен и готов работать с вами. Если это спасет моих людей от гибели. Потому что включение КИА в состав ОМД – это наш конец.

– Вот и славно! – сказал, улыбнувшись, Гладстон. – Но по указанному адресу все равно приходите. У нас будет что обсудить.

– Хорошо, сэр, – кивнул задумавшийся Кливленд.

Они разошлись, но сэр Гладстон едва сдерживал свою улыбку.

«Союзники перепуганы и готовы поступиться многими своими правами и свободами ради победы над страшным врагом. Великобритания вновь набирает силу.

Чего только стоит Франция, которая приличным куском была введена в состав Империи? Поразительно ценное приобретение, позволяющее полностью контролировать Английский пролив, да и в экономическом плане – солидный куш. Шотландия и Уэльс стихли, хотя для этого и понадобились массовые интернирования недовольных в гордую и независимую Ирландию, которая несмотря ни на что оказалась крайне выгодным решением. Слабое, ничтожное государство с огромными амбициями смогло превосходным образом впитывать в себя весь тот народ, что не мог спокойно жить на благословенном острове Британия. Столько всякого мусора туда убралось! Чего только не удалось за эти минувшие годы его правления…

Конечно, много было и провалов, и ошибок. Ибо русские оказались неожиданно напористы и сильны. Такая встряска! Почаще бы такие «наполеоны» будоражили старую добрую Англию. Нам нужны такие встряски.

Главное, чтобы теперь этот трус не подвел меня и операция по возвращению САСШ прошла успешно. А если что пойдет не так, то и завоюем их. Нам же нужно будет на ком-то тренировать своих солдат? Они остались одни. Совсем одни. Наверное, им будет страшно.

Интересно, союзники поверили в то, что я сказал? Двадцать-тридцать лет мира? Нет. Мира не будет. Будет война. Настоящая. Английская. Хитрый всегда побеждает сильного. С варварами силой мериться недостойное для настоящего джентльмена занятие. А они пускай готовятся стрелять. Этот резервный вариант вполне нас устраивает. Мало ли что эти русские выкинут…»