Текст книги "Смерть Британии! «Царь нам дал приказ»"

Глава 3

То же время. Германская империя. Фамильное поместье Бисмарков

Отто фон Бисмарк внимательно смотрел в пустоту. Пресса, доставленная к завтраку, сегодня разочаровала и всполошила его не на шутку. Не вся она была свежей, например, те же испанские газеты имели недельную давность, однако это не меняло ровным счетом ничего.

– …Отто! Вы слышите меня? – как из тумана, донесся знакомый голос. Бисмарк заморгал глазами и огляделся. Прямо перед ним стоял его старый друг – Вильгельм Штиберт.

– Какими судьбами?! – улыбнулся бывший канцлер. – Не думал, что вы заедете ко мне в гости. В Берлине столько дел…

– Отто, я за вами.

– В самом деле?

– Вильгельм очень интересуется вами и хочет видеть при дворе. Фридрих, конечно, долго сопротивлялся, но Вайс нам всем очень помог и личными хлопотами поспособствовал вашему возвращению ко двору.

– В самом деле? Зачем ему это?

– Ему не нужны влиятельные оппозиционеры. Поэтому вам надлежит прибыть в Берлин…

– Он мне подготовил роль придворного шута?

– Отнюдь. Фридрих был испуган вон этими газетами, – он кивнул на стол.

– Что, испугался хитрого московского медвежонка?

– Медвежонка? – удивленно поднял бровь Штиберт. – А мне казалось, что это Ротшильд начал свою игру.

– Зачем ему поступать так? Насколько я знаю Альберта, он всегда старался действовать очень аккуратно. И тихо. А тут, как вы видите, налицо наглый и резкий шаг, причем весьма профессиональный. Вы удивлены?

– Нет, пожалуй. Просто непонятно, с чего вы взяли, что это именно русский Император.

– Это его почерк.

– Хм. Впрочем, это все не важно. Вам надлежит прибыть в Берлин и занять пост советника Императора по вопросам внешней политики. Он испуган сложившимися обстоятельствами. А именно Большой войной, которую описали в испанских газетах. Германская империя к ней не готова. Вот я ему и рассказал по случаю о том, что вы еще в 1872 году ее пророчили, описывая, какие страсти ожидают нашу добрую Германию в ходе этих военных столкновений. Выслушав меня, Фридрих сменил гнев на милость. Он сильно пересмотрел свои взгляды на вас. Да и Вайс вовремя вставил свое веское слово. Дорогой друг, вы снова в деле! Столько лет ожидания, и вот Германия о вас помнит!

– Это лестно, но я не знаю, как поступить. У нас с Фридрихом такие противоречия… – покачал головой Отто.

– Боюсь, что через несколько лет вам придется работать не с Фридрихом, а с Вильгельмом.

– И что заставляет вас так считать?

– Состояние здоровья Императора. Оно, хотя и почти незаметно, ухудшается. Вайс поделился конфиденциальной информацией, о которой врачи пока не решаются говорить кому-либо: есть опасения, что Фридриху осталось жить от двух до четырех лет. Причем чем дальше, тем сильнее он будет терять контроль над ситуацией из-за ухудшающегося самочувствия. Источники он, безусловно, не назвал, но такой солидный человек вряд ли будет вводить в заблуждение своих союзников. Возникший вариант, связанный с отравлением, я отмел как нереальный. Если бы Вайс знал о том, что кто-то специально медленно убивает Императора, пуская на его место агрессивно настроенного наследника, то он, безусловно, вмешался бы. При его полномочиях подобный шаг был бы очевиден и разумен. Особенно в свете того, что Йоган не хуже нас понимает, что втягивать Германию в Большую войну – глупо и бессмысленно, и сделает все возможное для того, чтобы ее отсрочить или избежать. Думаю, Фридрих чем-то очень серьезно болен. Но прошу вас об этой новости особенно не распространяться. А лучше – вообще держать язык за зубами.

– Все так плохо?

– Весьма. Причем не только из-за Фридриха. – Штиберт имел весьма печальный вид. – Дело в том, что молодой Вильгельм, получив инъекцию новомодного фашизма, загорелся не на шутку. И как свойственно всем молодым, рвется в бой. Он оценил ситуацию на международной арене совсем иначе, нежели этот эль Гаспачо. По его предположению, Россия сейчас не готова к Большой войне, поэтому стремится ее отложить на некоторое время.

– Он тоже считает, что эти игры с газетами ведет Александр?

– Да.

– Умница.

– Безусловно. Только очень горяч. И нам с вами, дорогой друг, нужно будет потратить оставшиеся несколько лет на то, чтобы охладить его пыл. Большая война для Германии станет самоубийственной. Мы ее не сможем выиграть.

– Неужели Вильгельм не осознает этого простого факта? Ведь расклад налицо.

– Он прямо так и заявляет, что, раз мы ее выиграть не сможем, это сделает он сам.

Глава 4

2 августа 1885 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец

– Ваше Императорское Величество, – личный секретарь выглядел весьма встревоженным, – срочное донесение из Вены.

– Что случилось?

– Сегодня, в ходе очередного заседания, в зале международного трибунала, расследующего факт отравления царя Николы, произошла потасовка, в ходе которой партия Обреновичей и Карагеоргиевичей попыталась избить наследника Югославского престола.

– И?

– Товарищ Джакели заявил протест и потребовал наказать зачинщиков беспорядков. Суд согласился с ним и постановил взять Данило Петровича под стражу как провокатора и подстрекателя, который вызвал праведный гнев со стороны Обреновичей и Карагеоргиевичей.

– Что он им сказал?

– Назвал предателями.

– Хм, – усмехнулся Александр. – И как отреагировал Иосиф Павлович?

– Он обвинил международный трибунал в предвзятости и взял Данило под защиту Российской империи.

– Вот как… – Император хмыкнул и выгнул брови. – И что дальше?

– Скандал! Газеты пестрят самыми разными статьями. Слава богу, что вышедшие за пару недель до того испанские издания смогли внести ясность в ситуацию и теперь все газеты очень осторожно работают с этой темой. Кое-какие ежедневки пытаются играть с образом «злых русских, которые укрывают подлого сербского преступника», но большинство изданий робко заявляют о том, что это просто повод для начала активной фазы противостояния. Ведь его все заждались.

– Думаете, вся Европа сидит в своих теплых креслах с попкорном и ждет в Югославии цирка?

– В креслах? С попкорном? – удивился Андрей.

– Это метафора. Вы же поняли о чем я?

– Да, Ваше Императорское Величество, – кивнул личный секретарь Александра. – Похоже на то, что все так, как вы говорите. Они хотят увидеть красивую войну и готовятся делать свои ставки.

– Ставки? – удивленно переспросил Император.

– Так точно, ставки. Я беседовал с Павлом Ильичом, он сказал, что после испанских статей по всей Европе букмекерские конторы активизировали свою деятельность, вовлекая все больше людей в этот тотализатор.

– Хлеба и зрелищ… – усмехнулся Александр. – Ну что же. Раз началось, так началось. Подготовь письмо Иосифу Павловичу, чтобы тот опротестовал поступок международного трибунала в Лиге Наций, обвинив того в предвзятости. Если есть за что зацепиться, то и вообще – в подкупе. Если реакции положительной не будет, то Россия приостановит свое членство в этой организации до разрешения конфликта в Югославии.

– Но…

– Что?

– Зачем мы оттуда уходим?

– А мы уходим? – усмехнулся Император. – Мы приостанавливаем свое членство до того момента, когда посчитаем, что нам пора возвращаться. Это акт протеста. Демарш. Кроме того, он развязывает нам руки и позволяет делать некоторые шаги, которые ранее были нам недоступны. Кроме того, особо отпишите, что Иосиф Павлович должен эвакуировать Данило и его двор в Сербию. Да и вообще, пускай закругляется с этой судебной клоунадой. После чего Данило требуется короновать, а оппозиционеров объявить вне закона. Югославского закона, дабы они официально оказались в статусе инсургентов. Да и вообще, пора бы подготавливать формальную почву для войны. По срокам. Рекомендую Иосифу Павловичу уложиться в три дня. Как он будет выкручиваться – его дело. Но тянуть с этим делом не следует, потому что Лондон, безусловно, попытается вывернуть дело на свой лад. И нам нужно их опередить.

Глава 5

5 августа 1885 года. Лондон. Особняк премьер-министра Британской империи сэра Уильяма Гладстона

– Сэр, – обратился слуга к премьер-министру, – к вам лорд Генри Стаффорд, 1‑й граф Иддесли.

– Я вас очень рад видеть, – Уильям Гладстон встал навстречу Генри Стаффорду с самым доброжелательным видом, который только мог изобразить.

– Взаимно, – улыбнулся Генри формальной, натянутой улыбкой. – В письме было сказано, что вы хотели переговорить со мной по какому-то вопросу с глазу на глаз. Признаться, я не очень стремлюсь с вами секретничать, но вы меня заинтриговали.

– Прошу, – махнул Гладстон на кресло, – присаживайтесь.

– Разговор будет долгим? – вопросительно поднял бровь Стаффорд.

– Вероятно… – премьер-министр улыбнулся и решил чуть подождать, давая возможность своему гостю сесть на свое место. – Вы, наверное, уже в курсе, что вас назначили на пост хозяина Foreign office благодаря моей поддержке. Ее Величество сильно переживала из-за того, что в одном кабинете сойдутся два столь разных по своим взглядам человека. Но я настаивал как мог ради вашего назначения…

– Вы позвали меня в гости ради этого? – недовольно скривился Генри.

– В том числе, – кивнул Гладстон. – Вас не посещали мысли о том, почему я так поступил?

– Посещали, но я не находил ответов. Именно это меня и заинтересовало… Зачем я вам?

– В том-то и дело, что не вам, а Британской империи.

– Вы серьезно? – усмехнулся Стаффорд.

– Куда уж серьезнее, – невозмутимо ответил Уильям. – Вы уже вошли в курс дела по поводу международного положения нашего Отечества и всего альянса? Вы ведь только вчера вступили в должность.

– В общих чертах я представляю текущее положение Британской империи. Или вы о той детской забаве, что сейчас разгорается в Югославии?

– Детской забаве? – улыбнулся милой, просто сияющей улыбкой Гладстон. – Я был бы счастлив с вами согласиться, но не могу. Боюсь, что это первый аккорд общеевропейской войны, слишком уж быстро нарастает снежный ком противоречий.

– И вы считаете, что эти противоречия и проблемы рано или поздно обернутся в войну? – продолжил мысль премьер-министра Генри.

– Именно так. Причем каждый день, прожитый нами в покое, усугубляет проблему. Российская империя готовится к этой войне, понимая ее неизбежность не хуже нас. И, судя по всему, их подготовка вполне приносит свои плоды. Однако преимущество, судя по разведданным, пока еще на нашей стороне. Пока…

– Сэр, что вы хотите от меня? Я вряд ли смогу как ушедший в отставку Примроуз совершать виртуозные игры со шведскими депутатами, – усмехнулся Генри. – А нам, вероятно, нужна агрессивная работа в этом плане.

– После того как Его Императорское Величество стал королем Швеции, мы проиграли датские проливы. Эта важнейшая позиция на европейской карте оказалась в его руках. Да, Дания и Норвегия все еще наши союзники, но это не помешает Александру полностью запереть проливы в случае войны. А вместе с ними и Балтику. Авантюризм сэра Примроуза обошелся нам очень дорого.

– А вас не пугает факт того, что Александр начал скупать Норвегию по кускам?

– Вы имеете в виду те два практически незаселенных района[66]66
  Имеются в виду два норвежских района – Финнмарк и Тромс.


[Закрыть] на ее северной оконечности?

– Именно. Экономика Норвегии дышит на ладан, и Россия приобрела эти два района на весьма льготных условиях. Как Примроуз допустил эту сделку?

– А кому она мешает? Тридцать тысяч населения, несколько мелких городков, которые едва превысили размер большой деревни, полное отсутствие дорог и коммуникаций… это безжизненные скалы. Вам их жалко? Вы хотите ради них столкнуться с Россией лоб в лоб? К тому же лишние деньги в бюджете Норвегии не помешают. Если сэр Арчибальд вам не успел сказать, то все вырученные от этой сделки деньги пошли на перевооружение норвежской армии современными винтовками и пушками, закупленными, между прочим, на наших заводах.

– Зачем он купил эти безжизненные скалы? – скептически спросил сэр Генри. – Александр ведь ничего просто так не делает.

– Если какой-то смысл и есть, то он нас мало волнует. Близится по-настоящему большая война и, с точки зрения подготовки к ней, русский Император совершил глупость, растратив деньги на какую-то бессмысленную покупку. Но все это – мелочи. Так вот, – кашлянул Гладстон. – После того как русские смогли закрыть нам Балтику и закрепиться в Швеции, перед альянсом встала очень непростая задача – начать всемерную подготовку к большой войне. Кампания в Югославии уже началась, и первые боевые контакты не внушают нам оптимизма. Например, несмотря на все предпринимаемые усилия мы не смогли прорвать русский фронт, который, как выяснилось, намного серьезней, чем мы предполагали. Начальник сводного штаба NATO даже выдвинул предположение, что без массированного применения тяжелой артиллерии мы вряд ли сможем преуспеть. Вы понимаете? Две недели боев – и наши войска, понеся весьма существенные потери, не смогли продвинуться ни на милю вперед. У меня плохое предчувствие по поводу Югославии. Мне даже кажется, что они с нами играют.

– Это возможно, – совершенно спокойно произнес лорд Стаффорд. – Почему я? Вы ведь знаете, что я весьма консервативен в своих взглядах. Мы вряд ли сможем понять друг друга и плодотворно сотрудничать.

– Не поверите, но в нашем случае это ваше преимущество, – Стаффорд удивленно поднял брови. – Вам надлежит привести в порядок слегка разболтанные службы офиса и начать серьезную работу по координации с нашими союзниками. Сэр Арчибальд оказался слишком авантюрной личностью, настолько, что ему доверить столь ответственное дело мы уже не можем. Тут нужен ваш ум и ваш взгляд на вещи, для общей координации действий всего блока, без чего, на мой взгляд, он не сможет выиграть. Именно по этой причине я предлагаю вам на время забыть все наши разногласия.

– Вы так боитесь русской разведки? – усмехнулся лорд Генри.

– Эпизод с Оскаром показал нам, что недооценивать ее нельзя. Да и шведская карта оказалась разыграна неожиданно, смело и умело. Русские под руководством этого ольденбургского медведя[67]67
  Александр Александрович Романов является представителем династического дома Гольштейн-Готторпов (начатого герцогом Карлом Фридрихом Гольштейн-Готторпским, отцом Петра III), правящего в Российской империи с 1762 года, которая есть ветвь Ольденбургской династии. Поэтому «ольденбургский медведь» есть прямое указание на первичный род.


[Закрыть] смогли достичь очень серьезных успехов. Я бы даже сказал, чрезвычайных успехов.

– Не ожидал от вас такой оценки, – задумчиво произнес лорд Стаффорд.

– А чего ожидали?

– Я считал, что вся эта истерика вокруг русских разведчиков – простая шумиха в прессе, попытка отвлечь внимание простых обывателей от насущных нужд Империи. Да и дела подкупленных чиновников Скотланд-Ярда при ближайшем рассмотрении оказались следствиями ирландской, но никак не русской активности. Кроме того, год назад я беседовал с рядом высокопоставленных чиновников САСШ, которые в один голос называют «дело Арго» самым грандиозным провалом Foreign office. И не потому, что была вскрыта засекреченная русская компания, а потому, что благодаря дурости Лондона «Арго» уплыл в Россию на всех своих кораблях.

– То есть в САСШ считают, что с «Арго» все было не так, как мы заявляем?

– Именно. Наши союзники считают, что мы вынудили эту компанию перейти к русским, прихватив с собой серьезный штат новейших клиперов.

– Вы считаете так же?

– Я считаю, что Foreign office своей охотой на ведьм испортил работу огромному количеству отечественных предприятий. Да и в плане «Арго» тоже.

– Вы понимаете, что у нас есть сведения о том, что они вели шпионскую деятельность?

– Они вели дотошное протоколирование и контроль своих заказов, но это их право. У вас есть доказательства того, что они не отслеживали неукоснительное выполнение технологии, а собирали сведения для русских? Нет, сэр, – перебил Гладстона Стаффорд, не давая тому произнести, – вообще никаких доказательств. Безусловно, компания мутная и сложная, но она исправно платила налоги, выполняла все наши просьбы о поставках и, что немаловажно, обладала самыми надежными клиперами в мире. Ну, были у них странности. У кого их нет? Зачем же сразу устраивать травлю? Мы своими руками отправили одного из лучших морских перевозчиков в руки Александра, после чего, безусловно, ими была передана вся собранная технологическая и контрольная документация своим новых хозяевам, что позволило им быстро освоить и вывести на великолепный уровень строительство больших океанских кораблей для гражданского флота.

– А реконструкция верфей в Санкт-Петербурге и Николаеве?

– Насколько я знаю, их реконструкция была не сиюминутным решением, то есть есть все основания полагать, что русские потихоньку готовили полную реорганизацию своего судостроения. Многие заводы, которые сейчас тесно связаны с этими верфями, были построены раньше, чем компания «Арго» была зарегистрирована. Указанная вами реконструкция прекрасно вписывается во что-то вроде долгосрочного плана.

– Вы так считаете? – несколько скептически переспросил Гладстон.

– Да, я так считаю. Корни этих преобразований вообще уходят в те времена, когда Александр создал Московский промышленный район. Я вообще удивлен тем, что Арчибальд полностью проигнорировал манеру работы Его Императорского Величества. Вы помните, как он подошел к созданию стрелкового вооружения? Пушек? Рельсов? Он в вопросах промышленного производства верен себе, и то, что он затеял полную перестройку верфей под все новейшие веяния перед началом закладки современных кораблей, неудивительно.

– И откуда он взял сведения об этих самых веяниях?

– А вы думаете, их строят только в старой доброй Англии? – усмехнулся лорд Стаффорд. – Не будьте таким наивным и заносчивым. Наша Империя славна своими судостроительными традициями, но далеко не единственная морская держава. Что, вам неприятно это слышать? Придется, раз решили брать меня руководителем Foreign office. После войны с Францией мы можем претендовать на титул Владычицы морей только по привычке… по инерции. Столкнись мы сейчас на море лоб в лоб даже с Испанией – нам будет худо. Очень худо. У нас нет никакого резерва по гражданским судам – даже сейчас, спустя тринадцать лет, каждая калоша на вес золота.

– Хм… – усмехнулся Уильям Гладстон от этого крайне заунывного типа. – Я думаю, мы сработаемся. Британской империи сейчас как раз и нужен подобный твердый и реалистичный взгляд на вещи. И я, несмотря на все наши прошлые разногласия, рад приветствовать вас на посту руководителя Foreign office. С вами я буду спокоен за то, что внешнюю политику Лондона в очередной раз подставит какой-то заносчивый авантюрист. Поражения должны наконец начать давать уроки.

Глава 6

То же время. Берлин

– Йоган, вы уверены? – император Фридрих был обеспокоен.

– Не совсем. Мы прикладываем все усилия к тому, чтобы подготовить вашего сына, но мы не можем заглянуть ему в душу и навести порядок еще и там. Он рвется в бой, считая русских дикарями и варварами. От одной мысли о том, что Прусское королевство без боя передало России свои земли.

– Это очень печально…

– Кроме того, при дворе распустили слухи о вашей скорой смерти.

– Что?!

– Да, да, Ваше Императорское Величество, – услужливо склонился перед Фридрихом Йоган. – Говорят, что у вас болит горло.

– Хм… – Фридрих непроизвольно потер шею. – А что еще они говорят?

– Строят гипотезы о природе этой боли. Самая популярная – опухоль, которая рано или поздно должна полностью закупорить горло, прекратив доступ воздуха.

– И сколько лет мне отводят эти гипотезы?

– От двух до четырех лет, – с постным лицом произнес Йоган. – Это и пугает всю здоровую часть общества, включая даже ваших старых противников. Никто не хочет Германии войны, да не простой, а столь кровопролитной, к которой рвется ваш наследник. Ему бы еще остыть… еще повзрослеть. Мы все очень переживаем и опасаемся.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Фридрих, потирая горло. – Аудиенция окончена. Мне нужно побыть одному.

Глава 7

Сентябрь 1885 года. Где-то на просторах Югославии

Андрей Павлович Глебов стоял на площадке замаскированного наблюдательного пункта и внимательно всматривался в позиции противника, благо что новомодные стереотрубы[68]68
  Наблюдательная стереотруба – аналог бинокля, знаменитые «рожки», которые использовались на наблюдательных пунктах Второй мировой войны.


[Закрыть] вводились решительно и безжалостно в частях Красной Армии. Маскировка «повстанцев» оставляла желать лучшего настолько, что Глебов в очередной раз ухмыльнулся, видя, как смешно и аляповато все «спрятано» у противника. Траншеи, стрелковые ячейки, пулеметные гнезда. Все было как на ладони. А главное – люди, блуждающие по позициям и выдающие их с головой. Даже батареи, расположенные на формально скрытых позициях, и то замечательно наблюдались по отчетливому движению людей и транспорта. Хотя, конечно, первоначально их приняли за склады.

– Товарищ ротмистр, – обратился к Андрею Павловичу связист в больших наушниках-лопухах, сидящий возле переносной радиостанции малой мощности, которая, к сожалению, позволяла поддерживать связь только морзянкой, зато легко переносилась одним человеком и могла автономно работать до недели. – Холм запрашивает подтверждение. – Глебов отодвинулся от стереотрубы и потер уставшие глаза.

– Подтверждайте. Все наблюдаемые объекты были обнаружены на предполагаемых местах. – Связист кивнул, поправил наушник и заработал ключом. Спустя минуты две он снова обратился к ротмистру:

– Вас просят прибыть на КП.

– Сержант Антонов.

– Я.

– Продолжайте наблюдение.

– Есть продолжать наблюдение.

Спустя полчаса командир полка встретил ротмистра возле грубо сколоченного стола, с расстеленной на нем картой.

– Андрей Павлович, вы считаете, что замеченные нами ранее склады – на самом деле артиллерийские батареи? – спросил полковник.

– Так точно. Визуально они, конечно, не наблюдаются, но есть косвенные сведения. Например, туда регулярно доставляют обед. Конечно, склад может быть огромным, но это маловероятно. В противном случае смысла гнать туда полевую кухню целиком нет никакого смысла. Визуально это все выглядит как ее проезд на другой фланг позиций, но время, затрачиваемое на преодоление этого маршрута, очень большое.

– Что еще?

– По батарее все. Никаких других косвенных признаков не заметил. Сержант Антонов и его сменщик продолжают круглосуточное наблюдение за объектом.

– Хорошо, спасибо, – кивнул полковник ротмистру и обратился к остальным членам штаба, находящимся в помещении. – Косвенная проверка показала, что взятый вчера «язык» говорит правду. Вопрос только в том – как быстро противник сможет отреагировать на факт утечки.

Спустя трое суток Андрей Павлович снова располагался на своем наблюдательном пункте, пытаясь обнаружить в просматриваемом движении личного состава противника возможные изменения конфигурации его обороны и особенно огневых точек. Фактически он тут поселился, сидя уже безвылазно три дня после того отчета в штабе полка. Не верил командир, что батарею не перевезут на новую позицию, хотя бы под прикрытием темноты, ведь потеря унтер-офицера, послужившего «языком», не могла остаться незамеченной.

Светало. Предрассветный туман стелился по земле, усугубляя ночную росу взвешенной в воздухе влагой. Видимость сильно ухудшилась. Однако не настолько, чтобы скрыть темные силуэты солдат, выскочивших из своих траншей и молча устремившихся к русским позициям. Тихо… очень тихо.

– Подъем! – прошипел Глебов, пнув ногой задремавшего связиста. Тот очнулся, заморгав глазами, но, к счастью, сразу понял напряжение командира и мгновенно собрался, не произнеся ни одного лишнего звука. – Передаем по полку – команда «Заря». Как понял?

– Есть команда «Заря», – бодрым шепотом ответил связист и заработал ключом. И несколькими секундами спустя вздрогнул от взрывов – на стрелковые траншеи русских войск обрушились шрапнели, долженствующие выкашивать личный состав и не давать ему противостоять наступающей пехоте противника. Противники решили повторить старую схему наступления, впервые реализованную Александром еще в шестидесятых годах для прорыва датских позиций. Творчески переработав, конечно.

Впрочем, за двадцать лет тогдашние новшества успели порядком устареть, из-за чего все карты наступления спутались самым причудливым образом. Да и кто же знал, что коронные войска, сидящие на этих позициях вот уже с год, умудрились так подготовиться…

Удачно расположенные и хорошо замаскированные фланкирующие дзоты[69]69
  Дзот – дерево-земляная огневая точка.


[Закрыть] с установленными там станковыми пулеметами сработали вовремя, организовав для наступающей пехоты противника огневой мешок. Став, само собой, очень неприятным сюрпризом. Причем, что интересно, сами пулеметы оказались расположены достаточно глубоко внутри конструкций дзотов, поэтому со стороны неприятеля, оставшегося на своих изначальных позициях, вспышки от их выстрелов не наблюдались вообще. За исключением некоторых точек на флангах, с запредельных дистанций и не самых удобных углов обзора.

Вслед за фланкирующими пулеметами заухали короткоствольные полковые пушки, больше напоминающие маленькие гаубицы, по давно рассчитанным ориентирам, посылая шрапнель в небо над головами тех, кто решил проверить на прочность оборону югославских… русских позиций.

А где-то через час в паре километров от места недавнего боя майор повстанческой армии, в недавнем прошлом английский кадровый офицер Бергман, убитым голосом докладывал командиру дивизии результаты проведенной атаки.

– Сэр, – Бергман выглядел совершенно деморализованно и помято, – атака захлебнулась, полковник Готт погиб.

– Пулеметы?

– В том числе, – кивнул майор. – Вот тут, тут и тут, – указал он на карте района, – я смог заметить вспышки выстрелов. Они стреляли как будто бы из земли. Их было совершенно не видно даже с простреливаемого участка, не то что отсюда. Боюсь, что без тяжелой артиллерии мы не сможем ничего сделать. Губительность их огня колоссальна.

– Вы считаете, что мы не сможем прорвать оборону врага на этом участке своими силами?

– Да, – уверенно кивнул Бергман. – И если он подошел к организации обороны в остальных местах так же, то и там тоже. Пехотные траншеи… – Бергман усмехнулся. – Мне вообще показалось, что там практически никого нет. У русских очень странная и интересная оборона. Вот тут, прикрывая друг друга и формируя секторы перекрестного огня, располагаются их пулеметные огневые точки. Где-то в глубине стоят пушки на закрытых позициях и прикрывают огневые точки шрапнелями так, что к ним просто так не подберешься. Кроме того, это пехотный полк и где-то в глубине его расположения должны находиться стрелковые позиции, выявить которые у нас не получилось.

– Считаете, что в случае прорыва линии этих огневых точек нас будет ждать вторая линия обороны?

– Вполне. Не исключено, что их больше двух, например три. Ведь артиллерию тоже нужно защищать от случайных гостей или прорыва.

Полковник был полон задумчивости. Просить из штаба корпуса осадные мортиры и перемалывать холмики тяжелыми фугасами? Да. Эта мысль казалась ему разумной. Однако вряд ли в других частях, пробующих на зуб русскую оборону, не пришли к аналогичному выводу. А мортир на всех не хватит. Их вообще очень мало… слишком мало, чтобы серьезно повлиять на ситуацию. Да и с выстрелами для них все не так радужно, как хотелось бы. Пытаться фугасами из полковых пушек разворотить эти пулеметные огневые точки? Смогут ли они? Слишком уж слабы… Как поступать? Что делать? Отправлять своих солдат на убой он очень не хотел, но… но как выйти из этой ситуации?

Интерлюдия

Мольтке был раздражен и сильно недоволен, расхаживая по своему кабинету и нервно теребя дорогущую перьевую ручку со встроенным резервуаром для чернил, выпускаемую в Германии по патенту, купленному совсем недавно в Москве. «В Москве…» – подумал Мольтке, бросив беглый взгляд на ручку. «Опять в Москве…»

Шел уже третий месяц войны в Югославии, но никаких успехов армия, вверенная его руководству, достигнуть не смогла. Провалы, провалы и еще раз провалы. Что они только не пробовали для прорыва обороны этих югославских русских! И лобовые атаки, и долгие артиллерийские обстрелы, и попытки фланговых ударов. Но все было тщетно. Каждый раз, когда, казалось бы, уже удалось ухватить удачу за хвост, выяснялось, что наступающие войска либо под угрозой окружения и им нужно срочно отступать, либо, что намного хуже, попадали в засады и несли очень ощутимые потери.

«О да… засады». Это был настоящий ужас войск альянса. Особенно их разнообразие и обильность применения. Например, огневые мешки, в которые чаще всего попадали доблестные солдаты Имперской армии, сражающиеся сейчас с русскими под прикрытием повстанческой символики. Потери от точных и аккуратных артиллерийских налетов ужасали… «Свыше двадцати тысяч только убитыми, не считая большой, очень большой массы раненых и страшных убытков в материальной части. Одних полковых пушек было необратимо разбито русскими снарядами свыше двухсот. А осадных мортир? Их вообще после того наступления практически не осталось… Кто же знал, что русские привезут дальнобойные пушки и смогут, быстро пристрелявшись, разбить в пух и прах наши осадные средства? Слишком быстро… как будто им кто-то подсказывал…»

Мольтке остановился возле окна и взглянул на караул, невозмутимо стоящий возле ворот. Солдаты, его солдаты. Они гибли там, на подступах к русским позициям так бессмысленно и глупо. Англичане сулили быструю победу, но выставили всего две дивизии, которые очень быстро пришлось отправить на переформирование после их попытки проломить в лоб оборону русских, оказавшуюся невероятно гибкой, хитрой, умной…