Текст книги "Смерть Британии! «Царь нам дал приказ»"

Глава 12

Спустя три недели. Лондон. Букингемский дворец

– Ваше Императорское Величество, – Гладстон был возбужден. – Это совершенно немыслимо!

– Нападение каких-то шавок на британского льва? – усмехнулся Эдуард I.

– Да! Обе конфедерации Северной Америки, пользуясь неаккуратностью наших офицеров, перешли границу и атаковали британские силы. Три пехотных и два кавалерийских корпуса очень серьезно укрепили реальные боевые возможности повстанцев. Наши войска сражаются, но успех их переменен. Эти южане оказались весьма недурно вооружены.

– И два пехотных корпуса из Франции, как я понимаю, тоже не перебросить им на помощь?

– Именно так, – угрюмо вздохнул премьер-министр. – Этот проказник де Фюнес все-таки поднял восстание.

Глава 13

25 декабря 1892 года. Британская империя. Портсмут

Капитан головного дирижабля третьей тяжелой бомбардировочной эскадрильи встретил первые лучи 25 декабря 1892 года в жутком напряжении. Он летел бомбить. Впервые в своей жизни он летел бомбить живых людей, но приказ, зачитанный в его эскадрилье, был ужасающим. Три часа шло перечисление прегрешений англичан перед родиной… Со времен Ивана IV Грозного начали и гибелью дочек Императора в 1888 году закончили. Ужас и глубокая ненависть, перемешанная с отвращением, поселилась тогда в душе у Петра Ивановича. Он жаждал крови. Тогда. Но сейчас, когда первые, еще робкие лучи солнца начинали разгонять сумрак там, в трех тысячах метрах внизу, в бухте Портсмута, забитой британскими кораблями и моряками… Петр чувствовал неуверенность. Можно сказать, даже страх. Ведь не эти моряки пускали под откос поезд с императорскими дочками, не эти моряки душили подушкой Павла I…

– Товарищ капитан, – обратился к нему штурман. – Мы в зоне накрытия. Вижу множественные цели хорошо. Разрешите начать бомбометание? – Петр Иванович повернулся к нему с нерешительным, рассеянным взглядом. Несколько секунд помедлил, после чего в одно мгновенье собрался и коротко сказал:

– Огонь! – но так, что у штурмана мурашки по спине побежали. – Приказ по эскадрилье: «Бомбить по готовности», – после чего снова вернулся к наблюдению за бухтой в весьма недурную оптику.

За его спиной послышались команды, и спустя десяток секунд он увидел, как к бухте устремились, смешно покачиваясь, темные силуэты тяжелых авиационных бомб. А потом, чуть позже, все внизу скрылось в огромных столбах воды, дыме и красновато-желтоватых вспышках. Которые продолжались, казалось, целую вечность. Уже отбомбилась его эскадрилья, уходя по широкой дуге на базу. Но два полка тяжелых дирижаблей-бомбардировщиков не могли сбросить бомбы с такой высоты на бухту разом, поэтому ад в Портсмуте продолжался весьма приличное время. Шутка ли? Сто восемь могучих дирижаблей, которые несли по сорок тонн бомбовой нагрузки. Свыше семи тысяч шестисоткилограммовых бомб, снаряженных тротилом!

Бомбометание с такой высоты обладало очень серьезным рассеиванием, поэтому, когда спустя час после последнего взрыва в бухту ворвался отряд миноносцев при поддержке торпедных катеров от Grand Fleet Royal Navy остались одни воспоминания и обломки, покрывающие всю акваторию. А береговая полоса приличной ширины напоминала лунный ландшафт, окаймленный обильными городскими пожарами, разрастающимися с каждой минутой все сильнее. Поэтому флотилии миноносцев, аккуратно пройдя по бухте, удалились, ибо здесь они были больше не нужны.

Глава 14

Спустя час. Лондон. Офис премьер-министра Британской империи

– Сэр! – буквально ворвался в кабинет Гладстона секретарь.

– Что вы себе позволяете, Арчибальд!

– Сэр! Русские! Портсмут!

– И что? Туда зашла эскадра русских кораблей? Начался бой? Что случилось?

– Сэр… Grand Fleet больше нет.

– Как «нет»? – опешил Гладстон.

– Нет… русские прилетели огромным количеством дирижаблей и сбросили бесчисленное количество бомб. Ни один корабль не смог спастись. Все на дне. А берег превращен в адское поле. Сэр. Гигантские воронки. Полыхает весь город…

– Я вас понял, – побледнев и заиграв желваками, сказал Гладстон. – Что-нибудь еще?

– Да. После того как дирижабли закончили сбрасывать бомбы, в бухту на всем ходу ворвались малые корабли русских, стремясь торпедировать те наши корабли, что еще остались на плаву.

– Можете идти… и больше не врывайтесь ко мне без стука. Ах да… Пригласите ко мне Генри Стаффорда. И поживее! – прикрикнул, совершенно белый, как мел, Гладстон.

Интерлюдия

Тем временем третий полк тяжелой бомбардировочной авиации, укомплектованный[78]78
  Формат следующий. Звено – 2 дирижабля, эскадрилья – 3 звена, крыло – 3 эскадрильи, полк – 3 крыла. Итого стандартный полк тяжелой бомбардировочной авиации имел в штате либо 54 дирижабля, либо 54 тяжелых бомбардировщика.


[Закрыть] дирижаблями, надвигался на оборонительные сооружения устья Темзы, возведенные в семидесятые годы для прикрытия британской столицы от десанта русских. С некоторым опозданием, но надвигался. Он заблудился во время ночного полета и потому вышел к цели с задержкой в четыре часа. Что, впрочем, несильно изменило ситуацию, так как никаких серьезных артиллерийских средств ПВО у англичан не было, а те две эскадрильи аэропланов, что имелись, находились в глубине острова и просто не успевали отреагировать.

В отличие от первого и второго полка, на внутренних укладках третьего располагались куда менее солидные осколочно-фугасные бомбы, массой по девяносто два килограммов каждая. Зато их имелось аж двадцать три с половиной тысячи. Поэтому тот град малокалиберных бомб, что обрушился на позиции береговой обороны и близлежащие населенные пункты, оставил после себя одни руины. Поэтому, когда спустя полчаса под прикрытием миноносцев и канонерок начали выгружаться первые части русской морской пехоты, ей никто не оказывал сопротивления. Вообще…

Глава 15

Несколькими днями позже. Москва. Кремль. Николаевский дворец

– …Таким образом, двадцать пятого декабря мы смогли сбросить десанты вот в этих точках, – Скобелев указал на карте крупные железнодорожные узлы на некотором удалении от Лондона. – Благодаря чему уже двадцать шестого числа оказались взяты под контроль все железнодорожные пути, позволяющие перебрасывать в столицу Британской империи подкрепления.

– Но ВДВ не обладают артиллерией. Каким образом они будут бодаться с поездами? Что мешает англичанам использовать эрзац бронепоезда из подручных средств?

– Наши бойцы демонтировали несколько десятков метров рельсового пути на подходах к вокзалам и поставили эти участки под постоянный контроль дзотов.

– Рискованно, но продолжайте, – кивнул Александр.

– Вот тут и тут, – указал Скобелев указкой, – мы высадили по полку морской пехоты. После чего военно-транспортные корабли отправились в Гетеборг за следующей партией. Кроме того, из Риги уже вышел конвой, везущий на себе дивизию морской пехоты с артиллерийским, в том числе и гаубичным, вооружением. Через трое суток мы должны завершить сосредоточение в районе Лондона порядка восьмидесяти процентов личного состава корпуса морской пехоты.

– Пехотные корпуса англичан заблокированы на территории материка?

– Основные порты на побережье северной Франции надежно прикрыты нашими миноносцами и эсминцами.

– Какие сведения об американской эскадре крейсеров?

– Они сосредоточены в Филадельфии и думают, как поступить, ведь оставшихся сил не хватит, чтобы на равных противостоять русским крейсерам и миноносным силам. Идут напряженные переговоры с Италией, Германией. Начались консультации с Испанией.

– Есть успехи?

– У кого? – несколько опешил Скобелев.

– У англичан.

– Павел Ильич, – обратился Скобелев к Плотникову. – Не поясните?

– Никаких успехов. Официальной версией Берлина и Рима стало изучение текста приказа по русским войскам, попавшего им в руки. Они от того, что там было написано, мягко говоря, опешили и задумались. Плюс у Альфреда Ротшильда, по его заверению, был полный успех.

– Он сумел уговорить Алессандро и Вильгельма не вступать в войну?

– Да. И после публикации текста приказа по нашим войскам они только убедились в этом намерении.

– Их военные не порываются с нами сражаться?

– Никак нет. Портсмутская операция что Берлин, что Рим вогнала в тоску и тихий ужас. Это мы на полигонах уже наблюдали «лунный ландшафт», а для них такое дело в новинку. Плюс, учитывая отсутствие у них нормальных средств ПВО, они очень живо представили, во что превратятся Берлин и Рим после вот таких же налетов. Нет. Мысль о том, чтобы начать с нами войну, в материковой части NATO не решаются озвучить даже самые последние «ястребы».

– Хорошо. Михаил Дмитриевич, продолжайте.

– Ориентировочно через три часа все три полка тяжелых дирижаблей должны достигнуть Лондона и нанести по нему массированный бомбовый удар. Параллельно на берегу в районе городка Бернем-он-Кроуч, который уже заняла наша морская пехота, оборудуется полевой аэродром для дирижаблей с группой мачт и строится взлетное поле для аэропланов.

– Вы все-таки решили их завозить кораблями?

– Да. Очень уж большая дистанция для самостоятельного перелета, а нам нужны были не тяжелые бомбардировщики, а легкие. В общем, я не решился на такую авантюру. Мы могли на перегоне потерять слишком много опытных экипажей.

Глава 16

В то же время. Окрестности Лондона

Эндрю вел свой аэроплан к Канви-Айленду совершенно злой и раздраженный. Высадка русского десанта в устье Темзы оказалась шоком для всех в Британской империи. Никто не ожидал такого поворота событий. Конечно, Его Императорское Величество оставался в столице, не желая ее покидать, что внушало уверенность. Однако где болтается Grand Fleet и почему он до сих пор не опрокинул этих наглых варваров с востока, не понимал никто. А в доходившие из Портсмута грустные вести никто не желал верить, ибо Лондон молчал… он не смог отмалчиваться, если бы Grand Fleet оказался уничтожен подлым ударом русских дирижаблей.

Эндрю шел на небольшой высоте в триста метров, так как боялся обнаружения противником издалека. От греха подальше. Поэтому, когда он вдалеке увидел руины Канви-Айленд, его охватила сложноконтролируемая ярость. Города больше не было. А все побережье, где некогда стояли орудия береговой обороны, оказалось изрыто воронками. При этом вдалеке стояли русские миноносцы с таким ненавистным красно-бело-черным флагом… Он даже сам не заметил, как развернул свой аэроплан и пошел на сближение с, казалось бы, такими уязвимыми врагами. До тех пор пока не стало слишком поздно. Небольшая высота и зенитные 9,2‑мм пулеметы, стоящие на канонерской лодке, сказали свое веское слово, не оставив Эндрю ни единого шанса. Он даже уйти, разогнавшись в пикировании, не мог.

– Так глупо… – подумал Эндрю за несколько секунд до удара об воду. Он хотел направить свой, очевидно, сильноповрежденный аэроплан, превратившийся меньше чем за минуту в натуральное решето, в эсминец, стоявший на якоре. Но усилившийся огонь снес ему правую нижнюю плоскость, обрушивая по крутой траектории далеко не самый современный аэроплан в воду в каком-то десятке метров от эсминца.

Интерлюдия

Эндрю в бессознательном состоянии выловили русские моряки. По стечению обстоятельств он избежал даже легких пулевых ранений и отделался только обширными ушибами и сотрясением мозга. Везунчик.

Глава 17

3 января 1892 года. Лондон. Подвал Букингемского дворца

– Ваше Императорское Величество, – поприветствовал Эдуарда I премьер-министр Гладстон.

– Что у вас? – грустно произнес Император Британской империи. Злоба на русских и осколочное ранение давали о себе знать.

– Плохие новости. Я послал команды на дрезинах проверить железнодорожные пути, и все из них попали под обстрел. Понесли серьезные потери.

– Там просто засады?

– Нет. Пути разобраны. Баррикады. Легкая полевая фортификация.

– Плохо. Дороги проверили?

– То же самое. Возле многих мостов засады. Город в полном окружении. Уже сейчас имеет место серьезная проблема с продовольствием.

– Как держатся войска?

– Сильно деморализованы. Бомбовые удары русских очень сильно повлияли на них. Мы сейчас пытаемся водрузить на кустарные станки новые полковые пушки, но нет никакой уверенности, что они остановят полторы сотни русских дирижаблей той воздухоплавательной дивизии, что направлена против нас. Тем более что у русских она не одна.

– Потери?

– Ранеными и убитыми мы потеряли треть шотландского полка. Остальные части гвардейской дивизии потрепаны незначительно. Но и русские не наступают. По данным нашей разведки, они сосредоточили вокруг Лондона корпус морской пехоты и начали подвозить обычные строевые части. Город в блокаде, но брать его штурмом они не спешат.

– Скотина…

– Что?!

– Русская скотина… – зло усмехнулся Эдуард. – Александр ждет, пока мы все тут подохнем с голоду, чтобы не терять своих драгоценных солдат. Вы связались с Парижем?

– Вся связь обрезана. К нам прорвался курьер, который сообщил, что порты Северной Франции просто завалены минами и оберегаются курсирующими стайками миноносцев всех мастей.

– Почему Италия и Германия не ввязываются в эту войну? Ведь мы их союзники.

– Вот что нам пришло курьером, – Гладстон достал из папки берлинскую газету и протянул ее Императору. – Боюсь, что они решили оставить нас на съедение русскому медведю. Уж больно страшно он выглядит.

– А наши войска в Северной Америке… Нет связи, нет армии, нет флота… Что дальше?

– Ваше…

– От них поступали предложения капитулировать?

– Никак нет.

В этот момент завыла сирена.

– Опять налет. Да откуда же они летают? Им ведь через все Северное море лететь.

– Разведка считает, что они соорудили тут где-то поблизости временный аэродром. Над городом видели русские аэропланы. Легкие бомбардировщики и разведка.

– Быстрее бы меня убили… – обреченно вздохнул Эдуард.

– Что?! Ваше…

– Молчите! Молчите, сэр Уильям. Какие вы видите перспективы? Лично я – никаких.

– Я предлагаю завтра же силами Лондонского и Валлийского полков прорываться в глубь страны. Оставаться здесь вам теперь небезопасно.

– И сдать Лондон русским?

– Да. Нам его не удержать. Он в наших руках только потому, что они занимаются установкой блокады, а не штурмовкой. У нас нет сил.

– Но тогда мне придется бежать за пределы Британии. Перебросить войска из Франции и САСШ мы не можем из-за блокады побережья. Своих сил тут у нас очень мало. Вы понимаете, что предлагаете своему Императору?

– Отступить и продолжить борьбу.

– В то время как вся Европа отвернулась от нас? – усмехнулся Эдуард. – Если все идет так, как идет, то к концу февраля русские перебросят достаточно войск, чтобы оккупировать Британию. И все это время будут сбрасывать на Лондон свои жуткие бомбы.

– Вы предлагаете сдаться на милость победителям?

– Я не знаю, что мне делать, – покачал головой Эдуард. – Одно я понимаю твердо – война проиграна. Полностью и бесповоротно. И главное теперь – сохранить от тотального разрушения нашу старую добрую Англию, которой и так будет весьма непросто в ближайшие годы.

Глава 18

21 января 1892 года. Руины Лондона возле Букингемского дворца

Эдуард стоял на пороге бункера и круглыми от ужаса глазами смотрел на то, что случилось с его столицей. За двенадцать налетов, совершенных в течение трех суток, тяжелая бомбардировочная дивизия, базирующаяся на временном аэродроме в Бернем-он-Кроуч[79]79
  Бернем-он-Кроуч находится в 65 км от центра Лондона.


[Закрыть], настолько разрушила Лондон, что Дрезден образца 1945 года терялся на его фоне[80]80
  Тяжелая бомбардировочная дивизия – это 162 дирижабля, везущих по 40 тонн бомбовой нагрузки. 15 налетов дают совокупно 72 900 тонн, в то время как Дрезден в 1945 году был практически полностью разрушен 7101 тонной бомб.


[Закрыть]. Сладковато-тошнотворный приторный «аромат» гниющих тел, разбросанных беспорядочно по улицам некогда самой уважаемой столицы мира. Практически полностью разрушенные здания, все, какие только были в этом забытом богами городе. Темза с торчавшими то здесь, то там частями речных судов. Плавающие раздувшиеся трупы. Везде битый камень. Мусор. Гадкий и едкий дым от колоссальных пожарищ, что только недавно утихли, даже издали все одно вышибал слезы. Лондона больше не было.

Эдуард обернулся. Рядом с частично заваленным входом в подвал валялись свежие трупы в форме лондонского полка королевской гвардии. Совсем недавно он с ними разговаривал, сидя в одном убежище. Подбадривал. Рассказывал сказки о том, как из Северной Америки идет огромный флот с корпусами славной английской пехоты. А теперь эти ребята лежали мертвыми.

Его ударили в плечо. Сильно. Он обернулся и увидел спокойное и серьезное лицо солдата в незнакомом камуфляже пятнистой раскраски. Голубой берет. Красная пятиконечная звезда. Из пошло расстегнутого воротника торчит кусок тельняшки с голубыми полосами. А в руках непривычное и незнакомое оружие, напоминающее до смешного укороченную, легкую винтовку. Какой-то карликовый карабин, не то что тяжелая и мощная британская магазинная винтовка.

Еще один удар. В спину. И снова сзади. Эдуард повернулся и увидел практически копию предыдущего солдата. Только форма у него была черного цвета, на голове красовалась бескозырка с незнакомыми буквами на ленте, да тельняшка с черными полосами.

А дальше наступила темнота и тишина. Надолго. Потом кто-то ходил вокруг и куда-то водил его самого. У него что-то спрашивали. Что-то давали подписывать. Происходящее напоминало суд, где главным обвиняемым выступала сама Британская империя, а он и остальные ее сановники проходили мелкими соучастниками. Но Эдуард уже ничего толком не соображал и не понимал. Ровно до тех пор, пока не оказался перед фасадом полуразрушенного Виндзорского дворца на эшафоте, рядом с тщательно перевязанным сэром Уильямом и большой группой уважаемых людей Объединенного королевства.

«…За преступления против человечества, за…» – донесся до ушей бывшего Императора отрывок фразы незнакомого голоса – «…Означенное преступное сообщество, равно, как и все его институты и… признать распущенными… Что же касается остальных обвиняемых, а именно…»

«Приговор?» – пронеслось в голове Эдуарда, услышавшего свое имя где-то в середине списка, но полнейшая подавленность не позволила ему даже попытаться опротестовать весь тот ужас, что сейчас зачитывал этот мужчина. – «…Суд счел возможным заменить смертную казнь через повешение пожизненным…» – голос прервался на мгновение, переводя дыхание, а сердце Эдуарда замерло, перед тем как окончательно рухнуть в бездну – «…служением благу человечества в штате специальной лаборатории Института медицины».

Перед эшафотом стояло море людей. В первых рядах знакомые лица. «Вильгельм, Алессандро, Альфред и… да, конечно, Александр! Как же без него? Ведь именно ему доверили «временный суверенитет над территорией и населением Британии».

– Исчадие ада! – вдруг заорал Эдуард, что было сил. – Ненавижу! Ненавижу! – кричал он. – Ненавижу! – сквозь давящие слезы скулил он, пока бывшего Императора бывшей Британской империи вели к глухому тюремному фургону. – Ненавижу! – это последний крик, который он издал перед тем, как металлическая дверь навсегда отсекла его от мира.

Конечно, последовавшие за своим Императором разного рода сановники тоже пытались призывать кары небесные на головы русских вообще и Александра, в частности, но их мольбы и проклятия оказались без удовлетворения в небесной канцелярии. Ибо кесарю кесарево, а земные дела – удел людских рук, а не божьего провидения.

Эпилог

Вечер 10 марта. 1909 год. Москва. Золотой квартал

Сегодня Александр в последний раз сидел в кресле у камина наконец-то достроенной резиденции в Золотом квартале. Было тихо и спокойно, и события последних лет текли перед мысленным взором теперь уже почти экс-императора.

Разгром Британской империи стал последней каплей, что обрушила мир, находящийся до того в относительной гармонии. Произошел «сход лавины», да не простой, а поистине катастрофический.

Вооруженные силы коалиции России, КИА и КША разгромили в ходе одной летней кампании кадровую английскую пехоту в САСШ в ряде сражений и заставили капитулировать, после чего вся Северная Америка, включая Мексиканскую республику, вошла в состав Организации Московского договора официально.

Сикхи, пользуясь полным разгромом Лондона и потерей поддержки со стороны метрополии, атаковали Королевство Индия и смогли в ходе тяжелых боев занять весь полуостров. Британские колонии в Индийском океане, включая Шри-Ланку, отошли России.

Австралия успела объявить независимость от Лондона и избежала подобной участи.

Североатлантический альянс не прожил и десятилетия после падения Британской империи, влившись полным составом в Организацию московского договора, которая, в свою очередь, превратилась во что-то необъятное и невероятно могущественное. Шутка ли? Все промышленно развитые страны оказались собраны под единым штандартом. Да не простым военным. Нет… Император пошел намного дальше, занявшись комплексной формой активнейшей взаимной интеграцией транспортной, экономической и прочих аспектов стран-участниц. В ОМД был введен основной язык коммуникации, который, без сомнения, стал русским; установилась единая валюта (империалы, с правом на эмиссию только у Российской империи) и единое экономическое пространство со всеми вытекающими правовыми и пограничными особенностями. То есть создался «единый центр управления полетами», взявший под свой контроль Россию, Среднюю и Малую Азию, Ближний Восток, Индию, Африку, Европу и Северную Америку.

Остальной же мир рухнул и раскололся на множество осколков, не выдержав создания такого гигантского полиса, продолжавшего, по законам гравитации, стремительно притягивать к себе и поглощать более малые осколки, создавая поистине необъятную Империю. Ведь точка невозврата, после которой процессы глобализации на планете становились необратимы и динамически ускорялись с каждым последующим шагом, была пройдена в 1892 году после уничтожения Лондона. На гербе империи, которая теперь вполне могла называться всемирной, не осталось ни двуглавого мутанта, окончательно канувшего в Лету, ни возбужденного медведя, перекочевавшего на армейский штандарт. Новый герб был прост и созвучен наступившей эпохе объединения: земной шар с сеткой меридианов и параллелей и красной звездой в центре изображения Евразии, окруженный колосьями пшеницы, увитыми лентой с надписью: «Империя превыше всего».

Третий год шла вялотекущая война с Китаем и Дунгарским эмиратом. Спокойная, аккуратная, умная война, на которой проходили боевое крещение солдаты и офицеры Империи. А заодно и испытывались и новые образцы боевой техники.

По протянутой железной дороге в обезлюдевший Афганистан шли эшелоны с переселенцами. Благо что столкновение интересов персидских военных, пуштунов и сильно озлобленных орд из Дунгарского эмирата привело к практически полному вырезанию местного населения. Афганцы были смелым и отважным народом, который не боялся защищать свою родину. Были… но силы и ситуация сложились уж слишком сильно не в их пользу.

Впрочем, Персии досталась не лучшая доля – она также превратилась в выжженную солнцем пустыню, на которой выделялись лишь очаги населения, цивилизации и транспорта. Ибо бурлящая в ней, параллельно с той, что шла в Афганистане, гражданская война завершилась только тогда, когда физически закончились те, с кем требовалось сражаться. А учитывая, что сторон было много, то когда «остался только один», народа оказалось чрезвычайно мало. Можно сказать, что его вообще не осталось.

Над «благословенной» Африкой развивался триколор Российской империи и шла планомерная битва за умиротворение и освоение территории. И главным оружием в ней были не дирижабли, аэропланы, разнообразная бронированная техника и обильное использование артиллерии, а смешанные браки с многочисленными переселенцами из центральных районов Империи, школы и вакцины для решивших приобщиться к цивилизации. Ревнителей древнего уклада, в общем, почти не трогали – земли на континенте пока хватало, но их стихийно образовавшиеся резервации и так постепенно съеживались подобно шагреневой коже, испытывая постоянный отток самой активной части молодежи. Совсем без стрельбы столь коренная ломка привычной жизни обойтись не могла. Разнообразные отряды, отрядики и просто мелкие банды повстанцев из числа туземного населения возникали как грибы после дождя, вымывая последних пассионариев из резерваций, но столь же быстро разбивались о гранит частей Красной Армии и местной Национальной гвардии. Шаг за шагом, день за днем, выстрел за выстрелом Империя приносила мир на беспокойные просторы Африки.

Активно развивались наука и техника. Строились колоссальные трансконтинентальные железные дороги. Ввели в эксплуатацию Суэцкий, Волгодонский, Кильский и Беломорбалтийский каналы. Всю Империю трясло от наступивших преобразований, а огромные массы людей, ставшие по воле случая подданными ОМД, могучими волнами переселялись по планете, стимулируя бурно развивающийся современный транспорт, экономику, промышленность и науку. И завершающие штрихи в картину нового мира Александр внес летом минувшего года.

После гуляний, прошедших в старой Москве по случаю сорокалетия его коронации 9 мая 1908 года, Император заявил о своем уходе и передаче власти тридцатисемилетнему Станиславу. Процедура, растянувшаяся почти на десять месяцев, началась с символической совместной поездки двух правителей: уходящего и заступающего на пост, по землям Империи. 13 июня многочисленная процессия, включавшая представителей от всех старых и новых губерний и территорий, послов пока неприсоединившихся стран и огромного количества прессы, двинулась в путь по Транссибирской магистрали и через две недели достигла Иркутска. Здесь Александр предложил отклониться от главного маршрута и совершить небольшое путешествие по Ангаре, сказав, что грех пропустить столь красивые места. Станислав, сразу же после заявления о передаче власти посвященный в практически полную версию биографии своего предшественника, не удивился, остальные, если и находили такой крюк странным, держали особое мнение при себе.

Утром 28 июня небольшая флотилия из заранее подготовленных к императорскому «экспромту» судов отправилась из Иркутска и на рассвете второго дня пути достигла излучины Ангары почти на шестьдесят верст ниже устья Илима. Репетиция Судного дня, показанная залетной небесной знаменитостью, оставила глубокий след не только в сердцах очевидцев. Благодаря огромному количеству фото– и кинохроники падение Тунгусского метеорита было заснято во всей красе, начиная от разгорающейся второй зари на юго-востоке до панорамы десятков верст поваленной и выжженной тайги, сделанной с дирижаблей спустя чуть более суток после катастрофы. Кадры же огромного слепящего шара, вспыхнувшего за горами, и вовсе оккупировали первые полосы всех газет Империи.

Поездка тогда была прервана на две недели, пока оба императора руководили ходом работ по ликвидации «чрезвычайного происшествия»: старый из Иркутска, куда вернулся на следующий день после катастрофы, молодой – с переднего края событий. Сделав своей штаб-квартирой один из дирижаблей, Станислав за несколько дней посетил десятки мест, где требовалась помощь: строящиеся городки и рабочие поселки, фактории и стойбища эвенков. Все-таки эта местность была уже весьма сильно освоена, хотя в пределах пятидесятиверстового радиуса от центра взрыва постоянных поселений и пострадавших почти не было.

После первичного наведения порядка поездка была продолжена по всем землям Империи и завершилась тремя месяцами спустя, но главное было сделано – человечество было грубо взято за шкирку и повернуто лицом к небу, как главному отныне источнику всеобщей опасности. До конца года во всех городах и крупных поселках Империи были показаны десятки киносюжетов как о падении метеорита, так и его последствиях, проведены многочисленные лекции о его природе, а всеобщий интерес к астрономии возрос многократно, затмив собой даже сообщения о продолжающейся процедуре передачи власти. Апофеозом стало совместное заявление Александра и Станислава о создании Имперского наркомата космических исследований, сделанное в середине января. Там же была высказана уверенность обоих правителей в том, что практические полеты за пределы земной атмосферы будут возможны уже через двадцать лет, что вызвало «стихийное» создание многочисленных кружков и школ юных космонавтов.

Александру больше нечего было здесь делать. Он откровенно скучал, а его деятельная натура жаждала новых свершений. Конечно, введение в эксплуатацию новых заводов, улучшение уровня жизни населения, выход в космос, освоение атомной энергии, наконец, требовали гигантских усилий. Но такого накала борьбы уже не было, да и все это уже становилось заботой нового Императора. Даже войны, которые вела Империя, завершая завоевание мира, его мало заботили. Ведь, в конце концов, у противников не было шансов, и результат лишь вопрос времени. Да и наследники прекрасно справлялись с возложенными на них задачами. Ему оставалось только изредка высказывать свое мнение и наблюдать за тем, как корабль Империи шел вперед, умело лавируя между мелями и рифами. Но он старый воин, прошедший через массу битв и достигший вершины развития. Он печалился о том, что он больше здесь не нужен… Его бой прошел…

– Вы позволите? – из-за спины донесся знакомый голос, только вот Император не смог его сразу узнать. Но оборачиваться не стал. Охрана бы не пропустила кого-то чужого, а если это пришел убийца, то вряд ли его что-то остановит.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – махнул Александр рукой на кресло, стоящее напротив, продолжая смотреть в черное небо, на котором сияли далекие звезды. Когда незнакомец, мягко хрустя кожаными туфлями, прошел мимо и сел, уставившись на него черными, бездонными глазами, Император лишь усмехнулся. – Что вам нужно?

– Я пришел вас поздравить, – без тени улыбки улыбнулся тот.

– С чем? – удивленно поднял бровь Александр.

– Вы прошли отборочный тур, и я могу пригласить вас в новую игру.

– Спасибо, не надо. Я привык жить здесь. Да и слишком стар я, чтобы играть в ваши игры.

– Вы не понимаете, – вежливо, с легкой улыбкой, произнес незнакомец. – Весь этот мир – симуляция. Параллельная Вселенная, смоделированная только для того, чтобы можно было вас проверить. Или вы считаете, что мы привлекаем к своим играм всех подряд? Случайных прохожих?

– Проверка… Отбор. Хм. Как мило. Но я очень устал от нее и не готов участвовать. Если вас это не устраивает, можете валить на все четыре стороны. Мне плевать, потому что для меня этот мир реален.

– Александр, не дурите. Вы же в действительности не желаете мне отказывать. Вам любопытно, какой будет настоящая игра и насколько она отличается от этого тепличного отборочного тура.

– И чем же? – усмехнулся Император. – Настоящая игра… бред. Это не игра. Зачем вы пришли?

Вместо ответа все вдруг потемнело и поблекло лишь для того, чтобы несколько мгновений спустя взорвать ярким белым светом. Который, впрочем, быстро приобрел зримые очертания – перед ним лежал тот самый зимний парк, где он впервые познакомился с тем странным незнакомцем.