Текст книги "Русский агент-инопланетянин"

И какую службу! С тысяча восемьсот сорок седьмого года, кажется, существуете? Сто шестьдесят восемь лет конторе! И никто, ни сном, ни духом! Обалдеть! Как вы там называетесь? «СТРАННИКИ»? Я бы сказал скорее «волшебники», с такой-то квалификацией…

«Ни хрена он нас состарил…» – присвистнула в голове Гейша.

– С позапрошлого века контора существует, активно функционирует, и умудряется оставаться инкогнито… Невероятно! Это потому, что буквально до последнего времени, вы занимались исключительно Дальним Востоком. Вас русские цари и создавали именно под Японию и Китай. Если бы вы работали на Европу или, тем более, против Америки, – мы бы вас давно вычислили!

«Кто их этим бредом нагрузил?» – продолжала удивляться Лоредена.

– Боди! Что вы несете!? Какие конторы, какие «странники»? Вы же меня по всем базам пробивали! В том числе и японское ИИБ перед вами прогнулось, сообщило, что ни в Азиатско-Тихоокеанском регионе, ни у русских меня нет! Не числюсь! Я итальянка! На хрена мне ваша Россия и тем более Япония!? С каких это пор ЦРУ честных, промышленных шпионов, наемников, авантюристов-одиночек, стало в несуществующие спецслужбы запрягать!?

– Ну, уж ты-то для нас не просто авантюристка! Благодаря тебе мы реально, а не по легенде, полюбили друг друга. Ты же не знаешь, как ваши русские урки, отсасывать нас друг у друга заставляли… Но если по чести, мы только облегчение почувствовали. Все точки на «i» проставились. Целовались-то давно уже не понарошку.

– Ты мне про свои личные чувства не рассказывай! Говори, что предъявляешь? Отправиться в романтическое путешествие с любовником, это угроза для безопасности Америки? Или я должна была с какой-нибудь телкой ехать!? Не все же такие уроды, как вы с Билли!

– Батя! Ситуация следующая: с мужиками порядок, степень опасности на троечку, а то и меньше. Дай отмашку, и они прямо сейчас сядут за стол, пулю в преферанс расписывать. Начисто потеряв к вам любой интерес. Я к ним уже примерился, притерся, – вот они у меня где! – сообщил Йося, показывая в виртуальном мониторе свой мультяшный кулак. – С девкой посложней. У неё «колпак» на голове. Не в физическом смысле. Она поставила себе ментальную защиту от проникновения. Для меня выглядит, как гладкий, металлический купол. Не за что зацепиться, соскальзываю. Можно, конечно, жахнуть на пробой. Мощности несравнимые. Я в одну сотую напряжения расколю этот куполок вдребезги. Но Дэха против, говорит, – девица упрямая, ни за что не сдастся, створки не откроет. Ну, и дурочкой станет, конечно. Я ж ей мозги выжгу.

– Здесь, Бать, вообще всё интересно, – тут же подключился Дэвис. – Про Химер я маленько нашел, – очень древнее и крутое тайное общество, в Японии. Чисто бабское и напрочь закрытое. Вся инфа, на уровне мифов, домыслов, легенд. Ну, и жутких страшилок, естественно. Так вот, судя по описаниям, это реальная Химера. Но по виду ей лет четырнадцать, а по излучению, так матерая зверюга. И штаны на ней кожаные, значит, экзамен сдан! Потом объясню! А самое странное, – это НЕ ЯПОНКА! А между тем, – ХИМЕР, НЕ ЯПОНОК, НЕ БЫВАЕТ! Боюсь обознаться, но, по-моему, просто Эвенкия. Север Красноярского края. Не надо её убивать. У меня такое ощущение, что она за нас. По крайней мере, не против Гейши. На тебя ей насрать, могла бы, и грохнуть, чисто на автомате, но я по-любому не дам. В общем, чувствую, всё закончится нормально.

– Я спрашиваю, Билли, хоть ты толком ответь, что вы там себе насочиняли!? – продолжала наседать Гейша.

Длинный Билдинг почесал кадык и меланхолично поведал:

– В том году поехали с Боди в Таиланд отдыхать. Ближе к своим, так сказать. Там на нас вот эта девочка и вышла. Страшное существо, скажу тебе по старой дружбе. Её лучше не злить. Хотя ЭТО, по-моему, злиться не умеет. Так вот,… у нас перед поездкой появились кое-какие наметки. Не на «странников», нет… просто на непонятную спецслужбу. Потом вдруг появилась она, дала информацию на вашу контору, слила твое примерное месторасположение, и велела по её сигналу проявиться в том районе, где ты находишься. Любыми путями попытаться согнать тебя с насиженного места, и тихо сесть на хвост. Всё сама разработала. Тупо, как попки, выполняли её приказы. План перехвата незатейливый, но эффективный. Нашли круизный лайнерок, идущий в нужное время, в нужном направлении. Не большой, но с вертолетом. Дали пилотам денег, типа «на покататься», смотались вечерком. Дойдя до точки, захват, вертушку притопили. Болтались в море, ждали вас на курсе. При подходе судна погрузились в воду, пропустили мимо. Потом она какой-то приблудой отключила вашу защиту, интернет, и неизвестным образом заставила Бузибу сбавить ход. На палубу забрались, – три человека из команды мертвые, двое ещё чуть шевелятся. Но так, еле-еле… У одного кровь из глаз и из ушей идет. Второй сидит прислонившись в кабестану и собственные кишки перебирает. Метрах в двух от него окровавленный нож, разновидность кукри валяется. Бэн с Джоном добили. Ты должна была спать, мертвым сном. Дверь девчонка вынесла. Просто пятерню растопыренную на нее направила, и зашипела.

«У него полностью подавлена воля. Докладывает, как на допросе. Боди тоже, будто стулом ударенный» – прокомментировала Гейша.

– Нам всем нужно выйти на палубу. Вам в этой каюте ещё ехать, одевайтесь! – как-то тупо и тоскливо произнес Боди. Мне показалось, что у него в уголке глаза блеснула слезинка.

Мы цепочкой потянулись наружу. Первой Гейша, конвоируемая одним из «шкафов», следом я, под присмотром второго спецназовца. Потом любвеобильные друг к другу американцы. Замыкала кавалькаду странная азиатка-подросток.

– Держись, Батя. Кажись щас будет показательное выступление. Думаю жутковатое. Эта девочка просится в «новую стаю». Что-то у неё с Химерами случилось. Эти два шпиона, как бы взнос. Она их убьёт. В ЕЁ мышлении нет такого понятия, как «взять в плен». Только «уничтожить» – сообщил Дэха.

На палубе было темновато, рассвет ещё полностью не наступил.

«Ш-с-с-с…» – прозвучал негромкий, шипящий звук.

Как в предутренней серости, затейливым зигзагом метнулся темный комок, вряд ли кто-то кроме меня заметил. А я, только благодаря Дэхиному подгону, не реальному, орлиному зрению. Три глухих шлепка и одно «чваканье».

Девочка стояла на своем прежнем месте. Я осторожно обвел взглядом наш пятачок. Три мешка одежды, такое ощущение, что совсем без костей. Один из спецназовцев, успевший сдвинуться с места, и оказавшийся ближе всех к борту, просто разорван пополам. Боюсь, что я смотрел на Химеру широко разинув хлебало.

Она нарочито медленно повернулась и отвесила Гейше традиционный, японский поклон.

– Это тебе, Большая Мать – произнесла по-японски.

– Генотип действительно, что-то вроде эвенки, хотя Япония явно присутствует. А говорит она чистейше. Мне так показалось, основываясь на тех знаниях, которые ты мне вложил, – обратился я к Дэвису. Старательно скрывая, что у меня всё трусится внутри.

– Японский для неё родной, кроме того знает русский. И не только язык, много в интернете торчала, изучала Россию. Неплохо говорит по-английски. Она, только что, полностью открыла защиту, в знак доверия. С огромным, кстати, трудом. На морально-волевых, буквально насилуя себя. Я её аккуратненько сканировал, по возможности не влезая в душу.

В общем, она «подобрашка», узнала об этом сравнительно недавно, два года назад. Старшие товарищи, взрослые Химеры рассказали. На «shoki ninshiki» праздник какой-то у них. «Раннее взросление»? Не,… правильней будет «первое осознавание». Хм-м… Или «осознание»? Короче, Старшие вот что поведали ей, по поводу её судьбы…

«В конце девяностых, двое придурков, студенты РУДН. Она эвенка, он японец. Третьекурсники, любовь-морковь уже два года. Любители мистики, фантастики, ужастики. Он к тому же страстный фанат ниндзюцу. Что более чем странно, поскольку парняга реальный потомок самураев, а их круг ниндзя терпеть не может, считает за людей без чести.

И вот эти студенты, когда каникулы после третьего курса начались, проперли автостопом в Украину, в Чернобыльскую зону отчуждения. Тихо просочились, охрана там так себе. И недели три кувыркались во все тяжкие. А что дозиметр ласты склеил, сразу не врубились. Вроде потрескивает, значит, рабочий. А он врет, ни хрена не показывает. По идее там сейчас радиационный фон не высокий, кое, где не отличается от природного. Но это было почти два десятка лет назад, да и смотря куда залезть! Они поближе – нормально, ещё ближе – опять нормально! Все горячие пятна собрали. В зале управления побывали. Сколько можно было совершить глупостей, освоили все.

Нахапали где-то по два с половиной, три мЗв. В самый раз, что бы за полгода коньки отбросить. И тут она своего Изаму оповещает: милый я беременна! Довольно давно…

Он, как же так, почему не сказала? А она, – стеснялась, не хотела нам каникулы портить. Но я же предлагала тебе, что поехали просто, с нелегальной экскурсией… А ты, «это недостойно ниндзя!»…

В общем, долгая и трудная была история. Зафигачили их в шестую Московскую радиологическую больницу. Там сказали, дескать, вас, девушка, в Англию отправим, на операцию костного мозга, а о ребеночке забудьте. Аборт поздновато делать, готовьтесь мертвенького рожать. Сбежали они оттуда. Повез Изаму её на родину, в страну Восходящего солнца. У нас, мол, ученые по радиации и лучевой болезни огромный опыт имеют. А у неё ни загранпаспорта, ни визы, ни времени на эту мороку. Протаскивал он её какими-то японскими контрабандистами, воровскими сейнерами с крабами. Прибыли, он уже никакой, она совсем плохая была. И срок поздний, но, главное, ребенок живой. Крутится себе, в животе, как ни в чем не бывало. Парень её в Национальный институт радиологических исследований пристроил. Все связи родни задействовал. И умер.

Девушку в отдельную палату положили, на отшибе где-то, и обследуют перед лечением. И вот зашли как-то трое японцев, побыли у неё минут десять, послушали живот, посмотрели подключенные приборы, и прежде чем уйти перебросились меж собой парой слов.

– Поражаюсь этой русской… Это «ребенок Розмари»! Я начинаю верить в дьявола! Она практически мертва, причем не первый день… Мать ничего не может дитю дать, уже которую неделю! А ребенок даже не истощен, такие чудесные данные плода, не встретишь и у одного на тысячу!

– Я разделяю ваш восторг, доктор Икэда. Поторопитесь, пожалуйста, отец ребенка вчера скончался от радиации, мы не можем рисковать, у вас будут годы, наблюдать этот феномен. Завтра надо стимулировать роды. И подготовьте справку, о смерти роженицы и ребенка. Труп новорожденного вам подвезут с утра.

– Генерал! Это полковник Симияки, – подключился третий, показывая на свой сотовый телефон, – он докладывает, что бокс готов, оборудован, охрана поставлена, всё привезено.

– Вот и пошли, прошу Вас, Икэда-сан! – пробормотал генерал, пропуская вперед доктора.

Елена Увачан не могла похвастаться какой-то уж запредельной успеваемостью в институте, но японский язык, давался ей всегда легко. Она с детства бредила Японией, там бы её никто, как однажды в Туринской, средней школе, не обозвал бы узкоглазой.

На момент поступления в Российский Университет Дружбы Народов, у Лены уже было двое курсов по японскому языку за плечами. Это ей, кстати, зачлось! С Изаму, все три года, они общались исключительно на его родном языке. В том числе на людях. Ей нравилось, что все принимают за японцев их обоих.

О чём говорили мужчины, она поняла прекрасно, до последнего слова. Крупные слезы потекли по её худому лицу.

В палату неожиданно вошла пожилая японка, в белом, одноразовом халатике. В закрывающейся за ней щели двери, Елена увидела совершенно круглый, несмотря на природный разрез, глаз охранника.

– Дай-ка я посмотрю, кто у тебя здесь, – сказала она, почему-то не шевеля губами.

Совершенно не обращая внимания на приборы, просто постояв секунд десять рядом, продолжила:

– О, как… Получается действительно ОНА… Почувствовала опасность и позвала… Ну, вставай, пошли со мной…

Голос по-прежнему звучал как бы в голове.

– Я бы рада, Госпожа… – еле слышно прошептала по-японски Лена. – Не могу… отходилась… Мёртвые мы… Папа наш умер, и мы мертвые… И я, и мой сын…

– Дочь у тебя. Вставай, не бойся, до Дома ты дойдёшь.

Елена почувствовала, что спадает пелена перед глазами, и будто со стороны увидела, как спускает с кровати ставшие вдруг легкими ноги. Как сами отлетают не вытащенные трубочки и проводки. А она, поддерживая огромный живот истонченными, желтыми, в синяках руками, вслед за незнакомой женщиной, идет к выходу из палаты.

Крепкий мужчина, в черном костюме и белой рубашке, карауливший вместе с напарником выход, инстинктивно сунул руку за пазуху и дернулся им навстречу.

– Ты хочешь остановить меня? – безразлично спросила его Еленина провожатая.

Вместо ответа мужик посмотрел на неё безумными, белыми глазами, упал на четвереньки, и его шумно вырвало.

Что было дальше, Елена не видела и не помнила. Последнее, что она осознала, был небольшой сад камней, традиционный японский дом, три женщины пьющие чай в чайном домике. И опять как бы увидела себя со стороны. Почерневшую, страшную, с глубоко запавшими глазами. Лежащую на бело-розовом помосте. Где-то в голове послышался голос давешней японки:

– Ну, вот,… теперь ты отдала ей ВСЁ… Можешь умирать. Ты СДЕЛАЛА СВОЁ ДЕЛО.

Она ещё почувствовала накатывающую боль внизу живота, … и больше уже никогда не видела, не слышала, не ощущала».

Я поежился.

– Что это было, Дэсь?

– Ну, не я же сочинял. Так ей Старшие рассказали. Таким образом, это у неё в голове отложилось.

– Грустная история…

Лоредена, между тем, церемонно поклонилась в ответ девочке, и, поведя рукой, предложила на вполне приличном японском:

– Рада принять от Вас, Мастер. Давайте вернемся в дом.

Мы возвратились в наше евро ремонтированное, слегка разоренное убежище. Пока добирались до каюты и заходили в неё, дамы успели поклониться друг другу, раз восемь-десять.

Достигнув места, Особь немедленно уселась в неудобной позе, и по мне, так и дышать перестала.

– Позвольте мне узнать Ваше имя? – произнесла Гейша, с очередным поклоном.

– 死んだ男を愛し– бесстрастно сообщила Химера, также кланяясь.

– Shinda otoko o aishi… – Любовь Мёртвого Человека… – прошептала Ларек. – Возможно, ли называть Вас просто «Ai» – Любовь?

– Как будет угодно Большой Матери. Ещё Старшие меня называли: 死者のための星.

– Shisha no tame no hoshi… – Звезда для Мертвых, … может просто «Hoshi» – Звезда?

– Если Вам так будет удобно, – снова поклонилась Девочка.

– Уважаемый! Неплохой воин! Опережая ураганный ветер, сдёрни отсюда. Дорогой Гостье по имени Звезда, находясь здесь после такого, пусть даже и крохотного боя, очень неловко чувствовать рядом с собой мужчину. Сидеть, превозмогая желание убить его, как муху, – тщательно подбирая слова, произнесла мне Гейша по-японски.

Меня неожиданно осенило.

– Ухожу, выражая тебе, Звезда для Мёртвых, уважение, как воину. Это была славная битва, – произнес я на древне японском.

Ларек удивленно раззяпила глаза, то ли плохо понимая, что я ляпнул, либо же удивляясь моим лингвистическим познаниям. А Химера сварливо пробурчала прямо в голову:

«Льстец! Как все мужчины. Никакой битвы не было. Всего-то жертвоприношение двух глупых баранов. И парочки баранов этих баранов.

Большая не знает, что тебя трудно убить. Ты под защитой своих друзей. Но все-таки можно. Нужно ждать, когда друзья ошибутся. Уйди ненадолго отсюда. Я не достаточно спокойна. Не хочу терять лицо перед низшим существом. Иначе действительно придется тебя уничтожить. Ты же видишь, как я взволнована».

Мысленно я почесал репу. По мне так и покойники, куда как более эмоциональны, чем юная Химера. Зафигачив поклон, который, как сообщила потом Гейша, больше напоминал поясной мах скомороха, выскользнул на улицу. И только сейчас сообразил, что корабельные дизеля снова работают, а мы опять куда-то движемся.

«У каждого своё занятие. Кто-то контору „охимеривает“, кто-то призраков гоняет!» – подбадривал я себя, козлиным скоком залетая вверх по трапу на капитанский мостик. В рулевой рубке, в кожаном кресле, предназначенном для капитана, восседала Холли, собственной персоной.

– О! Летучий Голландец в действии! – ляпнул, что бы что-нибудь сказать. Одно дело виртуальный монитор, информационное поле и прочие картинки рассматривать. Другое дело наблюдать человека живьем.

Я же её в настоящем обличии пока не видел. Ну, во-первых, очень красивая женщина. Не «симпатичная», а именно красивая. Да. Во-вторых, там такая харизма…

– Сам ты «голландец». Девки из ничего чудо придумывают, и ты туда же. Я ещё вчера, с вами болтала, про девчонок и Цитруса рассказывала, уже с борта рейсового до Мурсии. Что вас кто-то «гонит», пытается выпугнуть из Соренто, было сразу ясно. Я Гейшиных «друзей бодибилдингов», прекрасно знаю. Вполне грамотные ребята. Хрен бы они вам вот так, на дурнину, засветились. И Буона не хуже меня это вычислила. Поэтому и потащила тебя по старым каменоломням. Там кто-то ещё в феврале видеокамер напихал. По всему маршруту.

В «замке» вы с видеоряда соскочили. Это было уже без разницы, если они знали, на каком судне вы будете уходить из Соренто…

– Один я, как обычно, «за болвана», – покивал горько головой.

– Ты ещё не был Странником, – пожала плечами Холли. – И вообще, пока стажер. Что будет попытка захвата, Гея однозначно знала. Не понятно было только где… Лично я, склонялась к варианту, что уже за Гибралтаром. Тебя Буона специально не предупредила, «педагогша» хренова! Наверняка думала, что «бодибилдеры» полезут, дадите по соплям, упакуете, и ты мигом воспрянешь, почувствуешь уверенность в своих силах!

– Ага… «Нагнетаю… Три-пять процентов риска…» Хрен взять! Ни хрена себе танцульки… Моя-то, красава! Вот это нервишки… И потом… Ларек накануне такой, достаточно серьезной операции, ещё и заснуть умудрилась… Да так, что мы чуть всё не проспали!

– Это химерина работа. Кто ж знал, что там целая Химера будет,… сорок пять лет почти… ни слуху, ни духу.

– Что за феномен? Кто эта страшная девочка?

– Ну,… Химеры… Это единственные люди за рубежом нашей Родины, которым точно о нас известно. И достаточно много. В какой-то степени, можно сказать коллеги. И, вроде бы, союзники. Только они постарше нас. В чем-то и помощнее. Конкретно на государство не работают. Наемницы. Не на постоянной основе, а время от времени. Мужчин в их сообществе нет совсем. Выражаясь европейскими понятиями, закрытый, тайный орден. Женский. Очень, очень старый. Раньше в Японии даже говорить о нём, было не принято. Типа поболтал про нуэ, а к утру у тебя корова сдохла. Или ты сам, через полгода от рачка загнулся.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Была у нас девочка, Окинава звали. Японию курировала, по позывному ясно. В семьдесят первом году, у нас в отряде тогда еле-еле сотня человек набиралась, она, единственная из «Странников», разок контактировала с Химерами.

В «золотые шестидесятые», к Дальневосточному региону, было приковано внимание всех разведок мира. «Японское экономическое чудо». У Америки рыльце в пушку, тянули, поднимали японцев, как могли. А яппы сами, до работы, до технологий жадные. Рабочая сила дармовая, по десять процентов в год, рост ВВП шлепали. Так что «шпиёнов» там, целая клоака собралась. От нас всего одна тройка пахала. Безобразие конечно. Но это просто от бедности, народу совершенно не было, разрывались на части.

В общем, Гвидон, Реактор и Оки намылились одного замминистра умыкнуть. Нравы тогда простецкие были, нет человека, – нет проблемы. А господин Киямидзу весьма проблемный мужичек был. И в якудзу не последний человек, и к самому императору вхож, и у корпораций в чести, ещё и американским шпионом состоял.

Имелся у него островок подконтрольный, так он там целый мини-Биак соорудил. Пещерок, ходов, лабиринтов, – где нарыл, где приспособил. Огневые точки, снайперские засидки, даже пару-тройку дотов построил. Боялся, гнида, знал, что плохо кончит.

Меня всегда удивлял фатализм японцев в таких вещах,… – Холли встала с кресла, подошла, глянула на какой-то экранчик, внесла, видимо, корректировку по курсу, и вернулась на своё место.

– Вот видит, идея себя изжила, все всё знают, кара неизбежна в любом случае, … но нет. Сидит, боится, замки, засовы, охрану усиливает, но не прекращает. Просто собрать деньги и сдристнуть, редко у кого ума хватает. По крайней мере, раньше так было.

Извини, отвлеклась…

Оки этническая японка, из Южно-Сахалинска, попытались её в поместье посудомойкой пристроить. Короче не важно. Вычислили их, не ясно, на каком этапе, но раскусили. Стали брать на заднем дворике, Окинаве удалось уйти, ребята прикрыли. Мужики погибли, а она смогла прорваться в «защитный пояс» этого министра. Босиком, на цыпочках прошла. Была у неё уникальная особенность, – мины чувствовать, как горячие пятна. Там десять-двенадцать человек в дежурном режиме ожидания находились. А вообще, объект человек на пятьдесят. Прикрывает одну единственную комнату, из которой аж шесть выходов. На три стороны света. Окинава полностью охрану вырезала, и торчала там около недели. Они её взять не могут, там сам чёрт ногу сломит, и ей никак до Киямидзу не добраться. От нас тоже толку никакого. Катерок внизу стоит, но до него ещё дойти надо. По открытой местности. Вот такая фигня. «Покушаемый» озверел, орет, разваливайте пещеры по камушку, но достаньте мне её! Понял, козел, что уходить надо, «крушите всё направо и налево!». Тут бы Окинаве пипец и пришел, да какой-то добрый человек заказал замминистра Химерам. Оки потом рассказывала:

– Мы, с охранниками Киямидзу, к тому времени уже задолбали друг друга. Его люди глубоко лезть боятся, там до меня ловушек немеряно было, и я в перерывах столько же понаставила. А карты минирования у них нет. Тут она, у дежурного офицера была. Оружия, боеприпасов в моем распоряжении, на целую роту. В общем, патовая ситуация. И вот, в тот день, хозяин отдал приказ на штурм и уничтожение. И без меня не возвращаться. Они палят по чём зря, третий час убежище гранатами забрасывают, а я бегаю из ниши в нишу, и думаю: Скорей бы сдохнуть! Посеченная вся. Где осколками, где каменной крошкой. Почти не вижу ничего, дым, пыль каменно-песчанная, не слышу вообще ни хрена. Контуженная уже раза четыре… Короче, близка к состоянию простокваши. Но всё равно, только чуть просветик нарисуется, то гранату им в откат захерачу, то полрожка патронов для души выпущу. Чтобы служба медом не казалась. И вдруг вроде как затихли на минутку. Я сумку от противогаза на живот сдвигаю, достаю две штатовские гранатки, М61, и выглядываю в щелочку между двух валунов. Там тропинка, вниз, к морю идет. Типа дороги не широкой. На телеге можно проехать. И вот по этой тропе, во всю её ширину, не торопясь поднимаются три женщины. Одеты, как крестьянки японские. Сейчас, думаю, эти уроды смахнут непрошеных свидетельниц. Вправо взглядом повела, сколько можно было, – мама дорогая… – ровно в четырех метрах от меня охранник с М-16 в руках. Смотрит в упор, хотя такое ощущение, что не видит. Я только собралась чеку с М61 вытаскивать, хоть под себя засунуть, что б подорвался, падла, когда проверять подойдет. Как вижу у него глаза стеклянеют, какие-то безумные становятся, он вдруг головой, -ХРЯСЬ! – прямо об камень. Такого ни до, ни после не видела. Не виданной силы удар… Башка, как гнилой арбуз треснула, мозги видать.

Потом меня, как собаку, накрыл мысленный приказ: «СИДЕТЬ!». И я будто увидела происходящее со стороны. Мужик с оскаленной гримасой, развернувшись в сторону женщин, пытается вырвать чеку из японской девяносто седьмой лимонки. И слышу, как ему женский голос в голове, бесстрастно так шепчет: Кинуть хочешь? – СЪЕШЬ ЕЁ! Тут же якудза выдирает чеку, и начинает лихорадочно запихивать гранату в рот. У неё диаметр 50мм, осколки зубов в разные стороны разлетаются, а у него глаза счастливые, – выполнил. Тут она взрывается. Вдруг тётки, что по тропинке шли, побежали в нашу сторону. Да быстро так. А я не пойму, с глазами что-то… То ли они бегут, то ли летят над дорогой. Потом сознание потеряла.

Очнулась в резиденции Киямидзу, у него в кабинете. Осмотрелась. Три японки чай пьют, за ширмой хозяин мертвый валяется.

– Кто меня сюда принес? – спрашиваю.

– Вот ещё, … – говорит одна, – сама пришла.

И смотрит в глаза. А у меня такое ощущение, что взгляд прошел сквозь глазницу, и дальше углубился. И вообще, внутри кто-то чужой находится. Ходит, смотрит, изучает. Не по-хорошему, не по-плохому, безразлично.

– Ты привела нас в хорошее настроение. Ваш клан, «странники», – молодцы. Быстро учитесь. Вас потом будет больше, вы возмужаете. Нам нравится, что главными будут женщины, а мужчин станет меньше. Хотя вы будете думать, что у вас равноправие. Ты, женщина-остров, развеселила Химер. Мы улыбались. Усталая и израненная Окинава, была, как маленький, храбрый щенок: «как могу, так и кусаю, но хакама не отпущу». Старший охраны предлагал тебе уйти. Они хотели подбросить любой женский труп, хозяин тебя не видел. Ты отказалась уходить, почему?

– Норикакатта фунэ. «Если сел в лодку, надо отчаливать».

– Хорошая, достойная уважения, позиция. Можешь идти, маленький, храбрый зверек. Хотя, подожди! Мы с тобой одной крови, дай свою руку.

Она мою руку берет, держит ладонью вверх. И вдруг у меня на запястье, сама собой, сквозь поры, начинает выступать кровь. Свою руку рядом прижала, и у неё тоже кровь пошла. Два ручейка бегут с запястий – РАЗ! – и сошлись. У меня всё огнем полыхнуло внутри. Будто кровь закипела, как вода в чайнике. Я даже бровью не повела, откуда-то появилось осознание, что нужно всегда быть невозмутимой.

– Иди, тебя никто не тронет. И ты всегда будешь знать, где можно пройти, а где нужно пробиваться с боем. Расскажи о нас вашей Большой матери, поделись нашей кровью. За много, много вековую историю земли Ямато, вы первые, кто понравился Химерам».

Холли привстала, глянула ещё на какой-то прибор, крутанула один из двух находящихся на пульте трекболов, и продолжила.

– Оки пошла вниз, к катеру, на котором они прибыли. «Иду, – говорит, – а народ передо мной попрятался. Смотрю, один стоит, шатается. Молоденький, рьяный, видать ронин. Бледный, почти зелёный. Пальцы кобуру скребут. Вырвал пистоль, и пытается на меня направить. Рука не то, что дрожит, – джигу пляшет, с амплитудой в полметра.

– Что, – говорю ему мысленно, – не хочется умирать? А НАДО…

Он пушку свою, себе в лоб разворачивает, вцепился в неё обеими руками, по щекам слезы текут, смотрит безумно, умоляюще. БАХ! – и нет ронина».

– Годи, годи, дорогая! Эти жутковатые истории, конечно, поучительны. Ты поконкретней объясни.

– Я тебе и говорю… Химеры, старинный, женский орден. Небольшой, человек сто, может меньше. «Старшие» простой жизнью не живут, они уже все время в Доме. Воспитывают детей клана, получают извне информацию о заказах на какие-то дела, решают, будет орден браться за что-то или нет. У них несколько десятков таких убежищ. Дома, усадьбы, виллы. Клан не бедный. Более молодые члены живут «наружной» жизнью. Работают, рожают детей, замуж, разумеется, не выходят. Дети редкость, целый ритуал, рождаются ТОЛЬКО ДЕВОЧКИ. Не знаю, что бы случилось, родись у кого-то мальчишка… Бросили бы в пропасть, отдали бы куда-то на воспитание, убили бы мать… Неизвестно. За много тысячелетнюю историю ордена, такого не случалось. Девочка отдается в Дом, и воспитывается с рождения. Знаешь, как в своё время тренировали, закаляли и всё такое прочее, детеныша в семье потомственного ниндзя? Здесь тоже самое, только умноженное в несколько раз. Самое смешное, что все эти умения, в последующей жизни им пригождаются крайне редко. Чаще всего – никогда.

Все члены клана сильнейшие телепаты. Без каких-либо моральных тормозов. Тренированы именно на повеливание, управление чужим сознанием. Если же, по каким-то причинам, дело доходит до драки…

Они в совершенстве владеют ЦИ, пардон, по-японски она у них, как энергия КИ значится. То, что делает «цишкой» наша Тень, для них даже не детский лепет. Так, сопение младенца в люльке. Уровень трех-четырёхлетней Химерки. А она, между прочим, не только доски своей ЦИ крушить умеет. Упражнение «Беги, поджавши хвост», у Тенюхи целиком на ней основано. Прыгает, мгновенно гасит инерцию, меняет направление прыжка в воздухе, – всё, всё при помощи ЦИ.

У Химер и сама КИ, куда как мощнее, и используют они её намного разнообразнее. Взрослая Особь может вытащить занозу из пальца. Без всякого телекинеза. Возьмет, обернет занозку энергией КИ, как салфеткой, и вытащит. Они действительно могут в какой-то мере летать. Сядет, опять же, на аккумулированный сгусток КИ, как на коня, и вперед.

Не, не, не! У Тени не так. Она, грубо говоря, даёт сама себе пенделя, и летит, как пробка от шампанского. Потом тормозит, используя ЦИ, как подушку. И противника, она может только ударить. Или наоборот, поставить блок. Химера своей КИ, может разорвать оппонента в клочки, может раздробить скелет на мелкие фрагменты, может и просто запулить метров на пять, куда-нибудь, мордой в лужу.

Более того! Скажу по «химерской» защите, если не врут, конечно… Стрелять в Химеру нужно в упор, и не под углом. Остановить пулю своей КИ они не в силе, а вот отклонить, – запросто. Говорят, что видят её, пулю.

– Гх-м… Если хотя бы десятая доля из всего этого, правда, – покряхтел я раздумчиво, – то не понимаю, как, согласно японским преданиям, самурай Минамото-но Ёримаса, в лёгкую мочканул Нуэ простой стрелой из лука.

– А что там понимать? – появился в голове безразличный голос Химеры. – Никого он не убивал. Император выкуп заплатил, – императора отпустили. Здоровье вернули. Наглый выкормыш получил причитающийся ему урок. Мы, немногие из японского народа, не испытываем ни малейшего трепета, перед «нашим солнцем, живым воплощением Бога на земле – императором». Большая часть Химер, как минимум Старшие из Старших, намного древней родом любого из царьков. Тогдашний недоумок, имел неосторожность пренебрежительно высказаться о Химерах. Утверждал, что появись Нуэ в окрестностях дворца, он лично схватил бы её за ногу и посадил в клетку, для собственного увеселения.

Ради того, что бы Минамото «застрелил Нуэ», выкуп императора утроился. Все желающие могли два дня видеть «убитую Нуэ» – посылаемый нами мираж. Все, кто слышал бахвальство императора, умерли.

Упомянутый тобой самурай, боготворил и боялся своего властелина. Поэтому и согласился на тот подлог.

По легенде, Ёримаса потом «убил собственный слуга». Хотя на самом деле, бедный глупец сделал это сам. Ему пришлось стрелять в себя из лука, раз уж он такой меткий стрелок, что попал в Нуэ. Теперь Минамото-но Ёримаса не был так меток, и сперва выбил себе стрелами оба глаза. Его смерть не была легкой.