Текст книги "Русский агент-инопланетянин"

Мы побродили по городу, спускались к морю, заходили на местный базарчик. Там продавались дары моря, сувениры Святого Антонио, покровителя Сорренто, различные местные безделушки и ещё много чего. Итальянцы мне чем-то напомнили евреев. Только если у тех же одесситов окончание мысли чаще неопределенное, типа: «или как?», то у итальянцев обязательно утверждающее. И совсем не важно, знает ли индивидуум то, о чем он говорит. Он так считает, и этого достаточно.

Поучаствовали в возврате нашей машины «прокатной конторе». Задуренный Йосей, офигевший курортник, купил строгий костюм, забрал на скамейке изготовленный Дэхой бланк, и явился к отелю «Синий бриз» ровно в пять. Попросил меня расписаться, придирчиво осмотрев, забрал нашу тачку. Важно сообщив, что поставит её на стоянку, а трейлер прибудет вечером.

А мы с Ларьком почапали до дому. Вечер на этом, правда, не закончился. Хотя за полдня произошло уже столько событий, что по моим ощущениям казалось, будто это не день, а целая неделя тянется.

– Что-т Вы, маменька Гейша, зело кровожадны! А тако же беспринципны и беззаконны. Что это за предложения? «Мочи их!», «Валить надо было!». А как же власти? Закон? Карабинеры? Слышала бы Вас Ваша дубликат, маленькая Летиция!

Я сидел в низеньком, удобном кресле, пребывая в уверенности, что на сегодня все приключения закончились. Жря кофе (в смысле попивая из маленькой чашечки), и будучи в прекрасном расположении духа.

– Никак! Какой закон? Это же ганги! Им в падлу связываться с полицией. Пригласи сюда все гангстерские семьи, и они отрепетированным хором гаркнут, что лично видели, как эти ребята дружно поскользнулись на ровном месте и разбились насмерть. У них на глазах. А на счет Летиции… У Леци столько грехов за душой, что по сравнению с ней, я ангел. Белый и пушистый.

– А откуда ты Элеонору знаешь?

– Знаю. Её зовут Эльза Мирк. Она «дочка Штази». Была когда-то у Гэдээровской разведки такая программа. Идею у Гитлера слямзили. По специальной методике развивали ребятишек. Сирот, с детдомов, кого-то и мамы-фанатички отдавали на «служение отчизне». Короче пяти-шести летний ребенок, в итоге имел развитие тринадцати-пятнадцати летнего подростка. А десяти-двенадцати летнее дитё, было уже вполне взрослой, сформировавшейся личностью. Этакий пожилой мальчик. Ну, или девочка. Агенты были уникальные. Кто будет обращать внимание на ребенка? Элеонора семьдесят седьмого года рождения. Одна из лучших «дочек» Штази в своё время.

– Откуда у тебя такая информация?

– Да так… Родителей когда-то внедряли с помощью ГДР. И сдал их потом бывший агент Штази. В девяносто восьмом. Все восемь лет после развала Восточной Германии, продавал потихоньку информашку, то туда, то сюда. На безбедное существование. Так вот и до папы с мамой очередь дошла. И ведь до чего хитрый старикан был, никто о его былом допуске даже не догадывался. Иначе по-любому бы зачистили.

– И где он теперь?

– Как где? В аду конечно! Куда ещё Господь может такого козла распределить?

– Про предателя понятно, – ты искала, ты нашла. А про эту «недетскую» программу, откуда знаешь?

– В каком-то смысле я сама немного «дочка Штази», – хмыкнула Гейша. – Мама со мной проводила сокращенный курс. Месяца два мысленно занималась. Перед попыткой побега. Конечно, в ужатом и предельно очищенном варианте. Например, секс там вообще не фигурировал.

– А в оригинале был что ли?

– Ещё как! Или ты думаешь, педофилы недавно появились?

– А мама, откуда в теме была?

– У неё был доступ. Они же тогда с ГДР союзники были.

– Кто союзники? Италия и ГДР?

– Да почему Италия? В Италию их как раз и внедряли!

– Кто, кто внедрял?

– Советский Союз, разумеется.

– Так ты РУССКАЯ!?

– Не совсем. Папа эстонец, мама еврейка. Но я считаю себя русской, точнее россиянкой.

– Пипец! … А что ты мне уже сутки уши трёшь, итальянкой прикидываешься? Слова по-русски не сказала! Не знаешь, что ли языка, «россиянка»?

– Зачем? Лопочет парнишка по-итальянски, может ему нравится? Почему не поддержать, не сделать приятное человеку? – спокойно продолжала Гейша уже на «великом и могущем». – Тем более это мой второй родной язык, мне не трудно.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание. Точнее неловко было мне. Гейша чувствовала себя превосходно. Хлебала свой кофе и хитровато-благожелательно на меня щурилась.

– Ага, теперь понятно. То есть первую, и как считаешь, лучшую операцию в своей жизни, ты провела не ребенком… А «взрослым», двенадцатилетним, молодым специалистом…

А как с «Эльзой-Элеонорой» познакомилась? – спросил я тоже по-русски, решив сделать вид, что ничего не произошло.

– По дури, чистое девчачество. Её когда-то курировал тот старичок, что родителей провалил. Она-то не при делах. В восемьдесят девятом попросила убежища в СССР. Приняли, легализовали, присматривали естественно. Так вот и жила у нас всё время.

– Служит где-нибудь?

– А то! И бээндэшникам, и цээрушникам, и кроме них пару контор обслуживает. Ещё, до прибытия в Россию, с собой, в корзинке принесла.

– И ты-ы…?

– А что я? Сперва хотела её слить кому только можно, потом охолонулась, нельзя было нарушать «статус-кво». Наши же тоже через нее, кое-куда дэзу запускают. Решила хоть рожу набить, для души.

Эльза участвовала в коммерческом турнире, в Германии. Была заявлена на бой, с француженкой африканских кровей. Я её «негру» притормозила в Берлине. Обокрала в баре, вызвала полицию, поохала с нею вместе. Потерпевшую задержали, для оформления, восстановления документов.

А я рванула на турнир. Появилась, как итальянка венгерского происхождения, Николь Фаркас. Обратилась к организаторам, предложилась на подмену. Ну и начистила ей репку, по полной программе. Победила досрочно, Эльзу с боя секунданты сняли. По причине сильных повреждений.

– Кстати, насчёт «Николь»! И, как это мне в голову пришло, что ты перед Элеонорой, под этим именем выставлялась?

– А это надо у тебя спросить, милый! – безмятежно отпарировала Ларёк. – Я-то просто рявкнула в никуда имя, … а уж как ты меня услышать умудрился, … сама в шоке. У тебя экстрасенсов в родне не было?

«Дэха! Я не „экс“?» – тут же поинтересовался я у Хранителя.

«Не… Нормальный. Это вы с папой Дэсей наблатыкались мысленными образами общаться. Гейша тебе выдала, собственно то-же самое».

– Не знаю, по-моему, никого такого не было, – с не меньшей безмятежностью ответил я Гейше.

– Зато уж ты у нас, один за всех! Я замаялась твои таланты пересчитывать. Думаешь, зачем я тебя на рынок таскала? А потом просила: «милый, купи то, да купи это» … Что бы послушать, как ты с торговцами разговаривать будешь! И посылала тебя к разным торгашам. Тётка Доротея, например, миланка. Хоть и давно живет здесь, а говор у неё всё равно миланский. Джузеппе вообще с горной деревушки приезжает, у них там свой диалект, он говорит со страшным акцентом. Ты же, родной, общался с ними, как друг, товарищ и брат. Всю жизнь проживший в одной деревне. По ходу на автомате. Не прилагая никаких усилий.

– Ты не поверишь, дорогая, у меня просто хорошие способности к языкам. Плюс «повторюшка-хрюшка». Копирую услышанное произношение. Ещё в институте приловчился, чтобы проблем с инязом не было.

– Почему же не поверю? Это только в кино: убьют спецназовцы террориста, а их потом «запалят», из-за того, что мертвый часовой по рации не отвечает. На самом деле давно уже есть программы по обучению копирования звуков. Сейчас в группах такие «пародисты» имеются, … – Галкину и не снилось. Теперь редко какого воина замочат, не сняв образец голоса. У «имитаторов», как правило, абсолютный, музыкальный слух, уникальная звуковая память. Бежит с автоматом, а по всем карманам разгрузки, пронумерованные рации распиханы. Впрочем, там не только сам голос, но ещё и манера общения, в случае надобности копируется. Помню, случай был в Таджикистане. Наемник, славянин, не просто часовой, а старший. Наблюдатель за постами террористов в восточном крыле захваченного объекта. Послушали, как он командира вызывал, собрались валить. Птаха говорит: «Подождём, надо разговорную речь послушать. А не только как он позывные произносит!» Как в воду глядела. У него слово-паразит было: «ёмана». По разу, по два в каждое предложение вставлял.

– Бать! – возник в голове Дэвис – Она странно излагает. Не как хакер, вскрывший чьи-то архивы и подсмотревший совершенно секретное видео, а как человек, бывший внутри ситуации. И это не оговорка, она специально не шибко скрывается.

– Кстати об имитаторах, – продолжила Гейша, – у нас осталось одно не законченное дельце. Ты не против?

– Валяй! – кивнул я, наливая себе ещё кофе.

– Тогда пошли в кабинет.

В «компьютерном зале» Ларек подключила мобильник к одному из компов.

– Звонок к абоненту придет не от нас, а со знакомого ему номера, – объяснила она, набирая что-то в телефоне.

Когда соединение, наконец, произошло, Лоредена сунула в род трубочку, которую только что скрутила из какой-то бумажонки, и затрещала по-итальянски, со страшным сицилийским выговором:

– Синьор Чино? Это Андреано Leccaculo! Слышал о ваших неприятностях c Бинетти… Мои соболезнования Вашим людям… Сегодня вторник, Анарде Вас ждать, как обычно, или Вы не появитесь?

Выдала это Гейша на одном дыхании, чуть захлёбываясь от собственной скорости, проглатывая окончания слов, с какой-то легкой, визгливой хрипотцой. Голос был прокуренный, высокий, но абсолютно мужской. У меня даже возникло ощущение, что в кресле напротив, сидит маленький, тщедушный мужичонка. С чахлой, волосатой грудью, желтыми от никотина пальцами и черной с проседью щетиной. При этом она ещё мусолила в зубах свою бумажку и громко пыхала в трубку.

– Лопни твои глаза, Подлиза! Что б ты сдох быстрее своей бабушки, и она не успела оставить тебе, ни евро наследства! И не дуй на меня! У меня из телефонной трубки твоей паршивой сигарой воняет! Засунь её себе в жопу! Конечно, я приеду! Стану я менять свои привычки из-за какой-то дряни! Не вздумай отдать Анарду своим вонючим клиентам! – тут же отозвался динамик компьютера.

– Напрасно Дон Чино, подозревает меня в жадности! – хрипло хихикнула Гейша-Подлиза в трубку. – Ваша девочка ждёт Вас с нетерпеньем!

Она бросила мобилу на стол, выплюнула измочаленную «сигарету», и изрекла:

– Он такой же Дон, как я продавщица шпикачек! Так, «поддонок» драный, ну и подонок заодно. Родом с Острова. Прибыл лет пять назад из Наполи, его неапольская полиция выпнула по УДО. В зоне сотрудничал с администрацией, но тихо, не «летально», претензий у гангов к нему не было. Сколотил небольшую бригаду из такой же шпаны, и пыжится создать какую-нито семьишку. Все эти потуги, конечно, ни о чём… Кому он нужен? Берется за любое грязное дело. Что самим семьям в падлу, то ему и перепадает. Но так как надежды он всё-таки лелеет, то «perdere la faccia» – «потерять лицо» ему никак нельзя. Поедет к своей шлюхе, как миленький!

– А мы?

– У меня получается то же самое «пердере». Не могу оставлять наезд безнаказанным. То, что мы окучили его людишек не в счёт. Надо проучить самого Чино. Иначе «откат» будет не полным. Здесь это очень важно.

– В глазах гангстеров?

– Конечно. Авторитет нелегко зарабатывается. Помнишь ту историю, которую ты про меня раскопал? Не делай невинные глаза, я знаю, что ты хакнул архивы полиции! Это же всё, что я там чудила, не по мановению волшебной палочки произошло. Когда я половину электроники города на уши поставила. Картотеку зоопарком грузила… Я месяца два готовилась. Программы писала, файлы ихние распаковывала. Сценарии крутила и так, и этак. В глазах всех семей, Леци здесь ни при чём, всё сделала я, выручая свою племянницу. Потом пошел жуткий респект и уважуха от гангов. Заказы кой-какие посыпались.

– А что тогда они, шлимазлы, за тебя перед этим Чино не впряглись?

– С чего? Я свободная кошка и ни у кого под крышей не состою. Наоборот, это было бы обидно для меня. Хотя, когда мы сегодняшнюю разборку закончим, своё «фэ-э-э…» они Чино, конечно же, скажут.

И мы вновь разбежались переодеваться.

– По ходу бедный мафиозо Чино у неё «за болвана» – проанализировал Дэха. – Это она тебя весь день тестирует. Боюсь, что к ночи, ей грохнуть его захочется. Что делать будем? Я категорически против убийства хомо сапиенса, хомо сапиенсом же.

– Слушай, у тебя же Дэхин характер?

– Ну?

– Настоящий Дэха, такой сентиментальностью не страдал. Сколько он всякой живности для еды переколбасил… Нам же приходилось, хотя бы раз в месяц ему живую пищу предоставлять. Ещё в зоопарке, при покупке проинструктировали.

– Там был смысл и целесообразность. Добыча, есть добыча! Чего её жалеть?

– Да и я не собираюсь трогать этого дебила! Если будет какая-то угроза мне или Гейше… А так, пусть сама справляется.

Мы с Лореденой вышли из дома.

– Ларёк! Ты da paura – охренительно хороша в этом наряде! – выпалил я девушке свои впечатления, пока она открывала спортивный «Мини Купер» стоящий возле клумбы. Она была в черной кожаной курточке и аналогичных штанах. Напоминая мне не то байкершу, не то охотницу за вампирами.

– Садись, lusignatore – льстец! Это видать твоё хобби, врать девушкам!

– Когда это я тебе льстил!? Это вообще мой первый комплимент за всё время нашего знакомства! – возмутился я.

– Угу, конечно… Помнишь, когда от Да Сильвы вышла, ты поведал, что я так тебя разделала, аж чуть в обморок не падаешь? Враньё! Это старинная, вполне распространенная методика. Ею владеет каждый десятый «барсеточник», приличной квалификации. Глаза, да, отводит, но на голову никак не влияет.

– Ты тоже хороша! «Еле ноги передвигаются», от напряжения!

– Согласна, квиты… Поехали, что ли? – подытожила Гейша.

Мы выехали со двора и влились в ночные улицы Сорренто. Хотя, конечно, «ночные улицы» громко сказано. Сразу же представляются сверкающие огнями «бродвеи» Нью-Йорка. Сорренто город старинный, здесь почти все улицы, как переулки.

– Гейш! А как мы орла воспитывать будем? У тебя есть план? Как вообще его без стрельбы брать, он же две машины охраны с собой потащит! Ваши порядки и ему известны, наверняка тоже рассчитывает на продолжение.

– Что он без охраны, – это сто пудов. Сошка, конечно, мелкая, вряд ли в его окружении «внедрёнки» от других семей будут. Но отслеживать эту историю, ганги всё равно станут. Если бы с ним была усиленная охрана, я бы с места не двинулась. А ему на следующий день надо было бы срочно съезжать из Сорренто. «Чино обосрался от страха, ездил к девке с батальоном на прицепе, а Гейша на него забила с высокой колокольни!». Представляешь ситуацию? Как бы он выглядел в глазах криминальной общественности?

Она протянула руку и включила мультимедийную систему. У неё в Купере стоял круто навороченный агрегат, с кучей кнопок, и солидным, сенсорным экраном.

– «Где же ты, где?

Солнышко ясное…».

Промурлыкала, Лоредена выводя на экран карту города.

Через квартал от нас ползла красная точка.

– А теперь посмотрим, что у тебя внутри… – прошептала Гейша, тыкая пальцем в какой-то символ сбоку.

Картинка сменилась. Теперь показывался салон автомобиля изнутри. Камера была установлена примерно на средней стойке, под потолком. Мы наблюдали водителя и половину переднего пассажира.

– А-а-а… Во, значит, как мы страхуемся… Водилой у него нынче Бруно Абсент числится! Свободный художник, перевозчик, типа как в кино. Выгнали с «формулы», за какие-то косяки,… вроде кого-то с трека выкинул, посчитали, что специально. Классный мужик, спокойный, как могила. А «теликом», естественно, Бинго сидит. Стало быть, сзади ещё Луки и тот же Джед. Солидно. Ничего необычного, а что эта команда трёх машин стоит, – не считается. Ну, что… брать надо по дороге… Они думают, что мы их на месте ждать будем…

Покрутившись по полутемным улочкам, мы вывернули в какой-то дворик, и наконец-то остановились. Впереди виднелся выезд на дорогу.

– Это здесь… – прошептала Гейша выключая фары и вытягивая из «межсиденья» чёрную, бейсбольную биту.

– Зачем? – спросил я, показывая глазами на палку.

– Раз берем в машине, её тоже желательно изнахратить. У гангов же оперетта натуральная! Традиции, чёрт их возьми…

На видимом нами фрагменте улицы никого не было, только, как раз напротив двора, качался, обняв одинокий фонарь, какой-то пьяница.

Мы выбрались из Купера и встали по краям арки, выглядывая на улицу. Из ближайшего проулка показался черный Ford Excursion, и двинулся в нашу сторону.

– Судя по величине джипа, ехать на свидание ему почти что не с чем… Они? – спросил я, выкорчёвывая из цветочной клумбы фигурную отливку, заменяющую итальянцам наши, русские кирпичи.

– А кто? «Свои сейчас дома сидят, телевизор смотрют…» – улыбнулась Гейша, доставая из кармана какую-то фигню, типа телевизионного пульта.

И снова промурлыкала в прекрасном настроении:

– «Если он уйдёт, – это навсегда…

Значит, просто не дай ему уйти!».

Машина приближалась. В это время, пьяница, приняв какое-то решение, закончил медитировать и отделился от фонаря. Пошатываясь, он подошел к краю тротуара, и поднял руку в красноречивом жесте автостопа. Когда до Форда оставалось три-четыре метра, его вдруг повело, он замахал руками и рухнул практически под колеса едущего авто.

Не успело моё сердце «провалиться в желудок», как стало понятно, что трагедии не произошло.

Во-первых, мешком упавший алкаш успел на лету извернуться и лежал уже про вдоль движения джипа, а во-вторых, Форд таки-успел затормозить. Да, как! Он не просто остановился, а умудрился сделать на мизерной скорости полицейский разворот! На четырёх с половиной тонном джипе!

– Ай да Бруно! Ай да Абсент! – восхитилась Гейша выскакивая из двора и «бегя» вместе со мной к машине.

– Делай раз! – азартно прокричала она, нажимая на кнопку.

Взревевший было, чтобы рвануть в другую сторону, джип, мгновенно заглох.

– Делай два! – Гейша нажала ещё одну кнопочку на своём «телевизионном пульте».

В машине что-то тихо хлопнуло, по середине-вверху салона мелькнула тусклая вспышка. В свете фонаря сквозь несильную тонировку стало видно, что внутреннее пространство заполняется сизым туманом.

– Стекла разобьют! – крикнул я напарнице, стоя сбоку-сзади, сторожа две левые дверки.

– Бронированные окна, просто так не разобьёшь! – прокричала она, контролируя правые.

Собственно, как таковой драки, не произошло. Просто «приняли», да и всё.

Первым из задней двери, когда Гейша со своего «пульта» их разблокировала, вывалился мой друг Джед, которому я тут же приварил кулаком по затылку. Со всей моей благодарностью, за дневную драку.

Потом с водительской калитки выпал Бруно. Его я бил осторожно, костяшками пальцев, чуть правее затылка. Для коротенькой, недолгой отключки.

Затем, задержав на всякий случай дыхание, сунулся в салон и извлек оттуда грузного сеньора в белом. С зачесанными на лысину волосами и усиками «в ниточку».

Пьяница меж тем поднялся, обстоятельно и совершенно трезво отряхнулся, сверкнул исподлобья на Гейшу озорным глазом, приложил, салютуя указательный палец к полям помятой шляпы, и пошел прочь. Пошатываясь и насвистывая «челентанину» Сюзанну.

– Алек… – приложила один же палец к губам Гейша, в виде поцелуя.

Мы перетащили гоп-компанию к столбу. Ларек вытащила пять наручников, и вскоре они его уже обнимали.

– Видать, не бывает он одиноким… – раздумчиво заметил я, глядя на столб.

– Да, бывает, не бывает… – согласилась Гейша закатывая Чино роскошную затрещину.

– Мои извинения, синьор, – сказал я очнувшемуся Абсенту.

– Работа… – пожал плечами Бруно.

Полулысый толстяк, между тем тоже зашевелился.

– Чино! – прошипела ему Гейша – У меня огромный синяк на заднице! Но вам, козлам, я его показывать не буду! Так что получи просто так, «на шерочку»! – и она сунула ему «клювом орла» в верхнюю часть переносицы.

Удар вообще-то солидный. Кровотечение обильное, но не долгое. Зато оба глаза заплывают напрочь. Причем абсолютно, без единой щелочки. И надуваются, будто кто туда теннисные шарики вставил. Благодаря своим новым познаниям, я так же знал, что можно ударить ещё страшнее. Если чуть изменить точку попадания, и раза в три увеличить скорость нанесения удара, то полуотрывается зрительный нерв. У человека в течении месяца-двух полностью теряется зрение. И, как побочный эффект, страшно болит голова. Обезболивающие почти не помогают. Ларек исполнила щадящий вариант удара.

– Кроме того, Леци подружки шепнули, что у тебя в locale, с недавних пор, начали кое-что предлагать подросткам? – ощерившись, продолжала общение Гейша. – На-ка, тоже понюхай!

Она вытащила из-за пазухи куртки бумажный пакет и надела ему на голову. Достала из кармана небольшой баллончик и пшикнула раза три внутрь. Подождала секунд десять, отстраняясь сняла. Махнула пару раз, разгоняя невидимые остатки газа, бросила скомканный пакет в стоящую здесь же мусорницу.

– Поехали! Пусть воняет! Бруно потерпит, а козлам его так и надо!

– Что там? – спросил, когда мы садились в машину.

– «Поносный газ», типа как демонстрантов разгонять, только покрепче. К утру он полведра в штаны надрищет. Я вообще, хотела его в закладку внедрить, но он сжимается плохо. Да и неизвестно было, с кем он поедет. Бруно вообще не его человек.

– А как же машина? Её ж, по традиции уханькать надо было?

– Да ну! Руки отмахаешь, пока раздолбишь! Она ж бронированная вкруговую… Делай три! – она снова нажала на свой «пульт».

Во двор стали попадать слабые отсветы от горящей на улице машины.

Через десять минут мы были дома.

– Не хило ты над его джипом поработала… А если бы он поехал на другой машине? Или у него одна? – спросил я, усаживаясь в было покинутое кресло.

– Вряд ли, только на этой бы отправился. Психология. Она в его автопарке самая защищенная, а Чино трусоват. Если бы вызвал тачку, – звонок я бы по-любому перехватила, и подогнала ему своё «такси». Тоже подготовленное. Паршивца в любом случае надо было убирать из города.

– Круто, однако, взялась… Он, кроме нападения на нас, ещё что-то натворил?

– Много чего… А в последнее время начал в своем ночном клубе подросткам наркотики продавать, втягивать аккуратно, «нарабатывать клиентов». Это мой Город! И всякой мрази здесь не место!

– А Москва не твой, «россиянка»?

– Москва нет, я питерская. Но даже Питер не провернешь, не те масштабы. Слишком много говнища там по поверхности плавает… Здесь, за такие дела, его мафия всё равно убрала бы. В Италии к детям относятся трепетно.

– А ты его благородно отпустила…

– Я его не отпустила, а пока только обосрала. Сбежать он вряд ли успеет. Позавчера у него в клубе проводилась костюмированная вечеринка… И его официант «подарил» дозу Пиноккио. В этом костюме должна была отдыхать малолетняя шлюшка Манчинни, среди своих и в интернете кличка «Чича», – от слова Чичолина. Представляешь моральный облик подростка? Мир ещё не придумал такого порока, который она уже бы не попробовала. Дочь обувного короля, батя входит в двадцатку Форбс, в общем, мечта любого драг дилера. Но «Буратиной» каким-то образом оказалась дочка Дона Trovato… Электронное письмишко, с этой радостной новостью, я Дону отправила перед нашим выездом. Всё. Чино покойник к обеду, или чуть раньше. У Тровато старший сын в Париже учился. Умер от передоза.

– Хм-м… Круто. А если бы ты не взяла Чино, а письмо уже ушло? «Кажешь, гоп!» не перепрыгнув?

– Кто, я бы этого урода не поймала? Издеваешься?

– Похвальная самоуверенность. Стало быть, ты ещё и «Робин Гудиха» у нас?

– Ага, щас! Мне больше делать нечего! Просто когда я собралась загонять Роберто Валло «в стойло», то на всякий случай начала слушать тех, к кому он мог обратиться за помощью. И этот мерзавец Чино, после звонка Робертино, произнёс: «Хорошая работа! Давно пора проучить эту русскую шлюху!».

– Тебя так шокировал эпитет «шлюха»?

– Нет. Ключевое слово здесь «русская». С чего он это ляпнул, если все знают, что я la vera italiano?

– Тогда почему он сейчас обсирается у столба от газа, а не в горах от страха? У тебя, что, гвоздей, для его ногтей не имеется?

– О! Голос не мальчика, но мужа! Э-э-э! Рот не разевай! Я фигурально… На хрен он нам сдался? Кто и где его вербанул, я и так прекрасно знаю. А что он мне лоховски слил возобновившийся интерес, так дай Бог ему здоровья! До самого свидания с людьми Тровато.

Было уже полпервого-ночи, и мы, потрындев ещё минут десять, разбрелись по спальням.

Разбудил меня Дэха, в пять часов, двадцать минут утра.

– Бать! Там какой-то клоун к Гейше ломится!

– А Гейша?

– Спит, кажись, сейчас проснется наверно. О! – появилась! Забирает у гонца какой-то пакетик, и рулит в дом!

– Ты, что, ясновидящий? Из спальни прихожую наблюдаешь?

– У неё везде куча камер понатыкана, как в Лувре. Только в отличии даже от камер Белого дома, тут такая защита понавешана… Прикинь, – я около минуты подключался!

– Ладно, Дэсь, пойдём, спросим, кто там был..

Ларёк сидела в зале, в полупрозрачном пеньюаре, и разглядывала небольшой, обвязанный простой веревочкой сверток. Узел был залит и запечатан. Рядом, на кресле небрежно валялся шелковый халат с китайскими драконами.

Видок у компаньонки был что надо, … меня аж в жар бросило. А подлец Дэха после божился, что если бы не он, то я бы вообще в обморок рухнул.

«Мордой вниз! Так бы и лежал, как на колу, „домиком“» – добавлял второй негодяй, – Йося.

Гейша повернулась в мою сторону и потянулась за халатом.

– Чтобы не подвергнуться насилию! – объяснила дразняще улыбаясь.

– Что это было? – начал я запихивать мысли в нужное русло.

– Не что, а кто… Это Дон Тровато, от него посланник… Если я чего-то понимаю в этой жизни, … – всё, представился Чино. Конечно, после такого горя с сыном, Дон не стал затягивать, разбираться. Это, разумеется, ещё не конец, там от всей бригады хрен что останется. Все, … кто хоть каким-то боком…

Она разрезала веревочку. В свертке оказалась небольшая коробочка и плотный квадратик бумаги. «Семья Тровато в вечном долгу перед Вами, сеньорита! Примите мою благодарность и искреннюю дружбу.

Дон Тровато».

В коробочке лежал небольшой перстень белого металла.

– О, как! – горделиво улыбнулась Гейша. – Мужской переделали! И какой! Уважают! Бывают колечки для женщин, для детей, а мне настоящий выдали. Такой перстенек обозначает, что семья круто обязана, мой вечный союзник, помощник, и безвозмездный защитник. И, прости за хвастовство, это не просто мужской перстень. Такое кольцо выдает Дон Дону. Обычному герою-мачо, такого перстня не достанется.

– Я рад за тебя необыкновенно! Но вообще-то поражен… Ты смотри-ка какой благодарный Дон. Только за то, что ты отловила злодея, почти тебя канонизировал.

– Ну, допустим не только… – Гейша что-то изучала в своём смартфоне. – За время нашего недолгого сна Тровато успел не только грохнуть Чино, но и проверил свою младшенькую на присутствие наркотиков в организме. И был успокоен врачом, что никакого кокаина ребенок сроду не нюхал. А ревущая доча подтвердила, что: «Не-е-ет! Я ни в чем не винова-а-та…». Дозу кокаина, презентованную ей персоналом клуба, у неё отобрала подружка Летиция. Которая сказала ей, что она дура, а официант козел. И добавила, что отдаст эту дрянь своей тёте, и та разберется с этим делом.

– Беру свои слова обратно! Ты слишком продуманная для Робин Гудихи. Пошли спать?

– Подожди, … что-то мне тревожно… Как-то твои друзья запаздывают… Видать уникально хвосты обрублены… Ты в Москве с какого интернет-клуба, и от чьего имени по ментовской сводке шлялся? По поводу Гоши.

– Да ни с какого… У меня в люксе комп был. И никем не прикидывался, просто вскрыл региональную сводку, ту, что они в Москву отправляют.

– Oh, Madonna! Guardami, Sant’Antonio da idioti! – запричитала Гейша по-итальянски. – С кем я связалась!? Эти «часовщики» сто процентов здесь! Неужели было трудно? Хотя бы хакнуть всероссийскую сводку! Что ты домой-то полез? Разве непонятно, что единственный выход на тебя через Гошу!? Они в первые полчаса установили, что приходил запрос из такой-то гостиницы, с такого-то номера, от такого-то клоуна. И дальше по цепочке! Даже не так… Они караулили твой запрос! И Гошино убийство светанули специально! Велико дело мальца в вашем Енисее утопить… Аккуратно засунули происшествие в сводку и ждали тебя.

– В то время, ещё не был начинающим шпионом, … не подумал как-то… – пожал я плечами, и продолжил как можно серьёзнее:

– Что будем делать? Мне видится, по закону жанра, надо бы рвануть в бега. Местные горы из вулканического туфа, следовательно, должны быть старые штольни, выработки. Будем по этим катакомбам пробиваться к морю! Ты дашь мне парабеллум! Там нас подберут купленные Доном Тровато турецкие контрабандисты!

– Какие контрабандисты??? – охренела Гейша.

– Турецкие! Ну, или греческие… Главное, чтобы на фелюгах! В «Неуловимых мстителях» были исключительно фелюги и контрабандисты. Мы не хуже!

– Веселишься, супермен!?

– А что? Мне целесообразней умереть от разрыва сердца?

– Лучше всего, тебе бы сдохнуть не родившись! Ты понимаешь, что их НЕТ? Я их НЕ ВИЖУ!

– Ну, и что из этого? Нет, и, слава Богу! Что ты психуешь?

– Мы, ещё не начав играть, уже проигрываем твоим, точнее нашим, оппонентам! Если ты пёрся сюда распустив такой красивый и лохматый хвост, то они должны были лететь с тобой одним бортом. А то и на рейс раньше!

– Бать! – возник в голове Дэвис, – да признайся ты ей… Больно смотреть, как ребёнок убивается.

– Ларёк! А ты не думала, что я тебе тихо наврал? Что бы произвести впечатление на понравившуюся девушку.

– Нет. Не думала. Других вариантов не может быть.

– Отчего же? Всё так и было. За одним исключением. Никто меня не преследовал. Не было сирены, не было пожарников. Открыл, увидел, нацепил. Снимать, – не снимаются. Жучков не ставил, хоть они у меня и были. Зачем Гошу палить? Кто-то же, когда-нибудь, искать будет? Ну, и оператора за пультом не бил. Просто послал вокзального цыганенка, за пятьсот рублей спросить: «не его ли видеокамеру бомжи в коридоре отвинчивают?». Вот, как-то так…

– Разбирала я такую версию. Она куда хуже первой. Тут противник ещё сильнее получается. Вообще никак себя не обозначает. Но это не отменяет чуткую, и, как теперь выясняется, невидимую охрану. И по-прежнему все стрелки сходятся к какой-то мощной, криминальной структуре.

– Почему криминальной?

– Алмаз. Огромный, неучтённый камень.

– А не может это быть: «сумасшедшая бабуля»?

– Ты имеешь ввиду конторский сленг? – с интересом посмотрела на меня Гейша. – Нечитаемый, абсолютно непрофессиональный придурок, потенциальная головная боль всех спецслужб мира. Интересный вариант…

Кстати! Кеннеди тоже завалила «сумасшедшая старуха». Бывший снайпер, ветеран пары мини войн, участник «карибского кризиса» Мартин Тибек. В прошлом цирковой гипнотизёр. Сидел на этаж выше Освальда. Отработал Джона, всучил бедолаге винтовку, внушил, что она его. Убил из ревности к Мэрилин Монро. Любил её страстно. Считал, что «… Джон Кеннеди сделал из неё шлюху…». Американцы секретят, я как-то нарыла по случаю, еле ноги унесла с того ресурса. Что говоришь? «На хрена скрывают?», – ну как же… Мартин, между прочим, пьяненький был. В дрова! По большому счёту типичная «бытовуха» получается. «По пьянке, на почве ревности», американского презика с винта израсходовали. Ни одна страна в мире такого не признает. А янки вообще из этой «бытовушки» тайну века соорудили.