Текст книги "Русский агент-инопланетянин"

– Жаль, жаль, – говорю исполкомовцу, – что продать пришлось. Я собирался там базу, под сто единиц строительной и дорожной техники организовывать. Теперь ума не приложу…

– Дорожной говорите? – прыщ этот начал что-то в компьютере открывать. – А мы вот как раз объект сдали, на объездной. Новую базу дорожникам, мэр вчера ножницами резал. Но это официально, на камеру. А так-то они свою старую на 60 лет октября уже освободили. В очень приличном состоянии площадка. Что ж за бюджетные деньги не содержать… Мы её, правда, ещё даже на аукцион не выставляли… Но, в принципе, в счет Ваших заслуг перед краевой администрацией, учитывая насколько нам, нужно было тот неликвид пристроить… С тайцами мосты навести, первым в России удалось… Думаю, можно будет Вам задним числом, аренду с последующим выкупом оформить.

А самое смешное, Миха… У госслужащего вид такой охреневший, ты не представляешь. Он как бы понимает, что занимается офигенной дурью… Не только свой, но и ещё чей-то лохматый откат, сливает какому-то внезапно разбогатевшему «бродяжке с улицы». Для такого упыря, зам губернатора по развитию, и я, и моя фирма, – меньше, чем мышиная какашка. А поделать ничего со своей внезапно проснувшейся совестью не может.

Короче мы с ним ещё минут сорок позвонили, повызывали к себе кого-то, сами по кабинетам побегали, и у меня на руках бумага о пятидесятилетней аренде. На огромную, полностью оборудованную, специализированную под мой профиль производственную территорию. Боксы, ремонтный цех, контора… В общем «не смейте меня щипать, я не хочу просыпаться». В двадцать один тридцать того же дня, все мои экстренно вызванные служащие и работники срочно обживают нашу новую базу. Перегоняют туда часть техники, таскают бумаги и офисную мебель. Я в это время «отблагодариваю» нужных людей, бедняга пьяненький чиновник, в сауне, плача, блюёт на проституток.

– И что тебе не нравится, Йося? Лично я рад за тебя до оргазма!

– Не, не, не! Всё классно! Я не про это. Утром просыпаюсь, нормальный весь такой, вчера, в сауне почему-то пить не захотелось. Вдруг в башке кто-то вежливо и чинно так спрашивает: «И как тебе, Йося, вчерашний день?».

Я в панике думаю: «Здравствуй Белла! За что!? Я ж не пил вчера! Что на трезвого наезжаешь? Да и вообще, не запиваюсь! За еже субботние снегоходы мстишь что ли? Мы ж там не в дрова!».

Голова отвечает:

«Ты что, дурак? Какая белая горячка? Я твой внутренний голос! Весь мир про меня знает, – один ты не в курсе!». И начинает мне древние анекдоты про ковбоев и Внутренний голос травить.

Ну, – думаю, – надо валить к психиатру. Дошел, видать, переутомился, «перерадовался» за вчерашнее. Не выдержала психика такой удачи, гигнулась. Вот, думаю, дура, как не ко времени-то съехала… Сейчас дел не впроворот. Надо держать удачу за хвост, пока она его подставила…

А башка опять талдычит:

«Давай, давай! Иди, сдавайся! Докторишка тебя махом в „дурку“ определит! Ты же волнуешься? Переживаешь, осознаешь, расстраиваешься… Значит нормальный! Что психовать-то?».

Я думаю: «Как же не испугаться, если я никогда в жизни сам с собой не разговаривал?»

А Голос этот отвечает: «Не ссы, – привыкнешь!» – и пропал.

Пошел завтракать, жрать не хочется абсолютно. От моих любимых булочек с маслом, аж тошнит, просто при виде. Вдруг чувствую, – желаю веточку укропа. Одну! И листик салата, – один же!

У жены спрашиваю:

– Лилёк! У нас укропа с салатом случайно нет?

Лиля покраснела слегка и говорит:

– Есть. Мне вчера почему-то срочно захотелось купить. Причем именно для тебя.

Пошел в гараж, на работу ехать, твою мать! – хочется пешком добежать. Ну, бегу, куда деваться… Собрался с духом, и спрашиваю в свою голову:

– Это ты?

– Что я? – переспрашивает этот тип из головы.

– Ты голодать меня заставил?

– Голодать? А ты себя в зеркало видел?! Укроп и салат в основном для Лили были. Что бы она ни волновалась. А тебе можно и месяц не жрать. Без вреда для организма.

– Йось! На кого он, твой внутренний голос, похож? – перебил я Йоськину исповедь.

– Да на тебя и похож! – обрадовал Йося. – По звуку Голос вроде бы мой, будто я себя с магнитофона слышу, со стороны. А манеры типично твои, хамские. И обороты речи часто похожи, как если бы я с тобой разговаривал.

– Так, давай поконкретней. Тебе плохо или как?

– Или как! Мне хорошо! Мне очень хорошо, только страшно. Всё жду, когда эта пруха закончится…

– Ну, насколько я знаю твою «пруху», – никогда.

– Мих, извини, мне пора заканчивать. Всё это две недели назад было. Сейчас хрен бы ты меня узнал. Девяносто два килограмма вешу. Сейчас дела закончу и опять в спортзал поеду… А тебе не звонил, потому, что Голос мой просил «ничего пока не рассказывать».

А сегодня спрашивает: Что Михе не звонишь?

Я отвечаю: А чо говорить?

Он хмыкнул обреченно так, и вздыхает: Да всё и говори, что теперь скрывать-то…

Вот… Сижу в краевой администрации, хочу участок на 12 километров в Сухобузимском районе, под ремонт отжать. Там у них по карте числится пучина, платят, как за федеральную. А реально там пучины лет тридцать-пятьдесят уже нет. Потом разбор полетов с «северянами», я у них больше сотни шоферов умыкнул. Что краевая служба занятости насобирала для Курейки, Норильска, Ванкора… Думаю, всё нормально будет. Я им «супчиком», ну, в смысле субподрядом, машин шестьдесят отправлю… А после обеда с СТК свяжусь, расширяться надо…

– Всё, Бать, отключился Йося, – виновато шмыгнул мне носом в ухо телефон.

– Ты ничего не хочешь сказать папе, сын мой? – ядовито вопросил я у ковыряющего пальцем ноги пол телефона Йоси.

Находящийся рядом в мониторе, и в кои-то веки ни в чем не виноватый Дэха ехидно ухмылялся.

– У меня слишком мало работы, вот! А я бывший робот, мне нравится работать! Мне тоже нужно о ком-то заботиться! А Дэха один всего тебя захапал!

– Кто захапал-то, кто захапал!? – взвился Дэся. – Мне одному тут делать нечего, а я ещё с тобой делюсь, ымпрыжёном неблагодарным! (я посмотрел в Дэхиных «закромах»: эмприжен – какая-то сильно устаревшая хрень типа мини ускорителя, лет двести назад применявшаяся у них в роботостроении).

Дальнейшего развития конфликт не получил из-за появления нового действующего лица. В компьютерный зал забежал какой-то юный, прыщавый гомик. Женоподобный, с масляными, навыкате глазами, и пухлыми, слюнявыми губами. В руках он держал охапку какой-то одежонки, необыкновенно «педрячьей» расцветки.

Меня как ветром сдуло в самый дальний угол комнаты.

– Твою мать! – противным, козлячим голоском проблеял пидарок, сердито топнул ногой и убежал.

– Ты что, Бать? Это же была… – начал Дэвис.

В это время вернулась Гейша. Причем одежда на ней осталась та же самая. Дурацкий, розовый пиджачок, с куцыми рукавами, и те же, «подстреленные», клетчатые штанишки. Только это уже была моя красавица.

– Напомни, откуда ты, придурня, на мою голову взялся? – почему-то не очень сердито, а скорее насмешливо спросила Гейша.

– С Красноярска, из Сибири… – мне было немного стыдно за своё детское поведение.

– Хорошее место, побольше бы таких, – удовлетворенно констатировала напарница. – Давненько я такого ярко выраженного отвращения не наблюдала. Сразу видно, что ни в Европе, ни в той же Москве никогда не жил.

– Лар! Ты прости, пожалуйста, я сразу не врубился…

– Не, не… Всё ты понял. Просто у тебя слишком богатое воображение. Я ж тебе говорила, что умею читать эмоции? У тебя такой букет был… – Гейша покрутила головой. – К тому образу, что я тебе предложила, ты ещё столько говна насочинял… Мальчик для тебя даже мочой пах!

– Да ладно…

– Не ладно, а точно. Я и вылетела, как пробка обратно, что б у тебя лично на меня никакого негатива не отложилось. Всё! Меньшинства отменяются! Хотел в катакомбы? – добро пожаловать! Будем сваливать по всем законам приключенческого жанра.

Гейша снова куда-то уметелила, а я начал облегчать наполовину собранную сумку. Пробравшись через шкаф в «основную квартиру», увидел, как Ларек разбрасывает по комнатам полдюжины пустых бутылок и мятые упаковки от презервативов.

– Хата сгорит, займётся в нужное нам время. Компьютерная половина выгорит дотла, до полного расплавления всей аппаратуры. И это правильно! Дилетанты здесь не ходят, одни профессионалы шляются. Если что найдут, растрясут до винтика.

На «жилой» половине кое-что останется. Надо что бы видели, как тут крепко гуляли накануне.

Мы выскочили из дома, пробежали через скопление каких-то сараев, где в трех-четырех местах, на натянутых веревках, прозаически сохло итальянское стираное белье. Прошли насквозь махонький, заросший садик, и оказались в старинной, чуть покосившейся беседке.

Гейша попинала что-то под лавкой и скомандовала:

– Двигаем! Толкай, говорю!

Я навалился плечом, и древняя, миллиард лет вросшая в землю беседка, довольно легко повернулась на боковой оси, обнажая под собой каменный зев люка.

Никаких скоб в стенках не торчало. Шахта не была вертикальной. Вниз вели массивные, каменные ступени.

– У тебя фонарик есть?

– Нет…

– И у меня нет. Вот и славно, побежали.

Мы бодро ломанулись по лестнице. Вглубь и вдаль. Мне-то было абсолютно поровну. Ещё помнится в бытность нашу в Москве, Дэха, ради развлечения, ставил над моим организмом свои бесчеловечные опыты.

– Ну-ка залезь под одеяло, – скомандовал он как-то перед сном, когда я зырил в гостинице телевизор, – что видишь?

– Да всё и вижу… Правда серое какое-то… Читать можно… Классно как! Что ты сделал?

– Отражатель присобачил, как у кошки. Только прозрачный, что бы внешне глаза не изменились. В абсолютной тьме хреновато будет смотреть, а если хоть какая мизерная подсветка есть, – не вопрос.

Так что видел я вполне приемлемо, по крайней мере двигающуюся впереди Гейшу, – прекрасно. Плюс нескончаемые Дэхины знания, в том числе и про развивание и использование ночного зрения, помогали. И давали мне возможность заценить Гейшину подготовку. Она передвигалась очень быстрым шагом. Или медленным бегом. Локацию проводила следующим образом: периодически «цикала» сквозь зубы, и, как я понял, «слушала свои ноги». Постоянно ими «пришепетывала». Не то что б шаркала, а как-то постоянно чиркала, то одной, то другой подошвой по полу.

Лестница давно кончилась, и передвигались мы, по моим ощущениям, на глубине метров десять-пятнадцать. Хотя пол порядочно «гулял» уровнем. Постоянного наклона вверх или вниз не было. Стены коридора, тоннеля, подземного хода, в общем, той штуки, по которой мы передвигались, были не то что бы совсем ровные, но каких-то следов кирки или тому подобного кайла я не замечал. Видимо «добытчики» туфа пилили его пилой или ещё каким-то хитрым способом. А разработки здесь когда-то велись, несомненно. Время от времени то слева, то справа появлялись разных размеров полые пространства-пещеры. Там, насколько я различил в темноте, было местами набросано мусора, каменных обломков и прочей дряни. Иногда попадались участки коридора, где стены были выложены или закреплены каменными блоками из того же туфа. Толи здесь была другая, более слабая порода, толи были замурованы некие помещения.

«Пол» пошел вверх, постепенно увеличивая угол подъема. Потом появились ступени, они привели к круглой площадке, после которой ход делился на четыре ответвления. Мы юркнули во второй справа аппендикс. Он провел нас ещё метров пятьдесят и закончился тупиком.

Гейша пошарила рукой по боковой стене, а потом шандарахнула пяткой по одному из туфовых кирпичей, сантиметрах в тридцати от пола. Камень немного выдвинулся. Вытащив блочок, она просунула руку внутрь, и чем-то глухо клацнула. Посыпая нас пылью, стена начала подниматься.

Щурясь и смаргивая слёзы от света, мы вышли в вырубленный в скале дом. В пустых окнах-бойницах, на утреннем солнце, серебрилось море.

Бывший «замок в скале» был изрядно загажен. Мусор, какие-то тряпки, пустые бутылки, презервативы, просто насранные кучки. Почти как дома.

– Гейш! А как русские туристы сюда добираются?

– Обижаешь! Это наши, итальянские дети! – ухмыльнулась Ларёк, толкая здоровенную четырехугольную колонну, которая прежде закрывала дырку, в которую мы пролезли. Огромный, каменный параллелепипед, неожиданно бодро, и «с видимым облегчением» вернулся на место.

– Сколько, наверно, веков эта фигня работает… – с уважением посмотрел я на скрипучий, каменный механизм.

– Система противовесов, что ей будет? – пожала плечами Гейша. – С этой стороны её не откроешь. А детишки прибывают сюда отдыхать с моря, по лестнице.

– То есть уже всё, добрались?

– Ну, не совсем… На этом спуске нас могут засечь. На последних десяти метрах. Там ещё и полоска берега имеется, и мелковато, кораблик не подогнать… Поэтому ещё разок «пересядем».

Выйдя в бывшие двери замка, мы попали на очередную каменную лестницу, вырубленную в скале. Для более пологого наклона она была глубоко врезана в берег. Со временем верхнюю часть этого рукотворного каньона заплёл плющ, и мы опять шли как в туннеле. Метров через десять лестница перемежалась уступами для отдыха.

– Это здесь, – сказала Лоредена на очередной «лестничной площадке».

К этому времени мы уже изрядно спустились, и «плющевой потолок» над нами поднялся метров до семи. Когда мы только начали свой «хадж», высота стен была метра два с половиной.

Место для отдыха усталых владельцев замка, в этот раз было достаточно солидным. Пятачок где-то два на три метра. С одного края площадки стояла каменная скамейка, а с другого круглая, мраморная чаша. Видимо под цветы.

Гейша тем временем наполовину посунулась под скамью, и тихонько чертыхаясь по-итальянски, что-то там колупала.

– Всё! Опрокидываем «вазочку»! – сказала она, выпрямляясь и дуя самой себе на нос, для избавления от пыли.

С нагрузкой килограмм в пятьдесят, полутонная мраморная хреновина откинулась примерно на две трети. Открывшийся под ней лючок глаз не радовал. По мне так и меньше нашего канализационного. И скоб, между прочим, тоже не было! Всё те же дурацкие, каменные ступеньки. Ведущие вниз, всего-то под углом градусов тридцать пять – сорок.

– Ты здесь уже была, или мы первопроходцы? – спросил я, в сомнении покрутив головой.

– Была, была! Лезь не бойся!

– Ну, хор…

– Да куда ты головой полез?! Ты как кверху задом ползти будешь? Разворачивайся жопой!

В люк я, вслед за Лореденой, пролез, но ощущения, сразу скажу, куда как ниже среднего. Кишка узкая, ползти можно только на четвереньках. А это, между прочим, коленками по ступенькам! Чуть попытаешься, ноги выпрямить, – бороздишь спиной по потолку.

– На хрена, спрашивается, они эти пупыри здесь понаделали? Уклон-то всего ничего, какой смысл?

– Во-первых, этот ход использовался по направлению сюда, а не как мы, обратно. Вверх идти удобнее. А во-вторых, без ступеней вельможа, или контрабандист, уж не знаю, кто этот ход «тайным каменщикам» заказывал, работу бы не принял. А что узковатый, так это видимо дело чисто житейское. Заказчик наверняка был маленький, ледащий, как глист. И жлобоват при этом. Чем больше объем, тем выше цена. Или баб-наложниц этим ходом доставляли. Данный объем был максимально допустимым. Может «Казанова» какой-нибудь в замке обитал… Вот я и вынуждена теперь, из-за него твою жопу перед собой наблюдать, – сказала Гейша от чего-то отплевываясь.

– Далеко ещё?

– А я знаю? Здесь время теряется. Но вообще, ход недлинный, почти пропятились, сейчас выйдем в основную галерею.

Ещё где-то через полминуты послышалось её: «Ф-фу, … приехали!». Потом и я, наконец-то выполз в более объёмный коридор.

– Вот так же наверно какашки вываливаются, сама знаешь, откуда, – пробормотал, разминая поясницу, – неужели они испытывают такое же облегчение?

– Не при даме, конечно, лучше бы сказано, но ход мыслей правильный, – согласилась Гейша. – Дай-ка сюда свой баул! Он тебе действительно весь нужен, в сборе?

– Не знаю, но точно не помешает. Там деньги, документы… Трусы, опять же имеются…

– Доки пока не «свеченные», – сгодятся… денег у тебя электронных, да безналом наверняка по миру разбросано… Молодому без трусов даже и лучше… Удобнее, если чо… А насчет «сумка не помешает», не знаю, не знаю… Что ты плавать умеешь, я не сомневаюсь, а вот пронырнуть по подводному ходу, метров сто-сто пятьдесят, сможешь? Со своим баулом на шее!

– Без понятия… Думаю, что смогу. В детстве занимался подводным плаванием.

– Н-да… судя по твоим многочисленным умениям, детство у тебя было тяжелое. По ходу ты в нем половину курса разведшколы освоил.

Я смущённо пожал широкими, «дэхойизготовлеными» плечами.

Гейша достала два черных непромокаемых мешка, и мы начали наши хахаряшки упаковывать. Потом, уже с «чемоданом без ручки», в плавках, и в купальнике, пробежали еще метров триста. В подземелье запахло морем. Никакого «колодца», в который надо было бы отважно прыгать, не оказалось. Просто подземный ход заканчивался водой.

– Возьми, на всякий случай, – Ларёк протянула мне небольшую темную трубочку с загубником посередине. Нечто подобное я видел в кино у Джеймса Бонда. Только у него была блестящая.

– Зубами зажимаешь и дышишь. Если технично, да не паниковать, то с одной трубой, можно сплавать туда – обратно, раза три-четыре.

С этими словами, она сделала мне ручкой и скользнула в воду.

– Видал, как погрузилась? – тут же глубокомысленно заметил Дэха, появляясь на мониторе. – Ни брызг, ни капелек. Даже ряби на воде, считай, не подняла. По ходу на автомате. Глава двенадцать, третий подраздел: скрытное вхождение, погружение в воду. Совершенно секретно. Учебное пособие для боевых пловцов ВМФ. Минобороны СССР, год издания 1956, эн-ное количество экземпляров.

– Ни хрена себе древность…

– Да нет, конечно, это я так, как одно из первых упоминаний обозначил. Она-то наверняка по другим, более современным методикам тренировалась.

Пробежав в голове кое-что из того, что «наложил» мне туда по этой тематике Дэвис, я тоже «стёк в воду», не хуже Гейши. В черной воде Дэхино «кошачье» зрение совсем не помогало, но благодаря прочим, опять же специфическим, вновь обретённым знаниям, плылось всё равно нормально. Тем более что Гейшина дыхательная трубочка, была мне нужна, как рыбке зонтик.

– Давай я тебя хоть сейчас отключу, от здешней атмосферы! – божился Дэха ещё в Москве. – Быть скафандром, одна из моих основных функций, да.

Вот, допустим, ты не задрот какой-нибудь… Не, не, не,!!! Извини, оговорился! Я хотел сказать, что вот, например, ты из развитой, высокотехнологичной цивилизации… Да. И расшибаешься где-нибудь на Гегедане. Или на Юпитере вон вашем агроменном… А там минус двести, метановая атмосфера, кислотные моря… И пока наши заспанные спасатели до тебя доберутся, да пока они, дебилы, перепутанные координаты разберут, да парочку просратых восстановят, что ты делаешь? Правильно! Находишься на полном моем обеспечении! Любишь меня, … слова против сказать не смеешь!

Вода неожиданно посветлела, и кроме черноты стала отдавать зеленым. Осторожно всплыв на поверхность, обнаружил, что мы находимся в гроте. Который, по видимому, всё ещё является «берегом». Пещера довольно обширная, в потолке почти правильная, круглая дырка, и оттуда весело светит щедрое, итальянское солнце. Ларек сидела на камне и набирала что-то в своём влагозащищенном мобильнике.

– В этом гроте телефон берет. Буду хату поджигать. Сейчас резидентура, что с Наполи приперлась, наши, соррентовские орлы, те кто «пон-н-ае-хал-ли» с других стран и весей, ломанутся на пожар! Проклиная всё и вся. Инструкции же примерно одинаковые: если где-то пожар, возможно, кто-то заметает следы – туда! Все понимают, что там не хрен делать, но ПОЛОЖЕНО, а вдруг? Вдруг шпиён проклятый торчит на пепелище и ждёт, когда ты приедешь, да на хвост ему упадешь? Или, несмотря на то, что его конспиративный домишко уже час полыхает, всё ещё бегает вокруг с канистрой. Остановиться не может! «Бодибилдинги» так и говорят: Поехали, на коллег из других стран и контор полюбуемся! Половина зевак на пожаре топтуны.

– Что, и у нас в Красноярске?

– Нет! Ни у вас в Красноярске, ни в остальных дремучих деревеньках России, правильных, отвлекающих пожаров не бывает. Ни пожаров, ни топтунов. Хм-м… Это я раньше так полагала, пока ты со своим артефактом не нарисовался. Сейчас не знаю, что и думать.

– Думать это хорошо… Как насчёт действовать?

– Годи… Мы идём с опережением. Нужно пересидеть минут десять. Что бы быть в графике. Я же не знала, что ты по катакомбам, в кромешной тьме, будешь нестись галопом, как по свету. Здесь уютней и надежней, чем потом в море, у всех на виду бултыхаться.

– Корабль ваш, «странников», или левое судно?

– О! Дорылся-таки! Наконец-то! Интересно, как? Что дальше делать будешь? Откроешься, кто ты на самом деле, да вербовать начнешь?

– Куда вербовать?

– Ага, то есть, по-прежнему будешь настаивать, что ты лох деревенский. С «от природы в меня вложенным, полным курсом спецподготовки»…

– В чём ты меня обвиняешь?

– Во всём! Ты вспомни, как только что всплывал! И ножкой-то он в стороне кулдырик вывалил, типа рыбка там возится. И ничего не потревожил на поверхности… Только носик, лобик и глазки: лып-лып! У вас в деревне все так выныривают?

Если бы не твоя похоть по отношению ко мне, я бы вообще подумала, что ты киборг какой-нибудь. Чья-то новейшая, крутейшая разработка. Но у тебя в каждом глазу по моему влагалищу нарисовано. Такое никакими технологиями не подделаешь. Будь ты хоть инопланетянин. Колись, как на нас вышел? Рассказывай подробно и детально: откуда ты узнал, что я «странник»? Что ты ещё про нас знаешь? Ты изначально затеял всю эту байду, для того что бы к нам внедриться?

– Кто, я!? – заорал я бессмертными словами Дэхи.

– Между нами говоря, это меня одна красавица вербанула!

Просто шарашился по интернету, и влез ненароком в ваш сарайчик. Потом за меня взялась ты. Затем поперли странные, но однотипные, как бы повторяющиеся события. Кто-то, что бы добиться желаемого результата, делал всё с двойным, тройным запасом надежности.

– Можно подумать, мне было легко из себя дурочку изображать! «Почерк» обозначать, улики разные подсовывать…

– В общем-то, что ты «без мотора», мне и так сразу в глаза бросилось.

– Без чего? – удивлённо переспросила Гейша.

– Ой,… ну, «кустарь-одиночка с мотором»… что не ясно? С самого начала было понятно, что ты не одна, а вы какая-то эксклюзивная организация. Потому, что начались все эти пертурбации после того, как я на ваш ресурс слазил. Сперва Ира эта меня обаяла, … потом письмо от тебя нарисовалось… И понеслось…

– Всё-таки попробовала, не упустила… – ухмыльнулась Гейша, и добавила голосом почтальона Печкина:

– Вот до чего люди, бывают до чужого добра жадные!

– Некие намеки на «странников», в том тихушном «подвале» содержались, – продолжил я, как ни в чем не бывало. – Не понимаю, для чего вообще, какой-то дебил данный ресурсик создал.

Ну, а что ничего конкретного про вас в сети нет, так это неважно. Электронные же версии документов имеются? – и я тупо выложил Ларьку то, что мне рассказывал Дэха.

– «Электронный запах» говоришь? Интересно… Ну да, я примерно вот так… – Гейша с Дэхой ещё минуты две рассуждали на любимую тему без моего участия. Не считая транслирования, конечно.

– Так, всё погнали, – время! – Лара сунула мне простую дыхательную трубку. – Надо поторопиться. Судно наше, но экипаж об этом не знает. А козлы ещё те, подъедут, крутнутся, увидят, что клиентов нет, и ходу. С трубкой плавать умеешь? Хотя… Господи, у кого я спрашиваю? Идем под самым зеркалом, на море рябь, видно нас не будет. Держишься за мной метрах в двух, чуть сбоку. Старайся не отставать, ну, и подстраховывай на всякий случай.

– Постой! На секундочку… Это же получается я во вполне секретную хрень залез?

– Да, мы один из самых охраняемых секретов государства. Ты, кстати, теперь тоже. Скажу больше! О тебе пока и само государство не в курсе.

– А откуда ты знаешь, что я не трепло, не предатель потенциальный?

– Знаю. Я с тобой вторые сутки контачу. В переводе на временной период обычной спецслужбы, года полтора. Я ж тебе говорила, что умею читать эмоции? Людские характеры тоже могу. Трепло, конечно, то ещё, но просто безадресное, для души. О чём не надо, трепаться не станешь. А главное: ты «патологический не предатель», есть такой тип людей. Тебе это действо претит. Ну, и «оракулы» наши тоже считают, что в этом плане ты безопасен.

А к нынешнему разговору я готовилась. На-ка вот, скушай конфетку!

«Ой, подумаешь, бином Ньтона! – тут же процитировал у меня в голове Булгакова Дэвис. – Она, красава, ядком тебя пользовала, с самого приезда. В супец, в кофий добавляла… Так вот, срать мы на эти её потуги хотели! С таким-то заботливым и квалифицированным Хранителем!».

– Ты меня, не травануть ли решила, любимая? – «засомневался» я, принимая у Гейши из рук беленькую таблеточку.

– Нет, родной, наоборот! Ты уже давно отравлен, это антидот, противоядие.

– Не плохо… И когда, если чо, я бы «ласты склеил»?

– В принципе никогда. Это наш личный, так сказать инновационный яд. Временных пускателей нет. Как катализатор активации яда служили бы любые мои мокроты. Слюни, сопли, интимные выделения. Достаточно было бы прощального поцелуя в щечку, и ты покойник. Я уж не говорю о половом акте или минете. Если бы всё пошло совсем уж плохо, и ты бы оказался упёртый, несгибаемый гавнюк… Агент злой, вражеской разведки, стал бы меня упаковывать… Всегда можно обмочиться, закатить истерику, целовать руки, умолять о пощаде…

– Давненько я о себе столько хорошего не слышал.

– Привыкай. Изображать из себя какое-то гавно, древний как мир, и очень действенный способ. Работает подсознание противника. Ты же для него враг? Поверить, что оппонент поганец, ему легче всего.

– А есл…

– Сыночка, мы опаздываем! Очень, очень! Побежали, побежали маленький! На кораблике мама тебе всё, всё, всё расскажет… А сейчас убьёт, если мы на рандеву опоздаем, и будем в километре от берега, как два поплавка болтаться! Приходите, люди добрые, «бодибилдинги» разные, подъезжайте на катере, забирайте придурков!

– Эка ты распричиталась… Какой процент риска, что нас просчитали-вычислили и приедут сюда брать? – спросил натягивая дайверскую, плавательную маску, и заправляя под неё дыхательную трубку.

– Три-пять процентов не больше. Положено ссать, я и ссу! Странников, по большому счёту, ещё никто не ловил. Ни хватало, что бы мы первые обосрались!

– Всё, готов!

– Подожди, надень вот это на правую руку. Там кроме глубиномера, компаса и прочей хрени, стоит маяк. Если что-то пойдет не так, уходишь на глубину, и на ост. Держи дыхательную «трубу» наготове. Я тебя потом по маячку найду.

– А что значит «не так»?

– Ну, если нас попробуют взять при посадке… Или стрелять с борта начнут…

– Сколько в тебе оптимизма…

– Это я пытаюсь, как ты говоришь «нагнетать»… А ты, любимый, опять, как и при яде, ни хрена не боишься! Вот, как такому уроду верить? Ногу прострелить, что ли? Что бы хоть какие-то эмоции выказывал!

На этой позитивной ноте, она опять, как ящерица, вильнула в воду.

Плыли мы на глубине где-то полу метра, временами приподнимаясь для забора воздуха в трубки. Гейша шла каким-то редким и очень эффективным «штилем», по моему французская наработка, на основе все того же «дельфина».

– Маяк, это всё фигня! «Подводные часы», что она тебе напялила, прибор парный. И сейчас частота твоих сердечных сокращений, давление и ещё небольшой ряд параметров, на её «часах» высвечивается. Всё-таки подозревает она, что ты робот! – веселился Дэха во время заплыва.

Пёрли мы под водой со скоростью хорошего, крепкого разрядника. И это был очень даже веский показатель, учитывая неполноценность наших ласт. Вместо нормальных, полноразмерных, Гейша подогнала укороченные огрызки. И те вытащила из какой-то нычки в гроте. Подводный ход проныривали просто «босиком».

Минут через пятнадцать показалось сравнительно небольшое судно. Как удалось рассмотреть, когда я, по-крабьи «выставляя одни глаза», оглядывал диспозицию, нежданного народу, посторонних транспортных средств, рядом не было. Корабль представлял собой потрепанный сухогруз, с белой, облупленной, палубной надстройкой, расположенной ближе к корме. Двумя трюмами и стрелой крана между ними. Примерно метров пятьдесят длиной, и где-то одиннадцать-двенадцать шириной. Типичный «японец» начала девяностых. Для «ихних там» морей.

Мы пронырнули под судном (я отметил сравнительно небольшую для морских судов осадку, около трёх метров). С другой стороны кораблика, метрах в сорока от борта, дрейфовала шлюпка. Два темнокожих мужичка, в спасательных жилетах на голое тело, вяло делали вид, что вот-вот бросят за борт лангустовые ловушки. Благодаря Дэхиному подгону, в смысле идеальному слуху, я, несмотря на расстояние, слышал, как они в полсилы матерились на менде, одном из языков Либерии.

«И где эти безмозглые голубки?» – явственно услышалось окончание какой-то фразы.

– Готов? – рядом всплыла Гейша. – Ну, погребли к этим рубероидам… Кстати, ты инструктор по фитнесу, по ночам подрабатываешь стриптизером. Интеллект соответствующий. Усвоил образ? Я холеная, но «отважная» аристократка. Поддерживай меня заботливо под жопу.

– Не нас ждете, мореходы? – спросил я по-английски, одной рукой цепляясь за борт шлюпки, другой бережно обнимая Лоредену за талию.

– Да, конечно, вас, мистер! – ответил на simplified English очень потешно выглядевший бугай в очках. Среди черно-седоватой, кудрявой шевелюры просвечивала шикарная лысина. Никогда не видел полу лысых негров. – Надеюсь с вашей мисс всё нормально?

И пробормотал напарнику на менде:

– Что-то я не наблюдаю катер, который этих беглецов сюда доставил…

Наше прибытие на борт, ничем примечательным не ознаменовалось. Поднялись по веревочному трапу с деревянными ступеньками, да и всё. Поздоровались с командой, из пяти, включая наших «лодочников», человек. Познакомились с капитаном, узнали кто из экипажа, чем занимается на судне. Потом кок, взявший на себя обязанности стюарда, проводил нас в нашу каюту.

Данное помещение меня, аж несколько раз подряд, приятно удивило. Во-первых, – большое! Каюта была примерно с добрую однокомнатную квартиру. С «евроремонтом» и кондиционером. И нестандартно высоким для корабля потолком. Правда, немного вытянутая. Гальюн порадовал хорошей сантехникой и современной душевой кабиной. Во-вторых, мы были не хило упакованы компьютерной техникой. На отдельно стоящем, рабочем столе имелся солидный, широкоформатный монитор, подключенный к могучему системнику. Здесь же, рядом с «клавой», притулился блок управления от очень приличной, спутниковой, тарелки. Интернет явно находился на уровне. Тут же, «стопкой», лежали два ноутбука. И наконец, в-третьих, а по важности, для меня, во-первых, и самых главных, – кровать в каюте была ОДНА!