Текст книги "Гончарову наносят удар"

«Нет, – хватило у меня ума соврать. – На улице двое парней меня страхуют».

«Тогда сделаем по-другому. Да уберите вы наконец пистолет, а то наделаете шуму! В моем „дипломате“ гораздо большая сумма, чем та, которую просил покойный. Поскольку вы не один, то предлагаю полюбовно, без эксцессов поделить ее пополам и разбежаться навсегда».

«Хорошо!» – подумав, согласился я, правда не очень-то доверяя незнакомцу. Какой ему был резон отстегивать мне половину, когда он мог меня просто и без шума ухлопать? Тогда бы и убийство Авдеенко органично легло на мои плечи. Неужели он так боится моих вымышленных качков? Конечно нет! И тут до меня дошло: ему нужно убить меня из моего же пистолета, а потом вложить его в руки Авдеенко. А свою пушку с глушаком подбросить мне. Тогда следствию будет все ясно и понятно. Остается открытым только один вопрос: куда в таком случае делись деньги, если оба трупа ими не владеют? А почему оба? – спросил я сам себя и тут же ответил: хозяйский труп останется квартире, а меня он спокойно ухлопает где-нибудь в лесочке. Потом вернется сюда, аккуратно вставит мой пистолет в руку покойника, а свой, предварительно сунув в мою руку, просто бросит рядом. Ничего не скажешь, ушлое поколение породила перестройка! Только не учел парнишка, что и Каретников не так глуп, как ему бы хотелось, и просто так на чурку для рубки голов его не затащишь. Но если я откажусь с ним ехать, он пойдет на крайние меры и ухлопает меня прямо здесь.

«Делить так делить! Приступим, а то мои качки уже заждались, – как можно спокойнее ответил я, всем своим видом афишируя полное согласие и единение. – Не томи, парень, открывай свой саквояж, надо побыстрее».

"А ты что же, думаешь, они у меня с собой? Нет, дядя! Кривицкий парень предусмотрительный. Где попало бабки не таскает. Они у меня в тачке.

Пойдем, там и поделим".

Я оказался прав, он действовал так, как я и предвидел. В машине, сославшись на слишком освещенный двор, он поехал в укромное место. Теперь нужно было быть наготове, мы подъезжали к лесопосадкам. Беззаботно тараторя, я попросил остановиться, чтобы справить нужду. Повернувшись спиной, уже через мгновение стоял к нему лицом, и в руках у меня был пистолет. Свой он только вытаскивал. Выстрелить ему так и не пришлось, за него это сделал я.

Оставив труп на месте, я отогнал машину к помойкам за гаражи, открутил колеса и дверцу, выдавил стекла, полагая, что завтра утром трудолюбивые частники дружно закончат начатую мной работу. Взломав багажник, я заметил в нем «дипломат», точную копию лежащего на сиденье кейс-сейфа. Вскрыв их с помощью монтажки, я в одном обнаружил деньги. Прихватив его, уже за полночь вернулся домой. Ничего не трогая и не пересчитывая, забросил добычу в металлический шкаф и тут же, не раздеваясь, вырубился.

Проснулся рано утром от резкого вскрика. На полу перед раскрытым сейфом сидел обалдевший Славик, а перед ним лежали деньги. Тупо и неподвижно глядя на них, он переживал величайшее потрясение. «Ты как сюда попал? – вскакивая, спросил я. – Почему не позвонил?»

«А я звонил, – наконец приходя в себя, ответил он, – только ты не отвечал, а дверь была приоткрыта, вот я и вошел. Попробовал тебя разбудить, но спал ты крепко, я и решил подождать».

Это походило на правду, очевидно, вчера я так умотался, что оставил двери сейфа и квартиры незапертыми.

«Уходи отсюда!» – закидывая деньги в сейф, велел я ему.

«Поделиться надо, а то братва возбухать начнет, общак собирать надо», – пока осторожной разведкой завел он старую песню.

«Шел бы ты вместе со своей братвой на хрен, надоел ты мне, присосался как вурдалак! – не выдержав, вспылил я. – Угребывай отсюда!» Кинув пачку сотенных, я буквально вытолкал его под зад.

«Ты еще пожалеешь!» – пригрозил он со ступенек.

Гаденыш ушел, а я пожалел, что так круто с ним обошелся, наверняка теперь он настроит против меня Эдика и еще кое-кого похуже. Однако, сделанного не воротишь. Тщательно закрывшись, я занялся нужным и любимым моему сердцу делом. Очистив стол, приступил к подсчету своих денег. Их, после скрупулезной ревизии, оказалось в два раза больше против той суммы, что я требовал от Авдеенко. Подобно Славику я застыл перед этой могущественной грудой бумажек.

Воспаленное воображение услужливо рисовало мне сказочные перспективы моего будущего. Я был настолько погружен в этот фантастический мир, что не сразу заметил, что нахожусь в комнате не один. Напротив, тоже ошалело застыв, стояла моя знакомая. Пребывая в облаках, я не слышал, как она открыла дверь своим ключом.

«Откуда это?» – первой заговорила она.

«От верблюда! Чего приперлась?» – грубо ответил я.

«Могу уйти! – улыбнувшись, ответила она. – Не переживай, я обязательно пойду! Только знаешь – куда? Не знаешь? А пойду я в то светленькое, веселенькое здание, где перед тобой гостеприимно распахнутся все двери. Если, конечно, ты потерял мозги. Короче, у тебя есть три варианта. Первый и самый оптимальный: половину капусты ты сию же минуту отдашь мне. Во втором случае ты на мне женишься. Ну а вариант номер три тебе уже известен – это вкусная баланда, обеспеченная тебе лет на семь, если, конечно, ты никого не загубил».

Что мне оставалось делать? Мы согласились на втором пункте, так как лишаться половины своих денег у меня просто не было сил. И теперь мне предстоит терпеть эту суку всю жизнь. Наверняка это по ее наколке ты оказался здесь, больше из оставшихся в живых о деньгах не знал никто. Только не понимаю, зачем это ей нужно? Может быть, она рассчитывала, что ты попросту пристрелишь меня и тогда она остается единственной обладательницей капитала? Или надеется, что мы перестреляем друг друга, и она опять-таки остается единственной? Тоже абсурд, она не знает, где они запрятаны.

– Кстати, где они у тебя запрятаны? – спросил я.

– Припрятал я их надежно и в ту же ночь. Вот и вся моя история. И если ты, Гончаров, того же пожелаешь, мы можем их разделить и разойтись как в море корабли.

– Один раз вы уже их делили, и в результате появился труп. Где деньги?

– А ты их заработал? Ты рисковал собственной жизнью, их добывая? Если ты мне пообещаешь разойтись по-хорошему, то я скажу.

– А ты и так скажешь! – Намотав на руку веревку, я медленно потянул ее на себя.

Каретников, скрипя зубами, терпел до тех пор, пока его задница не отделилась от пола. Он взвыл и заорал:

– Отпусти, я все скажу!

– Внимательно тебя слушаю. – Ослабив шнур, я сел на бочонок с вином.

– Деньги в «дипломате», там, где ты его видел, в домике. Я уже собрался навсегда покинуть эти края и все приготовил, но в последний момент захотел в сортир. Оттуда-то и услышал, что по даче кто-то ходит. Остальное ты знаешь. Не забудь про мою половину. И вообще, отвяжи меня от своей дурацкой дыбы!

– Погоди еще немного. Кому принадлежит эта вилла?

– Одной моей знакомой.

– Не знакомой, а бляди! – раздался сверху язвительный и знакомый голос. – Дача Алиски Шварцкопф, и про вас я теперь все знаю и доложу куда следует.

– Это и есть твоя знакомая? – насмешливо спросил я.

– Тонька моя бывшая жена, а Алиса…

– А Алиска Шварцкопф шлюха, – опять проинформировал голос сверху.

– Какого черта ты здесь делаешь? – глухо спросил Каретников.

– Зашла посмотреть, чем это вы тут занимаетесь, и нежданно получила от вас информацию о том, где лежат награбленные деньги. Вы тут пока посидите, а я за милицией сбега-а-а-а…

Ее тело шлепнулось у моих ног. В отличие от меня, Антонине повезло меньше. При падении ее голова попала между лестничными перекладинами и теперь болталась возле плеча.

– Это тебе, Кирюха! В ад ты должен попасть вместе со своей супругой!

Там ее давно поджидают. Не слышу восторга, – откровенно издевалась Алиса, – я тебе свою лучшую подружку подбросила, а ты не рад моему подарку. Придется тебя еще кое-чем угостить. А за информацию спасибо. Ни за что бы сама не догадалась.

Надо же! В «дипломате», прямо перед носом. Так ты хотел без своей Лисички удрать? Видишь, как все это плохо заканчивается? Для тебя, я имею в виду.

Самой-то мне крупно повезло, ну а ты получил то, что хотел.

– Лиска, не дури, спустись и развяжи меня! – вдруг завопил Кир.

Я больно ткнул его стволом, заставляя замолчать.

– Учти, меня здесь нет, разговаривай так, словно ты один! – жарко прошептал ему в ухо. – Это твой шанс остаться живым. Одно лишнее слово, и ты труп! Попробуй заманить ее сюда!

– Понял, – чуть слышно ответил он и громко продолжил:

– Лисичка, помоги мне. Ласточка, развяжи меня.

– Что ты там дуру гонишь! Мозги мне пудришь? Кто это тебя там связал?

– Да этот мент недоделанный, Гончаров, что ли?

– И этот козел кастрированный здесь? Ну, я ему…

– Нет его, он меня скрутил и отправился за подмогой.

– Давно? – настороженно спросила она.

– Да уже прилично, поторопись, развяжи поскорее.

– Пусть тебя твоя Тонька развязывает, мне некогда.

– Тонька мертва, при падении сломала шею.

– Ну и слава Богу. Одной стервой на свете меньше. Значит, компанию я тебе подобрала веселую. Женщина и пацан, правда, оба уже дохлые, но ничего, скоро ты их догонишь…

– Ты что же, не поможешь мне? Не поможешь своему Кирюше?

– Некогда мне, Кирюша. Ты же сам сказал: вот-вот этот козел Гончаров нагрянет, а мне еще деньги перепрятать надо. Извини, родной мой! И не волнуйся, все будет хорошо. А тебе скоро черти в аду помогут. Прощай, милый! А это тебе на память!

На пол, противно шипя, шлепнулось что-то мягкое. Крышки погреба со стуком захлопнулись, и я зашелся в диком приступе кашля, мне с надрывом вторил Каретников.

Я плохо помню, как его освобождал, как срывался с лестницы, пытаясь открыть проклятые люки, и как в конце концов, оказавшись на воздухе, огородами, напрямик, мчался наперехват только что отъехавшей машины Алисы Шварцкопф.

Опоздал я на самую малость. Я уже закрывал ворота дачного поселка, когда она на скорости промчалась мимо. Матерясь, задыхаясь и кашляя, я с трудом добежал до своей машины. Свет фар машины белокурой бестии был еще виден.

Узкая дачная дорога была пустынна, и это позволяло мне взять хороший темп. Уже через пять минут гонки я заметил, что расстояние между нами сократилось. Ободренный первым успехом, я прибавил еще, с тревогой поглядывая на стрелку, ползущую к ста сорока. На дачной дороге такие шалости очень часто заканчиваются печально. Зато свою лису я вот-вот должен был ухватить за хвост.

Я уже освещал ее задние номера и сквозь стекла видел одинокий силуэт. И тут мои ляжки стали жутко зудеть. Сначала я подумал, что от нервов и азарта, но зуд не проходил, а все усиливался,. становясь нестерпимым. И я, как блохастая обезьяна, вынужден был почесывать промежность.

– Ну, Алиска! Ну, держись, гребаная лисица! – заорал я и пошел на обгон. – Ну, шкура белая, сейчас ты познакомишься с дядей Костей поближе.

Сейчас ты будешь целовать ему задницу, а когда и это не поможет, ты предложишь мне свое сердце и половину своих денег!

Обойдя ее «семерку» на полкорпуса, я начал подрезать ее к обочине.

Еще ничего не понимая, она резко ударила по тормозам и, разъяренная, бросилась к моей, тоже остановившейся машине. Баба оказалась не из трусливых.

– Какого… ты делаешь, кретин недоделанный! – буквально отрывая дверцу машины, вопила она. – Я сейчас расшибу тебе башку, ублюдок!

– Привет, Алиса! – Улыбаясь, я ткнул ей под ложечку стволом, а потом за отвороты жакета резко дернул на себя. Шмякнувшись мордой о крышу машины, она заскулила и на глазах начала чернеть. Наверное, я что-то там у нее разбил, потому что и мне досталось сто граммов ее драгоценной крови. Не давая ей времени очухаться, я поволок проказницу в ее же машину и там пристегнул ей руки к спинке переднего сиденья. А затем мы отправились в обратный путь. Начинался рассвет, и моя чесотка все усиливалась.

На этот раз я подъехал вплотную к домику, выгрузил свою очаровательную пассажирку и вместе с «дипломатом» конвоировал ее на дачу. Там опять надежно прицепил ее к дверной ручке и обстоятельно занялся допросом, а попутно и «дипломатом». Надо было видеть ее глаза в это время.

– Как самочувствие, госпожа Швайнкопф? Кажется, так вы мне представились в первый раз? Ничего не имею против, особенно когда глаголят истину.

– Заткнись, пес легавый!

– Ты зачем так нехорошо обошлась со Славиком?

– Лучшего этот сопляк не заслужил! Он появился у меня вчера ночью, рассказал про «дипломат» Кира, про то, что его предали, а в заключение, вытащив член, начал меня соблазнять. Отвратный тип, как вспомню, блевать хочется! Даже ты на его фоне выглядишь приличней. С трудом от него вывернувшись, я предложила поехать на дачу и приятно провести время. Изнемогая от похоти, он согласился, сам поймал тачку, накупил в комке всякой дряни и привез меня сюда. С первой же минуты он повторил свой трюк с пенисом. Мне стало до смерти противно, и я отослала его в погреб за вином. И только тогда мне в голову пришла великолепная мысль: а не прикончить ли мне его? Ведь в этом случае, кроме нас с Киром, о деньгах не будет знать никто. Время позднее, в ближайших домиках пока никто не живет. А почему бы и нет?

Выстрелила я, как только его наглое личико показалось над лазом. Даже не чирикнув, Славик полетел вниз. Самое интересное, он у меня ничего не вызывал. Честное слово, даже ты куда приятней!

– Ага, – согласился я, – сейчас будет исполнена знакомая песня про дружбу, любовь и дележку денег. Кстати, ты не знаешь, где Каретников?

– Да черт его знает, не в нем дело, почему бы нам и в самом деле не подружиться? Все в наших руках. Что это ты все время чешешься?

– Вот тут ты, Алиска, в корне не права. Не в наших руках, а в моих! – торжествующе завопил я, когда прочный нож наконец победил упрямый замок кейса.

Затаив дыхание, за мной напряженно следила пара глаз. Я и сам невольно напрягся, когда открывал крышку, следя за реакцией Алисы. По тому, как, вытягиваясь, ползла ее физиономия, я сообразил, что Кир в очередной раз меня надул. Кейс был набит политической литературой советских времен. С устрашающим рыком я кинулся к погребу.

Вонь еще не вполне улетучилась, но ждать было некогда. Спускаясь вниз, я боялся увидеть его пустым. Каретников за время моего отсутствия мог вполне прийти в себя, забрать деньги и улететь в жаркую Африку. Мои опасения оказались напрасными. Кир оказался на месте, в себя он так и не пришел. Теперь уж никогда не придет. И улетел он не в Африку, а гораздо дальше. Жаль, я хотел еще немного с ним поболтать.

В крайне удрученном состоянии я вылез. В пяти метрах от меня стояла Алиса и радостно целилась мне в лоб, а на ее правом запястье вместе с наручниками болталась дверная ручка.

– Извините, Гончаров, что наше знакомство оказалось таким коротким, доброго вам пути!

Грохнул выстрел, и она завизжала, прижимая окровавленную руку к груди.

– Запомни, мерин, я тебя от смерти спасаю пятый раз, а не четвертый, как ты всем говоришь!

Из-за угла домика ко мне шел Юрка Шутов, он улыбался, а у меня нестерпимо чесались ляжки. Не обращая внимания на воющую даму, я сбросил штаны и с ожесточенным упоением стал чесаться.

– Мерин, а чего это от тебя за версту разит квашеной капустой?

– Капустой? Какой капустой? При чем здесь капуста?

– Не знаю. Такое впечатление, что ты на ней сидел – глянь, все штаны мокрые.

А где я мог на ней сидеть? В погребе на бочонке!

Приплясывая, я обнял Юрку и заорал:

– Ты гений, Игорь Северянин!