Текст книги "Простая речь о мудреных вещах"

Иисус Христос и Его учение

Жизнь Иисуса Христа – неужели это жизнь только земного человека?

Такое учение могло сойти только с неба.

На земле ничего не могло произойти подобного.

Эго божественное Откровение.

Если б Он был только человеком, то должен бы быть обоготворен.

Можно ли человеку быть так совершенным, как совершен был Христос? Скажет ли кто-нибудь, что можно? Нет, не скажет никто, следовательно…

Отстраним вопрос о сверхъестественности и божественности; не станем рассуждать о том, что значит Сын Божий и сын человеческий; займемся сначала только вопросом историческим: был ли на земле кто-нибудь, именовавшийся Иисусом Христом, и проповедавшим такое-то учение?

Не прибегая к историческим и прочим свидетельствам, можно отвечать на этот вопрос, что одни евреи в настоящем своем положении, доказывают всего убедительнее существование Иисуса Христа, и подлинность сказаний Евангельских об Его жизни[43]43
  «Сказанное об евреях не для всех может быть убедительно». [Ответ: автор передает только то, что ему самому вспало на ум].


[Закрыть]. Возьми, возьми, распни его, мы слышим, кажется, как кричат они до сих пор; кровь Его на нас и на чадах наших…

Это свидетельство вернее всех, оно удостоверяет нас, что Иисус Христос жил в показанное время при императорах Августе и Тиберии.

Все пророки и все писания еврейские, подлинные, твердят и Мессии. Критика, строгая, самая скептическая, враждебная, принимает эти писания и верования, как действительно существовавшие.

Они существуют и теперь: ожидания продолжаются пред нашими глазами. Евреи испокон века ожидали Мессию, и ожидают его до сих пор. Никакого верования нет у них тверже.

Они ожидали Мессию в виде великого царя, который их вознесет на высокую степень могущества и славы. (Самарянка говорит Иисусу: знаю, что придет Мессия, то есть Христос. Когда он придет, то объяснит нам все – Ин. 4, 23).

Мессия пришел к ним, зрак раба приим, проповедуя терпение, смирение. Евреи не узнали Его. Это не Он, восклицали они и осудили за хулу, яко человек сый, Сына Божия себя сотвори.

Они ожидали такого избавителя две тысячи лет.

Вот прошло еще две тысячи лет. Никто не приходит. Но убеждение их не колеблется: они все ждут…[44]44
  Не могу не рассказать, как мне случилось однажды (1860) зайти в Еврейскую синагогу в Екатеринославе. Она похожа на нашу университетскую залу. Тысяча человек, кажется, толпилось в ней. Все они в шляпах, перевязанные белыми шарфами через плечо, разделены были на группы по пяти-шести человек, двигавшихся все взад и вперед, каждая в своем кругу. Это движение, очень торопливое, до такой степени выражало общее ожидание, что я быль поражен, я безотчетно посмотрел на дверь, думая, что вот-вот она отворится, и сейчас выйдет оттуда кто-нибудь, который ожидается.


[Закрыть]

Не случится ли тож касательно антихриста? Его не узнают ли люди, может быть, так, как Евреи не узнали Христа! Он, совокупность, легион, или образ мыслей такой-то, живет уже, может быть, между людьми, но люди не видят, не осязают его, и думают, что нет его.

Все пророчества подходят к Иисусу Христу самым естественным образом[45]45
  «Относительно пророчеств, могут возбуждаться возражения, разъяснение и опровержение которых, потребовало бы специальных богословских исследований». [Ответ: автор передает только то, что ему самому вспало на ум].


[Закрыть], если мы будем рассматривать их со стороны, без предубеждения и предрассудков, не говоря уже об тех пророчествах, почти буквальных, которые как бы прямо указывают на Иисуса Христа.

Се дева во чреве зачнет, и родит Сына. (Ис. 7, 14)

Не бойся дщерь Сионова, се Царь твой грядет, на молодом осле (Зах. 9, 9).

И ты, Вифлеем, земля Иудина, ни чем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет вождь, который упасет народ Мой Израиляю (Мих. 5, 2).

Земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, Галилея языческая, народ, сидящий во тме, увидел свет великий, и сидящим в стране и сени смертной возсиял свет (Ис. 9, 1–2).

Он взял на себя наши немощи и понес болезни (Ис. 52, 64).

И пришедши поселился в городе да сбудется реченное чрез Пророков, что Он Назореем наречется (Мф. 2, 23).

В полемических древних сочинениях нигде не выражено не только опровержения, но даже и сомнения о существовании исторического лица.

Когда Он жил, где, как, что Он делал – нет ли Его современников, которые видели, слышали Его, жили с Ним, не оставили ли они подробных сведений о Его жизни и учении?

Мы имеем восемь свидетелей, очевидцев и современников: четырех евангелистов – Матфея, Марка, Луку и Иоанна, и четырех апостолов – Петра, Иакова, Иуду и Павла с их посланиями.

Луке, кроме Евангелия, принадлежат деяния Апостольские, Иоанну Богослову – послания и апокалипсис.

О подлинности Евангелий

Поговорим теперь о Четвероевангелии.

Приравняем этих свидетелей к источникам светской истории: какие требования предъявляем мы от тех, такие предъявляем и от этих.

На каких основаниях верим мы Геродоту? Мы верим ему, и принимаем его свидетельство не только о тех событиях, которых он был свидетелем или современником, но и о тех, которые происходили за сотни лет до него, в странах для него чуждых, если не находим в них ничего несоответствующего здравому смыслу, или несогласного с другими достоверными известиями, – такое мы отвергаем. Подобным образом относимся и к прочим историкам.

Приложим ту же мерку к книгам Нового Завета, допустим, что четвероевангелие есть простое человеческое сочинение и станем рассматривать его, как Зендавесту, Коран, Геродота и прочие исторические источники…

Все Евангелия, кроме Иоанна, и послания, должны быть писаны до разорения Иерусалима, ибо нигде нет ни слова, ни намека, о совершившемся событии, которое ясно было там предсказано.

Исполнившееся предсказание служит в свою очередь доказательством того, что оно действительно было сделано.

Что мы должны сказать о них? Не должны ли принять историческую их часть, о которой идет теперь речь у нас? Какое право есть не доверять их показаниям?

Четыре свидетеля, и все они говорят одно и то же. Если б они писали не с действительности, то можно ли б было им сохранить такое единство?

Они писали в разные времена, в разных местах, спустя много лет после события: как же они не спутались, не ошиблись ни в чем, не впали в противоречие кроме очень обстоятельств, подвергающихся разным толкованиям?

В посланиях нет дел (фактов) из жизни самого Христа, но учение одно и то же до малейших тонкостей с благоветствованным в Евангелии.

Далее, в авторском смысле, прикладывая обыкновенное критическое мерило к Евангелию, как бы к простому человеческому сочинению, сравнивая с другими однородными, мы видим на нем печать правды, истины, встречаем черты, списанные, так сказать, с натуры, которых никаким образом не могло б быть в сочинении предумышленном, подложном, например:

Еллины хотели видеть Иисуса и просили апостола Филиппа показать им Его. Филипп сказал Андрею; Андрей и Филипп передал это желание Иисусу (Ин. 12, 21–22).

Самарянка говорит Иисусу, сказавшему ей, что если б она попросила Его, то Он дал бы ей воду живую: тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у тебя вода живая? (Ин. 4, 11)

Вартимей, сын Тимеев, слепой, сидел у дороги, прося милостыню (Мк. 10, 46).

Петр отсек рабу архиерееву правое ухо. Имя рабу Малх (Ин. 18, 10).

Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Иисусом из Гефсиманского сада, где он был предан и воины схватили его. Но он, оставя покрывало, нагой убежал от них (Мк. 14, 51–52).

В Гефсиманском саду Иисус отошел от учеников (Петра, Иакова, Иоанна) на вержение камня (Лк. 22, 41).

Воины заставили проходящего некоего Киренеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с ним, нести крест Его (Мк. 15, 21).

И пронеслось слово сие [придуманное первосвященниками о похищении учениками тела Иисусова – М.П.] между Иудеями до сего дня (Мф. 25, 15).

Заключение Евангелия Иоаннова о посещении гроба с Петром так живо, что обличает очевидца.

Все действия Петра отличаются у всех четверых Евангелистов такою своеобразностью, особенностью, ему исключительно принадлежащею, что вы его как будто видите пред собою, слышите, сочувствуете. Это живой человек. Можно ли четырем живописцам выдумать порознь портрет, который бы оказался у всех столь тождественным? Можно ли принять его мифом?

Искусственности, преднамеренности, неприметно решительно никакой для самого строгого критического глаза – таковы наружные относительные доказательства подлинности, независимо от высших, предлагаемых богословием.

Но разные ли это свидетели; не должно ли приписать все исчисленные источники одному неизвестному подложному сочинителю?

Нет, все эти писания очевидно имеют разных писателей. При всей простоте своей и безыскусственности различные характеры Евангелистов очевидны с первого взгляда: Иоанн отличается от всех духовностью содержания, выбором вопросов нравственных, высших, духовных; Марк проще всех. В Луке приметно желание изложить событие обстоятельно; Матфей спокойный ровный повествователь.

Нет никакой возможности такую массу свидетельств счесть позднейшим сочинением с предвзятыми мыслями, с умыслами.

Подложного писателя вообразить даже нельзя: как не проговорился бы он ни в одном слове, не оставил нигде своих пальцев, и написав удивительное сочинение, возымевшее решительное влияние на судьбу всего человеческого рода, скрылся куда-то из истории и литературы так, что и след его простыл!

Когда можно было учинить такой подлог, и как схоронить все концы, так что ни в чем нельзя уличить сочинителя, не смотря на старания всех врагов, начиная с древних книжников и фарисеев до новых псевдопозитивистов и нигилистов с дьяволом во главе.

Как же и кому сговориться и сочинить такие четыре книги, с присоединением двадцати посланий, которые чем более изучаются и выразумеваются, тем крепче утверждаются, а не колеблются, не опровергаются.

Свидетели – писатели различные, а нет в них ни одной черты, которые дали б справедливый повод осудить что – скажу более – усомниться, вывести заключение противоречащее, двусмысленное, что касается до сущности учения. Можно ли так выдумать, сочинить?

Обратим внимание на эти кажущиеся разноречия относительно некоторых частностей: они подтверждают различность и вместе характеричность писателей.

Не скажите ли еще, что разноречия придуманы также для возбуждения большей доверенности? Слишком много тонкости должно б было приписать для того времени кому бы то ни было!

Если это разные сочинения, то и подлинные, верные, так как все они представляют одни и те же показания.

Теперь обратимся к главному содержанию Евангелия, учению Христову: здесь найдем еще сильнейшие доказательства исторической подлинности Евангелия, и вместе Божественного его происхождения.

В Евангелии заключается, по единогласному мнению верующих, поклонников и противников, высоконравственное, премудрое, ни с каким другим несравненное, учение. Кому принадлежит оно?

Противники говорят: человеку, именовавшему себя Иисусом Христом.

Ему одному?

Если так, то где же этот человек, сын плотника, по свидетельству соотечественников, мог почерпнуть такую премудрость?

Он принадлежал, толкуют они, к Еврейскому народу, и мог почерпнуть ее в глубоком изучении книг Ветхого Завета.

Ну да ведь Его учение, Новый Завет, представляет противоположность Ветхому Завету[46]46
  «Можно ли сказать, что учение Иисуса Христа совершенно противоположно Ветхому Завету?» Ответ: Я говорил в смысле противоположности, выраженной Иисусом Христом (Мф. 5, 2–45).


[Закрыть]. Евреи, исповедующие до сих пор с неохлаждаемым жаром закон Моисеев, чуждаются и ненавидят Его, как лютейшего своего врага и противника.

Иисус Христос, говорят другие, был произведением своего времени, особой школы, которая его подготовила и отпустила на делание.

Но где же эта школа? как она умела скрыть свои следы до Него, при Нем, и после Него? Да и для чего?

Все школы испокон века старались выставляться наружу, искали последователей явно, и гонялись за славою: с чего же предполагать какую-то небывалую и беспримерную школу, которая принесла в жертву все свое самолюбие сочиненному ею мифологическому лицу?

Со всеми современными школами Иисус Христос спорил и опровергал их.

Еще есть мнение: Иисус Христос почерпнул свою премудрость в Египте.

Но там следов нет Его учения, ни прежде, ни после; да и нет никакого повода заключать о долговременном Его там пребывании. Египетская мудрость, сколько судить о ней можем, по отношению ее к Моисею, состояла в познании некоторых тайн природы.

Его ученики – новые лица, очевидно новорожденные, происходили умственно и нравственно от Него: притом они как бы очнулись, вразумились, прозрели после Него, а при Его жизни не понимали Его[47]47
  Ср.: Ин. 12, 14; Лк. 18, 34; Мк. 9, 32; Лк. 9, 45; Ин. 6, 6; Ин. 7, 43; Ин. 10, 6 и проч.


[Закрыть], и думали, поступали даже часто, противоположно Его учению, следовательно, все писанное ими принадлежит не им, а Ему.

Евангелие сочинено после по состоявшимся понятиям, то есть имеет происхождение легендарное, мифическое.

Да кому же могло придти в голову умыслить такое дело? Другому Иисусу, не тому, который делал дело, а иному, который выдумал это дело, скрыл свое имя, и не оставил никаких следов по себе нигде, даже у противников его нового учения?

Нет никакой возможности сделать такое нелепое предположение: один выдумал учение, сочинил книжку о небывалых событиях, пред глазами современников, а тысячи ему поверили и пошли умирать за него в мучениях, убеждать другие тысячи идти на ту же смерть с весельем! Есть ли здесь какое вероятие?

Жизнь Иисуса Христа – вы не верите ей? Да сочинить то ее когда и кто мог – и относительно слов и относительно дел? Сочинение, то есть выдумка такая, разве не была бы делом необыкновенным, сверхъестественным, невероятным?

Какое же учение? Где его образцы, примеры, подобия, подражания? Прошло две тысячи лет почти после него, и вне его нет ничего, как и прежде не было, ничего равного, подобного, ни в жизни, ни в учениях.

Переход от язычества к христианству без Откровения не только понять, но и вообразить нельзя: нельзя представить никакого Римлянина, уразумевающего, не только измышляющего своими средствами какую-нибудь евангельскую истину. Надо было человеку окреститься и освятиться, чтоб понять ее. Произошло, следовательно, что-то, почему человек переродился, и из какого-нибудь Катона, даже Утического[48]48
  Ход мыслей такой: «Из грубого, жестокого Римлянина произошел Божий человек. Следовательно, он переродился, но так переродиться не мог сам собою, следовательно получил новую способность, или освобожден от прежнего препятствия, искуплен».


[Закрыть], произошел Алексей, Божий человек[49]49
  «Могут сказать, что подобия Алексею, человеку Божию, были в языческом мире». Ответ: едва ли.


[Закрыть].

Действия апостольские

Теперь обратимся к лицам Евангелистов и Апостолов, забывая все о них исследования. Здесь мы найдем наисильнейшее доказательство в подтверждение Евангелия, сравнительно со всеми предыдущими.

Какими представляются они нам в Евангелии?

Они часто не понимали своего Божественного Учителя, или понимали не вполне, и на другой день забывали иногда, что Он говорил им накануне. Все они отреклись от Него и разбежались при взятии Его стражей. Сам Петр отрекся от Него чрез минуту после того, как был даже предупрежден Им о том, и спорил: пусть все оставят Тебя, а я всегда с Тобою. Мать Иоанна и Иакова просила Его перед тайной вечерей о первых местах для них по втором пришествии. Фома не верил не только словам Его о воскресении, но даже свидетельствам товарищей, которые видели Его по воскресении и уверяли в том ученика. Филипп просил показать Отца.

А после стали иными, и шли на смерть во имя Его, как на брачный пир.

Прочтите послания: Петра, Иакова, Иоанна, Иуды: Те ли это люди, которые ходили за Иисусом в продолжение Его жизни?

Нет, это совсем другие люди, при жизни Иисуса Христа и после Него.

Откуда взялся этот неудержимый их восторг? Как объяснить это веселие, это радование, с каким они умирали в муках, произнося имя Иисусово, и устремляя взоры свои на небо, где они как будто видели Его?[50]50
  Как будто видели. Об одном сказано, что видел он Иисуса Христа при страдании своем. Это о Стефане (Деян. 7, 56). Но здесь нет основания прибавить: «как будто». У меня говорится о всех мучениках, в выражении общем, без отношения к видению Стефанову.


[Закрыть] Откуда взялась ревность проповедовать учение, противоположное их прежним убеждениям, непонятное для них, пока они ходили за своим Учителем и видели своими глазами чудеса, Им творимые? Что произошло с Ним, вследствие чего они так изменились?

Видно случилось с ними что-то особенное, сверхъестественное, произошел совершенный переворот во всем их существе, одним словом – совершилось чудо.

Скажут ли, что и это превращение придумано после в Новом Завете, чтоб обмануть вернее весь мир для распространения нового учения? Кем же, для чего, могла быть придумана такая лесть? Нет, этого сказать нельзя, и все неверующие критики не осмеливаются делать такого невозможного предположения. Можно ли, вероятно ли, распространие украдкой из-за угла, через ложь, такое учение, придумывая для того подобные фокусы? Нет; оно было соединено с настоящими событиями, и было на них основано, происходило наяву, а не в воображении.

Все это так, все это принять можно; учение Христово божественно. Евангелия подлинны, но чудеса, о которых рассказывают Евангелисты, как им поверить можно? Но грехопадение, воплощение, искупление, спасение, воскресение из мертвых, вознесение, исповедуемое ими, как все это понять, чем объяснить можно?.. (18)

Искупление – тайна!

Необходимость в искуплении, искупительные жертвы, существовали и существуют в преданиях и обрядах народов самых диких.

Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы ломимое. Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя новаго завета, яже за вы и за многия проливаемая.

Философы! Вникните в эти божественные слова! Кто сказал их? Высшая премудрость в человеческом образе, Сын Божий – Сын человеческий.

Поверим Ему, если понять и почувствовать Святых тайн не можем!

Это непостижимые тайны, которых никакие напряженные усилия объяснить не могут, хотя на условном человеческом языке и объясняются они по-своему, тайны, как и все прочие, вышеприведенные, от которых уйти нам некуда, и которые должно принимать на веру. Почему мы станем требовать их объяснения, и отвергать их только вследствие непостижимости, когда мы принуждены по необходимости принимать множество других тайн, пред нашими глазами сущих? (19)

Столько вопросов возникает при размышлении о явлении Христа, Сына Божии на земле, что дерзким, самонадеянным людям представляется удобнее, отвергать Его, чем покоряться вере, и за дешевую цену получать славу философов, esprits forts[51]51
  Сильных умов (франц.) – Прим. ред.


[Закрыть].

Не предусмотрены ли подобные людские учения и недоумения в следующих словах Евангелия и посланий?

И сказал Иисус: на суд я пришел в мир сей, чтоб невидящие видели, и видящие стали слепы (Ин. 9, 89).

Се полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий верующий в него не будет постыжден (Пс. 117, 22; Ис. 28, 16; 7, 14).

Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть. Писано бо есть: погублю премудрость премудрых, а разум разумных отвергну. Где премудр, где книжник, где совопросник века сего? Не обуи ли Бог премудрость мира сего? Понеже бо в премудрости Божией не разуме мир (своею) премудростию Бога[52]52
  Ибо когда мир своей премудрости не познал Бога в премудрости Божией, благоизволил Бог и проч.


[Закрыть], благо-изволил Бог буйством проповеди спасти верующих. Понеже и Иудеи знамения просят, и Еллини премудрости ищут. Мы же проповедуем Христа распята, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие. Самим же званным, Иудеем же н Еллином, Христа Божию силу и Божию премудрость. Зане буее Божие премудрее человек есть, н немощное Божие крепчае человек есть! (1 Кор. 1, 18–25)

Как не задуматься над глубиною этих слов!

Если б не воскрес Христос, то ученики, апостолы, увидев такой конец, как позорная смерть их учителя на кресте с разбойниками, сочли б Его обыкновенным смертным, иные может быть обманщиком, и остались б сами теми же людьми, какими были при Нем, считая все прошедшее одним тяжелым сном. Только воскресение могло придать силу их убеждениям и восторг тысячам первых, только воскресение могло основать, утвердить Христианство.

Без воскресения и без сошествия Святого Духа нельзя объяснить Евангелия и вообще Христианства. Только приняв Святого Духа, могли прозреть эти простецы или невежи, вспомнив все, что промелькнуло в их глазах, понять все, что пропущено было сквозь ушей, и сообщить человеческому роду такое благовестие, до коего не могли достигнуть никакие Сократы, Платоны, Аристотели.

Простые, грубые, необразованные рыбаки, не понимавшие до такой степени Его учения, что самые лучшие из них искали первенства, отрекались, сомневались, предлагали маловажные вопросы, – пропускавшие мимо ушей важнейшие из Его слов, делаются горячими проповедниками, привлекают тысячи, и кровию своею запечатлевают истину своей веры. Во всю землю изыде вещание и в концы вселенныя глаголы их! Двенадцать невежд покоряют образованный мир! Откуда явилась в них такая сила?

Сколько любви в посланиях Иоанна, Петра, Иакова, Иуды, Павла? Найдется ли малейшая доля ее во всех философиях, во всех законоположениях, во всех фантазиях, древнего мира? У Моисея нет ее: у него только любовь к Богу. Во всем древнем мире нет ее. Откуда же явилась она?

Из гроба Христова.

Как иначе могли Евангелисты припомнить все происшедшее в такой последовательности, и по истечении долгого времени, когда прежде забывали ежеминутно? Как могли сохранить в такой подробности все учение, без единой черты противоречия в правилах, заповедях, притчах, ни в чем? удержаться от всего лишнего, пошлого, житейского, личного? Естественно ли это, можно ли объяснить все это без особенного вдохновения божественного? А вы как думаете, философы и позитивисты?

Чем объясните вы обращение Савла, который из яростного гонителя сделался самым ревностным проповедником и самым глубоким толкователем принятого учения?

Чище, выше, любезнее, совершеннее Христа, не было никого на свете, во всей истории человеческого рода, никто не учил лучше, полезнее Его; – ну так и слушайте Его, верьте Ему, живите, как Он заповедал жить вам.

В Евангелии все предусмотрено: о чем бы вы ни подумали, в чем бы ни усомнились, касательно образа жизни на земле, на все получите соответствующий ответ.

О, если б оно было исполняемо, как бы люди были счастливы! никакая конституция не может доставить государствам такого благополучия, как исполняемое, даже сколько-нибудь, Евангелие. (20)

И были, и есть люди, которые, живя так, как Он учил, испытали это на себе, достигали ясновидения, восторгались до третьего неба; они свидетельствуют, доказывают своею жизнью и смертью, что слово Его истинно! (21)

Исполняя Его заповеди, вы увидите и поймете больше того, что понимаете и видите теперь, чрез свои кривые очки, отуманенными глазами, с головою в чадном угаре. Заскорузлыми руками нельзя плести кружева, нельзя с тяжелой плотью вознестись в горняя и размышлять о святом с животными страстями. Очистим чувствия и узрим!

Так ли мы понимаем Евангелие, где Христос говорит о себе? Господи, покажи нам свет!

Живущие по плоти о плотском и помышляют, и живущие по духу о духовном. Плотские помышления суть смерть, а духовные помышления – жизнь и мир. Потому что плотские помышления суть вражда против Бога, поелику закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут (Рим. 8, 5–8).

Если б не было Бога, то надо б было выдумать Его, сказал Вольтер. Если б не было Христианства, то надо б было выдумать его, но измыслить его не мог бы никто кроме Бога!