Текст книги "История XX века: Россия – Запад – Восток"

Мобилизация народного хозяйства. Нападение нацистской Германии и быстрое отступление Красной армии в 1941–1942 гг. нанесли колоссальный удар по экономике и привели к огромным людским и материальным потерям. В отличие от «благополучных» США (где в 1944 г. за счет перевода экономики на военные рельсы валовый общественный продукт более чем удвоился по сравнению с 1940 г.) и даже от находившейся в сложном положении Великобритании (которая тем не менее уже к весне 1941 г. увеличила военное производство в 2,5 раза и смогла обогнать Германию по выпуску боевых самолетов), общий объем производства и выпуск вооружений в СССР стремительно падали. Между тем даже до войны промышленная база Германии, включая экономический потенциал завоеванных стран, в 1,5–2 раза превосходила советскую. В начальный период войны СССР потерял многие из наиболее развитых экономически районов. В них проживало более 40 % населения и производилось примерно ¹/₃ валовой промышленной продукции, в том числе 40 % электроэнергии и 60 % стали. В результате промышленность нацистской Германии стала превосходить возможности советской промышленности по меньшей мере в 3–4 раза. (К тому же она, в отличие от немецкой, не была переведена на военные рельсы.) Ликвидация этого диспаритета в сфере военного производства стала проблемой выживания Советского Союза.

С первых дней войны началась перестройка управления, были введены в действие мобилизационные планы, экономика переводилась на военный лад. Постепенно патриотизм, терпение и самопожертвование народа, твердая воля политического руководства, а также особенности советской мобилизационной экономики (сверхцентрализм управления, директивное планирование, фактическое отсутствие личной свободы граждан), колоссальные природные и людские ресурсы стали приносить результаты. За счет запредельного напряжения всех сил народа страна превращалась в единый военный лагерь и мобилизовала все ресурсы для помощи фронту и военному производству.

В сложнейших условиях, нередко под обстрелами и бомбежками, в первые полгода войны из прифронтовых районов в Поволжье, на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию было эвакуировано до 2,6 тыс. предприятий, из них более 1,5 тыс. крупных. В тыл было вывезено более 10 млн человек. Ничего подобного в мировой истории еще не было! Эвакуированные предприятия в рекордные сроки вводились в строй. Уже к середине 1943 г. в восточных районах СССР стало производиться более ³/₄ военной продукции страны. Таким образом, масштабная эвакуация и перевод экономики на военные рельсы послужили новым этапом индустриализации восточных районов СССР.

Благодаря народному героизму и максимальной концентрации всех ресурсов для обороны, уже во втором полугодии 1941 г., при падении в 2,1 раза промышленного производства, выпуск отдельных видов вооружений начал расти. Все в больших количествах выпускались новые образцы оружия и военной техники. В первой половине 1942 г. общее падение производства продолжалось, а по ряду показателей даже ускорилось. Тем не менее к июлю этого года удельный вес оборонной промышленности в валовом объеме производства составил около половины, а с учетом выполнения военных заказов предприятиями других, необоронных, наркоматов достиг 70–80 %. Впервые появилась, пусть и неустойчивая, но тенденция к увеличению промышленного производства. Таким образом, в середине – второй половине 1942 г. советская экономика была в основном переведена на военные рельсы.

Хотя Германия и ее союзники имели многократное экономическое превосходство, по производству основных видов вооружений СССР приблизился, а к концу 1942 г. и превзошел Германию. Это явилось важной предпосылкой для коренного перелома в Великой Отечественной войне. В 1943 г. военное производство в СССР выросло в 4,3 раза по сравнению с довоенным уровнем, в то время как в Германии – только в 2,3 раза. Производительность труда в военной промышленности с мая 1942 г. по май 1945 г. выросла более чем на 120 %, а себестоимость всех видов изделий по сравнению с довоенным уровнем сократилась примерно вдвое. С 1943 г. превосходство Советской армии в численности и количестве (а порой и в качестве) вооружений стало преобладающим. Всего за годы войны производство танков увеличилось в 7–8 раз, орудий – в 6–7 раз, минометного вооружения – в 8 раз, боеприпасов – почти в 4 раза.

Уже с 1944 г. советское руководство стало постепенно снижать производство отдельных видов вооружений. С 1943 г. была начата работа по восстановлению освобожденных районов. За годы войны было восстановлено 7,5 тыс. предприятий, 51 тыс. км железнодорожных путей, 6 тыс. больниц, отремонтировано и построено 17,9 млн м² жилой площади. Однако это была лишь малая часть разрушенного. Не только в сельском хозяйстве, но и во всех отраслях промышленности, кроме оборонных, производство продукции было существенно, нередко в 1,5–2 раза меньше, чем в 1940 г.

По некоторым оценкам, располагая в целом меньшим, чем Германия и оккупированные ею страны, промышленным потенциалом (производя в 3 раза меньше чугуна и стали, почти в 5 раз – угля и в 1,5 раза превосходя по добыче нефти), СССР произвел за годы войны почти вдвое больше техники и вооружений. В частности, в среднегодовом исчислении Советский Союз выпускал в 1,8 раза больше орудий, танков и самоходных артиллерийских установок, почти в 1,4 раза – самолетов, в 5,1 раза – минометов. Таким образом, СССР смог одержать экономическую победу над Германией. Этому способствовал беспримерный трудовой героизм, неприхотливость и стойкость людей, существенное преимущество в численности населения и природных ресурсах, а также сверхцентрализованный, мобилизационный характер советской экономики. (За счет большей концентрации ресурсов среднегодовое производство самолетов на 1 млн т стали в СССР было в 2,6 раза больше, чем в Германии, и в 3,2 раза – чем в США; бронетанковой техники – больше соответственно в 3 и 6,3 раза; орудий – в 4 и 7,7 раза.) Существенную роль сыграли и поставки союзников. В СССР поступило разнообразной продукции по меньшей мере на 9,2 млрд долл., в том числе 11,9 тыс. танков, 18,3 тыс. самолетов, 520 кораблей, 355 тыс. грузовых автомобилей, 2 тыс. паровозов, тысячи тонн цветных металлов, авиабензина, сотни тысяч тонн боеприпасов и продовольствия.

Однако выдающаяся военно-экономическая победа СССР во многом была достигнута за счет более резкого, чем в Германии, не говоря уже о Великобритании и США, падения невоенного производства и уровня жизни населения. Даже в нацистской Германии в начале 1942 г. производство товаров народного потребления, по некоторым данным, снизилось всего на 3 % по сравнению с довоенным временем. В СССР доля гражданской продукции в промышленности уже к концу 1942 г. сократилась до 36,1 %. В 1944 г. она выросла до 48,7 %, но даже в 1945 г. объем продукции легкой промышленности был ниже довоенного уровня на 38 %, а пищевой – на 50 %. Таким образом, характерные особенности советской мобилизационной экономики в годы войны проявились в наиболее полном, концентрированном виде.

Советское общество в годы войны. После начала Великой Отечественной войны народ, воспитанный официальной пропагандой на лозунгах, что война будет вестись на вражеской территории и малой кровью, ожидал известий о скором разгроме вторгнувшихся немецких войск и триумфальном походе Красной армии за границы СССР. Тем страшней и неожиданней были скупые официальные известия, из которых люди узнавали, а чаще догадывались о тяжелых боях и о быстром отступлении Красной армии.

С первых же дней войны началась массовая запись в добровольцы. В армию было мобилизовано 29,6 млн человек. В России это составляло 19,2 % трудоспособных граждан, в Закавказье, Средней Азии и Казахстане – более 18 %, на Украине – 12,2 %, в Белоруссии – 11,7 %. Это был огромный удар по экономике и всему социуму. В деревне, например, к 1943 г. по сравнению с 1940 г. мужское трудоспособное население сократилось почти в 5 раз! В целом же трудоспособное население колхозов составляло менее 47 % от довоенного.

Средняя численность рабочих и служащих сократилась с 31,8 млн человек в первом полугодии 1941 г. до 18,2 млн к 1942 г. Доля подростков, молодежи выросла в 2,5 раза. Женщины в предвоенном 1940 г. составляли 38,5 % всех занятых в народном хозяйстве, в 1942 г. уже 53,4, а в 1943 и 1944 гг. – 57,4 %. В сельском хозяйстве доля женщин в 1943 г. превысила 70 %.

Несмотря на резкое ухудшение – в связи с массовыми мобилизациями – квалификации рабочей силы, выработка на одного рабочего в промышленности уже в 1941 г. оказалась на 10 % выше уровня 1940 г., в 1942 г. – на 30, а в 1944 г. – на 42 %. В оборонных отраслях этот прирост был вдвое больше. Это объяснялось не только высокой моральной мотивацией к труду, но и административными мерами.

Уже в конце июня 1941 г. был увеличен рабочий день, введены обязательные сверхурочные работы (1–3 часа), отменены отпуска. Зачастую стали отменяться и выходные. Для всех колхозников, независимо от возраста и здоровья, был повышен обязательный минимум трудодней. С 1942 г. трудоспособных колхозников, не выработавших без уважительных причин обязательного минимума трудодней, отдавали под суд. Бригадиров и председателей колхозов, уклонявшихся от проведения этой меры, также привлекали к судебной ответственности. Все трудоспособное население подлежало мобилизации на рытье окопов и другие оборонные работы. Самовольный уход с работы был воспрещен. Рабочие военной промышленности и некоторых других отраслей были объявлены мобилизованными на весь период войны.

Уже летом—осенью 1941 г. в городах стала вводиться карточная система. Однако, за исключением партгосноменклатуры и отдельных категорий работников оборонных производств, население получало по карточкам так мало продуктов, что это едва спасало от голодной смерти. Цены на рынках выросли на порядок по сравнению с довоенными и стали недоступны широким слоям населения.

Таким образом, в годы войны люди оказались в сверхтяжких, порой нечеловеческих условиях. Эти условия были гораздо хуже, чем в США, Великобритании, Германии и даже в некоторых оккупированных нацистами западноевропейских странах. Но народы нашей страны выдержали. Более того, основная масса населения не роптала на тяготы и лишения. Это объяснялось не только боязнью репрессий (а любые волнения, недовольство и тем более отдельные забастовки подавлялись беспощадно), но прежде всего патриотическими чувствами.

Для СССР победа в Великой Отечественной войне обошлась в 26,6 млн погибших. Величина этих жертв была беспрецедентна в истории и многократно превосходила потери во Второй мировой войне других стран. Они составляли: для Германии – 7,4 млн человек, Польши – 6 млн, Югославии – 1,7 млн, Франции – 0,6 млн, Великобритании – 375 тыс., США – 300 тыс. человек. Колоссальные потери были платой не только за разгром лучшей военной машины Европы, за нацистский геноцид и невзгоды военного времени. Сталинский режим не сумел должным образом подготовить страну к войне, позволил застигнуть ее врасплох и до последних победных дней не считался с людскими потерями для достижения своих целей.

Восстановление и развитие народного хозяйства в 1945–1953 гг. Великая Отечественная война унесла около 30 % национального богатства СССР. Было разрушено 1710 городов и поселков, 70 тыс. деревень. Производство зерна и хлопка упало в 2 раза, мяса – на 45 %. От голода и связанных с ним эпидемий в 1946–1948 гг. в СССР погибло до 2 млн человек. При этом в государственных резервах находилось от 12,7 до 24 млн т зерна, а экспорт зерна за границу в эти годы составил 4,4 млн т.

Таким образом, хотя подавляющая часть населения балансировала на грани выживания, усилия сталинского руководства были сосредоточены отнюдь не на спасении народа и облегчении его страданий, как это делали западные правительства.[14]14
  Во Франции, например, несмотря на тяжелое экономическое положение (производство промышленной продукции упало после оккупации на 62 %, сельского хозяйства – на 40, а среднегодовой рост цен в послевоенный период составлял 60 %), уже в 1945 г. была восстановлена 40-часовая рабочая неделя, введены двух-и трехнедельные оплачиваемые отпуска, к лету 1946 г. номинальная заработная плата работников промышленности увеличилась на 80 %, пенсии и семейные пособия – на 80—120 % и т. д.


[Закрыть] Привычные стереотипы, а также императивы развертывавшейся «холодной войны» подтолкнули Сталина взять курс на первоочередное восстановление, развитие тяжелой промышленности и производство новых видов вооружений, не считаясь с бедственным положением народа.

Лучшие умы и ресурсы вновь были брошены на создание реактивной авиации, ракетной и радиолокационной техники, но главное – атомной бомбы. В результате небывалой концентрации ресурсов (атомный проект курировал всесильный Берия), усилий советских конструкторов и разведки, сумевшей выкрасть у американцев важные атомные секреты, ядерное оружие было создано в непредсказуемо короткие сроки – в 1949 г. В 1953 г. была испытана первая водородная (термоядерная) бомба, в 1947 г. создана первая советская баллистическая ракета (на основе немецкой ФАУ-2), а в 1953 г. – малогабаритный ядерный заряд, что открыло перспективы для размещения таких зарядов на ракетах. Началось масштабное перевооружение армии. В середине 1950-х гг. в основном завершилась ее моторизация. Предпринимались усилия по восстановлению и развитию флота, но он еще оставался «прибрежным».

Определенные успехи были достигнуты в промышленности. По официальным данным, в 1950 г. довоенный уровень был превышен на 73 % (вместо 52 % по четвертому пятилетнему плану). При этом тяжелая промышленность увеличила производство в 2 раза, а легкая – на 23 %. На самом деле четвертая пятилетка (1946–1950) оказалась не досрочно выполненной, как сообщало ЦСУ, а недовыполненной. (По данным Госплана СССР, по основным отраслям промышленности производство валовой продукции в 1950 г. составило лишь 91,6 % от плана.) Тем не менее за счет тяжелой индустрии темпы восстановления промышленности были все же велики и сопоставимы с ведущими европейскими державами, хотя многие из них меньше пострадали от войны. Если в СССР промышленность достигла (пусть и не превысив) довоенного уровня в 1948 г., то в Великобритании – в 1947 г., во Франции – в 1948 г., в ФРГ – в 1950 г.

Этому успеху способствовал самоотверженный труд людей и огромная концентрация ресурсов, достигнутая за счет «экономии» на жизненном уровне народа, сельском хозяйстве, легкой промышленности и социальной сфере. Немалую роль сыграли и репарации Германии (4,3 млрд долл.). Они обеспечили до половины оборудования, устанавливавшегося в промышленности, и подтолкнули научно-технический прогресс. Значительные ресурсы поначалу высвободила конверсия военного производства и демобилизация армии. В 1945–1948 гг. ее численность, по советским данным, уменьшилась почти в 4 раза: с 11,4 до 2,9 млн человек. В 1946 г. доля прямых военных расходов в бюджете сократилась до 24 % (против 32,6 % в 1940 г.). Однако конверсия продолжалась недолго. Уже с 1947 г. спад в отдельных военных отраслях сменился подъемом. С 1949 г. армия вновь стала стремительно расти и к середине 1950-х гг. насчитывала уже 5,8 млн человек, больше, чем накануне Великой Отечественной войны!

Успехи в промышленности и военном деле были достигнуты за счет жесткого административно-политического нажима на деревню, откровенного ограбления крестьян. Государство выкачивало из деревни сельскохозяйственную продукцию по заниженным ценам, усиливало налоговый пресс, не обращая внимания на бедственное положение крестьян. Если в 1940 г. средняя сумма налога на колхозный двор равнялась 112 руб., то в 1951 г. – 523 руб. Доходы от работы в колхозе составляли в среднем лишь 20,3 % денежных доходов крестьянской семьи, а 27,4 % колхозов в 1950 г. вообще не выдавали денег на трудодни. Таким образом, изнурительный труд в колхозе не столько обеспечивал крестьян, сколько давал им право кормиться, обрабатывая собственный приусадебный участок. Не имея паспортов, крестьяне не могли покинуть деревню, а за невыполнение определенной нормы трудодней им грозила судебная ответственность. Число осужденных за ненаработку обязательного минимума трудодней в 1945–1948 гг. превысило 821 тыс. человек.

В итоге в начале 1950-х гг. деревня только приблизилась к довоенному уровню, хотя по четвертому пятилетнему плану должна была его превзойти на 27 %. Урожайность зерновых в 1949–1953 гг. была ниже, чем в 1913 г. (соответственно 7,7 и 8,2 ц/га). Беспрецедентный административно-экономический нажим надломил советскую деревню. С 1950 г. численность сельского населения в стране стала сокращаться. В Великобритании, например, этот закономерный процесс начался на 100 лет раньше, однако в СССР он был ускорен и деформирован небывалым нажимом государства на деревню.

Избранный в СССР вариант форсированного восстановления с опорой на внутренние ресурсы (Западная Европа получила по плану Маршалла от США до 17 млрд долл.) и сверхконцентрация средств в тяжелой, военной промышленности замедлили повышение нищенского жизненного уровня населения. Это вызвало рост социальной напряженности. Его подтолкнул голод, возникший в результате засухи, беспощадного выкачивания государством продуктов из деревни и прекращения поставок американского зерна, а также отмена карточек и откровенно грабительская денежная реформа, проведенная в 1947 г.

В ходе реформы 10 старых рублей менялись на один новый. Но для вкладчиков сберкасс, т. е. в основном для элиты, обмен шел совсем по другим ставкам. Для имевших вклад до 3 тыс. руб. он производился 1:1; для тех, кто имел вклад от 3 до 10 тыс., – 3:2, а для вкладов более 10 тыс. – 2: 1. Наиболее пострадали от реформы не имевшие вкладов в сберкассах народные массы, и особенно крестьяне, часть которых сумела накопить за 1941–1946 гг. некоторые суммы, но держала их дома, опасаясь заявить о своих доходах.

Эти меры помогли стабилизировать финансовую систему (до ¹/₃ денежной массы не было обменено), но ударили по широким массам, выкачав их скудные сбережения и сделав недоступными многие товары, продававшиеся теперь по коммерческим ценам. По расчетам Минфина СССР, осенью 1948 г. прожиточный минимум в Москве составлял 1933 руб. на человека в месяц. Такой среднемесячной заработной платы не имели даже высокооплачиваемые рабочие. По американским подсчетам, продовольственные товары в Москве стоили во много раз дороже, чем в Вашингтоне!

Тотальный дефицит продуктов и промышленных изделий сменился затовариванием магазинов и складов. Власти вынуждены были корректировать курс. В 1947–1950 гг. цены на товары массового спроса снижали 5 раз, что превратилось в мощнейшую пропагандистскую кампанию. В дальнейшем этот процесс «оторвался» от своей предыстории и отложился в массовом сознании как сталинский курс на регулярное снижение цен.

Заработная плата постепенно увеличивалась, но даже в городах уровень жизни 1940 г., по некоторым оценкам, был достигнут только в 1951 г., а уровень 1928 г. (который, в свою очередь, едва-едва приближался к уровню 1913 г.) – лишь в 1954 г. Крайне обострилась жилищная проблема. Однако вместо массового строительства жилья сооружались грандиозные объекты, типа заполярной железной дороги Салехард—Игарка, канала Волга—Дон (1952), крупнейших ГЭС на Волге, помпезных многоэтажек в Москве.

Несмотря на успехи в развитии тяжелой и военной промышленности, в целом экономическое отставание СССР от передовых держав не уменьшилось. Ключевой для характеристики экономического развития страны показатель – ВВП на душу населения – в царской России в 1913 г. составлял 66 % от уровня Германии и Франции, а в СССР в 1950 г. – соответственно лишь 55 и 46 %. По уровню урбанизации (44,7 %) СССР уступал Германии 1910 г.

Даже в 1959 г. по доле занятых в сельском хозяйстве (45,8 %) СССР не достиг уровня западноевропейских держав начала XX в. и лишь немногим опережал Францию 1900 г. по удельному весу работающих в промышленности (35,4 % против 30 %) за счет неразвитой сферы услуг. Тем не менее, за исключением данной сферы, по структуре занятости СССР приблизился к ведущим западноевропейским странам, где в промышленности трудилось 39–47 % населения, в сельском хозяйстве – 5—23 %, в секторе услуг – 38–50 %.

Таким образом, СССР начала 1950-х гг. и страны континентальной Европы начала XX в. находились на сопоставимых уровнях экономического развития. Их качественно отличала лишь экономическая модель, а следовательно, и доля государственных расходов в ВВП. Если в СССР в 1950 г. она составляла 58,9 %, то во Франции и в Германии 1913 г. – соответственно 8,9 и 17,7 %. В западных странах доля государственных расходов, близкая к СССР, была только в годы войны.

В поисках новой экономической стратегии (1953–1964). Сразу же после смерти Сталина «коллективное руководство» осуществило ряд мер по повышению жизненного уровня населения и определенной перестройке экономики. Берия дал указание о передаче ГУЛАГа Министерству юстиции, а строительных главков, находившихся в ведении МВД, – соответствующим министерствам. По его инициативе было прекращено строительство многих грандиозных, но экономически неэффективных сооружений поздней сталинской эпохи. 1 апреля 1953 г. было проведено самое крупное за послевоенный период снижение цен на продукты питания и потребительские товары.

В июле 1953 г. Маленков публично признал наличие серьезных экономических проблем. Он подчеркнул, что решающим фактором отставания сельского хозяйства является недостаточная материальная заинтересованность колхозников в увеличении производства. Обеспечение этой заинтересованности было признано «коренным вопросом» развития сельского хозяйства. В августе 1953 г. Маленков сформулировал новый курс, предусматривавший социальную переориентацию экономики и приоритетное развитие легкой промышленности. Это диктовалось не только политическими соображениями, стремлением заручиться поддержкой общества, но и экономическими факторами. Отставание легкой и пищевой промышленности вкупе со значительным снижением цен – в конце 1953 г. хлеб стоил в 3 раза дешевле, чем в 1948 г., – привело к росту дефицита товаров широкого потребления. Поскольку из политических соображений цены повышать было нельзя, ликвидировать дефицит, сбалансировать возросший платежеспособный спрос населения можно было лишь ускоренным развитием отраслей «группы Б». Ключевым направлением экономической политики стало возрождение разоренной при Сталине деревни. В 1954 г. были снижены обязательные поставки государству, списаны долги колхозов, уменьшены налоги с приусадебных участков и с продаж на рынке, в 1,5–5,5 раза повышены заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты. Возросли капиталовложения и поставки техники в деревню, увеличились размеры приусадебных хозяйств.

Экономический курс Маленкова был настороженно воспринят партийно-хозяйственной элитой, воспитанной на стереотипе «тяжелая индустрия – любой ценой». Оппонентом Маленкова выступил Хрущев, отстаивавший «союз» тяжелой промышленности и сельского хозяйства. В подходах к решению проблем сельского хозяйства также наблюдались серьезные различия. По настоянию Хрущева важнейшим направлением увеличения производства зерна было признано освоение целинных и залежных земель в Казахстане, Поволжье и Сибири. К быстрым, радикальным шагам побуждали как особенности его одаренной, но импульсивной и не обремененной особым образованием личности, так и объективная потребность в более глубоких преобразованиях. От первоначальной ликвидации или смягчения «крайностей» сталинской экономики жизнь настоятельно подталкивала к переходу к новой системе управления народным хозяйством.

Даже частичное нарушение в 1953–1955 гг. известной целостности сталинской системы, построенной на тотальной централизации, беззастенчивом ограблении населения и жесточайшем, всепроникающем принуждении, вызвало новые проблемы. Из-за резкого роста дотаций легкой, пищевой промышленности и сельскому хозяйству, отмены принудительных займов у населения и развертывания социальных программ обострилось финансовое положение страны. Прекращение сталинских репрессий, отмена ряда драконовских норм законодательства привели к падению производственной дисциплины и росту «текучести» рабочей силы. Работники осмеливались теперь открыто выражать недовольство традиционной практикой произвольного повышения норм выработки на предприятиях. Увеличился неудовлетворенный спрос населения на товары, жилье и т. д. В декабре 1956 г. пленум ЦК вынужден был уменьшить задания шестой пятилетки по росту производства и производительности труда.

Решать обострившиеся проблемы можно было либо постепенно, эмпирически нащупывая контуры нового хозяйственного механизма, либо радикально, двигаясь к принципиально иной экономической системе. Этот путь в итоге и выбрал Хрущев. В силу особенностей обстановки и экономического мышления выработка новой экономической политики свелась к поискам своеобразного «философского камня», или, пользуясь ленинской формулировкой, «решающего звена в цепи». Таковыми поначалу были признаны массовые политико-экономические кампании (с 1954 г. – освоение целины, 1955 г. – максимальное расширение посевов кукурузы, 1957 г. – «мясные» и «молочные» кампании) и административные реорганизации.

Исходя из прежней логики «простых решений» и высказанных в предыдущие годы новых идей (децентрализация, усиление контроля снизу, сокращение аппарата управления, комплексное развитие территорий), Хрущев в 1957 г. настоял на внешне радикальной перестройке хозяйственного управления с преимущественно отраслевого на территориальный принцип. В итоге было упразднено более 140 союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств и создано 105 территориальных органов: советов народного хозяйства.

Но эффект реформы проявлялся до тех пор, пока новые органы управления еще не сложились в устойчивую систему, пока сама логика развития административной системы не привела к укрупнению совнархозов и фактическому восстановлению ведомственно-отраслевой системы управления внутри территориальной. Таким образом, поскольку административно-командная система была сохранена, реформа лишь заменила недостатки отраслевой системы управления недостатками территориальной системы с ее отраслевой несбалансированностью, местническими тенденциями, вновь разбухшим аппаратом управления.

Вскрывшаяся недостаточность принимаемых мер заставила обратить внимание на выработку экономической стратегии. Поскольку умерщвленная в 1930 – начале 1950-х гг. советская экономическая мысль не могла дать конкретных рецептов, путеводной звездой хрущевских реформ стала идеология, утверждавшая в качестве высшей, стратегической цели построение коммунизма – идеального, фактически беспроблемного общества.

Хрущев, в отличие от Маленкова, попытался опереться не только на обновленный им партийно-государственный аппарат, но и на массы. Это диктовалось как политическими соображениями (стремлением к определенной независимости от аппарата), так и идеологическими. Будучи гораздо более, чем Сталин в последние годы жизни, восприимчив к марксистским постулатам, Хрущев полагал, что пробуждение социальной активности народа и привлечение его к управлению является залогом решения самых сложных проблем. Курс Хрущева органически вписывался в общественную атмосферу послесталинской «оттепели», с пробуждавшимися, хотя и весьма неопределенными надеждами, оптимизмом, энтузиазмом, верой в собственные силы и отражал традиционную для советского руководства психологию максимализма, «коммунистического штурма», убеждения в том, что «нет таких крепостей, которые не могут взять большевики».

Общественный подъем, наблюдавшийся во второй половине 1950-х гг., выразился в массовом выезде молодежи по «комсомольским путевкам» на освоение целины, различные стройки, развертывании «социалистического соревнования», многочисленных трудовых починах. Эти настроения подогревали изменения на международной арене, где укрепилось сообщество социалистических стран, рушилась колониальная система, десятки миллионов людей в третьем мире обращали свои взоры на СССР.

В этой обстановке в 1957 г. Хрущев выдвинул лозунг «Догнать и перегнать Америку». Хотя речь шла лишь о производстве мяса и молочных продуктов, этот лозунг положил начало глобальному хрущевскому «прыжку». В 1959 г. XXI съезд КПСС констатировал, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу и страна вступила в период развернутого строительства коммунизма. Вместо проваливавшейся шестой пятилетки на съезде был принят амбициозный семилетний план (на 1959–1965 гг.). Новая Программа КПСС предусматривала, что уже в 1970 г. СССР опередит западные державы по производству продукции на душу населения, а в 1980 г. построит материально-техническую базу коммунизма. Запуск на орбиту первого в мире космонавта в 1961 г. подкреплял уверенность, что для советского человека непосильных задач нет.

Главной экономической целью этого курса был поиск новых стимулов к труду взамен угасавшего после прекращения массовых репрессий и разоблачения Сталина страха и терявшего эффективность внеэкономического принуждения. Новым стимулом к труду Хрущев хотел сделать коммунистический энтузиазм. Энтузиазм масс в сочетании с дальнейшей демократизацией хозяйственного механизма, провозглашенным переходом от государственного управления к общественному самоуправлению казался ключом, позволяющим не только решить многочисленные текущие проблемы, но и реализовать главную, заветную цель всех коммунистов.

Поначалу грандиозность поставленной задачи нашла определенный отклик у части населения. Однако обострившиеся в начале 1960-х гг. продовольственные трудности и повышение розничных цен изменили общественные настроения и привели к падению популярности Хрущева. В поисках выхода он прибег к дальнейшим административным реорганизациям (разделению партийных, советских органов по производственному принципу – на промышленные и сельские), но это вызвало лишь дезорганизацию управления.

Вместе с тем в начале 1960-х гг. стала оживать экономическая мысль. Постепенно вызревали предложения о расширении использования экономического стимулирования как предприятий, так и работников. Эти идеи были затем использованы в косыгинской реформе 1965 г.

Основные тенденции экономического развития в период «оттепели». Самые примечательные сдвиги в первые послесталинские годы начались в сельском хозяйстве. Под влиянием решений, ослабивших колоссальный государственный нажим на деревню, среднегодовые темпы развития сельского хозяйства в 1953–1958 гг. по сравнению с началом 1950-х гг. выросли в 5 раз: с 1,6 до примерно 8 %. Весомый вклад внесло поначалу освоение целинных и залежных земель (в 1954–1960 гг. было распахано до 42 млн га). В 1956–1958 гг. государство получило с целины более половины заготовленного хлеба. Доля капиталовложений в сельское хозяйство поднялась почти до ¹/₃ по сравнению с ¹/₅ в начале десятилетия. Денежные доходы колхозов за 1953–1958 гг. увеличились более чем втрое. Это было «золотое время» для колхозной деревни.