Текст книги "История XX века: Россия – Запад – Восток"

В итоге началась подготовка к введению всеобщего начального образования, появились важные элементы социального страхования для рабочих. Однако большинство задуманных Столыпиным реформ реализовано не было, а самые важные аграрные преобразования остались незавершенными. Из общины успело выйти 26 % крестьян, причем хутора и отруба создали лишь чуть более ¹/₁₀ части крестьян. Количество земель, находившихся в частной собственности крестьян, в 1905–1915 гг. выросло более чем на 27 %, а все крестьянское землевладение – на 4 %. Переселились за Урал более 3 млн человек, что дало мощный импульс хозяйственному освоению Сибири. Позитивные сдвиги наметились и в сфере агротехники. Потребление минеральных удобрений в 1907–1913 гг. выросло в 2,6 раза!

Столыпинские реформы вызвали мощный экономический подъем. Он отличался не только своими темпами, но и системным характером. В отличие от подъема 1890-х гг. бурно росли и промышленность, и сельское хозяйство, стремительно поднимался уровень жизни населения. Национальный доход на душу населения за 1908–1913 гг. увеличился почти на 17 %.

Как оценить столыпинские аграрные преобразования? То, что более четверти крестьян за 10 лет вышли из общины, можно считать весомым результатом. Ведь речь шла о ненасильственной ликвидации древнейшего в России института, который в том или ином виде существовал более тысячи лет и охватывал большинство населения. (Насилием реформа явилась лишь в том смысле, что позволяла меньшинству крестьян выйти из общины вопреки мнению большинства – до ³/₄ крестьян укрепили землю в собственность против воли односельчан.) К тому же необходимо учитывать, что 6,2 млн крестьянских дворов – 67 % общинных хозяйств (!) – подали заявления о землеустройстве. Выдача акта о землеустройстве по закону от 29 мая 1911 г. превращала домохозяина в личного собственника отведенного ему участка, делая фактически не нужным выход из общины. Хотя Первая мировая война помешала этому процессу, к 1917 г. 56 % крестьян полностью или наполовину (перейдя фактически к подворной собственности) порвали с общиной или же оставались в ней, испытывая неудовлетворение общинными порядками. Для успеха реформы не хватило, возможно, десятка лет политической стабильности. К 1917 г. ей не удалось ликвидировать многочисленные противоречия в деревне. В чем-то она их даже усилила, поскольку к давнему антагонизму между крестьянами и помещиками прибавились и противоречия внутри крестьянства: между «частниками» и «общинниками».

Уязвимым местом столыпинских реформ оказалась не их «классовая ограниченность», а противоречие между объективной сложностью задач и кратким периодом их осуществления. Столыпин, вынужденный жесткими методами бороться с революцией, стал главной мишенью для террористов и в 1911 г. был убит. Из двух десятилетий, которые планировались на проведение преобразований, их инициатору довелось руководить ими лишь 5 лет. Важнейшей причиной торможения реформ было их недостаточное политическое обеспечение.

По мере того как проходил страх перед революцией, поддержка Столыпина царем, правящей элитой стала ослабевать. В то же время реформаторский потенциал самого общества, значительная часть которого находилась в конфликте с верховной властью, оказался слишком слабым. Столыпин стремился опереться на III Государственную думу (1907–1912), которая, в отличие от двух предыдущих, благодаря изменению выборного законодательства оказалась в целом способной к конструктивному сотрудничеству с правительством. Однако многие реформаторские законопроекты, прошедшие через Думу, отклонялись Госсоветом (в котором были сильны правые настроения). Да и в самой Думе Столыпина поддерживали лишь октябристы да Всероссийский национальный союз (во главе с П. Н. Балашовым, В. А. Бобринским и В. В. Шульгиным). Он подвергался атакам не только со стороны социалистов и даже части либералов (особенно кадетов), но порой и со стороны крайне правых. Очередной раз обнаружилась незаинтересованность российского общества в реформах, его раскол и несформированность гражданского, общенационального сознания. Этим Россия походила на традиционные общества Востока, которые (кроме, пожалуй, Японии) с огромным трудом поддавались попыткам модернизации, а чаще всего проваливали их.

Столыпину удалось усмирить революционное движение, но корни социальной розни выполоть он не успел. Общее число стачечников с июля 1907 г. по 1910 г. включительно (1,1 млн) хотя и многократно уступало революционному периоду, но вдвое превосходило показатели 1901–1904 гг. (530 тыс. человек). С 1911 г. начался новый подъем стачечного и революционного движения. Социалистические партии, пережив резкое сокращение своих рядов и многочисленные расколы, сохранились и начали возвращать утраченные было позиции.

Объективно такая ситуация предъявляла высокие требования к качеству государственного управления и твердости правительственной власти. Но после убийства Столыпина темпы реформ существенно замедлились, усилились колебания верховной власти, ее авторитет в обществе вновь стал падать. Непоследовательная политика отражала не столько ностальгию царя по прежним временам (несмотря на мысли о ликвидации беспокойной Думы, Николай II не пошел на нарушение Основных законов даже в годы Первой мировой войны), сколько неудовлетворенность правящей, в основном дворянско-помещичьей, элиты сложившейся ситуацией, крайнюю сложность и болезненность данного этапа модернизации. По сути, требовалось сочетание противоположностей: сакральности верховной власти и избирательных процедур; определенной демократизации и в то же время сохранения политической стабильности и единства империи; стремления опереться на общество и слабости социальных, политических сил, заинтересованных в успехе той модернизации, которую начало правительство. Без Столыпина разрешить этот клубок сложнейших проблем и продолжить реформы царскому режиму не удалось.

Российское общество в Первую мировую войну. Начало войны вызвало взрыв патриотических настроений в обществе. Нараставший вал рабочих забастовок тут же сошел на нет. Организованно прошла мобилизация. Оппозиция, казалось, исчезла. Почти все партии поддержали правительство. Интеллигенция и буржуазия по собственной инициативе создавали мощные общественные организации для помощи фронту, мобилизации частной промышленности (всероссийский земский и городской союзы, в 1915 г. – военно-промышленные комитеты и т. д.). Широкое участие буржуазии и общественности заметно ускорило медленный поначалу перевод экономики на военные рельсы. Ленинский лозунг поражения собственного правительства в войне не встречал понимания нередко даже в рядах самих большевиков.

Однако с 1915 г. вновь стало быстро расти революционное движение. В 1916 г. по числу стачечников (1 млн 86 тыс. человек) Россия превзошла Германию в 8,4 раза, Францию – в 26,5 раза! Отчасти это объяснялось ухудшением экономической ситуации и военными лишениями. Война принесла огромные человеческие жертвы. Погибло в итоге до 2,3 млн человек (больше потеряла лишь Германия), 2,4 млн человек (больше, чем у всех воевавших держав) находились в плену. В тылу стала расти инфляция, начались перебои с железнодорожным транспортом, продовольственным снабжением городов, население испытывало многочисленные бытовые трудности. Наблюдалась невиданная маргинализация общества. До 16 млн человек прошли за годы войны через армию, 5–7 млн были выселены из прифронтовой полосы, эвакуированы на восток. В каждом крупном городе возникали конфликты местного населения с беженцами. Запрет на продажу водки не только лишил мужскую, наиболее активную часть общества привычного средства отдыха, «социальной анестезии», но и нанес сильный удар по финансам. (На годовую выручку от продажи водки можно было вести войну более двух месяцев в 1914 г. или почти месяц в 1915 г.) Неэффективность организации этого мероприятия заставила народ лишний раз усомниться в силе и справедливости государства. Все это не могло не вызывать общественного недовольства.

Тем не менее, вопреки все еще бытующим стереотипам, острого экономического кризиса в дореволюционной России не было. Объем промышленного производства рос. Положение масс хотя и ухудшилось, но было существенно лучше, чем в Германии. Там была введена трудовая повинность для мужчин от 17 до 60 лет и карточная система, причем в 1917 г. дневная норма отпуска муки для населения была снижена до 170 г! В то время как в Германии царил «гениально организованный» голод,[7]7
  За войну от голода и недоедания в Германии умерло до 760 тыс. человек.


[Закрыть] в царской России, несмотря на естественное в годы войны падение уровня жизни населения, не была даже введена карточная система, и хотя нараставшие перебои с продовольствием раздражали горожан, но голода не было. Доля мобилизованного в армию населения была примерно вдвое меньше, чем во Франции, в Великобритании и Германии. Однако именно в России революционное движение стало расти невиданными темпами.

Детонатором перелома в массовых настроениях послужили тяжелые поражения на фронте в 1915 г. Они вскрыли неподготовленность страны к длительной войне, шокировали общественность огромными (по тем меркам) потерями, развеяли иллюзии в скором и победоносном окончании войны, а главное, подорвали веру в силу царя и дееспособность государства. Невиданная дискредитация власти стала главным революционизирующим фактором. Дело заключалось не только в ее нераспорядительности, неумении своевременно обеспечить снабжение армии и навести элементарный порядок в тылу, пресечь невиданные по тем временам воровство и злоупотребления. Российское общество, еще не избавившись от традиционной авторитарно-патриархальной культуры, жаждало сильной руки. Во время войны, когда еще более усилилась централизация и была выстроена мобилизационная экономика, потребность в жестком управлении возросла многократно. Даже в демократической Франции с началом войны был принят закон о военном положении, по которому поддержание внутреннего порядка возлагалось на военные власти, свобода печати, собраний, демонстраций ликвидировалась, вводилась цензура, забастовки и демонстрации фактически запрещались, партии переставали действовать.

В России же власть демонстрировала отсутствие четкого курса и твердой воли. Государственное регулирование общественной жизни осуществлялось слабо и малоэффективно. Наблюдалась несогласованность действий военных и гражданских властей. С августа 1915 г. Николай II занял пост главнокомандующего. Но отсутствие царя в столице только ослабило центральную власть, усилило влияние непопулярной императрицы и камарильи, привело к еще большей нестабильности правительства. Власть не уважали и не боялись.

Едва ли не полстраны обсуждали темные деяния Г. Распутина, его необъяснимое политическое влияние и взаимоотношения с императрицей. Но Николай II не решился настоять на удалении «старца» из Петрограда. Все это окончательно подорвало доверие не только к царю, но и к монархии, государству, целям войны. В обществе распространились настроения озлобленности, апатии и уныния. Ситуацию усугубляли широко циркулировавшие слухи о том, что царь, царица-немка, «темные силы», окружившие трон, тайно вели сепаратные переговоры с Германией. (Хотя Николай II, официальные правительственные круги, все либеральные и правые партии отвергали идею сепаратного мира и были сторонниками «войны до победного конца».)

С 1915 г. оппозиционные настроения, неверие в дееспособность власти нарастали. И либералы, и даже часть правых, опасаясь, что царское правительство может привести Россию к поражению в войне и к новой революции, в августе 1915 г. создали «Прогрессивный блок», объединивший большинство думцев, и настойчиво требовали формирования правительства «общественного доверия». Император тасовал состав правительства, но упорно отказывался идти навстречу Прогрессивному блоку. В ответ оппозиция наращивала критику и антиправительственную пропаганду. Даже в ближайшем окружении монарха нарастало недовольство. Великие князья неоднократно советовали Николаю II отстранить Распутина и пойти на уступки Думе. В ночь на 17 декабря 1916 г. князь Ф. Ф. Юсупов, В. М. Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович убили Распутина. Однако монархии это уже не помогло. Но и либералы не достигли цели, а в итоге лишь способствовали дальнейшей дискредитации царского режима, утверждению в массовом сознании мысли о необходимости скорейших и радикальных перемен, а тем самым, не желая того, – приближали революцию.

Особенности модернизации царской России. Формирование в России индустриального общества началось позднее, чем в Европе, но шло быстрее и отличалось своеобразием. На Западе, где аграрный переворот предшествовал промышленному, завершение последнего означало создание основ индустриального общества. Вскоре продукция промышленности стала превалировать над сельским хозяйством, а городское население – над сельским. В России же все эти вехи формирования индустриального общества оказались разорванными, разнесенными по разным эпохам. К 1917 г. в стране уже два десятилетия как завершился промышленный переворот, но так и не завершился аграрный, ³/₄ населения составляли крестьяне. Более того, в отличие от европейских держав, где крестьянская община в середине XIX в. почти исчезла, в России она продолжала господствовать, препятствуя развитию в деревне капиталистических отношений.

По мнению многих исследователей, российская экономика в конце XIX – начале XX в. носила переходный характер. По большинству показателей: производству на душу населения, доминированию сельского хозяйства в структуре экономики, низкому уровню урбанизации, образования, а также типу воспроизводства населения – дореволюционная Россия явно относилась к развивающимся странам. В 1913 г. ВВП на душу населения в стране был практически такой же, как в Мексике (1488 долл.[8]8
  Здесь и далее – в долларах США 1990 г.


[Закрыть] против 1467), а в исторической ретроспективе – как в Германии 1850 г. (1476 долл.). Он был близок к среднемировому (1510 долл.), но в 2,3 раза уступал западноевропейскому (в среднем – 3473 долл.). С развивающимися и прежде всего восточными странами Россию сближали высокий уровень накоплений и низкая доля личного потребления, повышенная роль государства и иностранного капитала в развитии экономики, но особенно – господство в деревне общинного землевладения. Таким образом, экономика России представляла собой причудливый симбиоз отдельных черт, присущих так называемым странам «второго эшелона» модернизации, и множества особенностей, характерных для восточных стран.

С ведущими западными державами Россию сближали большие абсолютные размеры экономики (четвертое место в мире); европеизированная культура и активные контакты с Европой (со стороны элиты и образованной части общества); тесная интеграция в систему международных отношений и статус одной из ведущих держав (расплатой за это послужило активное участие в Первой мировой войне); то что она была хотя и специфической, но империей (схожей не с Британской и Французской, а с Австро-Венгерской и Османской); гипертрофированная роль социалистических партий (причем, в отличие от Германии, где также присутствовала эта особенность, – весьма радикальных).

В то же время на страны Востока Россия походила незавершенностью индустриализации, формирования классов и гражданского общества; высоким естественным приростом населения; низким уровнем объема ВВП на душу населения, урбанизации и грамотности; неукорененностью в деревне частной собственности на землю; слабостью буржуазии, большой ролью государства и иностранного капитала в развитии экономики; несформированностью нации и общенационального сознания; феноменом интеллигенции и расколом ее на западников и «почвенников»; повышенной социально-политической напряженностью. Как в восточных странах, и начало масштабной модернизации царской России (в XVIII в.), и ее завершение (в 1917 г.) во многом были связаны с внешним фактором.

То, что Россия объединяла в себе черты как европейского, так и восточного общества, придавало особую болезненность, конфликтность социально-политическому развитию страны. При этом в отличие, например, от Японии, которая в процессе модернизации в какой-то мере сталкивалась с похожими проблемами, страна проиграла войну 1904–1905 гг. и оказалась одним из основных участников Первой мировой войны.

Не осуществив в начале XX в. необходимых политических и социальных реформ, Россия пережила первую в своей истории революцию. В ходе нее вновь открылась возможность для реформирования и завершения модернизации. Но в итоге и эта возможность была упущена. Объективно рост международной напряженности и назревание мирового конфликта задавали высокий темп российской модернизации, ставили ее в жесткие временные рамки. Однако неготовность общества к структурным реформам, революционные потрясения, слабость власти, а в определенной мере и ее стремление к внешней, экономической и политической экспансии не позволили эффективно распорядиться «отпущенным» временем. Не успев завершить процессы индустриализации и создания гражданского общества, страна была втянута в Первую мировую войну, к которой была не готова и которая поставила ее на грань катастрофы.

Таким образом, подобно странам Востока (за исключением Японии), царская Россия не смогла кардинально трансформировать традиционные основы общественного строя, хотя процессы эти шли быстрыми темпами. Как и в этих странах (а также в европейских державах XVII–XIX вв.), в России незавершенные реформы, непоследовательный курс властей привели к революции, но она «осложнилась» мировой войной и сильными социалистическими традициями.

Глава 2
РОССИЯ НА ПЕРЕЛОМЕ (1917–1921)

Февральская революция. Революция 1905–1907 гг. и незавершенные столыпинские реформы не позволили до конца разрешить те социальные и культурные противоречия, которые вызывали в России подъем революционного движения. Эти противоречия были обострены Первой мировой войной. Война дискредитировала и изолировала власть, озлобила и вооружила массы (лишь в действующей армии находилось 6,8 млн человек). К 1917 г., несмотря на явные сдвиги в обеспечении армии вооружением и Брусиловский прорыв (который стал самым успешным наступлением стран Антанты с начала мировой войны), недовольство правительством стало чуть ли не всеобщим. В стране и в армии, особенно в тыловых гарнизонах, падала дисциплина, росли революционные настроения. Эти тенденции были характерны и для других воюющих держав, но в России они приобрели качественно иной размах в силу незавершенности индустриальной модернизации и слабости власти.

Страх перед голодом в традиционных обществах определял поведение широких масс. Угроза нехватки зерна еще в XVIII в. приводила во Франции к беспорядкам и восстаниям. Поэтому примечательно, что импульсом к российской революции послужила задержка с подвозом продовольствия в Петроград. 23 февраля 1917 г. в столице начались стихийные манифестации и митинги протеста. В последующие дни число демонстрантов, бастовавших рабочих возрастало. Полиция оказалась перед ними бессильной. В ход были пущены войска, некоторые демонстрации – расстреляны. Многим казалось, что с революцией уже покончено. Однако с 26 февраля солдаты Петроградского гарнизона начали переходить на сторону революции, и это решило ее исход. 28 февраля столица полностью перешла в руки восставших. В других городах революция совершалась, как правило, «по телеграфу». Получив известие о свержении царского правительства, на местах свергали царскую администрацию.

Революция носила в основном стихийный характер и застала врасплох основные политические силы. Для либералов ситуация усугублялась роспуском IV Государственной думы. Но 27 февраля часть депутатов во главе с председателем Думы октябристом М. В. Родзянко образовала Временный комитет Государственной думы. На следующий день он объявил о взятии на себя функций «восстановления государственного и общественного порядка».

27 февраля по инициативе меньшевиков был создан Петроградский совет рабочих депутатов (вскоре преобразованный в Совет рабочих и солдатских депутатов). Фактически он стал параллельным Временному комитету Думы органом власти. Уже в марте в России было создано около 60 °Cоветов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Наряду с общественными исполнительными комитетами, Советы сыграли огромную роль в объединении революционных масс, «низов» общества.

2 марта Временный комитет членов Государственной думы по соглашению с Петроградским советом образовал Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым. Министрами стали известные и популярные в России либеральные деятели и один эсер – А. Ф. Керенский.

Император не находил твердой поддержки не только у народных масс, но даже у своего окружения и командующих фронтами. В этих условиях он не стал цепляться за власть. Стремясь успокоить страну и дать ей возможность продолжить войну, 2 марта 1917 г. Николай II отрекся от престола в пользу своего брата, великого князя Михаила Александровича. Но 3 марта 1917 г. тот испугался занять трон и призвал народ подчиниться Временному правительству и будущему Учредительному собранию. Так неожиданно пала российская монархия.

Февральская революция сплотила на время расколотое общество, объединив против царя революционные «низы» и буржуазию (и даже некоторых представителей императорской фамилии). События в России походили на многие западноевропейские революции XVII–XIX вв. Но, как и в большинстве из них, достигнутое объединение не могло быть прочным. Более того, в условиях мировой войны незавершенность формирования гражданского общества и падение монархии, являвшейся ключевым, интегрирующим элементом российской государственности и всего общества, привели к глубокому вакууму власти, длительному периоду нестабильности и к началу постепенного распада Российской империи.

Новая расстановка политических сил. После Февральской революции перед обществом встали сложнейшие задачи: оно должно было выдержать своего рода экзамен на «гражданскую зрелость». В острейшей военной обстановке предстояло создать новую государственность, определить отношение к мировой войне, разрешить аграрный вопрос и обострившиеся национальные противоречия, стабилизировать социально-экономическое положение. Дальнейшее развитие России определялось тем, насколько и каким способом удастся решить эти насущные проблемы. В конечном счете этот выбор зависел от народа и господствующей в обществе политической культуры. Но непосредственно он обусловливался раскладом политических сил, сложным взаимодействием партий, правительственных, общественных организаций и их лидеров, пытавшихся выражать – сквозь призму своих идеологий – социальные интересы, а отчасти и воздействовать на них. Особенности расстановки политических сил оставляли немного шансов для утверждения стабильного демократического режима.

Вся система политических партий после Февраля резко сдвинулась влево. Весь ее правый фланг, который составляли традиционалистско-монархические партии, был разрушен. Большинство либеральных партий, включая октябристов и прогрессистов, тоже сошли с политической арены. В России осталась только одна массовая либеральная партия – кадеты, неожиданно для себя оказавшаяся самой правой, консервативной из крупных политических сил.

С весны 1917 г. под влиянием революционной обстановки кадеты отказались от лозунга конституционной монархии, высказались за республику и «левый блок» с социалистическими партиями. Во главу угла своей программы они поставили «войну до победного конца», в то время как реформы предлагали отложить до Учредительного собрания. Консервативно-либеральный курс кадетов не имел широкой поддержки в народе. Социальные ожидания революционизированных масс, не желавших нести на себе все тяготы войны и стремившихся к немедленному осуществлению своих чаяний, простирались гораздо дальше того, что предлагали кадеты. Хотя их численность и выросла до 100 тыс. человек, но она была во много раз меньше, чем у основных социалистических партий.

Уничтожение монархии и черносотенных партий, служивших «противовесом» социалистическим партиям, вовлечение в политику широких революционизированных масс привело к колоссальному усилению социалистов. Более всего, примерно до 1 млн человек, выросла партия эсеров. Она привлекала народ радикальной аграрной программой, предусматривавшей конфискацию помещичьих земель и уравнительное распределение их среди крестьян, требованием федеративной республики (его эсеры выдвинули первыми из общероссийских партий) и, наконец, своим героическим ореолом самоотверженных борцов с царизмом.

Союзниками эсеров выступали меньшевики. Они уступали ПСР по численности (200 тыс. человек), но идейно доминировали в их блоке. Меньшевикам не удалось до конца преодолеть традиционную для них организационную и идейную разобщенность. В партии, помимо разных групп, существовали две крупные фракции: интернационалистов (Ю. О. Мартов) и оборонцев. Последние делились на правых (А. Н. Потресов) и наиболее многочисленных – «революционных», чьи лидеры (И.Г.Церетели, Ф.И.Дан) фактически возглавляли партию.

Меньшевики и эсеры исходили из того, что Россия еще не готова к социализму, и выступали за сотрудничество с либеральной буржуазией, за условную поддержку Временного правительства и давление на него для развития революции и скорейшего заключения мира. Они стремились к серьезным социальным преобразованиям в интересах трудящихся, но из-за боязни разрыва с кадетами и реставрации царизма вынуждены были согласиться с их отсрочкой до Учредительного собрания и пытались осуществить частные компромиссные реформы. Программа умеренных социалистов в наибольшей мере импонировала широким массам весной—летом 1917 г. Именно они доминировали в Советах, а поначалу и в профсоюзах, фабрично-заводских и солдатских комитетах.

Большевики и идейно, и организационно все более сближались с меньшевиками. Но приезд В. И. Ленина в Петроград 3 апреля 1917 г. положил конец этим тенденциям. Лидер большевиков выдвинул курс на социалистическую революцию через передачу власти Советам и установление в итоге диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства. Ленин исходил из убеждения в близости мировой революции («только под этим углом зрения мы и можем определять наши задачи») и в неспособности «буржуазного» правительства решить насущные проблемы (мир, земля, хлеб). В отличие от всех других лидеров, призывавших к компромиссам и консолидации, он взял курс на противопоставление большевиков и «пролетариата» остальным социально-политическим силам. Неудивительно, что, несмотря на заявление о мирном переходе к социалистической революции (через Советы), на Ленина посыпались небезосновательные обвинения в разжигании гражданской войны. Даже большевистское руководство поначалу не приняло ленинскую программу, сочтя переход к социалистической революции преждевременным. Лишь с трудом на VII Всероссийской (Апрельской) партийной конференции Ленину удалось в основном склонить на свою сторону РСДРП(б). В массах весной 1917 г. большевики не имели значительного влияния.

Таким образом, важной особенностью послефевральской России являлось доминирование социалистических партий на политической арене. Обособление радикальных сил, выступавших от имени народа и стремившихся к дальнейшему развитию революции, было характерно и для ряда других революций. Но, за исключением Французской революции 1789–1799 гг. и некоторых других, в Европе этим силам не удалось существенно повлиять на развитие событий, да и сами они никогда еще не выступали с позиций революционного марксизма.

Временное правительство. Поначалу либеральное Временное правительство пользовалось популярностью. Невзирая на продолжавшуюся войну, оно осуществило радикальную демократизацию общества. Были провозглашены все мыслимые политические свободы, отменена смертная казнь, объявлена амнистия и т. д. Окончательно разрешить вопросы о власти, земле и другие ключевые проблемы предполагалось на всенародно избранном Учредительном собрании, созыв которого планировался сначала на лето, а затем на осень 1917 г.

Весной 1917 г. Временное правительство передало государству кабинетские и удельные земли, для подготовки аграрной реформы были созданы земельные комитеты. Было объявлено о введении государственной хлебной монополии (весь товарный хлеб подлежал продаже государству по твердым ценам) и карточной системы на основные продукты питания. Однако слабость власти и нараставшая инфляция не позволили как следует реализовать эти меры и стабилизировать продовольственное снабжение городов. Правительство узаконило возникшие на предприятиях выборные органы рабочих – фабзавкомы. Для достижения «классового мира» были созданы министерства труда и призрения (последнее взяло на себя функции бывших благотворительных обществ). На предприятиях явочным путем был введен восьмичасовой рабочий день, но правительство его не узаконило. Осуществлению земельной и других крупных социально-экономических реформ препятствовала война, консервативная позиция кадетов, но главным образом – угроза экономической и политической дестабилизации.

Временное правительство слабо контролировало ситуацию в стране и вынуждено было считаться с сильными и самостоятельными Советами, а также с общественными исполнительными комитетами, земствами и другими общественными организациями. Фактически в России существовало двоевластие (Временное правительство – Советы), а в каком-то смысле даже многовластие. Феномен двоевластия был следствием не только раздробленности власти, но и сохранявшегося глубинного раскола «верхов» и «низов» общества.

Стремясь обезопасить себя от контрреволюции и поддавшись давлению солдатских масс, Временное правительство провело радикальную «демократизацию» армии, включавшую чистку высшего командного состава, введение комиссаров для наблюдения за политической лояльностью офицеров, отмену смертной казни, военно-полевых судов и узаконение солдатских комитетов, ставших фактически параллельной властью. Все это привело к резкому падению дисциплины и разложению армии. За пять месяцев после Февральской революции число дезертиров в среднемесячном исчислении выросло в 5 раз! Кроме того, была ликвидирована старая полиция. Но новая милиция была слаба и ненадежна. Фактически ей противостояли формировавшиеся из рабочих дружин отряды Красной гвардии. Таким образом, Временное правительство лишилось надежных «силовых структур» и с трудом могло противостоять революционной стихии.