Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны"

Вскоре к английскому и американскому прибавилось влияние из Советского Союза. После избрания в сентябре 1943 г. Патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия (Страгородского) Патриарх Вениамин довольно быстро приветствовал это событие, что стало большим ударом для германских ведомств. Константинопольский Патриарх прочел лично, а также на заседании своего Священного Синода братское послание владыки Сергия от 18 сентября. В аналитической записке немецкого МИД от 2 октября уже отмечалось, что выборы в Москве признали два Патриарха – Константинопольский и Александрийский. При этом Патриарх Вениамин I не только официально признал их, но и участвовал в большой благодарственной экуменической молитве об улучшении положения Русской Церкви. Правда, после письма греческого короля Георга из Каира о большевистских обманных маневрах у Константинопольского Патриарха снова появились колебания, но они были временными[61]61
  Ebd., 4797.


[Закрыть].

19 октября немецкая информационная служба сообщила из Анкары о том, что планируется поездка Московского Патриарха в Стамбул и финансовая поддержка им Константинопольской Патриархии, так как она перестала получать деньги от греческого правительства в эмиграции. На следующий день, 20 октября, референт немецкого МИД Колреп в докладной записке Партийной канцелярии «Панправославные цели Сталина на Балканах» вообще указал, что «Сталин уже около года переводит Константинопольскому Патриарху большие денежные суммы»[62]62
  Ebd., 4779.


[Закрыть].

В меморандуме Рейхсминистерства занятых восточных территорий «Красный Патриарх» от 15 декабря 1943 г. с горечью констатировалось: «СССР будет продолжать царскую политику использования Русской Православной Церкви во внешней политике, прежде всего на Балканах, где она пользуется большим авторитетом… Также планируется посещение делегацией Русской Церкви Ближнего Востока – Иерусалима, Александрии и возможно Константинополя. Несомненно, что Сталин посредством нового патриарха преследует старые русские цели на Ближнем Востоке. Советская внутренняя и внешняя политика будет все сильнее пребывать под знаком Красного Патриарха. Становится ясно, что христианские Церкви всего мира разыгрывают против Рейха и национал-социализма»[63]63
  BA, R 6/178, Bl. 67.


[Закрыть].

После избрания Патриарха Сергия германские ведомства провели целый ряд крупных пропагандистских акций с целью убедить Предстоятелей Поместных Православных Церквей не признавать этих выборов. Первоначально они действовали через посольства Третьего рейха, но уже 7–9 октября немецкий МИД получил от своих представителей в ряде балканских стран (Греции, Сербии, Болгарии, Турции) сообщения, что «организовать осуждение избрания Сергия местными Православными Церквами не удается». Для продолжения агитации посольства просили прислать резолюции и воззвания русских иерархов, разоблачавшие новую советскую религиозную политику[64]64
  АА, Inland I-D, 4797.


[Закрыть].

Вскоре после этого, 21–25 октября, в Вене состоялась конференции архиереев Русской Православной Церкви Заграницей, не признавшая избрания митрополита Сергия Патриархом. Однако планы германских ведомств относительно пропагандистского использования решений этой конференции в целом потерпели неудачу, хотя ее резолюции были посланы главам многих Православных Церквей, в том числе Константинопольскому Патриарху.

20 декабря 1943 г. Патриарх Вениамин отправил в Москву приветственную грамоту, в которой поздравил владыку Сергия со вступлением в сан патриарха: «Наша Святая Великая Церковь Христова в своей особенной любви к любимой сестре – Российской Церкви, с глубоким сочувствием следя за всем, касающимся ее великой Церкви, как следовало ожидать, посочувствовала радости Вашей и горячо вознесла благодарение ко Господу за то, что Он в Своей неизмеримой милости утешил Российскую Церковь, давши ей как Первосвятителя и Предстоятеля Ваше досточтимое Блаженство». В ноябре – декабре подобные приветственные грамоты послали и все другие Восточные патриархи[65]65
  ЖМП. 1944. № 2. С. 3–5.


[Закрыть].

В сообщении тайного информатора немецкого консульства в Стамбуле от 25 марта 1944 г. говорилось о его разговоре с митрополитом Геннадиосом, который по вопросу законности выборов Патриарха Сергия сказал очень определенно: «Русский Патриарх в любом случае признается. Мы и другие патриархи его признали». Все попытки оспорить законность этого избрания по каноническим причинам оказались напрасными, более того, уже были установлены связи между Московской и Константинопольской Патриархиями, и даже планировалась поездка Антиохийского Патриарха в Москву[66]66
  АА, Inland I-D, 4779.


[Закрыть].

В своей заметке от 31 марта 1944 г. референт Колреп писал, что развернутая после Венской конференции немецким МИД акция с целью побудить балканские Церкви выступить с заявлением против назначения Патриархом Сергия не удалась, и под влиянием советской пропаганды ранее антибольшевистски настроенные архиереи Балкан начали колебаться: «Является фактом, что принятая на Венской Архиерейской конференции… резко направленная против неканонического присвоения звания Патриарха Сергию резолюция в результате не дала желаемого пропагандистского успеха, особенно у Автокефальных Церквей Балкан. Ставшие известными высказывания православных архиереев Балкан подтверждают это впечатление»[67]67
  Ebd., 4757.


[Закрыть].

Далее Колреп указывал, что в результате был избран другой способ воздействия на православных епископов Балкан – через архиереев занятых восточных территорий. С этой целью планировалось в апреле – мае провести 3–4 конференции украинских, белорусских и прибалтийских православных епископов в Риге, Варшаве и Минске с принятием антисергианских и антисоветских резолюций. Эти конференции должно было готовить Главное управление имперской безопасности по согласованию с Партийной канцелярией, Министерством занятых восточных территорий, Министерством пропаганды и МИД, участие в них эмигрантских архиереев категорически исключалось. Принятые резолюции рекомендовалось доставить главам балканских Православных Церквей через «надежных архиереев из участников конференций». Колреп считал, что подобная акция имеет все шансы на успех: «Вернее сказать, мы сейчас имеем возможность побудить епископов и митрополитов к ясному высказыванию мнения за или против большевизма и этим политически включить их в сферу нашего влияния»[68]68
  АА, Inland I-D, 4757.


[Закрыть].

17 апреля 1944 г. МИД переслал резолюцию Рижской конференции немецким послам и дипломатическим представителям в 20 европейских государствах, в том числе в Турции. В сопроводительной телеграмме указывалось: «Запланировано по возможности использовать отдельных епископов посредством поездок в балканские страны для прямого воздействия на глав автокефальных Церквей. Немецкое или русское эмигрантское влияние по возможности не должно быть заметно». Подобным образом рассылались и резолюции конференций в Варшаве и Минске[69]69
  Ebd., 4756, Bl. 36, 63, 4757.


[Закрыть].

Весной 1944 г. МИД придавал подобной церковно-политической деятельности такое большое значение, что пошел на создание нового подразделения, специально предназначенного для координации ее проведения – информационного бюро XIII. Заседание этого органа должно было проходить раз в две недели. Первое из них состоялось 12 апреля, а второе – 4 мая. В ходе обсуждения речь шла в основном об использовании результатов упомянутых конференций русских иерархов: «В настоящий момент под первостепенной задачей церковно-политической информации понимается прежде всего защита от сталинского религиозного наступления, влияние которого является ощутимым и имеет большое политическое значение. Как известно, русские епископы и высшие духовные сановники с занятых нами территорий, то есть такие личности, которые не принадлежат к царским эмигрантам, а прочувствовали большевизм на своей спине и частично до сих пор в церковном плане находятся под руководством Московской Русской Церкви, в решениях трех больших конференций в Риге и Варшаве выразили мнение относительно религиозных вопросов и большевизма… Рижское решение уже распространяется и направлено для дальнейшего использования посольствам. Кроме того, оно было на русском и французском языках через позднее убитого митрополита Сергия направлено главам автокефальных Церквей Балкан. Обсуждалась и еще обсуждается возможность устроить поездку ряда русских персон с целью их использования на Балканах, для того чтобы побудить православных Балкан к ясному высказыванию точки зрения против Сталина или против Патриарха Московского Сергия, после того как эхо Венской конференции русских епископов-эмигрантов оказалось очень незначительным и ясно показало наше опасное положение в религиозном секторе на Балканах. Из-за факта убийства Сергия Виленского резолюция получила особую актуальность»[70]70
  BA, R 901/vorl. 398, Bl. 17, 25–26.


[Закрыть].

Вся акция согласовывалась с Партийной канцелярией, причем допущение возможности проведения совещаний и заграничных поездок православных архиереев занятых восточных территорий вовсе не означало изменения принципиально враждебного отношения руководства Третьего рейха к Русской Церкви. Это было видно и из комментария посланника Лангмана относительно переговоров с Партийной канцелярией, высказанного на заседании информационного бюро XIII: «При этом речь идет не об изменении принципиальной постановки вопроса, а о практических мероприятиях»[71]71
  Ebd., Bl. 28–29.


[Закрыть].

12 мая в Партийной канцелярии состоялось совещание, на котором было признано целесообразным использование православного духовенства с Востока для пропаганды на Балканах. По его итогам Колреп просил 16 мая ведомство шефа полиции безопасности и СД как можно быстрее подобрать подходящих священнослужителей. В тот же день в немецкие посольства (в том числе в Анкару) были посланы антисоветские Пасхальные послания украинских архиереев для их передачи главам местных Православных Церквей[72]72
  AA, Inland I-D, 4740, 4756.


[Закрыть].

В аналитической записке немецкого МИД «Об устремлениях сталинской пропаганды на Ближнем Востоке и Балканах» от 15 июня (подготовленной референтом Круммхюбелем) отмечалось, что Сталин интенсивно и в растущем объеме использует все возможности для расширения влияния в религиозной сфере, и избрание Московского Патриарха «служит цели нового возрождения царско-панправославной идеи защиты Русской Православной Церковью балканских Церквей». Эти планы казались МИД очень опасными, так как на Балканах в ряде стран православие являлось «сильным конструктивным внутриполитическим элементом». Для противодействия им прямого влияния немецких посольств на Православные Церкви было явно недостаточно, по мнению Круммхюбеля, требовалось использовать и «конфессиональные каналы», а прежние подобные связи (поездки на Балканы евангелических профессоров-теологов и православных богословов в Германию, немецкие стипендии православным священнослужителям, влияние Международной службы Лютеранской Церкви Германии и т. д.) оказались практически полностью прекращены. Намечавшаяся в январе 1944 г. поездка епископа Хеккеля в Стамбул была в последний момент запрещена СД, в связи с чем Патриарх Вениамин, лично знавший этого епископа, передал ему через стамбульского евангелического священника свои сожаления.

Круммхюбель отмечал, что яснее всего необходимость немецкой активности в церковной области видна с учетом ситуации в Турции, где Константинопольский Патриарх подвергался интенсивному воздействию с английской, американской и советской сторон. Хотя значение Вселенской Патриархии во время войны не следовало переоценивать, все же следовало учитывать ряд важных обстоятельств: ее возможности влиять на положение в Греции, контакты с Румынской Патриархией, проблему схизмы Болгарской Церкви и, особенно, сталинское проникновение на берега Босфора. По сведениям немецкого МИД, Патриарх Вениамин с 1943 г. получал финансовую помощь из Москвы. В начальный период новой религиозной политики Сталина в Фанаре к ней относились очень скептично, но после выборов Патриарха Сергия изменили свою позицию. Все немецкие усилия побудить Вениамина I признать эти выборы неканоничными оказались безуспешными. Английская и американская пресса часто писала, что Сталин хочет заменить на Балканах прежнее воздействие Коминтерна православными связями. В конце записки говорилось, что немецкие позиции у балканских Православных Церквей, бывшие ранее очень хорошими, сейчас значительно ухудшились, а англичане, американцы и русские успешно расширяют свое влияние на балканское православие.

В этой связи МИД предлагал различные контрмеры советской церковной пропаганде – поездки профессоров-теологов, ранее пресекавшиеся СД, назначение евангелического епископа Хеккеля представителем при Константинопольском Патриархе и в очередной раз подчеркивал: «Кроме того, желательно использование православных русских, по возможности не царских эмигрантов, которые больше на Балканах не популярны, и других православных доверенных лиц, которых СД, по-видимому, имеет в своем распоряжении»[73]73
  АА, Inland I-D, 4781.


[Закрыть].

Последний раз 27 июля немецкий МИД отправил в одно из своих посольств на Балканах с просьбой как можно шире распространить ее – антисоветскую резолюцию, принятую 15 мая Архиерейской конференцией Белорусской Православной Церкви в Минске[74]74
  Ebd., 4756, Bl. 36.


[Закрыть]. Таким образом, безуспешные попытки германских ведомств проводить пропагандистские церковные акции на Юго-Востоке Европы продолжались до начала августа 1944 г., затем их пришлось резко свернуть. В связи с общим ухудшением военного положения и приближением советских войск стало не до них. Так и не дошло дело до посылки на Балканы священнослужителей из Белоруссии, Украины и России.

В этой связи представляет интерес сообщение немецкого МИД шефу полиции безопасности и СД о ситуации в Константинопольской Патриархии от 25 июля 1944 г. В нем говорилось о том, что Патриарх Вениамин признал Патриаршие выборы в Москве и с тех пор получает новую информацию о церковной жизни в России. Кроме того, он регулярно внимательно слушает передаваемые Афинским радио православные богослужения, и к Пасхе получил от православных из Америки 30 тыс. долларов, к которым для урегулирования спорных церковных вопросов скоро пошлет как минимум двух священнослужителей. Патриарх Вениамин также принял английского посольского священника Хучессона, который задал ему вопрос: «Кто будет в этой войне победителем?», на что Первосвятитель ответил: «Это находится в руках Господа и не является делом Церкви. Она должна заниматься лишь церковными вопросами…» Ни о каких попытках оказать на Константинопольскую Патриархию влияние с немецкой стороны в сообщении не говорилось[75]75
  Ebd., Inland Ilg, 44, Bd. 1, Bl. 2.


[Закрыть].

Через несколько месяцев связи Московского и Константинопольского Патриархатов укрепились настолько, что представитель последнего – митрополит Фиатирский, экзарх Центральной и Западной Европы Герман (Германос Стринопулос) присутствовал на Всероссийском Поместном Соборе 31 января – 2 февраля 1945 г., а Патриарх Вениамин прислал свою приветственную телеграмму. В докладной записке председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова И.В. Сталину от 18 января отмечалось: «Вселенский Патриарх, архиепископ Константинополя Вениамин, 1871 г. рождения, по национальности грек, по своему положению среди Восточных Патриархов занимающий первое место, как “старший среди равных”, находится под сильным влиянием турок. Патриарх Вениамин сообщил телеграммой митрополиту Алексию, что он не может приехать в Москву по болезни»[76]76
  Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сборник документов. М., 2009. С. 369.


[Закрыть].

В другом докладе Г.Г. Карпова советскому правительству об итогах Поместного Собора говорилось: «Московская Патриархия, в частности, договорилась с Патриархом Александрийским Христофором, представителями Константинопольского и Иерусалимского Патриархов о прекращении связей с митрополитом Анастасием и о необходимости совместной борьбы против Ватикана»[77]77
  Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 19431948 гг. М., 1999. С. 140.


[Закрыть].

Избранный 2 февраля на Соборе Патриархом Московским и всея Руси владыка Алексий (Симанский) в том же месяце активно содействовал снятию Константинопольским Патриархатом схизмы с Болгарской Православной Церкви. 6 марта Первосвятитель выслал Патриарху Вениамину известительную грамоту об избрании и наречении его на Патриарший Престол Московский и всея Руси. В ответном поздравительном письме от 25 апреля из Стамбула говорилось: «Когда приходится делать великое и трудное дело в нашей Святой Православной Церкви – устроение и совершение во Христе полноты ее, произошло избрание Вас собравшимся сонмом преосвященных иерархов по верховной воле Святой нашей Церкви». В середине мая Константинопольский Патриарх прислал в Москву еще одно письмо, в котором благодарил Патриарха Алексия за присланную в подарок драгоценную икону и за «сердечный прием, и почести, и внимание», оказанные митрополиту Герману во время его пребывания на Всероссийском Соборе, а также просил выразить благодарность советскому правительству за «внимание и почет, оказанные нашему представителю»[78]78
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров – Совете министров СССР. 1945–1970 гг. / Под ред. Н.А. Кривовой, отв. сост. Ю.Г. Орлова, сост. О.В. Лавинская, К.Г. Лященко. Т. 1. М., 2009. С. 56–57.


[Закрыть].

30 марта и митрополит Фиатирский Герман прислал Патриарху Алексию из Лондона письмо с выражением благодарности за свое присутствие на интронизации Первосвятителя, в котором отмечал: «Ваша Церковь наслаждается необходимой свободой и благожелательством со стороны советского правительства и может, таким образом, идти вперед, не боясь препятствий, к успешному выполнению своей великой миссии в русском народе»[79]79
  Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6991, оп. 1, д. 26, л. 193.


[Закрыть]. Патриарх ответил митрополиту в начале мая поздравительной Пасхальной телеграммой. В июне 1945 г. владыка Герман встречался в Лондоне с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем).

Следует упомянуть, что после поездки в Болгарию архиепископ Григорий (Чуков) в своей докладной записке в Совет по делам Русской Православной Церкви от 24 апреля 1945 г. отмечал: «Болгарский экзарх митрополит Стефан совершенно доверительно сообщил мне., что в настоящий момент сложилась очень благоприятная для русских интересов обстановка в Константинополе. Афинское правительство, недовольное снятием схизмы Вселенским Патриархом с Болгарской Православной Церкви, сначала снизило отпускаемую им субсидию на содержание Константинопольского Патриархата (с 500 до 200 турецких лир в месяц на каждого епископа), а сейчас объявило, что совершенно прекращает ее. Это обстоятельство ставит Патриархат в очень тяжелое положение в материальном отношении… было бы полезно для укрепления русского влияния в Константинополе (и вообще в Турции), если бы Константинопольскому Патриархату была оказана из России материальная поддержка (примерно, по словам митрополита Стефана, тыс. в 20 турецких лир в месяц: по 1000 лир епископам – 12 тыс., и 8 тыс. – патриарху). Если бы это было принято и сделано быстро и в полном секрете, то можно было бы предупредить возможность подобного шага со стороны Англии, которая, если узнает, может воспользоваться этим обстоятельством для укрепления своего влияния там»[80]80
  Там же, д. 16, л. 91–91 об.


[Закрыть].

Правда, по некоторым (впрочем, сомнительным) сведениям, Патриарх Вениамин уклонился от встречи с Патриархом Алексием, когда тот в мае – июне 1945 г. совершал поездку по странам Ближнего Востока[81]81
  Епископ Иероним. Современное положение Русской Церкви Заграницей. Б. м., 1946. С. 13.


[Закрыть]. В записке Г.Г. Карпова И.В. Сталину от 3 мая 1945 г. относительно планирования этой поездки сообщалось: «Поездка патриарха и делегации в Стамбул к Вселенскому Патриарху Вениамину не предусматривается, но имеется в виду вызвать Вениамина в Иерусалим по предложению четырех патриархов»[82]82
  Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Сборник документов. С. 403.


[Закрыть]. Однако причина срыва намечаемой встречи точно не известна.

Таким образом, в годы Второй мировой войны Константинопольская Патриархия сумела противостоять немецкому влиянию. Патриарх Вениамин I признал выборы Патриархом Московским и всея Руси митрополита Сергия (Страгородского), и к концу войны связи Константинопольской и Русской Церквей не только возобновились, но и существенно укрепились.

2. Элладская Православная Церковь

К началу Второй мировой войны существовавшая на территории Греции Элладская Православная Церковь (автокефальная с 1850 г.) являлась одной из крупнейших в православном мире. Она состояла из 79 епархий (митрополий), 8,5 тыс. священников, 270 монастырей с 6 тыс. насельников и объединяла около 6 млн верующих[83]83
  BA, R 5101/23173. Bl. 36.


[Закрыть]. В 1938–1941 гг. Элладскую Православную Церковь возглавлял известный иерарх и церковный ученый архиепископ Афинский и всей Эллады Хрисанф (Филиппидис).

При этом в Элладской Церкви не было внутреннего единства. 23 марта 1924 г. она приняла календарную реформу Константинопольского Патриарха Мелетия IV, согласно которой перешла на новоюлианский стиль: праздники пасхального цикла отмечались по старому юлианскому календарю, а неподвижные праздники – по григорианскому. Это вызвало протесты и активное сопротивление части священнослужителей и мирян. В 1926 г. возникло «Греческое религиозное общество истинно-православных христиан (ИПХ)», в 1935 г. полностью порвавшее связи с Элладской Церковью и Вселенским Православием, что фактически было заявлено в окружном послании Священного Синода ИПХ (Исповедании 1935 г.). В это время сторонников старого календаря в Греции было примерно 50–60 тыс. (в дальнейшем их число выросло). Так возникла Греческая Церковь истинно-православных христиан во главе со своим Синодом, однако уже вскоре в ней начались разделения. Кроме того, она подверглась гонениям со стороны властей. Так, в 1938 г. министр общественного порядка Греции издал приказ об аресте истинно-православных священников и опечатывании иххрамов.

Вторая мировая война началась для Греции осенью 1940 г. В ночь на 28 октября ей был предъявлен ультиматум с требованием допустить в страну итальянские войска и предоставить в их распоряжение важнейшие военные базы. Ответом на ультиматум фашистской Италии стало твердое «Охи!» (Нет!). В связи с этим событием Элладская Православная Церковь впоследствии перенесла на 28 октября праздник Покрова Пресвятой Богородицы, который и в настоящее время отмечается в этот день.

28 октября итальянские войска вторглись на территорию Греции, но уже 7 ноября вторжение было остановлено, и затем в результате контрнаступления к февралю 1941 г. греческая армия не только изгнала захватчиков из своей страны, но и заняла Южную Албанию. Удивительная победа над более сильным агрессором была воспринята многими православными верующими как свидетельство покровительства Божией Матери. Некоторые греческие храмы серьезно пострадали от итальянских бомбардировок, в частности храм св. Софии XII в. в Салониках; погибли многие прихожане. В этой связи в конце 1940 г. Синод постановил, что колокола церквей должны звонить в случае появления вражеской авиации[84]84
  Гласник. Београд. 1941. № 2. С. 46, № 7. С. 164–165.


[Закрыть].

Элладская Православная Церковь стала одной из руководящих сил в оказании сопротивления агрессорам. Еще до начала войны секретарь Священного Синода и издатель официального печатного органа Синода «Екклесия» иеромонах Иероним (будущий Афинский архиепископ) разработал проект создания организации церковного содействия борющемуся народу и предложил его на усмотрение главе Церкви архиепископу Хрисанфу. Владыка поручил отцу Иерониму создание организации «Забота о воине», которая потом превратилась в Национальную организацию христианской солидарности, активно помогавшую греческой армии[85]85
  Скурат К.Е. Указ. соч. Ч. 2. С. 80.


[Закрыть].

14 декабря 1940 г. архиепископ Хрисанф обратился с воззванием ко всем Поместным Православным Церквам с призывом поддержать Грецию в ее борьбе с напавшей на страну Италией. Однако ответная реакция была не слишком активной, Румынская и Болгарская Церкви даже официально решили на этот призыв не отвечать, заявив, что они политическими вопросами не занимаются. В то же время архиепископ Кентерберийский еще 4 ноября отправил Владыке Хрисанфу послание с выражением поддержки: «От имени Церкви Великобритании я посылаю Вам, епископам, клиру и вашим верующим симпатии и ободрение. Я молюсь, чтобы Божия помощь сохранила свободу Греции…» В январе 1941 г. Архиепископы Кентерберийский и Йоркский отправили владыке Хрисанфу новые письма с выражением своей поддержки[86]86
  BA, R 5101/23175. Bl. 23, 28–30.


[Закрыть].

В конце марта 1941 г. преподаватели богословского факультета Афинского университета послали горячее приветствие Сербскому Патриарху Гавриилу в связи с совершением в Югославии успешного антигерманского государственного переворота. В этом послании выражалась радость, что в перевороте «так заметно участвует православное священство», и подчеркивалось: «.богословский факультет горд, что он может своему бывшему ученику высказать искренние поздравления и пожелания осуществления югославянскому народу его национальных стремлений на благо человечества»[87]87
  Маевский В. Русские в Югославии в 1920–1945 гг. Т. 2. Нью-Йорк, 1966. С. 256.


[Закрыть]. Следует отметить, что Патриарх Гавриил еще раньше отправил архиепископу Хрисанфу письмо с выражением поддержки Элладской Православной Церкви в связи с нападением Италии на Грецию[88]88
  Радић Р Држава и верске заједнице 1945–1970. Део 1: 1945–1953. Београд, 2002. С. 40.


[Закрыть].

6 апреля 1941 г. на помощь итальянцам пришла нацистская Германия. Премьер-министр А. Коризис (сменивший умершего в январе 1941 г. при странных обстоятельствах И. Метаксаса) получил ультиматум, однако, не дожидаясь ответа, немецкие войска с территории Болгарии нанесли удар в тыл основной части греческой армии и уже 9 апреля взяли Салоники. В этом городе 23 апреля генерал Георгиос Цолакоглу (Чолакоглу) подписал акт капитуляции греческой армии, 27 апреля немцы заняли столицу страны Афины, а через два дня и всю материковую Грецию. Первоиерарх Элладской Церкви архиепископ Хрисанф категорически отказался подписать акт о сдаче Афин, заявив: «Глава Церкви не сдает столицу своей родины иностранцам. Его первейшая обязанность – заботиться об ее освобождении»[89]89
  Квашнин Ю.Д. День «Охи» и вступление Греции во Вторую мировую войну // Россия и Греция: история и современность. М., 2008. С. 230–248; Греция. С. 387.


[Закрыть].

Греческий король Георг II и правительство во главе с премьер-министром

Э. Цудеросом улетели на остров Крит, а затем в являвшийся тогда протекторатом Великобритании Египет; здесь – в Каире они проживали до конца войны. 20 мая 1941 г. немцы высадили воздушные десанты на Крит, защищаемый в основном английскими войсками, и после упорных боев 1 июня овладели островом[90]90
  См.: Квашнин Ю.Д. Сражение за Крит в мае 1941 г. // Новая и новейшая история. 2006. № 1. С. 102–120.


[Закрыть].

Захваченная агрессорами территория страны была разделена на несколько зон оккупации. Северо-Восточную Грецию (Эгейскую Фракию и Восточную Македонию) заняли болгарские войска, однако притязания Болгарии на г. Салоники и прилегающую область были отклонены немцами. Германия выразила формальное согласие с тем, что Греция относится к итальянской сфере влияния, но наиболее важные в стратегическом плане районы страны оккупировали немецкие войска: Афины, Салоники, порт Пирей, Вардарскую долину, опорные пункты на Крите, острова Лесбос, Хиос и т. д. Италия объявила своим протекторатом Ионические острова, кроме того, ее войска оккупировали основную часть материковой Греции и большинство островов в Эгейском море. Вопрос окончательного раздела страны был отложен до конца войны.

Режим оккупации Греции оказался довольно жестоким. При этом болгары открыто преследовали цели национальной ассимиляции населения и территориальной аннексии оккупированных ими зон Греции, нередко прибегая к репрессиям (до войны Элладская Церковь рассматривала болгар и македонцев на территории страны как ославяненных греков). Итальянцы также имели территориальные претензии к Греции, пытаясь проводить как идеологическое разделение, так и этнические чистки части греческого населения. В связи с этим они старались ограничить политическую и социальную деятельность Элладской Церкви в качестве национальной Церкви. В свою очередь болгарские власти вообще не хотели допустить существование Элладской Церкви в своей зоне оккупации, предпочитая ее ликвидацию там.

Германское правительство объявило, что после окончания войны его войска уйдут из страны и они сохранят заметную роль Греции в послевоенном устройстве Европы. Немецкие оккупационные власти первое время относились к греческой культуре (главным образом античной) с определенным уважением: она укладывалась в нацистскую идеологию, и за греками было признано право на существование в составе арийской расы. В своей оккупационной политике немцы пытались использовать идеологические и политические различия разных слоев населения, прежде всего антикоммунизм, который стал причиной конфронтации консервативно настроенных крестьян и части городского населения с левыми группами сопротивления[91]91
  См.: Петрунина О. Греческая нация и государство. М., 2010.


[Закрыть].

Под немецким контролем было образовано марионеточное греческое правительство в Афинах, имевшее свои охранные батальоны. В период оккупации существовало три таких правительства: с 29 апреля 1941 до ноября 1942 гг. (с генералом Георгиосом Цолакоглу в качестве премьер-министра), с ноября 1942 до апреля 1943 г. (во главе с профессором Константиносом Логотето-роулосом) и с апреля 1943 до октября 1944 г. (с Иоаннисом Раллисом в качестве премьер-министра). Одновременно в Грецию был послан полномочный представитель Третьего рейха (имперский уполномоченный), которому принадлежала фактическая власть в стране. Командование немецких войск находилось в Салониках. Следует отметить, что немцы, в отличие от итальянцев и болгар, предоставили религиозным организациям определенную автономию и не оказывали существенного влияния на внутрицерковную жизнь, стремясь установить конструктивные отношения с руководством Элладской Церкви[92]92
  Psallidas G. Ecclesiastical Policy of the Occupying Forces in Greece and the Reactions of the Greek Orthodox Church to Its Implementation (1941–1944) // Religion under Siege. II. Protestent, Orthodox and Muslim Communities in Occupied Europe (1939–1950). Leuven, 2007. P. 93.


[Закрыть].

В период 1940–1950 гг. чрезвычайно важное, порой определяющее значение для ситуации в Греции имела позиция Православной Церкви. В 1941–1944 гг. Элладская Церковь во всех зонах оккупации пробуждала национальные чувства и часто действовала в качестве выразителя социальной совести и общественного мнения. При этом политическое отношение к оккупантам ее иерархов колебалось от открытого сопротивления и отрицательной пассивности до прямого сотрудничества. Так, архиепископ Хрисанф считался выразителем интересов правого крыла политических сил страны, и прежде всего роялистов. Его рассмотрели в качестве представителя короля Георга II в оккупированной Греции и духовного руководителя сражавшихся антикоммунистических групп.

В то же самое время многие митрополиты были настроены против движения сопротивления и выступали за мирное сосуществование с немецкими оккупантами. На их взгляды влияли антикоммунизм и позиция некоторых политических деятелей, считавших «временное» присутствие немцев меньшей опасностью, чем захватнические планы итальянцев и болгар. Однако некоторые архиереи сотрудничали с левыми группами сопротивления. Участие же рядовых священнослужителей не только в политических, но и в военных левых группах сопротивления было еще большим. Этому способствовала достаточно гибкая религиозная политика руководителей этих групп на так называемых свободных землях, как правило, не вмешивавшихся во внутрицерковную жизнь.

Можно выделить четыре основные тенденции в отношении архиереев Элладской Церкви к оккупантам: 1. Активное, открытое и добровольное сотрудничество. 2. Принудительное повиновение и пассивное сотрудничество. 3. Отказ сотрудничать или скрытое сопротивление завоевателям и их греческим пособникам. 4. Открытый конфликт с оккупационной властью и содействие вооруженному сопротивлению. На формирование той или иной тенденции существенное влияние оказывала жесткость религиозной политики в той или иной зоне оккупации.