Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны"

В последние два года оккупации Руссик также продолжал получать продовольствие из Болгарии. В 1943 г. в Греции бушевала сильнейшая инфляция, и стоимость драхмы продолжала резко падать (одна драхма стоила уже 33 лева). Общие доходы Руссика за этот год, вновь уменьшившись, формально составили огромную сумму 40 032 254 драхмы и 239 120 левов, а расходы – 37 742 374 драхмы и 238 500 левов, остаток на 1 января 1944 г. равнялся 2 289 881 драхме и 620 левам. Главную статью дохода, как и в прошлом году, составила продажа хранившихся в игуменской кассе золотых монет разных стран – 20 955 драхм и 48 250 левов, правительственный платеж за реквизированные метохи принес 737 299 драхм, доход от продажи продовольствия и хозяйственных принадлежностей – 4 352 750 драхм (в том числе за 4 быков и 2 свиней), прибыль от продажи леса и лесоматериалов – 3187 510 драхм и т. д. Наибольшую статью расходов составила закупка продовольствия – 22 431 025 драхм. Значительная часть его опять была куплена в Болгарии монахом Протогеном (Овчинниковым). Из этой страны в Руссик привезли около 12 т (8344 ок) пшеницы, 1 т (788 ок) фасоли, 606 кг (473 ок) риса, 404 кг (315 ок) сахара, 71 коробку сахарина и т. д. Кроме того, братия монастыря купила 6596 ок кукурузы в Румынии, 5 645 ок пшеницы и 787 ок фасоли в Италии, а также получила в сентябре в помощь от румынского правительства 20 т рисовой муки. Иеродиакон Давид (Цубер) и монах Василий (Кривошеин) в ходе своей поездки в Салоники закупили там 773 кг нефти. В мае определенное количество пшеницы, сахара и лекарств удалось приобрести через Кинот из поставок Красного Креста.

Находившийся в июне – октябре по своим личным делам в Сербии архимандрит Кассиан (Безобразов) совершил там небольшие закупки продовольствия для обители. Наконец, в сентябре 1943 г. некоторое количество пшеницы было получено от немецких властей в обмен на лесоматериалы[271]271
  АРПМА. Оп. 10. Д. 225. Док. № 182. Л. 48 об-55 об.


[Закрыть].

Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, осуществлялась благотворительная помощь (помимо выдачи пайков сиромахам). Так, в мае 1943 г. в афонских монастырях был проведен сбор помощи бедным греческим детям, при этом Руссик пожертвовал масло на сумму 35 тыс. драхм. В конце сентября этого года вновь проводился сбор для детей Салоник, а также сбор пожертвований на содержание престарелых монахов Афона. Еще один сбор пожертвований для бедных детей прошел во второй половине апреля 1944 г., в ходе которого Руссик выделил масло на сумму 35 млн драхм. 12, 18 и 27 октября были пожертвованы продукты и добровольно собранные братией одежда и обувь андартам[272]272
  Там же. Д. 231. Док. № 4444. Л. 1 об-2 об.


[Закрыть].

Кроме того, Священный Кинот периодически проводил различные сборы на административные и хозяйственные нужды. 7 декабря 1941 г. Собор старцев Руссика в соответствии с указом Кинота – подать сведения об имеющихся запасах продовольствия и излишках его решил дать «ответ по существу». 28 мая 1943 г. Собор старцев, заслушав прошение о выделении денег на ремонт здания Кинота, постановил, «ввиду отсутствия всяких средств», не соглашаться на ремонт до конца войны. 28 июля Кинот попросил в долг у каждого монастыря по 50 тыс. драхм до годичного собрания в августе. 22 августа Собор старцев Свято-Пантелеимоновского монастыря заслушал постановление Кинота – взять со всех монастырей по 300 драхм с человека для оплаты полиции и других чиновников (Руссик внес вместо денег 150 ок масла). 22 сентября Кинот принял решения о предоставлении монастырями лесоматериалов для ремонта крыши своего здания. 7 января 1944 г. Кинот указал монастырям внести трехпроцентный налог на метохи на общую сумму 600 тыс. драхм и т. д. 5 мая 1944 г. Собор старцев Руссика в соответствии с указом Кинота, как и другие монастыри, решил дать доверенность на ведение афонских дел Салоникскому митрополиту Геннадию[273]273
  АРПМА. Оп. 10. Л. 1–2 об; Д. 229. Док. № 184. Л. 27, 29.


[Закрыть].

В 1944 г. материальное положение монастыря оставалось тяжелым. Продолжалась сильная инфляция и обесценивание греческих денег (к концу года одна драхма стоила 725 левов). Общие доходы Руссика за этот год, в действительности опять сократившись, составили 266 471 571 драхму, а расходы – 187 015 тыс. драхм, не считая купленного за золотые монеты продовольствия (иначе его продавать уже отказывались), остаток на 1 января 1945 г. равнялся 14 718 тыс. драхм. Главную статью дохода по-прежнему составила продажа золотых монет разных стран, на втором месте находился доход от продажи продовольствия и хозяйственных принадлежностей (в том числе за 7 свиней), правительственный платеж за реквизированные метохи принес 20 800 тыс. драхм и т. д. Одну тысячу динар выделили обители в кредит сербы. Кроме того, от греческого оккупационного правительства поступила помощь афонским монастырям в размере 1 млрд драхм, при этом причитавшие Руссику 35 млн были засчитаны Священным Кинотом в счет уплаты полагавшихся монастырю взносов[274]274
  Там же. Д. 225. Док. № 182. Л. 58–59.


[Закрыть].

Наибольшую статью расходов составила закупка продовольствия. Значительная часть его была куплена в Болгарии иеродиаконом Давидом (Цубером). Из этой страны в Руссик летом 1944 г. привезли 7312,5 кг (5704 ока) пшеницы, 3412,5 кг (2662 ока) фасоли, 2925 кг (2281 ок) рувита, 487 кг (380 ок) риса, 390 кг (305 ок) сахара, 73 кг (57 ок) просфорной муки, 120 коробок сахарина, 4 кг соды и 630 коробок спичек, при этом часть закупленного продовольствия погибла при бомбардировке Болгарии англо-американской авиацией. Общие расходы на закупку, доставку данных продуктов и потери от бомбардировки составили 413 422 лева. Большую часть этой суммы получили при продаже 38 золотых турецких лир, 24 375 левов пожертвовал Синод Болгарской Церкви, 35 000 левов предоставил в долг Зограф, 4100 левов дал сбор пожертвований, проведенный среди жителей г. Пирота, 2147 левов предоставил в долг находившийся в Болгарии в качестве доверенного лица Братства русских келлий иеродиакон Владимир и еще около 7 тыс. левов пожертвовали русские церковные эмигранты в Болгарии: 4403 – архиепископ Серафим (Соболев), 2 тыс. – игумен Иннокентий и 500 – иеромонах Сергий[275]275
  АРПМА. Оп. 10. Л. 63 об-64.


[Закрыть].

Вторым крупнейшим источником продовольствия в 1944 г. стали покупки продуктов Красного Креста при посредничестве Священного Кинота, сначала из расчета на 263 инока, а затем 247. Первая такая партия поступила через антипросопа Руссика монаха Василия (Кривошеина) 9 мая, вторая – 16 июня, третья – 4 сентября, и четвертая – в декабре. Всего через Красный Крест удалось получить 1427 ок пшеницы, 478 ок рувита, 60 ок сахара, 22 ока риса и 247 банок консервов, заплатив за них 4 золотых турецких лиры. Соль, нефть и некоторые другие товары закупались в Салониках, часть пшеницы – на Кассандре. Интересно отметить, что среди других расходов была и выдача пособия греческому ученику для продолжения обучения в размере 100 тыс. драхм[276]276
  Там же. Л. 64 об-65.


[Закрыть].

В начале мая 1943 г. настоятели Свято-Пантелеимоновского монастыря и Свято-Андреевского скита получили письма из Одессы (написанные еще 5 февраля) от русофильски настроенного митрополита Виссариона (Пую), возглавлявшего тогда Румынскую Духовную Миссию в Транснистрии (на Юго-Западе Украины). Владыка предложил им прислать монахов и вступить во владение бывшими подворьями этих обителей в Одессе[277]277
  BA, R 901/69684. Bl. 1–3.


[Закрыть].

11 мая Собор старцев Руссика, заслушав дело об Одесском подворье, решил согласовать свои действия с братией Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов. На своем следующем заседании – 20 мая, после проведенных переговоров с другими русскими обителями, Собор старцев постановил написать митрополиту Виссариону в Одессу, что при первой возможности пришлет на подворье просимых лиц[278]278
  АРПМА. Оп. 10. Д. 229. Док. № 184. Л. 26–27.


[Закрыть].

Настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Иустин (Соломатин) в ответе от 26 мая писал: «Несмотря на серьезные затруднения, созданные обстоятельствами военного времени, тяжелым материальным положением, в котором сейчас находимся (в силу тех же обстоятельств), а так же очень ограниченным количеством лиц из нашей братии, подходящих для дела церковного и хозяйственного восстановления нашего подворья, наш монастырь все же решается принять Ваше предложение о посылке монахов… Не можем бросить на произвол судьбы наше монастырское достояние. Желаем внести и нашу посильную лепту в светлое дело восстановления православия среди русского народа. При первом же удобном случае мы решили послать в Одессу двух из наших монахов (больше нам было бы трудно, так как за последние 25 лет, вследствие отсутствия притока новых монахов из России, число нашей братии резко сократилось, и большинство оставшихся – старики).

До этого времени, мы думаем, было бы наиболее целесообразным временно передать наше подворье тем из наших монахов (раньше там живущих), которые, по всей вероятности, еще должны находиться в Одессе, ее окрестностях, или вообще в освобожденных районах, молимся Богу о благословении Вашего святого дела – восстановления православной веры среди русского народа и об окончательном освобождении его и Русской Православной Церкви от безбожной власти большевиков». Отец Иустин отмечал, что насельники обители давно хотели сами написать в Одессу, особенно когда узнали, что главой Духовной Миссии назначен митрополит Виссарион, известный на Афоне «по своему дружественному расположению к Русской Православной Церкви и монашеству»[279]279
  BA, R 901/69684. Bl. 8–9.


[Закрыть].

Настоятель Свято-Андреевского скита схиархимандрит Митрофан (Щербаков) в письме от 26 мая также, несмотря на отсутствие «подготовленных людей для обслуживания храма и ведения хозяйства», обещал со временем подготовить и прислать «доверенного для принятия и управления подворьем и несколько человек братии для обслуживания его». В этом намерении о. Митрофана поддерживал многолетний заведующий хозяйством скита иеросхимонах Мелетий (Лыков).

Оба ответных письма 10 июня были переданы в германское консульство в Салониках с просьбой – переслать их в Одессу, так как почтовая связь между Грецией и Румынией отсутствовала. Но эти письма оказались 22 июля 1943 г. пересланы в Берлин в германское Министерство иностранных дел, где и остались[280]280
  Ebd., Bl. 10, 14.


[Закрыть]. Нацистские ведомства не желали возвращения русских монахов на родину.

Как уже отмечалось, среди насельников русских афонских обителей были антинацистски настроенные люди. Однако имелись и монахи, готовые из-за своих антикоммунистических убеждений сотрудничать с немцами. Принудительная эллинизация и притеснения со стороны греческого правительство в предвоенные годы вызывали недовольство русских иноков и также стали причиной отдельных случаев коллаборационизма русских афонитов.

Так, начальник полиции безопасности и СД в Сербии писал 12 октября 1943 г. уполномоченному германского Министерства иностранных дел Бенцлеру, что находившийся в тот момент в Белграде профессор-архимандрит Кассиан (Безобразов) «после своего возвращения на Гору Афон будет побуждать местных церковных сановников, прежде всего в русском Пантелеимоновском монастыре и его скитах, высказаться против выбора Патриарха Сергия. Он даже надеется, что он также сможет побудить к заявлению по этому поводу болгарский монастырь Зограф и румынские скиты». Когда 13 октября отец Кассиан отправился назад на Афон, службами вермахта ему было предоставлено место в поезде СД[281]281
  BA, R 901/69687. Bl. 2.


[Закрыть].

В то же время германские ведомства противились отъезду архимандрита в Париж. В частности, 18 октября 1943 г. один из заместителей шефа полиции безопасности и СД написал в МИД: «Кассиан собирается снова заняться своей прежней деятельностью в монашеской школе в Париже, где готовятся молодые силы для использования в России. Однако этот теологический институт находится под руководством исключительно прозападно ориентированного митрополита Евлогия. Согласно имеющимся у нас сведениям, возвращение в Париж было рекомендовано архимандриту Кассиану ОКВ [Верховным командованием вермахта], для которого тот действовал в качестве доверенного лица, так как в Белграде он вызывал текущие издержки, поскольку там нужно было заботиться о его содержании, в то время как в Париже это обстоятельство упразднялось. Со стороны митрополита Анастасия Кассиану, который в настоящее время снова находится на Горе Афон, было обещано место приходского священника в Банате.

По церковно-политическим причинам я не могу согласиться с его переездом в Париж. Так как по новейшим полученным нами сообщениям, Кассиан собирается побудить монашескую республику Афон к резкому высказыванию мнения против выборов патриарха в Москве, я прошу в соответствующей вежливой форме сообщить ему, что в настоящее время его заявление о переезде в Париж не может быть выполнено по общим политическим причинам». Германское Министерство иностранных дел полностью поддержало эту позицию, отметив 29 октября 1943 г., что против поездки архимандрита в Париж «существуют принципиальные возражения»[282]282
  BA, Bl. 3, 5.


[Закрыть].

Расчеты германских спецслужб на использование о. Кассиана в своих планах пропаганды против Московской Патриархии на Афоне не оправдались. Судя по его афонской переписке военного времени, он не планировал выполнять какие-либо немецкие задания, был всецело озабочен судьбой родных, от братии Свято-Пантелеимоновского монастыря жил довольно отстраненно и даже испытывал недоверие к себе некоторых иноков[283]283
  Афонские письма архимандрита Кассиана (Безобразова) / Публ. протоиерея А. Емельянова // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета II: История. История Русской Православной Церкви. 2013. Вып. 3 (52). С. 123–124.


[Закрыть].

Настроенных таким образом, как о. Кассиан, монахов на Афоне было относительно немного. В письме председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпову от 21 августа 1946 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий сообщал: «… настроение афонских иноков интересно в том отношении, что, будучи в большинстве своем вне политики, они не поддались доходившим до них обрывкам пропаганды против Советского Союза, шедшим со стороны эмигрантских кругов, и не прониклись симпатией к “крестовому походу” Гитлера против Советского Союза в 1941–1945 гг.»[284]284
  ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 21. Л. 85.


[Закрыть].

В период немецкой оккупации Святой Горы сюда смогли приехать из Югославии несколько русских эмигрантов. Так, в 1941 – начале 1942 г. на Афон прибыли иеромонахи Андроник (Шубин), Савватий (Крылов), Адам (Бурхан), поселившийся в Новой Фиваиде с разрешения Собора старцев Руссика от 7 октября 1941 г. с правом служения иеромонах Макарий и некоторые другие[285]285
  СА. Д. 17/41.


[Закрыть]. В 1942–1943 гг. поселился на Каруле иеромонах Серафим (1903–1981), прибывший в 1930-х гг. из Китая в находившийся на территории Сербии русский Мильковский монастырь и остававшийся там до нападения на обитель коммунистических партизан Тито. На Каруле о. Серафим спасался почти 40 лет,

вплоть до своей кончины. В начале 1944 г., после нескольких неудачных попыток, получил разрешение вернуться на Афон окончивший богословский факультет Белградского университета Роман Борисович Стрижков. Он поступил в число братии Свято-Андреевского скита, где в 1944 г. принял монашеский постриг с именем Силуан[286]286
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. М., 2009. С. 258; Косик В.И. Русское церковное зарубежье: XX век в биографиях духовенства от Америки до Японии. Материалы к словарю-справочнику. М., 2008. С. 333.


[Закрыть].

Хотел поселиться в Руссике муж сестры архимандрита Кассиана (Безобразова) Ольги доктор Григорий Чеботарев, но 12 октября 1943 г. Собор старцев обители отклонил его прошение[287]287
  АРПМА. Оп. 10. Д. 229. Док. № 184. Л. 31.


[Закрыть]. С феврале 1944 г. семья Чеботаревых стала проживать и работать в г. Пиргосе (ныне Уранополисе) на границе с Афоном, где в августе того же года они были убиты с целью ограбления арнаутами (крещеными турками).

В мае 1944 г. немецкие войска покинули Святую Гору. Для поддержания порядка было разрешено ввести подразделение местной греческой стражи. 7 сентября Кинот известил настоятелей монастырей о предстоящем прибытии в Карею первых 10 человек, по этому случаю предписывалось вывесить флаги. Всего предполагалось разместить на Афоне 30 вооруженных человек: 10 – в Карее, 10 – в Дафне и 10 – в Великой Лавре св. Афанасия. В связи с этим Кинот 7 сентября учредил комиссию по сбору продуктов на 30 человек, указал выслать в Карею из каждого монастыря комплект спальных принадлежностей, провести сбор средств «на содержание вновь учрежденного войска» и сдать оружие и бинокли. 16 сентября Собор старцев Руссика также, заслушав просьбу начальника русского отряда в Греции капитана Лебедева пожертвовать его части одежду, обувь, кровати и т. п., решил собрать эти вещи, сколько окажется возможным. 7 октября Собор старцев Свято-Пантелеимоновского монастыря решил послать на общеафонское собрание шесть иноков[288]288
  Там же. Л. 39; Д. 231. Док. № 4444. Л. 3.


[Закрыть].

Вторая мировая война закончилась для Греции осенью 1944 г. 12 октября этого года части прокоммунистической Народно-освободительной армии Греции (ЭЛАС) под командованием генерала Стефаноса Сарафиса освободили Афины, 30 октября – Салоники, а 3 ноября – всю Грецию. Одновременно по приглашению премьер-министра созданного к тому времени в эмиграции правительства национального единства Георгиоса Папандреу в страну вошли английские войска. 13 октября они заняли Афины, а 1 ноября – Салоники.

После полного изгнания оккупантов из Греции, в ноябре 1944 – марте

1945 г. Афонский полуостров был частично занят вооруженными отрядами ЭЛАС. Их руководители в основном старались подчеркнуть свое благожелательное отношение к монахам. Так, в своем письме Г.Г. Карпову от 21 августа

1946 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий отмечал: «Эти партизаны не только не утесняли афонские монастыри, но всячески высказывали свое уважение к ним, в особенности к русским, и подчеркивали желательность дальнейшего сохранения Афона, что, конечно, не могло не произвести сильного впечатления на русских афонских монахов»[289]289
  ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 21. Л. 86.


[Закрыть]. Впрочем, это не исключало отдельных столкновений, различных преступлений со стороны бойцов разнообразных анархо-коммунистических отрядов и даже репрессий иноков[290]290
  Милонакос Никифор. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

Завершая рассмотрение периода первой половины 1940-х гг., следует отметить, что насельники Афона во время Второй мировой войны и немецкой оккупации Святой Горы в целом проявили духовное единство и стойкость. Неоднократные попытки германского командования вызвать со стороны афонитов, прежде всего русских, документально выраженное одобрение своей войны на Востоке закончились неудачей.

Глава II
Православная Церковь на территории Югославии

1. Сербский Патриархат

К началу Второй мировой войны Сербская Православная Церковь находилась на вершине своего развития. В середине 1930-х гг. в ней было 180 мужских монастырей с 400 монахами и послушниками и 16 женских обителей с 260 насельницами, а в начале 1941 г. число мужских монастырей достигло 210 с 797 насельниками, количество же женских обителей составило 27 с 286 монахинями и 111 послушницами. В «Сербском церковном календаре» на 1941 г. приводились и другие количественные данные Сербского Патриархата: 7 555 274 верующих, 3 митрополита, 19 епископов, 3356 приходских священников, 4157 храмов, 179 часовен, 443 братства и другие церковные организации, 1 богословский факультет, 5 семинарий и 1 монашеская школа[291]291
  Православная Русь. Ладомирова. 1941. № 4. С. 6.


[Закрыть]. При этом сербов в стране насчитывалось 6173 тыс. человек, и вместе с черногорцами (340 тыс.) они составляли 41,14 % населения Югославии[292]292
  Цветковић Д. Страданье цивила независне државе хрватске у логору Јасеновац. Београд, 2003. С. 160.


[Закрыть].

После кончины Патриарха Варнавы (Росича) на Соборе Сербской Православной Церкви новым Патриархом 21 февраля 1938 г. был избран митрополит Черногорско-Приморский Гавриил (в миру Джордже (Георгий) Дожич, 1881–1950), в его хиротонии принял участие Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Анастасий (Грибановский). Будущий Патриарх Гавриил V родился 17 мая 1881 г. в княжестве Черногория, в с. Вруйци (Нижняя Морача), начальную школу окончил при Морачском монастыре, продолжил учебу в Белграде и затем поступил послушником в монастырь Липовац под Алексинацем. Монашество Д. Дожич принял 26 февраля 1900 г. в Сичевском монастыре в Сербии, на следующий день был рукоположен во иеродиакона, а через неделю – во иеромонаха. Духовное образование он получил в Богословско-учительской школе в Высоких Дечанах, где остался преподавать. Из Дечан иеромонах Гавриил перешел в монастырь Йошаницу под Ягодином, в 1904 г. был послан в Константинополь на работу в сербскую школу и для изучения греческого языка, а в 1905 г. поступил на богословский факультет Афинского университета, где в 1909 г. защитил докторскую диссертацию «Православное христианство в Сербии в XVIII в.». В 1910 г. о. Гавриил был назначен главным секретарем братства Хиландарского монастыря на Афоне, затем его после возведения в сан архимандрита отправили в Константинополь, в качестве представителя Сербской Церкви и директора местной сербской школы. 4 декабря 1911 г. состоялась Хиротония о. Гавриила во епископа Рашко-Призренского. В ходе Первой Балканской войны территория его епархии была освобождена от турок, а затем переименована в митрополию и архиепископию Печскую, и в 1913 г. владыка Гавриил был избран митрополитом Печским.

После начала Первой мировой войны владыка в качестве председателя черногорского Красного Креста развернул широкую благотворительную деятельность, в частности по рассылке лекарств и продуктов солдатам-черногорцам. Когда в 1915 г. под ударами превосходящих сил Германии, Австро-Венгрии и Болгарии сербская армия и правительство начали отступать через Черногорию и Албанию к Адриатическому морю, Владыка Гавриил остался разделить страдания своей паствы. Оккупанты арестовали его в г. Пече и отправили в белградскую тюрьму, затем интернировали в концлагерь венгерского г. Сегед, где он от тяжелых условий жизни и издевательств тяжело заболел, и в 1917 г. был отправлен в черногорский город Ульцинь на адриатическом побережье под надзором оккупировавших Черногорию австрийцев. После освобождения страны осенью 1918 г. митрополит Гавриил стал депутатом черногорской Великой народной скупщины в Подгорице, принявшей 18 декабря решение о воссоединении Черногории с Сербией. Владыке Гавриилу было поручено представить это постановление регенту Александру. После смерти черногорского митрополита Митрофана (Бана) Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви 17 ноября 1920 г. избрал владыку Гавриила новым митрополитом Черногорско-Приморским[293]293
  Батричевић f. Патријарх Гаврило Дожић и његово доба. Светигора, Цетиње, 2000. С. 23–31.


[Закрыть].

Как и святитель Варнава, митрополит Гавриил испытывал теплые чувства к Русской Православной Церкви. В частности, получив письмо митрополита Антония (Храповицкого) от 18 октября 1921 г. о предстоящем открытии в следующем месяце Всезарубежного Русского Церковного Собора, он в ответном послании от 18 ноября писал: «Мы – сербы веками привыкли смотреть на могучую Россию как на свою покровительницу и общую мать славянских племен, а на любимый и почитаемый великий русский народ, как на нашего старшего брата и нашего защитника. Поэтому существует прирожденная любовь и благодарность нашего народа и нашей Церкви к Святой Руси и братскому русскому народу. Мы с христианским состраданием и искренней болью в нашем братском сердце переживаем тяжелую судьбу Святой Руси и великого русского народа и непрестанно в своих молитвах обращаемся к Господу Богу, прося Его о милости – избавить Святую Православную Россию от грозных испытаний, в которых она находится уже 4 года. Мы имеем непоколебимую надежду на Бога и твердую уверенность в великой душе русского народа. Будьте уверены, что наша Отчизна, которая так тяжело пострадала и столько жертв принесла за свою свободу и независимость, примет Вашу работу с братским сочувствием и симпатией и готова оказать Вашей святой идее мощную поддержку, которая бы способствовала успешной деятельности русских единоплеменников, нашедших на нашей земле братский прием и гостеприимство». Владыка Гавриил выразил сожаление, что не сможет лично участвовать в заседаниях Собора, и пожелал ему успешной работы[294]294
  Патријарх Српски Гаврило Дожић. Живимо у светињ и слободи. Изобрани списи, посланнице, беседе, акта, писма и записи. Цетиње – Београд, 2010. С. 555–556.


[Закрыть].

После восстановления Сербского Патриархата митрополит Гавриил активно содействовал принятию закона и уложения о Сербской Православной Церкви и разработке ее структуры. В качестве представителя Сербской Церкви он участвовал в работе Всеправославного совещания 1923 г. в Константинополе. Владыка способствовал исправлению неудовлетворительного финансового положения духовенства, для чего учредил Фонд митрополита

Черногорско-Приморского Гавриила для улучшения образования и введения плодотворного пастырского служения в епархии, Фонд епископа Рады для пастырских целей и Фонд помощи нуждающимся студентам богословского факультета из Черногории и Приморья. Уже после избрания владыки Гавриила Патриархом по его инициативе были построены библиотека в Патриаршей резиденции в Сремских Карловцах и в 1940 г. – дом для студентов богословского факультета Белградского университета в квартале Карабурма.

При новом патриархе продолжало быстро умножаться число монастырей. В целом в межвоенный период Сербская Православная Церковь динамично развивалась: заметный подъем переживало духовное образование, после многих десятилетий стагнации начали расти мужские обители, произошло возрождение женского монашества, активно развивались церковная архитектура, иконописание и т. д. В то же время внутри Церкви нарастали противоречия между ортодоксально, антизападно ориентированным епископатом и значительной частью приходского духовенства, стоявшей на модернистских реформаторских позициях. При этом экуменические связи Сербского Патриархата постоянно расширялись.

23 марта 1941 г. Патриарх Гавриил посетил регента князя Павла, категорически высказался против присоединения страны к Тройственному пакту, от имени Синода передал меморандум о негативных последствиях его подписания и даже, по некоторым сведениям, потребовал, чтобы князь отказался от власти, если он не может сопротивляться требованиям Германии[295]295
  Маевский В. Русские в Югославии 1920–945 гг. Т. 2. С. 255–56.


[Закрыть]. Используя различных политиков, регент пытался склонить Патриарха на свою строну, но безуспешно. 25 марта под давлением немцев Югославия все-таки присоединилась к Тройственному пакту, что было расценено населением как предательство национальных интересов. Многие сербы и черногорцы вышли на улицы, протестуя против профашистского курса правительства Д. Цветковича и князя Павла. Патриарх Гавриил, епископ Николай (Велимирович) и ряд других православных иерархов поддержали эти протесты.

И уже 27 марта произошел активно поддержанный широкими массами народа и Сербской Церковью государственный военный переворот, в результате которого регент князь Павел был свергнут и королем провозглашен молодой престолонаследник – 18-летний Петр II Карагеоргиевич, немедленно разорвавший Тройственный пакт. Премьер-министр Д. Цветкович и другие министры его кабинета были арестованы, и во главе нового правительства встал руководитель переворота командующий военно-воздушными силами генерал Душан Симович. Той же ночью регент князь Павел вместе с семьей покинул Югославию и через Грецию бежал в Кению (после Второй мировой войны он переселился в Париж). Белградцы бурно одобрили эти события, некоторые немецкие учреждения были разгромлены и подожжены толпой, ряд сотрудников германского посольства избиты, в адрес посла раздавались угрозы и ругательства.

Святейший Патриарх Гавриил, вероятно, был посвящен в подробности предстоящего переворота и полностью одобрял его. Накануне решающих событий в Белграде было созвано чрезвычайное заседание Архиерейского Собора, причем сербских иерархов приглашали телеграфным путем прибыть в столицу в течение 24 часов. В день переворота 27 марта – в 9 часов утра состоялось предварительное заседание Синода, а затем и Архиерейского Собора. Вскоре перед зданием Патриархии появилась толпа демонстрантов, приветствовавшая Первосвятителя, который с балкона благословил их и произнес горячую речь, в которой явно одобрил политические перемены в стране. Затем Святейший Патриарх Гавриил выступил по радио в поддержку участников переворота. 30 марта генерал Д. Симович посетил Первосвятителя, который представил ему членов Архиерейского Собора и от имени всех прибывших в Белград иерархов преподал благословение новому правительству. 2 апреля патриарх принял военного министра генерала Илича, и в тот же день сам нанес визит Симовичу[296]296
  Маевский В. Русские в Югославии 1920–945 гг. Т. 2. С. 256–57.


[Закрыть].

5 апреля 1941 г. был подписан договор о дружбе и ненападении Югославии с СССР, но это не смогло предотвратить агрессию Германии и ее союзников (Италии и Венгрии). Уже в день переворота состоялось совещание верховного командования вермахта, на котором Гитлер заявил, что он не собирается ждать заверений лояльности со стороны правительства Симовича, и приказал «провести всю необходимую подготовку к уничтожению Югославии, как военной и политической силы, к уничтожению с беспощадной суровостью и молниеносностью»[297]297
  Пилько Н.С. Политика нацистской Германии по отношению к немецкому национальному меньшинству в Словении в конце 1930-х – начале 1940-х гг. // Славяноведение. 2008. № 1. С. 53.


[Закрыть]. Начавшаяся вскоре война обернулась для Сербской Православной Церкви большими бедствиями.

В ночь на 6 апреля нацистская Германия без объявления войны напала на Югославию: началось вторжение немецких сухопутных войск, и 1500 самолетов внезапно начали бомбить Белград. В результате продолжавшейся несколько часов ожесточенной бомбардировки погибло более 17 тыс. горожан, в том числе большое количество верующих от попадания бомб в Вознесенскую и Александро-Невскую церкви. Бомбы падали также в непосредственной близости от входа в Белградский кафедральный собор и Патриаршего двора. Бывший секретарь Патриарха Варнавы В.А. Маевский вспоминал, что во время бомбардировки «в сербских храмах богослужения совершались доблестными пастырями, и в двух храмах – Вознесенском и Александро-Невском – от разорвавшихся бомб погибло множество молящихся. Особенно трагический случай произошел в Вознесенской церкви. Бомбардировка началась во время литургии в переполненном храме. Часть народа вместе с священником и дьяконом побежали в убежище, находившееся тут же в ограде, – и все погибли после прямого попадания огромной бомбы, которая разорвалась в тот момент, когда люди только что наполнили убежище. Все же, кто остался в церкви, не пострадали, спаслись»[298]298
  Маевский В. Русские в Югославии 1920–1945 гг. Т. 2. С. 262–263.


[Закрыть].

Патриарх Гавриил выступил с поддержкой вооруженной освободительной борьбы против агрессоров, но днем 6 апреля был вынужден переехать в монастырь Раковица под Белградом, а 7 апреля вслед за королевским правительством выехал оттуда в монастырь Жича и далее в черногорский монастырь Острог, куда прибыл 10 апреля. 14 апреля юный югославский король Петр II Карагеоргиевич вместе с членами правительства вылетел из Острога в Грецию. На следующий день за Патриархом Гавриилом прилетел самолет, на котором он должен был тоже уехать за границу. Но Первосвятитель отказался и заявил: «Я остаюсь с моим народом и, что будет ему, то пусть будет и мне», собираясь вернуться в Белград[299]299
  Игнатий (Шестаков), мон. Гавриил V (Дожич Джордже, 1881–1950) // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2005. С. 234–235.


[Закрыть].

12 апреля немцы заняли Белград и захватили архив Сербской Патриархии. В ее здании был произведен полный разгром, солдаты оскверняли святыни и мазали святым миром свои сапоги[300]300
  Никон., архим. К 40-летию служения в Архиерейском сане Высокопреосвященнейшего митрополита Анастасия (1906–1946) // Церковная летопись. 1946. № 3. С. 34.


[Закрыть]. В реквизированных помещениях богословского факультета Белградского университета были расквартированы немецкие солдаты, и учебный процесс прервался на несколько лет (до 1945 г.). Построенный в 1940 г. Дом студентов сгорел во время бомбардировки 6 апреля, сильному разорению подверглась факультетская библиотека, выселенная из своих помещений. Лишь благодаря стараниям митрополита Иосифа (Цвийовича) удалось сохранить часть книг и архив факультета[301]301
  Православии Богословки факультет Српске Православие Цркве 1920–1980. Београд, 1980. С. 5.


[Закрыть].