Текст книги "Отраженная угроза"

– Чертова пакость, – с отвращением проговорил Сенин и пнул белесые клоки ботинком. Теперь он знал, что эта поросль может и, очевидно, хочет сожрать его без остатка.

– Можем убрать, – равнодушно предложил Валенски. – Я только схожу за...

– Нет, не будем тратить время.

Сенин раскидал «мочалку» с кровати и нашел «Протокол». «Пусть эти заросли тоже будут в кадре, – решил он. – Пусть в Секторе видят, что тут творится».

– Итак, господин Валенски. – Он сел за стол напротив собеседника, направив на того камеру. – Я, Ганимед Сенин, инспектор службы безопасности корпорации, уполномоченный производить предварительное дознание и применять специальные меры. Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля в связи с сигналом тревоги, полученным дежурной службой Сектора по гиперканалу 19 августа сего года...

Валенски нервно ерзал на стуле. Находиться в такой роли ему было совсем не в радость. Допрос под запись – штука довольно нервная.

– Да, это я отправил сигнал тревоги, – произнес он чуть подрагивающим голосом.

– Так, – удовлетворенно кивнул Сенин. – Каким образом вы получили доступ к каналу?

– Я воспользовался универсальным ключом, чтобы пройти в центр связи. Я сделал это ночью, втайне от администрации. Ну, и пароль у меня тоже есть.

– У вас есть пароль? – Сенин усомнился, что этому пробирочному клопу могут доверить такие серьезные полномочия.

– Между прочим, – заносчиво проговорил Валенски, обращаясь уже не к камере, а к Сенину лично, – я имею право объявить любую территорию зоной бедствия. Со всеми вытекающими последствиями.

– Хорошо, ваши полномочия будут проверены. О какой опасности вы хотели предупредить Сектор?

Валенски весь как-то подобрался, глубоко вдохнул. От него требовался четкий ответ на прямой вопрос. А отвечать четко он, похоже, совсем не умел. Сенин собирался пресечь любую попытку завести разговор в русло теоретических научных выкладок, как это было вчера.

– Я сейчас скажу, какая опасность... – медленно произнес Валенски. Чувствовалось, что он мучительно думает, собирает мысли в кулак. – Опасность в том, что... – Он выпрямился и смело посмотрел в глаза Сенину. – Дело в том, что к этому моменту все обитатели базы погибли. А на их месте живут биологические копии, которые являются плодом жизнедеятельности грибницы...

Сенин хлопком ладони выключил систему. Затем надвинулся на Валенски.

– Ты что городишь? – угрожающе проговорил он. – Ты рехнулся, что ли, биолог?

– Это все правда, – ответил он.

– Какая правда? Какие, на хрен, копии? Ты решил руководству Сектора сказку на ночь рассказать, да?

– Это не сказка, – упрямо проговорил Валенски. – И если вы отказываетесь мне верить, то я буду искать другой способ донести факты до нужных инстанций.

– Способ ты будешь искать? Ты знаешь, что будет, если я отправлю такой отчет?

У Валенски задрожали губы.

– Все! – воскликнул он. – Все, сейчас вы будете долго передо мной извиняться.

– Ну-ну... – Сенин сложил руки на груди и выжидательно уставился на биотехника.

Тот некоторое время шарил по карманам, затем достал плоский черный футляр и потряс им перед лицом Сенина.

– Что там еще?

– Это запись. Это то, что записали камеры наблюдения.

– Там не было никаких записей.

– Были. Они уничтожены, мне удалось сохранить только одну. Сейчас убедитесь.

Он схватил со стола смарт-планшет и вставил в него карточку с записью. Затем долго искал нужное место. Сенин начал терять терпение.

– Пожалуйста. – С видом победителя биотехник положил планшет перед Сениным.

На экране был длинный участок коридора. Лампы горели тускло, похоже, дежурное ночное освещение.

– Ну, и что?

– Смотрите...

На краю экрана обозначилось движение. Появился человек, он как-то неловко двигался и тянул за собой по полу тяжелый продолговатый тюк. Сенин придвинулся к экрану и удивленно свистнул. Из тюка торчала грязная голая пятка. Потом стало видно, что за ношей остается жирный кровавый след.

Человек остановился, открыл решетку в полу и сбросил труп туда. Затем сам залез следом. Запись остановилась.

Сенин поднял глаза на Валенски, который ответил ему мстительным взглядом.

* * *

– Тут есть еще, – вызывающе заявил он. – Не желаете посмотреть? Или не любите сказки на ночь?

– Показывай.

Снова то же самое. Только персонаж другой, а сюжет такой же. И третий фрагмент был идентичен, но теперь Сенин узнал человека. Труп тащил доктор – тот самый, что лечил Сенина. Собственной персоной. Хоть сейчас показывай ему запись и фиксируй признательные показания.

Вид у Сенина, очевидно, был обескураженный, биотехник даже тихонько издевательски рассмеялся.

– А теперь, господин следователь, взгляните на то, что снял я сам. Ничего особенного, сказочка для маленьких...

В кадре был широкий и низкий коммуникационный тоннель, заросший «мочалкой». На трубах, на связках шлангов и кабелей бок о бок были выложены обнаженные мертвецы, десятки тел. В тусклом свете камера двигалась и двигалась по тоннелю, из темноты выплывали всклокоченные, слипшиеся волосы, залитые кровью лица, пустые остекленевшие глаза покойников.

– Ну, как? – деликатно поинтересовался Валенски.

Сенин уставился ему в лицо, у него непроизвольно сжались кулаки.

– Слушай, мудила. Какого черта ты раньше молчал?! Что ты мне мозги тут засирал про свои пестициды?

– Я не молчал! – крикнул Валенски и вскочил. – Я пытался, изо всех сил пытался достучаться до ваших деревянных мозгов!

– Что ты пытался, придурок! – Сенин тоже вскочил. – Тут гора трупов, а ты мне лекции по ботанике читал!

– Почему вы меня постоянно оскорбляете?! – У Валенски снова затряслись губы. – Почему вы так ко мне относитесь? Я вас вызвал, я единственный, кто увидел опасность и принял меры. Я собрал всю информацию! И почему я от вас вижу только хамство?

– Да потому, что ты мямлишь и сопли жуешь, вместо того, чтобы дело говорить! Понял? Тут, оказывается, людей убивают, а ты мне второй день ученость показываешь.

– Я вам сразу сказал про опасность, сразу!

– Тихо... все, тихо.

Сенин вдруг почувствовал сильную усталость. Он сел на стул и подумал, что рановато посчитал себя выздоровевшим.

– Извини, приятель, – сказал он минуту спустя. – Наверно, я в самом деле не очень-то умею говорить любезности. Издержки профессии.

– Паршивая, должно быть, профессия, – презрительно отозвался биолог.

– Неважно. Просто будем стараться друг друга понять.

– А что нам еще остается, – хмыкнул Валенски.

Некоторое время он сидел молча, успокаиваясь. Сенин, недолго подумав, перенастроил планшет и загнал запись в память «Протокола».

– Я очень долго готовился к этому разговору, – сказал Валенски. – Эти события плохо укладываются в рамки обыденности. Я хотел выстроить перед вами детальную аргументированную картину, чтобы вы меня поняли, чтобы не сочли за сумасшедшего.

– Поздравляю, – усмехнулся Сенин. – В результате я тебя не понял, а в Секторе тебя как раз считают сумасшедшим.

Валенски с досадой покачал головой.

– В то время я и сам думал, что рехнусь. Подождите-ка, я вам покажу еще кадр...

Он долго возился с планшетом, наконец, нашел.

– Вот, обратите внимание на лицо человека.

Ситуация на экране была та же – перетаскивание трупа по коридору. Лицо как лицо, Сенину оно было незнакомо.

– Он из бригады энергетиков, сейчас, кажется, отрабатывает вахту на производственном комплексе, – сказал Валенски. – Теперь посмотрите на лицо покойного, здесь хорошо видно.

– Гм... – Сенин пожал плечами. – И что?

– Как что? Это одно и то же лицо! Копия.

– Ну, да, похожи, – заметил, наконец, Сенин.

– Не похожи! Одно и то же лицо, повторяю. И все, кого вы здесь видели, хоронили своих двойников. Абсолютно все. Это не люди, это подражатели.

– Я что-то не понимаю...

– Я попробую рассказать, что знаю. Только вы уж меня не перебивайте теперь, и не кричите.

– А ты уж поменьше профессиональных отступлений, хорошо?

– Пожалуй, я в самом деле обойдусь сейчас без технических подробностей, – сказал Валенски.

– Да уж, пожалуйста. – Сенин включил «Протокол».

* * *

– Начну с того дня, когда наткнулся в подвалах на первого подражателя. У меня есть универсальный ключ, я могу попасть куда угодно без специальных разрешений. Я и в центр связи пролез через вентиляцию, по-другому нельзя было. Они бы заметили. Так вот, под крепостью пять технических уровней. Я искал стволовые образования грибницы, чтобы воздействовать на них. Ведь опрыскивать каждый куст – не выход, нужно поражать центральные органы.

На самом нижнем уровне я нашел нечто подобное. Там волокна срослись в кокон, размером он был около метра в поперечнике. Мне захотелось вытащить его и изучить в лаборатории. Но когда я начал отсекать его от массы волокон, он треснул пополам. К моим ногам упало что-то мокрое, тяжелое, похожее на... не знаю, но выглядело это отвратительно. Оно было покрыто какой-то клейкой массой, я не сразу разглядел, что это было.

– Так что это было? – поторопил Сенин.

– Это были, как мне показалось, останки человека. По крайней мере человеческую руку я разглядел хорошо, а дальше... Честно сказать, дальше мне самому стало плохо.

– «Большой желудок», – невольно вспомнил Сенин.

– Да, это было первое, что я подумал. Я ведь еще в первый день прочитал отчеты первых экспедиций, и, кстати, предупредил администрацию, что грибница – плотоядное образование. Но значения этому никто не придал, здесь чуть ли не половина растений питается червяками, мошками и кое-чем покрупнее. Потом расскажу.

– Да, лучше потом.

– Я сразу помчался наверх, к людям. Сначала сунулся прямо к губернатору, но он направил меня к милиции. Там такая женщина...

– Да, знаю, – кивнул Сенин.

– Она дала мне двоих людей, и мы полезли вниз. И ничего не нашли. Вернее, там было что-то такое – наверно, куски кокона. И больше ничего. Однако я настаивал, что видел человеческие останки. Эта женщина уже смотрела на меня недоверчиво, но я убедил ее провести регистрацию. Здесь у всех персональные радиономера, это делается без особого труда. Полторы тысячи человек прозвонили, все население. Все оказались в наличии, никто не пропал. Вернее, двое не отозвались, но их отыскали позже. Самое плохое, что с этого момента мне перестали доверять. На меня смотрели, как на паникера. Посмеивались, хлопали по плечу, когда я пытался достучаться...

Валенски опустил глаза и сокрушенно покачал головой.

– Этот ужас можно было предотвратить, – сказал он. – Если бы только мне сразу поверили.

– Какой ужас? – Сенин продолжал ненавязчиво удерживать биотехника в русле разговора.

– Сейчас поймете. Я продолжал исследовать коммуникации, мне грибница была не страшна. Я не боялся запутаться и попасть в какие-то ее ловушки, у меня с собой всегда был набор эффективных препаратов. Но вскоре я нашел еще один кокон. Это был большой кокон, метра под два. Теперь уже я старался держать свои эмоции в руках, я решил сделать снимок. Потом – разрезать кокон – и снова сделать снимок.

– Грамотно, – согласился Сенин.

– Да... только вот... кокон сам начал расползаться. Прямо на моих глазах. Я его только чуть тронул. Знаете, как перезревший огурец.

– И что там?

– И там... – Валенски почему-то виновато развел руками. – Там был человек. Он вывалился на пол, совсем голый, весь в какой-то слизи, в комках, в грязи. Долго возился на полу, скользил, пытался подняться. Я просто остолбенел. Потом подскочил, начал помогать. А он вдруг замер и начал меня разглядывать. У меня просто сердце провалилось, это был такой жуткий взгляд... – Валенски застыл, заново переживая все в памяти.

– Какой взгляд?

– Не знаю, что и сказать. Так может смотреть ящерица, но не человек, понимаете? Потом он встал, обошел меня и побрел к лестнице. Я догоняю, говорю, что помогу. Он опять смотрит, как рептилия, потом обходит и движется дальше. Я его даже раз схватил за плечо, но он так осторожно мою руку снял – и снова идет. Потом я его потерял, он залез куда-то в самые заросли и там затих. Но главное, я его узнал! Я его несколько раз встречал – кажется, он инженер, все время по крепости бегал. И сейчас где-то здесь бегает.

– Покажешь его?

– А какой смысл. Здесь все теперь такие же.

– Какие?

– Как он, копии. Подражатели. Я на следующий день прямо с утра его в столовой увидел. Сидит, ест, болтает с соседями. Подхожу, спрашиваю: с вами все в порядке? Он удивился. Я говорю, вы вчера в грибницу попали, я вас на минус-пятом уровне видел. Он смеется, и остальные тоже. Вот и весь разговор. А когда он выходил, у него куртка задралась, и вижу – рубашка в засохшей крови. Я не поленился, подошел – спрашиваю, что случилось. Он уже разозлился, говорит: что ты все ходишь за мной. Так и не сказал.

– Спрашивать не умеешь, – снисходительно произнес Сенин.

– Он и вам бы ничего не сказал. Мне показалось, он просто ничего не помнит. Потом было еще одно жуткое происшествие, про которое все быстро забыли. Пришла машина с какого-то объекта – на водителе лица нет. А пассажир просто в истерике бьется. Они нашли замерзший труп на дороге. Голый заледеневший труп. И, представьте, пассажир узнал в покойнике самого себя.

– Не понял.

– Что непонятного? Пассажир просто увидел своего подражателя, правда, мертвого. Подражатель шел пешком с какого-то объекта на базу, искал свой исходник. Скорей всего, из реакторного комплекса. Но сейчас такого не бывает, грибница уже не отпускает подражателей в такие переходы. Они ж без одежды, а расстояния большие, и холод. Вот и мерзли. Теперь они здесь, под боком вылупляются. Грибница-то, она ведь в генераторной шахте живет. Как реактор запустили – стало тепло, вот она и проснулась. Потом по теплой траншее – в поселок.

– Постой-постой, а они труп привезли?

– Нет, что вы! Они в диком ужасе были, сами не помнят, как добрались. А потом... ну, среди людей слухи, конечно, поползли нехорошие. Но как-то быстро все забылось. Мне ничего не забыть, а у них – словно отрезало. Им и не надо ничего помнить.

– Так, Валенски, формулируй-ка основную мысль. Я правильно понял, что твоя грибница не жрет людей, а... гм...

– Да, она их копирует. Просто копирует.

– Зачем?

– Странный вопрос. Спросите у травы, зачем она растет. Или зачем дуб сбрасывает желуди. Такова форма ее жизни. И я уверен, что грибница здесь – высшая форма жизни. Она побеждает даже разумного человека, а это знаете ли...

– Постой, я пока не очень понимаю эту форму жизни. Образуется двойник человека, и... И что?

– И он занимает место оригинала. Он точно такой же, как оригинал, абсолютная копия. Он подражатель, он ничем не выдает, что он чужой.

– А оригинал куда девается?

– Вы еще не поняли? Подражатель уничтожает оригинал. Расчищает, так сказать, место для себя.

– Что-то больно мудрено, Валенски. Ты это сам все придумал?

– Я много наблюдал и делал выводы. И ничего, как выясняется, сложного тут нет.

– Но где смысл такой формы жизни?

– Смысл в том, что производные грибницы попадают в уже налаженную и функционирующую среду обитания. В это поселение, например. Или в звериную стаю.

– Она и животных копирует?

– А как же? По точно такой же схеме. Подражатель убивает оригинал и занимает его место.

– Что-то здесь не то, Валенски. А разве животные убивают друг друга?

– Некоторые убивают. Некоторые – нет. Но здесь не животные, не люди, а подражатели. И убийство заложено в их биологическую программу. Знаете, люди ведь тоже вроде бы не должны друг друга убивать. Но разум способен подавлять инстинкты. А здесь же мы имеем дело с чужим целенаправленным инстинктом.

– И все-таки... – Сенин недоверчиво покачал головой. – Как-никак, полторы тысячи населения. Ты говоришь, все убиты и подменены.

– Совершенно верно.

– Это ж какая мясорубка должна была случиться?! Битва народов.

– Никакой битвы. Подражатель тихо выходит из-под земли, тихо выслеживает жертву. Дожидается удобного момента, наносит удар, прячет тело. Влезает в чужую одежду и далее – в чужую жизнь. Всё. Подмена завершена. И так день за днем, тихо и неумолимо.

– Но, Валенски, полторы тысячи человек! Неужели никто ничего не заметил?

– Кое-кто замечал. И крики ночами стояли, и кровь текла рекой. Крови много было. Людей и душили, и головы проламывали, и осколками стекла резали – я посмотрел на трупах. Конечно, иногда это и видели, и слышали. Было, что люди в домах запирались и тряслись от страха, и паника уже начиналась. Но как-то все быстро успокаивалось. Раз – и на месте паникера уже спокойный подражатель, понимаете?

– Непросто это понять, приятель. И поверить тоже.

– А мне каково было все это видеть, вы подумали?

И тут Сенину словно молотом по голове шарахнуло.

– Валенски! – он поднялся. – А ты сам-то...

– Спокойно, спокойно, господин Сенин. – Биотехник печально улыбнулся. – Я не подражатель. Хотя доказать мне это нечем. Я единственный, кто вам все открыл – вот мое доказательство.

– Ну, объясни тогда, каким образом тебе так повезло.

– Я расскажу, как встретился со своим подражателем. Уже после того, как я отправил сигнал тревоги, я пребывал в ужасном состоянии. Я думал, сойду с ума. Запирался на ночь, подставлял стулья под дверь, подпирал люки вентиляции. И все равно было страшно. А однажды утром я вышел в столовую... утром было нестрашно, все кончалось с рассветом. Так вот, прямо в коридоре я увидел, как вы понимаете, самого себя. И никакого страха я не испытал. Передо мной сидел на полу жалкий голый человечек, он с трудом дышал. Он умирал.

– И ты его добил?

– Нет, что вы! Подражателя нельзя убить. Вы тоже не сможете, уверяю. Это все равно, что в себя выстрелить, даже хуже. Такая тоска наваливается, такая жалость – к самому себе.

– Ну, на меня-то особо не навалится.

– О, нет, господин Сенин. – Валенски покачал головой. – Не зарекайтесь, вы не знаете, что это – смотреть самому себе в глаза. Потому-то подражатели и побеждают людей. Ни разу я не слышал, чтобы человек убил своего подражателя.

– Твой подражатель умер, и ты успокоился?

– Нет, он тогда еще не умер, а я не успокоился. В тот день я и убежал из поселения. Я взял машину, набрал вещей и скрылся в лесу. Там бы меня не нашли, потому что я с агрессивной растительностью умею управляться, а они и пяти шагов не прошли бы. И подражатель через плотоядные кусты не смог бы прорваться, я забрал все материалы. В общем, я был относительно спокоен за себя и ждал, когда прибудет помощь.

– И вот мы прибыли, – обронил Сенин.

– Да, а я примерно в то же время понял, что мне не страшна грибница и подражатели. А знаете, почему?

– Очень интересно.

– Да потому, что я – измененный! – Валенски постучал себя тощим кулаком в грудь и рассмеялся. – Мой организм на два процента состоит из наноконструкций, которые грибница просто не сможет повторить.

– Какие еще наноконструкции? – недоверчиво пробормотал Сенин.

– Меня готовили для участия в первичной разведке, я устойчив к воздействию минеральных ядов, органических токсинов и прочей отравы. Правда, в разведку я так и не попал, но дело не в этом. Мой подражатель еле дополз до дверей и там же помер. Он нежизнеспособен.

– То есть, тебе повезло?

– Не сказать, что просто повезло. Меня, по сути, ведь для этого и изменяли.

– Так-так-так... – Сенин задумался. – Знаешь, Валенски, я бы не возражал, если б увидел материальные доказательства всего, что ты наговорил. Какие будут предложения?

– Спустимся на нижние уровни и найдем коконы, – спокойно ответил биотехник. – Я как раз хотел предложить вам это. Коконы нужно разбивать, мы этим спасем хоть сколько-то людей. Я думал, что у нас еще есть неделя-другая, но вы сказали, что уже видели подражателей на улице?

– Я уже сам не знаю, что я видел. Я видел двух голых мужиков на морозе, а это еще ничего не значит.

– Не сомневайтесь. – Валенски встал. – У нас очень много работы, но мало времени.

* * *

Брифинг для своей команды Сенин решил сделать максимально кратким, не забивая ребятам головы лишними подробности. Но все равно, разъясняя обстановку и открывшиеся факты, он как-то увяз в деталях, в которых сам еще мало смыслил. И пока он говорил, глаза его бойцов округлялись.

В самом деле, все сказанное походило на плод нездорового воображения. В прямом смысле нездорового – команда помнила, как выглядел командир, когда его свалил первый приступ «рыбьей чесотки».

– Есть ли вопросы? – спросил он в заключение.

Бойцы переглянулись.

– Да вопросов-то куча, – изрек Вельцер.

– Не думаю, что я на все смогу ответить, – признался Сенин. – Давайте-ка поменьше грузить себе мозги, поскольку задача у нас пока простая: спуститься в тоннели и обнаружить коконы.

– А дальше? – спросил Гордосевич.

– В первую очередь подготовить развернутый рапорт для руководства Сектора. Слава богу, материала у нас теперь хватает. Потом будем думать, как обезопасить людей.

– А что тут думать? – сказал Муциев. – Собрать всех вместе и поставить под охрану.

– Думать надо всегда, – заметил Сенин. – Не забывай, что вокруг нас полторы тысячи нелюдей, что у них на уме, мы не знаем. Мы даже местной милиции довериться не можем...

Сенина вдруг бросило в жар. Он подумал про Ангелину. Ведь и она не человек, а он с ней... А что, на вид – баба как баба, не отличишь. Даже не верится, что и она вылупилась из кокона. И все равно, какой-то мерзкий осадок в душе. Как будто поучаствовал в акте некрофилии.

– Готовьтесь к вылазке, – сказал Сенин. – Проверяйте оружие, фонари, аккумуляторы, загружайте схему подземелий в планшеты. Еще нам понадобятся маски. Начинайте собираться, а я пойду потороплю нашего флориста. И еще – форму не надевайте, идите лучше так.

Валенски был в крепости. Он заперся в отведенной ему комнате и готовил химсостав для уничтожения «мочалки». Сенин увидел с десяток пластиковых канистр и какой-то сложный прибор в серебристом чемоданчике.

– Помогите мне, – попросил биотехник, и Сенин водрузил ему на спину ранец с двумя блестящими баллонами.

– Это всего лишь распылитель, – сказал Валенски. – Воспользуемся примитивными методами, пока не появится другая возможность.

– Какая, например?

– У меня уже готова технологическая формула микроорганизма, который уничтожит всю грибницу дней за сорок. Но проблема в том, что здесь я не смогу воспроизвести культуру. Это генное конструирование, нужны условия совсем другого порядка.

– А твою формулу можно передать по гиперканалу?

– Формулу – можно, но обязательно нужен образец материи.

– То есть клок самой «мочалки»?

– Да, поэтому мне любой ценой нужно вырваться с этой планеты.

– Вырвемся, – сказал Сенин. – Как только Сектор получит наше сообщение, тебе доставят любую аппаратуру и создадут все условия.

Он тихо усмехнулся. Представилось лицо капитана «Форума», когда тот узнает, что сбросил триста человек в зону бедствия, невзирая на предупреждение разведки. Предложить бы теперь ему баночку вазелина для задницы...

Сенин тяжело сел на кровать. Все-таки не помешало бы набраться перед такой вылазкой здоровья. Да только где ж его взять? И ждать нельзя. Разве что отправить ребят одних, а самому остаться на мониторах?

– Послушай, Валенски, – сказал он. – Я все же не пойму, куда делось все местное население, когда мы прибыли. Мы не нашли на базе ни одного человека.

– Я так думаю, все просто спрятались, – ответил биотехник, продолжая колдовать со своим прибором.

– Спрятались? Зачем?

– Судя по всему, подражатели не вполне самостоятельны в своих поступках. От вас исходила угроза, и грибница приказала им укрыться.

– Что за бред? Они же этим только вызвали наши подозрения.

– Вовсе не бред. Не ищите человеческой логики в реакциях грибницы. Когда страус прячет голову в песок – это тоже не очень логично, с нашей точки зрения, не так ли?

– Значит, эта зараза еще и управляет ими?

– Это только мои догадки. Возможно, в какой-то степени подражатели зависимы от грибницы. Но у меня создается впечатление, что они сами об этом не догадываются. Допросите любого подражателя, и он даже под сывороткой правды будет утверждать, что он обычный человек. Они не помнят ничего о своем происхождении. Наверняка они не помнят и убийства.

– Вот как? А мне представлялось, что мы окружены врагами, которые перешептываются у нас за спинами.

– Нет-нет, никто не считает вас врагами. Но на каком-то интуитивном уровне они не дают причинить грибнице вред. Меня вызвали, чтобы я ее уничтожил, а теперь об этом и речи нет. Наоборот, мне постоянно мешают. Мягко так, без агрессии, но мешают. И вам будут мешать.

– Поэтому мы полезем в подвалы скрытно?

– Мы теперь все должны делать скрытно. В том числе и выходить на связь с Сектором. Я вам помогу пробраться к пульту через вентиляцию. Открыто вам этого сделать не дадут, вы уж поверьте.

– Отчаянный ты парень, Валенски. Не страшно было в лесу одному жить, по подвалам с нелюдями ползать?

– Я реалист и боюсь лишь того, что действительно опасно. Мне на этой земле ничего не угрожает. А вам угрожает ваш подражатель. Возможно, он еще растет, а может, уже созрел и ждет момента для удара. И поверьте, эта опасность серьезней, чем вы думаете.

– М-да, и что посоветуешь?

– Держаться надо вместе, особенно по ночам. Насколько я понимаю, они предпочитают нападать без свидетелей. А еще я советую подумать, что мы будем делать дальше. У вас есть какой-то план?

– План зреет. До прибытия спасательной экспедиции нужно как-то прикрыть людей. Не знаю, может, и в самом деле, вывезти их отсюда?

– Не думаю, что это легко устроить... – усмехнулся Валенски.

– Легко или не легко – придется напрячься. Расставить ночные посты, раздать людям оружие.

– На масштабные действия особо не рассчитывайте. Вам не позволят.

– Что значит, не позволят? У меня есть определенные полномочия, права и власть на этой территории.

– Увидите, чего стоит ваша власть. Но мы, все равно, что-нибудь придумаем. – Валенски, наконец, собрал свои пробирки, одернул ремни ранца. – Я готов. Идем?

Гордосевич подогнал машину вплотную к двери коттеджа, и никто не заметил, как группа вооруженных разведчиков погрузилась в кабину.

– Мы ведь уже пробовали туда лезть, – произнес Вельцер. – Там все забито этими лианами.

– Пойдем через дренажные каналы, – ответил Валенски. – Там полегче. А дорогу через «лианы» я вам сделаю.

Машина тихо въехала во дворик насосной станции. Место было тихое и закрытое, Валенски специально рекомендовал спускаться под землю именно отсюда.

– Если увидите подражателя – стреляйте, не раздумывая, – сказал он. – Этим вы спасете человека.

– Тебя где научили стрелять, не раздумывая? – поинтересовался Сенин. – На курсах ботаники?

– Вообще-то я закончил академию. Дайте и мне какой-нибудь пистолет.

– Занимайся своим делом, Валенски. Тут хватает стрелков.

Вельцер открыл электрощит и, повозившись с минуту, включил люкс-кабель. Сенин тем временем управился с замком насосной станции. В машинном зале приглушенно гудели насосы, где-то капала вода.

– Здесь, – сказал Валенски и показал металлическую дверь.

За дверью начиналась многоярусная железная лестница, уходившая во мрак подземных уровней. Фиолетовая жилка люкс-кабеля давала слишком мало света, и разведчики включили фонари.

– Зачем здесь накопали столько тоннелей? – пробормотал Вельцер.

– И продолжают копать, – сказал ему Валенски. – В идеале все технологические блоки и комплексы должны уйти под землю. Наверху останутся только жилые дома, ну, и все, что не портит вид.

Лестница отзывалась на шаги гулким, долго не затихающим стоном. Минус-первый уровень здесь был относительно чистым, но уже на втором стали видны пышные заросли «мочалки», опутавшие трубы, фермы и пучки кабеля. Еще больше зарослей было на третьем уровне.

Наконец, достигли пятого. Теперь в «мочалке» приходилось стоять по колено. В свете фонаря было видно, что уже в двух десятках шагов коридор забит ею полностью – почти до потолка.

Валенски привел в готовность свой распылитель.

– Наденьте маски, – сказал он. – Этот состав довольно ядовит.

Он шел впереди всех и время от времени брызгал на «мочалку» своими химикатами. Она сразу съеживалась, скручивалась и становилась совсем непрочной – волокна рвались на ботинках, не мешая ходьбе.

Потом ее стало так много, что пришлось останавливаться и ждать, пока Валенски проделает проход. Его средство было на самом деле эффективным – даже толстые стебли разваливались, как гнилушки.

Сенин чувствовал себя паршиво. У него разболелась голова, легким не хватало воздуха, да еще этот противогаз... Подземелье давило так, словно тело накрыла тонна сухого мертвого песка. Хотелось скорей выйти на поверхность, на воздух, к открытому, пусть и пасмурному небу.

Внезапно биолог поднял руку, заставив всех остановиться.

– Вот, – тихо сказал он.

В нескольких шагах впереди среди хитросплетения волокон висело округлое образование, похожее на огромный кокосовый орех.

– Вот вам кокон, – сказал Валенски. – Еще совсем молодой. Не желаете взглянуть, что внутри?

– Направьте туда все фонари, – сказал Сенин. – Нам нужны четкие кадры для рапорта.

Валенски вытащил из-за пояса узкий нож и осторожно рассек нижнюю часть кокона. К его ногам вывалилась груда желто-коричневой слякоти совершенно неопределенного вида.

– Зародыш слишком юный, – сказал биолог. – Еще непонятно, что это такое.

– Пакость какая, – с отвращением произнес Муциев.

– Сейчас еще найдем, – сказал биолог. – Чем дальше, тем их больше.

– Валенски, – позвал Сенин. – А в коровниках тоже стоят ненастоящие коровы?

– Думаю, да. А что?

– Да так, ничего... Пытаюсь представить, как корова-подражатель карабкается по лестнице, проникает на ферму, убивает оригинал и прячет тело.

– Я не знаю, – признался Валенски. – Возможно, у коров все по-другому.

Коридор стал свободнее. Огромные космы «мочалки» свисали и здесь, но между ними можно было пройти без применения химической отравы. Бойцы начали снимать уже надоевшие маски.

– Не разбредаться, – скомандовал Сенин, заметив, что парни почувствовали себя слишком вольно.

Через минуту Валенски что-то недовольно забормотал и затем сказал в полный голос:

– Пожалуй, их еще слишком мало.

– Кого?

– Коконов. Но это хорошо. Значит, у нас еще есть время.

Сенин хотел ответить, но промолчал. К его дрянному самочувствию добавилась мысль, что их вылазка безрезультатна. Единственный результат – куча непонятной, ничего не объясняющей слизи.

И тут началось что-то умопомрачительное. Сенин услышал топот, а затем дикий визг. Он не смог ничего понять, лишь отскочил к стене и вздернул автомат.

– Стреляйте! – заорал Валенски. – Убейте его, убейте!

Снова по ушам резанул визг, который перешел в отчаянный, истеричный плач навзрыд.

– Сюда! – крикнул Гордосевич.

– Убейте! – продолжал надрываться Валенски.

Сенин бросился вперед, и через секунду луч фонаря выхватил из темноты забившуюся в угол женщину, трясущуюся от страха. На ней было грязное изодранное платье, руки и лицо заляпаны серыми пятнами.