Электронная библиотека » Михаил Зуев » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Патч. Инкубус"


  • Текст добавлен: 21 апреля 2022, 16:08


Автор книги: Михаил Зуев


Жанр: Социальная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 09

– Мама…

Юкки обернулась. Дочь стояла на пороге спальни.

– Я не пойду сегодня в школу.

– Что-то болит, Йо-Йо?

– Нет. Просто не хочу.

– Почему?

– Не хочу, и всё.

Юкки и самой сегодня ничего не хотелось. Даже вставать с постели. Последние три года Док уезжал часто и надолго. Вот и сейчас его не было полтора месяца кряду. Без него жизнь замирала и Юкки съедала тоска. В одну из его отлучек Юкки отпечатала на фотопринтере большой портрет Дока с хемингуэевской трубкой и повесила на стену в спальне.

– Сними, – буркнул Док, вернувшись.

– Зачем снимать?

– Ну, так я здесь. А когда нас двое, это перебор. Я начинаю тебя ревновать к нему! – рассмеялся Док.

– Тебя так часто не бывает с нами, Доку.

– Все равно сними.

– Почему?

– Потому что я еще живой.

Юкки вышла на лужайку, взяла секатор и начала медленно, сосредоточенно обрезать розовые кусты. Йоко сидела возле открытого окна в своей комнате на втором этаже и, спрятавшись за занавеской, украдкой наблюдала за матерью. В нашем доме что-то стало не так, с грустью думала она. Поэтому мать не находит себе места. По вечерам блуждает по дому, словно сомнамбула. Поэтому тетя Кадри каждый день хватает ее в охапку и тащит пить кофе, да только после кофе мама возвращается еще грустнее, чем была.

Поэтому и самой Йоко ничего не хочется. Это так страшно, когда ничего не хочется. Когда отец дома, все вокруг расцветает. Везде пахнет его дурацкой трубкой, у Йоко от запаха чешется в носу и хочется чихнуть, а когда чихаешь, губы сами складываются в улыбку.

– Всё-всё, не буду, не буду, – смущается отец и выбегает с трубкой прочь из гостиной на крытую террасу.

– Да ладно, папочка, чихну сейчас, и все пройдет! – смеется Йоко.

Отец изменился в последние годы. Раньше Йоко чаще лица видела его макушку.

– Эй, Йо-Йо, малышка, иди скорей, будем на папе кататься!

Хватал, усаживал себе на шею. Так и таскал везде. Йоко нравилось кататься верхом на шее отца – «высоко сижу, далеко гляжу!», приговаривал отец, ускоряя шаг и специально наклоняясь на поворотах. Йоко повизгивала от притворного ужаса, хватая отца за уши, чтобы не выпасть из седла.

– Доку, она уже большая, – говорила мужу Юкки, – пусть своими ногами ходит.

– Ничего, находится еще, жизнь длинная. Йо-Йо, отправление папы через тридцать секунд! Мои любимые девочки занимают места согласно купленным билетам!

Макушка отца была гладкая, загорелая, обрамленная мягкими волнами седых волос, приятно пахнущих шампунем. А от рук Йоко, после хватания за отцовские уши, шел чудесный легкий аромат папиного одеколона.

Казалось бы, чем старше становятся дети, тем дальше они от родителей. Но не Йоко. Взрослея, она, напротив, все больше чувствовала тягу и к отцу, и к матери. Папа не так давно отмечал семидесятилетие. Йоко смотрела на две цифры на торте – и не могла взять в толк, какое отношение эти «7» и «0» имеют к ее отцу, молодому веселому человеку с искрящейся улыбкой, бархатным голосом и загорелой макушкой.

А теперь от отца все чаще оставалось только лицо. Черно-белое. На стене в маминой спальне. Лицо, как и прежде, улыбалось дочери по имени Йоко. Но от него не пахло шампунем и одеколоном. Когда отца не было дома, Йоко всегда приходила в спальню матери пожелать той доброго утра и спокойной ночи. Даже себе Йоко не могла признаться, что, на самом деле, спокойной ночи и доброго утра она приходила пожелать фотографии отца на стене. Чтобы сказать те же слова маме, не обязательно идти в спальню.

– Мама, давай помогу!

– Я уже заканчиваю, Йо-Йо. Почитай пока, а через полчаса и правда поможешь мне на кухне.

Кадри и Юкки обычно готовили обед по очереди. Если же ни у той, ни у другой не было возможности, тогда Алеко и Малеко ехали в один из ресторанов, привозя оттуда готовое. Но так бывало очень редко.

Дети должны есть домашнюю пищу, всегда говорила Кадри. Юкко была с ней полностью согласна. Они обе провели много лет, питаясь полуфабрикатами и всякой гадостью быстрого приготовления, поэтому очень ценили саму возможность готовить для своих семей домашнюю еду каждый день.

– Йо-Йо, хорошенько помой руки! Сегодня будем лепить гедза![17]17
  Гедза (gedza, 餃子) – традиционные японские обжаренные пельмени с разнообразными начинками.


[Закрыть]
– Юкки достала из холодильника говяжью и свиную вырезку. – Йоко, собери мясорубку! Прокрути-ка пока мясо, а я займусь овощами.

Юкки подставила под струю воды пучки зеленого лука и пекинскую капусту. Выложила на бумажные полотенца, промокнула сверху. Выбросила промокшую бумагу, снова промокнула сухой. Острым ножом прошлась по каждому из капустных листьев, аккуратно отрезав плотную «подметку» листа.

– Помогай шинковать, Йо-Йо. Правильно держи пальцы, как я учила, – чтобы не порезаться.

– Мама.

– Что?

– Почему папы никогда нет дома?

Юкки взяла мелкую терку и стала натирать чеснок.

– Йо-Йо, очисти имбирь от кожицы.

– Мама, почему?

– Что «почему»?

– Почему отца нет дома?

Юкки вытерла пот со лба тыльной стороной ладони.

– Потому что он работает.

– Мама, зачем ты лжешь. Я прекрасно знаю: ему не нужно работать!

Юкки молчала.

– Он богатый человек, зачем ему работать? Почему его никогда нет дома, мама?!

Юкки взяла миску с только что приготовленным фаршем. Загрузила в нее нашинкованные овощи и стала перемешивать, глядя поверх головы дочери.

– Мама!

– Йоко! – мать глядела ей в глаза. – Он работает потому, что он любит нас.

– Если бы любил, был бы с нами! – закричала Йоко в лицо матери, в ее глазах заблестели слезы.

– Он любит нас. Послушай, Йо-Йо. Человек, когда он работает по найму, может обмануть хозяина – делать вид, что работает, а на самом деле не работать, или работать плохо. Дай мне соевый соус!

Юкки налила в фарш немного соевого и рыбного соуса. Добавила рисовый уксус.

– Возьми мельницы с перцем и солью. Давай, по кругу, равномерно. Так, так… Всё, соли хватит! А перца еще немного.

Помолчала недолго, перемешивая аппетитно пахнущую мясную массу.

– Когда человек работает не из-под палки, а по совести, неважно, кто он. Неважно, сколько ему лет. Неважно, сколько у него денег. Важно, что он делает свое дело так, как заставляет его хозяин.

– Какой хозяин, мама? У него нет никаких хозяев!

– Есть, Йо-Йо.

– Кто?!

– Он сам. Вот почему твой отец не может позволить себе прохлаждаться. Даже здесь, на острове, где только и делают что отдыхают. И вообще, твой отец ведет себя так потому, что он мужчина. Всё, мясо готово. Давай мешать тесто.

Юкки смешала муку с крахмалом. Примерилась, на глаз добавила пару щепоток мелкой соли.

– Йоко, нагрей воды. Возьми уже кипяченую. До кипения не доводи, просто чтобы была горячая.

Взяла в руки венчик.

– Лей тонкой струйкой!

Масса под венчиком быстро загустевала. Юкки отложила венчик в сторону:

– Помогай!

В четыре руки вымешивали тесто долго, минут семь. У Йоко руки заболели с непривычки.

– Что, больно? – рассмеялась мать.

– Немного.

– Ничего, это пройдет. Привыкай.

Юкки завернула тесто в пленку, положила в холодильник.

– Помой руки. Давай посидим. Есть немного времени.

Она снова смотрела в окно поверх головы дочери.

– Знаешь, Йоко, ты уже большая. Теперь ты поймешь.

Присыпала стол мукой, достала охлажденное тесто.

– Будем раскатывать в две скалки, так быстрее. В семье у мужчины и у женщины одна жизнь на двоих. Но смысл этой жизни разный.

Юкки взяла два стакана, один отдала Йоко.

– Вырезаем кружочки! Так вот. Смысл жизни у них разный. Так устроен мир, что смысл жизни мужчины – умереть за его род.

– Почему, мама?

– Потому что мужчина всегда должен быть готов умереть за свой род. Даже если он проживет длинную-длинную жизнь и уйдет из нее просто от старости. Но он должен быть готов. Когда кто-то к чему-то готов, то нет разницы, произойдет это на самом деле или нет. Для того, кто готов, – нет различий. Кто готов умереть, живет так, словно он уже умер.

Юкки вооружилась маленькой ложечкой и стала раскладывать по кружочкам из теста мясную начинку. Йоко села на табуретку, положила руки на стол, опустила голову на руки, уперлась в них подбородком. Отсюда поверхность стола выглядела словно большая грядка, а мама казалась божеством, создающим прямо на грядке диковинные цветы. Йоко улыбнулась своим мыслям.

– Возьми кисточку, смажь краешки кружочков теплой водой. Сейчас будем закрывать наши бутоны! Аккуратно, полумесяцем…

Йоко повторяла движения вслед за матерью. Это оказалось не так просто, как поначалу ей представлялось.

– У женщины, Йо-Йо, смысл жизни другой. Смысл жизни женщины в том, чтобы выжить ради рода своего мужчины, потому что род ее мужчины – это и ее род тоже. Смысл в том, чтобы выжить. Теперь, Йоко, не мешкай! Переворачивай вовремя, чтобы не подгорели!

Юкки налила масло в горячую сковородку и начала рядами выкладывать получившиеся гедза по ее поверхности.

– Поэтому, Йоко. Женщина – это жизнь через жизнь. Мужчина – жизнь через смерть. Вот почему женщина должна заботиться о своем мужчине.

Юкки взяла Йоко двумя руками за плечи и посмотрела ей прямо в глаза.

– Мужчина платит за жизнь своей жизнью. Женщина заговаривает смерть. Вот почему я всегда здесь, с тобой. И вот почему отца вечно нет дома.

Юкки налила в шипящую сковороду немного воды и закрыла крышкой.

– Смотри внимательно. Когда вода выкипит, выключи огонь.

Поцеловала дочь и вышла из кухни.

Вернувшийся из школы Джонни появился в открытом окне.

– А я на запах! Что это ты делаешь, Йо-Йо?

– Пельмени! А еще будет куриный суп! Что в школе сегодня было?

– Да ничего. Контрольную по математике писали.

– И как?

– Легко, как всегда. Одной левой.

– Хвастун ты!

– Не, ну правда.

– Не задавайся!

– Ладно. Я сейчас, только рюкзак брошу! Есть-то как хочется…

Стоя возле окна кухни, Йоко, словно в замедленной съемке, увидела, как по лужайке от калитки поднимается по травяному склону дядя Андрей. Джонни, с рюкзаком в левой, в прыжке застыл на бегу к веранде соседнего дома. Навстречу ему устремились тетя Кадри и мама. Мама щурится от яркого солнца, делая козырек ладонью.

Мужчина платит за жизнь своей жизнью. Женщина заговаривает смерть. Йоко не была уверена, умеет ли она заговаривать смерть. Что она знала совершенно точно – теперь она умеет готовить пельмени. Те самые гедза, что она отныне и всегда будет готовить для своего мужчины, для его и своего рода.

Это жизнь. И я – женщина.

Глава 10

К десяти вечера ливень, не прекращавшийся почти весь день, стих. В детстве дождь означал лишнюю неудобную одежду, какие-то пахнущие клеенкой плащи, хлюпающие по лужам резиновые сапоги, зонт, что норовил вывернуться наизнанку под порывами ветра, а то и вовсе улететь – в него требовалось вцепляться обеими руками.

Когда Док стал студентом, дождь воспринимался как мелкая неприятность. Зонты постоянно терялись, шапок он из принципа не носил. Поэтому дождь – всего лишь мокрые волосы и их сушка горячим воздухом метро по дороге с Пироговки на Стромынку, если вечером, или наоборот, если утром.

Теперь же Доку нравился дождь. Даже не сама льющаяся откуда-то сверху вода. Ее он вообще не замечал после того, как давным-давно на студенческих воинских сборах месяц попеременно маршировал по плацу и ползал по грязному полю в предместьях Рязани под летними дождями. Доку нравился шум. Шум дождя. И чем старше он становился, тем больше любил мягкий шорох падающей с неба воды.

Воскресенье выдалось шумным. Праздновали дни рождения Джона и Йоко – им исполнилось по восемь. Джонни на полтора месяца старше и всегда вполне согласен с тем, что праздник устраивается один на двоих – так веселее. Вот и сегодня усадьба гудела уже с утра. В одиннадцать на двух минивэнах прикатила кейтеринговая компания. Через пятнадцать минут диджеи загромождали крытую террасу между домами колонками, прожекторами и пультами. В половине двенадцатого, уже в боевом раскрасе в усадьбе высадилась группа клоунов, а следом начали подтягиваться – кто поодиночке, а кто стайками – одноклассники, с родителями и без.

К часу везде царил полный кавардак. Взрослые забаррикадировались в гостиной дома Кадри и Андрея, налегая на виски, шампанское, коктейли и разнообразную закуску, проворно подтаскиваемую из закромов бойкими официантами. Все остальное пространство оказалось оккупировано детьми.

Крытую террасу разносили звуки новомодного «Гангнам стайл»[18]18
  «Gangnam Style» – песня южнокорейского исполнителя и автора песен PSY.


[Закрыть]
. Мальчишки устроили «войнушку», носясь по обоим домам, прячась в шкафах и под кроватями спален второго этажа. Девочки разбирали подарки, откидывая коробки Джона в сторону, как нечто недостойное внимания, и гудящим роем налетая на куклы, книжки и наряды, предназначавшиеся для Йоко.

На лужайке еще утром Алеко и Малеко возвели два батута. На них, не обращая внимания на дождь, прыгали самые стойкие и бесстрашные. После их приходилось отлавливать и немедленно вытирать предусмотрительно запасенными махровыми полотенцами. Впрочем, двоим это не помогло – гоняясь друг за другом по лужайке, они с разбега плюхнулись в бассейн, и Кадри пришлось спешно искать для них сухую одежду.

В три в доме Юкки и Дока подали обед для детей. Впрочем, его никто не заметил. Мамашам пришлось бегать по обоим домам, отлавливая и насильно усаживая за стол своих и не своих чад.

К половине пятого в гостиную вкатили на тележке огромный круглый торт с шестнадцатью свечами, предусмотрительно разделенными на две половины. Йоко задувала первой, кроме своих погасив три на половине Джонни. Юкки бегала вдоль стола с пачкой влажных салфеток – то тут, то там вытирая запачканные кремом мордашки.

Наконец, один из официантов четкими отточенными движениями порубил оставшийся торт – а оставалось гораздо больше, чем было съедено, – на аккуратные порции и погрузил их в белые бумажные сумочки с надписью «John & Yoko’s birthday»[19]19
  День рождения Джона и Йоко (англ.).


[Закрыть]
. Праздник подошел к концу. Дети и взрослые потянулись к выходу, прощаясь с хозяевами. Через полчаса, свернув оборудование, уехали официанты и дискотечники. Еще полтора часа понадобилось невесть откуда появившимся Алеко и Малеко на уборку. К половине восьмого все стихло. Дети, умотавшись, в восемь без напоминаний отправились спать. Кадри и Юкки со стаканами в руках завалились на диван смотреть какой-то фильм, Андрей скрылся в свой кабинет, а Док вышел на ночную лужайку перед домами. Еще немного подкапывало, но было уже некритично.

Детям восемь. Значит, прошло почти девять лет, как началась вся эта история. История – такая, что не только описать, а даже трудно придумать название.

Последний раз Док видел Олафа незадолго до рождения детей, когда тот приезжал в только что отстроенную усадьбу. С тех пор Олаф ничем не проявлял себя, за исключением редких электронных писем. Причем подписывался он не иначе как «Джонатан Ливингстон»[20]20
  «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» (англ. Jonathan Livingston Seagull) – повесть-притча, написанная Ричардом Бахом. Рассказывает о чайке, учившейся жизни и искусству полета. Также может считаться проповедью о самосовершенствовании и самопожертвовании, манифестом безграничной духовной свободы.


[Закрыть]
, в чем Док усматривал немалую долю издевательства. Судя по тому, что в коротких записках содержались сведения, позволявшие бизнесам Дока зарабатывать немалые деньги, контракт между ним и Олафом оставался в силе. Несмотря на то, сколько лет прошло. И прошло безрезультатно. Док дословно помнил фразы, какими они обменялись в конце последней встречи.

– Нужна энергия. Достаточного качества, достаточной доступности и в достаточных количествах, чтобы запитать защитные технологии. И вот тут все обстоит гораздо хуже.

– А разве может быть что-то хуже того, что вы мне рассказывали раньше?

– Может. Может и есть, Док. Если про барабанчики наши сведения отрывочны, но у нас в руках, тем не менее, есть работающая технология, то с энергией – у нас нет ни установок, ни достаточного опыта для их создания.

– Что же делать?

– Решать задачу. Любой ценой. Потому что без ее решения все, что мы с вами затеяли, бессмысленно.

Док был человеком системным и прагматичным. Поэтому к решению задачи подошел системно – по крайней мере, ему так казалось. Начал с изучения документов. Их немного – листов пятьдесят. Чертежи, графики, какие-то схемы. К тому же некоторые копии страниц выглядели так, будто оригиналы начали уничтожать, но не успели довести дело до конца.

Одно было понятно. Речь о генераторе энергии, работающем не на топливе. Тогда на чем же? На чем-то другом. На чем-то, что дает энергию на пустом месте. То есть об устройстве, работающем с коэффициентом полезного действия больше единицы, выше ста процентов. Иными словами, о вечном двигателе.

Здравый смысл, стержень разума и сознания Дока, отказывался подчиняться. Википедия поддакивала: почти двести пятьдесят лет назад Парижская академия наук приняла решение не рассматривать проекты вечного двигателя из-за очевидной невозможности их создания. Так зачем вообще удостаивать внимания то, чего нет и быть не может?

Однако окружающая реальность жестко входила в клинч со здравым смыслом. Точно так же не может быть барабанчиков. Не может быть моющих прямо сейчас автомобили в гараже Алеко и Малеко, да и самого Олафа.

Их не может быть. Но они есть! Значит, дело не в этом. А совсем в другом. В чем? В том, что рабочая гипотеза, картина мира, какую обслуживает здравый смысл, неполна или ошибочна. И есть только один выход: нужно отбросить текущую картину и создавать новую. Создавать на пустом месте. Легко сказать. Что у меня в активе? Копии какой-то совершенно разрозненной полусотни листов. А в пассиве? В пассиве – полное отсутствие не то что знаний, а даже обыкновенного понимания предметной области. Значит, именно с него и следует начать: «пойди туда, не знаю куда».

Док полез в интернет. Думал, месяц-другой – и станет понятно, где копать, куда двигаться. Наивный! Буквально с первых дней начались странности. За канонизированными портретами великих ученых прошлого оказалось, при самостоятельном рассмотрении, а не пересказе написанных о них книг, совсем не то, что им теперь приписывали. Чего стоила хотя бы фраза «я посвятил свою жизнь тому, чтобы приблизить то время, когда физические и химические процессы будут считаться единым процессом», сказанная Дмитрием Ивановичем Менделеевым.

Дальше – больше. Оказалось, что Михаил Васильевич Ломоносов, персонаж парадоксальный и, вполне возможно, во многом собирательный и домысленный, обнаружил нечто, чему он дал название «теплород». Ломоносов также сформулировал главный закон тождественных – то есть обратимых! – свойств теплорода, а именно: видоизменение и сохранение «энергии-массы». Он считал, что энергия и масса есть обратимые состояния теплорода. Ни много ни мало – энергия и масса могут переходить друг в друга.

Конечно, можно было списать все экзотические высказывания на искажения, вкравшиеся в тексты с прошествием времени, если бы не один вопиющий факт. Факт заключался в том, что Менделеев не начинал свою периодическую таблицу элементов с первого номера, с водорода – он начинал ее с нулевой позиции, и ее занимал… теплород. Правда, потом – неизвестно, когда точно и кем именно, – таблица оказалась подчищена и теплород из нее исчез.

Три года у Дока занял только процесс инициального поиска ориентиров. Тяжело искать черную кошку в темной комнате. Предшествующая официальная история цивилизации так и требовала добавить к высказыванию «…особенно если ее там нет», но всякий раз, когда опускались руки, перед глазами вставала грустная усмешка Олафа – «любой ценой!» – и он приказывал себе двигаться дальше.

Постепенно, очень медленно, мелкими шажками, по мере изучения доступных отрывочных публичных архивов, у Дока начала складываться новая система рабочих гипотез. Теплород никуда не делся – о нем просто перестали упоминать. Почему? Ответ пришел оттуда, откуда не ждали, – из изучения бытовых фотографий конца восемнадцатого – начала девятнадцатого веков. Системы освещения и отопления жилых помещений тогда выглядели совершенно иначе, чем ныне их пытались представить официальные историки. Некая энергия, заполнявшая окружающее пространство, собиралась и фокусировалась оригинальными инженерными системами, вмонтированными в стены домов, и затем, после преображения в тепловую и электрическую, использовалась для нужд отопления и освещения. Никаких стосвечных коптящих люстр в залах дворцов и усадеб не существовало и в помине – все было устроено совсем иначе. И это было только первое из череды прозрений, посетивших Дока.

Словно неотличимые близнецы, одинаковые по архитектуре и функционалу, величественные так называемые «колониальные» здания по всему земному шару – откуда они вдруг взялись в таких количествах и с такой похожестью? Одни лишь исследования энтузиастов, проведенные на доступной базе, в Казанском и Исаакиевском соборах Санкт-Петербурга, заставили седины Дока шевелиться: в постройке исполинов была применена промышленная технология ваяния из искусственного каменного материала, скорее всего, пластичного в момент строительства и затем затвердевающего после того, как детали придавалась нужная форма. Откуда строители брали столько энергии, чтобы возводить исполинские здания? Мужичонки в онучах и армячишках, с лошадьми, ворочающими глыбы подобно Сизифам, – даже поверхностно эти сказки не выдерживали критики.

Огромное число фотографий так называемых «промышленных выставок» конца девятнадцатого века, с подробнейшим образом запечатленными странными механизмами и устройствами, похожими на энергетические и тепловые генераторы, – такими, какие уже тогда продавались для промышленного и бытового применения; куда все это делось?! Рельсовые повозки, двухэтажные трамваи, вагоны, самостоятельно передвигавшиеся без каких-либо лошадей, токосъемников контактной электросети, торчащих дымовых труб и паровых котлов; «камины» в домах без дымоходов и при этом с полным отсутствием камер сгорания – где теперь все это великолепие?!

Разрозненных фактов накапливались многие сотни, и каждый из них, ложащийся на свое место в странной мозаике, приближал Дока к новому пониманию. Задача Олафа стала обретать вполне определенные черты. Почти год ушел у Дока на изучение отрывочных сведений о Николе Тесле – том человеке, кого теперь в прессе представляли исключительно как ученого-чудака, занимавшегося атмосферным электричеством. В этом представлении малая ложь тянула за собой ложь большую. Тесла не был чудаком. Он был гением. И никаким атмосферным электричеством он не занимался. Интересы Теслы лежали в области исследований энергетики эфира, того самого «несуществующего» теплорода. А передача электричества на расстоянии, минуя проводники, как раз и представляла собой использование эфирных энергетических каналов. И очень похоже на то, что в исследованиях Тесла нащупал нечто страшное и разрушительное – феномен до сих пор никем не найденного «Тунгусского метеорита», удивительным образом совпавшего с началом гонений на Теслу и его энергетику, как раз и был тому подтверждением.

Тщательность, с какой всяческие фактические упоминания о Тесле и его работах были с корнем выдраны из истории, а следы от них подчищены, лишь наводила Дока на мысль – здесь запретная зона. Победившая топливная энергетика и сопряженные с ней электрогенераторы Эдисона, с последующей передачей электроэнергии по проводам, то есть путем, какой легко можно дозировать и каким легко можно управлять, – все это лишь укрепляло Дока в сомнениях. Похоже, я на правильном пути, только – ни конца ни края пути не видно.

Нужно было двигаться дальше: вместо изучения свидетельств «того, что было» попытаться реконструировать это в настоящем, то есть в ситуации «здесь и сейчас». Док начал медленно, шаг за шагом, наводить контакты с людьми, найденными в интернет-конференциях и на форумах по вопросам, как ее теперь называли, альтернативной энергетики. Головной боли у него стало еще больше. Прежде всего, скрывавшиеся под псевдонимами персонажи крайне неохотно шли на контакт. Создавалось впечатление – и, судя по всему, оно было справедливым, – что «авторитеты» дискуссий на практике были людьми, далекими от сути проблем. Они охотно спорили между собой и с другими посетителями форумов, без зазрения поливая оппонентов грязью направо и налево, но любой конкретный вопрос ставил их в тупик. В лучшем случае, вместо ответа наблюдалось игнорирование задавшего вопрос, а обычно – поднималась очередная волна грязи и оскорблений.

Доку приходилось действовать «китовым способом», просеивая через область своего внимания сотни и сотни контактов и персонажей в поисках единиц, способных к адекватному общению. Дополнительная сложность положения заключалась в том, что на этапе «наведения мостов» было ни в коем случае нельзя предъявлять переданные Олафом бумаги. Вполне очевидно, что они содержали информацию, не подлежавшую огласке в кругу неустановленных лиц. Отказавшись, таким образом, от десятков контактов, Док остановился на одном персонаже, представлявшем для него интерес. Около полугода ушло на то, чтобы постепенно войти в доверие и начать понемногу поддерживать его материально. Понятно, что платить деньги, даже ни за что, Док мог кому угодно и с самых первых дней знакомства, просто чтобы крепче привязать людей к себе – денег у него было достаточно, и своих собственных, и тех, что неуклонно прирастали с помощью получаемой от Олафа информации. Но «платить всем» не вариант – как только бы в сообществах узнали, что кто-то платит, тут же набежали бы сотни пустых «информаторов», и все оказалось бы похоронено, не начавшись.

Этот же отличался, прежде всего, адекватностью коммуникаций. Спокойную, взвешенную, конкретную манеру изложения плюс грамотную письменную речь можно было расценивать как свидетельство того, что с ним, по крайней мере, можно иметь дело. После установления доверительного контакта Док отправил ему несколько полученных от Ола-фа копий листов. Каково было его удивление, когда тот запросил у Дока некоторые схемы и таблицы, заранее описав ему, как они должны выглядеть. Такие документы на Олафовском жестком диске нашлись.

Похоже, этот парень действительно знал толк в проблеме, или хотя бы представлял себе, куда нужно двигаться. Но кем он был? И самое основное – кто за ним стоял? Никакая переписка не смогла бы дать ответов. Доку нужна была личная встреча с кандидатом. Обеим сторонам следовало расстаться со статусом инкогнито. Кандидат оказался пугливым и долгое время не решавшимся пойти на прямой контакт. Доку же бояться было нечего – все многообразие мира перестало для него существовать, упершись, словно острием светового конуса, в одну-единственную задачу. И, пока она не решена, дальше двигаться ему некуда.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации