Текст книги "Война и миф. Расширенное и дополненное издание"

Больше всего в Ираке удивляло даже не их количество портретов вождя – к тому, что во многих странах, особенно арабских, портреты правителя встречаются повсюду, я уже давно привык. В Египте с каждой стены на вас взирал Хосни Мубарак, в Сирии улицы украшали изображениями отца и сына Асадов, в ОАЭ не менее часто встречался лик шейха Заеда аль-Нахайана. По дороге из международного аэропорта имени Саддама Хусейна в город, который местные чиновники любили называть городом Саддама Хусейна, меня поразило то, что ни один портрет президента не был похож на другой. Сначала он предстал в традиционном военном кителе с орлами на погонах, через две минуты – в костюме и черной шляпе, а еще через сто метров – весь в белом; потом – в традиционном арабском наряде и платке-куфии, следом – в курдском народном костюме с жилеткой. Аксессуары тоже менялись – то он в солнцезащитных очках, то в берете, то в каске, то с ружьем, то с пистолетом, то с мечом. Возле мечети Саддам стоял на коленях на молитвенном коврике, в деловом квартале – говорил по телефону, в бедном районе – держал блюдо с едой. Выражение лица тоже не повторялось – от грозного взгляда до добродушной улыбки.

Многочисленные клипы, которые крутили по национальному телевидению, еще сильнее подчеркивали многоликость президента. Под звуки одной из восхваляющих президента патриотических песен, исполняемых популярными певцами, Саддам предстал не менее чем в десяти обличьях.

Все эти перевоплощения иракского лидера являлись лишь малой частью грандиозного мифа о Саддаме. Мифа, в котором ясно угадывались черты реальных исторических персонажей, каждый из которых по-своему являлся предшественником и даже двойником иракского лидера.

Саддам – Навуходоносор

Иракцы любят называть себя потомками древних вавилонян, а свою страну считают колыбелью человеческой цивилизации и гордятся тем, что их культуре больше 5 тыс. лет. Нынешнего правителя они, естественно, часто сравнивают с великими царями Древнего Вавилона. И в этом сравнении нет ничего неожиданного. У нас, например, к юбилею российского президента нижегородские умельцы выпустили медаль с профилями Петра I и Владимира Путина. Пойдя по этому пути, они явно украли идею у иракцев, которые давно уже отчеканили памятную медаль с профилями царя Навуходоносора и Саддама Хусейна.

С именем Навуходоносора связан, пожалуй, расцвет Вавилонского царства. Он прославился как удачливый завоеватель, всю жизнь боровшийся с евреями. Навуходоносор покорил Иудею, взял Иерусалим, а еще воевал с эламитами, населявшими территорию современного Ирана. Наконец, как утверждают некоторые источники, именно Навуходоносор построил печально известную Вавилонскую башню, из-за которой народы мира заговорили на разных языках и перестали понимать друг друга.

В Ираке любили говорить, что Саддам является прямым продолжателем дела Навуходоносора. Сходство и правда налицо: с иранцами воевал, Израиль обстреливал, а поход на Иерусалим – его заветная мечта. Но главным доказательством того, что Саддам – это новый Навуходоносор, являлся Вавилон. В тот момент древний город вновь застраивался. Иракцы восстанавливали стены и укрепления Вавилона, чтобы было что показывать туристам. А на холме, с которого открывается вид на Вавилон, стоял дворец Саддама.

Среди руин древнего города каждый год проводился Вавилонский фестиваль, на который съезжались фольклорные ансамбли со всего мира. Пока по ту сторону океана Джордж Буш утверждал, что режим Саддама Хусейна должен быть уничтожен, в Вавилоне пели и плясали…

«Приветствуем вас на древней земле царя Навуходоносора и Саддама Хусейна», – сказала ведущая, и на сцене появились две итальянки, представлявшие «танец солидарности с народом Ирака». На них были лишь куски белой ткани, с которыми они расстались в первую секунду танца, оставшись совершенно голыми. Правда, приглядевшись, я заметил, что на итальянках все же были полупрозрачные и совершенно незаметные боди телесного цвета. Но большая часть шокированных иракцев этого, естественно, не заметила. Пока итальянки находились на сцене, зрители кричали от восторга. Как только их танец завершился, собравшиеся в древнем Вавилоне ни с того ни с сего начали хором скандировать: «Духом! Кровью! С тобою, о Саддам!»

Саддам – Гарун-аль-Рашид

Багдадцы очень любили называть свой город городом «Тысячи и одной ночи», хотя от того легендарного средневекового города ничего не осталось. Правда, по всему городу стояли статуи персонажей арабских сказок – были и Шахерезада, и Шахраяр, и служанка Али-Бабы, разливающая по кувшинам, в которых сидят разбойники, раскаленное масло. Однако одним из главных сходств Багдада с древней столицей Арабского халифата было то, что в правителе Ирака четко угадывались черты легендарного Гарун-аль-Рашида. К примеру, западные СМИ обвиняли Саддама Хусейна в том, что, несмотря на бедственное положение народа, руководитель строил себе огромные дворцы. Говорят, у Саддама их было больше 40. «Ну и что? – возразил мне работающий в Ираке российский бизнесмен. – Это же восточная традиция. В арабском мире так принято. Если халиф будет ходить без штанов, всем делиться со своим народом, его попросту не будут уважать. На Востоке власть должна сверкать».

И иракцы с этим мнением были вполне согласны. «Это неправда, что он купается в роскоши. Американское вранье! Он очень простой человек, – убеждал меня хозяин кафе, в котором в юности, по слухам, бывал Саддам. – Но раз он президент и его жизни угрожают, он просто вынужден иметь много дворцов».

Правда, в Ираке были и недовольные. «Бюрократия совсем не дает жить, – сетовали они. – Министерства плодятся с каждым днем, повсюду чиновники, все деньги оседают у них. Выделят, скажем, средства на строительство школы, а до места ничего не доходит… Ничего, Саддам узнает, он им покажет!»

А Саддам, как были уверены многие, обязательно бы узнал. Как мне рассказывали, еще несколько лет назад президент ходил по улицам, заходил в дома простых граждан и справлялся об их жизни – прямо как Гарун-аль-Рашид, надевавший платье простолюдина и отправлявшийся бродить по улицам Багдада.

Зато сейчас, уверяли меня, существует телефон, по которому любой житель Ирака может позвонить и поговорить с президентом. Правда, как я ни просил, никто этот номер мне не смог найти.

Саддам – Салах-ад-Дин

Легендарный Салах-ад-Дин – одна из самых популярных исторических фигур в современном Ираке. Великий арабский полководец, в XII веке объединивший весь исламский мир и освободивший Иерусалим от крестоносцев, родился в Ираке, в городе Тикрит.

В Тикрите 28 апреля 1937 года родился и Саддам Хусейн. Поэтому государственные СМИ любили называть Саддама наследником и продолжателем дела Салах-ад-Дина. В Ираке очень часто можно было встретить картину, на которой Саддам был изображен в роли своего великого земляка – на белом коне вел за собой войска на освобождение иерусалимской мечети Аль-Акса. Эта картина украшала ворота в родной город президента и здание министерства культуры Ирака.

И именно сходством между Салах-ад-Дином и Саддамом некоторые иракцы объясняли нападки США на президента: «Американцы – это новые крестоносцы. Они уже покорили весь Ближний Восток. Арабские страны испугались американцев, они сдались им. Единственный человек, который может объединить арабскую нацию, освободить Ближний Восток и Иерусалим от американцев и сионистов, – Саддам». Об этом говорили и многочисленные плакаты на улицах Багдада: «Саддам – надежда на возрождение арабов, символ благородства арабской нации, герой национального освобождения…»

Саддам – Сталин

В отличие от остальных мифов, взлелеянных иракскими СМИ, история о связи между Саддамом Хусейном и Сталиным имела другие корни. Еще перед «Бурей в пустыне» в западных СМИ появились публикации, в которых утверждалось, что Саддам – внук Сталина. Якобы попавший в плен сын отца народов Яков Джугашвили после Второй мировой войны был освобожден войсками союзников, вместе с англичанами попал на Ближний Восток и осел здесь под именем Якоб Джуга. Эта версия, правда, не объясняла, как ему удалось стать отцом родившегося в 1937 году Саддама Хусейна.

Джордж Буш-младший вспомнил старую аналогию – в программной речи в Цинциннати он назвал иракского лидера учеником Сталина. И хотя Джордж Буш никогда не был ни в Ираке, ни в СССР, отчасти он прав: в образе Саддама есть и черты Сталина.

Огромные памятники, стоявшие по всей стране, не могли не напоминать сталинские. Обычно Саддам указывал рукой в светлое будущее, реже – держал ружье или сидел на коне. «Саддам Хусейн – совесть нации и символ ее чести» – так подписаны портреты президента, повсеместно висящие в Багдаде. Нельзя было не вспомнить «ум, честь и совесть нашей эпохи».

«Ты знаешь, если американцы на нас нападут, – рассказывал мне пожилой интеллигентный иракец, – я возьму свое ружье и пойду воевать с ними – за родину, за Саддама!» «Знакомая формула, – подумал я и переспросил. – Ты хочешь умереть ради Саддама?» Мы разговаривали на улице, нашу беседу вряд ли кто-нибудь мог подслушать. «Если бы пришлось отдать свою жизнь ради одного волоса на его голове, я бы сделал это не задумываясь, – сказал он, глядя мне в глаза. – Он единственный человек, который олицетворяет все наши национальные интересы».

Саддам – пророк

Образ Саддама как очень религиозного человека, более того – предводителя всех правоверных – стал создаваться не так давно. Надо сказать, что в первые годы своего правления Саддам был больше социалистом, чем мусульманином. Однако все изменила «Буря в пустыне». Тогда саудовский король Фахд (Хранитель Двух Благородных Святынь – именно так официально звучит его титул) впустил на свою землю неверных, чтобы помочь им в войне против мусульманского Ирака. И иракский лидер объявил, что отныне саудовцы не могут считаться истинными мусульманами, а их король – хранителем веры, и это звание переходит к нему. С тех пор появились легенды о религиозности Саддама. В багдадской мечети Умм-аль-Амарик находился священный Коран, который якобы написан кровью президента. Несколько раз в час по телевизору показывали заставку: сначала исламские святыни в Мекке, затем крупнейшие мечети Ирака, наконец, президент во время молитвы и встреч с народом. Заставка сопровождалась лозунгом: «Бог! Родина! Руководитель!» А когда приходило время очередной молитвы, чтение Корана непременно сопровождалось изображением молящегося президента.

Портрет президента можно было увидеть на дверях практически каждой мечети. А при упоминании имени президента было принято произносить славословие: «Да хранит его Аллах и оберегает!» Почти как при упоминании имени пророка Мухаммеда – «Да благословит его Аллах и приветствует!».

Но помимо этой официальной формулы почитания президента, существовало множество народных. На любом собрании, съезде или митинге в Ираке можно было встретить массу так называемых народных поэтов, которые заводили толпу своими незатейливыми двустишиями. «Молимся за пророка Саддама, не нужен нам никто другой», – гласило одно из них.

Саддам – миф

В 2003 году, несмотря на повсеместное присутствие Саддама (памятники, плакаты, телевизионные ролики), почти никто в Ираке не видел живого президента уже много лет. Телезрители каждый день видели Саддама, приветствующего толпы почитателей, выступающего на митингах или окруженного детьми, но эти кадры были сняты много лет назад, их показывали изо дня в день в течение долгого времени.

Иракский лидер никогда не появлялся на официальных мероприятиях, даже на торжествах в честь собственного дня рождения. Речи от имени Саддама по уже сложившейся традиции произносил один из вице-президентов. Президент практически никогда не принимал иностранных гостей. В Ираке рассказывали, что российский вице-спикер Владимир Жириновский, хваставшийся своей дружбой с иракским лидером, не видел президента уже девять лет – Саддам принял его лишь однажды, в начале 1990-х годов, и ни разу с тех пор.

Практически никто в Ираке не знал, где находится президент. Одних мой вопрос об этом повергал в ужас – они начинали трястись и нервно озираться. Другие отвечали очень уверенно. «Он далеко, он занят внешней политикой. Саддам решает судьбу родины, – объясняли они. – А его помощники занимаются внутренней политикой, поэтому у нас такая бюрократия». «Он самый смелый», – говорили одни иракцы. «Самый мудрый», – убеждали другие. У каждого, очевидно, был свой Саддам.

Тикрит славится как родина самых знаменитых иракцев. Прежде всего, здесь родился великий Салах-ад-дин, победитель крестоносцев и освободитель Иерусалима. Отсюда же родом экс-президент Ахмед Хасан аль-Бакр, предшественник нынешнего лидера. Здесь родился и нынешний вице-президент Иззат Ибрагим. Однако самую большую славу городу принесло именно то, что в нем (вернее, неподалеку, в деревне Аль-Оджа) 28 апреля 1937 года родился Саддам Хусейн. Правда, жил он тут недолго. Ребенком будущий президент переехал в Багдад, где занялся политикой, попал в тюрьму, бежал в Сирию, потом в Египет. И лишь когда Саддам возглавил Ирак, городу досталась часть его славы. Здесь проходили ежегодные торжества по случаю одного из главных государственных праздников – дня рождения президента.

Отвезти меня в город мне обещал знакомый, уроженец Тикрита, в прошлом сотрудник одной из служб безопасности Ирака, хваставшийся тем, что сам однажды встречался с президентом (у него даже есть фотография, подтверждающая это). Однако во время предполагаемого отъезда он не появился, зато позвонил через час и пообещал приехать еще через час. Но так и не приехал.

Потеряв терпение, я решил, что смогу съездить в город через турагентство, и буквально в считанные минуты мне предоставили машину и гида. Уже в пути мой гид Валид сообщил мне несколько интересных фактов. Во-первых, оказалось, что ни он сам, ни наш шофер никогда не были в Тикрите. А во-вторых, въезд в Аль-Оджу, родную деревню Саддама, строго воспрещен. «Даже я, иракец, никогда не был в Аль-Одже! – увещевал меня Валид. – Что уж говорить про иностранцев. Туда никого не пускают». Увидев, что мой интерес к родным местам президента не утихает, он учинил мне допрос:

«А почему ты решил ехать в Тикрит? Ты любишь Саддама?» (В глазах читалось: «Ты шпион?»)

Возможно, мои слова о том, что я хочу написать правду о том, как на самом деле живет Ирак, его убедили, но на ближайшей заправке он вдруг решил позвонить директору турфирмы и выяснить, точно ли Аль-Оджа закрыта. После довольно долгого разговора он вернулся, заявил, что в Аль-Оджу меня не пустят, и немедленно переменил тему, начав обучать меня разным арабским стишкам, считалкам и скороговоркам.

Вскоре по дороге нам встретилась автоколонна, перевозившая танки. На мой вопрос, куда они едут, он ответил: «Ударить по Америке». «Нет, постой, Америка на западе, а танки везут на север», – возразил я. «Ну, знаешь, на севере есть Турция, которая наверняка будет помогать американцам. Очень многие страны будут помогать Америке». Я попросил уточнить. «Ну, Британия, – задумался он, – потом всякие ублюдочные арабские страны вроде Кувейта». В этот момент он снова вспомнил какой-то стишок и как ни в чем не бывало начал мне его рассказывать.

«А расскажи мне какие-нибудь стихи про Саддама», – перебил его я. Валид сделал крайне задумчивое лицо и ответил, что не знает ни одного. Учитывая, что по телевизору их передают ежедневно, и я сам уже почти выучил несколько, поверилось с трудом.

Потом я заметил, что мы едем слишком медленно: 100 км/ч для иракской автотрассы – почти ничего.

Валид стал мне объяснять, что все это делается исключительно для моей безопасности. Правда, потом чуть тише, возможно, забыв, что я понимаю по-арабски, сказал водителю: «Давай еще медленнее, около 90». Время приближалось к двум – поре максимальной жары, когда все магазины, учреждения и даже мечети закрываются, а улицы пустеют.

При приближении к Тикриту я заметил, что портреты президента встречаются уже не каждый километр, как прежде. Здесь они, без преувеличения, на каждом столбе. Ворота в город украшает картина, на которой Саддам на белом коне ведет за собой войско на взятие Иерусалима. Точно такую же я видел в Багдаде в министерстве культуры. Имеется в виду, что Саддам – преемник и наследник своего великого земляка Салах-ад-дина, который в XII веке освободил Иерусалим.

Мимо Аль-Оджи мы проехали, ускорившись. «Ты понимаешь, нужно разрешение президента для того, чтобы туда въехать», – объяснил мне Валид.

Вскоре около дороги показались живописные ворота и скрывающийся за ними большой дворец. На мой вопрос, что это, гид ответил просто: «Дворец». «Дворец президента?» – переспросил я. «Мы называем это дворцом народа, – разъяснил он, – ведь Саддам руководит всем народом, значит, его дворец – это дворец народа».

Через несколько минут нашу машину остановил полицейский. Наверное, вспомнив о своей недавней ошибке, Вал ид уже не стал вслух объяснять ему, кто я и куда еду. Он вышел и долго что-то шептал ему на ухо. Буквально через 50 метров нас затормозил другой полицейский. Через 200 метров – следующий. «Они все предупреждают, что тут нельзя фотографировать», – объяснил Вал ид. Ни одного хотя бы немного важного объекта я в окрестностях не увидел, но само требование меня не сильно удивило: в Багдаде тоже фотографировать любые памятники или дома – дело проблематичное, а мосты или госучреждения – чуть ли не подсудное. «А хотя бы выйти около той мечети можно?» – обреченно спросил я. «Ты знаешь, мы сейчас поедем в участок и там выясним, что тут можно делать, а что нельзя», – обрадовал меня гид. Первой нашей остановкой в Тикрите стало отделение одной из служб безопасности.

Валид пошел внутрь. В ожидании я обнаружил то, зачем и приехал в город, – явные признаки политической активности местных жителей. Все заборы в окрестности были плотно завешаны полотнищами с лозунгами. Я начал их методично переписывать в блокнот: «Саддам Хусейн – гордость арабской нации», «Боже, храни Ирак и Саддама», «Вместе с Саддамом Хусейном вперед к победе» и т. д. Заметив, чем я занимаюсь, шофер заволновался. По возвращении Валида он стал ему жаловаться, и гид сообщил мне, что мы сейчас поедем в другое отделение службы безопасности, где мне должны дать разрешение на прогулки по городу.

«Послушай, мне не нужны никакие военные объекты, мне не нужна уже даже Аль-Оджа, я просто хочу походить по городу, раз уж я сюда приехал. Может быть, посмотреть на какие-нибудь места, связанные с президентом. Скажем, мечеть, где он молился», – увещевал его я. «А ты не хочешь лучше вернуться в Багдад? Ожидание в отделении может затянуться», – услужливо предложил Валид. Я предпочел подождать.

В этом участке Валид пропал надолго. «Почему у вас все так сложно?» – начал я допрашивать шофера. «Приказ государства!» – с многозначительным видом ответил он. Но после паузы объяснил, что в Тикрите особо жесткий порядок, особо суровые спецслужбы. А все потому, что это родной город президента.

Дело шло к вечеру, и, поняв бесполезность ожидания, я согласился возвращаться в Багдад. Однако дело приняло уже более серьезный оборот. Ко мне вышел рыжеволосый офицер и попросил проследовать за ним. В участке меня подвергли обстоятельному допросу: «Где ты научился говорить по-арабски? Зачем? Какая у тебя религия? Много ли в России христиан? Не пил ли ты по дороге виски?» Минут через пятнадцать он потерял ко мне интерес и стал задавать вопросы шоферу. Потом снова мне, но с явно скучающим видом. На все мои вопросы он отвечал, что нужно подождать минут десять.

Вдруг вернулся Валид, а с ним еще один человек, поприветствовавший меня по-русски. Я подумал, что допрос продолжится на русском языке. Но он ограничился парой незначительных вопросов. Словно единственная цель появления этого человека была проверить, тот ли я, за кого себя выдаю, умею ли говорить по-русски. Затем он с явным разочарованием объявил, что я могу возвращаться в Багдад. Поимка шпиона сорвалась.

Пока мы ехали к выезду из Тикрита, нас еще раза четыре остановила полиция. Когда город наконец остался позади, Валид вдруг поинтересовался: «А что, в России можно ездить везде, куда хочешь?» Я задумался, а он следом задал еще один вопрос: «Неужели можно свободно ездить по городу, где родился президент Путин?»