Текст книги "Тайна Озера"

Глава одиннадцатая

ХОЛОДНАЯ ИГРА

За окном автомобиля проплывали пейзажи, словно принадлежавшие другому, инопланетному миру. Необъятную долину сменили изумрудные холмы, вздымающиеся и ниспадающие плавными линиями. Казалось, они тяжко вздыхали, ибо над их верхушками сгустились чёрные тучи, словно кто-то рассыпал угли. Пролился дождь, бурлящим потоком сметая яркость красок, превращая всё вокруг в одно размытое пятно. Он закончился так же стремительно, как и начался, и к моменту, когда Элдурун привезли в Рейкьявик, продолжал лишь назойливо моросить.

Автомобиль остановился перед домом, где их встретила пожилая экономка. Она приветливо улыбнулась и, когда Хельга вышла из машины, любезно раскрыла над ней зонт. Отца добродушно приветствовал деловой друг в чопорно-сером жакете и с таким маленьким зонтом в руках, что он едва ли прикрывал его от дождя, оставляя на плечах мокрые следы.

Элдурун продолжала сидеть в горестном оцепенении, безучастно взирая в окно сквозь капли дождя на серую стену. Её захлестнуло отчаяние. Никогда ещё в жизни она не чувствовала себя настолько беспомощной и несчастной. Весь окружающий мир был до ужаса ей чужим, будто она никогда не жила здесь, не знала этих людей и даже саму себя. Ей стало зябко, страх растекался едкой слизью, словно выжигая изнутри. Обхватив себя руками, Элдурун сморщилась от боли. Её жизнь стала такой же нечёткой, расплывчатой, как картинка за плачущим окном. Казалось, она медленно растворяется, и в скором времени от неё прежней не останется ничего…

Фаннгейр в нерешительности стоял перед входом в обитель троллихи. Пещера постепенно успокаивала его разгорячённую мечущуюся душу холодом и тьмой, за что он благодарил каменную подругу. В своём одержимом состоянии он не мог прийти к Йоре, за это оскорбление она просто отказалась бы отвечать. Он наблюдал за ней из темноты, ведь их разделяла только каменная лестница.

Мать сидела у костра в одном коротком переднике, и только спутанные огненные волосы прикрывали её обнажённое, словно вылитое из бронзы, мощное тело. На её лодыжках и запястьях поблескивали золотые браслеты. В руках она держала чашу с дымящимся варевом, которое с удовольствием пила, от умиротворения прикрыв глаза. Конечно, Йора знала, что он пришёл, но не призывала гостеприимно к себе. Фаннгейр сделал шаг к лестнице, ожидая, что мать вновь скроется за колонной, но она не сдвинулась с места.

Спустившись до каменного дна, Фаннгейр осторожно прошёл к огню и сел позади троллихи на некотором расстоянии. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Фаннгейр тихо произнёс:

– Здравствуй, мама. Я принёс тебе дары.

Он выложил перед собой несколько меховых плащей из разных звериных шкур, шерстяные одеяния и покрывала с орнаментом, длинные ножи и расписную глиняную посуду. Йора медленно, словно нехотя, повернула голову и бегло взглянула на дары сына.

Уперев руки в колени, Фаннгейр свесил голову от нестерпимой печали.

– Мама… Умоляю тебя.., – сдавленно прозвучал он. – Подскажи, как мне быть. Элдурун покинула меня, и покинула долину. Я не знаю, вернётся ли она когда-нибудь и хочет ли этого. Если она больше не желает меня, я оставлю свои попытки перейти к ней. Но если она желает, но не может вернуться, я должен совершить переход и найти её.

В этот раз не звучала россыпь камней, не раздавался шелест пещерного ветерка, не было взмахов огня. Ничто не указывало на то, что троллиха общалась с силами природы.

Не повернувшись к сыну, она ответила после непродолжительного молчания:

– Я ничем не могу помочь тебе. У Элдурун дар, который позволяет ей перемещаться. Она входит в особое состояние души, после чего происходит слияние с энергетическими потоками озера, и только поэтому оно переносит её.

– Что за особое состояние?

– Это транс.., – прошептала троллиха, но звучание слова отозвалось глубинной вибрацией пещерного свода, которая тут же исчезла.

От удивления Фаннгейр вскинул брови и оглядел пещеру.

– Вроде того, что делают жрецы в посёлке?

– Да, – смакуя каждый звук, медленно говорила троллиха. – Однако у Элдурун он не развит в полную силу. Поэтому всегда есть опасность, что она может застрять между мирами или отправиться дальше, чем нужно.

– Могу ли я научиться такому? – задал Фаннгейр давно мучивший его вопрос. – Могу ли я войти в это особое состояние?

На мгновение повисло густое молчание. Оно закладывало уши, как смола, болезненно разрывая перепонки изнутри. В голове Фаннгейра всё начало пульсировать, перед глазами поплыли цветные блики. Ему всегда казалось, что таким образом Йора пытается воздействовать на него, сбить с толку, ведь он верил, что она обладает могущественной силой. Он так же ожидал, что мать, как бывало прежде, не ответит или грубо рявкнет и прогонит прочь. Но её голос внезапно прозвучал необыкновенно нежно:

– Этого нельзя делать, Фаннгейр. Твоё вмешательство может нарушить равновесие. Не обладая нужным даром, ты можешь привести наши миры к страшным последствиям.

Какое-то время Фаннгейр пребывал в растерянности от значительных перемен в материнском настроении. Он пытался осмыслить её слова, и чем больше понимал их, тем тяжелее становился камень страдания в его душе.

– Я не собираюсь сдаваться, – приглушённо проговорил он. – Я должен быть с ней, если она желает этого…

– Она желает, – отчеканила Йора.

– Тогда помоги мне, прошу тебя! Я знаю, ты можешь…

– Не могу. Это исказит время и уничтожит всех нас…

– Тогда зачем боги вообще позволили встретиться нам?! – с жаром воскликнул Фаннгейр. – Для чего они начали эту игру?! Чтобы посмеяться над нами?!

Он больше не мог сдерживать рвущуюся на части душу. Схватив какой-то булыжник, он с яростью швырнул его в стену. Пещера злобно гаркнула, свисающие каменные капли угрожающе заскрипели, эхо хищно шикнуло на него. С тяжёлым дыханием Фаннгейр выслушал строгий выговор каменной великанши, ожидая гневного порицания и от матери. За такое поведение Йора могла бы прогнать сына, но она не сдвинулась с места, не оглянулась на него, продолжая оставаться на удивление невозмутимой.

– Никакие это не боги, – презрительно кинула она в пространство. – Желания ваших душ соединили вас, и только вы можете обмануть Время.

Её слова мгновенно отрезвили его.

– Как же это сделать?

– Есть только один способ. Вы должны оставить своё дитя в её реальности. Тогда произойдёт обмен, и Элдурун сможет остаться здесь навсегда без последствий для вас и мира.

Весть о том, что им придётся пожертвовать ребёнком ради того, чтобы воссоединиться навсегда, повергла Фаннгейра в глубокое недоумение и ужас, заставивший его оцепенеть.

– Но как же… Нет, это невозможно сделать. Ведь это наш первенец…

– Это решать не тебе, но Элдурун, – прервала его излияния троллиха. – В конечном итоге, дети это не самое главное в жизни.

И вновь безмолвие сгустилось в пространстве, раздирая душу в клочья. Фаннгейр испытал боль и горькое разочарование от того, что всё должно сложиться не так, как они с Элдурун желали. Его обуял гнев на глупые законы жизни и даже на мать, что открыла ему жестокий способ, став посредницей между ним и Временем. Смертельная тоска вновь сломила его, накатывая волнами, разъедая, словно кипящая лава. Голову сверлила лишь одна мысль – как всё это сможет пережить Элдурун.

– Что же мне делать? – горестно прошептал Фаннгейр.

– Идти за ней.

– И как это сделать?..

– Это будет сложно. Озеро начнёт тебя отвергать. Но если ты будешь твёрд в своём решении, оно пропустит тебя. Ты готов к последствиям?

Фаннгейр пристально смотрел на мать. Она не обернулась, продолжая невозмутимо сидеть к нему спиной. У Йоры было мощное телосложение, но огненные хаотичные локоны, обрамляющие её плащом, в полутьме делали её похожей на исполинское каменное изваяние.

– Да, – твёрдо ответил Фаннгейр.

– Тогда слушай и запоминай всё, что я тебе скажу.

Глава двенадцатая

НАРУШАЯ РАВНОВЕСИЕ

Элдурун выбежала из дверей университета от судорожной тошноты, что накатывала волнами, наполняя каждую клеточку её тела, разрывая на части внутренние органы. Она пыталась скрыться от студенческих взоров и жгучей головной боли, что опоясала не только голову, но и шею, плечи, отдаваясь в ушах металлическим звоном. Её охватил изнурительный жар, волосы и платье взмокли от пота. Дыхание участилось, заставляя её широко-раскрытым ртом жадно хватать воздух, в надежде успокоить рвущуюся рвоту. Но клокочущая лава безжалостно и неумолимо устремлялась наружу. Элдурун тяжело облокотилась руками о стену и, сделав последний вздох, освободила тело от содержимого желудка.

С тех пор как она вернулась в Рейкьявик, день ото дня ей становилось только хуже. Близился конец середины лета, по её подсчётам начался только третий месяц беременности, но её живот стремительно вырос. Ребёнок внутри неё начал шевелиться, она явственно чувствовала его ладошки и стопы, проступающие сквозь кожу, которая стала необыкновенно тонкой, почти прозрачной. Элдурун с ужасом сознавала, что дитя, зачатое в прошлом, развивается согласно тому времени. Один месяц в двадцатом веке равнялся трём месяцам десятого века. И эту странную временную прогрессию Элдурун так и не смогла разгадать…

Обретая покой в душе, обретаешь всё. Таковы были последние слова Йоры, после чего она отправила сына совершать запретный переход.

Едва Фаннгейр вошёл в таинственное пространство озера, его объяла удушающая мгла. Казалось, она сжимала его стальным коконом, сковывая движения, забирая дыхание. Преодолев вязкую тину тумана, он прошёл к безмолвным водам. Пространство было словно наэлектризовано ледяными частицами, что больно пронзали кожу и лёгкие. Несмотря на нерушимую безмятежность, дух Тингвадлаватн дышал враждебностью. Он точно знал, для чего человек пришёл к нему.

Фаннгейр закрыл глаза, стараясь дышать глубоко, не обращая внимания на густой, плотный, как воск, воздух. Он плавился на его губах, в носу, заполнял лёгкие едкими испарениями. В горле Фаннгейра неумолимо запершило, и он едва сдерживал приступы удушливого кашля. Мысли невольно путались, тело вспотело от попыток преодолеть воздействие магической природы. Бесконечно долгое время он стоял у озера, впитывая в себя его живую сущность, не враждуя, но смиренно принимая, как дар, как благо, словно так озеро могло научить его силе и мудрости.

И тогда Тингвадлаватн сдало оборону. Густой туман сменился лёгкой кружевной дымкой, окутывая Фаннгейра холодной обнажённостью. Время замедлилось, вновь соприкоснувшись с вечностью. Всё застыло. Успокоилось. Замерло от звенящей тишины. Казалось, Фаннгейр завис где-то меж мирами – он перестал чувствовать собственное тело. Больше не было его, озера, долины, никаких чувств и мыслей…

Только покой… Только тишина…

Фаннгейр резко открыл глаза. На мгновение ему показалось, что он задремал. Туман клубился вокруг него прозрачной паутиной, мерцая вышитым золотом от раскалённых лучей солнца. Пространство немного потеплело, дышать стало легко, но всё оставалось прежним. Он оглянулся вокруг. Сквозь дымку явственно виднелась бескрайняя долина, но на её изгибах вдали белели дома.

Фаннгейр шумно выдохнул. Переход состоялся, но попал он в нужное время или нет, ещё стоило выяснить. Потоптавшись с мгновение на месте, он вышел за пределы тумана.

За прошедшую тысячу лет долина почти не изменилась. Она по-прежнему простиралась бескрайним полотном, украшенная завитками застывшей лавы и покрытая незаживающими ранами-каньонами, а вдали возвышались каменные великаны в снежных шапках. Единственным отличающимся штрихом стали дома, тогда как в десятом веке здесь было больше деревьев. В этом времени так же ещё играло лето, и кожа долины пушилась лоснящейся изумрудной травкой. Не смотря на чистое лазурное небо и пригревающее солнце, дул холодный ветер. Этот контраст погоды тоже не изменился, заставив Фаннгейра невольно улыбнуться.

Он шёл к домам, надеясь встретить хоть одну живую душу, но ему недолго пришлось ждать. У сверкающего изгиба реки неподвижно стоял человек. Из-за медного отблеска играющих с ветром волос, Фаннгейру почудилась Элдурун, но мощная стать с широким разворотом плеч и надменно вздёрнутый подбородок заставили его от удивления замедлить шаг. Он пристально разглядывал высокую фигуру, показавшейся каменной скульптурой из-за длинного серого одеяния. Натолкнувшись на острый взгляд, Фаннгейр более не мог отвернуться, движимый вперёд неодолимой притягательной силой.

Госпожа Элдфьора невозмутимо смотрела на приближающегося скандинава, пока он не поравнялся с ней. Фаннгейр предстал перед её взором в первозданной красоте и мощи, со спутанными волосами, накинутым на плечи меховым плащом и луком с колчаном стрел за спиной. Она сосредоточилась на его скованном от потрясения лице, и её тонкие губы расплылись в радостно-приветливой улыбке.

– Мама?! – взволнованно прошептал скандинав.

– Здравствуй, Фаннгейр, – выдохнула троллиха и, подавшись к сыну, спокойно, но с чувством глубокой тоски из-за разлуки длиною в тысячу лет, обняла его.

Фаннгейр был не в силах произнести даже слово. Когда Элдфьора отстранилась, он посмотрел на мать с беспомощным непониманием и растерянностью.

– Но как же.., – сорвался с его губ набор звуков.

Троллиха смотрела на него с необыкновенной нежностью, а взяв за руку, сказала:

– Пойдём со мной. Я всё тебе объясню.

Элдфьора привела Фаннгейра в особняк, расположив в пыльной гостиной на покрытый простынёй стул, а сама села напротив. Они долго смотрели друг на друга, не произнеся ни слова. Ещё буквально полдня назад Фаннгейр беседовал с матерью в её пещере, а теперь она предстала перед ним в новом времени в новом образе цивилизованной женщины. Он всё ещё пребывал в замешательстве, оглядывая Элдфьору с открытым недоверием, но для троллихи это был момент радости, которого она ждала долгие годы.

– Мне трудно поверить, что это ты, – нерешительно прервал молчание Фаннгейр.

– Я знаю, – ласково улыбнулась троллиха.

– Ты больше не живёшь в пещере?.. И носишь платья…

– Это одно из условий жизни среди людей.

Фаннгейр нервно покачал головой, будто соглашаясь, но его губы сжались в жёсткую ниточку, а лоб прорезали напряжённые борозды.

– Как такое возможно? – тихо прозвучал он.

– Я не могу сказать тебе правду, Фаннгейр, – тяжко вздохнула троллиха, и в этом вздохе послышалась вся усталость, скопившаяся за века. – Но я здесь, чтобы помочь тебе.

Фаннгейр напряжённо смотрел на мать долгим, задумчивым взглядом, но после его лицо резко разгладилось. Взметнув брови вверх, он спросил:

– Элдурун?..

– Она моя внучка. Ваши потомки продолжают жить и в нынешнем веке. Одна из них вышла замуж за моего сына, дав жизнь самой Элдурун. Таким образом, Элдурун сама себе прародительница и потомок.

Фаннгейр глубоко выдохнул и покачал головой.

– Это всё слишком сложно и запутано для меня…

Элдфьора ухмыльнулась.

– И не мудрено. Видишь ли, Время любит периодически устраивать подобные игры. Поэтому иногда люди бесследно исчезают. Потому что становятся ненужными в своём времени, но нужными где-то ещё – в прошлом или в будущем.

– И Элдурун должна исчезнуть отсюда, чтобы остаться со мной?

– Да. Поэтому ты должен найти её и вернуть к себе. А после, когда придёт время, вы должны оставить вашего сына здесь.

– Сына? Значит, у нас будет сын?

– Да.

Фаннгейр тяжело кивнул.

Элдфьора поднялась с места и прошла к комоду.

– Но прежде чем ты отправишься к ней, тебе нужно переодеться.

– Зачем?

– Ты должен слиться с толпой, ибо твой нынешний наряд, – троллиха лукаво покосилась на него, – слишком выразителен.

Она прошла к нему с охапкой одежды в руках и положила её на стол перед ним.

– Скажу сразу – тебе в ней будет неудобно. Современная одежда очень сковывает движения… Хотя раньше было ещё хуже.

Элдфьора отвернулась и прошла к окну, дав сыну свободу переодеться.

– Значит, ты действительно продолжала жить всё это время, а не переместилась сюда, как я? – спустя мгновение произнёс Фаннгейр.

– Да…

– Я всегда знал, что ты обладаешь некими магическими силами.

Троллиха хрипло, непринуждённо засмеялась.

– Я никогда не обладала магией, – отозвалась она. – И в моём бессмертии нет ничего магического.

– Тогда как же..?

Элдфьора ничего не сказала, как делала всегда, когда не хотела отвечать. За её спиной раздавались звуки напряжённого пыхтения и проклятий. Фаннгейр пытался втиснуться в одежду, которая ему явно не понравилась. Упал лук с колчаном стрел, посыпались кинжалы, издавая стальной писк, и снова проклятия.

– И всё-таки ты не изменила себе, – произнёс Фаннгейр, сделав шаг к матери. Троллиха обернулась. – Пусть ты живёшь в доме, как человек, но здесь так же мрачно и зябко, как в твоей пещере.

Элдфьора насмешливо осмотрела сына в одежде двадцатого века.

– Собери волосы в хвост, – усмехнулась она. – Сейчас так уже не носят.

Она помогла Фаннгейру с волосами и, поправив на его мощной груди незатягивающуюся рубашку, сказала:

– Рейкьявик разросся, заблудиться там нынче легко, а найти Элдурун тебе будет непросто. Всё, что ты увидишь, тебя сильно удивит.

– Сильнее, чем ты спустя тысячу лет? – довольно улыбнулся Фаннгейр.

Он смотрел дерзко, насмешливо, но весь его вид говорил о том, что он был безумно рад встрече. Уже серьёзнее он добавил:

– Я готов, мама.

Осознавая, что видит сына в последний раз за эту вечность, Элдфьора грустно улыбалась.

– Тогда запоминай всё, что я тебе скажу…

Глава тринадцатая

В ЛЁГКОСТИ БЫТИЯ

Благополучно переночевав на лоне природы, Фаннгейр пришёл в Рейкьявик следующим утром. Его костюм испачкался и успел немного порваться, а волосы растрепались. Слиться с толпой ему не удалось и, пока он шёл по улицам города, с нескрываемым удивлением осматривая явившуюся современность, люди настороженно оборачивались ему в след. Сбившись с пути, который указала Элдфьора, Фаннгейр блуждал по городу, пытаясь отыскать дом Элдурун, но добраться до него смог лишь к вечеру.

Не раздумывая ни минуты, Фаннгейр несколько раз громко постучал в дверь. Через мгновение ему открыла пожилая женщина в строгом чёрном платье. Её брови на мгновение взметнулись вверх.

– Чем могу помочь? – мягко спросила она, с любопытством оглядев гостя с головы до ног.

– Я пришёл за Элдурун, – прямо ответил Фаннгейр, ни сколько не смутившись.

– Что? – растерялась экономка.

– Она ведь здесь живёт?

– Элдурун Йоунсдоттир?

– Да… Да, наверное… Где она? Мне нужно её увидеть.

Фаннгейр сделал шаг вперёд, бесцеремонно отодвинув дверь, но экономка решительно преградила ему путь.

– Вам сюда нельзя! – взвизгнула она, выставив руки вперёд. – Кто вы такой?! Назовите имя!

– Эрла.., – раздался слабый голос.

Экономка обернулась. Подняв голову, Фаннгейр увидел на втором этаже Элдурун. Сгорбившись, словно старуха, она держалась за живот, прикрывая его широкими полами тёплой накидки. Слипшиеся и потемневшие от пота волосы падали на бледное лицо хаотичными прядями.

Услышав голос Фаннгейра, Элдурун подумала, что ей почудилось, а увидев его в дверях, сначала не поверила глазам. Её сердце готово было разорвать грудную клетку, так сильно оно отдавалось лихими ударами. Губы Фаннгейра тронула ласковая, едва заметная улыбка, и мгновенно волна тепла коснулась души Элдурун. От наполнившего чувства, нервы её не выдержали. Железная маска невозмутимости, которую она держала перед всеми, разбилась, и слёзы непроизвольно хлынули из глаз.

– Элдурун, ты знаешь этого молодого человека? – спросила экономка. – Говорит, что пришёл за тобой, врывается в дом.

– Да.., – выдохнула Элдурун, держась на ногах из последних сил. – Эрла, прошу, оставь нас.

Экономка опешила.

– Но.., – попыталась она возмутиться, однако Элдурун прервала её.

– Эрла, пожалуйста…

Насупившись и поджав губы, экономка неодобрительно посмотрела на Фаннгейра и, нарочито громко выдохнув, вышла в другую комнату.

Фаннгейр остался стоять в коридоре с открытой дверью, а Элдурун тяжело спустилась к нему по лестнице. Её ноги подкосились, и она едва не рухнула, но Фаннгейр успел подхватить её. Его руки ощутили округлость выступающего живота возлюбленной, и он аккуратно распахнул полы её шерстяной накидки. В глазах его вспыхнула тревога смешанная с нежностью. Внимательно оглядев бледное, как полотно, лицо Элдурун, он сказал:

– Тебе очень плохо здесь.

– Да.., – простонала она, не сдерживая больше рвущиеся рыдания. – Я словно тысячу лет тебя не видела…

– Так и есть, – улыбнулся Фаннгейр и, смахнув слёзы с её щёк, проникновенно заглянул в глаза. – Но я пришёл, чтобы забрать тебя.

Послышался скрип половиц. Элдурун оглянулась. Экономка стояла у открытой двери в другую комнату и подозрительно за ними наблюдала.

– Уйди, Эрла, – звонко приказала Элдурун.

Экономка нехотя скрылась за косяком, но дверь не закрыла. Тяжело дыша, Элдурун шепнула Фаннгейру:

– Сейчас. Пошли.

Она вложила руку в его ладонь, и вместе они вышли на улицу, но не успели пройти и метра, как позади послышался возмущённый возглас Эрлы.

– Элдурун!

Они оглянулись, а сновавшие по улице горожане с любопытством воззрились на них.

– Куда ты?! – вопила экономка, стоя в дверях дома.

– Уйди, Эрла! – замахала рукой Элдурун. – Уйди в дом!

– Куда ты пошла?!

– Не твоё дело! Уйди, говорю тебе!

Элдурун резко развернулась и, вцепившись в Фаннгейра, потащила его прочь.

Несмотря на то, что ей было тяжело передвигаться, она почти бежала от того, что всем сердцем возненавидела: от своей жизни в этой современности и от того, какую покорную роль она в ней играла. Кровь бурлила неукротимым жаром. Элдурун жаждала свободы. И в этот момент ей было всё равно на отчаянные крики экономки и на взгляды прохожих.

Элдурун повела Фаннгейра другим путём, чтобы не попасться на глаза возвращавшимся с работы родителям. Большая часть горожан знала её, как дочь зажиточных людей. Её отец был депутатом альтинга от Прогрессивной партии и членом Городского совета Рейкьявика. Положение дел в их стране требовало от него большей отдачи, и потому он работал дольше, чем обычно. Это дало беглецам время уйти далеко за пределы города.

Элдурун шла, не замечая усталости, головокружения и тошноты. Перед её глазами проплывали дома, люди в военной форме вооружённых сил США, какие-то знакомые звали её, но Элдурун было уже всё равно. Она бежала к своей мечте, к своей свободе и остановилась лишь тогда, когда вместе с Фаннгейром оказалась на пронизываемой ветром пустоши.

Элдурун рухнула на колени, тяжело переводя дух. Каждая клеточка её тела неумолимо разрывалась, пульсируя болезненным жаром, лёгкие сдавливало, не давая вздохнуть. Фаннгейр присел рядом и, откинув с её лба мокрые волосы, сказал:

– Тебе лучше отдохнуть.

– Нет, – решительно вскинула голову Элдурун. – Нам нужно уйти дальше, чтобы мой отец не смог нас найти.

– Хорошо, – кивнул Фаннгейр, помогая ей встать.

Они прошли ещё несколько метров, но живот Элдурун, став каменным, тяжело сковал её тело, заставив согнуться от боли. Она протяжно застонала и стала жадно хватать ртом воздух.

Фаннгейр подставил руку под живот Элдурун, чуть приподняв его, облегчая на мгновение её бремя. Обеспокоенно заглянув в её глаза, он сказал:

– Я понесу тебя.

Элдурун кивнула. На руках Фаннгейра ей было спокойно и хорошо, словно это было самое безопасное место во вселенной. В момент своей наибольшей уязвимости она как никогда прежде нуждалась в его поддержке.

Фаннгейр шёл, не зная усталости. Закалённый суровыми условиями жизни десятого века, он привык к самым жёстким испытаниям судьбы, а потому беременная Элдурун не казалась ему тяжёлой ношей. Он бодро нёс её через пустошь к холмам, чтобы спрятать от мира, от того, что ей было чуждо.

Природные голоса смолкли, и пространство наполнилось мягкой тишиной. Вдали скалы приняли траур, накинув на плечи чёрные шали и постепенно теряя очертания в безликом ночном небе. Они поглотили солнце, и лишь последние капли медного масла полыхали в сумраке, постепенно угасая. Янтарный цветок звучал в небесах прощальной песней, притягивая в жар одинокую птицу, что крыльями рассекала густые облака.

Фаннгейр остановился у подножия гор, когда солнце исчезло в глубокой чаше ночи. Он бережно опустил Элдурун на землю и передал ей небольшой мешок с провизией, которую дала ему Элдфьора.

– Здесь еда. Поешь, пока я соберу хворост для костра, – сказал он.

Фаннгейр прекрасно ориентировался в темноте. Быстро собрав сухих веток и трав, он вернулся к месту ночлега к моменту, когда Элдурун закончила трапезу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Фаннгейр.

– Уже лучше, – устало отозвалась Элдурун. – Я оставила тебе немного еды.

– Не стоит. Я могу обходиться без пищи много дней, а вот тебе нужно есть за двоих.

Какое-то время Фаннгейр возился с костром, но когда пламя разгорелось, сел рядом с Элдурун.

Несмотря на то, что к концу лета ночи становились прохладнее, ночевать под открытым небом всё ещё было комфортно. Горы скрывали возлюбленных не только от ветра, но и от всего остального мира. Фаннгейр неспроста выбрал это место – величественные великаны словно обнимали их кольцом. Те, кто бросился на поиски Элдурун, не смогли бы увидеть ни пламени, ни даже дыма, чтобы вычислить их местонахождение.

Элдурун закуталась в шерстяную накидку. Обняв её за плечи, Фаннгейр спросил:

– Тебе холодно?

– Немного. Но я потерплю, ради нашей цели, – она заглянула ему в глаза. – Я не спросила тебя сразу, но… Как ты здесь оказался?

Фаннгейр довольно улыбнулся.

– Йора рассказала мне, как можно совершить переход. И я это сделал. Я должен был забрать тебя отсюда, – он ласково провёл пальцами по её щеке.

– Я думала, что больше тебя никогда не увижу. Что больше никогда не смогу шагнуть в прошлое, чтобы хоть на мгновение ощутить себя вновь свободной…

– Теперь я знаю, как сделать так, чтобы ты осталась там навсегда… Конечно, если ты желаешь этого. Если желаешь создать одну жизнь на двоих. Со мной.

– Конечно, желаю. Я желаю этого всем своим сердцем, но… Как это сделать? Ведь ты говорил, что я не могу задерживаться у тебя. Время воспротивится…

– Есть один способ. Но согласишься ли ты…

– Какой?

Фаннгейр глубоко вздохнул.

– Когда родится наш первенец, его нужно оставить в этом времени, чтобы совершился обмен, и гармония не была нарушена. Тогда ты сможешь беспрепятственно остаться со мной.

Чувства Элдурун смешались. Вновь обретённое спокойствие улетучилось в мгновение, оставив бездну безысходности, которую стали заполнять стихийное возмущение и обида. Она какое-то время молчала, но взгляд, каким она смотрела на Фаннгейра, полыхал гневом, отражая блики огня.

– Нет, – лихорадочно заговорила она. – Это невозможно. Что это за способ такой? Кто тебе о нём сказал?! Йора?!

– Да…

– Нет! Я не оставлю своего ребёнка. Я не смогу. Ведь он мой, Фаннгейр. Он наш… Неужели ты бы смог?!

На смену радости пришло разочарование, прорыв в душе глубокую яму.

– Для меня это так же тяжело, – поспешил ответить Фаннгейр, успокаивающе взяв её ладонь в руку. – Но важнее всего мне ты, Элдурун. Йора была права в том, что мы молоды и у нас ещё будут дети, если ты этого захочешь. А первенец… станет нашей жертвой ради той жизни, которую мы выбираем. Которую выбираешь ты…

Элдурун вырвала руку и, обняв себя за живот, ответила:

– Я не согласна. Я не смогу бросить своего ребёнка…

– Хорошо, – кивнул Фаннгейр. – Я приму любое твоё решение.

Лёгкость бытия, что наполнила её с того мгновения когда она увидела его, обернулась камнем. Элдурун поникла под его тяжестью, сильнее укутавшись в шаль. Но вдруг внутри неё зашевелился ребёнок. Мягко перевернувшись в ней, он выставил ладошки, заставив её выпрямиться и замереть. Какое-то время она прислушивалась к сакральному танцу жизни в глубине себя, а после осторожно положила руку Фаннгейра на живот.

– Ты чувствуешь? – шепнула Элдурун, словно завороженная смотря куда-то в пространство.

Фаннгейр тоже замер, впервые ощущая шевеления ещё нерождённого дитя. Для него, человека старого мира, ребёнок был не просто желанен, как его потомок. Ребёнок был воплощением самой сути Жизни, самой прекрасной из Её форм. Более божественной, чем боги, которым он поклонялся.

– Это прекрасно, Элдурун.., – отозвался он, улыбаясь таинству к которому стал причастен.

– И как после этого я могу его просто оставить? – она смотрела на него с глубоким непониманием, возмущением и обидой, что отразились на её лице изогнутыми бровями, надутыми губами и вздрагивающими ноздрями.

Фаннгейр не ответил, лишь понимающе качнул головой. Сожаление наполнило его душу скорбным звучанием. Он тепло обнял Элдурун, крепко поцеловав в висок, и вместе они легли на землю.

Ночь раскинулась волшебным полотном, источающим глубокие сапфировые и пурпурные цвета, с играющими бликами сладкого мятного и лимонного оттенков. Облака витали грязным пухом, а звёзды сверкали драгоценной росой. Ветер взбивал воздушную пену, укрывая возлюбленных трепещущим покрывалом, пытаясь остудить страсть, что объяла их в долгожданном единении. Дикая природа пробудила в их душах первозданное влечение. Физической близостью они выражали искреннюю чистую любовь, что длилась тысячу лет, и была порождена самим Временем. Фаннгейр осторожно ласкал Элдурун, не нарушая её право на неприкосновенность в священный период беременности. Он лишь дарил, но не брал, а она принимала наслаждение, раскрывая новые грани себя.