Текст книги "Тайна Озера"

Глава шестнадцатая

РАСКРЫВАЯ ТАЙНЫ

Ощутив реальность, Элдурун закашлялась. Лёгкие разрывало от пыли, казалось, будто она наглоталась песка. Приподнявшись с земли и открыв глаза, она обнаружила долину в свете дружелюбного солнца, искрящегося приятным теплом. Травка лоснилась нежным зелёным ковром, подрагивая хрупкими листьями от заботливых поцелуев ветра. Было необыкновенно тепло. Привычно доносилась мелодичная трель водопада, лёгкое пение ветра, журчание реки. Но к этому звучанию примешался абсолютно непривычный людской гомон. Элдурун обернулась.

К её удивлению долину заполняло необыкновенно много людей в ярких странных одеждах. Они бродили по новым, идеально ровным дорогам и тропинкам. Любуясь потрясающими видами природы, они фотографировали и бурно восхищались. Не ощущая больше боли, Элдурун поднялась с земли.

Пытаясь понять в какое время попала, она пошла по долине. Люди совершенно не обращали на неё никакого внимания, все их разговоры сводились к истории возникновения долины. Они говорили о континентальных плитах, что разбегались здесь с ощутимой скоростью, о вулкане Хейнгидле, что извергался более двух тысяч лет назад, и озере, чья таинственная красота манила непонятных для Элдурун дайверов.

Она подошла к группе людей, находившихся ближе к ней, и аккуратно дотронулась до плеча какой-то женщины.

– Извините, – тихо сказала Элдурун.

Женщина обернулась и удивлённо осмотрела её с ног до головы.

– Чем могу помочь? – приветливо улыбнулась она.

– Скажите, пожалуйста, – нерешительно начала Элдурун. – Какой сейчас год?

Улыбка незнакомки стала шире. Хитро прищурившись и вскинув брови, она ответила:

– 2031.

Внутри Элдурун всё на мгновение замерло, заставив онеметь конечности и похолодеть. Но потом дыхание её участилось, опалив кожу и лёгкие огнём безысходности. Волна слабости накрыла её, заставив попятиться. В ушах эхом звякнула эта странная цифра «2031». Казалось, ещё чуть-чуть и сознание её померкнет. Словно издалека она услышала вопрос незнакомки: «С вами всё хорошо?». Страх пронзил Элдурун ядовитым копьём судьбы, и она схватилась за грудь от щемящей боли. Не ответив, она быстро отошла от людей и, сдерживая слёзы, оглянулась по сторонам. Представшая реальность ужаснула её, как и та древность, в которой она едва не погибла всего несколько мгновений назад. Разум Элдурун опасно балансировал на грани безумия. Переходы забрали у неё слишком много сил физических и душевных. Чувствуя болезненную слабость, она понимала, что не в состоянии совершить ещё один переход, который мог забросить её куда угодно.

Элдурун побрела по долине, с глубокой тоской осматривая людей, их одежду и странные устройства, которыми они то фотографировали, то говорили, как по телефону. Её удивило не только поколение людей будущего, но и чистые идеально-ровные дороги, ведущие к самым волшебным природным местам, баннеры, и большое количество ярких машин.

Вдруг она увидела особняк бабушки. Он возвышался знаком прошлого, совершенно не изменившись за столько лет. Это показалось ей странным, и Элдурун пошла к нему. Не ожидая, что ей кто-нибудь откроет, она в нерешительности потопталась с мгновение, подняла руку, чтобы постучать, но внезапно дверь сама распахнулась перед ней.

На пороге стояла госпожа Элдфьора.

– Бабушка? – выдохнула Элдурун.

Казалось, прошлое пересеклось с настоящим. Элдфьора не изменилась за прошедшие девяносто лет. Старость не сломила её гордую осанку, не покрыла льдом полыхающий огонь волос, не выгравировала морщины на литой бронзовой коже. Её глаза излучали нежность, а губы улыбались необыкновенно радостно. Только одежда её стала другой. Теперь вместо строгого платья она была одета в широкие штаны и рубашку.

Элдфьора внимательно осмотрела перепачканный пеплом и кровью наряд внучки, остановив взгляд на её измученном лице.

– Здравствуй, Элдурун, – тепло поприветствовала её Элдфьора.

– Нет, нет, – судорожно затрясла головой Элдурун. – Это не можешь быть ты… Ты не можешь быть здесь… сейчас…

– Тише, тише, – сделала бабушка шаг к ней, но девушка испуганно попятилась. – Всё хорошо. Это действительно я.

– Нет, нет, – сдавлено простонала Элдурун, схватившись за голову. – Это какое-то безумие. Наваждение… Ты не можешь быть здесь…

– Я знаю, ты шокирована. Но я могу тебе всё объяснить, родная. Я готова раскрыть тебе свою тайну. Только, пожалуйста, не пугайся меня, я не сделаю тебе ничего плохого.

Элдурун продолжала смотреть на бабушку с глубоким недоверием. Она впала в болезненное оцепенение, её сердце исступлённо билось, а мозг отказывался воспринимать эту действительность. Но всё же от бессилия и непонимания происходящего она доверилась ей. Вложив ладонь в протянутую руку бабушки, она упала в её тёплые объятия.

Элдфьора заботливо подхватила её и повела в дом. Там она усадила Элдурун в своё любимое кресло в гостиной и налила ароматный чай. Она будто ждала её. Знала, что внучка появится перед ней.

Смочив чистое полотенце в воде, Элдфьора подошла к ней, и села напротив, чтобы оттереть с её лица пепел и грязь.

– Я сама, – остановив руку бабушки, тихо сказала Элдурун.

Отдав ей полотенце, Элдфьора грустно улыбнулась. Она смотрела на внучку с такой глубокой тоской и болью, будто не видела её всю свою жизнь. Элдурун усмехнулась, вспомнив, что находится в далёком будущем, но едва эта мысль мелькнула в её голове, к горлу подкатила тошнота, и в груди защемила горечь.

– Расскажи мне всё, – шепнула она.

Лицо Элдфьоры стало отрешённым, задумчивым, будто она погрузилась в воспоминания давно минувших дней.

– Я троллиха, Элдурун, – тихо произнесла она. – И моё настоящее имя Йора.

– Что? – опешила девушка.

– Тролли… Так прозвали нас скандинавы, когда ступили на эту землю. Потому что наши души в момент смерти рассеиваются, а тело превращается в камень. Мы исчезаем из вселенной без следа, тогда как вы имеете бессмертную душу… Но мы не сказочные существа, о которых сейчас принято воображать. Мы древняя раса, которая когда-то населяла многие земли. Мы были долгожителями, высокие, статные, очень крепкие, наполненные мудростью. Огненноволосые, с кожей цвета бронзы, и глазами, сияющими ярко, как звёзды. Мы всегда жили в пещерах, потому что они олицетворяли для нас чрево земли. Её мы считали нашей Матерью. Вулканы, землетрясения, гейзеры, обвал ледников – эти природные процессы были голосом Матери для нас, поэтому мы любили эту землю. Здесь были ещё люди, до того как обосновались скандинавы, но они не оставались надолго. А когда скандинавы стали образовывать поселения, они принесли то, чего мы никогда не знали. Болезни. Они убили половину из нас. Потом люди начали уничтожать леса, которыми когда-то была покрыта эта земля. Мы стали голодать, а сражения между нами и людьми добавляли новые потери. Так я осталась одна. Я последняя из своего народа.

– Но как же ты выжила и почему живёшь до сих пор?

Элдфьора горько усмехнулась.

– Я всегда боялась смерти, боялась превратиться в ничто. Но я нашла то, что продлевает мне жизнь. Это дети. Они моё прошлое, настоящее и будущее. Когда я воспитываю дитя, я связываюсь с его жизненной энергией, и пока дитя живёт, я не могу умереть. Я как паразит, могу жить только за счёт других… Так я воспитала Фаннгейра и многих других после него.

Какое-то время Элдурун обдумывала услышанное, но потом спросила с осуждением:

– Ты воровала детей, чтобы жить так долго и не стареть?

– Да, – Элдфьора отвела взгляд, уловив в голосе внучки резкие нотки, но, не желая оправдываться, продолжила свой рассказ. – Да, и так было до девятнадцатого века. Воровать детей стало слишком опасно и тяжело. Но потом я встретила твоего дедушку и влюбилась. Он нарёк меня Элдфьорой, я вышла за него замуж и родила сына, твоего отца. И всё теперь идёт иначе. Пока живы мои потомки, пока они дают жизнь, моя энергия не иссякает, и я тоже продолжаю жить.

Пока бабушка раскрывала ей свою тайну, тело Элдурун сковало страшное напряжение, от чего её бросило в жар. Она протяжно выдохнула, стёрла капельки пота со лба, и внезапная мысль пронзила её и без того измученный мозг.

– Но что с тобой станет, если я навсегда уйду к Фаннгейру? Твой род оборвётся на мне, и ты умрёшь?

Элдфьора тяжело поднялась и, покачиваясь, медленно прошла к окну. Она долго молчала, собираясь с силами, но потом глухо ответила:

– Да, Элдурун, я умру. И поэтому сказала Фаннгейру, чтобы ты оставила своего первенца в 1940 году.

Правда беспощадно ударила Элдурун в самое сердце, парализуя тело, лишая способности мыслить.

– Но я не хочу тебя принуждать, – Элдфьора обернулась, прозвучав вдруг надрывно, жёстко. – Я поэтому рассказываю тебе сейчас всю правду. Чтобы ты сделала выбор свободно. Я не хочу, чтобы ты жертвовала тем, что дорого тебе, не хочу больше тебя обманывать. Я очень люблю тебя, родная, и очень, очень по тебе скучаю…

Элдурун впервые увидела в глазах бабушки слёзы, что мягким мерцанием вспыхнули в пыльной полутьме гостиной. Это привело её в ещё большее замешательство, чем всё, что она услышала. Перед ней вдруг предстала другая Элдфьора, та, которая была скрыта под стальным доспехом высокомерия.

Элдурун подошла к ней и осторожно обняла её.

– Мне всё ещё страшно умереть, – отчаянно простонала Элдфьора, смахивая назойливые слёзы. – Более чем за тысячу лет я так и не смогла справиться с этим страхом…

Её раскрывшаяся искренность и мягкость обрушилась на Элдурун внезапно, сметая злость, осуждение, усталость лавиной полного замешательства. Неприступная, величественная женщина, что замораживала любого презрением и холодностью, была для неё привычнее той Элдфьоры, которую она узнала в этом странном далёком будущем.

– А если я оставлю ребёнка тебе? – тихо спросила она.

Элдфьора смотрела на внучку долго, пристально, словно пыталась угадать, насколько искренни были её слова.

– Твой род продлится на многие поколения, а вместе с ним и моя жизнь.

Элдурун устало улыбнулась, собираясь что-то ответить, но внезапно сверху послышался слабый болезненный голос. Кто-то звал Элдфьору по её настоящему, древнему имени.

– Кто у тебя там? – спросила Элдурун.

Элдфьора замялась. Она отвела взгляд, поспешно стёрла следы слёз и, вновь заключив душу в несокрушимый кокон, ответила:

– У меня гость.

– Но ты никогда не любила принимать гостей, даже своих родных.

Бабушка отошла к столику, зачем-то переставила чашки, аккуратно сложила полотенце. В Элдурун пробудилось любопытство. От неё не утаилась внезапная перемена в поведении Элдфьоры – человек, находившийся наверху, заставил её нервничать.

– Кто он? Как его зовут? – стала расспрашивать Элдурун. – Расскажи мне, иначе я не успокоюсь… Ты встретила в этом времени новую любовь?..

Элдфьора оглянулась с хитрой улыбкой и взволнованно ответила:

– Да. Я очень люблю этого человека. Но не такой любовью, какой любила твоего деда.

Она подошла к внучке и взяла её за руки.

– Теперь тебе нужно идти обратно, родная. Ты находишься здесь уже очень долго. Когда ты была в далёком прошлом, во времени, когда твоего сына не было даже в планах богов, он начал умирать в тебе. Сейчас же это чревато тем, что он застынет в тебе и никогда не родится. Поэтому тебе нужно скорее совершить переход к Фаннгейру и остаться у него до тех пор, пока не придёт время твоему сыну явиться на свет. Тогда приходи ко мне, я помогу тебе в родах. А сейчас озеро ждёт тебя.

Элдурун обняла бабушку на прощание и, поблагодарив её, ушла.

Закрыв за внучкой дверь, Элдфьора торопливо поднялась наверх. В спальне она подошла к лежачему на кровати человеку и, сев подле него, взяла его за руку.

– Кто это был, Йора? – устало прохрипел старик.

– Неважно, мой хороший, – ласково пролепетала троллиха. – Я теперь здесь.

– Ты больше не покинешь меня так надолго?

Она любовалась его голубыми, как летнее небо, глазами, которые ярко выделялись на морщинистом, потемневшем от старости, лице.

– Нет, Элдгримур, я всегда буду рядом с тобой… Мой Элдгримур…

Йора гладила его дряхлую руку, с бесцветной прозрачной кожей и проступающими костяшками, впервые за многие годы жизни ощущая в своей душе умиротворение.

Глава семнадцатая

ПОЭЗИЯ ЗИМЫ

Элдурун вернулась к озеру. В двадцать первом веке туман почти исчез, оставив после себя размытую дымку и открыв взору расстилавшуюся вдаль зеркальную гладь. Тингвадлаватн отражало лазурное небо, с вздымающимися молочными и сапфировыми облаками. Одни облака сгущались, клубясь в водовороте ветра, другие неспешно дрейфовали, рассекая солнечный свет. Оттого небесное светило нежно искрилось в вышине, изредка пронзая землю живительным теплом.

Странная тоска овладела Элдурун. Положив руки на живот, она долго стояла, бездумно глядя вдаль. Усталость пыталась сломить её, мучительно отяжеляя тело и замедляя время. Она закрыла глаза, омывая щёки предательскими слезами. Судорожное дыхание царапало горло, но вместе с тем словно наполняло умиротворением.

Вдруг глухо пророкотал гром. И не смотря на ясность дня, небо жалобно вторило душе Элдурун, пролив на землю дождь. Он шептал ласково, благоговейно, словно молился этой земле. Элдурун наслаждалась его чувственными каплями и тем блаженным покоем, что он дарил. Созерцая её единение с природой, время успокоилось… Замерло, вобрав в себя все звуки, мысли, ощущения, оставив только покой… Только тишину.

Элдурун обдало холодом. Приятное чувство невесомости сменилось резким погружением в реальность, и, потеряв на мгновение опору, она едва не упала. Вокруг неё стеной стоял густой туман, сквозь который она не могла различить очертания реальности. Казалось, она попала в дышащую холодом и полусветом пустоту.

– Фаннгейр! – крикнула Элдурун в пространство.

Туман заполнял всё вокруг, искажая пространство. Элдурун утопала в этом молочном мареве, что старалось поглотить её как ненасытное болото. Он норовил заполнить лёгкие, чтобы забрать дыхание. Желал запутать её, сделать уязвимой. Впервые в жизни он пугал Элдурун жуткой потусторонней силой.

– Фаннгейр! – вновь позвала она любимого.

И вдруг в царстве холодного безмолвия послышался его слабый голос:

– Элдурун…

– Фаннгейр?

Словно слепая Элдурун выставила руки перед собой и пошла на его голос. Она блуждала в тумане, утратив ориентир – кромешная бескрайняя пелена лишила её способности чувствовать. Но через какое-то время она наткнулась на Фаннгейра. Скованный холодным параличом он лежал неподвижно, словно камень, в летнем костюме из 1940 года. Различив слабые очертания в тумане, Элдурун едва не упала прямо на него.

– Фаннгейр! – воскликнула она.

Дыхание его было слабым, кожа посинела. Он открыл глаза и, осознав, что перед ним не мираж, проскрипел дрогнувшим от холода голосом:

– Элдурун… Ты вернулась…

– Конечно, вернулась, – прошептала Элдурун, ощупывая возлюбленного, ощущая его ледяную кожу. – Вставай, Фаннгейр. Быстрее! Ты весь обледенел!

Она помогла ему подняться, но холод уже проник в его тело, разрушив все силы. Фаннгейр неудержимо содрогался, стуча зубами, руки и ноги не слушались его, но он старался, как мог. Элдурун поддержала его, перекинув его руку себе на плечи. Так она помогала ему идти, буквально неся на себе и пытаясь собой согреть.

Они вышли из тумана, и перед ними предстала зима в прекрасном подвенечном наряде. На земле она расстелила хрустящую парчу, а в воздухе соткала прозрачную тюль, украсив её изящными бриллиантами. Они мягко искрились и опадали на землю, создавая затейливый узор.

Идти пешком до дома Фаннгейра зимой оказалось нелегко. Сквозь летние одеяния, холод очень быстро овладел телами бредущих по долине людей, пронзая острыми жалами и обжигая неистовыми поцелуями. Он высасывал из них силы, наполняя чресла ледяной усталостью и ознобом. Несмотря на это, Элдурун и Фаннгейр старались идти как можно быстрее. Вцепившись друг в друга, они молча достигали цели, согреваясь в крепком объятии и не обращая внимания на боль. И казалось, чем ближе они подходили к дому, тем мягче и приветливее становилась зима.

Элдурун и Фаннгейр вошли в дом, но за дни отсутствия человека он остыл, и внутри было так же холодно, как и снаружи. Они скинули неудобную одежду и, подшучивая друг над другом, быстро оделись в зимние вещи, накинув меховые плащи. Дрожа от холода, бешено стуча зубами и хохоча, они кинулись разжигать очаг. Дрова были сухими, и очень скоро огонь взметнул вверх пламя, распространяя долгожданное тепло. Возлюбленные сели ближе к нему и друг другу, вместе укутавшись в шерстяное, колючее одеяло. Они дразнились и корчили гримасы, шептали нежности и по-детски толкали друг друга. И вновь Элдурун почувствовала шевеления сына внутри. Это наполнило их обоих умиротворением и тихой радостью. Будто не было всех тех страшных событий, что она пережила. Будто не было всего того болезненного ожидания и неведения, что они испытали вместе. Будто не прошло полгода в его действительности и несколько страшных месяцев в её времени. Наконец-то они просто сидели в тишине и покое, как в первый раз, когда только повстречали друг друга.

На следующий день Элдурун проснулась в тёплом доме. Спать у очага на полу было не только неудобно, но и слишком жарко. Она встала по нужде, и заметила вспыхнувшую рыжую шкурку, лежащую в ногах Фаннгейра. Почувствовав возвращение друзей, лис вернулся в дом, где отныне, благодаря человеку, всегда будет тепло и сытно.

Когда после всех утренних дел Элдурун вернулась, Фаннгейр проснулся и, ожидая её, сидел с чашей тёплого отвара в руках.

– Вот, выпей, – протянул он ей чашу. – Поможет восстановить силы.

– Спасибо, – радостно улыбнулась она.

Её лицо светилось беззаботным восторгом, и Фаннгейр на мгновение залюбовался ей.

– Что? – заметив его влюблённый взгляд, спросила Элдурун.

– Ты всё та же. Милая и беспечная, как ребёнок. Только вчера мы едва не умерли от холода, а сегодня ты уже готова радостно прыгать от любой мелочи.

– Я стала такой здесь, рядом с тобой.

– Нет. Здесь ты просто раскрылась, потому что чувствуешь себя свободной.

Некоторое время они молча совместно готовили себе завтрак из припасов Фаннгейра.

– За это время я узнал о тебе кое-что ещё, – с нежной улыбкой проговорил он.

– И что же?

– То, что тебя не сломить. В тебе прелестно сочетаются ребячество и стальной характер.

– А это я унаследовала от своей бабушки.

Фаннгейр бросил на неё настороженный взгляд. Хитро прищурившись, Элдурун ответила на его немой вопрос:

– Да, я знаю, что моя бабушка троллиха Йора.

– Но откуда?

– После того как мы вместе совершили переход, я сначала попала в далёкое прошлое, во времена когда Хейнгидль ещё извергался. А после меня перенесло в будущее, на девяносто лет вперёд от моего времени. Там я и встретила бабушку. Она не постарела ни на миг, всё такая же красивая и гордая женщина.

– Представляю, как ты была удивлена. Я потерял дар речи, когда увидел Йору в твоём времени, совершенно не изменившуюся за тысячу лет. Для меня так и осталось загадкой её обретённое бессмертие.

Фаннгейр подбросил в очаг дров. Элдурун посмотрела на него долгим взглядом, вспоминая ту правду, что рассказала ей бабушка. Она промолчала об этом, решив не раскрывать Фаннгейру тайну Элдфьоры.

– Почему ты остался замерзать у озера? – вдруг спросила Элдурун.

– Когда ты не перешла вместе со мной, я очень испугался за тебя. Пытался возвратиться за тобой, думал, что ты осталась у себя, но озеро меня не пускало. А потом оно показало мне тебя. Ты лежала неподвижно, словно бездыханная, и была покрыта пеплом. Я думал, ты умираешь, и пытался перейти к тебе снова и снова. Но не получилось.

– Тингвадлаватн показало тебе момент, когда меня забросило в прошлое. Там я чуть не погибла из-за извержения вулкана, – задумчиво произнесла она.

– Я больше не хочу играть в эти игры с озером, Элдурун. Моё желание найти тебя, обернулось страшными испытаниями для тебя. Йора предупреждала, что мой поступок может исказить время, навредить, но я не послушал. Но больше я не хочу тревожить Тингвадлаватн. Не хочу нарушать равновесие. Поэтому, если ты не можешь остаться со мной, я не буду препятствовать тебе или отговаривать.

Фаннгейр произносил эти слова очень жёстко, с болью и оттяжкой. Он продолжал смотреть в огонь, словно каялся ему в своих ошибках. Элдурун положила руку ему на плечо и, когда он взглянул на неё, ласково произнесла:

– Я остаюсь с тобой, Фаннгейр. Но потом я уйду обратно, чтобы родить и оставить сына бабушке.

– Если таково твоё решение, я принимаю его.

Закончив трапезу, они какое-то время сидели у огня в обнимку. Казалось, все беды остались позади, и теперь они могут начать жить так, как хотели оба – свободно. Это желание объединило их когда-то, а чувства родства и любви преобразили их отношения до уровня глубокой дружбы. Страсть поутихла, оставив за собой не выжженную пустоту, а изобилие уважения, добра и нежности друг к другу.

Хитро прищурившись, Фаннгейр усмехнулся:

– Думаю, рядом с Йорой наш сын вырастит бравым воином.

Они рассмеялись этой нелепой мысли, наполнив свой дом искренней жизнерадостностью.