Текст книги "Собрание сочинений в 3-х томах. Том 3"

Подземелье. Тяжело нависшие своды. Каменные ступени высокой лестницы, ведущей к выходу. Позади двух колонн глубокая ниша, задернутая красной занавеской, сквозь которую чуть заметно мерцает огонек. Сбоку маленькая железная дверь с замком. Луиза со светильником спускается по лестнице, держа за руку Мадлен; та следует за ней неохотно, слегка упираясь.

ЛУИЗА

 
     Иди, иди! Еще одна ступенька.
     Стой здесь.
 

(Ставит светильник на каменный выступ стены.)

МАДЛЕН (осматриваясь)

 
                 Куда меня ты привела?
 

ЛУИЗА

 
     Как видишь – в склеп.
 

МАДЛЕН

 
                 Здесь холодно и страшно…
     Уйдем отсюда! Что нам делать здесь?
     Уйдем, Луиза!
 

ЛУИЗА

 
                             Подожди: с тобою,
     Хотела я поговорить. Мадлен.
 

МАДЛЕН

 
     Зачем же здесь? Пойдем ко мне, Луиза.
 

ЛУИЗА

 
     Там помешать нам могут. Здесь – никто.
 

МАДЛЕН (подозрительно)

 
     Никто? Как странно… Кажется мне, будто
     Нас кто-то тут подслушивает…
 

ЛУИЗА

 
                             Нет,
     Здесь мы одни. Послушай, я с тобою
     Была резка. Ты не сердись, Мадлен.
     Поверь мне, я… добра тебе желаю.
     Не потому жалею я тебя,
     Что ты пройдешь мученья страшных пыток
     И после них тебя сожгут живой.
     Нет, не за то. Что значат эти муки
     Пред участью твоих загробных дней?
     И я скорблю за души двух погибших,
     За души, осужденные навек.
     О, если б ты покаялась. О, если б
     Сознался он! – Вы были б спасены.
 

МАДЛЕН

 
     Но я давно покаялась, Луиза,
     От всей души и помыслов моих.
     Ты веришь мне?
 

ЛУИЗА

 
                 Нет, я тебе не верю!
     Ты вся – в грехе. И помыслы твои
     Полны нечистоты воспоминаний.
     Ты не хотела б прошлое вернуть?
     Не думаешь, не грезишь о минувшем
     Как о блаженстве несказанных нег?
     А! Что?! Ты это отрицать не смеешь?
     О, берегись! О, берегись, Мадлен!
     Знай, никогда ни Ирод, ни Иуда
     Не будут так наказаны, как ты!
 

МАДЛЕН

 
     Но если я в мечтах своих виновна,
     То всей душой, и волей, и умом
     Я жажду правды, жажду примиренья,
     Я к свету рвусь – и падаю во прах!
     Я чувствую, как будто два сознанья
     Живут во мне; как будто две души
     И день и ночь ведут всечасно битву.
     Светлеет день – я слушаюсь тебя,
     Я проклинаю грех и преступленья,
     Молюсь и плачу, каюсь и дрожу.
     Но ляжет мрак, – и страстные виденья
     Слетят ко мне, рассудок затемнят!..
     И он придет – неслышный и незримый…
 
 
Я вновь люблю!.. Я вся его раба,
Готовая служить его желаньям,
Сгорать пред ним и таять как свеча!
 

ЛУИЗА

 
     Пред ним? Пред кем?
 

МАДЛЕН

 
                             Ты знаешь.
 

ЛУИЗА

 
                             Назови же.
     Я знать хочу по имени его.
 

МАДЛЕН

 
     Ты знаешь все.
 

ЛУИЗА

 
                 Я ничего не знаю.
     Монахам ты недавно назвала
     Какого-то Жильберта или Жана.
 

МАДЛЕН

 
     Я им лгала.
 

ЛУИЗА

 
                 Ты лжешь и там, и здесь.
     Ты лжешь всегда. Хоть раз открой
                                         мне правду
     И назови, кто совратил тебя.
 

МАДЛЕН (удивленно)

 
     Ты позабыла имя?
 

ЛУИЗА

 
                             Я желаю
     Его услышать снова от тебя.
     Скажи мне ясно, громко назови мне.
     Довольно лжи. Я правду знать хочу.
     Кто он?
 

(Мадлен молчит, отрицательно качая головой.)

ЛУИЗА

 
                 Смешно! Ведь ты не на допросе.
     Здесь мы вдвоем; чего ж боишься ты?
 

МАДЛЕН

 
     Нет, ни за что! И стены могут слышать:
     Я не поддамся. О, как ты хитра!
 

ЛУИЗА

 
     Ты бредишь?
 

МАДЛЕН

 
                 Нет, здесь кто-то есть! Я слышу,
     Я чувствую, здесь скрыта западня!
 

(Ищет кругом и находит занавеску.)

 
Вот, вот она!..
 

(Отдергивает ее. Обнаруживается глубокая ниша, где за столом, покрытым черным сукном, сидят монахи со Старым Инквизитором во главе. По правую руку от него помещается брат Франциск. На столе зажженные свечи и письменные принадлежности.)

МАДЛЕН (отступает с криком)

 
                 А!..
 

БР. ФРАНЦИСК

 
                 Чем скорей, тем лучше.
     Пора покончить с этим наконец.
 

ЛУИЗА

 
     О да, пора! И я изнемогаю.
 

МАДЛЕН (Луизе)

 
     Зачем они скрывались тут? Зачем…
 

(Тащит ее за руку к выходу.)

 
Пойдем, пойдем, пойдем скорей отсюда!..
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Мы собрались, чтоб слышать твой ответ
     Из уст твоих – и скрылись здесь нарочно,
     Дабы тебя напрасно не смущать.
     Но более такого снисхожденья
     Ты недостойна; слишком ты хитра,
     Упряма, зла, черства, ожесточенна!
     Мы больше ждать не станем. Ты должна
 
 
Немедленно, с душевным сокрушеньем
Нам имя обольстителя сказать.
 

(Добавляет, многозначительно подчеркивая слова.)

 
Хотя нам все доподлинно известно,
Но ты сама назвать его должна.
 

МАДЛЕН

 
     Я позабыла имя… Чародейством
     Оно истерлось в памяти моей…
 

ЛУИЗА

 
     Ты лжешь! Ты помнишь, помнишь!
 

МАДЛЕН (с мужеством отчаянья)

 
                             Вы, конечно,
     Сюда обманом завели меня,
     Чтоб выпытать, во что бы то ни стало,
     Мое признанье? Вы меня терзать
     И мучить здесь хотите? – Я готова.
     Но знайте, правды не добьетесь вы
     Ни иглами, ни дыбой, ни бичами.
     От всякой боли я закалена.
     Повсюду, где цвели лобзанья мага, —
     Там боли нет! А так как я ему
     Принадлежала вся – то это тело
     Бесчувственно – неуязвимо – все!
     Вы можете убить меня и – только!
 

БР. ФРАНЦИСК

 
     Вот как! И если б даже положить
     Тебя на раскаленную решетку, —
     Ты боли не почувствуешь?
 

МАДЛЕН

 
                             Тогда
     Произнесу я страшные заклятья
     Великих магов. Первое из них, —
     В нем говорится «о Звезде прекрасной,
     Звезде волхвов», – прольет мне
                             в душу мир.
     Второе, «о благословенном млеке
     Марии Девы», – сделает меня
     Бесчувственной к мучительнейшим пыткам,
     Ко всем стараньям ваших палачей.
     И третие, страшнейшее заклятье,
     «О трех телах висящих» даст мне сон,
     Глубокий, сладкий сон, – невозмутимый
     На угольях, на дыбе, на костре!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Но, дочь моя, ты думаешь напрасно,
     Что мы тебя готовимся пытать.
     Под пыткою, с твоим сложеньем слабым,
     Легко ты можешь умереть, а нам
     Нет горя бoльшего, как душу падшей
     Без покаянья в вечность отпустить.
     Нет, дочь моя, тебе дадим мы время
     Покаяться во всех твоих грехах,
     Все искупить – да голубицей белой
     Предстанешь ты пред Господом твоим.
 

(Бр. Франциск встает и выходит из-за стола, гремя связкой ключей.)

 
Ступай за ним, дитя мое; в in pace
Ты проведешь остаток дней твоих.
 

(Брат Франциск с трудом отмыкает заржавленный замок железной двери. Она с визгом открывается. Видны несколько ступеней вниз и черная яма.)

МАДЛЕН (дрожа)

 
     Остаток дней?.. Там?! В этой
                                черной яме?!
     Живой в могилу я идти должна?!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Уединенье – лучшее лекарство
     От демона гордыни. Полный мрак
     И холод стен – от духа своеволья
     И беса непокорности твоей.
     Иди же с миром, дочь моя.
 

МАДЛЕН

 
                             О, сжальтесь!..
 

ЛУИЗА

 
     Она теперь смирится, мой отец.
 

(К Мадлен.)

 
Не правда ли, ты назовешь мне имя?
 

МАДЛЕН

 
     Нет, лучше смерть! Иду!
 

(Подходит к яме и в страхе вскрикивает.)

 
Ах!..
 

ЛУИЗА

 
     Что же ты?
 

МАДЛЕН

 
                 Там так темно!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
                 Пожалуй, на мгновенье
     Твое жилище можно осветить.
 

(Делает знак.)

(Монахи освещают in pace. Из глубины ямы показываются два скелета: один в стоячем, другой в сидячем положении.)

МАДЛЕН (в ужасе отшатывается)

 
     А!.. Смерть глядит!.. Вот скалит
                                      зубы череп!
     Вот, вот она!.. Я не пойду туда!
     Нет!.. Пусть мне лучше голову отрубят!
     Пусть вешают!… Все, все, но не туда!..
 

(Бросается на колени перед Старым Инквизитором.)

 
Отец мой, сжальтесь! Я на все готова…
На виселицу, плаху, на костер…
Но не туда, но только не в могилу!..
Не к ним, ужасным этим мертвецам!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Открой нам имя – и свободна будешь.
 

МАДЛЕН (вскочив, озирается вокруг)

 
     Где Михаэлис? Я хочу к нему…
     Его мне надо видеть… Отпустите
     Меня к нему… Я все ему скажу…
 

БР. ФРАНЦИСК

 
     Ты скажешь нам и назовешь нам имя,
     А нет
 

(Указывает на in pace.)

 
– туда!
 

МАДЛЕН (бросаясь на колени перед Луизой)

 
                             Ты сжалься надо мной!..
     Ты пощади!.. Спаси меня, Луиза!..
     Ведь есть же сердце и в твоей груди…
 

(Луиза холодно отворачивается.)

 
Да, есть, – тигрицы лютой!
 

(Ползет на коленях к судьям.)

 
            Сжальтесь!.. Сжальтесь!..
Я не могу предать его!.. но вы
Меня поймите, если поклянусь я,
Что я его назвать вам не могу!..
Не правда ли, ведь вы не захотите
Невинного напрасно осудить?
А я клянусь души моей спасеньем,
Что он невинен! Вся его вина,
Была лишь в том, что я его любила!
И грех его лишь в том, – что он любил!..
 

ВСЕ ИНКВИЗИТОРЫ (злобно хохочут)

 
Ха-ха! Ха-ха!
 

БР. ФРАНЦИСК

 
                             Монахиня и патер! —
     Невинный грех – подобная любовь.
     Благословлять, а не карать нам надо
     Союз достойной пары. Ха-ха-ха!
 

ВСЕ ИНКВИЗИТОРЫ (хохочут дьявольским смехом)

 
Ха-ха! Ха-ха!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
                             Уж если ты призналась
     В таких вещах, то, кстати, назови
     Преступника – и кончим!
 

МАДЛЕН (на коленях)

 
                             Пощадите!..
     Не делайте Иудою меня!
     Зачем вам надо слышать это имя
     Из уст моих? Вы знаете его!..
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Ты назовешь преступника, иль тотчас
     Пойдешь туда.
 

МАДЛЕН (ломая руки)

 
                             Нет! Нет!
 

ЛУИЗА

 
                             Решись, Мадлен!
 

МАДЛЕН

 
     Нет, не могу!
 

(Луизе.)

 
                        Меня ты
                        ненавидишь,
Так задуши, убей!..
 

ЛУИЗА

 
                             Ты скажешь?
 

МАДЛЕН

 
                                         Нет!
 

ЛУИЗА

 
     Ступай же в когти дьявола, в могилу!
     И дохни там!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
                             Приблизься, дочь моя.
     Напутствуя в разлуке с грешным миром,
     В иную жизнь благословлю тебя.
 

МАДЛЕН

 
     Во имя Бога, всеблагого Бога,
     Молю я вас, служителя Его.
     Спасите!.. Сжальтесь!.. Дайте мне
                             укрыться
     В тюремной башне… там окошко есть…
     Я буду жить – когда вы не хотите,
     Чтоб умерла я… Только не туда!
 

БР. ФРАНЦИСК

(Тащит ее за руку к яме.)

 
Идем, идем! Довольно разговоров.
 

МАДЛЕН (на коленях, упираясь, кричит в отчаянье)

 
Во имя Бога!.. Сжальтесь!.. Я скажу!..
Я назову!..
 

ВСЕ

 
                             Кто?
 

(Один из монахов берет перо и держит его наготове.)

ЛУИЗА (подбежав к Мадлен с силою трясет ее за плечи)

 
                                    Имя!.. Имя!.. Имя!..
 

БР. ФРАНЦИСК (дергая за руку Мадлен)

 
Кто? Говори!
 

МАДЛЕН (отрывисто выкрикивает)

 
                 Луи… Гофриди… Маг!..
 

(Падает в судорогах.)

Грот Марии Магдалины в S-te Baume. На стене изображение Святой. В нише статуя Мадонны. Слева – длинный стол, за которым сидят судьи-инквизиторы. Справа (на втором плане) решетка, отделяющая святилище от площадки, где толпится народ. В гроте находятся монахи различных орденов.

ЛУИЗА

 
     Зачем сюда призвали вы Луизу,
     Когда не верите ее словам?
     Гоните прочь ее скорей, на кухню,
 
 
Где в низкой доле родилась она
И где ее крестили… О, я знаю,
Я вижу в ваших суетных сердцах
Презрение к ее происхожденью!
Да, да! Вы презираете ее!
 

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

 
     Но, дочь моя, когда б принцессой крови
     Была ты в мире, – инокиней став,
     Забыла бы свое происхожденье.
     Под рясою смиренной все равны.
 

ЛУИЗА

 
     Иль думаете вы, что я безумна?
     Но если б ангел с вами говорил,
     Невидимый, – его вы не признали б,
     Его вы стали б гнать и заклинать,
     Как духа зла. А если б он воспринял
     Вид человека, если б он вошел
     В монахиню, то вы бы говорили,
     Что вас морочат с умыслом. Когда б
     И сам Христос сошел для вас на землю —
     Его вы вновь распяли б на кресте!
 

МОНАХ ИЗ ОРДЕНА ФРАНЦИСКАНЦЕВ (говорит судьям)

 
Скажите ей, чтоб говорила тише.
Там слышно все; зачем смущать народ?
 

ЛУИЗА

 
     А!.. вы боитесь гласа Божьей правды?
     Когда я с вами тихо говорю —
     Становитесь вы глухи, но лишь только
     Я возвышаю голос мой – тогда
     Хотите вы молчать меня заставить?
     Пусть слышат все. Нет, я не замолчу!
 

МИХАЭЛИС

 
     Сестра Луиза, я прошу вас помнить,
     Что здесь мы – ваши судьи и одни
     Приказывать здесь смеем; остальные
     Должны повиноваться нам во всем.
 

ЛУИЗА (дерзко)

 
     О, да, да, да! Вы, может быть, и судьи,
     Но я – палач Верховного Суда!
     Поймите же, не девушка Луиза
     Теперь пред вами. Дьявол я, Веррин!!!
 

МОНАХ

 
     Так замолчи же ты, проклятый дьявол!
     Кто «сам есть ложь и лжи отец» – тому
     Нельзя поверить. Я тебе не верю.
 

ЛУИЗА

 
     Я – лжи отец, когда я восстаю
     На Бога всемогущего; когда же
     Я послан Им – то должен говорить
     Одну лишь правду.
 

МОНАХ

 
                 Лжешь ты, повторяю!
     Святой Фома не всуе говорил,
     Что истина тогда лишь благотворна,
     Когда она исходит от добра.
 

ЛУИЗА

 
     Я докажу, что сказанное мною
     Есть истина. Тебе я докажу,
     Что истина и дьяволу доступна.
 

МОНАХ

 
     Ты не докажешь. Иль не знаешь ты,
     Что дьявол проклят Господом?
 

ЛУИЗА

 
                             Я знаю,
     Я сознаю, что мы осуждены
     И прокляты, и по свободной воле
     Творить добро не можем, но когда
     Ниспосланы мы Богом всемогущим, —
     Мы говорим, что повелел нам Бог!
     Молчишь, монах? Кто здесь еще найдется,
     Что смеет правду в бесах отрицать? —
     Пусть тот отринет правду самой церкви,
     Святых отцов и Бога самого!
     Иль для того сюда меня призвали,
     Чтоб слушать вздор, заведомую ложь
     И ничему не верить? – так зачем же
     Напрасно время тратить вам со мной?
     Но вы по власти, данной вам от Бога,
 
 
И всемогущим Именем Его
Должны уметь повелевать над нами.
А если вы способны извлекать
Одну лишь ложь из ваших подчиненных,
То это ваша – не моя – вина.
Признайтесь же скорей в своем бессилье!
Иначе могут все предположить,
Что дьяволы могущественней Бога,
Когда ему служить мы не хотим —
Не из любви хотя бы, а из страха?
 

МОНАХ (инквизиторам)

 
     Заставьте же ее вы замолчать!
 

МИХАЭЛИС

 
     Заставьте сами.
 

МОНАХ (Луизе)

 
                 Замолчи, несчастный!
 

ЛУИЗА

 
     Нет, я молчать не стану пред тобой,
     Когда мой Бог, Судья и мой Создатель
     Повелевает истину вещать!
 

МОНАХ

 
     Молчи, молчи! Ступай в твой ад.
                             Несчастный!
 

(Судьям)

 
Да что же вы? Заставьте, наконец,
Молчать его, коль это точно дьявол!
Вы слышите, что Бога самого,
В кощунственном и дерзостном безумье,
Зовет он Искупителем своим?
 

ЛУИЗА

 
     Ты лжешь, монах, и путаешь. Неправда.
     Его Судьей своим я называл
     И звал своим Создателем, но Бога
     Не звал я Искупителем своим.
 

МОНАХ (упрямо)

 
     Мне слышалось, сказал ты «искупитель».
 

ЛУИЗА

 
     Ты слышал плохо.
 

МОНАХ (судьям)

 
                 Я вам говорю,
     Что следует молчать его заставить.
 

МИХАЭЛИС

 
     Заставьте сами.
 

МОНАХ

 
                 Замолчи, наглец!
     Ты смеешь лгать, что будто послан Богом
     На проповедь Евангелья? У нас
     И без тебя найдутся миссьонеры.
 

ЛУИЗА

 
     Опять ты лжешь. Опять не расслыхал.
     О проповеди не было и речи.
     Я говорю, что Бог меня послал,
     Позволив мне вселиться в это тело,
     Чтоб послужить спасенью многих душ.
     Но ты, гордец надменный, смеешь спорить
     И сомневаться в мудрости Творца?
     Ты – хуже беса, если мне не веришь!
     Ты хуже, чем презренный еретик!
 

МОНАХ

 
     Мели себе! Я дьяволу не верю.
 

ЛУИЗА

 
     Клянусь тебе и Господом живым,
     Что тотчас ты со мною согласишься,
     Иль будешь ты сожжен, как еретик!
 

МОНАХ

 
     За что?!
 

ЛУИЗА

 
                 За то, что смеешь сомневаться,
     Не веря всемогуществу Творца.
     Зачем же ты, молясь, читаешь «credo»,
     Когда не веришь в силу слов святых?
 

МОНАХ

 
     Но разве можно верить бесноватым?
     Живет в Париже девушка одна,
 
 
Каким-то духом тоже одержима;
И как она проводит всех и лжет,
И сколько зла творит! Ужель ей верить?
 

ЛУИЗА

 
     Там – вздор один. Но я тебе клянусь —
     Воистину Луиза одержима.
     И жизнь ее известна всем. Клянись,
     Что веришь мне!
 

МОНАХ

 
                 А хочешь ли на пытке
     Свои слова и клятвы подтвердить?
     Тогда тебе, пожалуй, я поверю.
 

ЛУИЗА

 
     Идем! Пусть вместе будут нас пытать.
 

МОНАХ (смущенно)

 
     Да нет, к чему ж?.. Теперь я склонен
                                                    верить.
 

ЛУИЗА

 
     Клянись мне в том!
 

МОНАХ

 
                              Служитель Бога – я.
     Мне не пристало бесу подчиняться.
 

ЛУИЗА

 
     Клянись сейчас, – иль будешь ты сожжен,
     Как еретик! Ты знаешь, что с тобою
     Я говорю, как посланный Творцом.
 

МОНАХ (обращается к Старому Инквизитору)

 
     Вас, мой отец, прошу я, – прикажите
     Поклясться мне! По сану моему
     Я не могу, я не желаю слушать
     И подчиняться бесу, хоть ему
     Теперь я верю. Вы мне прикажите.
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Я разрешаю клясться вам.
 

МОНАХ

 
                             Клянусь!
 

ЛУИЗА (поднимая руку)

 
     И я клянусь вам Церковью Святою
     И всемогущим именем Творца,
     Израильским и христианским Богом!
     Клянусь я в том, что сказанное мной
     Есть истина и что я послан Небом
     Вещать ее! Клянусь тебе, монах,
     Что дьяволы послушны воле Бога,
     Когда ее исполнить Он велит.
     А тот, кто слову Господа не верит, —
 
 
Да будет проклят им, как Юлиан
Богоотступник, как Кальвин и Лютер,
Отступник Церкви, еретик. Аминь!
 

МОНАХ

 
     Позволь, позволь, но я ни против Бога,
     Ни против церкви нашей не восстал
     И ничего не говорил такого.
 

(Обращаясь к судьям.)

 
Не правда ли? Ведь я не говорил?
Свидетелями все моими будут.
Я верую, что Бог есть всемогущ,
Что по Его велению все духи
Нам истину вещать принуждены.
 

ЛУИЗА

 
     Но все же ты спесив и маловерен!
     Тебе ли тайны вечные постичь
     Того, пред Кем трепещут серафимы?
     Сам Соломон, воздвигший дивный храм,
     Не говорил ли, что творец вселенной
     Есть Тот – Кого и небеса Небес
     Постичь не могут? Ты же, червь земной,
     Пред тайною не хочешь преклониться!
     В своем рассудке, слабом и ничтожном,
     Ты хочешь мудрость высшую вместить.
     Да, все вы здесь исполнены гордыни, —
     Вы все чудес хотите от меня.
     Но я явлю вам чудо: в воскресенье,
 
 
Когда в Марсели, в церкви Дэзакуль
Начнет колдун служить святую мессу,
То, обратясь к народу, вместо слов:
«Orate, fratres», волей Вельзевула
Воскликнет: «Я, Луи Гофриди, – маг!»
И возгласит о всех своих деяньях.
 

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ

 
     Да, это было б чудо из чудес!
 

ЛУИЗА

 
     Здесь кто-то есть другой, кто мне не верит.
     Я чувствую. Пусть выйдет.
 

ГУГЕНОТ

(Выйдя из толпы за решеткой, приближается к Луизе.)

 
Это – я.
 

ЛУИЗА

 
     Ты мне не веришь?
 

ГУГЕНОТ

 
                             Я прошу ответа
     На три мои вопроса. Если ты
     Их разрешишь, тогда готов я верить.
 

ЛУИЗА

 
     Изволь.
 

ГУГЕНОТ

 
                 Во-первых, я желал бы знать
     Должны ли мы молиться только Богу
     Иль также верить всем святым Его?
 

ЛУИЗА

 
                                                           К чему
     Ты спрашиваешь то, что всем известно?
     Есть правила, – возьми и прочитай.
     А если ты не веришь нашей Церкви —
     Создай свою.
 

ГУГЕНОТ

 
                     Но это – не ответ.
 

ЛУИЗА

 
     Не жди другого.
 

ГУГЕНОТ

 
                               Дьявол, ты – невежда!
     Мне, право, жаль, что затруднил тебя.
 

ЛУИЗА

 
     Ты недостоин высших откровений.
     Иди, с тобой я спорить не хочу.
 

ГУГЕНОТ

 
     Когда не знаешь, что сказать, – конечно.
     Да, в ловкости вам отказать нельзя,
     Сестра Луиза. Знаете вы точно,
     Когда и с ним вам нужно помолчать.
 

ЛУИЗА

 
     «Луиза»? А!.. Ты в дьявола не веришь?
     Ты, значит, спорил с девушкой? Стыдись!
     С монахиней, простушкой, неученой,
     Беседовать приходит гугенот!
 

ГУГЕНОТ

(Хочет идти.)

 
Прощай.
 

ЛУИЗА (робко)

 
                 О, нет, отныне я – с тобою,
     Сопутник твой во всех твоих путях.
     Во всех делах твоих и помышленьях,
     И от тебя не отступлюсь вовек!
 

ГУГЕНОТ

(Подходит к ней, протягивая руку.)

 
Я очень рад. Идем же. Дай мне руку.
 

ЛУИЗА

 
     Не прикасайся к девушке, нахал!
     Я говорю с тобой ее устами,
     Но это тело не подвластно мне.
 

ГУГЕНОТ

 
     Ответь же мне, когда ты точно дьявол
     И послан Богом, – где Он указал,
 
 
Что мы должны святым Его молиться?
Ответь мне также, точно ль
                        есть для душ
Чистилище? И если существует —
То докажи, что есть оно.
 

ЛУИЗА

 
                                                    Молчать!
     Вы слышите? – он смеет сомневаться!
     Он смеет богохульствовать! Чего ж
     Еще вы ждете? Где клещи и плети?
     Иль утомились ваши палачи?
     На суд его, еретика, на пытку!
     И я сама зажгу его костер —
     Вот этими руками!
 

(Гугенот поспешно скрывается в толпе.)

 
                                      Я готова…
Но где же нечестивец?.. А! Бежал.
 

(Обращаясь к судьям.)

 
Я чувствую, что есть и между вами
Неверящие правде слов моих.
 

(Пристально смотрит на них.)

 
Я вижу магов!.. Вижу ваши души!..
Хотите ли, я точно укажу
Еретика меж вами – и на пытке
 
 
Признается он в этом?.. Что же все
Смутились так, почтеннейшие судьи?
Ужели…
 

1-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ (вбегая)

 
                             Чудо! Чудо!
 

(Останавливается, оробев при виде судей.)

ЛУИЗА

 
                             Говори. —
     Какое чудо?
 

СУДЬЯ (оправившись от смущенья)

 
                             Да, какое чудо?
 

МИХАЭЛИС

 
     Не бойся, мальчик, расскажи. Мы все
     Готовы слушать.
 

ЛУИЗА (тихо)

 
                             Все тебе поверят;
     Рассказывай.
 

1-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ (тоном выученного урока)

 
                        Я встретил пастуха,
            Он мне сказал, что видел этой ночью,
            Как заплясали на небе огни
            И парами, процессией воздушной,
            Пошли в Марсель, навстречу колдуну.
 

МИХАЭЛИС

 
     То были звезды?
 

1-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ

 
                             Нет, отец мой, это
     Скорее были факелов огни; —
     Держали их невидимые руки.
 

МИХАЭЛИС

 
     А дальше что же?
 

1-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ

 
                             Больше ничего.
     Я все сказал вам.
 

СУДЬИ

 
                                         Чудо!..
 

ГОЛОСА В ТОЛПЕ

 
                             Чудо!.. Чудо!..
 

МИХАЭЛИС

 
     Ступай! Не слишком ты красноречив.
 

(Мальчик уходит.)

(Обращаясь к Луизе, говорит насмешливо)

 
Твой вестник плох.
 

ЛУИЗА (дерзко)

 
                             Тебе ли, Михаэлис,
     Судить о красноречии, когда
     Корпишь ты день и ночь над сочиненьем
     Проповедей воскресных, чтоб потом
     Их прорекать пред лавками пустыми?
     Я – девушка простая, но меня
     Сюда приходят слушать пилигримы
     Со всех сторон. Толпа внимает мне,
     Как голосу пророчицы могучей!
     Без знания, не ведая наук,
     Постигла я вершины красноречья
     Единым вдохновением души!
 

МИХАЭЛИС

 
     Однако, ты уж слишком…
 

ЛУИЗА (угрожающим тоном)

 
                             Что такое?
 

МИХАЭЛИС

 
     Резка немного!
 

2-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ (вбегая)

 
                             Чудо!
 

ЛУИЗА

 
                             Говори.
 

2-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ

 
     В лесу я слышал вопли и стенанья
 
 
Невидимых, но громких голосов
Мужчин и женщин, и детей, а также
Звериный вой. – Теперь еще слыхать —
И по пути, ведущему к Марсели,
Понесся плач. Я в страхе убежал.
Потом кругом завыли все собаки
И спрятались; боятся и дрожат,
И ждут, как будто, страшного чего-то.
 

МИХАЭЛИС

 
     Ступай, мой сын. Ты толком рассказал.
 

(Мальчик уходит.)

ЛУИЗА

 
     Вы слышали? Иль этого вам мало?
     Но я другое чудо вам явлю. —
     Вчера еще Мадлен была строптива,
     С ожесточенным сердцем и душой,
     Сегодня же она овечкой кроткой
     Покорная и тихая, придет.
     Я поклялась, что душу этой падшей
     Я обращу к высоким небесам, —
     И клятву я сдержала. – Пастырь Добрый
     Обрел опять заблудшую овцу.
     Ее же пастырь был из тех, что стадо
     Бросают в поле, волка увидав,
     Иль – что еще ужасней – этот пастырь
     Сам волком был и погубил ее!
     Но волею моею и Небесной
     Я вам клянусь, – Мадлен обращена.
 

(Входит сестра Катерина, ведущая за руку Мадлен. Мадлен в покаянной одежде, смертельно бледная, тихо идет, понуря голову. Как только монахиня оставляет ее руку, она отходит в сторону и прислоняется лицом к стене, отвернувшись от судей.)

ЛУИЗА (торжественно)

 
     Приветствую тебя в священном месте!
     Да будет тих и мирен твой приход.
     Да внидешь ты второю Магдалиной
     В прославленный, благословенный грот!
 

(Мадлен, взглянув на Луизу, молча отворачивается к стене.)

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (грозно)

 
     Ты каешься? Но где же вздохи, слезы?
     Где вопли покаяния? – Их нет!
     Иль не за всех пролита кровь святая
     Святого Агнца? Отвечай же мне!
 

МАДЛЕН (скорбно)

 
     О, да! О, да! Для вас Он – Агнец Божий,
     Для нас же – лев рыкающий.
 

ЛУИЗА (поспешно)

 
                             Мадлен!
     Иди ко мне.
 

(Ромильону)

 
Отец мой, не мешайте!
не мешайте!
 
 
Я вам клянусь – она обращена!
Но так громить ее теперь не надо.
Так с ней нельзя. (к Мадлен)
            Ты все еще горда?
Ты все еще душой ожесточенна?
Но знай, что есть защитник у тебя!
Но знай, что в небе Ангел твой Хранитель
И днем и ночью молит за тебя.
Он говорит: «О, смилуйся, Всевышний,
Над грешницей. Она к Тебе придет
Быть может, – завтра,
            может быть – сегодня.
Покается она в своих грехах!»…
И плачет он, закрыв крылами очи…
О, отрекись от демонов, Мадлен!
От Вельзевула, князя сил воздушных,
Ваалвериха – демона проклятий,
От Асмодея – духа обольщений
И сладкой лжи. Брось этот ад, Мадлен!
 

МАДЛЕН (равнодушно)

 
     Оставь меня. Я плохо понимаю…
     Мне все равно. Я проклята навек…
     Убито все. И нет во мне отныне
     Ни разума, ни воли – ничего…
     Моя душа во власти Вельзевула
     И маг – властитель сердца моего!
 

ЛУИЗА

 
     О нет, все это – дьявольские козни!
     Твою он душу хочет погубить
 
 
Отчаяньем холодным и упорством.
Молись, Мадлен, – и будешь спасена!
 

МАДЛЕН (мрачно)

 
     Я проклята, осуждена, забыта…
     Дверь милосердья заперта навек.
 

ЛУИЗА

 
     Она открыта – только больше веры!
     Не ждешь ли ты неслыханных чудес?
     Не мнишь ли ты, что ангелы святые
     Сойдут с небес, чтоб просветить тебя?
     Нет, подвиг твой, – в твоей
                        свободной воле.
     Смелей, Мадлен! Любовь и Божий страх,
     Как два крыла, возносят душу к Богу, —
     Одно из них касается земли
     Другое – неба. Хочешь эти крылья,
     Вознесшие другую Магдалину
     В небесный рай? Ты хочешь их, Мадлен?
 

МАДЛЕН (с отчаяньем)

 
     Я проклята..
 

ЛУИЗА

(Привлекает к себе Мадлен и, обняв ее, кладет ее голову себе на плечо.)

 
            Я знаю, ты страдаешь,
Ты в красоту земную влюблена.
 
 
Но верь, Мадлен, что твой Жених Небесный
Прекрасней всех – и будь Ему верна.
Когда, подобно этой Магдалине,
 

(Указывает на изображение Марии Магдалины.)

 
Могла бы ты хоть раз Его узреть, —
Ты, все забыв, пошла б на крест и муки,
Чтоб вместе с Ним страдать и умереть!
Ты любишь жизнь и наслажденья жизни, —
Он даст тебе блаженство без конца!
Ты любишь роскошь, – Он тебя украсит
Алмазами нетленного венца!
Ты любишь блеск, – Он даст тебе все небо
В сиянье звезд лазурных и златых!
Ты любишь власть, – но Повелитель мира
И Царь Царей – небесный твой Жених!
 

(Мадлен плачет, закрыв лицо руками.)

 
Плачь, плачь, Мадлен! Как радуются в небе
Твоим слезам! Повержен Сатана
И мечутся от злобы духи ада.
Плачь, плачь, Мадлен.
 

(Обращаясь к судьям.)

 
Она обращена!
 

(Подводит Мадлен к изображению Мадонны.)

 
Иди, Мадлен, молись Марии Деве,
Благодари Владычицу небес,
 
 
Твоей души чудесным обращеньем
Обязана ты Ей одной – не мне.
 

(Мадлен, рыдая, склоняет колени перед изображением

Мадонны.)

ЛУИЗА

 
     Молись, Мадлен, и вслух читай молитву,
     Да верят обращенью твоему.
 

МАДЛЕН (молится)

 
     Тебе, о Всеблаженная, в заоблачной тиши,
     Несу я три могущества живой моей души!
     Одно есть – разумение, где лавр надежды
                                                                взрос,
     Блистающий алмазами моих пролитых слез.
     Другое – память твердая, бессмертных снов
                                                                  приют,
     Глубокого смирения фиалки в ней цветут.
     И третье – воля крепкая, свободная моя,
     Небесных роз святой любви в ней насадила я…
 

(Плачет, закрыв лицо руками. Потом, подняв голову, продолжает молитву.)

 
О, Матерь Всеблаженная в заоблачной тиши,
Дай силу трем могуществам больной моей души.
Тебе, Спасенье гибнущих и Верных Торжество,
Взамен вручаю я ключи от сердца моего.
Ты насади в нем лилии невинной чистоты,
Святого целомудрия небесные цветы, —
 
 
Да внидет Твой Предвечный Сын,
                                    и благостен, и тих,
Да отдохнет в саду моем на лилиях Твоих!
 

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

 
     Прекрасная молитва, если только
                 Она от сердца!
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
                             Дочь моя, Мадлен,
     Приветствую с желанным обращеньем.
     Тебя на путь спасенья твоего
 

(Обращаясь к судьям.)

 
Возрадуемся все и возликуем!
 

(Входит новый монах.)

МИХАЭЛИС (громко)

 
     Луи Гофриди приведен. Он здесь.
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Ввести его.
 

МАДЛЕН

(Мечется, ища выхода.)

 
            Нет! Не хочу! Не надо…
Его я видеть не хочу!.. Нет!.. Нет!..
 

(Монахи бросаются к ней, стараясь удержать ее.)

 
Пустите!.. Ах!.. Пустите!.. Душит… душит!..
Меня терзает дьявол Вельзевул!
Он сжал мне горло острыми когтями!..
Пустите!.. Спрячьте!.. Дайте скрыться мне!..
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

 
     Связать ее веревкой, чтоб не билась,
     Держать покрепче.
 

(Монахи скручивают руки Мадлен веревками за спиной.)

МАДЛЕН (продолжая биться)

 
                 Больно!.. Душит!.. Жжет!..
 

(Постепенно затихает.)

БР. ФРАНЦИСК

 
     Не рано ль мы возрадовались, братья?
     Вот, ваша обращенная – опять
     Беснуется, как прежде, одержима
     Толпою духов?
 

ЛУИЗА (тихо бр. Франциску)

 
                 Пусть ее вопит.
     Не все ль равно, когда улики явны?
     Теперь преступник не уйдет от нас.
 

(Двери распахиваются. На пороге появляются два капуцина и между ними Луи Гофриди с руками, связанными за спиной. Его лицо – итальянского типа, редкой и совершенной красоты. Черные волосы, крупными прядями падающие на лоб и плечи, придают ему сходство со св. Себастьяном. Он бледен, но спокоен.)

МАДЛЕН (вскрикивает)

 
     А!.. Мой Луи!..
 

(Старается вырваться из рук монахов.)

ЛУИЗА (про себя)

 
                             Не знаю, что со мною?
     Мне в грудь вонзилась тысяча мечей!..
 

МАДЛЕН

(Сорвав с себя веревки, бежит к Гофриди.)

 
О, наконец тебя я увидала!..
 

ЛУИЗА (бросаясь ей наперерез)

 
     Прочь, мерзкая!
 

МИХАЭЛИС (ревниво)

 
                             Держать ее!
 

МАДЛЕН

 
                             Луи!..
 

(Монахи силою оттаскивают Мадлен от Гофриди. Мадлен рвется к нему, крича в исступлении.)

 
Возлюбленный!.. Тебя я обожаю!
 
 
Мой маг!.. Мой бог!.. Сокровище мое!..
Единственный мой!.. Счастье! Счастье!
                                                  Счастье!
Все счастие мое в твоих очах!..
 

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР