Текст книги "Праздник в сказочной стране"

– Не извиняйся, а просто скажи мне, что худшее позади!

Он кивнул:

– Я завязываю с прошлым. Сейчас я понимаю одно – надо жить дальше.

– А хорошенькая няня здесь как замешана? – встряла Делия.

– Я тебя умоляю, Ди! Это только тебе повсюду мерещится романтика, – прошипел он с раздражением. – Просто она как потерянный ребенок, и я думаю, мы могли бы помочь ей…

– Да-да-да! – с невинным видом подхватила Делия.

– Помочь ей почувствовать себя как дома. Взять ее под крылышко и… помочь ей поверить в себя.

– Думаю, план отличный! – воскликнула мать.

Кейд пожал плечами и вопросительно взглянул на сестру:

– Понимаешь, проблема в том, что Николь не верит, что она хорошенькая. Она вообще считает себя толстухой.

Хрупкая Верити вздохнула:

– Да все мы толстые! А вернее, все мы вечно не довольны собой.

Хэрри фыркнула:

– Ну, может, у кое-кого тут попа могла быть поменьше, но я-то себе цену знаю!

Ди взглянула в окно:

– Она, конечно, прелесть. Просто ее красота нежная, а не такая броская, как у Фрэн.

При чем здесь вообще Фрэн? Он ничего не сказал, так как понял, что тогда он от Ди не отобьется.

– Стрижка! – внезапно воскликнула Ди, отвернувшись от окна. – Что-нибудь такое, подчеркивающее эти поразительные глаза! Ма-ам?

Верити никогда не училась на парикмахера, но у нее был врожденный дар. Когда она приезжала в «Ваминда-Доунс», все женщины в радиусе трехсот километров выстраивались к ней в очередь.

Ди потрогала свою прическу:

– Я привезла пару флаконов – краску и состав для блеска. Надеялась, ты мне что-нибудь наколдуешь, пока мы здесь. Но я готова отдать их в фонд Николь.

Кейд в ужасе смотрел то на одну, то на другую. Они собираются перекрасить Николь? У нее же все нормально с волосами.

Верити задумчиво посмотрела в окно.

– Я уже знаю, что ей подойдет.

– Эти ее одеяния… – вздохнула Ди.

– Зачем ей такие мешковатые вещи? – добавила ее мать.

Хэрри подмигнула Кейду:

– О, Николь попала! В хорошие руки.

– Послушайте, я не хочу, чтобы вы ей навязывали что-то против ее воли.

Его мать улыбнулась:

– Не беспокойся, Кейд! Хэрри, возьмешь на пару часов детвору на себя? А мы с Ди потом поможем с обедом!

– Не вопрос.

– И я не хочу, чтобы вы ее испортили. – Кейд выпятил челюсть. – Она не пластиковая Барби! Смотрите не перестарайтесь, чтобы она у вас не стала похожа на… – На Фрэн. Невысказанные слова повисли в воздухе. – И еще, смотрите не обижайте ее излишней опекой. Не хочу, чтобы она чувствовала себя как сиротка на благотворительном балу. Она ненавидит покровительственное отношение.

Кейд не стал раскрывать ее секрет – про двуличного жениха и гадюку-подругу, свалив все странности Николь на жестокосердную мать. Странно, теперь, заручившись согласием мамы и сестры, он начал бояться, что они невзначай обидят Николь или… испортят ее. Если бы спросили его мнение, то он бы сказал, что она – совершенство во всех отношениях. С детьми – лучше не бывает. С ним – о, его она легко могла рассмешить. И, что самое главное, с ней он чувствовал себя в безопасности. А еще она целуется как ангел. (Целуются ли ангелы?) Когда он вспоминал вчерашнюю ночь, ему кровь бросалась в голову.

– Дорогой, – услышал он материнский голос, – выдай же нам хоть какой-то кредит доверия!

А ведь его мама была само воплощение такта. И такой же была Ди – только не тогда, когда начинала издеваться над старшим братцем. Они обе умные, сердечные женщины и не обидят Николь. Он сунул руки в карманы.

– Простите! На самом деле я не думал… В общем, она так хорошо ладит с Эллой и Холли, что я у нее в долгу.

Обе понимающе закивали, хотя при этом Ди прикусила губу. Тут Хэрри отложила нож и бросила Кейду вызов.

– А ты знаешь, что она до сих пор ходит в эту пыточную комнату с тренажерами, каждый день, после обеда, пока дети спят?

Он замер. Потом расправил плечи.

– Так, я что-нибудь придумаю, – пообещал он. – Найдем ей что-то повеселее на замену.

– Но сегодня у нас день перевоплощений, – заявила Ди, потирая руки. – Как здорово!

Он оглядел всех троих, и довольная улыбка заиграла у него на губах.

– Всегда знал, что на вас можно положиться, девчонки.

Глава 5

– Подстрижешь меня, мам, сегодня? А я бы тебя уложила. Давай? – обратилась Ди к матери, когда они покончили с ланчем.

– Устроим девчачьи посиделки? – отозвалась та. – Отлично, давай!

Николь совершенно не ждала, что ее сердце пронзит жесточайшая боль. Чтобы скрыть свое состояние, она забрала Холли из стульчика на руки и начала подбрасывать ее на коленях. Бывали времена, когда они с Дианой регулярно устраивали такие посиделки по ночам. Делали себе маски, красили друг другу ногти, а то и волосы. А потом еще и болтали до утра, делясь друг с другом всеми своими девичьими тайнами. Ха, в последние полгода они почему-то перестали устраивать свои посиделки, и, черт возьми, Николь только сейчас поняла почему! Боже, ведь Диана знала про все ее мечты, про все надежды, что она связывала с Брэдом. Николь спрятала лицо в волосиках Холли. Не будет больше у нее никаких посиделок. И вдруг…

– Николь, милая, я смотрю и просто мечтаю повозиться с твоими волосами!

Николь нерешительно потрогала свои волосы. Последнее время она их просто мыла, сушила, завязывала хвостик. Она давно заметила, что сама Верити невероятно стильная и ухоженная дама. Да и Ди тоже – только в облегченном, юном варианте.

– Сними-ка резиночку на минутку, – скомандовала Верити.

Николь повиновалась, к огромной радости Холли. Пришлось подсунуть малышке салфетки – разодранная в клочья бумага предпочтительнее клочков волос!

Верити долго смотрела на нее, что-то прикидывая. Николь стоило труда не скукожиться под ее взглядом, ей казалось, что в глазах этих двух красоток она просто замарашка.

– Я укоротила бы волосы до уровня ключиц и сделала бы их прядями. Парадокс: густые волосы смотрятся даже более пышными, если их постричь, потому что они делаются динамичнее и легче. – Верити прижала палец к губам. – Челку оставим длинную, набок. Она подчеркнет твои прекрасные глаза.

– О да! – Ди чуть не запрыгала на стуле. – Длинную челку, чтобы можно было ее по-прежнему убирать назад, потому что, что бы кое-кто ни доказывал, но жарко здесь, как в аду. А если ты нанесешь на волосы пенку, у тебя завьются потрясающие локоны!

– Но, если захочешь, то сможешь феном придать волосам более строгий вид, – добавила Верити.

– А поверху надо немного бликов!

– Это будет восхитительно!

– Ну так как, Николь? Девчачьи посиделки?

– Меня вычеркивайте, – вставила Хэрри.

– Кроме того, – сказала Ди, – ты заслужила отдых. Ты взяла мальчишек под крылышко, а мне и пальцем шевелить не надо!

Новая стрижка? Еще шажок навстречу новой себе? Николь колебалась. Тут внезапно подала голос Элла:

– Ты же говорила, мы сегодня будем украшать дом!

Николь снова сделала хвостик. Как бы заманчиво ни было предложение, она здесь в первую очередь няня.

– Спокойно! Я никогда не нарушаю обещаний!

Ди улыбнулась Элле:

– Давай так. Сейчас вы часик позанимаетесь, чем собирались, с Николь, а потом – с Хэрри.

– А я выставлю надувной бассейн, и вы сможете поплескаться! – объявила Хэрри.

Элла, Саймон и Джейми огласили кухню приветственными воплями. Холли запрыгала на коленях у Николь, пошвыряла на пол клочки салфеток и одарила всех улыбкой в целых десять зубов. Николь широко улыбнулась в ответ.

И тут Кейд быстро встал из-за стола и направился к выходу.

– Кейд, ничего, что мы так договорились? – спросила она, увидев, что его лицо исказила гримаса.

Он только потряс головой:

– Мне нужно было уйти еще десять минут назад, когда пенки только начались. Пойду работать!

– Не забудь, дорогой, сегодня мы все наряжаемся – у нас праздничный ужин в гостиной!

– Здорово. – Он закатил глаза и объяснил специально для Николь: – Моя мама обожает наряжаться к ужину. Ее мечта – чтобы мы это делали каждый день.

– Я думаю, Элле и Холли это полезно, – заявила Верити. – Пусть скачут на лошадях, бросают лассо и бегают быстрее любого мальчишки, но проделывают все это с неизменно идеальными манерами! Семьсот километров до ближайшего торгового центра – не причина лишать их удовольствия выбирать наряды.

– Мам, не беспокойся. – Кейд поцеловал мать в макушку. – В лице моей старшей дочери ты всегда найдешь горячую последовательницу.

Как раз в этот момент Элла, собрав вокруг себя мальчишек, объявила:

– Я сегодня надену новое желтое платье!

Николь прикусила губу. Ей-то было совершенно нечего надеть! Кейд утянул со стола еще один бутерброд и пошел к выходу. А в дверях обернулся:

– Но взамен каждый из вас завтра поможет мне развесить иллюминацию!

– Конечно, дорогой!

– Меня сразу вычеркивайте, – снова вставила Хэрри.

– А много у нас огоньков, папочка? – Личико Эллы светилось от возбуждения.

– Триллионы, – заверил он, и глаза его мстительно сверкнули, встретившись с взглядом Николь.

И он наконец ушел.

Николь, Верити и Ди провели день начищая перышки. Ди накрутила волосы Верити на горячие бигуди. Верити нанесла Ди краску на волосы и, пока та ждала, чтобы состав подействовал, подстригла Николь. У них не было большого зеркала, так что Николь не видела, что с ней делают. Она просто сидела на стуле в тенечке на веранде с полотенцем, туго обернутым вокруг шеи, и терпеливо ждала, чем дело кончится. А Верити все отхватывала и отхватывала куски. Волосы уже покрыли пол вокруг стула толстым пушистым ковриком. Когда на колени Николь упал особенно крупный завиток, она вздрогнула. Боже, сколько же Верити отстрижет? Она останется лысой!

– Сделано! – Верити осторожно приподняла ее подбородок, чтобы оценить результат. – Отлично! Только не смотри вниз – живот схватит!

Что оставалось Николь, кроме как взглянуть вниз, – и у нее немедленно скрутило живот, когда она увидела, как много лежит на полу ее волос. Обратно их не приставишь!

Женщины отвели ее в просторную ванную комнату Верити. Там ей нанесли на волосы состав, при дающий эффект солнечных бликов. Тут Николь снова пронзила боль. А ну как сделают ее оранжево-рыжей? А что, если после всех этих усилий она все равно так и останется толстой замарашкой? Что, если она просто не подлежит изменениям?

Чтобы отвлечься от ужасных мыслей, она накрасила ногти Верити и Ди. Ди – ярко-розовым, Верити – пурпурным, себе – золотым. Выглядело очень по-рождественски. А значит, она в сделке.

Николь призналась, что у нее с собой только одно платье и пара черных брюк. Это все ее наряды. Ди немедленно принесла свой планшет, и Николь познакомили с бурными радостями онлайн-шопинга. Она заказала вещи, которые бы в жизни не купила, если бы не Ди и Верити с их замечаниями, что «вот этот топ с вот той юбочкой о-о-очень подошли бы Николь». Когда они закончили, она стала беднее на несколько сотен долларов.

– Через неделю привезут, – сказала Ди, потирая ладони.

Боже, боже! Что она наделала! А с другой стороны… свадебные расходы ее миновали… может ведь девушка иногда прибарахлиться? Вон Верити и Ди потратили каждая не меньше, а ничуть не выглядят расстроенными!

«Самообладание, самообладание!» – повторяла она про себя, пока ее волосы ополаскивали и сушили феном. Но в голове все жужжал и другой, противный голос, который твердил, что ни-ког-да не сравняться ей с этими красивыми и уверенными в себе женщинами.

– Пришло время сорвать покровы тайны! – возвестила Верити и повернула Николь к зеркалу.

Она глубоко вздохнула и решилась поднять глаза. Рот ее открылся сам по себе. Она робко дотронулась до волос. Глаза застилали слезы.

– Вы сделали из меня красотку, – прошептала Николь.

– Дорогая, – Верити обняла ее, – ты и так была красотка!

Нет, «и так» не была. А вот теперь… Она не могла до конца поверить в такое волшебное перевоплощение. Ее каштановые волосы струились и блестели, как шелк. Более светлые пряди подчеркивали цвет глаз и тон кожи. Когда она встряхивала головой, волосы взлетали переливающимся, нежно пахнущим крылом.

– Верити, вы – фея!

– Просто ты прятала такую красоту под унылой прической…

«Анн-Николь, ты не относишься к тому типу женщин, которым мужчины оборачиваются вслед». Она повыше задрала нос. Смотри-ка, мам, все меняется! Надо опробовать на Кейде. Волшебство волшебством…

– Точно так же ты прячешь свою шикарную фигуру под слишком объемными вещами, – вдруг добавила Ди.

Шикарную фигуру? Она едва не хрюкнула от смеха. Во дают!

– Боюсь, я слишком пышная особа. – Николь не стала говорить «жирная». – У меня десять кило лишнего веса.

– Что за чушь! – возмутилась Верити. – У тебя роскошные формы! Как я скучаю по своим… – И она провела руками вокруг себя, рисуя воображаемые пышный бюст и бедра. – Такое впечатление, что с возрастом я усыхаю.

– Но вы выглядите потрясающе! – в свою очередь возмутилась Николь.

– Просто подбираю правильную одежду. Правильный пуш-ап. – Ее глаза хитро сверкнули, и Николь не смогла удержаться от смеха. – Моему Скотту, отцу Ди и Кейда, всегда нравились женственные формы. Он восхищался Мэрилин Монро и Джейн Рассел. – Тут ее глаза сверкнули второй раз. С чего бы? – И, я тебе скажу, его сын в этом вопросе с ним солидарен!

Николь заморгала. Святые угодники, Верити же не думает, будто что-то происходит между нею и Кейдом?

– У Ди есть с собой платье, которое тебе очень подойдет. Я ушью его в талии, и ты у нас будешь самый восхитительный типаж – песочные часы.

– Да-да, то, вишнево-красное! Пожалуйста, надень его!

Женская солидарность еще жива? У Николь навернулись слезы.

– Спасибо! – сказала она от всего сердца и улыбнулась во весь рот.

Когда вечером Николь вошла в гостиную, Кейду показалось, что земной шар накренился у него под ногами, и он с трудом удержал равновесие. Черт! Что это? Эта женщина обладает потрясающими формами! «Роковая» – вот какое слово сразу пришло ему в голову. Нет, оно ударило его в солнечное сплетение! Господи, как же он не рассмотрел ее еще тогда, на аэродроме… Кейд потряс своей бедной головой. Надо немедленно прекратить пялиться на те места, где платье особенно облегает ее тело. Сельское хозяйство! Думай о сельском хозяйстве! Отел, окот, клеймение… бешеная скачка по просторам «Ваминда-Доунс», где, куда хватает глаз, лишь камни да кустарники, да на горизонте плывет перед тобой линия далеких холмов… такая округлая, изгибающаяся…

С одной стороны – мать и сестра, с другой – Николь, у которой по щекам от смущения расползается жаркий румянец. Галстук вцепился ему в горло, туман стоял в глазах. Николь, словно боясь того, что он может брякнуть, не смотрела на него. Она помогала детям сесть за стол, возилась с ремешками Холлиного стульчика. И странное чувство – невесть откуда взявшаяся нежность – наполнило его, растопив страсть.

– Николь? – позвал он.

Она подняла голову. Нет, мать и сестра ничего не испортили! Они только явили миру красавицу, которая слишком долго маскировалась под обычную девчонку.

– Вы восхитительны.

Она улыбнулась – ее улыбка могла с ног свалить!

– Спасибо.

И на следующее утро она снова сбила его с ног. Несмотря на то что вернулась к своей обычной униформе – длинным шортам и мешковатой футболке. Просто теперь он уже знал, что скрывается под всеми этими одеяниями, – картинка не изгладилась из его памяти. А если она еще раз позволит ему себя поцеловать, то… Кейд поспешил на пастбище, сгонять новоприбывший скот в стадо, чтобы направить лишнюю энергию в нужное русло. Она целуется как богиня. Она выглядит как богиня. Но им не нужны сложности.

Если бы он мог прогнать ненужные мысли! Но, как выяснилось к полудню, ненужные мысли прочно засели в его голове. Все собрались, чтобы развешивать фонарики. Изгибы и выпуклости Николь были надежно упрятаны. Волосы подколоты на самую макушку из-за жары. Но какие-то неуправляемые прядки умудрились вырваться на свободу и теперь завивались возле ее мочек, на висках и на затылке. Какие ушки! А шея! Ее можно бесконечно долго исследовать с помощью поцелуев. Черт, возьми же себя в руки, тряпка!

Кейд балансировал на стремянке и старался не таращиться на нее, пока она снизу подавала ему одну за другой длинные гирлянды лампочек. Старался не пялиться и вечером, когда настал час Икс. Кейд щелкнул выключателем, и дом превратился в сказочный замок, плывущий во тьме. Волшебные огоньки бежали вдоль всей веранды – по перилам, по столбам. «Ледяные» кристаллы гроздьями свисали с потолка. Каждая дверь, каждое окно были украшены собственной гирляндочкой. Огни сверкали на деревьях и кустах в саду. Все переливалось, мерцало, светилось, лучилось… Элла и близнецы прыгали как заведенные, не в силах по-другому выразить переполнивший их восторг. Глазки Холли, сидящей на руках у Николь, расширились от восхищения, а ротик превратился в буковку «О». Кейд распрямил плечи, словно скинул тяжелую ношу, сердце его пело – все это было ради Эллы и Холли. И тут он услышал, как Ди тихонько говорит:

– Немного хватил через край, вам не кажется?

– Нет, не думаю, – вступилась Николь. – Посмотрите, что делается с детьми! Они так счастливы. Теперь будут только об этом и говорить – следующие несколько лет!

– Наверное, ты права, – улыбнулась Ди. – Что ж, теперь у нас будет еще одна семейная традиция!

– Что скажете, ребята? – обратилась Николь к детям. – Стоит забабахать такое и в следующем году?

Восторженный рев был ей ответом, и Кейд понял, что она очень старается честно исполнить свои обязательства – помочь ему сделать это Рождество особенным. Он тоже честно старался, но все же… что бы ему такого придумать завтра, чтобы не подпустить ее к чертовой беговой дорожке? Иллюминацию-то он уже «истратил». В голову ему пришла одна идея. Пусть на вид она сущий ангел, но он засек моменты, когда наружу пробивался совершенно дьявольский гнев. Нет, он ее не винил! Он-то все понимал. Но, кажется, он придумал, как это использовать!

Глава 6

– Ни малейшего шанса, леди!

Голос раздался из темного угла коридора, когда Николь взялась за ручку двери тренажерного зала. Девушка подпрыгнула на месте и чуть не сползла по стеночке.

– Кейд!

Она прижимала руку к груди, пытаясь унять сердцебиение. И так-то он со своими синими глазами ходит вокруг и сбивает ей дыхание, а тут еще вздумал подкрадываться!

– Кейд, что за привычка бросаться на человека из темноты?

– Отчего же не броситься на красивое? – Он окинул ее всю внимательным взглядом. Ноги у нее сразу стали как желе. – Но вообще-то я не бросался. Просто стоял и ждал вас.

Она облизнула пересохшие губы:

– Зачем?

– Птичка на хвосте принесла, что вы, уложив детей, ходите сюда терзать беговую дорожку.

– Разве вы возражаете? – Может быть, ему стало неприятно, что кто-то трогает тренажеры его жены?

– Вовсе я не возражаю.

– Хотите, чтобы я помогла повесить еще какие-нибудь гирлянды?

Кейд прислонился к стене, сложив руки на груди, и каким-то образом это еще больше подчеркнуло его мощные плечи.

– Давайте честно. Вам нравится заниматься?

– Нравится? – Николь все-таки фыркнула, прежде чем успела напомнить себе, что «хрюкают только свиньи, Анн-Николь!». – Я думала, уже выяснилось, что мы – фитнес и я – друг другу не нравимся.

– Но вам нравится верховая езда.

– Но это же не фитнес. Ну, то есть для Скарлетт О’Хары – еще какой фитнес. Но не для меня.

– Верховая езда тренирует мышцы ног, развивает чувство равновесия. Конечно же это фитнес.

Она похлопала по двери.

– Может, мне и не нравятся тренажеры, но упражнения эти приносят мне пользу. Я теперь могу бежать десять минут на шестом уровне сложности и пробегаю при этом пять километров. А когда начала, то и трех минут не могла продержаться.

– А гребля?

Ее губы дрогнули. Греблю она ненавидела. Хотя, чего уж там – она весь зал целиком ненавидела, вместе со всеми его потро… со всем оборудованием.

– Я придумал, что вам еще надо попробовать.

– О чем это вы?

Кейд ухмыльнулся:

– Вы мне не доверяете? Эй, леди, я тот самый парень, который подсадил вас на верховую езду, помните?

Он – тот самый парень, который ее так целовал, что она до сих пор просыпалась по ночам, то из-за одного, то из-за другого сна… Картинки всяких там упражнений так и замелькали у нее перед глазами.

Николь указала куда-то в коридор:

– Если дети проснутся, то я буду рядом.

– Я попросил Ди прислушиваться к ним этот часок. Вы взяли на себя ее мальчишек, я считаю, вас нужно немного разгрузить.

Она снова фыркнула и тут же поморщилась. Нет, эту привычку надо выжигать каленым железом.

– Мальчишками меня не напугать. Они замечательные. Тем более мне постоянно кто-то помогает – Хэрри, ваша мама, Ди. Бывают дни, когда я боюсь, что не отрабатываю своего жалованья.

Он усмехнулся.

– Не отрабатываете? Да у вас работа идет как часы! Если бы не вы, я бы здесь с ума сошел. – Он посерьезнел. – Я давно не видел Эллу и Холли такими веселыми и безмятежными. Я так рад, что вы здесь.

Ей была приятна его похвала. Глаза Николь защипало от слез.

– Я тоже рада, Кейд.

– Значит, вы готовы рискнуть жизнью и попробовать новый вид фитнеса?

Она сдалась. Откровенно говоря, бежать на скорбный зов тренажера для гребли ей совершенно не хотелось. Куда там бездушной машине до улыбки Кейда! Николь кивнула и отправилась вслед за ним.

Они очутились в полупустом амбаре, и Кейд, порывшись на полках, нашел и протянул ей… пару боксерских перчаток! Она нахмурилась, заморгала и, наконец, спрятала руки за спину:

– Вы меня за кого принимаете?

– Николь, это боксерские перчатки, – терпеливо начал Кейд.

– Забудьте.

Он уставился на ее упрямо закушенные губы.

– Я смотрела «Рокки». Боже, что там происходило с парнями на ринге, а ведь они были в хорошей форме – до того, как… Одним словом, я ни за что не дамся, чтобы вы били меня этими перчатками. Даже если вы сейчас начнете утверждать, что они все такие мягкие и безопасные…

Он расхохотался.

– Я не буду вас бить, Николь. Это вы меня будете бить! – Он самодовольно усмехнулся. – Ну, то есть будете пытаться.

Ее глаза сузились. Она немедленно протянула руки и надела перчатки. Кейд снова ухмыльнулся с выражением собственного превосходства.

– Я чувствую, мне это понравится почти так же, как кататься на Скарлетт…

– Я учту, – отметил он и надел себе на руки специальные мягкие щитки.

– А, так вы не будете полностью беззащитны, да?

– Николь, у вас смертельно опасный блеск в глазах. Я же не дурак!

Николь рассмеялась. Но когда Кейд подошел поближе и скомандовал начинать, она обнаружила, что сделать это очень трудно.

Он опустил щитки.

– Что не так?

– Мне кажется неправильным бить вас. Это так невежливо! И вообще, я ненавижу насилие!

– Представьте, что я – тренажер для гребли, – коротко бросил Кейд и снова встал в стойку. – Бейте в середину щитка.

Николь ткнула перчаткой в щиток.

Кейд опустил руки и недовольно воскликнул:

– Вложите хоть немного темперамента!

– Мне неприятно бить вас.

– Деточка, мы тут так весь день проторчим.

Снисходительное «деточка» ее задело. Она сжала зубы.

– Бокс, если им заниматься правильно, – это отличная кардиотренировка. И отличный способ избавиться от болезненного напряжения.

– У меня нет никакого болезненного напряжения, – процедила она сквозь зубы.

– Да ладно! А что сказала ваша матушка, когда вы посвятили ее в свои планы уехать сюда на Рождество?

Вообще-то она сказала: «Давай, Анн-Николь, беги, трусливо поджав хвост, но помни, что весь этот позор никуда не денется, когда ты вернешься».

Николь от души вмазала по щитку на левой руке Кейда и с удовольствием услышала, какой четкий «бац» раздается, если бьешь правильно.

Он выгнул бровь:

– Так я все жду ответа…

– Какого?

– Вы уже продумали стратегию, как будете отвечать на ехидные реплики по ходу свадьбы века «Брэд Питт – Диана-как-ее-там»?

Бац! Бац!

– Какие еще реплики?

Он проговорил тоненьким голоском:

– Ты держишься молодцом, дорогуша, но я-то представляю, как тебе тяжело!

Бац! Бац! Бац!

– Слушайте, ну где же ваш темперамент? Когда бьете, посылайте весь вес своего тела в удар.

Ха, вес ее тела. Весь вес?

Он тем временем продолжал снова тем же писклявым голоском:

– Наверное, эта свадьба для тебя сущий кошмар, дорогуша, но даже ты должна признать, что невеста чудо как хороша! Они выглядят такой счастливой парой, не правда ли?

Бац!

– Спорю на полтинник, что Диана подбросит свой букет вам.

Она побледнела. Бац!

– Но не переживай, – снова запищал он. – Мы все уверены, что Диане он тоже будет изменять!

– Прекрати! – хрипло крикнула Николь. – Не смей говорить такие ужасные вещи!

– Это не я, это люди. – Кейд опустил щитки.

– И ты думаешь, я такая трепетная дура, что буду все это глотать и не смогу постоять за себя?

– Я думаю, что тебе надо подготовиться, вот и все. – Внезапно его глаза сверкнули, и он снова поднял свою защиту. – Но раз уж мы об этом заговорили… Я думаю, что твой бывший жених – двуличный мешок дерьма, а твоя лучшая подруга – вероломная ведьма!

Николь даже не осознала, что нанесла удар прямо ему в челюсть, пока не увидела, как он валится на пол, словно сосна на лесопилке.

Она стояла и, покачиваясь, смотрела на распростертого Кейда. Потом взвизгнула, сорвала перчатки и бросилась на колени, прямо в грязь подле него, заламывая руки.

– Боже! Боже! Кейд! Я тебя ранила?

Эти синие-синие глаза, обычно такие проницательные, теперь были как бы затуманены. Она не хотела его ударить, она думала… ну, она думала, что он закроется! Кто же знал, что у нее такие молниеносные рефлексы? Удар вырвался как бы сам собой, такой быстрый и такой… сильный. «Вложи весь вес своего тела». Ну, она и вложила.

– Кейд!

Он не отвечал. Чувство своей вины, ужасное раскаяние обрушилось на нее, и, прежде чем она успела это все обдумать, Николь прижалась губами к его губам, словно желая забрать его боль себе. Он пах пылью. Потом. Лошадьми. Это должно было бы оттолкнуть ее, но нет! Его губы… каким-то необыкновенным образом его губы были одновременно и твердыми, и мягкими, и они слегка раздвинулись, как будто приглашали продолжать.

Потом он вдруг застыл, схватил ее за плечи, оторвал от себя и сел.

– Ты вообще что себе думаешь, ты вообще что делаешь?! Целуешь ранку, чтобы поскорее зажила?

Его реакция убила ее.

– Я…

– Я не дитя, Николь!!!

Ну, это уже было слишком. Финальный удар пробил и ее защиту. Наружу выплеснулись эмоции, которые она сдерживала три месяца. Едва живая от стыда, Николь, спотыкаясь, как слепая, побрела куда-то в сторонку. Уселась на большой ларь, спиной к Кейду, закрыла лицо руками и зарыдала так, словно оплакивала всю свою незадавшуюся судьбу. «Твой бывший жених – двуличный мешок дерьма, а твоя лучшая подруга – вероломная ведьма!»

Несмотря на безграничность охватившего ее горя, где-то в глубинах подсознания она слышала и еще один въедливый голосок: «Анн-Николь, да возьми же себя в руки! Что за спектакль?! Ты выставляешь себя на посмешище!» Но голосок не возымел никакого действия. Она все так же сотрясалась от всхлипов, а слезы все так же лились рекой.

И тут… сильная рука обхватила ее за талию. Ее распухшее от слез лицо оказалось плотно прижато к грубой, шершавой рубахе. Под рубахой ощущались крепкие горячие мышцы. И еще где-то там глухо и сильно билось сердце. Да, он действительно пах потом, пылью и лошадьми. Восхитительно. Тяжелая теплая рука стала гладить ее, почти растирать ей спину, скорее. Полились какие-то невнятные, но такие добрые, утешающие слова. И постепенно боль в ее груди стала слабеть. Дрожание плеч прекратилось. А слезы начали высыхать. Она сидела тихонечко, не пытаясь высвободиться, но едкий внутренний голосок все настаивал, и делался все громче, и вот она, повинуясь этому назойливому голосу, выбралась из его объятий и вытерла лицо ладонями.

– Я слишком далеко зашел, – услышала она. – Я оскорблял Брэда и Диану. Но я не знаю этих людей и не имел права так говорить. Просто я очень зол на них.

– Прости, я ударила тебя. Тебе очень больно?

Кейд покачал головой:

– Я это заслужил, специально тебя доводил. А ты думала, что я блокирую удар.

– Да ты понимаешь, весь ужас в том, что я вообще ничего не думала. Я просто вмазала, сама не знаю как.

Оба помолчали. Наконец Николь спросила:

– А зачем ты меня доводил?

Кейд пожал плечами.

– Я чувствовал, что тебе необходимо дать выход снедавшей тебя злости. Я же помню, как меня самого душил гнев, когда вскрылась грязная игра Фрэн. И я решил, что бокс лучше, чем бег. Похоже, у тебя… гм… немало накопилось… Знаешь, нельзя держать все в себе.

– Мне не с кем было поделиться. Ведь обычно я делилась переживаниями именно с Дианой или с Брэдом. Если честно, я не хочу окончательно потерять Диану. Мы дружим с детства. Ее семья очень поддержала меня, когда умер мой отец. Я не могу все это перечеркнуть просто из-за того, что Диана влюбилась в Брэда.

– Если ваша дружба что-то значила, она выстоит.

– А если не выстоит? – Ответ Николь прочла в его глазах. Она поднялась с места, встала перед ним и, жестикулируя, волнуясь, начала объяснять: – Ты понимаешь, я бы гораздо легче все это перенесла, если бы они сразу честно открылись. Но они месяцами встречались за моей спиной, трусливо продолжая «дружить» и «любить». В тот вечер, когда Диана наконец раскололась, Брэд побоялся мне на глаза показаться. Так долго врать… Вот что особенно больно. Чем я провинилась перед ними?

– Черт, да нет же! – Кейд вскочил и обхватил руками ее лицо. – Ты не сделала ничего плохого.

– Кейд!

– Что?

– Я пообещала, что буду ее «подружкой невесты». По-моему, это безумие.

Кейд очень медленно выпустил ее.

– По-твоему? – Он был в шоке.

– Мы еще с детства решили, что будем подружками невесты друг у друга. Вот я и согласилась. А теперь понимаю, что не хочу, мне претит! – Она снова рухнула на ларь, плечи ее поникли.

Кейд сел рядом:

– Так зачем же ты согласилась, Николь?

– Я надеялась, этот жест докажет, что мы все еще друзья. И еще – что другие подумают, будто я не восприняла все слишком драматично… Но теперь мне кажется, что жестоко требовать от меня такой самоотдачи. Пусть куют свое счастье сами, без моего участия.

Они сидели молча, слушая, как неподалеку тихонько ржут и цокают копытами лошади.

– Что собираешься с этим делать? – наконец спросил Кейд.

– Надо сказать Диане, и побыстрее. Я специально оставила дома мобильник. Можно мне позвонить по спутниковой связи от вас?

– Сколько хочешь!

– Спасибо. – Николь поднялась. – Мне надо бежать к Элле и Холли, но хочу, чтобы ты знал, как я тебе благодарна.

– Не за что.

Она остановилась в дверях:

– Насчет этого дурацкого поцелуя…

Он откинулся назад, и ленивая улыбка поползла по его губам.

– Я соврал. Твой поцелуй меня очень хорошо вылечил. Как только вздумаешь снова целоваться, обращайся!

Она подобрала с пола перчатки и швырнула в него. Пока Николь решительно шагала прочь, его довольный хохот все звучал у нее в ушах. В дом она вошла с улыбкой на устах.