Текст книги "Любовь и риск"

Глава 19

– Не будешь ли ты так добр рассказать мне, что там произошло между тобой и Уиллисом? – попросила Лили, как только они вернулись с Мэттом в свой домик. – Пока мы играли в карты, я поняла, что ты что-то от меня скрываешь. Может, объяснишь мне?

Мэтт нахмурился. При тусклом освещении он выглядел измученным и уставшим.

– Конрой знает, кто мы.

– О Господи… ты уверен?! – потрясенно воскликнула Лили.

Мэтт утвердительно кивнул. Он был расстроен, но пытался скрыть это, хотя Лили к этому времени уже хорошо его знала и легко догадывалась о его настроении.

– У меня такое ощущение, что он специально дожидался нас. Твое имя было ему знакомо. Как и многое другое.

Мэтт избегал смотреть на Лили. Она чувствовала, что он что-то недоговаривает.

– Ты спросил его про сумку?

– Уиллис сказал, что не знает, где она. Я спросил его, что было в сумке, помимо денег. Он дал мне понять, что не хочет говорить, а затем, помолчав, добавил, что там было простенькое золотое обручальное колечко.

– Обручальное колечко? – удивленно переспросила Лили. – С каждым днем это дело становится все более странным. Кому принадлежало это кольцо?

– Старик не сказал. Когда я спросил его, какое отношение имеют к этому делу туфли, он ответил, что Манкусо всегда любил хорошую шутку.

– Джоуи Джокер. Ну конечно. – Лили медленно подошла к креслу и опустилась в него. – И что теперь?

– Не знаю, – ответил Мэтт. – Попробую разгадать мотивы Конроя.

Лили передернула плечами:

– Здесь холодно.

– Хочешь, чтобы я разжег огонь?

– Было бы хорошо, спасибо. Может, нам следует снова просмотреть бумаги, которые передала Моника. Возможно, мы найдем там что-то касающееся кольца.

Мэтт кивнул и отправился за дровами к небольшой поленнице, расположенной рядом с домом. Ожидая его возвращения, Лили постаралась привести свои мысли в порядок.

Уиллис Конрой, несомненно, поджидал их, но зачем?

Обручальное колечко?

Майк Райли был известен своей слабостью к женщинам, но чтобы он сходил с ума по какому-то простому кольцу? Это было не в его характере. Имея дело с капризной или обидчивой женщиной, Райли скорее всего сделал бы широкий жест и, громко расхохотавшись, предложил бы купить что-нибудь кричащее и ужасно дорогое, чтобы возместить похищенное кольцо.

Войдя в комнату, Мэтт ногой закрыл дверь и направился к камину. Сидя в кресле, поджав под себя ноги, Лили наблюдала, как он разжигает огонь.

Мэтт казался Лили каким-то диким, первобытным человеком. Что-то внутри ее, такое же дикое и первобытное, заставило ее острее чувствовать присутствие рядом крепкого, молодого мужчины.

Лили заставила себя отвести от Мэтта взгляд, однако воображение рисовало ей картины одна волнительнее другой: вот они у камина занимаются любовью. Громко потрескивают дрова, и жар от них горячит их тела.

Лили с неохотой встала, включила свет, придвинув к себе поближе кофейный столик, разложила на нем содержимое файла. Мэтт подошел и сел рядом с ней, затем молча взял себе половину бумаг. От него пахло сосной и древесным дымом. Лили захотелось уткнуться носом в его мягкую фланелевую рубашку.

– Готов поспорить, что Манкусо надул своего бывшего босса по личной причине, – проговорил Мэтт. – Найди любое упоминание о туфлях, обручальном кольце, Грациано и Райли за последний год перед убийством Манкусо и Роуз.

– Ты думаешь, Конрой соврал относительно сумки?

– Трудно сказать. Такие, как он, предпочитают не знать правды, когда им это выгодно. Возможно, он и не знает, где Джоуи спрятал сумку, но я уверен, что ему известно, какое отношение имеют туфли ко всему этому делу. Я это чувствую.

– Почему бы ему просто не сказать тебе об этом? Какая польза от того, что он по прошествии стольких лет солгал тебе? Он должен знать, какая опасность нам угрожает.

– Я не знаю мотивов, которыми руководствуется Конрой, но я не доверяю ему.

– Ты считаешь, что нам надо спрятаться в другом месте?

– Нет, пока нет. У меня такое ощущение, что Конрой в ближайшее время не собирается выдавать нас. Но мне надо быть сейчас особенно бдительным.

– Мне кажется, что по бдительности ты уже превзошел самого себя. Что ты еще собираешься сделать, совсем не спать?

– Если понадобится, то да.

Лили не сомневалась в этом. Она с особым вниманием принялась рассматривать разбросанные на столе бумаги. Прошел уже час, а она так и не обнаружила ничего существенного. Лили встала, зевнула и потянулась. Мэтт мельком взглянул на нее и снова сосредоточился на бумагах.

Лили подошла к камину и стала в задумчивости смотреть на красно-желтое пламя.

– Интересно, что имел в виду Уиллис, сказав, что Джоуи всегда любил хорошую шутку? – сказала она после короткого молчания.

– Я тоже думаю об этом, – ответил Мэтт у нее за спиной.

Лили слышала, как он встал и подошел к ней.

Положив руки ей на плечи, он большими пальцами пощекотал ей шею. Лили с блаженным видом закрыла глаза.

– Я недостаточно знаю Манкусо, чтобы строить какие-то догадки, – проговорил Мэтт. – Для этого мне нужен Конрой, а он по непонятным для меня причинам не хочет помочь мне.

Обняв Лили за талию, Мэтт расстегнул нижнюю пуговицу ее кофты, затем следующую и поцеловал Лили за ухом. Лили вся затрепетала от этой ласки.

– Может, Джоуи сделал что-то неожиданное, – прошептала она, когда Мэтт расстегнул следующую пуговицу и коснулся ее груди.

– Забудь о Джоуи, – прошептал он, расстегнув последнюю пуговицу. Мэтт снял с Лили кофту и повернул лицом к себе.

Отблески огня отражались на его лице. Это было лицо незнакомца, с резкими чертами и ввалившимися глазами. Мэтт провел рукой по обнаженному телу Лили.

– У тебя такая чудесная кожа, – прошептал он. – Нежная и гладкая. Мне так и хочется ласкать ее.

Мэтт улыбнулся, и у Лили снова возникло ощущение, что он очень одинок. Ей захотелось защитить его, хотя бы от самого себя.

Как бы он смеялся, если бы знал, о чем она думает!

Лили поцеловала Мэтта в губы.

– Мне хочется заняться с тобой любовью прямо здесь, у камина.

– Я надеялся, что ты поймешь мой намек, – прошептал Мэтт.

– Намек был достаточно прозрачным.

Мэтт рассмеялся, снял с себя рубашку, кобуру и бросил все это на пол.

– Я хочу быть с тобой каждую минуту до того, как посажу тебя в самолет, улетающий в Нью-Йорк.

Лили внутренне похолодела, но сумела выдавить из себя улыбку. «Мы еще посмотрим…» – шептал ей внутренний голос.

Было три часа ночи, а Мэтт все еще не спал. И неудивительно, ведь последние дни он был весь на нервах. Если так будет продолжаться дальше, он просто не выдержит. Как только Лили вернется домой, он сядет на свою яхту и отправится в плавание, бросит где-нибудь в тихом месте якорь и отдохнет несколько дней, стараясь обо всем забыть.

Забыть!

Это маловероятно. Такие женщины, как Лили, никогда не забываются.

Мэтт беспокойно ворочался в постели, стараясь не потревожить Лили, свернувшуюся калачиком у него за спиной. Он прислушивался в темноте к ее дыханию, медленному и ровному, и старался не думать о том, что уже скоро им придется расстаться. Мэтт устал, но разговор с Конроем не выходил у него из головы. В этом деле было больше вопросов, чем ответов, каждый раз, когда Мэтт ненадолго впадал в полудрему, новый вопрос выводил его из этого состояния.

Обессиленный, измученный, он снова повернулся на бок. Лили вздохнула во сне, и Мэтт замер, боясь разбудить ее.

Что Конрой имел в виду, говоря, что Манкусо любил хорошую шутку? И что он, Мэтт, пропустил, исследуя туфли? Лили вынимала стельки, искала полость в каблуках, но так ничего и не нашла. Джоуи Манкусо что-то сделал с ними, но они с Лили обследовали каждый сантиметр…

И тут Мэтта словно что-то подбросила вверх. Лили моментально проснулась.

– Что? – спросила она встревоженно сонным голосом и села, натянув простыню себе на обнаженную грудь. – Что-то случилось? Кто-то на улице?

– Нет. – Откинув одеяло, Мэтт вскочил, не обращая внимания на холод в комнате. – Проклятие, мы смотрели на туфли так, как того хотел Манкусо.

Включив свет, Мэтт вытащил туфли из-под кровати, куда Лили спрятала их.

– Мэтт, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Мэтт сел на кровать, держа в руках туфли.

– Носок, Лили. Мы не исследовали носок.

– Но мне это и в голову не могло прийти… черт, – ругнулась Лили. Сон с нее как рукой сняло. Она взяла в руки туфлю и стала внимательно осматривать ее. – Он мог спрятать маленький клочок бумаги между подкладкой и кожей. – Простыня упала, обнажив груди Лили. – О Господи, – прошептала она, горя от возбуждения. – Именно эта туфля! Это здесь… видишь? Нитка не черная, а какая-то коричневая, и стежки гораздо больше, чем другие.

Мэтт достал из кармана нож и собрался было распороть кожу, но Лили попросила его:

– Позволь мне сделать это, пожалуйста.

Она осторожно взяла из рук Мэтта нож и распорола несколько стежков. Медленно отогнув кожу, Лили увидела кусочек пожелтевшей бумаги с неровными краями, словно оторванный в спешке от большого листа.

– Спасибо тебе, Джоуи.

– Осторожно, – всполошился Мэтт, когда Лили стала вытаскивать клочок бумаги. На нем что-то было написано. Мэтт взял бумагу из рук Лили и попытался прочитать. Однако сделать это было не так просто: чернила от времени поблекли.

– Что там написано? – в нетерпении спросила Лили.

Мэтт прочитал вслух:

– «Я оставлю тебе немного денег. Если тебе не удастся получить их, не беспокойся. Я сам о них позабочусь. Моя последняя шутка: «На тебе». Потанцуй для меня, детка. До свидания. Я тебя люблю».

Мэтт взглянул на Лили. У нее было смущенное выражение лица, а в глазах сверкали слезы. Господи, какая же она чувствительная!

«До свидания. Я тебя люблю…»

И однако, печаль не обошла стороной и его. Возможно, даже такие убийцы, как Манкусо, имели сердце и могли полюбить женщину.

Но такое Мэтту было совершенно не понятно.

– «Моя последняя шутка: “На тебе”», – повторил он. – Джоуи выделяет эти слова.

– Он действительно имел в виду туфли? – спросила Лили.

Фальшивые бриллианты, сверкавшие в тусклом свете, привлекли внимание Мэтта. Он сразу сообразил, что к чему, и выругался:

– Ну ты и сукин сын, Манкусо.

– Что? – взволнованно спросила Лили. – Что, черт возьми?

– Бриллианты, – ответил он, указывая на похожие на брошь украшения на туфлях. – Я еще раньше заметил, что некоторые фальшивые бриллианты едва держатся, и подумал, что это из-за долгой носки, но теперь готов поспорить, что Манкусо заменил некоторые из них настоящими бриллиантами.

– Ты хочешь сказать, что я расхаживала повсюду, нося на себе целое состояние?

– Конрой не догадывался о записке, но он знал, что на туфлях Роуз бриллианты.

– А знала ли об этом сама Роуз? – спросила Лили, и Мэтт посмотрел на нее. Господи, какой же сексуальной она выглядела с обнаженной грудью, горевшими от возбуждения глазами!

– Скорее, нет, иначе Манкусо не оставил бы ей записку, – ответил Мэтт, с трудом заставив себя вернуться мыслями к теме разговора.

– Почему же он ничего не сказал Роуз? Ведь она могла бы и не догадаться.

– Он не сказал ей ради ее же безопасности. Она смело могла говорить копам, что ничего не знает, как бы они ни давили на нее. – Заметив, что Лили побледнела, Мэтт добавил: – В те времена закон о гражданских свободах был весьма расплывчатым. Будь то мужчина или женщина – с ними могли поступить как угодно.

– Господи! – испуганно прошептала Лили.

– Они бы заставили ее заговорить, – продолжил Мэтт, отводя взгляд. – Джоуи догадывался, что его партнер может выдать его, и планировал использовать эти бриллианты как финансовую основу. Если выживет. Не думаю, что Конрой сказал копам о бриллиантах, так как в газетах не было даже намека на них, но Райли и Грациано, должно быть, знали.

– Значит, Джоуи украл драгоценности, а не деньги?

Взгляд Мэтта снова задержался на обнаженной груди Лили.

– Он удрал с деньгами, прихватив также обручальное кольцо и, возможно, эти бриллианты. Думаю, что эти драгоценности представляли личную ценность для Майка Райли.

– Или Лу Грациано. Вот почему его сыну так хотелось заполучить бриллианты.

Мэтт потер уставшие глаза.

– Завтра мне предстоит разговор с Уиллисом Конроем. Этот старик скажет мне правду.

– Ты не причинишь ему вреда? Он старый… – Лили беспокойно посмотрела на Мэтта.

– Он киллер, – оборвал ее Мэтт, – и не заслуживает такой симпатии.

Мэтта разозлило то, что сказала Лили, но еще сильнее было его разочарование.

– Нет, я не причиню ему вреда. – Немного поколебавшись, он спросил: – Ты действительно думаешь, что я на это способен?

– Я думаю, что ты сделаешь все необходимое, чтобы обеспечить мне безопасность, – ответила Лили, немного помолчав. – За это мы платим тебе, о чем ты уже несколько раз говорил мне.

За исключением того, что он больше не нуждается в этих деньгах. Как только Лили уедет домой, он не возьмет никаких денег. Черт с ним, с этим агентством. Пусть все получат Дал и Мэнни. Господи, это единственное, что он может сделать для них.

– Ты говорил, что монстров надо уничтожать, – вдруг сказала она, пристально глядя Мэтту в глаза.

Не зная, как ответить на этот вопрос, он молча кивнул.

– Иначе ты уподобишься им? Разве не так?

Слова Лили подействовали на Мэтта как удар кулаком. Ему вдруг стало жарко, кровь застучала в висках.

– Господи, Лили, – с трудом выдавил из себя Мэтт, – как ты можешь говорить мне такое?

На глазах у Лили выступили слезы.

– Ты хочешь сказать – правду? Я уже говорила, что ненавижу твою работу, но еще больше ненавижу то, во что она превращает тебя. Возможно, других твоих клиентов никогда не волновало то, что ты делаешь или в кого прицеливаешься, чтобы спасти их, но меня это беспокоит. И я этого не хочу.

– Ты этого не хочешь? – переспросил Мэтт, придвигаясь к Лили.

Она отшатнулась от него, в глазах у нее мелькнул страх. От неожиданности Мэтт замер.

– Я не извиняюсь за свою работу или за то, что охраняю тебя, Лили, – сказал он, стараясь сохранить голос спокойным и твердым. – Я делаю это не за деньги, а потому, что люблю тебя.

Глаза Лили от удивления расширились. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но Мэтт уже выскочил из постели и, схватив трусы и рубашку, скрылся в ванной.

– Мэтт, подожди!

Но он уже захлопнул за собой дверь. Ему теперь ни жарко ни холодно. Он не хотел слушать, что она ему скажет. Извинения, объяснения или что-то другое. Надев трусы, Мэтт посмотрел в зеркало.

Внезапно он почувствовал себя шестнадцатилетним пареньком. Он стоит в ванной в грязной квартире в Питсбурге, где жила его семья, и слушает, как за дверью отец кричит на мать и как голосят его сестры. Мэтт возненавидел то, что увидел в зеркале.

Отбери у него сейчас дорогой дом, машину, одежду, и он снова станет тем же самым сердитым ребенком, который слишком рано научился быть жестоким, чтобы выжить. Лили сумела увидеть в нем это, несмотря на все попытки спрятать это глубоко в себя.

Крепко зажмурив глаза, Мэтт прижался лбом к холодному зеркалу.

Он любил Лили.

Как он мог позволить себе быть таким глупым? Достаточно плохо, что он совершил такой необдуманный поступок, влюбившись в свою клиентку, но он еще имел глупость сказать ей об этом.

На что он надеялся? На то, что в ответ ему скажут: «Я тоже тебя люблю» – и все закончится счастливо, как в кино?

Сейчас это не имеет значения. У него работа, и он должен выполнить ее, постаравшись убраться отсюда вместе с Лили живыми и невредимыми. Чем скорее она вернется в свой мир, а он в свой, тем лучше.

Мэтт даже самому себе не хотел признаться в том, что он приехал сюда, надеясь встретить здесь людей, которые стреляли в Дала и Мэнни. Желание расстрелять в них всю обойму своего пистолета наполняло его темным пугающим чувством. Господи, как давно это было, когда он испытывал страх, подобный этому.

Резкий свет прервал его мысли, и он повернулся к двери. Его злость исчезла, уступив место глубокой усталости.

– Мэтт, пожалуйста, открой дверь.

Меньше всего ему хотелось бороться с Лили, но он не мог просто взять и уйти… в конце концов, он ее телохранитель. Глубоко вздохнув, он ответил:

– Она не заперта.

Ручка повернулась, и дверь легко открылась. Лицо Лили было бледным, на нем застыло выражение сострадания.

О Господи, ему не хватало еще только жалости!

– Я сожалею, – сказала Лили с нежностью в голосе. – Не принимай это за критику, Мэтт. Я знаю, что ты защищаешь свою работу, и мне просто хотелось сказать тебе, что я беспокоюсь о тебе, как бы чего с тобой не случилось.

– Ты это имела в виду? – спросил Мэтт, все еще чувствуя напряжение. – И я для тебя не просто очередное развлечение?

Лили не удивилась его вопросу.

– В начале нашего знакомства – да, но сейчас – нет.

Не зная, что ответить на такую откровенность, Мэтт отвернулся и, помолчав, спросил:

– Почему я, Лили? Что я могу предложить тебе?

Лили выглядела удивленной, и жар смущения охватил Мэтта. Ему не стоило задавать этого вопроса. Для них обоих будет лучше покончить с этим разговором.

– Многое из того, что присуще тебе, Мэтт, мне нравится. Твоя самоотверженность, твой образ мыслей и то, как ты умеешь из маленьких обрывков собрать единое целое, в котором появляется смысл. Мне нравится, как ты оцениваешь ситуацию, не позволяя страху завладеть тобой. Ты физически сильный. Ты умеешь контролировать себя. Ты уверен в себе. Все это привлекает меня в тебе. Мне нравится, как ты заботишься обо мне, но не делаешь из меня фарфоровую статуэтку. Ты спрашиваешь мое мнение. Ты выслушиваешь меня. – Лили слегка покраснела. – А заниматься с тобой любовью… Ты грубый и нежный, серьезный и игривый, ты относишься ко мне как к равной и в то же время заставляешь меня чувствовать себя женщиной. Ты возбуждаешь меня, тревожишь, волнуешь, и мне хочется заботиться о тебе, защищать тебя…

– Защищать меня? – прервал Лили Мэтт. – Я не нуждаюсь в защите.

Глаза Лили вспыхнули яростью, но она взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Должно быть, кто-то сильно обидел тебя в прошлом.

Мэтт отвернулся от Лили, удивленный тем, что, несмотря на все его умение скрывать свои чувства, она легко проникла к нему в душу.

– Нельзя позволять прошлому держать тебя, – сказал он. – Я смотрю только вперед и никогда не оглядываюсь назад.

– Хорошее правило. Во всяком случае, теоретически. Но наше прошлое, будь оно хорошим или плохим, делает из нас то, кем мы становимся. Я бы не стала исправлять ни одной ошибки, сделанной в прошлом. А ты?

Такого вопроса Мэтт не ожидал. Лили не переставала удивлять его, заставляя думать и упорнее работать.

– Не знаю, – ответил он. – Некоторые ошибки слишком плохие, и мне бы не хотелось вспоминать о них, Лили. Ты принимаешь меня не за того, кто я есть на самом деле…

– Конечно, ты такой, какой ты есть, – прервала его Лили, подходя ближе. – Ты просто не позволяешь себе поверить в это.

Она была такой теплой и нежной, такой женственной. Мэтт плохо соображал, когда она была рядом. Все, что он мог сейчас сделать, – снять с нее рубашку, обнять и вызвать ответное желание.

Не разжимая объятий, Мэтт подвел Лили к кровати и уложил на спину. Вздохнув, она обвила его шею руками и прошептала:

– У меня к тебе тоже вопрос. Что ты нашел во мне?

Мэтт пристально посмотрел Лили в глаза, и слова сами собой сорвались с его губ:

– Ты поверила в меня.

Глава 20

На следующее утро Мэтт и Лили, изображая из себя туристов – она с рюкзаком, в котором лежали туфли Роуз, – сели в машину и отправились к дому на Биг-Мокасин-Лейк. Им показали все, включая пулевые отверстия, следы крови на стенах и спальню, в которой Роуз и Джоуи провели свою последнюю ночь. В гостиной на первом этаже целая стена была увешана фотографиями гангстеров, старыми объявлениями с фотографиями разыскиваемых и фотографиями полицейских, стоявших у машин старых марок с ружьями в руках. Несколько фото, сделанных сразу после перестрелки, изображали украденный Джоуи седан, весь изрешеченный пулями, на других были засняты двое людей Грациано, лежавших на грязной дороге. Их безжизненные тела походили на кучу тряпья. Хозяин, нимало не смущаясь, что построил свой бизнес на крови, и хорошо зная жизнь гангстеров, с удовольствием рассказывал о кровавой перестрелке.

Все то время, пока Мэтт задавал вопросы, делая акценты на время прибытия полицейских, расположение кровавых следов и использованных гильз, а также рассматривая фотографии дома в тысяча девятьсот тридцатом году, Лили наблюдала за ним, словно видела его в первый раз.

Он вел себя так, словно между ними ничего не было прошедшей ночью и он не говорил ей того, что сказал.

Когда они возвращались к машине, Лили резко спросила:

– Ты действительно имел в виду то, что сказал мне ночью?

Он достаточно изучил эту женщину и был уверен, что сомнений у нее не было.

Мэтт вздохнул и вынул из кармана ключи от машины.

– Ты же это знаешь.

– Только догадываюсь, поэтому хочу услышать это снова.

Он знал, чего она хотела, но отвечать не стал.

Всю обратную дорогу Лили искоса поглядывала на Мэтта. Когда она открыла рот, чтобы что-то сказать, он уже готов был ей нагрубить. Но она неожиданно спросила:

– Какого черта ты так долго рассматривал эти старые фотографии?

– Я рассматривал цветы в саду, – ответил он, с облегчением вздохнув. – В частности, мимозы.

– Ну конечно, – сказала Лили, зажмурив глаза. – Черт возьми, Хокинс, какой же ты молодец!

– Кроме того, цветы там росли вокруг всего дома, а не только в саду.

– А копы? Имеет ли значение время, когда они прибыли?

– Возможно, и нет. Мне надо рассмотреть эту проблему под разными углами. История, которую этот парень рассказывал нам, укладывается в пятнадцать – двадцать минут между перестрелкой у дома и перестрелкой на дороге. Этого времени недостаточно, чтобы Грациано смог утопить тела.

– Что ты хочешь этим сказать? Что Джоуи и Роуз удалось исчезнуть?

Эта мысль приходила Мэтту в голову, но если Джоуи и Роуз спаслись, кто-нибудь со временем непременно узнал бы об этом.

Карьера такого закоренелого преступника, каким был Джоуи, никогда не складывалась гладко. Кроме того, ничто не подтверждало это предположение.

Мэтт покачал головой.

– Потеря крови указывает по крайней мере на то, что раны были серьезными, если не роковыми. Это вытекает из описания преступления. Люди Грациано могли разделиться, а двое из них потащили тела к озеру, где и утопили их, а заслышав перестрелку на дороге, скрылись в лесу. Если это не соответствует действительности, то можно предположить, что кто-то еще, кроме бандитов Грациано, утопил тела.

– У нас достаточно проблем с Уиллисом Конроем и Тони Грациано, – заметила Лили, – и нет необходимости добавлять к этому делу какую-то третью таинственную силу.

– Я знаю, – ответил Мэтт. – Но это один из аспектов, Лили. А я должен рассмотреть это дело всесторонне.

Мэтт припарковался у домика. Обняв Лили за плечи, он повел ее к крыльцу, но вдруг остановился и настороженно посмотрел на входную дверь. Она была приоткрыта.

– Я запирала дверь, – испуганно прошептала Лили.

Мэтт вытащил пистолет и прикрыл ее своим телом.

– Стой у меня за спиной, – приказал он.

– Это может быть служанка, Мэтт.

Он кивнул, быстро огляделся вокруг, проверяя, нет ли кого поблизости, и толкнул дверь.

С порога он услышал чье-то дыхание и шелест бумаг. Пряча Лили у себя за спиной, Мэтт осмотрел комнату и заметил наконец Уиллиса Конроя.

– Привет, Уиллис, – произнес Мэтт. – Не могли бы мы помочь тебе найти то, что ты ищешь? Возможно, пару старых туфель?

Что-то ворча себе под нос, старик обернулся. Выражение его лица было скорее раздраженным, чем испуганным или смущенным.

– У меня плохой слух, иначе вы бы не поймали меня, – буркнул он.

Мэтт посмотрел на Лили, которая выглядела немного удивленной и разочарованной. Ему было жаль ее, но он предупреждал, что такие люди, как Конрой, не меняются, сколько бы времени ни прошло и как бы долго они ни сидели в тюрьме.

– Руки вверх, Конрой, – приказал Мэтт, нацеливая на старика пистолет.

– Я ничего не взял, – изумленно проговорил Конрой, поднимая вверх дрожащие руки.

Мэтт быстро обыскал старика. Не найдя оружия, он сунул пистолет обратно в кобуру и застегнул рубашку.

– Прекрасная штука, – тоном знатока заметил Конрой. – В мое время ничего подобного не было. Наше оружие было тяжелым и до боли оттягивало плечи.

– Что ты здесь делаешь? – строго спросил Мэтт.

На Конрое были джинсы, простая футболка и красные подтяжки. Пиджак валялся на кресле. Мэтт обратил внимание на два едва заметных рубца на его предплечье, несомненно, от пулевых ранений.

Заметив, куда смотрит Мэтт, Конрой быстро накинул себе на плечи пиджак.

– Получить пулю ничего не стоит, – проговорил он. – Думаю, тебе это хорошо известно.

– Отвечай на мой вопрос, Конрой.

– Полагаю, ты не поверишь мне, если я скажу, что принес сюда свежие полотенца.

– Думаю, что нет, – резко ответила за Мэтта Лили.

Конрой посмотрел на нее и пожал плечами:

– Мне нужны туфли Роуз.

Мэтт испытующе смотрел на старика, стараясь понять по выражению его лица, как много он знает.

– Зачем?

– А вы еще не догадались? Возможно, вы действительно такие тупые, какими кажетесь.

Лили едва не задохнулась от возмущения, но Мэтт предостерегающе поднял руку и сказал:

– Он просто пытается вывести меня из терпения.

Мэтт пристально посмотрел на Конроя, старик выдержал его взгляд и глаз не отвел.

– Да, мы догадались, – твердо произнес Мэтт.

Конрой заметно занервничал и, помолчав немного, наконец спросил:

– Где туфли?

– В надежном месте, – заявил Мэтт.

Конрой скользнул взглядом по бумагам и фотографиям, разбросанным на столе, затем взял одну фотографию Джоуи и Роуз. В этот момент на его лице появилось выражение печали, но уже в следующую секунду глаза вспыхнули злобой.

– Эти письма личного характера, – сказал он, взяв в руки одно из них. – Джоуи писал их Роуз, и вы не имеете права читать их.

– Джоуи утратил свое право на неприкосновенность переписки, когда стал убивать людей, – резким тоном ответил Мэтт.

– Теперь тебе легко судить. – Конрой изо всех сил пытался сдержать себя. Его взгляд вдруг остановился на Лили. – Мы не были такими уж плохими, – сказал он, обращаясь к ней. – Мы просто жили в тяжелое время. Вы не знаете, что такое сидеть в тюрьме, будучи ребенком, и проводить все свое время с киллерами… чему они учили нас, мальчишек, и что они делали с нами. Вы даже представить себе не можете, что это такое.

Когда у тебя ничего нет, – продолжал старик, повернувшись к Мэтту, – и ты видишь людей, которые имеют все, то тебе начинает казаться, что ты можешь получить все, что захочешь. Ты говоришь себе, что тоже заслужил это, просто жизнь повернулась к тебе плохой стороной. Поэтому ты начинаешь действовать в надежде, что увидишь хорошую сторону жизни. Джоуи не был таким уж плохим. – В голосе Конроя чувствовалось возбуждение. – Просто у него не было шансов.

При этих словах старика злость охватила Мэтта.

– Я точно знаю, что такое быть рожденным в нищете, – возбужденно сверкая глазами, проговорил он. – Мой отец был пьяницей и неудачником. Он бил своих жену и детей до тех пор, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы ответить ему. В трущобах, где я вырос, дети выживали только в том случае, если умели защитить себя, и поэтому всегда носили с собой ножи и оружие.

Мэтт слышал, как тихо ахнула Лили.

Но было уже поздно захлопывать дверь, которую он сам приоткрыл.

– Мне было семнадцать, когда я получил пулю, пытаясь украсть машину. Лежа на больничной койке и пребывая между жизнью и смертью, я имел достаточно времени для того, чтобы хорошо подумать. Когда я вышел из больницы, инспектор по делам несовершеннолетних помог мне найти работу. Через несколько лет я пошел в армию. По окончании службы я учел все плохое, совершенное мной, и сделал из этого выводы.

Мэтт взглянул на онемевшую от потрясения Лили и снова перевел взгляд на Конроя.

– Я начал с нуля, – продолжал он так же возбужденно. – И никому не было дела до того, убьют ли меня или я закончу свои дни в тюрьме. Никто не отвечал за мою жизнь, и никто не был виноват в моих ошибках, кроме меня самого. Я вылез из того дерьма, в котором жил, поэтому не принимаю от тебя никаких оправданий, Конрой.

– Вылез, говоришь? – Конрой презрительно усмехнулся. – Посмотри на себя: ты носишь оружие и тем самым нарушаешь закон, вынашиваешь планы найти тех людей, которые стреляли в твоих парней… и спроси себя, зарабатывающего деньги оружием, чем ты лучше тех, кто сидит в тюрьме без гроша в кармане. Если кто-нибудь попытается обидеть твою девочку, разве ты не убьешь его? Если ты, глядя мне в глаза, скажешь, что «нет», я поверю, что ты стал лучше, чем я, но ты не посмеешь сказать этого. Я это вижу. Поэтому не говори мне, что ты из чего-то вылез.

Мэтт смотрел на старика, чувствуя, как жар ненависти превращается в холодное презрение.

– Я не такой, как ты, Конрой, как бы ты ни пытался подтасовать факты. Попытайся рассказать семьям тех людей, которых ты с Джоуи убил, что не считаешь себя плохим, и послушай, что они тебе ответят.

После этих слов Конрой вдруг как-то сник.

– Да, – тихо проговорил он. – Ты прав. Джоуи не был хорошим человеком.

Его слова были полны грусти, но что-то в его ответе не нравилось Мэтту, но что именно он не успел понять – Лили схватила его за руку и твердо, с решительностью в голосе, которую ему не приходилось слышать раньше, произнесла:

– Я хочу поговорить с тобой.

Мэтту не надо быть мистером Чувствительность, чтобы почувствовать, что она расстроена.

– Оставайся здесь, – приказал он Конрою. – Я еще не закончил. – И проследовал за Лили в спальню.

Как только дверь за ними закрылась, она набросилась на Мэтта.

– Что с тобой, черт возьми?! – прокричала она, срывая с себя рюкзак и бросая его на пол. – Ты относишься к нему как…

– Не защищай его, Лили, – резко оборвал ее Мэтт. – Он хороший притворщик и лжец и будет таким всегда.

– Как ты можешь быть так уверен в этом?

– Потому что такие люди, как Конрой, никогда не меняются.

Лили посмотрела на Мэтта долгим изучающим взглядом:

– Надеюсь, что это неправда.

Мэтт весь напрягся и тихо спросил:

– Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – резко ответила Лили.

Мэтт буквально онемел от злости. Внезапно его охватил холодный страх.

– Единственной причиной, почему ты так злишься на Уиллиса, является то, что ты боишься, что гораздо больше похож на него, чем можешь предположить. И не отрицай этого.

– Ничего в этом старике не пугает меня, – огрызнулся он и внезапно добавил с мрачным видом: – Вот так-то ты веришь в меня.

– Ничего подобного. – Лили глубоко вздохнула. – После того, что мы вместе пережили за последние дни, я не заслуживаю, чтобы меня отталкивали. – Лили гневно блеснула глазами. – Ты стыдишься своего прошлого.