Текст книги "Мой муж – Александр II. Жизнь в тени императора (сборник)"

Глава IV

В субботу, 14 марта, тело усопшего Императора переносили на место его погребения, в Петропавловский собор, расположенный в Санкт-Петербургской крепости. Улицы, по которым должна была проследовать процессия, были увешаны траурными флагами, а балконы домов завешены черно-белыми драпировками.

По обеим сторонам этих улиц были выстроены войска Императорской гвардии в парадной форме рядами на пути следования кортежа от самого Зимнего дворца до входа в крепость. Мрачная подавленность опустилась на город, все лица выражали глубочайшую скорбь, она читалась и в глазах, покрасневших и распухших от слез.

В половине двенадцатого из крепости раздался залп из трех пушек и возвестил погрузившейся в траур столице о начале церемонии переноса.

В церкви Зимнего дворца собрались все члены Императорской фамилии, среди которых присутствовали лишь несколько частных лиц по долгу службы.

Под священными сводами раздалось заупокойное пение, по окончании которого августейшая Императорская семья, а также вдова в сопровождении своих детей, подошли к гробу, чтобы попрощаться с государем, которому предстояло навсегда покинуть свое императорское жилище, где родилось так много важных решений этого славного царствования.

По завершении этой печальной церемонии все князья императорской фамилии поднесли крышку гроба и закрыли ее. Затем они подняли гроб с бренными останками Александра II и, пройдя через залы дворца, установили его на катафалк, увенчанный Императорской короной, богато убранный золотой парчой, ведомый восьмеркой лошадей в роскошных попонах.

Княгиня, не являющаяся частью кортежа, чтобы не показывать публике своих волнений, вернулась в свои покои.

Императрица и великие княгини, равно как их фрейлины, заняли свои места в траурных каретах.

За катафалком первым шел Император Александр III, сопровождаемый другими членами Императорской семьи и лицами из княжеской свиты.

В тот день была непогода, ветер бушевал, полурастаявший снег застывал лужами замерзшей воды, на которых коченели ноги. Несмотря на непогоду, в шествии участвовало множество старцев преклонного возраста, бывших солдат, раненных на полях чести или ослабленных болезнью. Все они пожелали отдать последнюю честь любимому государю, в высшей степени почитаемому народом и единодушно оплакиваемому. Но одних сломила усталость, а иным пришлось просить помощи дружеской руки для поддержки и опоры. Среди последних оказался и министр двора, граф Адлерберг, которому великий князь Михаил предложил опереться на свою руку.

Во время шествия процессии в нее вливались депутации от государственных учреждений, а также от дворянства, финансистов, буржуазии и рабочих. Депутации ремесленников можно было узнать по их знаменам, на которых изображались раскрашенные и позолоченные символы различных ремесел.

Невозможно выразить словами внушительность и величие зрелища, каковое являли собой массы людей, пораженных скорбью и потрясенных ужасной катастрофой, старавшихся в последний раз увидеть бренные останки государя, столь верно доказавшего свою любовь к этим людям, в утрату которого народ еще не мог поверить, несмотря на очевидность этой пышной похоронной процессии, разворачивающейся у него перед глазами.

Поминутно раздавался грохот пушек, мешавшийся с жалобным и скорбным звоном всех колоколов столицы; вся траурная церемония этого злосчастного дня возбуждала в душах зрителей трепет, беспокойство и неописуемое отчаяние.

Как может не тронуть сердце вид плачущего народа, устремлявшегося вслед за траурным шествием, благоговейно подбиравшего тонкие еловые ветви, устилавшие улицы, по которым должен был проследовать Императорский гроб. Эти зеленые веточки стали в народе священными реликвиями, памятью о последнем пути любимого Императора через столицу его империи.

Как забыть этот памятный печальный день! Он останется навеки в памяти тех, кто пережил его.

В два часа десять минут траурная процессия подошла к воротам крепости. Князья Императорской фамилии на руках перенесли гроб на катафалк, воздвигнутый в центре собора, к которому можно было взойти по покрытым алым ковром ступеням. Над катафалком был поднят огромный балдахин в виде золотой короны. Вокруг него на подушках из ткани золотого цвета покоились государевы короны и регалии усопшего Императора.

Похоронные песни православного обряда зазвучали вновь под священными сводами; затем члены Императорской фамилии преклонили колена у подножия гроба и почтили августейшего покойника целованием руки, после чего все покинули собор.

Подобный церемониал соблюдался каждое утро и каждый вечер по окончании заупокойной службы. После членов Императорской фамилии обыкновенно генерал Рылеев подводил ко гробу и двух юных детей почившего Императора, чтобы они могли исполнить тот же благочестивый долг.

Однажды, когда князь Георгий подошел ко гробу своего августейшего отца, из группы присутствующих вышел благородный князь Суваров, почтенный старец, который известен своей близостью к двум последним монархам, и пожелал подняться по ступеням катафалка. Он приблизился к юному князю и поцеловал его перед гробом его отца, как делал это не раз в его присутствии и при его жизни. Все свидетели этой сцены поняли благородство чувств, вдохновивших князя Суварова на подобное действие в этот торжественный момент.

С этого дня, по приказанию городской полиции, внутрь церкви была допущена публика, чтобы все могли воздать последние почести бренным останкам государя. Пока тело усопшего Императора находилось в соборе, перед ним постоянно проходила бесконечная толпа. Пришлось даже перенести день похорон, чтобы позволить присутствовать на погребении усопшего государя провинциальным депутациям со всех уголков Российской империи. Вот почему Александр II, умерший 13 марта, был похоронен лишь 28 числа того же месяца.

Пока Император оставался в соборе, в нем совершалась заупокойная служба дважды в день: первая в полдень, где присутствовала только Императорская фамилия; вторая – в восемь часов вечера, для Императорской семьи и некоторых приближенных ко двору лиц.

Княгиня желала, насколько это возможно, уединиться в своей скорби; для нее был поставлен павильон в правой части собора, где она и находилась во время всех погребальных служб вместе с детьми.

За час до начала богослужения она приходила в собор, чтобы подойти к гробу. Все понимали, что священный долг каждого – засвидетельствовать вдове покойного величайшее уважение и смягчить, хотя бы немного, ее горькую безутешную скорбь. Так, перед появлением княгини всех, кто присутствовал в церкви, включая и почетный караул вокруг катафалка, просили удалиться в нижнюю часть храма. По желанию княгини на ступенях устанавливалась большая ширма, скрывавшая гроб от общественности, и за нею бедная женщина оставалась около получаса, молясь, обновляя цветы в гирляндах, украшавших гроб; и те, что уже увяли, раздавали присутствующим, и каждый уносил цветок с собой как святую реликвию, которую прячут у сердца.

Эти знаки почтения, выказываемые вдове Александра II, не сообразовывались ни с гражданскими, ни с религиозными правилами, которым должен был следовать церемониал погребения Императора России, поэтому княгине потребовалось для них высочайшее позволение Императора Александра III, который, да будет сказано к его славе, проявил исключительную деликатность чувств, требуемую печальными обстоятельствами.

Следует воздать справедливость и русскому дворянству, которое в этой общей для всей нации беде было полно уважения и почтительного внимания к вдовствующей княгине, принеся ей свои соболезнования и проявив сочувствие в великом несчастии.

Дворянство ощутило, что, так как княгиня происходила из дворянского рода, то, выражая почтение вдове Александра II, оно воздает честь всему классу дворянства. Так, всеобщее деликатное внимание было единодушным; аристократия всех возрастов приняла в нем участие, и самые выдающиеся и уважаемые дамы проявили подлинное усердие, чтобы расписаться у двери вдовы или оставить у нее свои карточки.

Глава V

Своим морганатическим браком Император дал русскому дворянству новое доказательство своего уважения к нему, знак признания его равным себе. Этот поздний брак был не только личной репарацией, но и удовлетворением чести всего дворянского сословия.

Женившись на княгине, Император совершил действие, противоречащее законам России; однако союз этот вовсе не был мезальянсом, ибо своим происхождением вдовствующая княгиня восходит к святому Владимиру и к Рюрику, основателю Российской империи и первого княжеского рода. Доказательством этому является тот факт, что первый князь Юрий Долгорукий приходился восьмым сыном Владимиру Мономаху, жившему в двенадцатом веке. Этот-то князь Юрий основал город Москву и стал первым великим князем Московским, княжества наиболее важного и обширного в ту эпоху.

Александр II придавал большое значение знатному и древнему происхождению своей жены; поэтому он и желал, чтобы она относилась к нему не как к государю, а как его жена, равная ему, достойная своего положения в силу своего рождения. Свое отношение к ней он старался выказывать публично и желал, чтобы она присутствовала на всех семейных приемах и воскресных обедах, куда допускались только члены Императорской фамилии и где не появлялись ничьи морганатические супруги.

Таким образом, имя Юрьевский, пожалованное князю Георгию, славно своим происхождением и со стороны матери, восходя к основателю Руси, и со стороны отца, так как князь является потомком величайшего государя, которого когда-либо до наших дней имела Россия.

Вот почему Император сказал однажды своей жене: «Я горжусь тем, что взял в супруги княгиню Долгорукую». Эти слова, исшедшие из уст Александра II, объясняются тем, что по мужской линии род Долгоруких восходит непосредственно к Рюрику, основателю Российской империи. Бояре же Романовы соединились с этим семейством посредством брачных союзов. Только благодаря таким бракам род Романовых восходит к роду Рюрика.

Екатерина Михайловна Долгорукова (княгиня Юрьевская). Фотография С. Левицкого.

Брак был морганатическим, однако указом от 5 декабря 1880 года Екатерине жаловался титул Светлейшей Княгини Юрьевской, что соотносилось с одним из фамильных имен бояр Романовых; дети (все рожденные вне брака, но узаконенные задним числом) получали фамилию Юрьевские

Первым государем династии Романовых, восшедшим на российский престол, был царь Михаил Федорович, женатый первым браком от 18 сентября 1624 года на княгине Марии Владимировне Долгорукой, дочери князя Владимира Тимофеевича Долгорукого. Эта княгиня умерла бездетной 7 января 1625 года; и только во втором браке, с Евдокией Стрешневой, у царя появилось трое сыновей, ставших потомками государева дома Романовых.

И в другую эпоху имя Долгоруких вторично оказалось на пороге получения российской короны: в 1729 году, когда Император Петр II был помолвлен с княгиней Екатериной Долгорукой, дочерью князя Алексея Григорьевича Долгорукого. День свадьбы был уже назначен, но Петр II скоропостижно скончался от оспы 18 января 1730 года.

И наконец, в третий раз, через сто пятьдесят лет после Петра II, Император Александр II сочетался браком с княгиней Екатериной Долгорукой, дочерью князя Михаила Долгорукого. Эта-то княгиня и есть та несчастная вдова, чей портрет мы нарисовали в своей книге и которая навсегда прославила имя князей Долгоруких.

Звание светлейшей княгини Юрьевской, дарованное Александром II своей второй жене, имело под собой серьезные и законные основания: это имя носил митрополит Филарет, в миру Федор Никитич Юрьев. Он был боярином при дворе царя Федора Иоанновича в конце XVI столетия.

Выбор Александром II такого имени для жены был оправдан двумя причинами: родом супруга, восходящим к XVI веку, и родом супруги, восходящим к XII веку через князя Юрия Долгорукого.

Несомненно, что дворянство этой страны всегда будет видеть в этой женщине предмет любви своего государя, который вплоть до наших дней занимает первое место в истории России; имя княгини будет упоминаться рядом с именем ее супруга.

Благодаря своему древнему и прославленному роду княгиня занимала такое высокое положение, что Александр II считал ее равной себе во всем, хотя она и не принадлежала к монархическому роду.

В отличие от других государей, состоящих в морганатическом браке, он публично появлялся со своей супругой на прогулках и обедах, куда допускались лишь высшие сановники страны. И многие среди них с удивлением замечали, что княгиня в присутствии посторонних обращается к своему мужу на «ты». Но позднее они узнали, что княгиня поступала таким образом по особой воле государя, пожелавшего, чтобы она, не будучи государыней, во всех отношениях была его женой и равной ему.

Многочисленные депутации со всех уголков империи сменяли друг друга у подножия Императорского гроба, слагая к нему венки, которые они орошали своими слезами.

Со всего света прибывали тысячи знаков соболезнования и свидетельств сочувствия.

Все иностранные конфессии – католики, протестанты, мусульмане и иудеи – соперничали в усердии и рвении, отправляя в своих храмах торжественные службы за упокой души почившего государя.

С разрешения папы Льва XIII в католической доминиканской церкви Санкт-Петербурга была отслужена торжественная погребальная месса по просьбе французской колонии и посольства. Событие столь исключительное, санкционированное Верховным Понтификом, является бесспорным доказательством участия всех наций и всех религий в великом трауре всей России.

Многочисленные государи Германии и Великобритании прибывали в Санкт-Петербург для участия в погребении усопшего Императора.

Император Германии, особенно любивший своего племянника, был глубоко поражен его столь трагической гибелью и также желал, несмотря на плохую погоду этого времени года, прибыть в Россию, чтобы отдать последние почести Александру II; но врачи оказались против, особенно учитывая его возраст, и Императору Вильгельму пришлось уступить горячим просьбам семьи и сына, и его сын, кронпринц Германии, принял на себя миссию заменить отца в этих скорбных обстоятельствах.

Королева Ольга Вюртембергская, сестра усопшего, не смогла приехать в Россию на похороны возлюбленного брата из-за расстройства здоровья.

Александр II нежно любил сестру, в память о которой дал имя Ольга первой дочери, рожденной от морганатического союза. Эта милостивая королева, обладавшая душой нежной и чувствительной, часто бывала для брата ангелом-утешителем, особенно в последние годы его жизни. Король Вюртембергский, супруг королевы Ольги, разделял ее чувства в отношении Александра II, о котором говорил: «Это воистину достойный человек!». Таким образом, обоих государей связывала друг с другом самая искренняя дружба.

Из уважения к памяти усопшего и из участия к несчастью его вдовы все иностранные государи, явившиеся тогда в Санкт-Петербург, почтили своим посещением княгиню, которая по причине скорби приняла лишь немногих из них. Все государи, без исключения, выразили ей сочувствие в связи с ее несчастьем, за исключением принца Галльского и кронпринца Германии.

Что касается членов августейшей Императорской фамилии России, то все великие князья и великие княгини поспешили отдать долг участия вдове Александра II; это действие, хотя и естественное, достойно, однако, похвалы, ибо обнаруживает деликатность чувств.

Наконец, наступило воскресенье 27 марта, день, печально известный для России.

Императорская семья и придворные сановники явились в Петропавловский собор, стоящий за стенами крепости. Все присутствующие собрались там в одиннадцать часов утра. Там были отслужены обедня и панихида с величественной пышностью православного обряда.

По окончании богослужения Император Александр III стал во главе членов Императорской фамилии, а также иностранных государей, дабы приблизиться к гробу и обратиться к усопшему со словами последнего прощания, прежде чем проводить его в могилу.

Согласно обычаю погребения русских государей, новый Император накрыл почившего Императорской мантией, подбитой и отороченной горностаем; затем члены Императорской семьи накрыли гроб крышкой, которая после этого была привинчена. Тогда великие князья на руках перенесли его в погребальный склеп.

Почтенный митрополит Санкт-Петербургский произнес последние погребальные молитвы, и усыпанный цветами гроб с останками Александра II, опущенный в могилу, вскоре исчез из виду, покрываясь землей, в то время как из всех глаз проливались обильные слезы искренней любви и вечной народной скорби.

Ах, если бы Бог позволял смертным, покидающим эту юдоль слез и отправляющимся в небесные обители, созерцать поступки оставшихся на земле людей, великая душа Александра II, мученика, утешилась бы и даже возрадовалась при виде его народа, утопающего в слезах из-за смерти любимого государя; душа его вострепетала бы от вида столь искреннего горя, доказывающего необъятную привязанность к нему русского народа, его вечную любовь и сожаление, которые воцарились вслед за его уходом во всех сердцах, волнуемых чувствами истинно русскими.

Вечный мир и небесное блаженство Александру II, славному государю, освободителю и мученику!

Вдова Александра II не смогла присутствовать на погребении возлюбленного супруга; ее силы предали ее в тот ужасный и мучительный для ее сердца момент, когда драгоценные останки столь дорогого для нее существа, которое она любила, должны были опуститься в могильный склеп.

Окруженная своими осиротевшими детьми, погруженная в глубочайшую скорбь, она осталась в одиночестве, взаперти в наполненном столь трогательными воспоминаниями доме, где ее счастье было столь полно. В тот скорбный час великого отчаяния одно лишь небо стало свидетелем ее страдания и слез. Ах, как жестоки и мрачны были мысли, осаждавшие ее подавленную и разбитую душу!

Через два дня после печальной церемонии погребения ее супруга, 29 марта 1881 года, он должен был отметить свой шестьдесят третий год. Какая мучительная дата! Какая горькая печаль! Какая скорбь в душе вдовы! Какая мрачная тишина в этой изоляции, этом разделении! Какие потоки слез пролиты в память о существе столь обожаемом, живущем теперь только в Вечности!

Опечаленная вдова отправилась в гробницу своего почившего супруга, чтобы почтить его память слезами своих поздравлений в этот день рождения, который мог оказаться таким счастливым. Люди, видевшие несчастную княгиню во время ее печального паломничества, почувствовали волнение и стеснение в сердце, увидев собственными глазами пугающие и губительные следы перенесенных сильнейших и неслыханных страданий на очаровательных чертах вдовы Александра II.

В тот день, 29 апреля 1881 года, достойный принц Петр Ольденбургский, родственник и близкий друг Александра II, чья смерть столь сильно затронула струны его души, что через шесть недель он последовал за любимым кузеном в могилу, вознамерился засвидетельствовать вдове своего государя и друга великое участие в ее горе. Он отправился к ней, желая несколько смягчить ее боль, но скорбь княгини была так велика, что ей пришлось отказаться от утешения увидеть товарища детских игр своего супруга. Однако принц Ольденбургский, не принятый вдовой Александра II, навестил трех сирот почившего Императора и расцеловал их, зная, насколько велика была любовь к ним их покойного отца.

Принц Петр Ольденбургский принадлежал к немногим высококультурным людям своего поколения, благодаря строгому и правильному воспитанию. Подобно своему родственнику, Александру II, он обладал утонченным и изысканным чувством приличия, и его совершенная учтивость побуждала его к поступкам хорошего вкуса, о которых другие и не подумали бы из-за недостатка такта. Покинув сей мир, этот великодушный и благодетельный на протяжении всей своей жизни принц оставил по себе самые искренние горячие и единодушные сожаления.

Герцогиня Эдинбургская, любимая дочь Александра II, испытывала мучительную боль из-за смерти отца. Нежная любовь этой государыни к тому, кто дал ей жизнь, вдохновила в ней мысль угодить усопшему в ином мире, перенеся часть своей дочерней привязанности на трех сирот, оставленных им в столь раннем возрасте. Она проявляла большую сердечность по отношению к ним, и каждый мог видеть, с каким удовольствием герцогиня принимала их всякий день у себя.

Добавим, что герцогиня Эдинбургская, столь сильно симпатизировавшая отцовским чувствам, питала также большую дружбу и к графу Лорис-Меликову, чей характер и грандиозный политический ум она горячо хвалила. Она засвидетельствовала графу сочувственные знаки внимания и продолжала благоволить к нему, несмотря на смерть отца; это доказывает, что княгиня оценила по справедливости таланты и обширные способности этого великого государственного деятеля.

В некоторых позах, интонациями голоса и даже лицом, в те минуты, когда пересекает улицы столицы, один великий князь Михаил из всей Императорской фамилии напоминает своего брата, Императора Александра II. Поэтому публика всегда с удовольствием смотрит на этого князя.

Что касается семьи великого князя Михаила, его дети чертами лица ничуть не походят на Александра II; его старший сын, великий князь Николай, которому исполнилось двадцать три года, похож своими чертами скорее на своего деда, Николая I. В похвалу этому юному князю, который высок ростом, строен, хорошо сложен и изящен, скажем, что будь он простым частным лицом, его благородная манера держаться не замедлила бы привлечь к нему внимание как к совершенному типу благовоспитанного человека.

Из всех членов Императорской фамилии лишь великий князь Николай, сын великого князя Михаила, своим вниманием и уважением к обществу наглядно демонстрирует, что он умеет понимать и признавать свой долг перед ним. В жизни государей учтивость по отношению к подчиненным лишь очевидно возвышает их достоинство и славу. Таким образом государи завоевывают популярность и всеобщую симпатию.

Великий князь Николай обладает и не менее выдающейся образованностью. Это единственный князь из семьи великого князя Михаила, о котором мы можем говорить справедливо, потому что все его братья еще слишком молоды, чтобы успеть показать себя.

Но нет сомнений, что они однажды будут столь же хорошо воспитаны, как их старший брат, благодаря их матери, великой княгине Ольге, применившей тщательную заботу и суровую мудрость в воспитании своих детей, что обыкновенно формирует из них прекрасных людей.

Это естественный результат влияния женщины великого ума и совершенного такта, который позволяет находить из самых затруднительных ситуаций наилучший выход. Так, если эта княгиня и обращается к кому-либо с резкими словами, ее маленькие колкости столь остроумны, что умные люди на них не держат на них обиды. Она и не пытается скрывать свои антипатии; ее враги очарованы тем, как изящно она их выражает.

Как женщина умная и наделенная практическим чувством, княгиня никогда не отречется от привилегий ее высочайшего положения.