Текст книги "Безумная планета"

Глава 6. Красная пыль

ПИРШЕСТВО СОСТОЯЛОСЬ ЧРЕЗВЫЧАЙНО вовремя. Через два дня оно, вероятно, уже оказалось бы невозможным, а еще дня через три даже и бесполезным. Но оно произошло именно перед тем, как дальнейшие события изменили все в этом мире.

Спустя тридцать часов после пира, последовавшего за убийством паука-охотника, товарищей Барла – всех, от Джона и Дора до Тета, Дика и Сайи – охватило отчаяние. Остальные существа этого мира были слишком глупы, чтобы испытать те же чувства.

Стояла ночь. Темнота накрыла низменности и весь район, около сотни квадратных миль, известный соплеменникам Барла. Он единственный из всего племени пропутешествовал целых сорок миль. Племя старалось держаться вместе, разделяясь только для поисков пищи.

На планете существовало несколько континентов, но люди знали маленький кусочек, в лучшем случае, размером с графство. На планете были океаны, но люди знали лишь ручейки да одну речку меньше двухсот ярдов шириной. А теперь они столкнулись с новой угрозой, пришедшей извне и не укладывающейся в рамки их опыта и навыков выживания.

Насекомых они превосходили только в одном: люди поняли, откуда исходит эта угроза.

Беду принесли красные дождевики.

Но пока что стояла ночь. В мире, запеленутом в вечные облака, ночами царила мягкая темнота. Барл с золотистыми перистыми антеннами ночной бабочки, обвязанными вокруг головы, сидел, завернувшись в великолепный бархатный плащ и положив подле себя копье. Вокруг него и спящих соплеменников теснились раздутые грибы, скрывая то немногое, что можно заметить в темноте. Из низко висящих облаков капал ночной дождик. Капля за каплей, медленно, но непрестанно с небес сыпалась морось.

Из темноты доносились разнообразные звуки. Иногда, взмахивая могучими крыльями, пролетала ночная бабочка. Раздавались пульсирующие щелчки, издаваемые ночными жуками. Резко трещали кузнечики, бессмысленно оповещая о себе ночных хищников. Невдалеке от того места, где устроился в раздумьях Барл, среди леса грибов бродили небольшие жуки, глубокими басами напевая бодрые песенки. Они искали подземное лакомство, заменившее на забытой планете издавна известные на Земле трюфели.

Казалось, все было так же с тех пор, когда первые люди попали на эту планету. И правда, ночью новая напасть спала. Красные дождевики не взрывались после заката. Барл бодрствовал, размышляя о свалившемся на них несчастьи. Он и все его племя обречены, но все же Барл за последнее время испытал слишком много необычного и удивительного, чтобы спокойно принять этот факт.

Новые красные дождевики разрослись повсюду. Несколько месяцев назад пронеслась буря из тех мест, где они лопались и выбрасывали споры в воздух. И, к сожалению, это была сухая буря, без дождя, который мог бы вымыть из воздуха смертоносную пыль. Новые дождевики, скорее всего, не так уж и новы, они, вероятно, процветали тысячи лет, мутировав из каких-то нестабильных прародителей. Но до сих пор эти грибы широко не распространялись. Лишь недавно их случайно разнесло сухой бурей.

В радиусе четверти мили имелись десятки мест, сотни в пределах мили и тысячи тысяч по всему району, где племя обычно добывало продовольствие. Но теперь вся эта местность стала смертельно опасной из-за лопающихся дождевиков. Несомненно, где-то должен быть конец зараженной ими территории, но, на данный момент, они обрекали людей на смерть.

Одна из женщин тяжело дышала и стонала в кошмарном сне неподалеку от Барла, а он пытался решить вставшую перед ними проблему. Больше никто не хотел думать над ней. Остальные приняли гибель с безнадежностью фаталистов. Предводительство Барла могло принести дополнительную еду, но ничто не могло противостоять ждущей их гибели – таков был ход их мыслей.

Но Барл, сидя в темноте, упорно обдумывал все факты, пока соплеменники спали без надежды и даже без уверенности в том, что вообще проснутся следующим утром. Днем произошло много взрывов темно-красных дождевиков, люди наблюдали четыре и даже пять облаков красной пыли, расплывающихся в воздухе одновременно. Один маленький мальчик видел паука-охотника, убитого красной пылью. Лана, девочка-подросток, наткнулась на гигантского жука-носорога, лежавшего на земле, его уже обгладывали муравьи. Она схватила огромный, наполненный мясом сустав ноги и убежала, прежде чем муравьи набросились на нее. Еще один человек заметил умиравшую от пыли бабочку с крыльями, раскинувшимися на десять ярдов. А женщина по имени Кори наблюдала, как облако накрыло длинную колонну черных муравьев-рабочих, идущих по каким-то своим делам. Чуть позже другие рабочие принесли в город их трупы, которые тоже сгодятся в пищу.

Барл сидел без сна и злился, пока нудный дождик моросил по шляпкам поганок, послуживших укрытием для племени. Парень упорно и многократно пережевывал эту проблему. В окрестностях все заросло красными дождевиками. Некоторые уже полопались, другим еще предстоит. Все, что вдохнуло красную пыль, умерло. Поскольку вокруг вылезли тысячи этих дождевиков, маловероятно, что кто-нибудь из людей сумеет избежать красной пыли и смерти. Но так было не всегда. Еще совсем недавно этой дряни тут не водилось.

Глаза Барла беспокойно пробежали по фигурам спящих людей, едва освещенных фосфоресцирующими пятнами грибов. Перистые антенны, свисавшие у него со лба, окаймляло мягкое свечение. Лицо парня хмурилось, пока он старался придумать для себя и своих соплеменников хоть какой-нибудь выход. Сам не осознавая того, Барл взял на себя функцию думать за все племя. У него не имелось на это никаких причин. Просто теперь, когда он научился думать, это стало для него таким естественным – даже несмотря на то, что все его потуги были еще грубы и незрелы.

Внезапно проснулась Сайя и огляделась вокруг. В мире не чувствовалось ни малейшей тревоги, только привычные звуки ночной жизни – временами издалека доносились предсмертные вскрики каких-то существ, да ночные певцы выводили свои рулады. Барл шевельнулся. Сайя поднялась, ее длинные волосы растеклись по плечам. С сонными глазами она подошла к нему, села на землю рядом – потому что маленькое укрытие было переполнено – и судорожно зевнула. Ее голова легла на плечо Барлу, и девушка снова уснула.

Это простое действие послужило катализатором, который помог Барлу решить проблему. Всего лишь несколько дней назад парень побывал далеко отсюда, в местах, где много еды. В то время он иногда думал о Сайе и о том, что нужно привести ее в те места. Теперь он вспомнил, что красные дождевики росли там так же, как и здесь. Но потом другие события заслонили первоначальную цель, и Барл забыл про нее. А вот сейчас, когда голова Сайи легла ему на плечо, он вспомнил свой план.

А затем ему в голову пришел гениальный ход.

У Барла возникла идея настоящего похода, а не просто вылазки-за-едой. До последнего времени, в районе, где обитало племя, дождевики не росли. Значит, должны существовать и другие места, где их нет. Он должен увести Сайю и своих соплеменников туда.

Это было действительно гениально. У людей из его племени никогда не возникало никаких отвлеченных целей – лишь удовлетворение потребностей в еде и тому подобном. Барл же достиг абстрактного мышления – ранее бесполезного на забытой планете, поэтому люди утратили способность к нему. Но теперь для человечества настало время занять подобающее место в несбалансированной экологической системе здешнего кошмарного мира, время, чтобы использовать эту нестабильность в интересах людей.

Когда наступил рассвет, парень все еще не спал. Сейчас он представлял из себя единственную власть в племени, и эта власть приняла решение. У Барла возник план действий.

Он заговорил, серьезно и громко, напугав этим людей, правда, те уже начали привыкать к приказам. Робкие соплеменники послушно повиновались ему. Они еще не испытывали ни лояльности к вожаку, ни уверенности в правильности его решений, но уже начали связывать подчинение Барлу с выгодами для себя. Например, с едой.

Прежде, чем наступил день, они собрали, оставшиеся во множестве после пира, куски съедобных грибов и мяса. Люди абсолютно не понимали, зачем покидать укрытие, если у них еще осталась еда, но Барл держался грозно и непримиримо. Он заставил троих мужчин нести копья. Размахивая своим длинным копьем, убедил еще трех взять дубинки. Они подчинились неохотно, хотя лишь вчера убивали этими дубинками муравьев. Но им казалось, что копья лучше. По крайней мере, не приходится вплотную приближаться к добыче.

Небо уже совсем посерело, и на нем проступило яркое пятно, отмечавшее положение светила, невидимого сквозь облака. Когда же племя выступило в поход, солнце уже стояло в центре небосвода. Конечно, у Барла в голове не сложилось никакого определенного маршрута, только идея найти безопасное место. В своем первом, случайном путешествии по реке, течение унесло его на юг. Но там тоже росли красные дождевики, поэтому Барл исключил это направление. Он мог бы выбрать восток и наткнуться на океан, так и не обезопасив людей от красной пыли. Или мог бы пойти на север, где гораздо холоднее. Но по чистой случайности он решил отправиться на запад.

Барл уверенно шагал по ужасному миру низменности, держа копье наготове. В своей одежде он выглядел одновременно отважным и жалким. Не слишком разумно молодому человеку, хоть и убившему двух пауков, вести маленькое племя перепуганных людей, вооруженных лишь копьями из хитиновых отростков брони насекомых, через невероятно враждебные и чудовищно опасные земли. Не менее абсурдно отправляться на такое предприятие наряженным в бархатный плащ из меха ночной бабочки, и повязывать золотистые антенны, раскачивавшиеся надо лбом при ходьбе.

Но, как ни странно, все это великолепие оказывало благотворный эффект на идущих за ним, поскольку люди не умели сами подбадривать друг друга. С ними шла женщина Кори с младенцем на руках. Двое детишек, лет девяти-десяти, следовавшие за ней, даже в таком опасном походе не могли не играть и не баловаться, и то и дело откусывали кусочки от съедобных грибов, которые им доверили нести. За ними шагал Дик, длинноногий юноша с полными тревоги глазами. Далее шли двое мужчин – Дор с коротким копьем и Джек с дубинкой на плече – и оба ужасно боялись, что, убегая от известной опасности, наткнутся на новые, совершенно незнакомые, которых стоит бояться еще больше. За ними тянулись остальные. Замыкал шествие Тет. Барл разделил эту парочку юнцов для общей пользы. Вместе они ничего не стоили.

Процессия представляла собой жалкое зрелище. Во всей остальной Галактике человек являлся доминирующим существом. От края до края Млечного Пути не было ни единой планеты, где люди не строили бы города и поселки, с неосознанным высокомерием игнорируя потребности своих меньших собратьев. Только на забытой планете людям пришлось прятаться от опасностей, а не сражаться с ними. Только здесь люди занимали нишу самых низших форм жизни. И только здесь они передвигались пешком, с полными страха глазами, в постоянном напряжении, готовые в любой момент сорваться с места и бежать от кого-либо более сильного и опасного, чем они сами.

Племя шло растянутой колонной, пока Дик не заметил закрытый вход в жилище норного паука. Люди остановились, дрожа. Им пришлось огибать это место. Немного погодя они встретили гигантского богомола и, обходя его, снова уклонились от намеченного курса.

Около полудня впереди раздались громкие звуки. Барл остановился, его лицо перекосилось. Хотя доносились лишь скрипы, а не крики пожираемых существ, но так скрипеть могла лишь орда в тысячи и сотни тысяч муравьев, и ничто иное.

Барл в одиночку отправился на разведку. Он поступил так, потому что никому больше не доверял, поскольку считал, что любой другой разведчик, увидев, что дело плохо, не станет возвращаться с докладом, а просто сбежит от опасности. Одновременно такой поступок помог бы укрепить авторитет вождя в племени.

Парень осторожно двинулся вперед и взобрался на пригорок, откуда смог рассмотреть источник шума, распространявшегося во все стороны с открывшейся перед ним равнины. Он махнул своим людям, чтобы те присоединились.

Все поднялись вслед за вожаком – Сайя первой – и увидели жуткое зрелище. Равнина на полмили в любую сторону почернела от муравьев. Сражались армии конкурирующих городов. Муравьи хватали и рвали друг друга. Сплетясь в объятиях, они катались по земле, их топтали ногами орды своих же товарищей. Тут не было ни намека на возможность сдачи или перемирия. В схватке сошлись тысячи пар муравьев, стремившихся сокрушить челюстями броню друг друга, откусывая у противника антенны, кусая в глаза…

Вблизи звуки битвы уже не напоминали шум нашествия бродячих муравьев. Раздавался только полный муки скрип, когда кого-то расчленяли заживо. У некоторых бойцов оставались лишь одна, две или три лапы, но они все равно бросались на врага, стремясь уничтожить его, пока не погибали сами. Сражались безумные калеки, у которых оставались лишь голова и грудная клетка, а живот был вырван. Над полем брани стоял оглушительный шум.

К месту битвы от обоих муравейников тянулись широкие торные дороги. По ним неслись отдельные группы муравьев, спешивших в бой. По сравнению со многими другими существами этого мира, муравьи имели меньшие размеры, но ни один громыхающий жук не посмел бы нагло преградить им дорогу, и никакие плотоядные твари не пытались охотиться на них. Муравьи представляли исключительную опасность. Барл со своим племенем оказались единственными живыми существами, вблизи «поля брани», за одним-единственным исключением.

Здесь же околачивалось третье племя более мелких муравьев, значительно меньшее по численности. Если представители воюющих сторон имели от фута до четырнадцати дюймов в длину, то эти муравьи-партизаны были не больше трети фута. Они бегали по краю поля битвы, но не как союзники одной из сторон. С изумительным проворством проскакивая среди сражающихся, они уносили по частям тела погибших и даже отважно добивали серьезно раненых.

Всякий раз, когда основная схватка откатывалась в сторону, они заполняли усеянное трупами место. Их не заботила причина конфликта, они не поддерживали ни одну из сторон. Эти оппортунисты просто деловито утаскивали мертвых или раненых для своих нужд.

Барлу и его сородичам пришлось сделать крюк в две мили, чтобы обогнуть гущу сражения. Люди осторожно пробрались между спешащими на битву отрядами муравьев. Те были крайне возбуждены и, яростно взмахивая антеннами, торопились на поле боя и сразу же бросались в драку, теряясь в общей черной массе сражающихся существ.

Люди прошмыгнули между двумя последними отрядами – Дик торопливо, а Тет сделал короткую остановку, чтобы нагрузиться добычей – и ускорили шаг, стремясь пройти как можно больше до наступления сумерек. Они так и не узнали, чем закончилось сражение. И, тем более, с чего оно началось. Скорее всего, начало положили два муравья из разных городов, принявшихся оспаривать кусочек падали. Они позвали на помощь, к обоим подбежали товарищи, потом из муравейников подошли новые подкрепления, и началась всеобщая битва. А уж когда сражение разгорелось, воины знали, с кем биться – обитатели разных городов издавали различные запахи – но их уже не интересовало, за что и почему завязалась драка.

Впрочем, результаты войны вряд ли имели какое-то значение. По крайней мере, не для этих муравьиных городов. В окрестностях выросло слишком много красных дождевиков. Если какой-то из муравейников и выживет, то лишь благодаря тому, что рабочие запасли в нем много еды для личинок и вовремя закрыли входы, поэтому в нем могли бы переждать, пока не прекратят бить фонтаны красной пыли.

В течение дня народ Барла увидел много взрывов красных дождевиков. Не раз они натыкались на оставшиеся от них пустые мешочки. Но чаще встречались недозрелые дождевики, еще не готовые выбросить свои смертоносные споры.

На первую ночь племя укрылось у основания гигантского дождевика знакомого вида. Если бы они его коснулись, он бы лопнул, выпустив клубы белой пыли. И, хотя белая пыль тоже представляла из себя споры, люди знали, что, в отличие от красной, она не ядовита.

Этой ночью Барл основательно выспался. Ведь он не спал два дня и две ночи, а перед этим совершил далекое путешествие. Но все остальные члены племени, даже Сайя, пугливо жались друг к другу на протяжении всего темного времени, прислушиваясь к угрожающим звукам, пока их окончательно не заглушил шелест ночного дождя.

Второй день мало чем отличался от первого. А на следующее утро они наткнулись на десятиакровую грядку гигантской капусты, самой большой из всех, что они когда-либо видели. Возможно, в здешней почве присутствовали какие-то полезные вещества. Десятки чудовищных растений служили прибежищем для буйной жизни. Крупные слизняки поедали огромные зеленые листья. Разные твари охотились на них. Гудели, летая, пчелы, собиравшие пыльцу с цветков. Появлялись и другие создания, охотившиеся, в свою очередь, на мелких хищников.

Одна большая капуста выросла несколько в стороне от остальных. После долгого изучения обстановки, Барл отправил Джона и Джека вперед. Дор, в одиночку, направился к ней с другой стороны. Все они разом напали на обитателей этого кочана. Когда племя двинулось дальше, люди несли много мяса, и все, даже дети, надели набедренные повязки из невероятно роскошного меха.

Встречались им и опасности. На пятый день похода Барл внезапно застыл неподвижно. В сотне ярдов впереди один из волосатых тарантулов, обитавших в норах со скрытыми выходами наружу, напал на скарабея и принялся пожирать его. Все племя тряслось от страха, пока Барл не велел им осторожно отступить и идти в обход.

Но все эти события имели и положительный эффект. Становилось очевидным, что Барл должен отдавать приказы, а остальные обязаны им повиноваться. И народ начинал понимать, что наличие еды еще не значит, что они должны спрятаться, жрать и дремать, пока не закончится продовольствие. Постепенно, хотя и медленно, племя приходило к мысли, что цель существования состоит не в том, чтобы прятаться от опасностей, а в том, чтобы предвидеть и избегать их. У людей пока еще не сложилось ясного понимания цели. Но они уже перестали существовать бесцельно. А через некоторое время они даже начали поглядывать вокруг не только для того, чтобы высмотреть еду или возможные опасности.

Люди с любой другой планеты, конечно, восторгались бы аллеями золотистых грибов, тянувшимися вдаль и образующими леса, равнинами со слоистой поверхностью, покрытыми ржавыми или разноцветными грибками и мхами самых различных оттенков. Они поражались бы бассейнам, где воду покрывал толстый слой слизи, через которую, распухая, медленно прорывались огромные пузыри дурно пахнущего газа, чтобы раздуться до невероятных размеров, прежде чем с треском лопнуть.

Тем не менее, если бы прибывшие с других планет были бы столь же плохо вооружены, как и народ Барла, они тоже испытывали бы страх. Более того, даже хорошо вооруженные пришельцы оказались бы в большой опасности, не зная повадок насекомых, обитавших в этом ужасном мире.

Но племя продолжало поход без единого несчастного случая. Иногда они замечали вдали белые спицы симметричных паутин, чьи даже самые тонкие нити не смог бы порвать ни один человек.

То, что им удавалось избегать неприятностей и бед – хотя отовсюду угрожало множество опасностей – дало им повод чисто по-человечески зациклиться на неудобствах. Не испытывая более серьезных проблем, они стали замечать недостаток комфорта, и начали уставать от непрерывного путешествия. Несколько человек даже принялись жаловаться Барлу.

Вместо ответа тот показал назад, туда, откуда они пришли. Там справа висело в небе красноватое облако, а пока они смотрели, прямо позади начало расцветать еще одно.

В тот же день произошло событие, наглядно подтвердившее, что оставаться здесь нельзя. Один ребенок убежал в сторону от тропинки, по которой шли остальные. Там почва имела коричневый оттенок. На бегу ребенок поднял в воздух покрывавшую землю тонкую пыль. Она была слишком разреженной, чтобы различить ее цвет. Но ребенок внезапно закричал, задыхаясь. Мать побежала к нему.

Красная пыль оставалась такой же смертоносной, когда лежала на земле. Если бы поднялся ветер – хотя на забытой планете, скрытой плотными облаками, сильные ветра случались редко – то осевшая красная пыль снова поднялась бы в воздух и уничтожила все живое вокруг.

К счастью, ребенок не умер. Он ужасно страдал и чувствовал слабость еще много дней, но утром его уже можно было нести на руках.

Когда небо начало темнеть, племя принялось искать укрытие на ночь. Они наткнулись на похожую на полку скалу футов двадцати-тридцати высотой, наклоненную в ту сторону, куда направлялись путешественники. Барл уже знал, что в таких местах могут встретиться опасные норы. Ему попадались подобные за время похода. Однако под этой скалой не гнездились ни пчелы, ни осы. Парень тщательно осмотрел все вокруг, чтобы убедиться в этом.

Когда подошли остальные, он уже успокоился. Приказав соплеменникам ждать, он первым вошел под скалу.

Там действительно обнаружились неглубокие норы, но оттуда никто не появлялся. Их вырыли несколько месяцев назад горные пчелы, но затем покинули их или просто погибли. Барл осмотрел их, принюхиваясь перед каждой норой – везде было пусто.

Норы могли послужить хорошим убежищем на ночь. Барл позвал остальных, и все залезли в трехфутовые туннели.

Барл разместился у выхода одного из них, чтобы заранее заметить признаки возможной опасности. Ночь еще не наступила. Джон и Дор, проголодавшись, ушли поискать еду поблизости от скалы.

Барл ждал их возвращения и беспокоился о судьбе отравившегося ребенка. Даже осев, красная пыль сохраняла свои ядовитые свойства. Единственным безопасным временем оставалась ночь, когда мелкий, но непрестанный дож-дик вымачивает все вокруг. Парень подумал, что лучше бы идти по ночам, когда красная пыль намокает и не может взлететь в воздух. Но тут же отверг эту мысль. Совершать поход по ночам невозможно по множеству других причин.

Нахмурившись, он праздно ткнул копьем в рассыпанную у входа в пещеры массу крошечных бумажек, слепленных в форме шестиугольных чашечек– остатки пчелиных гнезд. И тут же среди них возникло движение. Пятьдесят, шестьдесят, сотня очень маленьких существ, около половины дюйма в длину, поспешили снова попрятаться среди этих чашек величиной с наперсток. Однако передвигались они с потрясающей неуклюжестью и огромными усилиями, извиваясь зеленовато-черными телами.

Барл еще никогда не видел, чтобы живые существа двигались так медленно и неэффективно. Он оттолкнул в сторону одно из них острием копья и рассмотрел с безопасного расстояния.

Затем поднял на копье и поднес поближе к глазам. Существо принялось бешено извиваться. Потом соскользнуло, шлепнулось на мягкий мех плаща Барла и тут же исчезло в нем. Барлу пришлось несколько минут перебирать мех плаща, пока он не нашел странную тварь, затаившуюся в самой глубине.

Это были личинки жуков, хитиновые шкурки которых валялись на глинистом откосе у скалы.

Мелкие твари дожидались, пока утром откроются входы в туннели пчел. Они вели азартную игру с судьбой. Личинки ждали возможности улучить момент и прицепиться к пчелиным лапам, а затем заползти вверх, в их мех, и закрепиться там. Игра состояла в том, что если это происходило уже после того, как пчелиные личинки окуклятся, то паразиты умирали от голода.

Но если кто-то из них находил живых пчелиных личинок, то потомство хозяина было обречено. Таким образом, личинки жука регулировали численность горных пчел. Пчела рыла новый туннель, заполняла его медом для питания молодняка и откладывала в этот туннель одно яйцо, чтобы в конечном итоге из него выросла новая горная пчела. Но в момент кладки яйца от пчелы отделялась личинка-паразит. Она оставалась в запечатанной камере и вела счастливую жизнь, питаясь до отвала. А в результате из туннеля горной пчелы выползала уже не молодая пчела, а новорожденный жук.

Барл без труда выцарапал из меха и выбросил маленького паразита, но при этом обнаружил, что в мехе плаща спрятались несколько новых. Он выщипал и их, но тут же наползли другие.

Дикари весьма терпимо относились к паразитам, которых не могли увидеть. Но они не желали становиться хозяевами существ достаточно крупного размера. Барл отреагировал на нашествие личинок так же яростно, как реагировал на пиявку, впившуюся ему в ногу. Он сдернул с себя плащ и стал бешено колотить по нему копьем.

Когда плащ очистился, парень продолжал испытывать чувство сродни оскорблению. Разумеется, неосознанно. Барл слишком сильно боялся огромных насекомых, чтобы ненавидеть их. Но когда он подвергся нашествию каких-то козявок, парень испытал совершенно иррациональное чувство ненависти. Впервые за многие годы – даже столетия – человек на забытой планете почувствовал себя оскорбленным. Его достоинство было ущемлено. И Барл пришел в ярость.

Пока он бушевал, поблизости раздался торжествующий крик. Это Джон и Дор возвращались в укрытие, нагруженные съедобными грибами. Они тоже начали восхождение к естественному достоинству мужчин. До сих пор страх мешал им ликующе кричать, когда они отыскивали еду. До сих пор Барл оставался единственным человеком, смевшим кричать. Теперь таких стало еще двое.

Это тоже привело Барла в ярость. Тщеславие всегда приводит к ревности, а ревность – к безумной, безрассудной храбрости. Барл заскрипел зубами и тут же решил сделать что-нибудь столь великолепное, столь огромное, настолько захватывающее дух, чтобы это больше никто не сумел бы повторить. Планы его были туманны и, отчасти, оказались результатом возни с личинками жука. Барл размышлял об этом в сгущавшемся сумраке, пытаясь придумать, какой бы яркий подвиг совершить, чтобы отправиться немедленно, даже на ночь глядя.

И придумал.