Текст книги "Женщина в православии. Церковное право и российская практика"

Существенным отличием в законодательстве о монастырях в синодальный период был возраст пострижения. До XVIII в. возраст пострижения определялся каноническими правилами, которые, однако, называли разнившиеся цифры. В частности, правило 40-е VI Вселенского собора для мужчин и женщин установило возраст не менее 10 лет; 140-е правило Карфагенского собора для девушек – 25 лет, но если ее целомудрию угрожает опасность, то епископ имел право постригать раньше 25 лет. Василий Великий для девиц назвал возраст пострижения в 16-17 лет¹⁷⁰. В законодательных актах допетровского периода о каких-либо возрастных ограничениях в пострижении сведений нет.

В указе от 8 июня 1701 г. Петр I первоначально ограничил возраст пострижения для женщин 40 годами¹⁷¹. В Прибавлении к Духовному регламенту со ссылкой на Послание апостола Павла к Тимофею: «вдовица рече да причитается не меньши шестидесяти лет» (1 Тим. 5)¹⁷², для вдов был определен возраст пострижения «не меньши шестидесяти лет», а для девиц – 50-60 лет: «А буде которая младая девица, похощет в девстве пребывати, с намерением прияти монашество, то разсмотря прилежно, аще нелестно и не некоторыя ради нужды или, пристрастия, или лицемерия, избирает девственное житие, дати таковую в монастырь честный, и добре заключенный, под начал честной и постоянной старице, девица же да пребывает не пострижена до шестидесяти, или поне до пятидесяти лет, а буде прежде оных лет похощет ити замуж не возбраняти ей». В то время для мужчин возраст пострижения составлял всего 30 лет. По мнению

В. Ивановского, Петр I считал мужское монашество «рассадником высших иерархических и административных должностей», женское же монашество для него было лишь «исторически авторизованным», с чем он был вынужден считаться¹⁷³. В реальности пострижение осуществлялось раньше 25 лет¹⁷⁴.

Что касается других условий пострижения, то они были одинаковыми для мужчин и женщин. «Духовный регламент» и последующее законодательство запрещали постриг тех, кто был не свободен от семейных и общественных обязательств¹⁷⁵. В случае подобного пострижения всем, кто так или иначе участвовал в акте пострижения, грозило жестокое телесное наказание и ссылка в монастырь «в подначальство»¹⁷⁶.

По Духовному регламенту пострижение должно осуществляться по благословению архиерея¹⁷⁷ и с разрешения Св. синода¹⁷⁸. Пострижению должен предшествовать трехлетний испытательный срок – искус. Однако и в XVIII в., и позже были исключения опять же для мужчин, в частности для лиц с богословским образованием¹⁷⁹.

Количество монашествующих в монастырях, получавших жалованье, а таких среди женских монастырей было большинство, ограничивалось определенным числом после переписи 1701 г.¹⁸⁰ Законодательство XVIII в. периодически ограничивало рост численности монашествующих, вводя запреты на пострижение. По указу Петра I от 28 января 1723 г. во всех монастырях, в мужских и девичьих, запрещалось кого-либо постригать, а на «убылые места» определялись отставные солдаты¹⁸¹. По указам от 31 января и 5 февраля 1724 г. в монастыри было запрещено пострижение для всех, кроме вдовых священников и дьяконов, а монахинь следовало «содержать за числом служащих»¹⁸². Указы Екатерины I во многом повторяли указы Петра: запрещалось постригать без указа Синода, за исключением вдовых священников и дьяконов¹⁸³, принимать в монастыри бродячих монахов и постригать в безвотчинные и маловотчинные монастыри Синодальной области¹⁸⁴. Только в краткий период царствования Петра II временно было разрешено пострижение¹⁸⁵. Особенно жесткие ограничения при пострижении были введены при Анне Иоанновне. 10 июня 1734 г. был издан указ о запрещении кого-либо постригать, кроме вдовых священников и дьяконов и отставных солдат. В случае нарушения указа архиереям назначался щтраф по 500 рублей, монастырским властям грозили лишение чинов и монашества и ссылка «в вечную тяжчайшую работу»¹⁸⁶. По указу от 11 марта 1735 г. наказание за пострижение «без указа» и за прием бродячих монахов и монахинь в монастырь ужесточалось: постриженные «без указа» должны были быть расстрижены и отосланы «на прежния жилища», «пришлые» лишены монашества, публично наказаны и посланы в светский суд; настоятели монастырей, в том числе и игуменьи женских монастырей, обязаны были заплатить денежный штраф, а при невозможности его заплатить они ссылались в другие монастыри «под начало», иеромонахи, участвовавшие в пострижении, наказывались плетьми¹⁸⁷. Только после смерти Анны Иоанновны в 1740 г. (высочайшая резолюция на докладе Синода от 22 декабря) было разрешено постригать в монашество «из священного чина», «из церковников служащих», «из разночинцев, которые от команд своих вольные паспорты имеют и никакими делами не обязаны», из помещичьих людей и крестьян «со свободными отпускными за помещичьею рукою», из семинаристов¹⁸⁸. Через несколько дней появился указ от 2 января 1741 г. в дополнение к резолюции. Так как в ней ничего не говорилось о пострижении в монахини, а желающих постричься в монахини много, то в указе содержалось повеление Синоду «вдов и девок без излишества постригать… по силе оной состоявшейся о пострижении в монахи всемилостивейшей резолюции»¹⁸⁹. В Киевской епархии по указу от 22 июня 1741 г. разрешалось пострижение для малороссийских женщин в 30 лет¹⁹⁰, а по указу от 23 марта 1749 г. в малороссийские монастыри разрешалось постригать женщин и мужчин старше 17 лет. Однако «великороссиян» без высочайшего указа постригать запрещалось¹⁹¹. Запрет на пострижение для «великороссиян» продолжался до 1761 г. Указ от 25 сентября 1761 г. позволил «всякаго чина, как из великороссиян, так и из малороссиян, вдов и девиц и мужеск пол» постригать с ведома епархиальных архиереев и согласуясь с Духовным регламентом¹⁹², однако уже в 1764 г., когда за штатом оказалось большое количество монахов и монахинь, временно не разрешалось никого постригать и принимать в монастыри¹⁹³. Указы о запрете на пострижение без разрешения Синода неоднократно повторялись в царствование Екатерины и Александра I¹⁹⁴. При императоре Павле преимуществом при пострижении пользовались вдовы и сироты духовного звания¹⁹⁵. По указу Синода 1832 г. право разрешать пострижение предоставлялось синодальным конторам, «не испрашивая каждый раз разрешения» Синода¹⁹⁶. Епархиальные архиереи получили право постригать лишь в 1865 г.: в штатные монастыри и архиерейские дома только на вакантные места, в нештатные разрешалось постригать то количество, какое могла содержать обитель. Но архиерей обязан был доносить о постриге в Синод и в те места гражданского ведомства, откуда выданы документы на пострижение¹⁹⁷.

При императоре Николае I по именному указу от 17 июня 1832 г. были утверждены правила о принятии в монастыри и пострижении в монашество, по которым было разрешено постригаться в монахини после 40 лет. Возраст пострижения для мужчин оставался неизменным – 30 лет. Однако было сделано исключение для окончивших курс богословских наук – 25 лет и для вдовых священников – «без разбирательства лет», для тех и других – без предварительного искуса¹⁹⁸.

Возраст пострижения в мужские и женские монастыри оставался неизменным до нач. XX в.: для мужчин – 30 лет, для женщин – 40 лет. Для женщин в малороссийских монастырях было сделано исключение – для них возраст пострижения был 17 лет¹⁹⁹.

Таким образом, возраст монашествующих женщин превышал возраст монашествующих мужчин. Возможно, что возрастное различие для мужчин и женщин и исключительное право при пострижении для вдовствующих священников и окончивших курс богословских наук, установленное государственным законодательством в XIX в., во многом могло определить различный возрастной и социальный состав в монастырях.

Рост количества монашествующих женщин и особенно послушниц, начавшийся во второй половине XIX в., был связан с законом 1865 г., разрешившим принимать в нештатные монастыри столько, сколько «обитель может вместить»²⁰⁰, и с законом 1893 г., давшим право епископам увеличивать количество монашествующих в штатных монастырях²⁰¹. Постригать можно было лиц всех сословий, свободных от всех частных и общественных обязательств²⁰². Крестьянки незамужние и вдовы, если не имели участка в поземельном наделе, могли выходить из общества, «не испрашивая согласия оного» ²⁰³.

Несмотря на то что Духовный регламент запрещал постриг за вклад (п. 10 и 16 Прибавления к Духовному регламенту), из текстов указов и прошений о пострижении следует, что пострижение за вклад было правилом²⁰⁴. Без вклада могли быть пострижены солдатские и офицерские вдовы и дочери за заслуги перед Отечеством мужей и отцов²⁰⁵.

Насильственное пострижение было запрещено по законодательству Петра I²⁰⁶. Однако на практике в случае насильственного пострижения возрастные ограничения игнорировались.

В XVIII в. многочисленными были случаи насильственного пострижения женщин родителями, братьями и чаще всего мужьями. В архиве Синода хранится большое количество дел, связанных с насильственным пострижением женщин²⁰⁷. Монахиня Новодевичьего монастыря Маргарита Потемкина вместе с сестрой была пострижена в 25 лет, по ее утверждению – по принуждению отца и мачехи. В 1724 г. Синод «уволил ее из монашеского чина» и разрешил выйти замуж²⁰⁸.

Однако через 6 лет ее брак был расторгнут, а она была возвращена в монастырь²⁰⁹. Поэтому при желании постричься в монастырь замужней женщины – в таких случаях ее пострижение зачастую могло мотивироваться «неисцелимой болезнею» – назначалось расследование, призванное подтвердить болезнь и добровольность пострижения²¹⁰. Так, в связи с прошением жены майора Ивана Скорнякова-Писарева Авдотьи о пострижении ее в Сретенский монастырь Тверской епархии Синод приказал в Канцелярии Синода «допросить обстоятельно» ее, мужа и духовника: «Пострижения желает подлинно ль своевольно, – и не от причины ль какой, или не стерпя побой и других мужних непорядочных поступков к ней бываемых… и не с мужня принуждения то учинено». «Болезнь» должна быть освидетельствована врачом и «искусными монахинями» «Московского девичьего монастыря»²¹¹. Лица, участвовавшие в насильственном пострижении, наказывались²¹².

В то же время некоторые из женщин искали в монастыре защиту от деспотичности мужей²¹³. По указу императрицы Анны Иоанновны Синод распорядился на время разбирательства бракоразводного дела поселить жену князя Федора Сонцова-Засекина в Новодевичий монастырь «на сохранение» «за немилостивыми и несносными от того Сонцова ей Марфе побоями и мучении», а игуменья и монахини монастыря участвовали в освидетельствовании увечий, причиненных княгине Сонцовой ее мужем²¹⁴.

По екатерининской реформе было определено количество служителей для монастырей, которое было различным для мужских и женских:

В 1768 г. монастыри получили право держать служителей не по штату, а по необходимости на единожды назначенную сумму²¹⁵. В течение долгого времени монастырские служители представляли сословную группу. Вначале они избирались из крестьян, но затем на свои штатные места определяли своих детей. Правительство предоставляло определенные привилегии монастырским служителям.

При Александре II было прекращено назначение крестьян в монастырские служители. Они были обращены в государственных крестьян, а в монастыри и архиерейские дома стала выделяться определенная сумма денег – 307 850 руб., на которую обер-прокурор Синода должен был составить расписание, «каким духовным учреждениям и в каких размерах должно быть ассигновано пособие», и передать его в Министерство государственных имуществ²¹⁶.

По указу от 11 марта 1701 г. ограничивалось проживание в монастырях бельцов: в мужских монастырях разрешалось жить «одному бельцу престарелому на келью», в женских монастырях «келейницам быть белицам престарелым же», однако их количество не оговаривается²¹⁷. В то же время по указу от 8 июня 1701 г. в женских монастырях разрешалось жить молодым родственницам монахинь – «дочерям, племянницам и свойственницам, если им жить негде», но с условием – в случае их желания выйти замуж, «их из монастыря отпущать»²¹⁸.

В XVIII в. монахини в монастырях различались на «удельных» или «местных» (живущих «по окладу», получающих жалованье) и «безудельных», или «без-местных» («на собственном пропитании»). Кроме того, в монастырях проживали белицы – вкладчицы монастыря. Так, по справке, представленной Московским Никитским монастырем в Синод в 1731 г., «по окладу» в нем числилось 100 монахинь, «за окладом постриженных вкладчиц» 24 и 50 белиц²¹⁹, в Вознесенском монастыре в 1728 г. насчитывалось 205 монахинь, из них – 100 «удельных», 62 – «полуудельных» и 40 – «богадельных»²²⁰. Таким образом, терминология, определяющая различный статус как монашествующих, так и всего остального населения в монастыре, не отличалась единообразием, что относится и к более позднему времени.

В текстах описания монастырей Л. И. Денисова на 1907 г. помимо просто употребления термина «послушницы» различаются также «рясофорные послушницы»²²¹, «временно проживающие по обещанию»²²², «послушницы указные и неуказные (неприукаженные)»²²³, «послушницы, проживающие на испытании»²²⁴, «проживающие на богомолье»²²⁵, «трудницы»²²⁶, «временные»²²⁷, «проживающие по паспортам»²²⁸, «штатные и нештатные»²²⁹, «белицы»²³⁰, «пребывающие на послушании»²³¹. Некоторые из перечисленных терминов могли дублироваться. В описании Свято-Троицкой женской общины в Тарусском уезде даже упоминаются «рясофорные монахини»²³², хотя по указу от 21 июля 1804 г. Александра I запрещалось рясофоров называть монахами и принимать им новые имена²³³.

При императоре Николае I число послушников в мужских и женских монастырях должно было быть равным числу монахов и монахинь. Оно могло быть увеличено, но только за счет его уменьшения в других монастырях. Кроме того, в монастыри можно было принимать «независимо от положенного комплекта по человеколюбию»: в мужские – престарелых и беспомощных священнослужителей и детей неимущих священно– и церковнослужителей, в первую очередь сирот для последующей их подготовки к церковнос-лужению; в женские – беспомощных вдов и девиц духовного звания и преклонных лет и малолетних сирот и бедных для воспитания и обучения с обратным отпуском из монастыря²³⁴. По указу Синода 1834 г. «престарелым» считался возраст в 60 лет. Однако в указе говорится только о «престарелых» монахах²³⁵.

В XVIII в. женские монастыри продолжали оставаться местом ссылки опальных женщин: царицы Евдокии Лопухиной, «порушенной невесты» Петра II Екатерины Долгорукой и ее сестры и др. В монастыри ссылались за прелюбодеяние²³⁶, умалишенные и уголовницы²³⁷, за уклонение в католицизм²³⁸, «за показанныя противности благочестию»²³⁹, женщины, вышедшие второй раз замуж при живом первом муже²⁴⁰. В монастыри в большом количестве ссылались старообрядки. Только в 1735-1736 гг. в монастыри были разосланы вывезенные из села Ветки 1056 человек, из них женщин 830, а мужчин всего 226. По указу 4 сентября 1735 г. ветковские раскольники-мужчины посылались только в определенные мужские монастыри, а женщины как в определенные, так и в неопределенные²⁴¹. Игуменьи монастырей под самыми разными предлогами отказывались принимать присланных стариц. В 1721 г. игуменьи Федоровского в Переславле-Залесском и Александровского Успенского сослались на указ «всемилостивейшей государыни Екатерины Алексеевны» не принимать никого в монастыри «свыше указного числа»²⁴². Одной из причин отказа называлась «скудость средств» женских монастырей, которые «питались государевым жалованьем и хлебною ругою»²⁴³. В 1725 г. Синод отказался отослать в монастыри колодниц, так как во всех монастырях число монахинь «имеется определенное и к пропитанию их трактамент, как деньги, так и хлеб, положен уреченной без излишества». Кроме того, в женских монастырях невозможно содержать караул²⁴⁴. Как результат, многим женщинам, сосланным в женские монастыри, удавалось бежать²⁴⁵. Существовало несколько формулировок содержания ссыльных женщин в монастырях: «неисходно», «в трудах монастырских», «в тюрме под караулом» и «питаема слезным хлебом»²⁴⁶, «в работницы»²⁴⁷ и т. д.

До нач. XX в. продолжалась практика содержания под епитимией как в мужских, так и женских монастырях. В Уложении о наказаниях (изд. 1866 г.) только шесть статей предусматривали подобное наказание: дети 10-14 лет, учинившие преступление, вместо ссылки в Сибирь и отдачи в исправительные арестантские роты или в работные дома могли быть отправлены в монастырь на срок от 3-х лет 4 месяцев до 5-ти лет 4-х месяцев (ст. 138); незамужние женщины, согласившиеся на похищение для вступления в брак, заключались в монастырь на время от 4-х до 8-ми месяцев (ст. 1540); за прелюбодеяние – от 4-х до 8-ми месяцев (ст. 1585); за кровосмешение – после 3-х лет и 4-х мес. или 6-ти лет и 8 месяцев в тюрьме или ссылки в Сибирь заключение в монастырь на всю жизнь «на тяжкие работы» (ст. 1593, 1594); за прелюбодеяние в таких степенях родства, «в коих по церковным правилам не воспрещено вступать в брак» – на 8 мес. (ст. 1597). Отдельные статьи Устава духовных консисторий предусматривали заключение в монастырь духовных лиц. Однако епархиальная власть и сами монастыри, особенно женские, возражали против подобной практики, но изменить сложившееся положение не удавалось²⁴⁸. Статистика о количестве помещенных в монастырь и их преступлениях регулярно публиковалась в отчетах обер-прокурора.

В 1850 г. Синод посчитал, что число содержащихся в российских монастырях (без девяти епархий) только светских людей (648 чел.) является чрезмерным, и предоставил епархиальной власти право часть из них освободить с тем, чтобы они проходили епитимью по месту жительства. Число содержащихся светских лиц в монастырях несколько сократилось: в 1864 г. – 266, в 1865 г. – 212, в 1866 г. – 193 чел..

Кроме того, духовных лиц в среднем ежегодно содержалось 900 чел.: с 1855 по 1859 г. – 4480, из них 3300 чел. за нетрезвость, буйство и неблагопристойное поведение. Однако за этот же период женщин из духовного сословия содержалось в монастыре всего лишь 37 чел.

Вместе с тем на практике в монастырь направляли не только за вышеперечисленные преступления, но и за те, за которые полагались «церковное покаяние или отсылка к духовному начальству для увещания и вразумления» (отступление от православной веры, неисполнение уставов Церкви, уклонение от исповеди и причащения, сожитие неженатого с незамужнею, убийство в драке, нечаянное убийство, покушение на самоубийство, жестокое обращение мужа с женой и жены с мужем, принуждение родителями детей к браку или к пострижению в монашество, «любодеяние в таких степенях родства или свойства, в коих по церковным правилам, не воспрещено вступать в брак», совращение православных в раскол). По циркулярному указу от 18 марта 1868 г. Синод обязал освободить из монастырей всех, кто содержался там помимо статей, предусмотренных Уложением о наказаниях (ст. 138, 1549, 1585, 1593, 1594, 1597) особого высочайшего повеления, и в случаях безуспешности епитимьи на месте²⁴⁹. Хотя Синод признавал, что монастыри предназначаются для лиц, добровольно посвятивших себя молитве, и не приспособлены для помещения в них преступников, тем не менее в своих циркулярных указах от 2 июня 1897 г., 15 декабря 1901 г. подтверждал свое лояльное отношение к существующему законодательству о наказаниях. От содержания малолетних и несовершеннолетних преступников не освобождались даже женские общины²⁵⁰.

Женские монастыри в XVIII в., как, впрочем, и мужские, были местом помещения безумных и сумасшедших, что вызывало протест не только самих монастырей, но и Синода. В период правления Петра II Синод в обращении к Сенату объявил, что «безумных» в женские монастыри «отсылать невозможно», так как караулить их и смотреть за ними, чтобы они не совершили самоубийства или убийства, некому. Кроме того, в монастырях нет средств на их пропитание, одежду и обувь, так как «монастыри все определенные» и «монахини питаются милостынею и рукоделием»²⁵¹. При Екатерине II были назначены для помещения безумных Новгородский Зеленецкий и Московский Андреевский²⁵². Видимо, существовал проект «о назначении для содержания безумных женского пола способного женского монастыря»²⁵³.

Имущественные права монашествующих мужчин и женщин не различались.