Текст книги "Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова"

Наташа, как и Тата любившая Брасово, всякий раз словно возрождалась к новой жизни, когда туда приезжал Михаил. Но стоило ему вернуться в Орел, как она тут же падала духом. У нее начиналась депрессия, и молодая женщина ощущала себя пленницей, спрятанной от всего окружающего мира.

Михаила очень волновали эти перепады в настроении любимой. Он настаивал на лечении на курорте с минеральными водами. Выбор был сделан в пользу клиники Ганса Аполанта, находившейся недалеко от Франкфурта, где успешно лечили «нервные расстройства». Но поездка в санаторий имела еще одну цель – пожалуй, даже более важную, чем предстоящее лечение. Михаилу и Наташе нужно было определиться, как же им жить дальше. Для того чтобы решить этот вопрос, необходимо было выехать за границу – подальше, как им казалось, от разного рода «гувернанток».

Михаилу эта передышка нужна была не меньше, чем Наташе. Просто она, как женщина, давала волю эмоциям, а он часто отмалчивался, старался не показывать внешне свои переживания. Но от этого они вовсе не становились меньше. Михаил стремился жить так, как он этого хотел, а не по указке венценосного брата. Он был добрым и покладистым человеком, но любому терпению когда-то приходит конец. И сейчас он считал, что им лучше всего уехать из России, чтобы быть вместе. Неважно, где им придется жить, главное – всегда быть вместе, не разлучаться ни на день. Великий князь давно сделал вывод: Ники просто не понимает, что значит для него Наташа, какое место она занимает в его сердце. А раз так, лучше всего уехать, лишь бы только она сама согласилась…

Наташин ответ на отчаянное письмо Михаила был осторожным и сдержанным. Она догадывалась, более того, боялась, что их письма перлюстрируют, и призывала Михаила быть осторожным, писать ей лишь о своих чувствах, а не о планах. Ее преследовали прежние страхи – как когда-то в Швейцарии. Что будет, если ей не разрешат вернуться в Россию, и она никогда… никогда больше не увидит Михаила? Этого она опасалась больше всего на свете…

Многие Наташины опасения не были напрасными. Они с Михаилом действительно находились под постоянным надзором полиции. Поэтому с ней вполне можно согласиться, что лучше всего писать лишь о чувствах. Однажды она упрекнула любимого в том, что он никогда не упоминал имени маленького Георгия: «Это дитя нашей любви… почему ты так равнодушен к нему, не могу понять… Не могу объяснить тебе, как мне это больно…»

Михаил, который вел длительную борьбу за права сына, был этим упреком обескуражен. Видимо, все дело в том, что главной любовью, всецело завладевшей его сердцем, была именно Наташа. О ней – все помыслы, все мечты. Но он, словно оправдываясь, писал: «Пожалуйста, не думай, что я не люблю наших дорогих детей… Я рад, что ты такая хорошая и добрая мать… дорогая Наташа». Если это письмо действительно прочитали в охранном отделении, то агентов должно было насторожить то, что оно было адресовано «моей дорогой и очаровательной жене». Легко представить, что слово «жена» в данном случае могло иметь эффект разорвавшейся бомбы.

Во время предыдущей поездки за границу от «необдуманной» попытки обвенчаться Наташу и Михаила то и дело сдерживали следовавшие за ними по пятам «гувернантки». Они, в особенности Мордвинов, были в чем-то похожи на сторожевых псов. Император мог быть спокоен: пока они рядом, «беды» с его младшим братом не случится.

Но осенью 1911 года Михаил недвусмысленно дал понять Николаю, что в следующей поездке сопровождение им не понадобится. Они с Наталией Сергеевной собирались путешествовать как частные лица, под именем «графа и графини Брасовых».

Такая постановка вопроса очень насторожила Николая II. Да, Михаил дал ему слово, что не женится на этой «разведенке», но уверенности, что брат выполнит обещание, у императора не было. Интуиция и житейский опыт подсказывали ему, что все тут не так-то просто. Настораживало и то обстоятельство, что «мадам Брасова» хотела вывезти на Ривьеру детей – с помощью своей сестры Ольги и ее мужа. В одном из писем Мише, как доложили агенты охранки, она писала, что в этом случае они всегда будут рядом, а если захотят поехать на экскурсию, за детьми будет, кому присмотреть. Да-а… все это очень подозрительно! Оказавшись вместе с детьми за границей, не уговорит ли эта дама Мишу, который, похоже, полностью находится под ее влиянием, остаться там? Николай, тяжело вздохнув, поделился своими опасениями с Анатолием Мордвиновым. Тот, внимательно выслушав императора, с доводами его согласился. Словом, не утешил…

Император, почувствовав, что Михаил может вот-вот выйти из-под его контроля, решил воздействовать на него хитростью. Его пассии не нравится Мордвинов? Ладно, не будем настаивать. Можно принять другие меры, даже более действенные, чтобы не допустить нежелательной женитьбы брата – вплоть до его ареста. «Потом сам же мне спасибо скажет», подумал Николай.

И вот на свет появился удивительный документ, аналога которому, скорее всего, не было ни в одном государстве:

«Весьма секретно

Временно-управляющий

Министерством иностранных дел

Сентября 6-го дня 1911 года.

В Российско-императорские посольства, миссии и консульства.

Податель сего генерал-майор корпуса жандармов Александр Васильевич Герасимов командируется по Высочайшему повелению за границу с поручением принять все меры к недопущению за границей брака госпожи Брасовой (Вульферт) с Великим Князем Михаилом Александровичем.

Во исполнение Высочайшего повеления поручаю Российским посольствам, миссиям и консульствам за границею оказать генерал-майору Герасимову необходимое содействие к успешному исполнению возложенного на него поручения и к производству, в случае надобности, ареста лиц по указанию генерал-майора Герасимова.

Временно управляющий Министерством иностранных дел А. Нератов».

Да уж, генерал-майор А. В. Герасимов оказался в сложном положении. Видимо, не день и не два он размышлял о предполагаемом «аресте»… только вот кого? Он – что, должен в случае необходимости похитить Наталию Сергеевну? Но это немыслимо, дело может вылиться в международный скандал. Она ведь не будет молчать в случае ареста, да и сам великий князь Михаил не позволит агентам охранки безнаказанно отнять у него обожаемую женщину. Александр Васильевич с удивлением поймал себя на мысли, что такая широкомасштабная акция, направленная на предотвращение неугодных монаршей воле действий, в Европе проводилась впервые со времен несчастной авантюристки – княжны Августы Таракановой.

…Первым городом, куда отправились Михаил и Наташа, был Париж. Во французской столице – особая атмосфера, здесь сам воздух пронизан любовью. И бедняга-генерал то и дело вынужден быть начеку. Да, в центре есть православная церковь, построенная полвека назад… что, если они туда отправятся и попытаются обвенчаться? От одной лишь мысли об этом на лбу у Герасимова выступила испарина. Боже мой, они действительно туда пошли, но только… чтобы присутствовать на богослужении. Генерал вздохнул с облегчением – пронесло…

Как невинные дети, Михаил и Наташа часами бродили по магазинам, с удовольствием осматривали достопримечательности. Если они и вынашивали коварный план, то осуществить его явно собирались в другом месте и в другое время.

Из Парижа влюбленные отправились в Канны, где провели два чудесных месяца, наслаждаясь окружающей природой, обществом друг друга. Куда бы Наташа и Михаил ни отправлялись, агенты охранки неотступно следовали за ними. Они все время помнили, что должны «принять все меры к недопущению за границей брака госпожи Брасовой (Вульферт) с Великим Князем Михаилом Александровичем…»

К счастью для генерал-майора Герасимова никаких неприятных инцидентов не произошло. Агенты охранки просто приобрели дополнительный опыт в слежке за людьми, не более того. Они считали: он пригодится им, когда великий князь Михаил и мадам Брасова отправятся за границу в следующий раз.

Осенью 1911 года двухлетняя «ссылка» Михаила в Орел подошла к концу, и он должен был вернуться в столицу. Но делать это не хотел – ведь любимая женщина совсем близко, она находилась в безопасности, а в Санкт-Петербурге могли, как он небезосновательно предполагал, возникнуть разные непредвиденные обстоятельства. Поэтому великий князь загодя обратился к венценосному брату с просьбой разрешить ему принять командование кавалерийской бригадой в Орле. Он объяснял это тем, что хочет вести уединенный образ жизни, проводя свободное время с семьей. Но Николай и слышать об этом не хотел. Он настаивал на том, чтобы Михаил вернулся в столицу, активно участвовал в общественной жизни и принял командование Кавалергардским полком, шефом которого была вдовствующая императрица.

Поэтому в январе 1912 года, вернувшись из зарубежной поездки, Михаил и Наташа вынужденно отправились в Санкт-Петербург. Они мечтали лишь об одном – жить тихо, спокойно. Но понимали: вряд ли это осуществимо. Император надеялся – младший брат будет появляться в «свете» в одиночестве. Но Михаил не собирался ни от кого прятать Наташу, и она везде сопровождала его.

При дворе это вызвало глухое неодобрение. Вокруг Наталии Сергеевны словно образовался вакуум. Ее презирали, открыто осуждали, с ней не хотели общаться. Что ж, люди часто бывают злыми и несправедливыми. Многим проще и удобнее осуждать, чем понять другого человека. Говорят, чужая душа – потемки. Неизвестно наверняка, что чувствовала в те дни молодая женщина, можно лишь догадываться, насколько глубоко она переживала столь явный остракизм. Но ходила она с гордо поднятой головой! Может, заговорила в ней кровь матери-польки? Ведь недаром еще великий Пушкин писал: «Польская панна – царевна…»

И тогда император дал весьма щекотливое поручение Министру двора и уделов барону Фредериксу: Владимир Борисович сообщил великому князю, что, раз тот привез с собой в столицу мадам Брасову, то не может более жить в Аничковом дворце, где когда-то родился, а должен поселиться в скромной казенной квартире в Кавалергардском полку. Михаил Александрович воспринял это сообщение спокойно, как должное, и формально занял предложенные ему апартаменты. Этим он дал понять матери и старшему брату, что будет видеться со своей невенчанной женой и сыном тогда, когда захочет. Фактически же семья великого князя поселилась в огромной, состоящей из двадцати восьми комнат, квартире дома № 16 по Литейному проспекту. Наталия Сергеевна тут же взялась со свойственной ей домовитостью и отменным вкусом обустраивать новое «семейное гнездышко».

Михаила Александровича глубоко ранило презрительное отношение к Наташе не только придворных, но и подчиненных офицеров. Никто из них не нанес визита его жене, при случайных встречах на улице ни один из офицеров с ней не раскланивался – хотя бы как с женой своего командира. Действительно презирали ее или просто боялись гнева шефа полка – вдовствующей императрицы Марии Федоровны? Как знать… Возможно и то, и другое. Очевидно одно: никто из офицеров не хотел повторить судьбу поручика Хана-Эриванского, вынужденного покинуть полк Синих кирасир лишь за то, что имел смелость показаться в ложе театра в небольшой компании, где находилась и Наталия Сергеевна. Эта история до сих пор не была забыта…

В самом начале лета, желая как-то приободрить и развлечь любимую Наташу, Михаил вывез ее и детей за город, в Гатчину, которую по-прежнему считал своим домом. Он помнил, что когда-то они были здесь счастливы, надеялся, что и сейчас все сложится хорошо. Впрочем, сначала он собирался поселить семью на пустовавшей императорской даче в Лизино, но, попросив об этом Николая II, тут же получил отказ. Не было позволено «разведенке» жить с детьми и в Большом Гатчинском дворце, тоже, кстати, в то время пустовавшем. Не пришлась она ко двору, и все тут. Поэтому Михаил Александрович вынужден был найти альтернативное решение.

Вскоре он приобрел в Гатчине дачу – дом № 24 по Николаевской улице. Это оказалось уютное двухэтажное деревянное здание, утопавшее в зелени деревьев. Михаил надеялся, что оно станет надежным убежищем для его семьи, и Наташу никто здесь беспокоить не станет. Но мечты его оказались напрасными. То, о чем злословили в столичных великосветских салонах, немедленно находило отклик и здесь. Только в маленькой Гатчине молодой женщине было еще хуже, чем в Санкт-Петербурге. Здесь чаще можно встретить знакомых, и вскоре Наташа с горечью осознала, что роман с великим князем ей так и не простили. Синие кирасиры ни-че-го не забыли. А ведь именно они и их жены, которые все, как один, отвернулись от «мадам Брасовой», и составляли костяк гатчинского общества.

Даже великий князь Михаил Александрович ничем не мог ей тут помочь. Ведь именно из-за «этой дамы» он сам вынужден был покинуть полк три года назад…

Однажды Наталия Сергеевна, чтобы как-то развеяться, решила по ехать в Мариинский театр. Но именно там и разразился публичный скандал. К ней подошел в антракте один из подвыпивших Синих кирасир (офицеры этого полка словно преследовали ее повсюду!) и стал оскорблять: зачем, мол, скомпрометировала великого князя? Самого Михаила рядом не было – он уехал в этот день на маневры в Красное Село. Наташа – раскрасневшаяся от стыда, со слезами на глазах, вынуждена была тут же уехать.

Михаил Александрович очень любил армейскую жизнь – как праздники ее, так и будни. Это был его мир. Но Наташе в нем места не нашлось. Окончательно он понял это, когда узнал о разразившемся в театре скандале. Он-то и стал последней каплей, переполнившей чашу терпения великого князя. «The last straw», как говорят англичане.

Им не дадут жить спокойно, их все время будут преследовать, третировать… Он почувствовал, что задыхается. Это – тупик. Да, он дал императору слово, что не женится на Наталии Сергеевне. Но Михаил никому не позволит относиться к ней неуважительно. Потому что любит ее, и она – мать его сына. А сам он – целиком и полностью в ответе за Наташу.

Общество хочет ее унизить, растоптать, уничтожить морально? И так – все три года, с самого дня их знакомства. Что ж, в таком случае он вправе взять свое слово обратно. Ведь в жизни нет ничего важнее любви и преданности. Ему не оставили выбора. Теперь Михаил просто обязан жениться на Наташе!

Глава двенадцатая
Тайная свадьба

Осенью прошлого года Михаил, бывший заядлым автолюбителем, преподал агентам охранки хороший урок: они поняли, что на машине не смогут за ним угнаться. Поэтому на этот раз решено было сменить тактику. Теперь шпики должны следовать за великим князем, его семьей, родственниками и слугами на поезде, независимо от того, едет Михаил Александрович на нем или на машине. В конце концов, им дано задание предотвратить возможную женитьбу «объекта наблюдения», а вовсе не сопровождать его во время каждой прогулки.

12 сентября 1912 года Михаил и Наташа, попрощавшись с детьми, сели в вагон международного поезда, отправлявшегося в Берлин. Вместе с пассажирами и багажом в столицу Германской империи ехал и «опель» «графа и графини Брасовых». В соседнем вагоне устроился уже знакомый нам пассажир – генерал-майор корпуса жандармов А. В. Герасимов. У него в этой поездке была единственная, но очень важная задача – сделать так, чтобы домой великий князь вернулся по-прежнему холостяком. Позднее он вспоминал: «Конкретно барон Фредерикс указал, что в случае, если Великий Князь будет венчаться в церкви, я имею право подойти к нему, от имени Государя объявить его арестованным и потребовать немедленного выезда в Россию».

По прибытии в Берлин генерал-майор Герасимов отправился прямиком в Российское посольство. Там он намеревался встретиться с секретным агентом по фамилии Бинт.

Михаил и Наташа остановились в великолепном отеле «Эспланад». Но выбор места проживания был обусловлен вовсе не его роскошью, а некоторой удаленностью от посольства Российской империи. Они понимали: агенты охранки не оставят их в покое, но жить от «гувернанток» хотелось все-таки подальше.

Мрачный господин по фамилии Бинт получил четкие инструкции относительно путешественников, прибывших из России: каждый их шаг за пределами гостиницы должен быть под его неусыпным контролем. Опытный агент, прекрасно понимая, что провал операции непременно станет крахом его карьеры, подошел к порученному делу весьма серьезно. Он не сомневался: венчание могло состояться только в православной церкви – в ином случае брак не может быть признан в России законным. Поэтому подчиненные Бинту шпики старательно обошли все православные храмы Берлина и строжайше предупредили священнослужителей о недопустимости бракосочетания великого князя Михаила и мадам Брасовой. В противном же случае служителям церкви грозило суровое наказание.

Но за все время пребывания в Берлине Михаил Александрович и Наталия Сергеевна не доставили никаких неприятностей господину Бинту и его старательным помощникам. Они просто отдыхали от недавних треволнений. А спустя несколько дней сели в поезд и отправились дальше – в Киссинген. Тайные агенты последовали за подопечными, но, в конце концов, Бинту не оставалось ничего другого, как доложить начальству, что путешественники решили пройти курс лечения в санатории доктора Аполанта.

Три недели прошли совершенно тихо и спокойно. Агенты охранки даже несколько заскучали – по сути, докладывать было не о чем. Наконец, великий князь Михаил Александрович связался с отелем в Берлине и заказал билеты на поезд до Парижа. Но на следующий день известил служащих отеля по телеграфу, что билеты ему не нужны. После этого громко объявил сопровождавшим его лицам, что поедет на машине в Канны – через Швейцарию и Италию, а они должны отправиться туда по железной дороге. Получив четкое указание не преследовать автомобиль великого князя, агенты охранки сели в поезд, чтобы сопровождать его слуг и багаж.

У шпиков не было сомнений в том, что Михаил действительно собирается в Канны. Ведь еще 14 октября он уведомил старшего брата, что курс лечения закончен, и он решил отправиться на машине в этот курортный городок.

Но все это – хорошо обдуманная, причем, заранее, дезинформация, рассчитанная на то, что ей поверят агенты охранки. Именно так и произошло.

На следующий день господин Бинт спокойно наблюдал, как Михаил и Наташа неторопливо сели в свой «опель», и вскоре исчезли из вида. Он не сомневался, что приедет в Канны раньше влюбленной пары, и решил сконцентрировать внимание на православной церкви, расположенной на бульваре Александра III. Неподалеку, в Ницце, находилась еще одна православная церковь, которую он тоже намеревался посетить.

Группа агентов спокойно отправилась на поезде в Канны, и вскоре начальству был отправлен отчет, что Михаил и Наташа тоже туда прибыли. Ведя в течение нескольких недель неустанное наблюдение за ними, шпики даже представить себе не могли, что попусту теряют время: по пути из Киссингена в Канны Наташа и Михаил тайно обвенчались в Вене.

Когда же из кусочков мозаики обескураженные агенты охранки сложили, наконец, общую картину недавних событий, было уже слишком поздно. Великий князь Михаил, действуя предельно осторожно и предусмотрительно, проявил незаурядные способности конспиратора, намеренно запутав и направив своих «гувернанток» по ложному пути. В Вене, с помощью преданного и опытного в житейских делах человека – Алексея Матвеева, на которого никто из шпиков не обратил особого внимания, он нашел православную церковь, настоятель которой, отец Мисич, серб по происхождению, согласился за щедрое вознаграждение – тысячу крон, обвенчать «молодых». Тут же нашлись и свидетели – родственники батюшки. Поскольку обряд венчания совершил православный священник, заключенный им брак не подлежал расторжению Святейшим синодом.

В тот же день, когда свершилось, наконец, долгожданное событие, новобрачные уехали на три дня в Венецию. На площади св. Марка они, бесконечно счастливые, кормили голубей, а потом сфотографировались на память. Далее их путь пролег через Милан в Канны, где Михаил и Наташа поселились в роскошной гостинице Hotel du Parc. В этой затянувшейся битве с императором и сословными предрассудками они вышли победителями!

Спустя несколько дней старшая сестра Наташи Ольга и ее муж Алексей Матвеев привезли в Канны детей – маленьких Тату и Георгия. Семья, пережив множество горестей, печалей и унижений, собралась, наконец, под одной крышей.

А что же оставалось теперь делать посрамленным агентам охранки, которые так бездарно провалили тщательно спланированную операцию, санкционированную самим императором Николаем II? Лишь оправдываться и извиняться. Здесь уместно процитировать докладную записку заведующего заграничной агентурой А. А. Красильникова директору Департамента полиции С. П. Белецкому, во многом объясняющую историю со скандальным браком великого князя Михаила Александровича.

«17/30 декабря 1912 г.

№ 1638. Париж

Совершенно доверительно Ваше Превосходительство милостивый государь Степан Петрович!

Телеграммою от 21 ноября / 4 декабря с. г. за № 382 я имел честь донести вашему Превосходительству, что, по полученным сведениям, бракосочетание Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича с г[оспо]жою Вульферт состоялось в Вене будто бы летом сего года.

Между тем Великий Князь Михаил Александрович в течение минувшего лета пребывал в России, насколько мне известно, большею частью находясь в Гатчине, а за границу изволил отбыть лишь в сентябре месяце, причем с самого приезда Его Императорского Высочества в Берлин была установлена охрана, от которой, казалось, не могла бы укрыться поездка Великого Князя в Вену.

Произведя конфиденциально по этому предмету самое осторожное расследование как в Киссингене, так и в Берлине и в Вене, ныне имею честь доложить Вашему Превосходительству, при каких обстоятельствах и в какое именно время состоялось вступление в брак Его Императорского Высочества.

Выехав из России за границу 12/25 сентября, Великий Князь остановился в Берлине в отеле Эспланад и прожил там вместе с г[оспо]жою Вульферт до 24 сентября/7 октября, когда прибыл в Киссинген, где г[оспо]жа Вульферт лечилась в санатории д[окто]ра Аполанта.

В последних числах октября, по окончании курса лечения г[оспо]жи Вульферт, Великий Князь решил свой отъезд из Киссингена в Канн. 27 октября н[ового] ст[иля] Великий Князь по телеграфу из Киссингена запросил отель Эспланад в Берлине, нельзя ли будет приобрести для него на 29-е октября спальные места от Франкфурта-на-Майне до Парижа. На утвердительный ответ отеля Великий Князь 28 октября просил по телеграфу записать ему на 29-е октября 4 спальных места и 4 места 1-го класса до Парижа. На другой день, 29 октября, Его Императорское Высочество по телеграфу известил отель Эспланад, что места ему не нужны.

Видимо, вдруг изменив свое решение, Великий Князь 29 октября объявил своим спутникам, что выезжает с г[оспо]жою Вульферт в этот день в автомобиле через Швейцарию и Италию в Канн, а дети, сопровождающие их лица и прислуга поедут по железной дороге через Париж в Канн.

В тот же день, 29 октября, Великий Князь с г[оспо]жою Вульферт доехали в автомобиле только до г. Вюрцбурга, где они сели в поезд железной дороги, следовавший через Мюнхен и Зальцбург в Вену, куда Его Императорское Высочество прибыл утром 30 октября и остановился в отеле Тегетгоф (Tegethof). В тот же день в 4 часа пополудни Великий Князь и г[оспо]жа Вульферт проехали в сербскую церковь Св. Саввы (Weitgasse, 3), где и совершили обряд бракосочетания.

Запись произведена была при этом следующая: Михаил Александрович, русский Великий Князь, род. 22 ноября 1878 года в С.-Петербурге, и дворянка Наталия Брасова, род. 7 июня 1880 г. в Pezovo, близ Москвы.

31 октября Его Императорское Высочество с г[оспо]жою Вульферт выехали из Вены через Мюнхен, где провели сутки, в Канн, куда прибыли утром 3 ноября.

Автомобиль и его шофер были доставлены в Канн по железной дороге из г. Вюрцбурга.

Для всех окружающих Великого Князя и г[оспо]жу Вульферт лиц поездка в Вену осталась совершенно неизвестной. По приезде в Канн Его Императорское Высочество заявил, что закончил путешествие по железной дороге вследствие усталости г[оспо]жи Вульферт.

Из доложенных данных можно прежде всего заключить, что совершение брака решилось по каким-то неизвестным причинам, как будто бы неожиданно, ибо 28 октября Его Императорское Высочество, телеграфируя в Берлин для заказа на 29-е число спальных мест от Франкфурта до Парижа, видимо, совершенно не имел в виду быть 30 октября в Вене.

Выезд в Вену неожиданно решился лишь на другой день, 29 октября, и уже 30-го, в день приезда в Вену, совершается и самый обряд венчания. Вместе с тем само собой объясняется, каким образом охрана, установленная при Великом Князе, могла не узнать о поездке Его Императорского Высочества в Вену, а, следовательно, и о состоявшемся там бракосочетании.

Во время предшествовавших пребываний Великого Князя Михаила Александровича за границей агенты заграничной агентуры во время поездок Его Императорского Высочества на автомобиле повсюду сопровождали Великого Князя на особом моторе. В нынешний же выезд Великого Князя за границу командированный для ведения охраны старший агент Бинт получил в Берлине от генерал-майора Герасимова распоряжение при поездках Великого Князя на автомобиле не сопровождать Его Императорское Высочество на моторе, а только следовать в поезде за лицами свиты и багажом.

Не сопровождая Великого Князя в его поездке на автомобиле, охрана ничего узнать не могла, ибо направление и цель поездки остались законспирированными от самых близких лиц.

Прошу Ваше Превосходительство принять уверение в глубоком моем уважении и искренней преданности.

А. Красильников».

В этом отчете есть несколько неточностей, по-видимому, сделанных намеренно. Понять секретных агентов несложно: им вовсе не хотелось признать свое поражение, которое можно выразить очень просто – великий князь Михаил их одурачил. Причем, сделал это изящно, словно играючи.

Поездка в Берлин оказалась приманкой, а остановка в Киссингене была нужна для отвлечения внимания. Пока секретный агент Бинт и его люди лениво наблюдали за отелем Эспланад и тем, как Наташа «лечится» в санатории, в Вене спокойно шли тайные приготовления к свадьбе. И церковь была выбрана вовсе не русская, так же как священник и два свидетеля. Михаил и Наташа были обвенчаны с помощью сербов.

Одной из главных ошибок самоуверенных агентов охранки оказалось то, что они не обратили внимания на Алексея Матвеева, хотя он был единственным человеком, которому наши герои безоговорочно доверяли. А ведь идентифицировать его при желании было совсем несложно. С одной стороны, он – близкий родственник Наташи, а с другой – многоопытный юрист, который продемонстрировал свой профессионализм еще тогда, когда потребовалось уладить вопрос, касающийся документов маленького Георгия. И сейчас именно он детально разработал план, а потом сам же в значительной степени его и реализовал.

Выбор церкви оказался правильным. Наташе и Михаилу непременно нужно было обвенчаться в православном храме, но все русские церкви, насколько они понимали, находились под наблюдением. Какая же могла быть альтернатива? Ее нашли в Вене, где в то время проживало множество сербов. Они – православные, а это значит, что венчание в их храме должно быть признано Священным синодом в Российской империи.

Соблюдая предельную осторожность, Матвеев не называл священнику имена жениха и невесты вплоть до начала церемонии. Лишь взяв в руки свидетельства о рождении «молодых», тот понял, кого ему предстояло обвенчать. Он попытался было пойти на попятную, но Алексей Матвеев напомнил о данном обещании совершить таинство венчания, и недвусмысленно намекнул, что в противном случае у священника могут возникнуть неприятности: нельзя, мол, отказываться от своих обязанностей. Словом, обстановка таинственности, да и щедрая оплата услуг – все это способствовало улаживанию «дела». Во всяком случае, с ролью своей отец Мисич вполне справился.

«Венчается раб Божий Михаил и раба Божия Наталия…» Эти слова, прозвучавшие под сводами сербского храма 16 октября 1912 года в Вене, были неотличимы от тех, что слышат из века в век новобрачные в России. На вопрос отца Мисича, «по доброй ли воле вступают они в брак», Михаил и Наташа одновременно выдохнули: «да». Обменялись кольцами, символизирующими любовь и верность. Теперь они официально – муж и жена! И никто в целом мире не вправе оспорить этот факт. Даже император Николай II. Оставалось только узнать, какой будет кара за их «проступок». А в том, что она последует незамедлительно, Михаил и Наташа ни секунды не сомневались.

…Несколько дней после свадьбы Михаил не мог заставить себя написать матери и брату. Сознание того, что любимая женщина наконец-то стала его женой, дети вместе с ними, в безопасности – все это наполняло душу огромной радостью. Но… он нарушил слово, данное венценосному брату, а значит – грешен. Самое малое, что он может теперь сделать – покаяться, попросить прощения, объяснить, почему поступил именно так…

Спустя две недели великий князь сел, наконец, за письменный стол, и положил перед собой чистый лист бумаги. Первое письмо он написал матери – вдовствующей императрице Марии Федоровне, которая гостила в это время у родственников в Дании:

«31 октября 1912 г.

Hotel du Parc. Cannes

Моя дорогая Мама́!

Если б ты знала только, как мне тяжело и больно огорчать тебя, а я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и заранее прошу тебя выслушать и простить меня. Я так хочу, чтобы ты поверила моим словам, что мне более чем тяжело огорчать тебя, дорогая Мама́, но я обязан сказать тебе, что 16 / 29 октября, то есть две недели тому назад, я женился на Наталии Сергеевне Брасовой. Все последнее время я страшно мучился, что я не мог в силу обстоятельств говорить с тобой о том, что составляло все эти годы главный смысл моей жизни, но ты сама, по-видимому, этого никогда не хотела. Вот уже пять лет, как я познакомился с Наталией С[ергеевной], и люблю и уважаю ее с каждым годом все больше, но нравственное состояние было у меня всегда очень тяжелое, и последний год в Петербурге в особенности привел меня к сознанию, что только женитьба поможет мне выйти из этого тяжелого и ложного положения.

Но, не желая тебя огорчать, я, может быть, никогда бы на это не решился, если бы не болезнь маленького Алексея и мысль, что Наследником меня могли бы разлучить с Наталией С[ергеевной], чего теперь уже быть не может. Повторяю опять, что меня больше всего мучает мысль, что я тебя и Ники так ужасно огорчу, но продолжать такую жизнь, как до сих пор, для меня было слишком невыносимо. Итак, умоляю тебя, моя дорогая Мама́, прости и пойми меня как мать, которую я так горячо люблю всем моим сердцем.

Твой Миша».

На следующий день он написал покаянное письмо старшему брату, пытаясь объяснить мотивы своего поступка, и просил его простить, так как давал Николаю обещание не жениться на Наталии Сергеевне.