Текст книги "Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова"

Это письмо император получил в очень тяжкие для себя дни. От кровоизлияния, продолжавшегося не один день, медленно умирал в Спале, в Царстве Польском, его восьмилетний сын – наследник престола Алексей. Мальчик, прыгнув в лодку, оступился и ударился внутренней частью бедра об уключину. Началось кровотечение, которое невозможно было остановить из-за болезни ребенка – гемофилии. Образовалась огромная гематома, которая сдавливала нервные окончания. Она причиняла несчастному невыносимые страдания.

Поток телеграмм тут же хлынул из Спалы в Санкт-Петербург. Из столицы один за другим приехали именитые врачи: педиатр Острогорский[80]80
  Острогорский Сергей Алексеевич (1867–1934) – почетный лейб-медик товарищ председателя Общества детских врачей в Санкт-Петербурге. Эмигрировал в Чехословакию, был первым председателем (1923–1927) Общества русских врачей в Праге.


[Закрыть], хирург Раухфус[81]81
  Раухфус Карл Андреевич (1835–1915) – русский педиатр и организатор больничного дела. Создал образцовые детские больницы в Петербурге (1864–1869) и Москве (1872–1876, ныне им. А. В. Русакова).


[Закрыть], Федоров[82]82
  Фёдоров Сергей Петрович (1869–1936) – хирург, создатель научной школы, основоположник отечественной урологии.


[Закрыть], Деревенко[83]83
  Деревенко Владимир Николаевич (1879–1936 (?)) – доктор медицины, лейб-хирург и врач цесаревича Алексея.


[Закрыть]… Однако никто из них не мог помочь ребенку, кровотечение не прекращалось. Это стало началом кошмара. Одиннадцать дней он находился между жизнью и смертью. Когда ненадолго наступило облегчение, Алексей попросил родителей: «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник». Спать он почти не мог, говорить – тоже. Только тихонько стонал.

Императрица Александра Федоровна все это время не отходила от постели больного сына. В один из самых тяжких дней она прислала мужу записку: «Алексей так мучается, что должен с минуты на минуту умереть». Позвали священника, чтобы причастить несчастного.

Но в душе мать не верила, что конец Алексея близок. Она решила обратиться за помощью к сибирскому «старцу» Григорию Распутину[84]84
  Распутин Григорий Ефимович (Новых; 1869–1916) – крестьянин села Покровское Тобольской губернии. Приобрёл всемирную известность благодаря тому, что был другом семьи российского императора Николая II. В 1900-е среди определённых кругов петербургского общества имел репутацию «царского друга», «старца», прозорливца и целителя. Негативный образ Распутина использовался в революционной, позднее в советской пропаганде, до сих пор ходит множество слухов о Распутине и его влиянии на судьбу Российской империи.


[Закрыть], которому безгранично верила – ведь он не раз помогал ее сыну. Попросила свою фрейлину Анну Вырубову[85]85
  Вырубова Анна Александровна (урожд. Танеева; 1884–1964) – фрейлина, ближайшая и преданнейшая подруга императрицы Александры Фёдоровны, мемуаристка. Считалась одной из самых горячих почитательниц Григория Распутина.


[Закрыть] отправить ему телеграмму.

Императрица умоляла Распутина помолиться за жизнь сына. И он тут же откликнулся на отчаянную мольбу обезумевшей от горя матери. В его ответной телеграмме были такие слова: «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучат». Спустя сутки кровотечение действительно прекратилось. Мальчик медленно, но верно пошел на поправку. Можно ли после этого осуждать мать за ее безграничную веру в безграмотного сибирского мужика?

Михаил знал о несчастье, постигшем маленького племянника и всю семью. Очень переживал. Но оттягивать объяснение с державным братом он тоже не мог. Ему хотелось снять камень с души. И он написал:

«Дорогой Ники!

Я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и я прошу тебя заранее, выслушай и пойми меня как твоего брата. Мне тем более тяжело огорчать тебя теперь, когда ты без того так озабочен болезнью Алексея, но именно это последнее обстоятельство и мысль, что меня могут разлучить с Наталией Сергеевной Брасовой, заставили меня обвенчаться с ней. Прошло уже пять лет, что я ее люблю, и теперь уже не могут сказать, что с моей стороны это было простое увлечение.

Наоборот, с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее, и мысль, что я могу лишиться ее и нашего ребенка, мне слишком невыносима. Первое время я не думал о возможности брака с нею, но эти пять лет и в особенности последний год в Петербурге изменили мои намерения.

Ты знаешь, что, несмотря даже на тяжелую двухлетнюю жизнь врозь (когда я был в Орле), у нас всегда была своя семья, я всегда смотрел на Наталию С[ергеевну] как на свою жену и всегда уважал ее, поэтому мне были страшно тяжелы те унижения и оскорбления, которые неизбежны при ее положении [и которые] приходилось ей переносить в Петербурге. Я тебе даю мое слово, что я не действовал ни под чьим давлением. Наталия С[ергеевна] никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала, я сам пришел к сознанию, что иначе жить нечестно и надо выйти из этого ложного положения. Не скрою от тебя, что командовать кавалергардами мне было очень трудно и тяжело. Я чувствовал все время, что по своим привычкам, вкусам и стремлениям я совершенно не подхожу к ним, не говоря уже о том, что я не привык к городской жизни без воздуха и движения, благодаря чему я всю зиму хворал. Если б ты пошел навстречу некоторым моим желаниям, то ты во многом облегчил бы мне мое тяжелое положение. Я так просил мне не давать полка в СПб, зная заранее, что во время пребывания там Мама́ моя личная жизнь уже не может существовать.

Все это, взятое вместе, заставило меня решиться на этот шаг и обвенчаться с Наталией Сергеевной. Наше венчание состоялось в Сербской церкви Св. Саввы в Вене 16 / 29 октября. Я знаю, что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как Государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем.

Твой Миша.

P. S. Я одновременно написал письмо Мама́».

Император был в гневе, прочитав письмо, которое он получил по дороге домой. Михаил нарушил данное ему слово! Фрейлина Анна Вырубова впоследствии вспоминала, что вид у Николая II в эти минуты был ужасный. Он сжимал в руке письмо Михаила и беспрестанно повторял:

– Он нарушил свое слово… слово чести…

Государь не стал отвечать младшему брату. Вместо этого он написал письмо, полное горечи, Марии Федоровне – в ответ на ее отчаянное послание, в котором она выражала ужас по поводу бракосочетания Михаила. Ведь вдовствующая императрица много лет надеялась, что он когда-нибудь найдет себе «подходящую» жену. А тут – полный крах ее мечты!

Хорошо хоть, старший сын попытался ее успокоить:

«7 ноября 1912 г.

Царское Село

Моя милая, дорогая Мама́!

Благодарю тебя от всего сердца за твои добрые слова. Я тоже собирался написать тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот ты уже узнала об этой отвратительной новости. Посылаю тебе его письмо, которое я получил в поезде на пути сюда. Прочти его, и ты увидишь, может ли он после всего им написанного оставаться на службе и командовать твоими кавалергардами.

Да, милая Мама́, и я с тобою скажу: да простит ему Господь!

К несчастью, между мною и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, что на ней не женится. И я ему безгранично верил! Что меня особенно возмущает – это его ссылка на болезнь бедного Алексея, которая его заставила поторопиться с этим безрассудным шагом! Ему дела нет ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, кот[орый] это событие произведет в России.

И в такое время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!!

Стыдно становится и тяжело. У меня тоже была первая мысль скрыть это известие, но, прочтя его письмо два-три раза, я понял, что теперь ему нельзя приехать в Россию.

Рано или поздно все узнают здесь и будут удивлены, почему с ним ничего не сделали, тогда как с другими было поступлено очень строго?

Около двух месяцев тому назад Фредерикс узнал от Врангеля, что Миша потребовал из своей конторы большую сумму денег и даже будто он купил имение во Франции. Теперь все понятно.

Словами не могу выразить тебе, дорогая Мама́, всего, что я чувствую по отношению к твоим страданиям.

Да подкрепит тебя Господь милосердный! Какое счастье, что милая Ксения как раз с тобою, чтобы вместе делить терзания души.

Аликс и я тебя нежно обнимаем. Алексей очень целует тебя и благодарит. Слава Богу, он бодр и весел.

Христос с тобою.

Всем сердцем горячо тебя любящий твой старый Ники».

Император не зря боялся, что сообщение о бракосочетании великого князя не удастся сохранить в тайне. Вскоре эту новость обсуждали уже во всех великосветских салонах. Винили, конечно, во всем «разведенку». Многие были убеждены, что она просто загипнотизировала скромного и порядочного Михаила.

А он, тем временем, не дождавшись ответа на свое письмо, вновь пишет старшему брату:

«16 ноября 1912 г.

Cannes

Дорогой Ники!

Мордвинов мне передал бумагу для подписи, а, кроме того, на словах твой разговор. Я очень сожалею, что не получил от тебя письменного изложения твоих желаний и требований. Мордвинова трудно понять, так как он волновался и ничего не мог сказать о моей дальнейшей участи. Кроме того, он мне передал несколько угроз от барона Фредерикс[а], как, например, даже о лишении меня титула. Я очень хотел бы знать, твое ли это желание или только слова барона Ф[редерикса]? Вот почему я так прошу письменно изложить все, что меня ожидает. На развод и возвращение в Россию без семьи я согласиться, конечно, не могу. Прости меня, что я еще не подписал присланную мне бумагу, но мне необходимо до того выяснить некоторые условия будущей моей жизни, и также надеюсь, что ты мне облегчишь мою судьбу и исполнишь мои просьбы, которые, мне кажется, не могут в будущем принести никаких затруднений. Я не могу об них писать в этом письме, так как не знаю, желаешь ли ты их выслушать. Если же ты пожелаешь это сделать, то обещаю тебе, что я их написал и отдал Мордвинову для передачи тебе. Мне также было передано, что в особенности некоторые фразы моего письма тебя огорчили, в чем я прошу простить меня и верить, что я написал письмо от чистого сердца. Теперь кончаю письмо и еще раз прошу простить меня за все то огорчение, которое я приношу. Да хранит вас всех Господь. Крепко обнимаю тебя, дорогой Ники, и умоляю не сердиться на всем сердцем любящего тебя Мишу.

P.S. Очень прошу в случае надобности не присылать больше Мордвинова, а Врангеля или Ларьку Воронцова[86]86
  Граф Воронцов-Дашков Илларион Илларионович (Ларька) (1877–1932) – полковник, адъютант великого князя Михаила Александровича. Награжден несколькими орденами. После большевистского переворота служил в Добровольческой армии.


[Закрыть]. С Мордвиновым мои личные отношения давно кончены, и мне очень тяжело говорить с ним о таких интимных вещах».

Николай, прочитав письмо брата, задумался. Как же ему поступить с этим упрямцем? Скандал, определенно, замять не удастся, поэтому нужно как следует наказать ослушника. Но вот стоит ли сразу прибегать к крайним мерам? Лучше все-таки посоветоваться с матерью, она обязательно подскажет, как лучше ему поступить. И император отправил Марии Федоровне новое письмо:

«21 ноября 1912 г.

Царское Село

Милая дорогая Мама́!

Сегодня с радостью узнал, что ты через неделю вернешься к нам. Посылаю тебе два письма от Миши, которые привез от него Мордвинов.

Когда грустная весть о его браке распространилась, добрый Мордвинов сейчас же явился ко мне и просил отправить его с каким-нибудь поручением в Cannes. Я ему дал бумагу, в кот[орой] был изложен Акт отречения Миши от прав на престол, и на словах я сказал Морд[винову], чтобы Миша или подписал его, или развелся с ней. Во время первого разговора Миша не сразу отказался, а отвечал, что подумает, видимо, колеблясь. Но на другой день решительно объявил Мордв[инову], что ничего не сделает раньше получения ответов на его вопросы, кот[орые] изложены во втором письме.

Я больше никаких шагов не предприму до твоего приезда.

К сожалению, милая Мама́, все знают об его свадьбе. Например, он написал письмо полк[овнику] кн[язю] Долгорукову, прося его объявить офицерам, что он женился. Тот догадался показать письмо Фредериксу, кот[орый] сказал, конечно, чтобы он молчал. В Москве тоже знают все – вероятно, от прелестных родных ее!

Бедный Миша, очевидно, стал на время невменяемым, он думает и мыслит, как она прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно. Морд[винов] очень просит пока не писать ему вовсе, так как она не только читает, но снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в банке в Москве вместе с деньгами. Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить.

Мы живем, слава Богу, спокойно. Аликс устала порядочно из-за болезни Алексея. Он себя чувствует хорошо, но не может еще становиться на ногу, потому что колено не совсем разгибается. Он катается в шарабане в саду и, наконец, начал есть с аппетитом. У меня дела, понятно, очень много вперемежку с полковыми праздниками, зато время летит быстро.

Радуюсь ужасно твоему возвращению с милой Ксенией. Мы часто видим Ольгу.

До скорого свидания, дорогая Мама́.

Христос с тобою!

Горячо обнимаю тебя.

Всем сердцем любящий тебя

Ники».

Неизвестно, что ответила Мария Федоровна на письмо старшего сына. Но, конечно, она очень переживала как за него, так и за младшего – Мишу. Сердилась на него, но ведь и жалела. Сердце матери – не камень. В нем всегда найдется место для прощения. Понимая это и чувствуя свою вину, Михаил написал Марии Федоровне очередное письмо с покаянием:

«7 декабря 1912 г.

Cannes

Моя дорогая Мама́!

Меня ожидает строгое наказание за мой поступок, подсказанный мне исключительно моей совестью. Я готов перенести всякие наказания и лишения, я не страшусь их, но единственно, что мне очень тяжело, это то огорчение, которое я тебе невольно этим причинил. Милая Мама́, ведь я исполнил то, что должен был сделать всякий честный человек, и в этом моя совесть чиста. От всей души прошу тебя, не суди строго, но благослови меня как мать, которую я горячо люблю. Да хранит тебя Господь, моя дорогая Мама́. Крепко обнимаю тебя.

Всем сердцем любящий тебя Миша».

В этот же день великий князь, понимая, что император готовился принять суровые меры по отношению к нему и его семье, опять написал брату. Михаил был готов к наказанию, но в душе еще надеялся, что Николай помилует его.

«7 декабря 1912 г.

Cannes

Дорогой Ники!

Сюда ко мне приехал Ларька Воронцов, и из разговора с ним я убедился, что главная причина твоего гнева на меня – это то, что я не сдержал своего слова и женился. Мне очень трудно оправдываться перед тобой, так как я действительно обещал этого не делать, отправляясь за границу года два или три тому назад. Я говорил тебе это вполне чистосердечно, рассчитывая, что мы сможем прожить, оставаясь в таком положении, но последний год нашей жизни в Петербурге убедил меня в противоположном. Предупредить тебя о моем намерении и получить твое разрешение я был бы, конечно, более чем счастлив; но ты сам знаешь, что рассчитывать на твое согласие я не имел права, а напротив, мне пришлось бы встретиться с целым рядом противодействий.

В конце концов, я был уверен, что ты поймешь меня, не взглянешь на мой поступок формально и не осудишь меня строго за нарушение слова, данного в прошлом. Я знаю, что брак наш, совершенный без твоего согласия, не может считаться законным в глазах того же закона, что никто через этот брак не приобретает никаких прав, но это мы сделали исключительно из-за того, чтобы выйти из того тяжелого состояния, в котором мы были в последнее время.

Если ты этого требуешь, мы можем подтвердить, что брак этот не почитается законным с формальной стороны, но он должен оставаться браком законным перед Богом и людьми. Повенчаться и сейчас же развестись – это такой поступок, похожий на кощунство, на который я, к сожалению, никогда не пойду. Обсуди, пожалуйста, все это среди близких родных без постороннего вмешательства. Я готов перенести всяческие наказания и лишения; я сознавал неизбежность их, но одного прошу, пойми чистосердечность моего признания, перемени гнев на милость и прости меня в твоем сердце – вот это для меня самое главное. Да хранит тебя всегда Господь. Крепко обнимаю тебя.

Всем сердцем любящий тебя Миша».

Возможно, государь и простил бы со временем, особенно под влиянием любящей матери, своего младшего брата. Но вопрос касался далеко не только личных амбиций. Николай II считал необходимым наказать великого князя публично, и на это были веские причины.

Еще в июле 1886 года, во время правления Александра III, был принят важный документ – «Учреждение об императорской фамилии». Особое внимание в нем уделялось проблеме бракосочетания членов царствующей семьи Романовых. Брак признавался законным, если он соответствовал двум непременным условиям. Первое: согласие на него должен дать правящий монарх, и второе – лицо, сочетавшееся браком с кем-либо из Романовых, должно иметь «соответствие по происхождению».

К тому же, ко всем Романовым предъявлялось неукоснительно требование – не вступать в брак с лицами не православного вероисповедания. Для женщин никаких исключений не предусматривалось, а мужчины, имевшие право на престолонаследие, могли вести к венцу «соответствующую по происхождению», но не «соответствующую по вероисповеданию» невесту. Правда, перед этим она должна была принять православие.

«Учреждение об Императорской фамилии» – отнюдь не первый документ, регламентировавший брачные отношения Романовых. Еще в 1864 году была сделана попытка оградить членов правящей династии от посторонних лиц. Но первым нарушителем стал не кто иной, как сам император Александр II, который вскоре после смерти жены-императрицы сочетался браком с княжной Екатериной Долгорукой. Дурной пример, как известно, заразителен. И двое из четырех его сыновей поступили отнюдь не «согласно уставу».

Брат императора Александра III, образцового семьянина, великий князь Алексей Александрович, тоже оказался в центре громкого скандала. После неудачной женитьбы на дочери поэта Василия Жуковского, которая была признана недействительной, он принялся отбивать жену у князя Лейхтенбергского – Зинаиду, о которой современники говорили, что «таких красавиц следовало бы запретить». Жениться на ней не женился, но остался при прекрасной Зинаиде в качестве «друга». Другой брат императора Александра III, великий князь Павел Александрович, овдовев в 1902 году, вскоре женился морганатическим браком – также против воли Николая II – на Ольге Валериановне фон Пистолькорс. Еще один Романов – великий князь Кирилл Владимирович женился в 1905 году против воли государя на своей двоюродной сестре Виктории-Мелите, бывшей до этого замужем за родным братом императрицы Александры Федоровны Эрнстом-Людвигом, великим герцогом Гессенским… В соответствии с законом таких «ослушников» строго наказывали и высылали вместе с их семьями за границу.

Теперь же наступил черед понести наказание великому князю Михаилу Александровичу. И оно оказалось необычайно суровым в связи с тем, что младший брат императора долгое время считался наследником престола, а после рождения цесаревича Алексея стал потенциальным «Правителем государства» – до его совершеннолетия. Поэтому и спрос с него оказался гораздо более строгим, чем с остальных. Он, согласно закону, лишался теперь возможности занять трон, даже если этого потребовали бы чрезвычайные обстоятельства – такие, например, как смерть императора.

15 декабря 1912 года Николай II подписал Указ Правительствующему сенату о передаче в опеку имущества великого князя Михаила:

«Находя ныне соответственным учредить над личностью, имуществом и делами Великого Князя Михаила Александровича опеку, Мы признали за благо взять на Себя главное руководство означенной опекой, а непосредственное заведование всем принадлежащим Великому Князю Михаилу Александровичу движимым и недвижимым имуществом, а также капиталами возложить на Главное Управление Уделов. Правительствующий Сенат к исполнению сего не оставит сделать надлежащие распоряжения.

На подлинном Собственною Его Величества рукою подписано:

НИКОЛАЙ

Царское Село

15 декабря 1912 года.

Скрепил: Министр Императорского Двора генерал-адъютант барон Фредерикс».

А 30 декабря император издал Манифест, в соответствии с которым с великого князя Михаила Александровича было снято звание «Правителя государства»:

«Божиею милостию

Мы, Николай Второй,

Император и Самодержец Всероссийский

Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

Манифестом Нашим, данным в 1 день августа 1904 года, Мы, на случай кончины Нашей прежде достижения Любезнейшим Сыном нашим Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем и Великим Князем Алексеем Николаевичем совершеннолетия, назначили Правителем Государства, до Его совершеннолетия, Брата Нашего Великого Князя Михаила Александровича.

Ныне мы признали за благо сложить с Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича возложенные на него Манифестом нашим от 1 августа 1904 года обязанности.

Дан в Царском Селе в 30-й день декабря в лето от Рождества Христова 1912, Царствования же Нашего в 19-е.

НИКОЛАЙ».

Оба эти документа были опубликованы 3 января 1913 года в № 2 «Правительственного вестника».

В Канны прибыл флигель-адъютант императора, и объявил великому князю от имени его величества о запрещении ему въезда в Российскую империю, увольнении из армии и лишении воинского звания. Теперь у него остался лишь данный от рождения титул.

Посланец Николая II уведомил также Михаила Александровича о том, что все его имущество отныне отдано под опеку Удельного ведомства. В комитет по опеке, возглавляемый самим императором, входили еще три человека: князь В. С. Кочубей[87]87
  Князь Кочубей Виктор Сергеевич (1860–1923) – русский генерал, адъютант наследника цесаревича Николая (впоследствии – император Николай II), начальник Главного управления уделов Министерства императорского двора и Уделов.


[Закрыть] (докладчик по всем делам Верховному опекуну), флигель-адъютант А. А. Мордвинов (по личным делам) и камергер А. А. Сиверс[88]88
  Сиверс Александр Александрович (1866–1954) – генеалог и нумизмат, до революции 1917 года – заместитель начальника Главного управления Уделов, член совета Русского генеалогического общества. В 1920-е годы – старший помощник хранителя Эрмитажа. В 1929 году был арестован. В конце 1950-х годов заведовал нумизматическим отделом Исторического музея в Москве.


[Закрыть] (по имущественным делам).

Дочь последнего, Татьяна Аксакова-Сиверс, вспоминала, что в силу сложившихся обстоятельств «папа был вызван из Самары в Петербург для получения нового назначения. Он и Мордвинов, с которым у отца сразу установились добрые отношения, заседали, как два консула, в конторе Управления делами Михаила Александровича на Шпалерной ул. Отцу, кроме того, приходилось выезжать с ревизиями на места.

Имущество Михаила Александровича состояло, главным образом, из больших земельных участков «Брасово» и «Дервошно» с сахарными заводами в Орловской губ. и имения «Остров» близ германской границы, где были заводы эмалированной посуды».

Несмотря на то, что отныне Михаил Александрович Романов жил за границей лишь как частное лицо, наблюдение за ним снято не было: ведь в шифровке, отправленной в Санкт-Петербург, сообщалось, что «Великий Князь очень удручен и никуда не выходит». Летом 1913 года он все же попытался выяснить, в каком состоянии находятся его дела, и послал князю В. С. Кочубею телеграмму: «Узнав, что заведование имущественными делами поручено А. А. Сиверсу, прошу командировать его ко мне в Канны для выяснения моего положения по этой части». На это последовал ответ: «Благоволите о Ваших desiderata (здесь: желаниях. – Прим. автора) сообщить Вашему Высшему опекуну, от которого Уделы получают высшие указания». Видимо, Михаил Александрович не стал обращаться с этой просьбой к императору. Точно известно лишь то, что А. А. Сиверс в Канны не поехал.