Текст книги "Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова"

Глава тринадцатая
Эмигранты поневоле

Итак, наказание свершилось. Но жизнь продолжалась, и нужно было приспосабливаться к новым условиям. Если поразмыслить, то получалось, что положение Михаила не такое уж и плохое. Взять, например, великого князя Павла Александровича. После женитьбы на Ольге фон Пистолькорс его не только изгнали из России, лишили всех должностей и имущества, но и полностью отлучили от двух детей от первого брака. Ему даже запретили переписываться с ними. У Михаила же Александровича все дорогие люди были рядом, да и средств вполне хватало на богатую, очень хорошо обеспеченную жизнь. Словом, все не так уж и безнадежно, хотя от трудностей и переживаний, конечно, не уйти.

Великий князь отнюдь не был наивным человеком, и прекрасно понимал, что общество никогда не поставит его любимую Наташу вровень с ним, и не позволит ему это сделать. Он хотел лишь одного – чтобы к ней относились с уважением, которого она заслуживала как обожаемая им женщина и мать его сына. Но в том-то и дело, что в элементарном уважении Наталии Сергеевне было отказано. Петербургское общество действовало по указке императорской семьи, и слухи, сплетни, презрение больно ранили обоих – Михаила и Наташу.

В письмах венценосному брату и матери, объясняя причину своей женитьбы, он подчеркивал, что Наташа никогда не пыталась повлиять на него и ни о чем не просила, безропотно взяв на себя роль его «невенчанной жены». Но находилось немало тех, кто даже в этом находил ее злой умысел. Да, она ничего не требовала, но это лишь доказывало, что она умная и хитрая женщина. Эта «разведенка», мол, умело играет на чувстве долга и благородстве великого князя. Французский посол Морис Палеолог[89]89
  Палеолог Жорж Морис (1859–1944) – французский политик, дипломат; с января 1914 года работал послом Франции в России (Санкт-Петербург). Как политик, часто высказывался за антигерманскую и пророссийскую позиции. Писатель, пожизненный Член Французской академии в кресле № 19 с 1928 года до 1944 года.


[Закрыть] так писал о ней в воспоминаниях: «особа интеллигентная, ловкая и энергичная, она повела дело необычно искусно».

Это суждение, может, в чем-то и верное, все же несколько поверхностное. Главное же – то, что встреча с прекрасной женщиной перевернула для Михаила весь мир. Все, что произошло до нее, навсегда было им забыто, а будущее, считал он, может быть связано лишь с нею. С «дорогой Наташечкой» не мог сравниться никто. Ее внешнее совершенство столь явно, что, вглядываясь в портреты этой действительно прекрасной женщины, понимаешь: такую красавицу мужчина будет любить до последнего вздоха. К тому же, она обладала шармом, который порой важнее красоты, и в совершенстве искусством «подать себя».

Но члены царской семьи и придворные видели лишь недостатки, говорили о порочности «этой дамы». Они не хотели понять одну очень простую вещь: окажись отношение общества к Наталии Сергеевне чуть более терпимым, лояльным, и свадьбы великого князя могло не случиться. Ведь Михаил был человеком долга, и не стал бы нарушать закон, не окажись в чрезвычайных обстоятельствах. Его поставили перед тяжким нравственным выбором, не желая понять того, что любимая женщина и маленький сын давно уже стали неотъемлемой частью его жизни. Именно жестокость близких людей, их нежелание понять его душевные порывы, и заставила великого князя нарушить данное императору слово.

Михаил уже много лет считал в душе Наташу своей женой – независимо от того, были они женаты официально или нет. Теперь же, когда не требовалось больше лгать и прятаться, он вздохнул полной грудью. Изгнание стало наказанием, но оно давало свободу. К тому же, никто не мог сказать, что Михаил Александрович выглядел отверженным. В Hotel du Parc, где он жил на первых порах с семьей, постоянно приезжали многочисленные друзья. Там царила праздничная атмосфера – то и дело хозяева давали званые обеды, вечера… Весельчак и шутник по природе, Михаил, к величайшему удовольствию девятилетней Таты, то и дело устраивал какие-нибудь розыгрыши. То положит кому-нибудь из гостей, оставшихся на ночь, в постель щетку для волос, то насыплет в чью-то пижаму пригоршню конфетти, а бывает, заведет все часы в доме на столь ранний час, когда еще положено видеть сладкие сны…

Однажды жертвой розыгрыша Михаила стал великий русский бас Федор Шаляпин, который в те дни выступал в Монте-Карло и решил заехать к старым друзьям. Гувернантка Таты, незадолго до этого болевшая брюшным тифом, вынуждена была носить парик, чтобы скрыть под ним обритую в госпитале голову. Однажды утром, когда все сидели за завтраком, что-то отвлекло на несколько минут внимание Шаляпина. Улучив минуту, Михаил сделал знак гувернантке снять парик и тут же спрятал его под диванную подушку. Когда всемирно известный артист обернулся и увидел лысую гувернантку, он так испугался, что застыл как изваяние, не в силах произнести ни слова. Все же остальные, находившиеся в комнате, смеялись до слез.

Однако собственная плешивость вовсе не вызывала веселья у Михаила. Он очень переживал из-за того, что рано начал лысеть. Еще живя в Брасово, часто брил голову, надеясь этим стимулировать рост волос. А в Каннах не раз пытался найти какое-нибудь чудодейственное средство против облысения.

Наташу этот его внешний недостаток совершенно не волновал, но Михаил-то переживал. В одном из первых писем любимой, еще несколько лет назад, он, видимо из ревности, написал, как хорошо выглядит один из поклонников ее юности – Дмитрий Абрикосов, мечтавший когда-то жениться на Наташе. Он даже прямо спрашивал, не сильно ли она переживает по поводу того, что он, Михаил, выглядит не столь привлекательно, как Абрикосов. Чистая душа, в которой оставалось еще так много мальчишеского…

Личные потребности великого князя были весьма умеренными. Но все же, как вспоминала Тата, он не мог быть до конца счастлив без денег. Конечно, в этом нет ничего удивительного, ведь Михаил родился и всю жизнь жил в роскоши. Кроме увлечения машинами и фотографией, он любил коллекционировать часы. В свободное время с удовольствием разбирал их, а потом пытался собрать, но чаще всего… безуспешно. Любовь Михаила к гольфу привела к тому, что он ввел на Ривьере моду на эту игру. С его легкой руки это по сей день самое «гольфовое» место на Средиземноморье.

И все же потребности великого князя оказались намного скромнее, чем у Наташи. Правда, при ведении домашнего хозяйства молодая женщина проявляла бережливость и экономию – так, как ее учили в детстве. Но когда дело касалось модных магазинов в Каннах, Париже, Вене, Берлине или в Лондоне, ее практически невозможно было удержать от дорогих покупок.

Надо отдать должное нашей героине – у нее был великолепный вкус. Он выражался в умении очень красиво обустроить дом и изысканно одеваться. Летом она предпочитала носить одежду белого или кремового цвета, что делало ее облик весьма элегантным. Особенно ей шли платья из тонкого швейцарского батиста, подпоясанные вышитым поясом, прекрасно облегавшие изящную фигуру. В них она казалась похожей за сошедшего на Землю ангела, как часто называл ее Михаил.

Из всех городов, которые они посещали вместе, веселее всего проводили время в Париже. Михаил и Наташа останавливались обычно в фешенебельном Hotel Mirabeau – самом сердце французской столицы. Великий князь ни в чем не отказывал любимой: ему доставляло удовольствие уже то, что она радуется и веселится. Деньги не были проблемой, и любое желание Наташи тут же исполнялось.

Обычно он дарил ей дорогие украшения – великолепные бриллианты и другие драгоценные камни, нити прекрасного жемчуга, манто из соболя… Со временем коллекция украшений и мехов стала весьма внушительной. А в первый же ее день рождения после свадьбы Михаил сделал и вовсе умопомрачительный подарок – купил для Наташи Роллс-Ройс.

На службе у семьи великого князя состоял целый штат прислуги. Горничные, гувернантка Таты, няня Георгия, камердинер, шофер и новый личный секретарь Михаила Александровича, Николай (Брайан) Джонсон[90]90
  Джонсон Николай Николаевич (Брайан) (англ. Brian Johnson; годы жизни неизвестны) – последний личный секретарь и друг великого князя Михаила Александровича. Отправился добровольно вместе с ним в ссылку в Пермь. Согласно официальной версии, был убит вместе с ним пермскими чекистами.


[Закрыть] – невысокий молодой человек, круглолицый, приветливый, поступивший на службу в декабре 1912 года. Впрочем, познакомились они давно – еще во время совместной учебы в Михайловском артиллерийском училище. Несмотря на британскую фамилию и подданство, Джонсон считал себя русским. Он изъяснялся на трех иностранных языках, но по-английски говорил отнюдь не так хорошо, как великий князь. Для Михаила, обожавшего музыку, очень важным оказалось то, что его секретарь – великолепный пианист. Именно это обстоятельство и стало главной причиной установления между ними дружеских отношений. Часто вечерами они играли дуэтом: Николай на пианино, а Михаил на гитаре, балалайке или флейте. Эти импровизированные концерты доставляли радость всем членам семьи, привнося в дом особую атмосферу уюта и душевной теплоты.

Природа словно создала Михаила Александровича для тихих семейных радостей. Он никогда не был игроком и не волочился за женщинами. Сигару курил от случая к случаю, изредка – трубку. Алкоголь употреблял редко, лишь во время официальных приемов – шампанское. Его пристрастия в пище тоже были вполне простыми, скромными: рыба, цыпленок, каша, овощи, летом – клубника. Он никогда не ел сыр, баранину или говядину. Ограничить себя мог очень во многом, но на чужбине отчаянно тосковал о… черном хлебе и гречневой каше. И один из его старых сослуживцев, желая порадовать великого князя, каждую неделю посылал ему из Санкт-Петербурга солдатский ржаной хлеб и несколько фунтов гречневой крупы. Это была бесценная помощь!

Михаил, стремясь сохранить хорошую физическую форму, всегда старался делать зарядку, любил совершать длительные пешие прогулки.

Словом, любая женщина могла бы сказать, что роль идеального мужа – как раз для него.

Наташа по характеру была гораздо более общительной, чем Михаил, любила вечеринки, разные развлечения. Из-за того, что они неизбежно привлекали повышенное внимание людей, Михаил предпочитал отправиться в гости к друзьям, и провести вечер в небольшой компании, чем показаться на широкой публике. К тому же, он был застенчив.

Однажды произошел неприятный инцидент, который напомнил обоим, что они по-прежнему находятся в центре внимания, и сплетни, связанные с их тайной свадьбой, не умолкают. Как-то в феврале 1913 года Наташа и Михаил обедали с детьми в одном из фешенебельных ресторанов Монте-Карло. За соседним столиком сидела какая-то английская леди, которая довольно долго их пристально рассматривала, совершенно не придавая значения тому, что молодым людям это может быть неприятно. Так продолжалось весьма продолжительное время – дама даже достала лорнет. Наконец, Наталия не выдержала, поднесла к глазу ложку, словно лорнет, и воззрилась в свою очередь на соседку. Лишь тогда, как вспоминает Тата, дама поднялась со своего места и вышла из зала.

Даже здесь, в Европе, им не давали покоя. Все это невольно напоминало жизнь, от которой бежали из Санкт-Петербурга. А Наташа и Михаил просто хотели жить спокойно – вдали от любопытных глаз. Наслаждаться семейным счастьем, воспитывать детей. Неужели же это желание – такое естественное и простое, заслуживает порицания?

Михаил, отвергнутый семьей, в которой родился и вырос, обратил всю свою любовь и нежность на ту, которую приобрел. Кстати, к Тате, своей падчерице, он относился так, словно она его родной ребенок, как и Георгий. Как-то раз несколько русских, в надежде получить расположение великого князя, приехали в Hotel du Parc и буквально задарили мальчика красивыми подарками, которые ему очень понравились. А Тате они вручили лишь небольшую коробку шоколадных конфет – чтобы соблюсти приличия. Михаил, увидев эту несправедливость, решил ее ненавязчиво исправить. Как только гости уехали, он отправился в магазин, и купил расстроенной девочке изящную авторучку – то, что входило в моду. Он знал: она мечтала именно о такой.

Когда в семье отмечали день рождения Георгия, «дядя Миша» всегда дарил какой-нибудь подарок и Тате. А когда наступал «ее» день, и она становилась «королевой вечера», великий князь обязательно дарил что-нибудь сыну – в утешение. Как вспоминала впоследствии его падчерица, он был «действительно хорошим человеком».

О человечности и высоких моральных качествах Михаила Александровича свидетельствует и письмо, которое он написал в те дни бывшему адъютанту барону Н. Врангелю. Офицер высказал пожелание служить великому князю, несмотря на его опалу. Тот объяснил барону тщетность его намерений в сложившейся ситуации. В знак же благодарности за службу решил выделить немалую денежную сумму ему и также бывшему адъютанту А. Мордвинову, несмотря на то, что последний сопроводил оскорбительным письмом свой рапорт об увольнении.

«21 декабря 1912 г. Cannes. Hotel du Parc

Многоуважаемый Николай Александрович.

Ваше письмо меня тронуло. Я знаю, что Вы готовы продолжать мне служить даже и теперь при совершенно изменившейся моей жизни, хотя я и не знаю, в чем служба при мне может теперь заключаться. Я даже не знаю, будет ли существовать мое Управление или оно совершенно упразднится. Мне также неизвестно, вернусь ли я в Россию, что для меня, конечно, очень тяжело, но пока будет продолжаться опека, Вы сами понимаете, я обратно вернуться не могу, а пока я за границей, при мне никакой службы быть не может. Ввиду всего этого я очень советую Вам продолжать строевую службу и принять полк.

Я же с своей стороны желаю обеспечить Вас капиталом, который давал бы Вам 6000 р. в год, то есть 150 000 р., помещенных в бумагах 4 % гос[ударственной] ренты, на что, я надеюсь, Государь изъявит свое согласие. Я желал бы обеспечить Мордвинова капиталом того же размера. Сам я писать ему об этом не буду, потому что после его оскорбительного письма, которым сопровождался его рапорт об увольнении, считаю личные отношения с ним поконченными…

От души благодарю Вас, многоуважаемый барон, за Вашу полезную и честную службу при мне.

Дай Вам Бог в дальнейшей Вашей жизни и службе всякого благополучия. Я всегда относился к Вам очень симпатично и всегда сожалел, что Вы сами оттолкнули всякую возможность более близких отношений.

Теперь прощусь и крепко жму Вашу руку.

Уважающий Вас Михаил».

Как уже говорилось выше, Михаил был страстным фотолюбителем. И в течение всего времени, что семья провела в Каннах, им было сделано множество самых разных снимков. Все они аккуратно вклеены в красивые альбомы. Вот Михаил и Наташа с детьми отдыхают на морском побережье, строят замок из песка, катаются на лодке, играют в теннис, наблюдают за матчем в поло… Вглядываясь в открытые, радостные лица, невольно задаешься риторическим вопросом: к чему все эти попытки лишить любящих людей обыкновенного человеческого счастья? И какая же это, оказывается, огромная беда – сословность общества, которая делит его на «низы» и «верхи», чинит препятствия на пути устремленных друг к другу сердец…

Жизнь, однако, оказалась не столь безмятежной, как это кажется, когда смотришь на фотографии. В январе 1913 года, прочитав в газетах, какие действия Николай II предпринимает против его семьи, Михаил был так возмущен и оскорблен, что даже некоторое время не мог заставить себя выразить старшему брату протест. Когда месяц спустя он все-таки написал Николаю, то с горечью подчеркнул: все эти санкции принесли ему большой вред.

Трещина, возникшая в отношениях с ближайшими родственниками, становилась все шире, грозя превратиться в пропасть. Михаил старался улыбаться на людях, но, оказавшись наедине с собой, становился мрачным и подавленным. Его любимая сестра Ольга теперь с ним не общалась, всячески избегала встреч с Наташей, словно забыв, что когда-то их связывали дружеские отношения. Потеря любви и дружбы младшей сестры была для Михаила, пожалуй, самой горькой платой за его семейное счастье.

Однако не все родственники отвернулись от великого князя. Первым из них навестил Михаила и его семью великий князь Андрей. Он лучше других понимал состояние Михаила – ведь у самого Андрея давно уже был роман с известной балериной Матильдой Кшесинской. Правда, звезду императорской сцены никто не травил, как Наташу. Но Андрей искренне сочувствовал кузену, и Михаил был ему за это очень благодарен.

Весной 1913 года попыталась сблизиться с братом и великая княгиня Ксения. В отличие от Ольги она хотела примирения, и решила сделать к этому первый шаг. К этому времени Ксении исполнилось тридцать семь лет, и она была матерью семерых детей. Но семейная ее жизнь не ладилась: муж, великий князь Александр Михайлович (Сандро), давно имел возлюбленную, он даже планировал уехать с ней вместе в Австралию, поселиться на какой-то ферме недалеко от Сиднея. Из этой затеи, правда, ничего не вышло, но Сандро имел неосторожность признаться во всем жене. Она отплатила ему той же монетой, заведя возлюбленного – женатого мужчину, которого называет в дневнике «князем Ф». Вследствие личного печального опыта Ксения стала мягче и терпимее относиться к брату, от которого отвернулась их семья.

…Повидавшись в Каннах с великим князем Андреем, Михаил и Наташа вновь отправились в Париж, где остановились в Hotel Mirabeau. Отсюда Михаил телеграфировал Ксении в Санкт-Петербург, предлагая ей приехать на следующей неделе в Париж – при условии, если она хочет его видеть. Так быстро отправиться во Францию она не могла, поэтому написала, что, возможно приедет через пару недель. А пока ей нужно обязательно поговорить с Ники, выяснить, что, по его мнению, она должна сказать Мише. Позже она написала в дневнике об условии, которое выдвинул император: Михаил может вернуться в Россию, когда захочет, а вот «разведенке» это запрещено. Да, трещина в отношениях между братьями становилась все глубже…

Возможно, Ксения в тот момент и могла в чем-то помочь Михаилу. По крайней мере, она искренне пыталась это сделать, встретившись с ним в Париже 19 марта. Они проговорили два часа, и оба… не могли сдержать слез. Ухудшившееся состояние здоровья Марии Федоровны, болезнь маленького Алексея, душевный гнет от сознания того, что не сдержал слово, данное старшему брату – все это давило на Михаила, не давало успокоиться. Но он пытался объяснить старшей сестре, что поступил так, как ему велела совесть. Иначе – просто не мог.

Ксения очень жалела «бедного маленького мальчика». Уезжая через три дня в Англию, чтобы встретиться там с «князем Ф.», она не раз задавала себе вопрос: когда же ей вновь доведется встретиться с «милым Мишей»?

В течение нескольких следующих месяцев были и другие – пусть и робкие, попытки примирения. Все-таки голос крови давал о себе знать. Все шло к тому, что вскоре Наташе придется впервые встретиться лицом к лицу с грозной, ненавидевшей ее, вдовствующей императрицей – Марией Федоровной.

В конце мая 1913 года супруги покинули вместе с детьми Канны, и отправились в Швейцарию – туда, где четыре года назад Наташа отдыхала летом и откуда она отправилась на тайную встречу с Михаилом в Копенгаген. Сейчас они остановились в уединенном Hotel du Signal, расположенном на берегу прекрасного Женевского озера. Позднее Тата вспоминала об их пребывании в этом месте как об одном из самых счастливых периодов своего детства. У нее появилось там множество маленьких друзей – в отеле отдыхали вместе с родителями, по меньшей мере, тридцать детей из разных стран. Вместе они чудесно проводили время: мальчики изображали в большинстве своем ковбоев, а девочки – индейцев. Веселью не было конца…

Прожили они здесь два месяца – до конца июля. Наташин день рождения, 27 июня, отмечали тут же, по-семейному. Михаил очень переживал, что не сумел купить в ближайшей деревне достойных «дорогой Наташечки» презентов. Но в телеграмме, которую отправил любимой с местной почты, уверял, что в Париже ее ждет Роллс-Ройс. Это действительно был царский подарок.

Но вскоре безмятежной жизни в Швейцарии пришел конец. В ответ на его письма, Ксения написала Михаилу, что Мария Федоровна находится в Лондоне, и очень надеется, что сын приедет туда повидаться с нею. Через неделю она и сама приехала в Британскую столицу. Мать плакала, и все время вспоминала Мишу. Он должен поехать туда, чтобы встретиться с ней.

Михаил поехал, но – вместе с Наташей. Они остановились в отеле «Ритц», а вдовствующая императрица – в нескольких минутах ходьбы оттуда, в Мальборо-хаус, где находилась в то время лондонская резиденция ее сестры, вдовствующей королевы Александры. Мария Федоровна была так взволнована, что перед встречей с сыном совершенно не могла спать. Наконец, он пришел – пока один, без Наташи. Морганатическую супругу оставил в отеле: мать нужно было подготовить к встрече с невесткой – не так-то просто смирить гордыню, тем более, императрице.

Вечером того же дня Михаил опять пришел в Мальборо-хаус – на этот раз вместе с Наташей. Вот и встретились лицом к лицу две женщины, любившие одного мужчину, только каждая – по-своему. Обе – с сильным характером, властные, гордые. И каждая из них была уверена в собственной правоте. У каждой была своя правда.

Мария Федоровна высказалась прямо, без обиняков – при сыне. Наташа, собрав волю в кулак, промолчала. А что оставалось делать? Она лишь гордо вскинула подбородок и позволила свекрови обрушить на нее долго копившийся у той гнев. Но самой Марии Федоровне в эти минуты тоже пришлось нелегко. В душе ее царила печаль. Хотя она и испытала некоторое облегчение от того, что смогла, наконец, сказать женщине, которая разбила ее сердце, все, что о ней думает…